Текст книги "Обратимость"

Автор книги: Лия Шатуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Последнюю фразу она произнесла с нескрываемым сарказмом, сверкнув своими маленькими шустрыми глазками.

– Ну конечно, – буркнула я, – у нас все дорого, что жизненно необходимо.

На этом наш разговор закончился. Наступила тишина. Врач собирала колбы, наблюдая за капельницей, маленькими, немного пухловатыми ручками она ловко упаковывала, перекладывала свои банки-склянки и прочие медпринадлежности. Я сидела, понуро опустив голову, и боролась со слезами, которые застилали мне глаза.

Вскоре мы услышали звук двигателя и встрепенулись. Не прошло и минуты, как они вошли в комнату, потягивая носом воздух. Я заметила, как дрожали их ноздри, видимо, они чувствовали запах запрещенного лакомства. Керраны посмотрели на свою подругу, мой взгляд тоже устремился к ней, я чуть ли не охнула. К девушке почти вернулся ее прежний облик, правда, помятость от обескровливания все еще скрадывала черты тела. Стало заметно, как напряженность исчезла из глаз первых двух вампиров, которые оказались в пределах досягаемости моего зрения. Они словно обмякли.

– Спасибо, – бросил один из них, не глядя на нас. Я вздрогнула. Да, сложно, наверное, было сказать это унизительное слово. Осмотревшись вокруг, я заметила, что Беатрис уже выскользнула из домика. И, видимо, направилась к машине, желая поскорей уехать.

Пока двое юношей созерцали свою подругу, я осмелилась задать вопрос одному из них:

– Что с ней произошло?

– Не твое дело, – отрезал он.

– Я интересуюсь не из праздного любопытства, что, мне нельзя ничего знать? – мой прямой взгляд застал его врасплох. Он повернул голову, немного обескураженный моей смелостью.

– Спроси у своего господина, он тебе расскажет, может быть.

– Он сам, наверное, едва ли знает что-то. Не хочу быть вашим врагом и никогда не буду им, как бы вы злостно на меня не смотрели.

Его губы искривила пренебрежительная усмешка, едва ли он обратил внимание на мои многозначительные слова. Он поднял девушку с кушетки, взяв ее на руки, вышел во двор, таким образом оставив меня одну. Кусая губы в негодовании, меня к тому же захватило волнение, когда я осознала, что опять сейчас они исчезнут и появятся неизвестно когда. Я выбежала во двор, увидев, как пятеро вампиров удаляются, за ними шла Беатрис. Они направлялись к машинам, до которых надо было еще дойти. Нагнав безмолвную компанию, я пошла рядом, украдкой разглядывая эти гордые холодные лица. Один из вампиров носил шляпу с широкими полями. Мне вспомнилось, что он опускал поля шляпы к лицу, когда свет бил немного ярче. Странно, почему другие совершенно спокойно сейчас идут, не думая прятать свои лица. Тот, кто прятался под шляпой, имел лицо почти земляного оттенка и малинового цвета очень тонкие губы, все время пребывающие в каких-то кривляньях. Жаль, что не удавалось увидеть его глаз.

Я всматривалась в каждого из группы так внимательно и осторожно, как то позволяла сложившаяся обстановка, успевая делать для себя то одни, то другие мелкие выводы. Я нервно перебирала пальцами, мне жутко хотелось заговорить с ними, но в душе клокотал страх. Вскоре тропа сделалась уже, и нам пришлось пойти почти друг за другом или по двое, таким образом я оказалась рядом с Беатрис, а чуть поодаль шел один из вампиров, другие же опередили нас на значительное расстаяние. Тот, кто оказался рядом со мной, периодически бросал на меня гневный взгляд, видимо, чувствуя, что я его рассматриваю.

– Не надо на меня смотреть с такой ненавистью, – не выдержала я, – она совершенно не обоснованна по отношению ко мне. Если бы ты только попытался заглянуть…

– Мне нет до этого дела, – перебил он. Помолчав, я добавила:

– Чтобы помочь вам, нам нужно…

– Нам не нужна ваша помощь! – рявкнул он, окатив меня таким страшным взглядом, что я вздрогнула, тут же получив пинок локтем сбоку. Пересилив себя, я повернула голову в том направлении и наткнулась на суровый взгляд Беатрис.

– Не лезь, – прошипела она сквозь зубы, сжигая меня предостерегающим взглядом. Ладони и спина покрылись испариной, наверное, и щеки покраснели. Я предпочла бы сейчас провалиться под землю, жалея, что завела этот никчемный разговор, подумывая о том, не начать ли ругать себя за излишнюю самоуверенность.

Вдруг неизвестно каким образом, рядом со мной очутился один из вампиров, который шел впереди. Взгляд его горел, лицо исказилось ужасной гримасой, из гортани вырывался какой-то леденящий душу животный храп. Не успела я очухаться, как он с силой схватил меня за горло и, как тростинку, поднял в воздух, тут же перекрыв весь кислород. На мгновение передо мной промелькнули налитые кровью глаза, совершенно безумные. Краем глаза я увидела испуг на лицах остальных, у них тоже странно засветились глаза, и появилось некое подобие оскала, я слышала, как много раз повторялся вопрос “что случилось?”, и уловила также, что возле нас началась суматоха. Все бросились к нам. Я же вообще ничего не понимала, ничего не видела и чувствовала только животный страх.

– Декстер, ты с ума сошел, что ты делаешь?! – кричал один. – Отпусти ее немедленно! Что случилось-то, что нашло на тебя? – звучал еще чей-то голос.

Множество голосов сплелись в хаос, никто не мог понять, что произошло. Возле меня очутилась девушка, которая с испуганным лицом старалась разжать стальную хватку Декстера. Тут же подоспели и другие.

– Отпусти ее. Ради своей же собственной безопасности. Керран убьет тебя! Вспомни Петру? Ну!

Я почувствовала, что вампир ослабил хватку.

– Черт подери, у нее рука в крови! – выкрикнул кто-то.

“Рука в крови!”

Эта фраза подействовала на всех как заклинание, они испуганно отвернулись, а Декстер, как ужаленный, отбросил меня в сторону и скорчился, издавая страшные звуки гортанью. В полуобморочном состоянии с бешено колотящимся сердцем я стала кашлять, наблюдая, как Декстера схватили и скрутили, слыша краем уха невнятные голоса, призывающие кого-нибудь перевязать мне руку. Машинально поднеся ее к лицу, я заметила, что повязка с пальца уже давно где-то потерялась, и из него вновь заструилась кровь. Пока я тупо рассматривала его с бешено колотящимся пульсом в голове, ко мне подлетела Беатрис с аптечкой и принялась обрабатывать ранку. Вертя кисть, словно перед ней сидела кукла.

– Вот, – приговаривала она, – потерпи немного, сейчас спирт приложу. Они его запах не переносят. Сразу всю охоту им перебью вдыхать…

И действительно, она щедро напитала повязку спиртом и приложила к пальцу. Тот вампир, который стоял от нас в метрах пяти, начал морщиться и отбежал в сторону, тряся головой, как делают обычно животные, когда им не нравится запах. У меня не было сейчас сил удивляться чему-либо. Я чуть было не умерла. Того кто напал на меня, уже увели. С нами осталось двое вампиров, и то они держались от нас на почтительном расстоянии, избегая запах спирта.

– Ну что? Вот она вампирская сущность? Как тебе, а? Не понравилась? – осторожно передразнила меня доктор. – Звери это. Звери как ни крути. Пригреешься к ним, а потом и не заметишь, как прикончат тебя.

Я молчала. На гнущихся ватных ногах с трудом доковыляла до машины и без сил бухнулась на сиденье.

"Кто такой Керран?” – тут же подумалось мне. Но сил хватило только на этот вопрос и никак не на дальнейшие размышления.

Уже дома я заметила на шее ужасные красные следы от рук вампира. “Можно ли их скрыть теперь?” – испугавшись, подумала я. Все шея горела огнем и обещала болеть долго и нудно. Испустив несколько безнадежных болезненных стонов, я, как мешок с костями, рухнула на кровать и, укрывшись с головой одеялом, свернулась калачиком, подсознательно желая обезопасить себя и убаюкать.

На следующий день пришлось одеть кофту с высоким воротом, было решено ничего не говорить директору. Так я пришла на работу, нацепив боевой вид, и предстала позже перед Барроном. Он внимательно посмотрел на меня, изучая взглядом. Неизменно сидя за своим столом и сцепив ладони в замок перед собой, как строгий профессор.

– Ну что, как ты себя чувствуешь?

Сообщили ли ему о моем приключении, было известно, и поэтому я, устремив на него довольно растерянный взгляд, ответила:

– В общем, нормально. Все прошло хорошо.

Он как-то странно сгримасничал и добавил:

– Шею свою покажи мне.

Видимо, Беатрис позвонила ему и рассказала обо всем. Я виновато отодвинула ворот.

– Ого! – прогремел Баррон. – Да, сколько страху ты наверно натерпелась.

Он вдруг сник и взор его потух. Уставившись на стол, он вздыхал.

– Ну что ты скажешь мне теперь? Какие у тебя настроения?

Помолчав, добавил тихо:

– Ты теперь ненавидишь их… или они вызывают у тебя страх, что еще хуже?

Я пожала плечами, не понимая, к чему он клонит.

– Да нет.

Его светлые глаза поднялись на меня.

– Они не вызывают страх у тебя? Если вызывают, то боюсь, что мы не сможем дальше работать.

– Это почему же? – последовал мой удивленный вопрос.

– Страх жертвы для них – это второй знак для пробуждения вампирских инстинктов. Мы не должны их бояться, иначе не сможем с ними спокойно сотрудничать. Мне бы не хотелось терять тебя как сотрудника.

– Не потеряете. Я не боюсь их, и отвращения они тоже во мне не вызывают. О вчерашнем хотела было умолчать, но не получилось. Может быть, вы поднимите мне настроение и расскажете, почему на меня вдруг набросился вампир, в то время как остальные и не подумали об этом?

Баррон вздохнул и спросил:

– Кто тебя схватил?

– Они называли его Декстер.

– Ну я так и думал. Есть там у них один такой, Декстер-Гордон, слабый вампир. Я полагаю, что они все наделены разными силами. То есть развиты все по-разному. Есть сильные вампиры, которые, допустим, могут переносить дневной свет, в то время как другие начинают сходить с ума. Тоже и с кровью. Кому-то трудно себя сдерживать, кто-то даже не заметит, что поблизости выделилось небольшое ее количество. Я думаю, что у них такая же система восприятия мира, как и у людей. Есть сильные вампиры, есть слабые. Есть те, кто может читать мысли и управлять себе подобными, есть те, кто плохо чувствует окружающих и только подчиняется. Невозможно описать все их возможности и подогнать под одну гребенку.

Удивление сделалось целым моего состояния, к тому же Баррон говорил очевидные вещи, как я не могла сама догадаться об этом? И этот вампир – Декстер, как раз носил шляпу. Не случайно же он под ней прятался.

Он смолк и сочувственно посмотрел на мою шею. Мне и самой было страшно на нее смотреть: вся красная, в кровоподтеках, грозивших потом превратиться в синяки.

– Не показывай ее никому, – подытожил он.

– Кстати, это вы пустили Беатрис обманным способом забрать кровь у вампира? Могу я знать, кто же она?

– Да. Она не доктор, она сотрудник секретной лаборатории, находящейся под моим началом. Сейчас там заправляет доверенный человек, у меня просто не хватает рук управиться со всем. Тебе не сообщили, так как ты наверняка была бы против и не позволила бы спокойно провести дело. У нас не было другого выбора. Я не делаю ничего, что могло бы повредить Керранам. Поэтому и тебе не надо беспокоиться.

– Не делаете?! А как же те таблетки, которыми вы их пичкаете? И вообще, зачем вы меня отправили на это предприятие, утаив многое?

Баррон посуровел.

– Без тебя они бы напряглись. Беатрис они не особо доверяют, не зная ее. Ты там присутствовала для разрядки атмосферы, если можно так выразиться. Что насчет таблеток, так это было с их подачи. Я не навязывал им таблетки, но и не собирался отговаривать. Их кровь опасна. Что тебе наговорила Беатрис?

– Все то же самое, что и вы. Она сказала, что они плодят тварей.

– Это еще не доказано, но им действительно более неоткуда взяться.

– А откуда пошло понятие “благородные”, не из этого ли общества? В чем оно заключается?

– Это к чему вопрос?

– Хотелось бы знать, правильно ли я понимаю его составляющие или есть еще что-то, что было упущено мною.

– Керраны – это закрытый дворянский род, существующий многие века и обладающий огромной властью и силой, это личные мои исследования насчет власти и силы. “Благородные” не имеют права (могут, но не должны) смешивать свою кровь с кем-либо, кроме представителей своего рода, то есть должны блюсти правило “чистой крови”.

– Династические браки? – заключила я.

– Наверное. Я многого не знаю и могу ошибаться в чем-то. Это я к тому говорю, что если они нарушают правило, то появляются твари. Не исключено, что они их слуги в таком случае.

Мы проговорили еще некоторое время, и директор отпустил меня, но не на рабочее место, а домой.

Мне ничего не оставалось, как сказаться больной и залечивать “свои раны”, не допуская к себе никого. Увы, как бороться с краснотой на шее, я не знала, поэтому ограничивалась рассматриванием своего отражения в зеркале и содроганием по этому поводу. Зато у меня появилось время прийти в себя.

“Вполне очевидно, что не все примут меня, – рассуждала я сама с собой, – и не стоит расстраиваться, если их природная ненависть к людям не избегнет меня. Но все же могли бы найтись те вампиры, к кому можно было бы подойти, не рискуя остаться непонятой". Тут же в голову пришел образ Эдварда. “Он ведь заинтересовался мной. Значит, что-то почувствовал? Или даже заглянул в мое будущее, почему бы нет? Может быть, он учуял какую-то силу во мне? В любом случае с ним нельзя терять связь, но и надоедать ему тоже не стоит. Вряд ли он вдруг захочет поделиться частью жизни своего клана”.

Весь день в итоге я провела в раздумьях, вспоминая детали приключения. Обдумывала, взвешивала и анализировала. Надо было войти к ним в доверие, руководствуясь только лишь чистыми, искренними побуждениями, но нужен ли им был посредник из смертных? Задалась вдруг я вопросом. Какая бы им от него польза? Есть же Баррон, но, как он говорит, они не подпускают его к себе, только если речь идет о делах большой важности и не касается их “семьи”. Возможно ли такое, что Баррон просто не обладает той восприимчивостью и внимательностью, скорее на тонком уровне, чтобы найти общий язык с вампирами? Его простая доброта и самоотверженность, конечно, очень милые, но не для представителей из рода вампиров. Возможно ли такое, что им был бы необходим человек с более сильными способностями, тонко чувствующий мир? Для того чтобы это понять, нужно было, чтобы со мной все-таки поговорили, а не огрызались постоянно, отворачиваясь. Нет, мне не потребовалось бы задавать все вышестоящие вопросы им, но имелась необходимость именно разговора как такового, неважно о чем. Хотя бы даже о погоде.

Столько вопросов накопилось! Чем глубже я во все вникала, тем больше их появлялось. Все мои раздумья, как правило, заканчивались головной болью и немногими недоделанными выводами. Однако по-другому я уже не могла. Мысли составляли всю мою пищу. Нет пищи – нет жизни. Мне необходимо было постоянно думать, чтобы потом не сделать оплошностей, которых уже трудно будет исправить. Если дело касается вампиров, тут уже нельзя ничего “переиграть”, просто позже возможности не представится. С этими существами надо было общаться осторожно, много раз обдумывая каждый свой шаг и додумывая то, что от тебя скрыли, делать следующий опасно.

В течение недели опять приснился сон, но уже немного другого содержания, видимо, под впечатлением от произошедших событий мой мозг стал выдавать такие плоды. Все тот же фон и те же фигуры, и я также старалась подойти к ним, заговорить. Но стоило только приблизиться, то тут же сыпался шквал агрессии. Меня отгоняли, гнали прочь, кричали, чтобы не вмешивалась не в свое дело и все в таком роде. Среди всего этого бедлама я видела какого-то незнакомца, который смотрел на меня с пониманием, но грустно качал головой. Я чувствовала совсем рядом с собой какое-то хриплое дыхание, как будто кто-то дышал с трудом и очень тяжело, рывками и сопением. Как будто под боком кто-то задыхался. От чего в горле поднималась кровь, я хотела бы избавиться от этого дыхания, думая, что оно мое, но ничего не выходило. В конце концов наступило вымученное пробуждение, так как “терпеть” сон более не было сил. Пробуждение принесло с собой облегчение, наконец-то появилась возможность вздохнуть свободно и убедиться, что все хорошо.

Глядя в темноту широко раскрытыми глазами и постепенно приходя в себя, я задавала себе вопрос: “Чье это было дыхание? Мое ли? Или кому-то было настолько плохо, что передалось мне?” Эти два предположения мне как-то сразу не понравились, и захотелось подумать дальше. “Таблетки”, – вдруг пришла мысль. “Неужели они задыхаются от них? Неполноценные эрзацы крови. Если бы меня пичкали полуфабрикатами или сухими кормами, уверяя, что там содержаться все витамины, микроэлементы и тому подобное, я бы тоже вряд ли протянула долго. В любом случае в организме произошли бы какие-нибудь необратимые изменения. Это определение сна выглядело более приемлемым”.

О, как я жалела, что не могу расшифровывать сны! Вполне возможно, если бы раскрыть их смысл, это значительно облегчило бы жизнь.

Лежа в постели, в тишине, я слушала свою дыхание. Сбоку из окна вскоре стал различим слабый розовато-грязноватый свет. Вот и рассвет. Подумав о том, что стоило бы все-таки еще поспать, я завернулась в одеяло, устроившись как можно уютней, и сомкнула веки, призывая сон.

На следующий день, опять не выдержав одиночества, я отправилась на работу, предварительно до самого подбородка замотав шею.

Криса посмотрела на меня сочувствующе, но ничего не сказала. Мне все-таки всегда нравилась ее тактичность, пожалуй, стоило бы поучиться у нее молчанию.

– Зайди к директору, он что-то хотел от тебя, – мягко промурлыкала она. Прекрасно, я тоже хотела его видеть.

Он поднял взгляд и поинтересовался, как поживает моя шея, вместо ответа я сняла шарф и продемонстрировала ему ужасные синяки, в которые переросли следы от пальцев. Он вмялся в стул и промолчал.

– Вы знаете, пока я находилась дома, то много думала… И теперь прошу вас, возьмите меня с собой когда-нибудь в особняк. Для меня это жизненно важно! Я должна увидеть их в более дружелюбной обстановке. Без вашей помощи они не воспримут меня нормально. Обещаю, что не скажу ни слова и не буду вам мешать. Просто нужно посмотреть на них в неформальной обстановке.

Я явно несла околесицу и жутко боялась, что директор либо не поймет меня, либо поймет, но не правильно.

– В общем не могу объяснить вам это словами. Есть вещи, которые невозможно облечь в слова, но прошу вас, доверьтесь мне и возьмите с собой как-нибудь. Я могу быть вашей ассистенткой, помочь вам держать бумаги или быть вашей ученицей, например, все что хотите. Я буду покорна и нема. К тому же они уже видели меня.

Баррон смотрел на меня с недовольным видом, ему явно не нравилась эта мысль. Чтобы ничего не отвечать, он бросил:

– Посмотрим, – и тут же занялся своими делами.

– Вы же разделяете сферу обязанностей между мной и Крисой, так? Или мне кажется? Она не имеет такой близкий доступ к ним как я, так? Это случайность или нет?

Директор поднял на меня уставший взор, словно я воплощала в себе надоедливую муху, жужжащую над головой, и ответил, достаточно осторожно:

– Ну, у Крисы хорошая деловая хватка. Очевидно, просто, что тебе бесполезно доверять такие дела. Ты все провалишь. Что не делает она, делаешь ты. Помимо вас двоих, у меня есть еще люди. Их немного, но они есть. Они тоже имеют доступ к вампирам и действуют только в пределах своих обязанностей. Устроит тебя такой ответ?

Конечно, он меня не устраивал, я все равно осталась при своем мнении. Укол моей самооценки не мог быть нанесен так неожиданно. Я поджала губы и смолчала.

Спустя несколько дней мы сидели с Крисой вдвоем, каждая занималась своими делами. Вскоре из кабинета вышел Баррон и сообщил Крисе, что ей пора собираться. Она молча кивнула и встала, не выразив на своем лице совершенно никаких эмоций. Я взглянула на нее удивленным взглядом. Вскоре вышел Баррон со своим чемоданчиком, и они направилась куда-то без лишних слов. Редко они выходили вместе. Если отлучался Баррон, то направлялся, как правило, в особняк. “Неужели, – подумала я, – он взял Крису, чтобы уладить прошлые дела с лабораториями? Неужели он думает, что вампиров можно победить силой деловых доводов?” Во мне взметнулось негодование, и, всю оставшуюся половину дня не находя себе места, я ерзала на стуле, не имея желания заниматься работой. Меня не оставлял вопрос, куда они могли пойти и почему Баррон не взял меня.

К вечеру, совсем исстрадавшись, я начала было уже успокаивать себя всякими разумными доводами. Наступило уже мое обычное время ухода домой, однако я все сидела и ждала неизвестно чего, глупо уставившись в раскрытый архивный журнал. В одиннадцатом часу дверь приемной открылась, и вошел Баррон. Взгляд его дрогнул, когда он увидел меня. Видимо, не ожидал. Я бросила на него прямой внимательный взгляд, он же увел свой в сторону и хотел пройти мимо.

– Думал, здесь нет никого, – бросил он, – ты что здесь делаешь?

– Занимаюсь делами.

– Иди домой. Нечего здесь сидеть, поздно уже, сухо отпарировал он и зашел в свой кабинет.

На следующий день явилась Криса, как ни в чем не бывало уселась на свое место. Спрашивать у нее что-либо было бесполезно, пришлось удовлетвориться вздохом, который я не потрудилась подавить. Ну вот, пропустила ли я что-нибудь важное?

Неделя протекла как обычно, кроме того, что в голове роились мысли, как бы подобрать удобный момент и напомнить Баррону о его обещании.

В один из обычных монотонных дней, не отличавшийся по разнообразию деятельности от остальных, в приемную вошел мужчина. Я видела его в первый раз. Мой беглый внимательный взгляд определил, что это человек, а не вампир. Кроме того, мужчина остановился у двери и вежливо поинтересовался тихим и мелодичным голосом, может ли он пройти к директору. Инициативу перехватила Криса, сказав, что его уже ожидают. Я рассматривала его, пока у меня имелась возможность. На вид совершенно обычный человек, за исключением того, что кожа у него была неприятного желтоватого оттенка и взгляд, как будто затуманенный и расфокусированный, как если бы он специально выстроил защиту от внешнего мира. Незнакомец носил строгий старомодный костюм, что имел когда-то высокую цену и даже сейчас прекрасно сохранился и поражал глаз своей изящностью, качеством ткани и пошива. Этот костюм изумительно шел к нему, и даже легкая полнота, свойственная для мужчин его возраста, ничуть не портила его. В руке он держал шляпу того же цвета, что и костюм. Кроме того, незнакомец носил совершенно черную, аккуратно подстриженную бородку, по бокам рта соединяющуюся с усами, такими же аккуратными, как и бородка.

– Могу я поинтересоваться кто это?

– Конечно. Это доктор Легран. Приехал из Франции к директору. Он специализируется на мистике и паранормальных явлениях. Это гость Баррона, так что он часто будет наведываться сюда, имей в виду.

Предпоследняя фраза коллеги удивила меня, и я начала бурчать себе под нос: “Хм, что это он тут…” – но осеклась, так как побоялась, что Криса поймет меня неправильно. Однако она восприняла мои слова, как вопрос, подумала, что я обращаюсь к ней, и ответила:

– Не знаю, у Баррона появились, видимо, такие вопросы, что пришлось вызвать Леграна из Франции.

Доктор Легран провел в кабинете у Баррона часа два. Меня, как всегда, жутко интересовало, о чем они там говорят. Криса, как всегда, не подавала никаких признаков интереса. Меня все еще продолжало удивлять ее не то наигранное, не то действительное безразличие.

Легран появился и на следующий день, а после его ухода Баррон вызвал меня к себе.

– У нас сегодня деловой ужин, – начал он, – я и господин Легран. Нам надо обсудить кое-что, если хочешь, можешь поприсутствовать, думаю, тебе будет интересно.

Естественно, я согласилась.

В шесть часов Баррон вышел из кабинета и дал мне знак собираться.

Мы прибыли в ресторан, как и планировали.

В шумном помещении витал легкий чад, шедший из кухни, смешиваясь с сигаретным дымом, таким образом, зала будто бы расплывалась перед глазами. Легран уже ждал нас. Он сидел за столиком и, куря сигару, пускал густой дым, задумчиво глядя куда-то в пол. Перед ним на столике стоял один единственный бокал не то с коньяком, не то с виски. Увидев Баррона, он поднялся и сдержанно поприветствовал его своим мягким тихим голосом, и едва ли взглянул на меня. Лишь слегка кивнув, он перевел все свое внимание на директора.

Мы сделали заказ и обменялись парой-тройкой дежурных фраз.

– Расскажите мне теперь, как там у вас с новостями. Известно ли что?

Легран, видимо, уже знал, о чем будет разговор, и спокойно начал.

– Все тихо. Ко мне информация поступает из проверенных источников. Правительство молчит. Люди, естественно, ничего не знают. Если и знают, то вся информация, достигающая их ушей, преобразуется в слухи и сплетни. И те тоже редки.

"Вот, значит, как это происходит”, – подумала я, – откуда все берется. Наша организация еще и организовывает распространение выдумок”.

– У нас все тихо, и, сколько я не наблюдаю и не общаюсь с соответствующими людьми, никаких предчувствий у меня нет. Так что все лавры вам. Наше правительство едва ли интересуется вашими делами. То же и с другими странами. Думаю, они считают феномен вампирства искусственно созданным бредом…

В таком духе Легран распространялся еще полчаса, я уже начала скучать, думая, когда же они перейдут к делам. Позже, исчерпав одну тему, Легран перешел на вообще что-то отстраненно-философское. Он распространялся об особенностях духовного мира человека и о своих наблюдениях, опирающихся на его познания в области мистики и психологии. Тут уж я совсем заскучала, в негодовании покусывая губу, я смотрела то на доктора, то на Баррона. Эти двое, казалось, прекрасно себя чувствовали и совершенно не обращали на меня внимания. Зачем Баррон взял меня с собой? Он решил помучить меня? Не выдержав по истечению двух часов их беседы, я поднялась и скромно сообщила, что ненадолго отлучусь. Вздохнув с облегчением, я устремилась из шумного душного зала в комнату для отдыха при входе в ресторан. Там звучала фоновая музыка, свет едва сочился из настенных бра, и можно было расслабиться на мягких диванах. Наконец-то появилась возможность отдохнуть от никчемной беседы и от постоянного напряжения. Я просидела на диване минут двадцать, просидела бы еще дольше, но мое отсутствие выглядело бы неэтично. Нехотя я поднялась и направилась в зал. Мой шаг был неспешный, поэтому я заметила, что Легран, сидевший напротив Баррона, теперь подсел к нему совсем близко, таким образом, двое мужчин оказались ко мне спиной. Подойдя поближе, я услышала, что Легран, доверительно мурлыча, что-то объясняет директору, на лице которого читалась такая неожиданная сосредоточенность, словно дело касается жизни и смерти.

– Вот поэтому ее и клонит в сон, я вам говорю… – тут я не расслышала, так как его тон, и без того негромкий, сделался тише, – так что не каждый выдержит натиск… – тут мне помешал шум зала. Я, раздраженная, подошла поближе и вытянула шею, пока Легран продолжал свою речь.

– В общем, настоятельно рекомендую послушать мой совет. Я редко ошибаюсь, а вы ничего не потеряете в любом случае. Если все пойдет, как я вам сказал, то вы только выиграете.

Стоять за их спинами дольше уже не позволяла совесть, тем более Легран, перейдя с полутонов на полный голос, отодвинулся от лица Баррона. Мужчины заметили меня, и Легран вновь пересел на свое место. Он устремил на меня короткий внимательный взгляд, в первый раз мне показавшийся красноречивым, как будто привычная пелена тумана спала с его лица на время, потом, не меняя выражения лица, он посмотрел на Баррона и кивнул ему слегка. Ну вот, пока меня не было, они успели потолковать о чем-то действительно важном. Я искренне сейчас не понимала, какую функцию выполняла на этой встрече, в голове царила безграничное неведение относительно этого вопроса. Поэтому ничего не оставалось, как удовлетвориться тем, что есть.

Встреча закончилась. Легран опять дружески попрощался с директором и со мной лишь коротким кивком, едва удостоив взглядом.

– Я еду домой, – ответил рассеяно Баррон, пребывая в своих мыслях, – тебя подвезти куда-нибудь?

Отказавшись, я сообщила, что нам совсем не по пути. Ехать с ним в одной машине совсем не хотелось, так как в душе образовались обида и горечь от неоправданных надежд.

Я почти не заметила, как оказалась дома, так как всю дорогу моя голова была занята глубоким мыслительным процессом – размышлениями о поведении Баррона. Увы, только он один обладал исчерпывающими знаниями, но читать его как открытую книгу категорически не получалось, приходилось с потом и мучениями расшифровывать те запутанные иероглифы, которые он в себе заключал. Мне не составляло труда определить, что он все еще чем-то взволнован и ведет более активную деятельность, видимо, пытаясь решить то, что его мучило. Его волнение, как лихорадка, передавалось и мне с той разницей, что мне оно доставляло гораздо большие мучения, как вторичный синдром, потому что я не знала, от какой болезни умираю и, соответственно, чем ее лечить. Из глаз от бессилия потекли скупые слезы. Я всем сердцем стремилась к ним, но меня не пускали.

– Я к вам по поводу последней просьбы, надеюсь, вы помните какой, – сообщила я на следующий день, войдя в кабинет к директору, исполнившись решимости, – стоит ли рассчитывать на то, что можно и далее продолжать надеяться на ваше положительное решение?

– Стоит, – как-то задумчиво нехотя ответил Баррон, не глядя на меня. Он что-то искал на столе или делал вид, что ищет. Я решила не мучать его своим присутствием и добавила:

– В любом случае, если вы меня допустите к ним, я, возможно, смогу ответить на многие ваши вопросы, значительно облегчить вам жизнь при этом, не прибегая к тем средствам, которых вы опасаетесь. Если я пойму, что не могу быть полезной, то непременно дам знать об этом и отступлю добровольно.

Баррон, все еще не глядя на меня, закивал головой и ответил отстраненно:

– Да, да, да. Конечно.

Во мне взметнулось негодование от такой пренебрежительности к просьбе и ко мне самой. Однако Баррон не реагировал, и, чтобы не расстроиться окончательно, я развернулась и спешно вышла из кабинета.

Ближе к вечеру пришел Легран. Пелена с его взгляда спала и более того он очень тепло поздоровался со мной и с Крисой. Не знаю, какой взгляд он посвятил ей, но на меня он посмотрел внимательно и изучающе. Он немного задержался возле наших столов, словно желая сказать еще что-то. Криса не обратила на него внимания, в то время как я смотрела выжидающе в его лицо, почти не моргая.

– Странный человек. – пробубнила я, когда его крепкая фигура скрылась за дверью.