Текст книги "Наемница (СИ)"
Автор книги: Лия Сальваторе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Как давно это было… наверное, в другой жизни…
Шаг.
Еще один.
Еще.
Теперь от огромной пасти дракона, усеянной тройным рядом ядовитых зубов, Лэа отделяло лишь несколько футов.
Она протянула руку.
Кровь перестала идти из пореза и стекала по руке до локтя струйками. Айси положила голову на лапы и закрыла глаза.
Лэа сделала еще шаг. Вот уже рука перед самым носом Айси.
Ее ноздри чуть дрогнули, вдыхая запах человеческой крови.
Вокруг стало тихо. Так тихо, что в ушах появился звон.
Стих даже рокот в груди Айси.
Лэа ощущала тревогу масэтра Хилеаньора, понимала, что что-то идет не так.
Если бы она спросила у него, эльф бы ответил, что не слышит мыслей драконихи. Впервые за столько столетий.
Внезапно ее глаза открылись.
Но это был не желтый яростный глаз с вертикальными прорезями зрачков.
Весь его заволокло черным. Не было ни зрачка, ни радужки, ничего…
Крылья Айси задрожали, она распахнула их во всю ширь, и Лэа увидела, что одно из них распорото почти до середины и кожа висит рваной бахромой.
– Назад! – прокричал Кэнд, пытаясь заглушить яростный рев Айси и отталкивая Лэа в сторону так, что она упала, содрав кожу с ладоней.
Айси захлопала крыльями и, опустив тяжелую рогатую голову, пошла на Лэа.
В загон высыпали все четырнадцать масэтров, их клинки были обнажены, плащи развевались за спинами.
Айси взревела еще громче.
Масэтры окружили Лэа своими спинами, выставив клинки так, что их острия образовывали еще один, наружный круг.
Айси играючи отшвырнула их лапами, наклонила голову, чуть обнажив клыки, и Лэа услышала ее мысли, четко и ясно разносящиеся над чистым синим небом. Она была уверена, что ее мысли слышит не только Лога Анджа, но и вся Элатея.
«Лэа ун Лайт, дочь Миалы ун Лайт, твой путь будет долгим и залитым кровью, но в конце пути ты найдешь его, вот только желания оросить свой меч его кровью у тебя уже не будет…»
– Нет! ЭТО НЕ ТАК! – выкрикнула Лэа. – Я найду его и убью, мне не за что его прощать!
«Твой путь начинается здесь, в Логе Анджа, путь, полный лишений и тревог, и закончится он…»
Внезапно Айси захрипела, зрачки глаз ее закатились, изо рта полилась кровавая пена. С тяжелым грохотом она упала на землю, окрасив ее алым. Ее лапы судорожно дернулись, в последний раз взрыхлили землю и замерли.
Тишина…
Масэтр Кэнд подошел к Айси, за ним Хилеаньор и остальные. Он присел на корточки и провел рукой по прикрытым чешуйчатыми веками глазам, закрывая их.
– Что это было? – ошарашено спросила Радугла.
– Этого нам никогда не узнать, – тихо ответил Кэнд.
Он распрямился и спрятал меч в ножны.
Быстрыми пружинистыми шагами он подошел к скорчившейся на земле Лэа. Ее худые плечи вздрагивали, слышались тихие всхлипывания.
Кэнд обнял ее за плечи.
– Пойдем, Лэа…
Всхлипывания затихли, она вытерла лицо рукавом рубашки, оставив на нам светло-серые пыльные разводы.
Еще пара минут, и она полностью успокоилась, лицо ее опять приобрело отчужденное и безразличное ко всему выражение.
– Тебе многое придется мне рассказать…
Кэнд помог Лэа подняться с земли, и, по-прежнему обнимая за плечи, повел вглубь замка…
– На этой площадке мы не просто соревнуемся в мастерстве, – сказала Алэтана, обходя ее по кругу. – Здесь мы отдыхаем, тренируемся, совершенствуемся…
Алэтана достала зашипевший фальчион из ножен, его изогнутое лезвие ловило солнечные зайчики и отбрасывало их на камень площадки.
Лэа шагнула на камень.
– Вы хотите сразиться со мной?
– Небольшое дружеское соревнование, – улыбнулась Алэтана. – И никаких уступок. Да, я королева, но проигрывать умею и всегда считаю, что у тех, кто тебя победил, есть чему поучиться.
– Как скажете, Ваш…
– Лэа!..
– Да, Алэ.
Она улыбнулась, но в этот раз шрам совсем не исказил ее лицо.
Ее хаарский меч нетерпеливо дрожал в ножнах. Она чувствовала его желание как можно скорее вырваться на волю и разрезать густой жаркий воздух.
– Меч из гномьей крипты… Хаара… – Алэтана пошла кругом Лэа, держа свой узкий фальчион на изготовке.
– Он мне дорого достался, – ответила Лэа. – Но если бы была возможность повернуть время вспять, я не поступила бы по-другому…
– Ты смелая, – задумчиво сказала Алэ. – И упрямая. Ты добьешься своего.
Фальчион сверкнул сполохом, отражая солнечный свет. Алэтана ударила наискось, метя по ногам. Лэа ушла от разящего смертью клинка быстрым прыжком, отразив оружие королевы.
Мечи столкнулись, издав гудящий звон. Хаарский клинок Лэа – звонкий и серебристый, фальчион Алэ – недовольно хрустальный.
Ответный выпад Лэа был нацелен прямо в грудь Алэтаны, но в самый последний момент она резко сменила цель, и вместо груди ударила руку плашмя мечом, выбив из нее оружие.
Алэтана ахнула, и начала оседать на землю, но Лэа быстро поймала ее, не давая осесть на залитый солнцем камень.
– Daan varrikein!!! – по эльфьи и совсем не по-королевски выругалась Алэтана. – Какое быстрое поражение! Никому еще не удавалось победить меня так быстро!
Лэа улыбнулась немного виноватой улыбкой.
– Ты сама просила меня не поддаваться…
– Конечно, конечно, – поспешила заверить ее Алэтана. – Повтори еще раз. Я хочу понять, как тебе это удалось!
– Очень просто… – Лэа повторила прием, но уже медленнее, давая королеве возможность проследить и запомнить ее действия.
Алэтана ахнула, и опять осела на землю.
– Теперь меняемся, – предложила Лэа.
Алэ повторила все безукоризненно точно, затем рассмеялась и произнесла:
– Теперь-то я точно утру нос Рэду! Этот чертов пират думает, что сражается лучше меня! Имел наглость красть моих подданных девушек! Уж он теперь мне за все ответит!
– Вражда? – улыбнулась Лэа.
– Еще какая! – запальчиво воскликнула королева. – Нет, это не политика, это личные счеты. Пару лет назад я убила в поединке его лучшего друга, который с шайкой бандитов напал на Иммаллиэн, что стоит у самого берега океана. Я была там в этот момент, и вступила в бой с его пиратами, помогая городу обороняться. Моим противником оказался человеческий детеныш лет шестнадцати, однако, ловко орудующий мечом. Он успел убить несколько моих воительниц, прежде чем я пронзила его сердце мечом, – королева вздохнула. – Рэд не может мне этого простить. Он всегда будет пытаться отомстить мне за друга, и первая его цель – Кэррим, мой сын, наследный принц.
Алэтана встряхнулась, отгоняя грустные мысли.
– Идем же, Лэа. У меня есть для тебя небольшой подарок!
Виллиан держала в руках платье из тончайшего люцианового шелка льдисто-синего цвета, расшитое кружевами и серебром.
– Это платье – подарок Ее Величества, она хочет, чтобы вы были в нем сегодня на празднике, в честь великой признательности вам за спасение Акфилэ.
Лэа улыбнулась уголком губ. Честно говоря, если бы это платье не было бы подарком эльфьей королевы, а просто просьбой надеть его – она бы не сделала этого ни за что на свете. Но подарок принадлежал королеве, и отказаться в его принятии – а не надеть его было бы равносильно отказу – было бы великой дерзостью.
Вздохнув, Лэа взяла удивительно струящееся платье из рук служанки.
– Примерьте его. Мне нужно подогнать кое-где размер.
Лэа скрылась за перегородкой, и через некоторое время вышла оттуда в платье, идеально повторяющем контуры ее тела.
Глубокий синий цвет совершенно подходил к синему отливу ее волос.
Служанка ахнула.
– Оно сидит на вас идеально! не думаю, что мне придется что-то исправлять. Мы спрячем ваш ужасный шрам, и вы будете самой красивой на празднике, ну, не считая Ее Величества, – лукаво улыбнулась Виллиан. – Я отлучусь на минутку, забыла взять булавки.
Лэа встала перед зеркалом.
Неужели это она? Да, ее тренированное тело, подчеркнутое платьем, было воистину королевским. Изящная шея и плечи накрыты волной густых иссиня-черных волос, большие обсидиановые глаза горят как огонь.
Дверь скрипнула. Лэа обернулась.
В дверях стоял Райт.
Когда он увидел Лэа, его синие-синие глаза отразили сначала крайнее изумление, восхищение, затем что-то, что заставило Лэа непроизвольно поежиться и смутиться.
– Что-то не так? – дерзко спросила она у ошеломленного Райта.
– Ты необыкновенная… – тихо сказал он, глядя ей прямо в глаза. От одного его взгляда Лэа начинала задыхаться. Она быстро отвернулась, пряча глаза.
– Сегодня, после праздника, Ее Высочество Алэтана, да осияет ее лунный свет, отведет меня к их священному месту, где постарается определить мою дальнейшую судьбу, так или иначе связанную с Джером. И на рассвете завтрашнего дня мы отправляемся в путь…
– Лэа…
– Да? – она постаралась придать своему голосу легкость и безмятежность, но он все равно звучал напряженно.
– Я хотел сказать тебе…
– А вот и я! – в комнату влетела радостная Акфилэ в светло-золотистом платье, удивительно повторяющем цвет ее волос. Лэа никогда не видела ее такой веселой и радостной одновременно. Акфилэ непрестанно щебетала и всему радовалась, впервые за долгие годы она была дома, и ничто не могло испортить ей настроение.
Увидев Лэа, она ахнула.
– Изумительно! Не правда ли? Райт, ты посмотри, какая она красавица? Фантастика! Лейс? Ты видел это?
В комнату ленивой расслабленной походкой зашел Лейс. Косые лучи солнца золотили его рыжие волосы, делая их просто огненными, и оттеняя ореховый оттенок его пристальных глаз.
То, как он изучал Лэа глазами, ей не понравилось. Не успел Райт и рта раскрыть, как Лэа заявила:
– Лейс кир Маклайх! Хватит меня так разглядывать, я тебе не обнаженная статуя Эаллон.
Лейс ее слова не смутили ни мало.
– Как скажешь… – протянул он и отвел глаза в сторону.
– Я здесь по поручению Ее Величества, да осияет ее лунный свет. Она просила передать, что празднование дня летнего равноденствия состоится сегодня вечером в альтоманьоровой роще, и вам надо появиться там в сопровождении человека или эльфа, ни одной ни в коем случае, если вы не хотите обидеть Эаллон и Ее Величество, так как день летнего солнцестояния одновременно считается еще и Aure Melme, днем любви.
Лэа усмехнулась.
– Я серьезно, – Акфилэ попыталась нахмуриться, но улыбка победила. – Нельзя приходить без пары. Эаллон обидится и навсегда лишит тебя любви.
Увидев, что Лэа настроена решительно и собирается явиться на праздник разве что только в обнимку с мечом, она пошла на крайние меры:
– Это необходимо для ритуала. В священной роще.
– Ладно, приду! – раздраженно бросила Лэа.
– Кого ты возьмешь с собой? Одного из друзей? Или эльфа? Должна сказать тебе, ты приглянулась многим эльфам, которые отдали бы все, лишь бы сопровождать тебя сегодня! В их числе и принц Кэррим! – продолжала щебетать Акфилэ.
Лейс стоял, прислонившись к окну, вполоборота к Лэа, его взгляд был направлен к горизонту, но всем своим существом он выражал: это буду я! Ну же, Лэа, ну же! Ты же хочешь пойти со мной! Я это знаю. Ты позовешь меня! Давай же, сделай это сейчас!
Вид у него был откровенно больной: измученный взгляд, синие тени под глазами, обострившиеся скулы, поникшие уголки губ. Лэа задалась вопросом, что же с ним такое?
– Я пойду с Лейсом.
Лейс обернулся и улыбнулся Лэа обезоруживающей, но немного измученной улыбкой.
– Меня спрашивать не надо?
– А ты разве не хочешь? – вопросом на вопрос ответила Лэа.
– Но я…
– Так хочешь или нет? Я вполне могу попросить другого…
Она ясно дала понять, что ее поступок был всего-навсего формальностью.
– Да, конечно.
Лэа была сильно раздражена. Все шло не так, как-то криво, ей хотелось одного, а выходило совсем другое. Почему она пригласила Лейса, а не Райта?
Она мешала себе быть счастливой…
Глава XIII: Узы любви
Праздник летнего солнцестояния, порой совпадающий у эльфов с новой, нарождающейся луной, а порой и с полнолунием, как в этом году, всегда был самым большим праздником. В этот день в Кан Д’Иар съезжались эльфы со всех городов и людских стран.
Начиналось празднование ранним вечером, там, где была вырезана статуя Эаллон. На этот праздник собирались не только эльфы, но и другие обитатели Элатеи – дриады, русалки, нимфы, – эльфы были рады всем.
Особенностью этого праздника был ритуал Узы Любви, которые накладывала Алэтана, священный ритуал, действенный только в одну единственную ночь в году. Все влюбленные ждали этого праздника с нетерпением.
Платье льдисто-синими струящимися складками падало вниз, рукава, разрезанные по всей длине, были украшены кружевом и серебром, высокий воротник загибался уголками к изящной шее.
Виллиан завила Лэа волосы в тугие локоны и собрала в высокую прическу.
На ноги она обула легкие кожаные сандалии, запястья обвила серебряными браслетами. За спиной у нее виднелся серебряный черенок хаарского меча.
– Лэа?
К ней в комнату заглянул Лейс.
– Ты потрясающая.
Она слегка улыбнулась, по-прежнему досадуя на Алэтану за все эти глупости.
Лейс склонился в изящном поклоне.
– Ми-сади? Позвольте поцеловать вашу руку.
Щеки Лэа заалели, она протянула склонившему рыжую голову Лейсу тонкое запястье.
– Тебе плохо? – спросила она.
Сегодня Лейс выглядел лучше, но все равно тени под глазами оставались, оставался и уставший взгляд.
– У меня была тяжелая ночь. Не спал, – ответил Лейс.
– Из-за чего?
– Это все мягкая кровать! – лукаво улыбнулся Лейс. – Совершенно отвык спать нормально.
В комнату вбежала радостная Акфилэ в бледно-золотистом платье, за ней следом вошел высокий золотоволосый эльф с малахитовыми глазами. Он улыбался мягкой улыбкой, одной рукой обнимая Акфилэ за талию.
– Это Люксор, – сказала Акфилэ Лэа. – Мой любимый. Сегодня великая Алэтана, да осияет ее лунный свет, соединит нас Узами Любви.
Лэа еще не видела Акфилэ настолько счастливой.
В комнату влетела запыхавшаяся Авалина. Вид у нее был сердитый.
– Дин сказал, что я похожа на мокрую курицу…
Глядя на ее сердитый нахохленный вид, Акфилэ рассмеялась, вместе с ней Лэа, Лейс, Люксор и Виллиан.
– А я всего-навсего вылила на него ведро ледяной воды…
– А зачем? – не выдержала Акфилэ.
– Он смотрел на Сулиану! – возмущенно воскликнула Авалина.
– И все?
– Но кааак он смотрел…
– Лэа, ты здесь? – в комнату заглянул Райт.
Из-за его плеча осторожно выглядывал Дин.
– Авалина, прости, я не хотел…
Здесь становилось тесновато.
– Пойдемте же! Праздник вот-вот начнется! – нетерпеливо крикнула Акфилэ.
Они все вместе, веселой гурьбой, вышли из комнаты Лэа, затем из дворца, миновали статую Эаллон, дворцовые ворота, вдоль по главной улице города прямо к Заповедной Роще, высившейся к востоку от города.
Эта Роща была полной противоположностью Сиан Кром эит Мейблус, никаких строгих линий, деревья растут легко и свободно, на земле густая зеленеющая трава, кое-где выглядывают глаза фиалок, незабудок, одуванчиков, нарциссов, лютиков и цветов, растущих исключительно у эльфов и носящих эльфьи названия. Многие растения и деревья Лэа видела впервые.
Почти все было украшено цветными ленточками, цветами и фонариками.
Здесь собралось несчетное количество эльфов, приехавших из самых далеких уголков Элатеи. Лэа даже показалось, что она увидела несколько грозных воинов с тренировочными мечами Логи Анджа.
Она шла сквозь толпу вперед, к самому центру Рощи, где должно было проходить празднование. До ее слуха доносился смех, обрывки фраз, крики, музыка.
– Где художник? Где Оллианти? – крикнула какая-то очень высокая и чрезвычайно худая эльфка в светло-зеленой тунике.
– Здесь его нет! Он где-то возле статуи Эаллон, рисует портрет Алэ, – откликнулся пепельноволосый улыбающийся мальчишка.
– Не смей фамильярничать! – выловил его за ухо черноволосый хмурый эльф.
– Ай-ай! – выкрикнул мальчишка. – Ее высочество Алэтана, да осияет ее лунный свет! Отпусти ухо!
– И не смей больше обращаться к королеве как-то по-другому!
Эльф отпустил ухо мгновенно скрывшегося мальчишки и одернул воротник рубашки.
Лэа шла дальше.
Коротко остриженная медноволосая эльфка и кареглазый худощавый эльф стояли, держась за руки, перевитые нитями альтоманьора и о чем-то нежно ворковали.
Лэа миновала и их.
Немного низковатая эльфка с волосами, заплетенными в косу, пыталась собрать в кучу маленьких эльфят, бегающих вокруг нее. Голос уже сел, лицо было сердитым.
– Лина, оставь Ниэну в покое! Она не карусель. Зулиан, положи на землю палку и иди к маме! Хэлите, перестань корчить рожи и вытри нос! Биэтла, это была твоя новая юбка! Где Орланс? Я велела ему смотреть за тобой! Зачем ты ее испачкала землей? Лина, иди к маме! Я поправлю тебе волосы.
Она изловчилась и схватила за воротник пробегавшего мимо пепельноволосого эльфенка, оттасканного ранее за ухо.
– О, Милосердная Эаллон! Орланс! Я же велела тебе смотреть за Биэтлой! Как она теперь пойдет в испачканной юбке?
Эльфка продолжала сердито отчитывать сконфуженного Орланса, когда Лэа миновала и их.
Четыре эльфа-подростка изо всех сил старались привлечь внимание красивой эльфки в голубом платье с рукавами-фонариками и немного надменным взглядом.
Эльфка обращала на них мало внимания, зато изо всех сил строила глазки статному эльфу в шляпе с пером.
– Оллианти! Ты обещал нарисовать меня во весь рост! А теперь рисуешь Алэтану… когда же будем моя очередь? – хныкала она.
– Подожди. Я не знаю когда закончу. Будь поблизости.
Лэа заглянула ему через плечо. На белом холсте вырисовывалась Алэтана, сидящая у кромки воды, опустив туда кисть руки, а в воде, вместо ее отражения, было отражение Эаллон, озаренное светом.
Возле высокого дерева ругались две дриады.
Их глаза были сердитыми, по салатовым щекам разлился темно-зеленый румянец.
– Uri gaixam maghi vabarra!!! – сердилась одна.
– Orrisner popiomi… – оправдывалась другая.
– Perremon vu! – поздоровалась с ними Лэа на чистом дриадском.
Дриады вздрогнули, удивленно переглянулись, но, тем не менее, ответили:
– Perremon tu!
Лэа оглянулась. Увлеченно идя вперед, она совсем забыла про своих спутников, и осталась одна в большой разноцветной толпе.
Нет, она не боялась остаться одна.
Пытаясь высмотреть своих друзей, она не заметила впереди себя молодого эльфа, также выглядывавшего кого-то в толпе.
Они столкнулись, но не упали, оба сохранили равновесие ки-ар.
Лэа удивленно разглядывала длинноволосого статного эльфа, ростом на полголовы выше нее.
Эльф разглядывал ее не с меньшим удивлением.
Все чистокровные эльфы, по объяснению Акфилэ, были высокими и светлокожими, с золотящимся оттенком волос и теплым цветом глаз. Лэа отметила у эльфа золотисто-карие глаза с приподнятыми уголками, отливающие бледно-фиолетовым волосы и светло-карамельную кожу. Одет он был очень роскошно! На эльфе был фиолетовый длинный плащ из тонкой ткани с высоким накрахмаленным воротником и золотыми запонками, подпоясанный черным с золотой пряжкой ремнем. На шее на золотой цепочке висел вправленный в золото большой рубин. Ветерок развевал полы его плаща и на ногах эльфа, облаченных в ту же фиолетовую ткань, на бедрах, были видны черные ремни с крепящимися к ним пустующими ножнами. Тренированный глаз Лэа сразу определил, что они предназначались для сюррикенов.
В движениях его гибкого тела угадывались задатки воина Логи, но Лэа могла поклясться, что он никогда не обучался там. За его спиной не было оружия с характерной отметкой, взгляд не был внимательным и цепким, а скорее слегка рассеянным и ласковым.
– Извините, – сказал эльф бархатным приятным голосом. – Это все моя невнимательность…
– Не стоит извинений, – улыбнулась Лэа. – Я тоже не смотрела куда иду.
– Мое имя Кэррим.
– И все? – Лэа опять улыбнулась. – Насколько я знаю, у эльфов имена длиннее.
Кэррим ответил ей улыбкой, которая мгновенно располагала к себе.
– Вообще-то мое полное имя Кэррим Кэллисту Дианти Ригайн Фарих Тиррэц Лейхаун Элфин Даэлнор Зин Маэльзайн, но я считаю, что так представляться немного проблематично.
Он рассмеялся, и Лэа вместе с ним.
– А ты должно быть Лэа ун Лайт? – проницательно спросил Кэррим.
– Да, это я.
– Я очень рад встретить живую легенду…
Его слова рассмешили ее.
– Легенду? Да я и десятой доли не умею из того, что вытворяет масэтр Кэнд с мечом…
Кэррим усмехнулся.
– Ты скромничаешь. В Кан Д’Иаре только и разговоров, что о тебе. Сама Великая Алэтана вызвала тебя на поединок.
– Ты преувеличиваешь, – возразила Лэа. – А ведь никогда не был в Логе Анджа. Откуда же у тебя начальные навыки ее воинов?
Кэррим улыбнулся краем рта.
– Это все благодаря моему учителю, прошедшему школу Логи. Сам я не могу отправиться туда по стечению обстоятельств, но очень хотел бы этого.
Лэа нахмурилась. Ни один из выпускников Логи Анджа не мог обучать навыкам школы других люди. Это исключительное право принадлежит только масэтрам. Нарушители караются по всей строгости, и никак иначе.
– Кэррим… ты не видел моих друзей? Мы потерялись.
– Ты имеешь в виду Лейса кир Маклайха, Райта рент Крайгена, Акфилэ м-м-м… ее имя полностью не выговорю…
Его слова опять рассмешили Лэа.
– Также с тобой были Авалина, Дин и Люксор?
– Да, все так.
– Я только что видел их. Они уже у статуи Эаллон и просили передать, что ждут тебя там.
– А ты тоже кого-то искал, да? Ты выглядывал в толпе?
– Я сбежал, – сконфуженно пояснил Кэррим. – И оглядывался, потому что боялся, что меня поймают.
– Сбежал? От кого?
– От нашего церемониймейстера, пытавшегося надеть на меня душный плащ и корону… – Кэррим осекся, увидев прищуренный взгляд Лэа. – Ладно, сдаюсь, – смиренно сказал он и поднял руки в знак примирения. – Я сын Алэтаны, наследный принц, и сбежал с церемонии, отчего Ее Величество и моя сестра должны быть злы, как осиный рой.
Лэа опять невольно улыбнулась. Обаяние Кэррима плескало через край.
«Так, значит, это Алэтана его учила…», – мелькнула в голове мысль.
– Извините, Ваше Высочество, я не знала…
Услышав «Ваше Высочество», Кэррим скривился, как от зубной боли.
– Не стоит. Зови меня Кэррим. От слов «Высочество» и «Милорд» у меня начинают болеть все зубы сразу. Я бы лучше отправился в Логу Анджа, чем взошел на престол. Но, беда в том, что Ее Величество Алэтана, да осияет ее луны свет, меня и там достанет…
Они шли и оживленно и свободно разговаривали, будто знали друг друга сто лет. С Кэрримом было легко и весело, можно было расслабиться и постоянно улыбаться, к тому же его постоянные шуточки не давали грустить.
Кэррим кланялся налево и направо, улыбался, здоровался, шутил, а эльфы улыбались и кланялись в ответ, его здесь все любили.
Наконец, миновав последний эльфий заслон, они вышли к статуе Эаллон, и Лэа буквально потеряла дар речи. Никогда еще, после того, как разочаровалась в богине, Лэа не давала себе простить ее.
Но сейчас у нее захватило дух от благоговейного трепета.
Эаллон сидела на грубо обтесанном камне, абсолютно нагая, обняв колени руками и склонив красивое улыбающееся лицо, ее длинные вьющиеся волосы рассыпались по плечам, лишь едва скрывая ослепительную наготу, на ногах и запястьях вились ниточки альтоманьора.
Блестящее и гладкое дерево дьорамэны создавало ощущение абсолютной реальности богини и наполняло ее чуть грустные глаза жизнью.
Невольно Лэа поцеловала ладонь и приложила ее к сердцу, что не укрылось от зорких глаз Кэррима, знавшего, что Лэа ярая атеистка.
– Потрясающе, правда? На этот раз наши ребята постарались на славу, – сказал Кэррим.
Лэа кивнула.
Ей казалось, что Эаллон смотрит прямо на нее, чуть упрекая любящим взглядом за ее ненависть и неверие.
В глазах защипало.
«Ты бросила меня! Бросила в тот роковой вечер, и с тех пор я всегда была одна, никого не было рядом, я всегда справлялась со всем одна, без твоей помощи!»
Но ласковые глаза Эаллон говорили:
«Я всегда была, есть и буду рядом с тобой, моя девочка…»
Лэа с силой прикусила губу.
Ей осталось совсем немного, она чувствовала, что скоро доберется до Джера, но почему она начала слабеть именно сейчас, когда ей так необходимо было держать волю в кулаке?
– Все в порядке? – тревожно спросил Кэррим.
Лэа вздрогнула. На доли секунды она совсем забыла про него, видя перед собой лишь Эаллон.
– Лэа! – до нее донесся крик Райта.
Она обернулась и увидела его сияющие синие глаза, полные любви и огромной нежности.
Вместе с Райтом подоспели Лейс, Акфилэ, Люксор, Дин и Авалина.
При виде Кэррима они слегка вздрогнули и согнулись в поклоне.
– Не стоит… – махнул рукой Кэррим. – Не сегодня.
– Скоро начнется! – радостно сказала Акфилэ. – Как только стемнеет, Найди, Елена и Рикка накинут покрывало на плечи Эаллон, потом зажгут костры, и будет праздник! А сейчас Алэтана будет соединять всех влюбленных Узами. Это действительно красивое зрелище, в этом году много пар, около двадцати, бедная Алэтана, ей придется столько раз повторять клятву! – Акфилэ тараторила без умолку.
Авалина и Дин о чем-то шептались, стоя чуть поодаль остальных, при этом Дин беззвучно смеялся, а глаза Авалины возбужденно горели.
– Мы с Люксором тоже соединимся Узами Любви, и, наконец-то, будем вместе…
Люксор крепко сжал руку Акфилэ, и Лэа впервые услышала его голос, немного низкий, мягкий и теплый:
– Навсегда…
– А мы тоже хотим соединиться с Дином Узами! – неожиданно заявила подошедшая Авалина.
Акфилэ приподняла одну бровь.
– Ты же только недавно кричала, что он назвал тебя мокрой курицей?
Авалина скривилась.
– Не принимай поспешных выводов. Если я на него злилась, это не значит, что я его не люблю.
– А соединиться Узами может любой? – спросил Лейс.
– Только эльфы. – Кэррим оттряхнул невидимую пыль со своих шитым золотом рукавов. – В крайнем случае, допустима хотя бы небольшая примесь эльфьей крови.
– Еще надо быть уверенным в своих чувствах, потому что Узы Любви – это не формальность, а магический ритуал, – добавила Авалина.
Дин нежно обнимал ее за талию и всем своим видам показывал: ритуал – дело решенное. Вы нас не переубедите.
– Что ж… – вздохнула Акфилэ. – Тебе решать…
– Спасибо, сестренка! – сияющая Ави кинулась обнимать сестру.
Понемногу вечерело, солнце золотило листья деревьев, бросая на землю и траву солнечно-оранжевую сетку.
Возле статуи стоял роскошный резной трон, укрытый золотым люциановым шелком и увитый альтоманьором. Впервые Лэа увидела цветы этого растения с загнутыми, как у лилий, нежно-серебряными лепестками, чуть бархатистыми, но по своей величине уступающими раза в четыре.
– Цветы тоже будут светиться в темноте, – шепнул на ухо Кэррим. – Это невероятно красивое зрелище.
Он нервно оглянулся.
– Извини, но мне пора бежать. Боюсь, что меня застукают здесь сестренка, милая мамочка или церемониймейстер.
Кэррим подмигнул Лэа.
– Надеюсь, еще увидимся.
И скрылся в толпе.
Его место занял вездесущий Лейс.
– Во мне четверть эльфьей крови. Моя бабушка была эльфкой.
Лэа от неожиданности поперхнулась.
– А во мне нет ни капли. Все мои предки были родом из Асента и жили там испокон веков. – Лэа предусмотрительно умолчала, что в Логе Анджа, изучая историю своего семейства, она узнала, что в ней все же есть немного эльфьей крови по материнской линии.
– Жаль… – протянул Лейс.
Она не стала уточнять, зачем ему понадобилась эльфья кровь. Все было ясно без слов.
Наконец все стихло, потому что на трон взошла Алэтана, одетая в ослепительно серебряное платье со свободными рукавами, разрезанными по всей длине – любимый фасон эльфов.
По одной стороне от нее были нити альтоманьора, с другой – чаша, наполненная чем-то, имеющим пряный мятный запах. Лэа полагала, что это родниковая вода, смешанная с листьями ахолла, эльфьего галлюциногена.
К подножью трона подошли Акфилэ и Люксор. Они встали на колени, держась за руки, и протянули их Алэтане.
Королева встала с трона, склонилась над влюбленными и по очереди поцеловала их в лоб.
– Дети мои, – сказал она. – Ваша любовь пережила больше испытаний, нежели у кого-то другого. Годы разлуки скрепили ваши чувства, и сегодня, я соединяю вас Священными Узами Любви и объявляю вас навеки предназначенными друг другу.
Алэтана обвила их руки нитью альтоманьора.
– Милостью Великой Эаллон и силой Настоящей Любви, соединяю вас Узами и привязываю друг к другу. Ни один из вас не сможет жить, если умрет другой, если один будет несчастлив, другому не видать счастья. Истинно ли любите вы друг друга?
– Да.
Одновременно прозвучали голоса Люксора и Акфилэ.
Алэтана накрыла их руки своими.
– Да прозвучит в ваших устах священная эльфья клятва… lliliste mel ar borine mu tiis melme, ees kvalme ava talime ni…
– Клянусь любить и верить в свою любовь, пока смерть не разлучит нас…
– Lliliste kilirion tiis melme terr ienne, niu suil ar mu nuirre ar mu allasse.
– Клянусь нести свою любовь сквозь века, быть рядом и в горе и в радости…
– Ny ynnarre tiis melme…
– Я дарю свою любовь…
Королева поднесла руку к чаше, и, зачерпнув оттуда немного воды, окропила ею Акфилэ и Люксора.
– Люксору Еннай Шаэру Олкиру Миднаэ Каллистоор и Акфилэ Хилиэйанс Истимарьон Зиэстур Варианьор…
Алэтана завязала нить альтоманьора, соединяющую их руки, на несколько крепких узлов.
– Пусть как эта нить связывает вас, так ваша любовь притягивает вас на века, дети мои…
Алэтана еще раз поцеловала их обоих.
– Идите, дети мои.
Акфилэ и Люксор поднялись с колен, и подошли к остальным.
Глаза эльфки сияли счастьем.
– Лэа, я так счастлива! Мне никогда не было так хорошо!
Она обняла ее, делясь своим счастьем.
На самом деле интересный и захватывающий процесс соединения Узами был таковым только для самих влюбленных, остальным же присутствующим он надоедал уже через несколько пар.
Алэтана говорила одни и те же слова, выполняла одни и те же действия, не отличающиеся оригинальностью…
«Хватит! – одернула себя Лэа за такие мысли. – Не смей так думать!»
Все эльфы занимались чем-то своим, но так, чтобы не мешать священному ритуалу.
Лэа скользнула с освещенной площадки назад, под сень деревьев. Здесь уже было темно, слышалось пение сверчков и цикад, жужжание ночных насекомых, кое-где светились цветы альтоманьора.
Лэа шла дальше, в самую глубь Рощи, где могла бы остаться наедине со своими мыслями.
Этот праздник растравил все ее чувства.
Она в сердцах ударила по дереву, совсем забыв, что сейчас на руках нет наручей, и охнула от боли.
Поднесла дрожащую ладонь к глазам, различила в полумраке быстро набухающие кровью ссадины.
Лэа ругнулась сквозь зубы и оторвала от подола платья одно из кружев, чтобы обернуть руку.
Она присела на мягкую шелковую траву. Здесь было тихо, сюда проникали лишь отголоски шумевшего праздника.
Она подняла глаза на синее-синее небо, унизанное кристаллами звезд. Шелест листьев овевал лицо Лэа и создавал ощущение, что шелестят звезды, будто разговаривают с ней шепотом, пытаясь что-то рассказать.
Приятная прохлада окружала ее со всех сторон. Сзади раздался шорох шагов.
Она не стала оборачиваться на них. Эти шаги она узнала бы из тысячи.
Райт.
– Прости меня, – тихо сказала она. – Я не должна была говорить тебе тех слов…
– Лэа, – мягко перебил он ее. – Ты просто не представляешь, какая ты.
