Текст книги "Наемница (СИ)"
Автор книги: Лия Сальваторе
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Глава X: Неожиданная встреча
– Ты должна надеть его! – упрямо повторяла Рут.
Гурт и Киана уже давно махнули на нее рукой, но Рут продолжала стоять на своем.
В руках у нее была легкая льняная рубашка, ворот, рукава и подол которой были красочно расшиты цветными нитками. Киана, Рут и Гурт уже переоделись к ярмарке, но Лэа делать этого не желала.
– Нет! Я не буду это надевать.
Рут насупилась. Передернула своими худенькими плечиками.
– Почему?
– Не хочу.
– Но это ярмарка.
– Да хоть бал. Я сказала: нет.
Лэа схватила свой меч и перекинула перевязь с ножнами через голову. Единственным человеком, который смог уговорить ее сменить костюм, был Хьял.
– Идем, – бросила Лэа, быстро сбежав вниз по ступенькам.
Вечерело. Было немного прохладно. Воздух освещался разноцветными огоньками фонариков сделанных в виде цветов и наполнялся ароматом роз, в изобилии выращиваемых в Согадене. Дышалось легко и свободно. По мере приближения к главной площади, на которой должна была проходить ярмарка, усиливалась громкость цветного многоголосья.
Лэа шагала легко и свободно, меч слегка раскачивался при ходьбе, закрепленный на спине.
Она распустила волосы, и те заструились по спине сине-черными змеями, закрывая ее оружие от любопытных глаз.
Райт устало потер глаза. Найти Лэа не представлялось возможным. Согаден – не Агниэт. Он гораздо больше. Если она здесь, то затерялась среди сотен тысяч людей. Город тянулся с севера на юг вдоль границы Аурума и нейтральных земель на тридцать тысяч футов.
По меркам Элатеи Согаден был огромен.
Единственной надеждой была ярмарка. Стражник у ворот сказал, что в городе сегодня празднество, поэтому пошлина на въезд в город повышена.
Немного поворчав, Райт добавил несколько лишних монет и вместе с Акфилэ въехал в погружающийся в сумерки город.
Несмотря на то, что время было еще раннее, площадь была переполнена и весела до невообразимости. Здесь были все: фокусники, торговцы, лоточники, цветочницы, животные, трубадуры, клоуны, акробаты, глотатели огня, танцовщицы, воины и многие другие.
Друида с шелковой седой бородой окружили молодые люди, бросающие завистливые взгляды на дриаду с огненными волосами, которую он привез с собой. Дриада была полунагая и абсолютно невозмутимая. Несколько стражников рядом втолковывали старцу, что появление на ярмарке с существами, похожими на людей, да еще и обнаженными, запрещено. В ответ на это друид упрямо качал головой и заявлял, что его дриада одета.
«Ага, – хмыкнула про себя Лэа. – Если считать одеждой набедренную повязку и длинные волосы…»
Она пошла дальше.
При виде спектакля о драконе и благородном рыцаре болезненно сжалось сердце, и она поспешила дальше.
Немного смягчившись, она купила Рут посыпанный сахаром пряник.
– …может только он!!! – уловила она краем уха. – Этому фокусу он учился в Логе Анджа на протяжении десяти лет!..
Лэа обернулась. Что за чушь? Да, конечно, она прошла школу Логи Анджа за три года, поставила своеобразный рекорд, но десять лет…
Она протолкнулась к помосту, возле которого надрывал голос здоровенный бородатый детина, позванивавший объемистым мешочком.
Бросив на помост быстрый взгляд, она сразу же поняла, в чем дело. Там было длинное, тусклое блестящее лезвие, в остроте которого не приходилось сомневаться.
Бородатый детина бросил перышко, и оно, не задерживаясь, легко упало по обе стороны лезвия, разделившись на две части.
Любой выпускник Логи мог пробежать по такому лезвию за считанные секунды туда и обратно поступью ки-ар, и нет в этом ничего фантастического и необычного. Больше ее интересовало то, кто же решил выступить?
Немного поодаль от детины спиной к Лэа стоял высокий бронзовокожий мужчина в обтягивающем трико с гривой огненно-рыжих волос. Что-то в его осанке показалось Лэа знакомым, и ей захотелось, чтобы он повернулся к ней лицом.
– Лейс! – крикнул детина. – На помост!
У Лэа перехватило дыхание.
Лейс…
Парень вспрыгнул на помост и обвел своими ореховыми глазами всех присутствующих.
Замер на краю лезвия, раскинул руки и, танцуя, легко побежал вперед. Затем круто развернулся, играя мускулатурой, заложил руки назад и медленно, на цыпочках – шаг вперед и два назад – пошел обратно. Когда он добрался до середины лезвия, то выгнулся назад мостиком, и, бородатый детина завязал ему глаза плотной черной лентой.
Акробат встал на место, и некоторое время стоял, слегка раскачиваясь.
Лэа не видела всего этого.
Лейс здесь. Он так близко, что она может дотронуться до него. Она чувствует запах его огненных волос и видит переливы бронзовой кожи. Память мгновенно вернулась назад…
Лэа неловко присела на краешек жесткой деревянной кровати, накрытой тонким холщовым одеялом, когда за масэтром, принявшем ее с корабля, закрылась дверь. В голове по-прежнему звучал его голос: «Испытание завтра, и помни: главное не то, что ты думаешь, а что чувствуешь…»
– Привет! – окликнул ее веселый звонкий голос.
В комнату заглянул рыжий пятнадцатилетний паренек, в выговоре которого безошибочно угадывался житель Соллоса.
– Привет.
– Ты новенькая, да? – Он зашел внутрь и прикрыл дверь. – Меня зовут Лейс кир Маклайх. Моя комната рядом с твоей.
– Лэа ун Лайт.
Лейс взял ее протянутую руку и галантно поцеловал, заставив Лэа тем самым смущенно заалеть.
– Я здесь уже полгода. Скоро мне назначат главное испытание. – При этих словах паренек гордо улыбнулся.
На его потертом кожаном ремне болтался здоровенный стальной меч превосходной остроты. На бронзовых руках юноши виднелось несколько белых шрамов, и Лэа невольно подумала о своем едва схватившемся уродливом рубце.
Лейс достал из ножен меч и плавно провел им по воздуху.
– Ух, ты…– невольно вырвалось у Лэа.
Лейс улыбнулся и спрятал меч обратно в ножны, после чего присел на край кровати рядом с Лэа.
– У тебя тоже будет такой. Только намного легче и меньше, ты же девчонка. Но сначала тебе выдадут деревянный.
Глаза Лэа сверкнули черными звездами.
– Нет. Я не нуждаюсь в маленьком и легком мече, который будет легко перерублен более сильным. Я сразу возьмусь за стальной, обходя деревянный, и не потому, что я девчонка.
В глазах Лейса промелькнуло удивление и даже, кажется, восхищение.
– Сегодня тебе нельзя будет выходить отсюда, – сказал он уже совсем другим голосом. – Но завтра, после испытаний, жду тебя на подвесном мосту.
С этими словами Лейс быстро вскочил и скрылся за дверью, лишь мелькнули огненной волной его рыжие волосы.
– Завтра, на подвесном мосту, после испытаний… – вслух повторила Лэа.
…Лейс стал ее лучшим другом и оставался им всегда, пока они не разлучились – Лейс остался в Логе Анджа, а она отправилась на совершение мести.
Лейс спрыгнул с помоста, кланяясь. О деревянный настил зазвенели деньги, которые метали зрители, бывшие в восторге от выступления гибкого акробата.
Лэа протолкнулась к помосту. Лейс стоял к ней спиной.
«Пожалуйста, повернись… – думала она».
Лейс легко и плавно поворачивался, раскланиваясь зрителям и ловя на лету монеты, от чего зрители приходили в еще больший восторг.
Его глаза изумительного орехового оттенка улыбались неповторимой лейсовской улыбкой.
Лэа подошла ближе и слегка дотронулась до его обнаженной разгоряченной спины.
– Вы что-то хотели, ми-сади? – спросил он, обернувшись.
Она улыбалась, наблюдая, как его лицо медленно вытягивалось.
– Быть этого не может… – прошептал он. – Лэа, неужели это действительно ты?..
Она слегка кивнула, по-прежнему не в силах что-либо сказать.
– Я искал тебя, – хриплым голосом сказал Лейс. – Я искал тебя все это время.
Он порывисто обнял Лэа.
– Ты не убежишь от меня в этот раз. Я отправлюсь с тобой хоть на край света… о, великая Эаллон! Как я счастлив, – говорил он, по-прежнему сжимая девушку в объятьях.
– Лейс! – раздраженно воскликнул бородатый детина. – Продолжаем выступление!
– Эхнат! Ты не понимаешь! Это же Лэа ун Лайт! Она лучшая из выпускниц Логи Анджа! Она ищет…
Лэа болезненно наступила Лейсу на ногу.
– … лучших бойцов Элатеи, чтобы сражаться с ними, доказывая свое воинское мастерство! – во время подправил свою речь Лейс. – Я предлагаю соревнование!
– Лейс! – возмущенно крикнула Лэа. – Какое соревнование?!!
Но он не слушал и уже тянул ее за собой на помост.
Зрители ревели, приветствуя новую акробатку.
– Ну ладно… – лукаво сказала Лэа. – Сам напросился.
Она расшнуровала ботинки и легко вспрыгнула на лезвие. Она должна была сделать что-то такое, чтобы побить Лейса, что он не смог бы повторить.
Внезапно ей пришла в голову бредовая идея, и она пожалела, что не надела легкую расшитую рубашку, которую ей так настойчиво предлагала Рут.
– Менестрель! – крикнула она ближайшему барду. – Музыку!
Она не умела танцевать, но сегодняшний вечер что-то изменил в ее сознании.
Она танцевала. В первый, а, возможно, и в последний раз в жизни. Она сливалась с песней, плавно двигаясь в такт и покачиваясь на волнах музыки.
Лэа улыбалась. Улыбалась Лейсу, который смотрел на нее с восхищением, и в глазах его все читалось, как в открытой книге, улыбалась восхищенным зрителям, бородатому детине, хмурившемуся новой выходке Лейса, улыбалась маленькой Рут, улыбалась самой себе и всплывшем в сознании родителям, Таир, Райту, Акфилэ…
Музыка стихла, повиснув на дрожащей ноте. Лейс подал Лэа руку, помогая спуститься с помоста под громовые аплодисменты зрителей. Лэа с удовольствием отметила, что ей аплодируют не менее громко, чем Лейсу, значит, навыки она не потеряла.
– Ты восхитительна, – Лейс не мог скрыть восхищения. – Нет, правда, ты необыкновенная. Я уже много лет путешествую, но еще ни разу не видел девушки, которая превосходила бы в чем-то тебя.
– Лейс…
– Нет, послушай. Я вижу, ты сильно изменилась, с тех пор, как ушла. Но я остался прежним. Я такой же, как и семь лет назад. Тогда, в день нашего расставания…
– Лейс, – прервала она его решительным голосом. – Все, что было между нами, было прекрасно. Но это было давно. Ты по-прежнему дорог мне, и я очень хочу, чтобы ты отправился вместе со мной… но пусть наши отношения останутся крепкой дружбой…
– Ты все еще ищешь его, Лэа?
Она кивнула и опустила глаза.
– Я видел его.
– Что?! – Она резко вскинула голову, непроизвольно схватившись за рукоятку меча. Волосы взметнулись сине-черной лавиной, обнажая серебряную рукоятку и часть великолепного лезвия.
– О, Лэа.… Так ты добыла его? – выдохнул Лейс.
– Есть много вещей, которые нам надо обсудить.
Она потащила его в сторону, в небольшую ярко освещенную таверну, с большой красочной вывеской, на которой был изображен аппетитный кусок свинины на белом блюде, украшенный зеленью с поднимающейся струйкой дыма.
Бросив трактирщику монету, чтобы не беспокоил, Лэа увлекла Лейса за самый дальний полутемный столик.
– Рассказывай, – велела она, выкладывая меч на стол. – Я не могу ждать не минуты.
Лейс глубоко вдохнул, собираясь с мыслями.
– Полгода назад, может быть, чуть больше, я вместе с Эхнатом направлялся на роккамском корабле в Соллос с одним почтенным мореплавателем. Мы купили лучшую каюту, поэтому не ходили на ту часть корабля, что отдана беднякам и наемникам. Но в самую свою первую ночь, когда я еще плохо ориентировался на корабле, мне понадобилось выйти по малой нужде, и я случайно забрел на ту часть корабля, где путешествовали наемники. Там, в кругу света масляной лампы, сидели несколько человек. Они передавали из рук в руки большую кожаную флягу, увитую ремешком. Они разговаривали. Один из них сидел ко мне спиной, и на затылок у него была сдвинута волчья маска с ощерившейся пастью. Волосы у него были темные, фигура мощная, голос тяжел и нетороплив. Собеседники называли его Джером. Они говорили… – Лейс закрыл глаза, вспоминая разговор, шедший той ночью. – Они говорили, что Лога Анджа просто сборище глупцов и неумех, раз они отказали Джеру. В чем – я не знаю.
Лэа скользнула взглядом по татуировке Лейса – те же синие скрещенные мечи, перевитые раздвоенным языком.
– Ему нужен был статус… возможность получать больше денег, требовать от господ большую плату… когда его спросили, что он теперь будет делать, Джер сказал, что хочет навестить своих родителей в Соллосе. Мать и младшего братишку. Оставить им монет. Он сказал, что их развалившаяся хижина на реке Люс никуда не годится, поэтому он выкупит им дом в Мистурге, а затем отправится вниз по реке в Мистург, наемничать.
– Он не говорил имена родителей?
Лейс покачал головой.
– Я не помню имени его брата, но мать звали Таир…
– Что??? – Лэа вскочила так, что на нее уставилось полтаверны.
– … вай Листаун.
Лэа тяжело дышала.
– У него не может быть семьи. Ни матери, ни брата… он не человек, он лютый зверь… и тем более его мать не могут звать Таир…
Она села и спрятала лицо в ладонях, пытаясь уйти от образа, всплывшего в памяти: из маленького приоткрытого рта Таир стекает струйка ярко-алой крови, капает на деревянные половицы и собирается в маленькую пурпурную лужицу.
– Завтра, на рассвете, мы отправимся с тобой в Кан Д’Иар. – Она подняла руку, предупреждая вопрос Лейса. – А сейчас я хочу отдохнуть.
Лейс взял ее за руку.
– Пойдем. Я покажу тебе столько всего интересного, что тебе и не снилось.
– Нет, Лейс. Я устала и хочу побыть одна… – голос ее был мягким и кристально чистым, звенящем в этом шумном и веселом воздухе.
Она потянула Лейса за собой, и нос к носу столкнулась с только что зашедшими в таверну Райтом и Акфилэ. Некоторое время она смотрела на него, не узнавая.
– Ты?.. – наконец смогла вымолвить она.
– Лэа… – у Райта от неожиданности пропал дар речи. – Я так хотел тебя найти. Мне очень жаль, правда, я…
– Замолчи. – Глаза ее превратились в узкие щелки. – Я не желаю слушать тебя.
– Я должен сказать тебе…
– Нет. Уходи.
– Лэа, послушай же…
– Я сказала: уходи.
Она схватила Лейса за руку и потянула к выходу.
– Я видел его! – в отчаянье крикнул Райт. – Здесь, на празднике.
Она замерла, превратившись в каменное изваяние и медленно, как во сне, обернулась к Райту, на лице которого было написано отчаянье, граничащее с безумием.
– Он был в маске, с луком из черного дерева, в кожаной куртке с металлическими накладками, в потертых наручах и с двуручным мечом…
– Ты лжешь… – тихо сказала Лэа. – Ты специально говоришь мне то, что я хочу слышать… пойдем отсюда, Лейс.
Медленной походкой она скрылась в толпе. Райт кинулся за ней, но Акфилэ придержала его за руку.
– Подожди. Не время. Она все обдумает и придет. Вот увидишь.
– Нет, – Райт едва узнал свой собственный, ставший вдруг чужим, голос. – Она завтра же покинет город. Она отправится к восточным воротам и дальше, в Кан Д’Иар. Я знаю это. И я пойду за ней…
Глава XI: Путешествие втроем.
Кариби шагала медленно и степенно, пользуясь задумчивостью и грустью хозяйки. После сегодняшнего взбалмошного утра у Лэа не было сил ни злиться, ни кричать, ни даже разговаривать.
Она ехала впереди всех, рядом с ней – Лейс, на прекрасном гнедом жеребце. Чуть позади ехали тихо переговаривавшиеся Райт и Акфилэ. После криков, ссор, уговоров и даже угроз, она все-таки согласилась взять Райта с собой, да и проводник до Кан Д’Иара был нужен. Сегодня утром Райт поймал выезжавших из города Лэа и Лейса и сейчас был в легкой тревоге. Ему было не понятно, кем был этот рыжеволосый крепкий мужчина и, самое главное, что он значил для Лэа. По легкой и непринужденной беседе, которую вели Лэа и Лейс, Райт решил, что они старые друзья. Немножко понаблюдав за Лейсом, он отметил характерные поведенческие черты выпускника Логи Анджа. Райт очень хотел спросить Лэа, что же рассказал ей про Джера этот парень, слегка раздражавший Райта.
Внезапно Лэа приостановила Кариби, знаком попросив Лейса двигаться дальше. Она подождала, пока Райт поравняется с ней.
– Надо поговорить, – серьезно сказала она, и тон ее не предвещал ничего хорошего.
Райт кивнул.
– Я слушаю тебя.
Она немного помолчала, как бы выбирая, с чего начать.
– Тогда, у озера Анаре Хаэл. Ты сказал, что у Джера осталось что-то твое…
– Да, это действительно так.
– Что это?
Райт помедлил.
– Ты не веришь в такие вещи…
– Тем не менее я хочу знать…
– Это карта. Карта к замку Ариадны и Аэлины, величайших волшебниц мира Элатеи. Я был занят поисками и одержим идеей вернуть в Элатею магию, которая ушла неизвестно почему. Я расследовал причины и пытался установить контакт с эльфами, друидами, королями… разыскать причины или хотя бы поймать их за хвост. Мне удалось найти карту, которая более полутора веков пролежала в далорских архивах. Я выменял эту карту на пару увесистых самоцветов, но не успел ее как следует изучить.
– Если Джер интересуется такими вещами, то карта, не спорю, у него, но если нет?..
Райт передернул плечами.
– Попробовать надо.
И, немного помедлив, спросил, кивком указав на Лейса:
– Кто это?
– Лейс кир Маклайх, – машинально ответила Лэа. – Мой лучший друг на протяжении двух лет, что я училась в Логе Анджа.
– Но почему он едет с нами? – продолжал допытываться Райт.
– Потому что я этого хочу, – отрезала Лэа.
– Ты очень красиво танцуешь, – мягко сказал Райт, и Лэа от неожиданности вздрогнула. – Я видел.
– Это был не танец.
– Нет?
– Это ки-ар.
– Ки-ар?
– Искусство управлять всем.
– Как это?
– Ки-ар – это скрытые возможности человека. Все, что он может и чего он не может. Мало кто понимает, что означает ки-ар. На самом деле ты сможешь пользоваться им, только когда почувствуешь, что это. Тогда, если ты дышишь ки-ар – ты сможешь задержать дыхание на сколько угодно, погрузившись в транс. Если ты бежишь ки-ар – ты не упадешь, и сможешь бежать сколько угодно. Если ты плывешь ки-ар – ты держишься на воде очень долго. Если ты сражаешься ки-ар – ты непобедим. Но есть маленькое но… их очень сложно совмещать. Нужно настроиться ки-ар. В Логе Анджа это было просто, если масэтры знали, что один из выпускников настраивается ки-ар, то в замке царила тишина. Настроиться ки-ар можно путем медитации, очистив разум от лишних мыслей. Это очень сложно…
– Сколько раз в жизни ты полностью настраивалась ки-ар?
– Три. Один раз, когда шла за драконьим яйцом, второй – прыгая в пропасть по приказу масэтра Аллива, третий – когда выпускалась из Логи Анджа.
– И собираешься делать это еще?
– Да. Когда найду его.
Она ударила Кариби пятками в бока, и та припустилась рысью.
Через некоторое время Райт нагнал ее, и поехали все рядом, ровной линией.
Райт не мог отвести от Лэа глаз. Погода была жаркая, поэтому она разделась, оставшись в легкой, до колен, льняной рубашке белого цвета. Черные с синим, воистину королевским отливом, волосы рассыпались по худым загорелым плечам вьющимися змейками. Солнце скользило по этим потрясающим волосам, будто гладило и расчесывало их. Райт перевел взгляд на изящную шею, высокую грудь, тонкую талию и крепкие загорелые ноги, прочно упершиеся в стремена.
Лейс заметил его взгляд и усмехнулся. Он пришпорил своего жеребца, перегораживая дорогу Райту, и пропуская вперед девушек.
– И давно ты так на нее смотришь? – прямо и без обиняков спросил Лейс, когда Лэа с Акфилэ отъехали на приличное расстояние.
– Ты о чем?
– О Лэа. Думаешь, я не вижу, как ты на нее смотришь?
Райт поднял брови.
– Это тебя не касается.
– Еще как касается, – с угрозой сказал Лейс.
– Я понятия не имею, кто ты такой и откуда взялся, – раздраженно сказал Райт. – Я не знаю, зачем она позвала тебя с собой. И было бы гораздо лучше, если бы ты развернулся и ехал в другую сторону. Я не собираюсь ее с тобой делить.
– Неужели? – Лейс расхохотался. – Она не вещь, чтобы ее делить. Пусть Лэа сама выберет лучшего из нас.
– Благородство… – насмешливо сказал Райт. – Не думал, что оно свойственно таким, как ты…
– Как я?
– Наемникам.
– А сам-то ты кто? – бросил ему в лицо Лейс. Нельзя презирать наемничество. Лэа ведь тоже наемница. О чем можно говорить?
– Я знаю, кто я, и я знаю кто она. И кем она не является, так это наемницей. – Райт вскинул голову и прищурил синие глаза, сквозившие неприязнью. – Ты видел хоть раз, как она убивает? Не думаю. Ведь ты знал ее юной девушкой, учившейся воинскому искусству. С тех пор она снесла своим мечом не один десяток голов. Я не могу сказать, что смерть доставляет ей удовольствие, но когда она сражается или убивает, то в ней проступает Джер. Это не блеф, я видел.
И Райт припустил Лотоса галопом.
– Я этого так не оставлю, – вполголоса проговорил Лейс.
Жара была просто опустошающей. Стояли первые дни Ийсутэля, второго месяца лета по эльфьим календарям, и Акфилэ живо рассказывала Лэа о традициях эльфов по встрече летнего солнцестояния, происходящего в первое полнолуние Ийсутэля.
– Три эльфки за неделю до праздника ткут большое полотно из тонкого как паутинка льна, для того чтобы потом этим полотном укутать статую Эаллон, которую вырежут из дерева три эльфа. Они работают обнаженными, посреди леса, чтобы находиться в полной гармонии с природой и распевают песни в хвалу Эаллон. Одна из эльфок ткет, другая прядет тончайшую нить, а третья собирает по лесу нити редчайшей травы альтоманьора, сверкающие лишь при лунном свете, которые затем вплетает в полотно.
А тем временем юноши ищут самое стройное и красивое дерево дьорамэны, чтобы испросить благословения на удачную работу. Если дьорамэна зашумит листьями и издаст серебристый шум, значит, сестры-дриады благословили ее на то, чтобы быть статуей Эаллон. Не сходя с места, юноши-эльфы начинают старательную и кропотливую работу резки по дереву, и вскоре на его месте появляется красивая женщина-богиня, воздевшая ли руки к небу или скромно сидящая на камне. Они украшают ее тело листьями, а волосы цветами, запястья ног и рук обвивают змейками браслетов из тоненьких веточек.
Там, где стоит статуя, и будет проходить празднование. В полночь, когда восходит величавая полная луна, три эльфки набрасывают на обнаженные плечи и тело богини серебристое покрывало, сияющее как звезды, и возносят Великой Эаллон молитвы. Затем начинается пиршество, к которому сходятся все обитатели леса – наяды, дриады, нимфы, сирены, если рядом течет река, – эльфы рады всем. Если есть влюбленные на этом празднике, а они всегда находятся, то великая Алэтана, да осияет ее лунный свет, благословляет и соединяет их узами любви, Veere Melme.
– Узами любви? – переспросила внимательно слушавшая эльфку Лэа. Оказывается, она и половины не знала про эльфов.
– У эльфов нет такого явления, как замужество. Влюбленные находятся рядом друг с другом, пока их любовь сияет ярким пламенем. Это связывает крепче всяких печатей и обещаний. Они любят друг друга всю свою жизнь, благословленные милостью королевы, эльфы, как правило, однолюбы.
– Как правило?
– Встречаются и такие, кто может любить по многу раз. Это эльфы, в дальнем или близком родстве состоящие с людьми. Достаточно одной капли человеческой крови, и эльф уже не сможет жить по законам природы и в гармонии с ней. Но бывает и наоборот. Человеку достаточно одной капли эльфьей крови, чтобы любить один раз и на всю жизнь.
– А ты?
Акфилэ улыбнулась грустной улыбкой.
– Я эльф чистой крови.
Она показала тонкое запястье, обвитое татуировкой, как браслетом, узором изящных листьев.
– Такие татуировки есть у всех эльфов чистой крови. Когда я уезжала вместе с отцом, мой возлюбленный обещал ждать меня. Даже если я вернусь глубокой старухой, он будет любить меня и ждать благословения королевы, да осияет ее лунный свет.
– Ты боишься?
– Нет, – по губам Акфилэ скользнула легкая улыбка. – Если он не ждет меня, значит, умер, но он жив, я это чувствую. И он ждет. Когда я вернусь, мы попросим благословенья у Алэтаны, праздник летнего равноденствия через три дня, я надеюсь успеть. Мне удалось послать Люксору, моему любимому, весточку, и я чувствую его. Он любит. И ждет…
Акфилэ погрузилась в свои мысли, и Лэа тоже. Она думала о том, что эльфом быть хорошо. Ты нежное и ранимое существо, живущее тысячи лет в полной гармонии с природой. Тебе не ведома ненависть, ярость, обида, боль, ты любишь и ты любима. Ты не страдаешь от неразделенной любви… неразделенной… чееегооо?
Лэа встряхнулась. Такие рассказы действуют на нее негативно, слишком смягчают и расслабляют. Любовь не стоит того, чтобы отказываться от цели жизни… или стоит?
Она бросила на Райта быстрый взгляд. Ей очень нравились его синие, как чистейшие хаарские сапфиры, глаза. Ей нравились его жесткие темные волосы, поворот головы, уверенная походка, внимательный взгляд, быстрая речь…
Она была готова уступить, если бы он привлек ее к себе, пытаясь обнять, но он этого не делал.
Эй, о чем ты? Белый день на дворе, жарко, рядом Лейс, готовый растерзать всех за нее в мелкие клочья еще с Логи Анджа.
Она улыбнулась, вспомнив, как он чуть не вылетел со школы, когда вызвал на дуэль юнцов, посмевших ее обидеть. Это был первый месяц ее обучения. Тогда она еще не умела постоять за себя.
Легкий вечер летнего дня всегда приходил на остров в сопровождении тяжелого звука гонга, висевшего на одной из самых высоких башен замка, и озвучивавшего вечернюю трапезу.
Режим здесь был непросто жесткий, он был невообразимо суровый, дисциплина была железная, по сравнению с ней устав королевской гвардии Роккома просто пергамент, испещренный детскими каракулями.
Каждый вечер, после удара гонга, все кадеты Логи должны были собраться в трапезной и, получив вою порцию еды, сесть за столы в строгом соответствии с определенными масэтрами местами.
После ужина кадеты имели полчаса свободного времени, чтобы завершить свои дела и в девять часов вечера отправляться спать, для того чтобы встать в пять утра и начать новый день с закаливания холодной водой, драконьим пламенем и острыми клинками.
Место в трапезной у нее было не совсем удачным. Ее посадили между двумя подростками шестнадцати лет, не очень довольными своей новой соседкой.
Лэа тоскливо поискала глазами Лейса и не нашла среди пестрой толпы кадетов.
Она взяла ложку осторожно, будто это была ядовитая змея, и аккуратно, будто вышивая, зачерпнула ею вкусно пахнущую кашу.
– Эй, ты! Девчонка! Кто тебя сюда усадил?
Лэа подняла глаза и встретилась с насмешливым взглядом карих глаз подростка, вальяжно развалившегося на скамье. На вид ему было лет шестнадцать-семнадцать, на подбородке и верхней губе пробивалась колючая темная растительность.
– Масэтр Аллив… – осторожно сказала она.
За те пару дней, что она здесь находилась, Лэа уже успела определить: она была здесь не единственной девчонкой. Или, как сказал кто-то из мимо проходивших кадетов, с которыми она сталкивалась в коридорах: единственной хорошенькой девчонкой.
Лэа отличалась от всех них сияющими черными глазами миндалевидного разреза, изящным изгибом губ и шеи, нежными руками, на которых в последствие будут пузыриться и лопаться кровавые мозоли. У нее были восхитительные густые иссиня-черные волосы, обрамляющие голову как королевская корона. Все это заставляло юношей обращать на нее внимание. Вот только не у всех реакция была такой, как у Лейса…
Сидящий напротив юноша изучал ее хитрым и жадным взглядом.
– Давно ты здесь?
– Второй день… – так же осторожно и немного застенчиво ответила Лэа.
– И нравится тебе здесь?
Лэа промолчала. В любом случае здесь было лучше, чем в опустевшем деревянном доме в Асенте. Силой ее сюда никто не гнал.
– Посмотрим, что ты скажешь после посвящения…
Кареглазый юноша и еще несколько сидящих рядом кадетов переглянулись и нехорошо усмехнулись. Больше никто из них не проронил ни слова.
Лэа торопливо доела кашу. Она уже заметила Лейса, стоящего у входа в зал и явно кого-то ждущего. Лэа выскочила из-за деревянной скамейки и бросилась к нему, боясь потерять из виду или того, что он уйдет.
Немного погодя она коснулась его плеча.
– Лейс…
– Лэа! – радостно воскликнул он. – Я рад, что ты не ушла. Я боялся, что опоздал и ты уже убежала.
– Я еще плохо ориентируюсь в замке. Проводи меня, пожалуйста.
Лейс кивнул и взял ее за руку, чтобы не потерять в толпе снующих туда-сюда кадетов.
Вверх по широкой лестнице, потом налево, пересекли просторную галерею, за окнами которой синело море, и алели нагроможденные друг на друга скалы.
– Это Лавовые зубья, – сказал Лейс, поймав ее взгляд. – Вечером, если долго не спать, можно увидеть отсверки огня, выдыхаемого драконами, а если повезет, то и самих драконов.
Он нырнул в боковое ответвление, отходящий от галереи и, петляя по переходам и поворотам, вывел ее в большой коридор с множеством деревянных дверей в каменных стенах.
Лэа узнала коридор. Здесь находились комнаты кадетов первого года обучения. Здесь она уже без труда нашла свою дверь, помеченную табличкой «Лэа ун Лайт, кадет 1 курса».
Лейс толкнул дверь, заходя внутрь.
В отличие от коридора, в котором гуляли сквозняки, в комнате было тепло. Освещенная светом факела, воткнутого в оскаленную драконью пасть, она была очень уютной.
– Ты не жалеешь, что приехала сюда? – вдруг спросил Лейс.
Лэа покачала головой.
– Нет. Я должна отомстить. – Набравшись смелости, она рассказала Лейсу, что заставило ее приехать сюда.
Как всегда, при воспоминании о Таир, из глаз брызнули слезы.
– Не плачь. – Лейс взял ее за руку. – Я всегда буду рядом.
Не выдержав, Лэа уткнулась лицом в бронзовое плечо Лейса. Худенькая спина сотрясалась от слез. Лейс гладил ее блестящие волосы и что-то нежно шептал на ухо.
Такой, как она была раньше, Лэа плакала последний раз в жизни. Вместе со слезами она изгоняла из себя ту маленькую, испуганную девочку, душу которой искалечил Человек в Волчьей Маске. Она излечивала себя от страха перед ним, оставляя место в душе лишь ненависти…
Она перестала плакать.
У этой Лэа слезы закончились раз и навсегда.
Лейс осторожно провел тыльной стороной ладони по мокрой от слез щеке Лэа и поцеловал в мягкие соленые от слез губы.
Лэа не сопротивлялась. В конце концов, Лейс ей нравился больше, чем те двое, сидевшие напротив нее в трапезной.
Внезапно она вспомнила кое-что важное.
– Лейс… что за посвящение я должна буду пройти?
– Посвящение? – Лейс нахмурился. – Не слышал, чтобы так называли испытания Права. Может ты что-то перепутала? Кто так сказал?
– Двое юношей, сидящие напротив меня в трапезной.
Лейс пожал плечами.
– Не знаю. Не нравится мне это… будь осторожна…
Что такое «посвящение» выяснилось позднее, когда Лэа легла спать. Спалось ей плохо, снилось тревожные и мрачные сны. В конце концов, она почувствовала, что дверь приоткрылась, и в комнату хлынул холодный воздух. Лэа открыла глаза, но в то же время рот ей зажала чья-то грубая мозолистая рука, и кто-то навалился сверху всем телом, мешая дышать.
– Пикнешь хоть слово, будет больно, – пообещал чей-то грубый насмешливый голос.
От страха тело сковало льдом. Лэа лежала не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.
