Текст книги "Юкия (СИ)"

Автор книги: Лия Котова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

Глава 31 Старое фото

Две недели прошли без приключений. Я уже начала думать, что всё кончилось и что я знаю о себе всё. Как же я ошибалась…

Всё началось с вполне себе безобидного события. Перед католической пасхой мне позвонила Эмма, то есть уже полгода, как тётя Эмма, но я её так не называла. Она попросила помочь убраться дома и разобрать её старые вещи. Я согласилась, всё равно планов на выходные не было. Элина получила своё первое настоящее расследование, так что она была занята днями и ночами. Аарон почему-то последние две недели не заходил, не звонил и не писал. Когда это делала я, он отвечал, что всё хорошо, но в данный момент делает уроки и не может дольше со мной пообщаться. Странный он какой-то. Влюбился что ли в кого-то?

В общем, я отправилась в субботу к Эмме. Возможно, мне показалось, но Лёва, вроде, очень хотел пойти со мной, но не сказал об этом и всё-таки остался дома. Я уже полюбила этого рыжего увальня, как домашнее животное, хотя даже больше, как друга, которого можно обнять и рассказать всё, что на душе. Мне было бы с ним трудно расстаться. К счастью, я не последний год учусь в Юкии.

– Спасибо, – это было первым, что я услышала от Эммы. – Спасибо, что пришла. Я вчера начала разбирать шкафы и поняла, что одна не справлюсь.

– Рада помочь, – вежливо улыбнулась я. – Моя бабушка тоже ходила в костёл и всегда перед пасхой мы с ней прибиралась дома.

– А ты? – Эмма открыла старый шкаф, где, кроме одежды были складированы ещё какие-то старый коробки и принялась их доставать.

– А я… – чихнув от пыли, вылетевшей на меня из шкафа, я начала фразу заново. – А я некрещёная, наверное. В детском доме не покрестили, а, когда меня удочерили, решили, что поздно.

– Понятно, – понимающе кивнула тётя. – О, смотри, моё выпускное платье. Странно и почему в коробке? – она достала из вытянутой из коробки длинное бледно-розовое платье, кое-где поеденное толи мышами, толи молью. Такой фасон был моден в тридцатые-сороковые годы. – Ах, мой выпускной. Помню, что тогда был холодный год и сирень цвела очень поздно. Я под ветками цветущей сирени в первый раз поцеловалась. Ах, первый поцелуй. Ты когда-нибудь целовалась?

– Нет, – быстро и коротко ответила я, быстро глянув в свою коробку и чувствуя, как краснею.

– Ничего, у тебя ещё всё впереди. Кстати, тебе уже семнадцать, пара бы уже искать жениха.

– Сейчас другие времена, – выпалила я, уже жалея о том, что согласилась. Мне очень не хотелось, чтобы моя престарелая тётя делилась своим любовным опытом. Ну, а кому это было бы приятно?

К моему счастью, такого больше не было. Находя интересные вещи в коробках, Эмма рассказывала интересные случаи со своей работы и просто из жизни. Оказалось, например, что она работала телеграфисткой, до середины прошлого века эта была очень престижная профессия.

Так прошло часа два. Мы капались в старых вещая и просто разговаривали, время шло быстро и незаметно.

– А то это? – спросила я, когда откапала чистый, но пыльный носовой платок с вышитой надписью «Mige».

– Гм… дай вспомнить, – задумалась Эмма. – Миге – это, вроде, фамилия моего первого мужа. Тоже был беженец из Европы, правда, уже забыла какой национальности. Чех, вроде. Не суди меня, что я его не помню. Мне было двадцать, это был любовь с первого взгляда, а он оказала тем ещё козлом. Через год мы развелись и я вернула свою фамилию. Странная у нас фамилия Бин. Немецкие корни, наверное. Я не знаю. Родители нам не рассказывали о дедушках и бабушках.

– Надеюсь, он не был родственником Томаса Миге, – попыталась пошутить я, но вышло плохо.

– Томас Миге? А кто это? – удивилась Эмма.

– Самый известный маньяк мира магии. Фокус Вам не рассказывал?

– Я бы запомнила. Жуть какая, – тётя притворно дёрнулась, случайно ударившись пальцами об угол шкафа. – Ой! Ну, надеюсь, нет. Но это объяснило бы, почему он был таким гадом.

– Ну, да…

Странно, почему он так хорошо помнит свой выпускной, но с трудом вспомнила своего первого мужа? Может, это я сужу предвзято, потому что ни того, ни другого у меня ещё не было, но всё же… что-то мне подсказывало, что здесь что-то не так…

Уже в другом шкафу мы нашли семейный альбом. Дело шло к вечеру, так что мы решили закончить уборку, а после заварить чай и посмотреть находку.

Эмма поставила закипать чайник и присела рядом со мной, а я уже открыла тяжёлую семейную реликвию. Чёрно-белый фото родителей. Фокус совсем маленький. Точнее тётя сказала, что это её брат на моего приёмного отца этот мальчишка совсем похож не был. Оно и понятно, этот волшебник умел менять свою внешность до неузнаваемости. Зная его биографию, я понимаю, почему он давно уже живёт с другой внешностью.

Эмма снова принялась рассказывать семейные истории, которые я забыла в тот же вечер. Со своими долгими историями она успела перелистнуть только одну страницу, когда закипел чайник. Женщина ушла заваривать чай и высыпать из пакета печенье, а я осталась наедине с альбомом.

Среди чёрно-белых фото одно мне показалось самым милым и душевным. На нём мальчик лет семи-восьми держал на руках маленькую девочку, широко улыбающуюся и гордо демонстрирующую всем целых два зуба. Наверное, это Эмма и Фокус в детстве, но моя тётя была ещё занята, чтобы у неё спрашивать. От любопытства я осторожно взяла фотографию, чтобы не порвать ни её, ни тонкие бумажные держатели, которые есть во всех старых альбомах. С обратной стороны на фото была надпись на польском: «Thomas i Emilia Mige. Ostatni raz w Polsce. 1923 rok» (Томас и Эмилия Миге. Последний раз в Польше. 1923 год). Я вздрогнула от этой надписи, ведь благодаря покойной бабушке понимала этот язык.

– Нет, это не может быть так, – выдохнула я. – Наверное, это другие дети.

– Ты что-то говорила, Леста? – услышала я голос Эммы.

– Нет, ничего, – крикнула я в ответ и, взяв фото, пошла на кухню, чтобы подтвердить или опровергнуть свои жуткие догадки. – Это Вы и Фокус?

– Ну, да, – моя тётя заулыбалась и, взяв в руки фото, перевернула его. У меня было ощущение, что она проигнорировала надпись или просто её не увидела. – Гм, такая недовольная физиономия. Наверное, я была тяжёлым ребёнком, раз моего брата такое недовольное выражение лица. Да, сейчас он совсем другой.

– А можно я на время заберу и покажу Фокусу эту фотографию? – попросила я. – Мне интересно узнать, узнает ли он себя и Вас.

– Хорошая идея. Позвонишь потом. Хорошо?

– Конечно.

Глава 32 Нейромагия

Мне не хотелось рассказывать Лёве о своих подозрениях и о фото. Я почему-то боялась тронуть его старую рану от потери лучшего друга, ведь тот, кто первым сказал, что Фокус – это Томас Миге, был объектом самой жестокой ненависти моего домового.

Хорошо, что из первых карманных денег, которые мне дал Фокус, я купила ноутбук, а Элина мне открыла доступ к данным о волшебстве. Утром в воскресенье я начала искать. Нужная информация появилась, только когда я ввела в поисковую строку «Магия управления разумом».

Магия, управления разумом, или нейромагия – редкий вид волшебства, который способный практиковать только самые сильные волшебники иллюзии. Волшебникам других видов магии почти никогда не могут им овладеть, а если и овладевают, то не полностью. Люди, не владеющие магией, легко поддаются контролю разума, волшебники почти не подвержены этому. Только опытный нейромаг способен взять под контроль волшебника, но не на долго. В зарегистрированных случаях такое влияние не длилось больше суток.

Опытный нейромаг способен полностью управлять сознанием обычного человека, менять его воспоминания, стирать их, добавлять новые, заставлять всё, что нужно волшебнику. Таким способом можно сделать обычного человека волшебником, а волшебника не некоторое время лишить способностей. Однако, такое влияние не передаётся по наследству, дети таких искусственных волшебников не становились магами.

Нейромагия редко используется, так как вызывает побочные эффекты у объекта, на который направлена магия, поэтому такое воздействие можно легко вычислить. К побочным эффектам относятся: обострение памяти на одни события и ухудшение её на другие, невнимание или полное игнорирование объектов, связанных со стёртым воспоминанием; полная потеря памяти о дне воздействия.

Самые известные волшебники, владевшие нейромагией: Ричард Шарло, Магомед Осома (маг воды), Джон Корн, Томас Миге, Педро Фольконе, Ева Торина и другие.

В этом списке я почти никого не знала. Только Ева Торина, по сведеньям из учебника истории, создала электрическую магию, а Ричард Шарло доказал, что целительное и пыточное волшебство имеют одну и ту же природу. Ну, и конечно, старый знакомый Томас Миге. То, что он там есть лишь усилило мои подозрения в том, что Фокус и есть самый известный маньяк в мире магии.

На всякий случай я решила проверить, какими магическими техниками владел Карл Бин. Судя по тому, что я нашла, в списке техник этого волшебника были техническая магия, электромагия, волшебство замещения, магическая техника проведения экспериментов, физволшебство. Нейромагией там даже не пахло. Возможно, я притянула эту теорию за уши, но всё-таки для себя я всё доказала. Эмме стёрли память или поменяли местами воспоминания. От этого она почти не помнить первого мужа, но прекрасно помнит выпускной. Если бы Фокус действительно был Карлом Бином и овладел этой техников в те времена, то это попало бы в архивы. Мне было плевать, что мои доказательства были немного смутными и могли быть опровергнуты, я была уверена, что Фокус и есть известный маньяк, Чикатило мира магии, Вамир, Томас Миге…

– Это что? – в понедельник утром я бросила фотографию прямо на стол Фокусу, занятому какими-то документами.

– Я думал, что, если удочерю тебя достаточно взрослой, то мне не придётся тебя воспитывать. Жаль, похоже, я ошибался, – вздохнул волшебник, не глядя ни на фото, ни на меня, а продолжая рассматривать свои бумаги, которые вряд ли ему были так уж интересны, учитывая его характер.

– Ты не ответил на мой вопрос, – шипела я.

– Просто старое фото с двумя детьми, – пожал плечами Фокус, мальком взглянув на нечёткое изображение. – От меня ты чего хочешь?

– Эмма сказала, что это ты.

– Возможно, я не помню, каким я был в детстве. И это всё, что ты хотела?

– Переверни фотографию и прочитай.

– Ладно, – вздохнул Фокус, как будто действительно не понимал, что я от него хочу. – Карл и Эмилия Бин. Последний раз в Польше. 1923 год.

– Там была другая надпись! – я резко вырвала фото из рук приёмного отца. Там действительно было написано то, что он и прочитал. – Не понимаю… не могла же я…

– Может, извинишься за своё поведение? – развёл руками Фокус. – И я смогу продолжить работу.

«Он изменил надпись, – поняла я. – Он же волшебник иллюзии, тем более очень не хочет, чтобы я знала.»

– Ты Томас Миге? – в лоб спросила я.

Фокус даже вздрогнул от такого вопроса:

– И с чего ты это взяла, а?

– Во-первых, тут бегают сумасшедшие, уверенные в этом, – начала я. – Во-вторых, там было написало про Томаса и Эмилию Миге, а ты изменил надпись. А в-третьих, я навела справки про нейромагию. У Эммы наблюдаются её побочные эффекты. Кроме тебя, на ней это было сделать некому. Карл Бин не прибегал к таким видам магии, а Томас Миге прекрасно этим владел.

– Самое нелепое доказательство, которое я слышал, – покачал головой Фокус. – Если бы ты пожила в среде опытных магов, ты бы поняла, сколько разных запретных техник они скрывают.

– Это не запретная техника!

– Но и не разрешённая официально.

– Многие известные маги не скрывали, что владеют нейромагией.

– Но ещё больше хранили эту тайну за семью печатями. Каждый второй хороший волшебник так умеет.

– Тогда зачем изменил воспоминания Эммы?! – не выдержав, выкрикнула я.

В ответ только молчание. Фокус снова принялся за разбор бумаг, но его руки дрожали. В тот момент я почти перестала верить, что он может быть маньяком, он не должен был так на это отреагировать, казалось мне.

– Так что ты хочешь услышать? – наконец негромко заговорил он, не глядя на меня.

– Ты Томас Миге?

– Если я скажу «да», то ты решишь, что получила ответ слишком быстро и где-то должен быть подвох. А если я скажу «нет», то ты не поверишь. Сама выбери ответ.

– А какой из них правильный? – я уже совсем перестала злиться. Если он и был маньяком, то давно уже завязал с прошлым и мечтал о нём забыть.

– Я не хотел тебе врать, – Фокус повернул кресло так, чтобы не встречаться со мной взглядом, и посмотрел в окно, – но соврал, думал, что так для тебя будет лучше. К сожалению, ошибся. Я не совсем Томас Миге. Скорее просто часть былого маньяка. Разум ещё тот, пусть и изменённый образом жизни, уже не рвущийся в бой, а стремящийся решить проблему мирным путём. А вот тело… оно давно уничтожено вместе с разумом вора, который жил в этом теле. Кстати, этот вор – единственный, кого я убил. Ты мне не поверишь, но я действительно не убивал тех, чью смерть приписывают мне. Знаешь… – Фокус вдруг засмеялся и закрутился на кресте, в очередной раз показывая, что у него не всё в порядке с головой. – Знаешь в мире нет идеала, – он резко остановился и взглянул на меня таким взглядом, будто видел меня насквозь. – Конечно, так удобно думать, что есть плохие, которых лучше сразу наказать или просто убить, чтобы не повторяли свои злодеяния, и хорошие, с которыми всегда нужно дружить и всегда на них нужно ровняться. И никто не спрашивает: зачем плохой совершал плохие поступки? Он злодей, а им так положено. И никто не спросит: а хороший когда-нибудь делал что-то плохое? Они по определению не могут творить зла. Так?

– Но ведь… – попыталась я вставить слово, но Фокус не дал.

– Кто у нас хороший? Мерлин? Так-так, в учебниках этого не напишут, но именно он изобрёл нейромагию и контролировал ей всю жизнь короля Артула, именно поэтому он стал таким великим. Но нет, обществу удобно, чтобы об этом никто не знал, а Мерлин был таким белым и пушистым ангелочком из прошлого, на которого должен ровняться каждый волшебник из настоящего. А меня занесли в плохиши уже тогда, когда я проводил незаконные, с точки зрения общества, эксперименты. Кровь мне нужна была тоже для экспериментов. Я просил их дать чуть-чуть крови по-хорошему, но они не хотели. С каждым разом я становился всё жёстче в своих просьбах, а потом уже требованиях, пока не начал нападать на них ночью и насильно выкачивать немного крови. Немного больше, чем берут на анализы, здоровью это не причинило бы вреда. Беда была лишь в том, что некоторые знаменитые волшебники, на которых я нападал, не выносили такого позора: побеждены в тёмном переулке каким-то маньяком, ах, какие бедненькие… в общем, они кончали с собой. А что сделали те, кто знал, как всё было? Они повесили их убийство на меня, чтобы не чернить репутацию этих белый и пушистых волшебников, светлых магов, большая часть из которых были теми ещё нарциссами, привыкшими к почитанию и славе, как к чему-то должному, а за спинами своих почитателей промышляли тёмными делишками.

Фокус остановился, глубоко вздохнул и снова глянул на меня уже по-доброму, как отец, а просто проглотила язык.

– Ты прости, что я выплеснул на тебя всю свою злобу. По крайней мере, ты теперь знаешь, что это была правда. В этом кабинете стены со звукоизоляцией, так что нас никто не слышал. Да и не бойся, во-первых, я давно завязал, а во-вторых, я не убийца, а учёный, и мне нужны не смерти, а эксперименты и материал для них.

Такого откровения я не ожидала. Я бы поняла, если бы он просто сказал «нет» или попытался стереть мои воспоминания нейромагией, но он, как мне казалось и не собирался колдовать.

– Ты думаешь, зачем я тебе всё это рассказываю?

Я кивнула, дар речи ещё не вернулся.

– Просто, Леста… как бы это получше сказать… в общем, ты моя дочь, а не того алкоголика и уголовника. Точнее даже не так… ты моё создание. Меня всегда привлекала биология, в особенности, генетика. Я хотел создать идеального волшебника, который может овладеть всеми видами магии и быстро учится. Для этого мне нужна была кровь известны волшебников. Чтобы выудить из их ДНК волшебство и соединить в две цепи твоей ДНК. Знаешь, всё, что у тебя от магии иллюзии, я брал из своей ДНК, так что можно сказать, что ты и биологически моя дочь. Я дорастил тебя до восьми месяцев в лаборатории, а затем волшебством замещения, которая позволяет поменять местами равноценные объекты, поменял тебя и ребёнка тех, кото бы до сегодняшнего дня считала родителями. Он был и так почти мёртвым, так что это я не считаю убийством. Я хотел, чтобы моя подруга из университета растила здорового и талантливого ребёнка, а потом рассказать правду всем, но всё пошло не так, как я хотел. Дальше ты и так знаешь. Кстати, твоему якобы-отцу я тогда отдал его ребёнка, но магией предал ему внешность, что была бы в том возрасте. Вот такая она правда, которую ты так хотела услышать, Леста. Тебе легче?

На этот вопрос я не могла ответить. Я просто выбежала из кабинета и бросилась к выходу. Я бежала и бежала, сама не зная куда. У меня не осталась даже самых мелких сомнений в том, что это было правдой. Даже моя сильная интуиция, которой я всегда верила говорила, что на этот раз Фокус не солгал.

Я бежала и бежала, всей душой желая сбежать от реальности, сбежать от Фокуса…

Глава 33 Удачный эксперимент

Это было, как во сне. Все чувства остались в реальном мире, а я бродила по его проекции у себя в голове. Это была та же Юкия, только пустая. Не было ни студентов, ни учителей, ни домовых, ни даже птиц и насекомых, в избытке водившихся в лесу, – никого, только я и тишина.

Отчётливо слыша только собственные шаги, я абсолютно не чувствовала страха, только какую-то грусть, витающую во всех комнатах и поглощающую другие эмоции.

Я зашла в библиотеку, теперь пустая она выглядела ещё более огромной, чем обычно. Столько книг, наверное, около сотни тысяч, вряд ли студенты перечитали хоты бы половину этого материала. К тому же, всё есть в базе данных компьютеров, а УРК всегда найдёт нужное и что-то дополнительное, что так любит делать этот робот, так что это огромное помещение высотой с пятиэтажный дом и стеллажами до потолка было скорее музеем книг, чем библиотекой.

Все компьютеры были выключены. Я нажала кнопку «Пуск» на системном блоке одного из них. Ничего не произошло, как будто не было электричества. Ни после второго раза, ни после десятого этот компьютер не включился, остальные тоже, хотя все их вилки были в розетках. Странный и жутковатый сон, но даже несмотря на это мне не было даже чуть-чуть чутко.

В пустынном коридоре были сняты все портреты, как будто кто-то не хотел мне напомнить никого из тех, с кем я училась и у кого я училась. По пустой столовой гулял ветер, развивая длинные занавески, и переворачивая салфетницы. Белые листки тонкой и мягкой бумаги, как маленькие птички, отправлялись в свободный полёт.

Приоткрыв дверь в кабинет Фокуса, я вдруг почувствовала, как во мне вспыхнула ненависть к этому человеку. Нет, я больше не могла назвать его человеком. Он доводил людей до самоубийства, он играл с жизнью, по его вине умерли все участники тех экспериментов. И это существо создало меня, собрало по кусочкам, как пазл. Лучше всю жизнь считать, что твои родители умерли, или не знать, что с ними произошло на самом деле что-то ужасное, чем понимать, что тебя просто вывели в лаборатории, ты чей-то аморальный эксперимент.

НЕНАВИЖУ! Я НЕНАВИЖУ ЕГО! ОН ЧУДОВИЩЕ! НЕНАВИЖУ!

Во мне вспыхнула невиданная ярость, вместе с ней я почувствовала силу, которой не ощущала до этого, силу, которая может уничтожить мир, сила, которая может воздать Фокусу за его грехи.

От одного моего желания сильный порыв ветра распахнул окно и дверь, задрожал пол, плитка в коридоре начала трескаться, а из трещин появились ростки колючих растений. Она росли с невероятной скоростью, уже через минуту поползли на стены и начали их разрушать. Я шла дальше по коридору, а мой гнев не утихал, он становился всё сильнее и сильнее, на корню убивал чувства страха и меры. Мне хотелось всё разрушить, а среди руин найти Фокуса и убить его медленно и мучительно.

Передо мной появились тени, похожие на монстров из моих детских кошмаров. Теперь я уже не боялась их, я знала, что сама призвала их и они подчиняются только мне. Красными глазами тонкие тени глянули на меня и, едва поймав мой взгляд бросились в разные стороны искать объект моей ненависти. А я шла, не зная куда, а за мной полыхали занавески и ржавая вода капала с потолка, медленно разрушая его.

Меня заставила вздрогнуть знакомая мелодия с вибрацией. Это был телефонный звонок, где в качестве ректона стояла классическая композиция переделана в рок. Я не слушала такую музыку, но я точно знала, кто слушал и у кого с таким звуком звонил телефон.

– Аарон, – позвала я. – Это ты?

– Да, – ответил знакомый голос, как только мелодия прекратилась.

– Иди ко мне в кабинет! Быстро! Там объясню! – я сразу узнала голос Фокуса, пусть и искажённый динамиком телефона.

– Иду.

– Он всё-таки в кабинете, – прошипела я и бросилась туда.

– Что происходит? – в пустом разрушенном кабинете раздался голос моего друга, но увидеть его я не могла. – Что здесь творится? Это твоих рук дело?

– Если бы, – вздохнул Фокус. – Я расстроил Лесту. Полагаю, что это она чудить. Если бы тут меня не было, то тут было бы то, что в её фантазиях. Найди Лесту и успокой, иначе будет хуже.

– Почему ты это не сделаешь? – я удивилась наглости Аарона. Он, конечно, много плохого говорил о Фокусе, но не в его присутствии. – Ты же строишь из себя заботливого папочку.

– Я сейчас прошу тебя ни как директор, а как твой отец, – Фокус начинал выходить из себя. – Леста твоя сестра и, в отличии от тебя, удачный эксперимент. Тебе вообще повезло, что бы родился волшебником. И к тому же… вы же друзья, так? Ты что, бросишь свою подругу? Если так продолжиться, то она сойдёт с ума!

– Ты её создал! Ты не знаешь, как остановить то, что она сейчас делает?!

– Не знаю. Это новый вид магии. Её нет в школе, но точно она её разрушает изнутри. С точки зрения обычного волшебства это невозможно. От сильных эмоций она изобрела новое.

– Ты же во всём виноват! Исправляй свои ошибки!

– Если я уйду, то мелкими трещинами на стенах и горящими шторами всё не обойдётся.

– Вы оба… – прошипела я. – Вы оба мне лгали!

Я будто взорвалась. Послышался треск и грохот, я зажмурилась, но, когда поняла, что это делаю я, открыла глаза. Вокруг меня дождём падали обломки. Здание было превращено в руины.

– Что случилось? – снова услышала я голос Аарона.

В ответ только тяжёлые вздохи.

– Леста… в её фантазиях Юкия уже разрушена… если ты быстро её не найдёшь, то эти больные фантазии станут реальностью. Быстро!

Я услышала утихающий звук бега. Похоже, Аарон наконец понял, что нужно бежать. Но судя по тяжёлым вздохам, Фокус всё ещё был у себя в кабинете. По разговору я поняла, что я нахожусь не совсем в настоящей Юкии, но всё, что я делаю происходит и там. Точнее происходило бы, если мне не мешал Фокус. Но ему это делать уже трудно. Значит…

Мои эмоции снова высвободились. Обломки поднялись в воздух, загорелись и дождём начали падать на то место, где был кабинет Фокуса. Наблюдая за этим зрелищем, я поняла, что вишу в воздухе в районе верхнего этажа, где и был кабине директора. По сути, кабинета больше не было. Только груда обломков, как и везде, но я точно знала, что где-то там, куда падают горящее осколки, в реальном мире страдает объект моей ненависти.

Дождь мне наскучил, и я его прекратила. Нужно было придумать что-то более интересное и заставить Фокуса страдать ещё больше.

– Хе-хе, – услышала я его голос. Возможно, он знал, что я его слышу, а возможно, безумие заставляло выговориться. – Ну, и что ты пытаешься этим доказать? Что я всё-таки создал чудовище?