Текст книги "Камелот (СИ)"
Автор книги: Ливард Сайд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Волосы рассыпались по плечам и спине, отражая солнечнее лучи. Ланс смеялся.
Мальчик не часто видел отца таким. Легким, счастливым, радостным. Так странно, что изнурительные и тягостные тренировки могли вызывать такие чувства у закаленного в боях и походах рыцаря.
Галахад подошел со спины и, собрав волосы отца в кулак, стал заплетать косу.
Как мама, как дамы в замке. Он видел, умел. Нежно и споро, разделив на три локона, мальчик умелыми пальцами сплел косицу почти до талии.
Ланс замер при первых прикосновениях к себе. Не вспугнуть бы, не обидеть. Такая забота о себе была ему в новинку. Что-то он и не подозревал, что мелкота, снующая сейчас по тренировочному полю, обихаживает своих рыцарей и таким образом.
Но Галахад ему не паж. Он его сын.
– Благодарю тебя… Галахад. Они мешали бы мне.
Мальчик провел ладошкой по своим рыжеватым, как у матери, кудряшкам, едва прикрывающим уши.
– Тебя все узнают по твоим развевающимся золотым волосам, когда ты мчишься на своем коне без шлема.
Когда-нибудь, конечно, когда-нибудь мальчик вырастет и встанет плечо к плечу с отцом. И отец будет гордиться им.
Ланс подобрал деревянный меч полегче и перекинул его мальчику, сам встал в боевую стойку. Галахад с готовностью повторил все за отцом.
С выставленной вперед левой ногой, несколько наклоненным вперед телом золотоволосый гигант и рыженький пацаненок кругами обходили друг друга. При этом, руки с щитами, такими же ненастоящими, слепленными из днищ бочонков, были выставлены вперед. Ланс, как когда-то ему горбатый грек, показал жестами мальчику, как правильно расположить щит, чтобы закрыть как можно большую часть тела.
Он уже отвел руку с мечом назад, повернувшись к Галахаду чуть боком, когда на тренировку пришли несколько рыцарей. Такой забавный поединок был встречен одобрительными голосами и приветствиями. Гавейн, как старший, махнул рукой, разрешая продолжить обучение Галахада.
Ланселот был известен своим прямыми и благородными приемами ведения боя на мечах, как в пешем, так и в конном сражении. Несколько молодых рыцарей, схватив деревянные муляжи, отошли на некоторое расстояние от парочки и приготовились повторять движения мастера.
Сражаться Ланс-Агний умел, да. Да только он совсем не был знаком со всеми этими рыцарскими реверансами и благородными подачками противнику. Его учили убивать, красиво, безжалостно и как можно медленнее. Всеми подручными способами и предметами.
Поэтому и мальчика он начал обучать, как щитом подсечь противника, как толкнуть и выбить меч из рук.
Рубящие удары мальчика, конечно, еще слабые, Ланс отбивал плашмя и тут же с разворота всего тела, перемещался, словно танцуя – вперед, назад, вправо или влево, по прямой или по кругу, одиночными или двойными шагами, перебежками или прыжками, а также уклонял тело вперед, назад, вбок и вниз.
– Повторяй, давай, за мной, вот так, да, молодец, еще… еще, – подбадривал он Галахада. – Сбивай меня, вот, так, не жди удара, выстави щит, вот так, в горло, по руке, давай…
Мальчик падал, Ланс подскакивал, подавал руку и тут же отбегал и вставал в стойку.
Он учил быть нечестным и использовать не силу, но коварство и хитрость.
Весь цвет рыцарства собрался поглазеть на такое представление.
Обнаженный торс Ланселота блестел от пота, Галахад задыхался, но не сдавался. Видя, что мальчик утомлен, Ланс воткнул меч в песок и поднял руку.
– Всё. Стоп. Отдых. Старик устал. – и присел на землю.
Его обступили сквайры и рыцари с вопросами что они только что увидели, что это за техника и откуда у благородного Ланселота такие разбойничьи замашки.
Ланс устало поднялся, отшучиваясь и отнекиваясь и потопал в замок. Тренировка удалась. Хороший сын у Ланселота, жаль, что этот дурак, похоже, совсем не обращает на него внимания.
Как и во многих замках, в Камелоте имелись винтовые лестницы между этажами, что примыкали к стене крепости. По такой лестнице и поднимался Ланс с единственным желанием никого не встречать и побыть одному.
Ярость и ревность от осознания того, что Елин провела ночь в постели короля, он почти снял. Но видеть никого не хотел.
***
А Елин впервые видела Агния в деле. Рабыни не допускались на зрительские места у арены, тренировок тоже она не успела подсмотреть.
Это тело и руки несли смерть. Обнимали ее и не только. Брали в плен, сплетаясь кольцом. Сжимали ее как сейчас деревянный меч. А в бою настоящий.
Боев и сражений насмотрелась Елин достаточно, чтоб все живо представить, почувствовать, оценить.
Поэтому, когда сзади ее приобняли за плечи, девушка прилегла спиной на грудь обнимавшего. Защитилась от воспоминаний.
– Ты никогда не любила смотреть на тренировки моих рыцарей, моя королева.
– Я и сейчас не люблю, мой король.
***
Все, что видела и в чем не по своей воли участвовала Елин в доме ланисты, чему как мог обучил ее Агний, забыть пришлось почти мгновенно. Лишь послушно следовать указаниям.
«Нет, моя дорогая, не шевелитесь, вы напуганы и смущены, подайте знак прикосновением, не шевелитесь, вы сегодня взволнованы сверх меры, я в вожделении позабыл о вашем душевном состоянии, нет, нет, прикройте наготу...»
Наготу?!
Колено мелькнуло из-под плотной камизы!
Взволнована?!
Да Елин сейчас начнет смеяться в голос и еле сдерживается.
Прикосновением?!
А куда, как, на сколько?!
Не шевелиться?!
Она лежит бревном на своей стороне кровати! Само целомудрие!
Елин зажмурилась и представила Агния. Как она видела его со стороны. На оргии.
Как он протянул руку к ней. Как в беседке посадил на себя, как...поставил на колени, ткнув ее лицом в magna dick, побывавший уже и в мужчинах и в женщинах... Только Агний.
Поэтому память не дала боли и унижения, но накрыла жаром похоти.
Артур же положил прохладный компресс на лоб супруги и оправил серебряный крест на шелковом гайтане на груди.
– Дорогая моя, я несдержан, как юнец, простите меня великодушно.
Полночи Елин пялилась в полог кровати под потолком и не могла сомкнуть глаз.
Кто этот Артур? Его так любят подданые, он так терпелив с женой. В нем силы не меньше чем в Агнии. Она б и пикнуть не смогла этой ночью под королем.
Но Елин просто деревенская баба из рыбачьего поселка в Мерсии!
Поэтому обняла она со спины торс Артура, чмокнула того в шею, пониже завитков на макушке.
– Bonum nocte meum regem.
***
И все-таки Агний наткнулся на суховатого старичка в длинном платье. Седой старец неторопливо спускался, при чем из комнаты Ланса. Вот так так…
Коротко кивнул рыцарю и слегка задел длинными пальцами потный рукав, провел, как ощупал. Поднес к носу, сложив щепотью.
– Прекрасный денек, Ланселот Озерный, прелестная королева, премилая история.
Агний-Ланс остолбенел от увиденного и услышанного.
Старик же обошел рыцаря и спустился вних по лестнице.
Оказывается это свойство не только дряхлеющих сенаторов, таких как Патрикий, разговаривать намеками и загадками.
На ходу стяшивая с себя грязную и потную рубаху, Агний поднялся наверх, даже не представляя кого и что он встретит в комнате.
***
– Я принесла мази и притирания для твоей задницы.
Ну, конечно! Все по кругу! Она опять лечит Агния!
– Только снимай штаны побыстрее, пока нас не застали и ничего не случилось.
– Конечно случится, должно, как иначе-то? – Ланса распирало от удовольствия видеть ее и почти касаться ее, почти быть для нее снова главным. Ведь не просто так Елин-Гвин бежала на верх, в его комнату, даже не посчитав нужным скрываться от служанок?!
Он встал на одно колено перед своей королевой, и совсем не по-рыцарски, обхватил ноги девушки, обнял и задрал к ее лицу счастливую свою рожу.
– Я волновался за тебя, старикан не обидел ли?
Настороженно вглядывался в выражение ее лица, а потом на него накатило шутовское настроение, просто стало распирать от радости и веселья.
– Давай я осмотрю, не наставил ли Артур засосов тебе ночью и не поцарапал ли тебя своей бородищей? – при этих словах, полуголый рыцарь руками полез, сначала под платье Гвин, а потом стал задирать и камизу, добрался до голых ног и начал поглаживать их. Нежно, страстно, не отводя взгляда от лица королевы.
Она знает и понимает, что он хочет ее. Не смотря ни на что и ни на кого. Пятнадцать минут пыхтения с зажмуренными глазами в темноте под одеялом этой ночью только помогли утвердиться ему в своих мыслях по поводу Елин.
– Гвин, знаешь, Гвин, чего-то мне тяжело от того, что ты королева. Не только моя королева, понимаешь?
Лансу хотелось оставить ее здесь, спрятать ото всех, особенно от короля Артура. И даже от каждого рыцаря, что преклоняли перед ней и головы и колена.
Этот наряд шел Елин несравненно больше, чем легонькие туники рабыни.
Она – королева.
А он лишь один из многих рыцарей. При чем, в отличие от остальных, обремененный женщиной, матерью его сына.
И сыном. Галахадом.
– Иди ко мне. Иди сюда, – он притянул девушку вниз, целуя.
Руки обхватили ее лицо, большие пальцы легли ей на виски.
– Красивая, моя, королева...
Дверь хлопнула, раскрываясь настежь. Ланс замер не выпуская Елин из объятий, прекрасно видя кто зашел в комнату.
– Приветствую Вас, Ваше Величество...
Молчание, затягивалось. Тишина, казалось, звенела. Двое мужчин смотрели друг на друга из-подлобья. Между ними стояла королева низко опустив голову.
Вот так все предстало перед глазами вошедших Гавейна с братьями. Четверо рыцарей остолбенели, не зная что тут произошло, но догадываясь, что Артур близок к тому, чтобы выплеснуть свою ярость. А в ярости он был страшен и редко справедлив.
Гарет Белоручка с поклоном предложил леди Гвиневере проводить ее в королевские покои.
Как только леди с Гаретом скрылись за дверью, Агравейн подошел к Ланселоту и ткнул в голую грудь скомканной рубахой.
– Оденьтесь, Ланселот, вы перед королем.
Артур уже раздувал ноздри, руки судорожно шарили на поясе слева в поисках меча на перевязи...
И тогда Ланс заговорил.
Спокойным тоном, выводившим из равновесия уже не только короля, но и столпившихся рыцарей.
– Я врядли должен отчитываться за каждый свой шаг и вздох. Даже перед своим сюзереном. – ах как он эти слова вынашивал и проговаривал и бормотал ночами, будучи рабом! – Мой меч и моя жизнь принадлежат моему королю, но мои душа и сердце только Господу Богу и прекрасной даме.
Откуда из него сейчас сыпались эти банальности из кодекса рыцарской чести, он и сам не мог понять. Но его несло.
– Артур может вызвать меня на поединок. Но тогда всем надо сообщить причину такового.
Кто из вас, рыцари, сможет очернить имя короля и честь королевы? – Ланс обвел тяжелым взглядом мужчин.
Они опускали глаза. Одни в смятении от осознания. Другие в бешенстве и ярости, понимая, что Ланселот зарвался, конечно, но тронуть его так, чтобы не опорочить Артура и Гвиневеру, невозможно.
Ланс-Агний понимал, что вытворяет. Но...это лучше, чем попасть в дряхленькие, но цепкие лапки местного колдуна, что ощупал его немногим раньше, или еще того похуже остаться тут на веки вечные и сдохнуть от ревности, наблюдая как Артур лапает его Елин.
Наконец, рыцари разом загалдели, прерывая гневные речи Ланса, но король поднял руку и успокоил всех.
– Я не буду беспокоить имя моей супруги без должной надобности. И не позволю никому из здесь присутствующих хоть слово, хоть звук передать из услышанного и увиденого. – Артур перевел дыхание и продолжил спокойнее. – Королева шла передать лечебные травы рыцарю, спасшему ее, и споткнулась. Ланселот Озерный подал руку своей леди и опять оказал помощь. Все свободны.
Как только комната опустела, Ланс со всего маху запустил ком рубахи, что все это время он мял в руках, в стену над камином и разразился отборной бранью на латыни.
– Ты, как есть, настоящий глупец, Ланселот!– Гарет не мог остановиться, поток брани из уст светлейшего рыцаря, при чем на древнем церковном языке, на котором и король-то не знает пары-тройки фраз!
Как на такое отреагировать, ведь Ланс был в бешенстве. Друга надо было успокоить, но как? Что происходит с тем, кто отдавал душу за Камелот и Артура? Какие нечистые силы овладели рыцарем?
– Поехали, дозором проедем по ближайшим селениям, отвлечемся. Тебе надо исчезнуть на время из дворца, Ланс… – Ланс не дал договорить другу. Он долгим, каким-то печальным взглядом обвел комнату, задержался на Гарете Белоручке.
– Ты не понимаешь… Я не могу отлучаться надолго от королевы. Не могу…– как, каким образом он мог объяснить этому, в сущности-то, неплохому парню, что происходит и кто он на самом деле? И кто на самом деле находится в теле их королевы?
Ланс обреченно натянул рубаху, словно это было самое позорное рубище в его жизни. Гарет подал ему перевязь и меч в ножнах. Когда, облаченный во все эти тяжелые и такие, казалось ему, нелепые в бою, одежды Ланселот готов был последовать за рыцарем, их отвлек шум во внутреннем дворике.
Мужчины выглянули в окно.
У самой конюшни Галахад, окруженный несколькими малолетними сквайрами, отчаянно отбивался, затевалась явно драка.
Крики, доносившиеся со двора, не оставляли сомнений, что пацаны уже были в курсе происшедшего и налетали на сына Ланселота с обвинениями.
Ланс не долго думая, оттолкнул Гарета и бросился вниз.
Пацан ему нравился. Он был настоящим.
Появление взрослого, да еще такого, как Ланселот, прекратило возню. Галахад, переведя дыхание, обернулся на отца и… улыбнулся.
– Всё хорошо, отец. Я справлюсь.
– Не сомневаюсь, сын – впервые Ланс произнес это слово, и оно отдалось в груди нежностью и теплом к этому пареньку.– Поехали с нами в дозор.
Гордо глянув на сквайров и пажей, Галахад потопал за отцом на конюшню.
Ланс поднял голову к башне в надежде увидеть, что с Агот-Гвиневерой все в порядке, но наткнулся на угрюмое лицо Артура, коротко кивнул и последовал за сыном.
Наверное, действительно, надо спустить поводья и не гнать. Что-то витало в воздухе, что-то должно произойти. А на руку им это или во вред – вот это и посмотрим.Он знал, чувствовал, что зверь должен вырваться на волю. Давно, очень давно он не брал в руки оружие по-настоящему и не проливал кровь. Так было в Риме, в бытность гладиатором. Он чувствовал, когда уже не хватало сил выносить снующих людей и слышать голоса. Он выходил на арену и серовато-алые тени накрывали его, несли крылья смерти за собой. Этот восторг он ничем не мог заменить. Даже сексом. И с женщинами и с мужчинами. Наоборот, он побаивался отпустить себя и покалечить человека.
Звуки леса, цокот копыт по вытоптанной тропинке, мелькающие солнечные лучи в ветвях деревьев и воздух, наполненный запахами, которые человеческое обоняние не способно было учуять. Он пьянел от леса, от свободы, от следов и запахов диких зверей. Ланс замолчал и погрузился в себя, в свои ощущения. А Гарету и Галахаду казалось, что он расстроен, что его гнетут тяжкие мысли. Они поначалу пытались развеять и развеселить его, но скоро поняли, что все напрасно и тоже замолчали. И вовремя.
Свист веревки и хруст подрубленного ствола, возвестили о том, что они в лесу не одни. Со всех сторон, сверху на них посыпались как тяжелые тела, так и удары. Гарет развернул коня поперек тропинки, а Ланс загородив крупом лошади Галахада крикнул.
– Скачи назад! Быстро назад, предупреди! – мальчику рано еще воевать. Этому мальчику. Так в мгновение решил Ланс. Пацан чистотой и незащищенностью своей, будил в Агнии неведомые отцовские чувства.
– Беги-и-и!!!
Галахад не отступил, не бросил отца. Обнажив меч, прижал своего коня к отцову, шмыгнув носом.
От плеча, наклоняясь слева и справа, словно траву косил Ланс серые тени, стараясь прикрыть сына, опередить атаки противника. Гарет выбился вперед и уже соскочил с падающей раненной лошади, когда Ланс почувствовал удар под лопатку. Подлый удар. В спину. И заорал.
– Назад! Быстро назад! Галахад, подмога, быстро! – только это могло спасти мальчика.
Боковым зрением заметил как Гарет прыгнул сзади Галахада на его коня и последнее, что Ланс успел сделать для них, так это со всего размаха плашмя мечом шлепнуть коня сына.
Теперь у Ланса было больше возможностей для маневров, но рана давала знать, кровавая пелена уже застилала глаза, когда зверь проснулся и рванул в драку.
Конь не нужен! В одной руке окровавленный меч, в другую подхватил дреколье, принадлежавшее, видимо, одному из поверженных нападавших.
Противник отступал от разъяренного рыцаря. Да и рыцаря ли? Будто восстал перед их взором мифический берсерк, в амоке драки рычащий с пеной на губах...
В голове не прекращался шум, глаза слезились, а острая боль уже переходила со спины в подреберье.
Конь ускакал.
Ланс стоял на тропинке, устланной трупами, посреди леса и тяжело дышал. Уже падая на колени, он вспомнил, что сын и друг спасены.
Последнее что промелькнуло перед его глазами – это белые волосы и тоненькая фигура.
– Елин...
***
Камелот. Встреча вторая.
***
Как когда-то в первый раз, Элейн решила воспользоваться чарами. Наивная, влюбленная в великолепного рыцаря, девушка как-то пробралась в спальню к Ланселоту и предстала перед ним в образе Гвиневеры. Как ни тяжело было, но все слова, ласки рыцаря предназначенные не ей, не леди Элейн, получила все-таки она. Хриплый шепот: «Гвен, Гвен, королева моя...»
Но ночь провел Ланселот с ней. И, как и было предсказано, Элейн понесла и родила рыжеволосого мальчика Галахада, сына Ланселота Озерного.
Она помнила его ледяной взгляд и брезгливо изогнутый рот, когда привезла малыша ко двору в Камелот. А когда Ланселот понял что произошло, то так разгневался, что крушил все вокруг. Тогда Гвиневера изгнала своего кавалера и Ланселот два года мотался по округе сражаясь и совершая одному ему необходимые подвиги.
То, что в этот приезд Элейн увидела разительные перемены в отношении Ланселота к сыну, бедная женщина усмотрела знак, надежду, что и к ней златовласый красавец может воспылать страстью.
И первая же ночь доказала правомерность таких надежд. Ланселот был сам не свой, никакой брезгливости, никаких оскорблений, не понадобилось никаких уловок. Он взял ее быстро, страстно, сильно. Не отвернулся и не ушел.
Сейчас Элейн вглядывалась в измученные черты уснувшего Ланса и поражалась какой он все еще юный, по сравнению с ней и почти взрослым сыном. Будто не отец он Галахаду, но старший брат.
«Чтобы не вытворял Ланселот, Господь хранит его» подумалось Элейн...
Он юн, свеж, силен и желанен.
Жаль, что желанен не только для матери его сына, но и для этой бесцветной Гвиневеры. Ланселот не пожелал жить с Элейн, но вожделел чужую супругу, супругу своего сюзерена, королеву.
Женщина наклонилась к Лансу и поцеловала сначала закрытые веки, а потом и прижалась к губам.
Она слышала, что кто-то вошел в комнату, но не прекратила оглаживать и целовать Ланселота.
Агний почувствовал, просыпаясь, что его нежно целуют, что на его обветренную рожу капают горячие слезы...решил, что это Елин, обнял женскую фигуру и стал успокаивающе и ласкающе гладить по спине.
– Моя, моя белая рабыня...королева моя, – прошептал в полураскрытые губы и накрыл их своими, целуя, со стоном.
– Агний...
Ланс широко распахнул глаза и замер.
– Агний...– звонкий девичий голос, полный боли и разочарования, вернул его из тенет сна.
– Ланселот...– мелодичный женский воркующий голос окончательно возвестил рыцарю о пробужлении и о том, что он сейчас натворил беды.
Мягко отодвинув Элейн, Ланс поднялся и проводил взглядом убегающую Гвeн.
«Глупец, глупец....когда уже рабская привычка отвечать и подчиняться вытравится у него?» Подумал Ланс и, с трудом встав с постели, последовал за королевой, оставив за спиной рухнувшую ничком на постель Элейн.
***
У самой стены, в тени контфорса у зацветающих деревьев, он видел фигуру Елин.
Свою Елин.
Приковылял, держась за бок, отказавшись от помощи и жены и сына и встреченного по пути Гарета. Пока прихрамывал и чертыхался, спускаясь по витым лестницам, пока выискивал и распрашивал где Ее Величество изволит прогуливаться, злился и готовил гневную речь.
Договорились же! Договорились же! Так нет же, идет прется к нему! Соблазняет его! Портит все!
Раздувая ноздри, зазозленный и не желающий показать, что осознал свою вину, Ланс остановился чуть поодаль и надломил веточку под ногой с хрустом. Обозначая свое присутствие.
Что она себе удумала? Сторожить его, диктовать ему условия и ...и... кто она такая вообще?
Агний видел уже как здесь относились к женщинам любого, кстати, сословия. Можно сказать, что римские матроны жили в раю, а рабыни имели больше свободы и прав, чем благородные дамы в Камелоте.
Так что она желает от рыцаря Ланселота? Чтобы он размазывался и растилался перед ней?!
– Ты так и будешь себя вести, как не подобает королеве? Тебе не терпится привести нас к смерти? – Ланс прислонился к стволу дерева, рана давала о себе знать, и продолжил, – Что ты хочешь от меня, моя королева? Королева Гвиневера, что каждую ночь принимает в своей постели короля Артура?
Хорошо, что у Ланса не было с собой оружия.
Перед ним стояла вовсе не дрожащая и растерявшая свое королевское величие девка. Нет. Агний-Ланс натолкнулся на стену высокомерия и холода.
Его несдержанность оскорбительна. Рыцарь забывает кто он и кто перед ним. Ланселоту необходимо исповедаться и покаяться, проведя в замковой часовне ночь. Ланселоту пристало заниматься супругой и сыном. Ее Величество благодарна и всегда будет помнить об услугах, оказанных ей.
Агний ощутил, что его сейчас высекли. Прилюдно. Как в доме ланисты. Только кровавые ошметки оставила не плеть и не на спине. Но слова и на сердце.
Это не Елин. Это королева Гвиневера.
И она в каждом слове права. Отчего еще больнее и горше.
Но добило Агния последнее действо. Елин-Гвен протянула руку. Будучи на голову ниже Агния, она умудрилась подать руку для поцелуя сверху вниз.
Чуть шевельнула нетерпеливо пальцами, приглашая совершить формальности. А когда Агний приблизился к ней, с размаха залепила звонкую пощечину. Подала занывшую от удара руку снова.
Склоняясь и принимая руку Елин, прикасаясь к внешней стороне ладони губами, Агний прошипел.
– Vacca stulta, тuam matrem feci...
Елин кивнула головой, удовлетворяясь и шепотом ответила.
– Semper in excremento, sole profundum qui variat, caenum?
Для находившихся поблизости слуг и рыцарей королева Гвиневера и ее верный Ланселот перешли на божественную латынь и давали благословление друг другу. Сцена приобретала высокий смысл и готова была запечатлеться в хрониках и легендах. Ах, как прекрасно!
«Тупая корова, имел я твою мать...»
«Постоянно в дерьме, только глубина меняется, скотина?»
– Cunnus...
– Verpa...
Для стоящего чуть поодаль седовласого старца в смешном плаще перевода не требовалось. Благородные господа грязно ругались, так низко и грязно, как не позволили бы себе самые последние сервы.
Королева развернулась и удалилась, окруженная почтительно переговаривающимися придворными.
Оставшийся еше на месте представления
раб Агний и рыцарь Ланс никак не могли объяснить что чувствовалось.
В смятении и все еще злой, Ланс присел на корточки у стены и обхватил свою голову руками.
«Вот это картина! Вот это что за чудеса он сейчас лицезреет?!!» Мерлин замер в недоумении. Тут происходило нечто невообразимое.
Королева своей рукой била мощного рыцаря, а тот даже не защищался, свернувшись в комок и прикрыв голову руками.
Это не выволочка госпожи своему вассалу, это ссора влюбленных. Темпераментная, страстная, горькая ссора!
Значит, все грязные слушки и липкие сплетни не спроста? Ланселот предал своего сюзерена, своего короля, великого Артура. А королева-то! Леди Гвиневера! Как она смела?!!
***
Ланс знал, знал, что Гвин права! От этого становилось еще больнее, еще горше
Он не рыцарь, совсем не рыцарь! Он был гладиатором и мальчиком для утех, сейчас от него требуется быть благородным рыцарем без страха и упрека. И как в испытание: наблюдать как спасенная им девочка и спасшая его, его Елин принадлежит другому.
В тишине садового уголка у мощного конрфорса внешней стены светлейший рыцарь Круглого стола, усевшись на траву, плакал. Зло и беспомощно.
Мэрлин наблюдал. Он слышал каждое слово, каждый всхлип.
Эти двое не из этого мира. Они не то, за кого себя выдают. Они уйдут отсюда, но их слова и поступки лягут тяжким бременем на настоящих Ланселота и Гвиневеру. И расплачиваться за это придется всем. Чем дольше эти двое будут находиться здесь, тем больше бед принесут.
Старец отвел взгляд от Ланса и отправился в свою каморку – большую комнату, уставленную стелажами с колбами, книгами и предметами, значение которых знал один Мерлин.
Как же ему не хотелось обращаться к коварной Моргане, но, видимо, придется. Заодно и узнает, а не ее ли это козни?
***
Мерлин отправился на поиски Морганы. А Агний, не подозревая о планах старика, погрузился в раздумья.
Елин ушла. Нет, не Елин, но королева Гвиневера. Он чуть не опозорил ее, да и бедного рыцаря Ланселота. Не хватало терпения, не хватало опыта жизни в этом мире. Зато ревность и горячность самого гладиатора давали о себе знать.
Казалось, никто не посмел бы потревожить Ланселота после выволочки-примирения с Гвиневерой.
Посмели. Он понял, почувствовал, инстинкт не подвел. Поднялся. Медленно, угрожающе, не отводя глаз от пары свидетелей его унижения. Принял боевую стойку.
– Что вам надо от нас?! Кто вы?!
Мерлин и сестра Артура, волшебница Моргана, переглянулись, кивнули друг другу в знак согласия с подозрениями и отступили на шаг.
– Мы не враги тебе, юноша. Лично мне противен Ланселот, но ты совсем не он, – глубокий соблазнительный мелодичный голос Морганы положил начало разговора.
Мужчина и женщина поразительно были похожи на леди Гвиневеру и сэра Ланселота. Но это были не они. Нет, совсем не они. Странное поведение, загадочное исчезновение и появление, много страсти, мало знания реалий. Совсем не та реакция на Мерлин и Моргану ожидалась от королевы и ее рыцаря.
Моргана встретила Гвиневеру, когда ты почти бежала в свои покои, оставив позади, спешащих слуг. Кроткая леди выглядела как фурия, задрав подол котта выше положенного, топая и всхлипывая, бормотала проклятия на латыни и древнем наречии жителей острова. Потом влетела в свои покои и оттуда послышались звуки разбрасываемой мебели и звон роняемой посуды.
***
Здесь не было ни почтения, ни страха, ни трепета.
Наоборот, Моргана даже поёжилась и хищно сглотнула, когда мужчина, не отводя от волшебницы взгляда, встал и распрямил плечи. Огонь страданий пылал во взгляде, но всего пару мгновений. Теперь на волшебницу смотрел воин. Грозный. Готовый к бою.
В этом было что-то дикое, животное, необузданное. Такая смена настроения!
Мерлин кашлянул и схватил Моргану за руку чуть повыше локтя.
– Я не понимаю, что здесь происходит. Я не могу их остановить, они не подвластны мне...– Старик действительно был расстроен и даже немного напуган.
Все это время Агний не отводил глаз от черных как самая глубокая ночь, как бездонный колодец очей волшебницы.
И Моргана увидела! Увидела такое, от чего вздрогнула и привалилась плечом к своему недругу Мерлину.
– Госпожа всё поняла, да? – В общем-то, это был даже не вопрос.
Моргана еще шире улыбнулась и мягко поманила Ланса пальчиком за собой.
– Мерлин, успокой королеву, она в своих покоях волнуется, – последнее слово Моргана произнесла, усмехаясь открыто, – И приводи ее в свою лабораторию, мы будем там. – Не оглядываясь, уверенная в том, что Ланселот последует за ней, она проплыла в направлении донжона.
Старец не стал останавливать практически уже поддавшемуся чарам Морганы парня. По крайней мере, так ему показалось. Да и не бывало по-другому и ни с кем. Настоящий Ланселот был покорен коварной соблазнительницей давно и прочно. Чем же может отличаться этот самозванец?
Когда спина самозванного Ланселота скрылась из виду, Мерлин подошел к зацветающему дереву, сорвал усыпанную мелкими белоснежными цветами ветку.
Сначала к Артуру. Подтвердить безукоризненность поведения его супруги. Потом к Гвиневере или кто там вместо нее? Самозванцев надо убирать. Над ними не властна местная магия. Это опасно.
***
Словно безлунная ночь. Вот на что похожа была эта необыкновенная женщина. Все еще стройное и гибкое тело, тяжелые иссиня-черные волосы, собранные в венец на голове, бездонные черные блестящие глаза и болезненно-белоснежная кожа.
Не такая как у Елин, ох не такая.
Агний невольно сравнил на вид. Нежно-прозрачная словно шелковая кожа Елин и мертвенно-бледная безжизненная кожа Морганы, но белая. Разительный контраст.
Моргана в свою очередь рассматривала этого самца в подробностях.
Высокий, атлетически сложенный, отмеченный старыми боевыми шрамами, на руках выступали вены, а черты лица говорили об упрямстве и властности. Небесно-голубые глаза не были наивны, а золотистые локоны были чуть ли не вдвое длиннее, чем принято у рыцарей.
– Ты не Ланселот, – начала волшебница, Агний попытался возразить, но был остановлен властной ручкой, – Не он, не он... тот слабее и безвольнее тебя. Не то, что на такое решиться, даже пальцем дотронуться до этой спесивой куклы Гвиневеры не решался. Все баллады пел, да подвиги совершал глупые.
Волшебница фыркнула, что можно было принять за смех.
Неслышно подплыла к Агнию и пристально заглянула ему в глаза.
– Битвы, много битв, смерти... ты убивал за деньги. Наемник? Нет, раб! Раб... – Моргана коснулась холодной ладонью скул Агния, провела по линии лица. – Женщины, мужчины... много мужчин... ты-ы-ы...
– Шлюха, – подсказал Ланс-Агний подмигнув.
Ведьма она или шарлатанка вот сейчас и время узнать.
– Тебе нужен я и мои услуги? Такие? – Агний наклонил голову и подул на шею Морганы, нежно, тепло, чуть пониже зарозовевшего ушка. Коснулся губами, чувствуя, как томление охватило женщину, как вздрогнула и расслабила, опустила узкие плечи и выгнула спину.
– Ты ж не просто так сюда меня приволокла, а? Что ты возьмешь за то, чтобы отправить нас отсюда подальше?
– Возьму... не возьму… хм…– Моргане нравился этот наглец. Она раздумывала, как бы она могла использовать против своего зарвавшегося братца Артура эту парочку. – Нас?.. ты всерьез желаешь эту белесую девчонку?
Эти слова заставили напрячься Агния, и это заметила Моргана, заметила перемену в его взгляде, как сжались его кулаки. Ах, как интересно...
– Ты так читаем, чужак. – Агнию послышалась хрипотца Патрикия в голосе Морганы. – Но я надеюсь насладиться твоими умениями до того, как ты покинешь этот мир. И мне все равно каким образом.
– А если сейчас Мерлин сам уводит твою белянку из этого мира? Без тебя?
Мерлин с Гвин запаздывали, но Моргане это было даже на руку. Очень уж ее заинтересовал этот экземпляр.
Он не отверг, но и не подтвердил ее предположений на счет себя. Но было в нем что-то такое... не от человека. И Моргану это притягивало.
