Текст книги "Литературная Газета 6278 ( № 23 2010)"
Автор книги: Литературка Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
В океан впадает Волга
Литература
В океан впадает Волга
ПОЭЗИЯ
Алексей ПЬЯНОВ
ПТИЦА-ТРОЙКА
Русь, куда ж несёшься ты?..
Н. Гоголь
В клочья порванные ветры,
Как знамение судьбы...
Километры, километры,
Полосатые столбы.
И летит она по свету,
Словно с гор крутых вода,
А куда – ответа нету
И не будет никогда.
Через взлёты и паденья,
И страдая, и любя…
Это вечное движенье
То к себе, то от себя.
***
Если спросите при встрече:
– Ты откуда? Кто такой?
Я на это вам отвечу:
–Уссурийский и тверской.
Там – родился. Здесь – женился…
С молодых своих годов,
Не жалея сил, трудился
Для обоих городов.
Бесконечных расстояний –
Необъятная страна –
Встреч, прощаний-расставаний
Жизнь моя была полна.
На концах дороги долгой –
Там родня, и тут – родня…
В океан впадает Волга.
Не для всех, а для меня.
ЮННЕ МОРИЦ
1
А ты рисуешь птиц,
Которых в мире нету.
Они с твоих страниц
Летят до белу свету.
Несут благую весть
Они простому люду.
И эти птицы есть
Теперь уже повсюду.
Токуют и поют,
Не улетают к югу.
И споро гнёзда вьют
В высотках и лачугах.
Рисуй же их, пока
Есть на палитре краски,
И держит кисть рука,
И люди верят в сказки.
Рисуй, не уставай,
Пока их голос слышишь.
И береги слова:
Потом стихи напишешь.
2
Не упрекай,
Что много посвящений
В моих стихах
Бывает иногда.
Они – наивный
Символ возвращений
К моим друзьям
В минувшие года.
Вернуть их нам
Никто, увы, не властен –
Былую жизнь,
Былые времена.
Но есть, однако,
Ощущенье счастья –
Опять увидеть
Эти имена.
ДОМОТКАНОВО
Просёлок ниткою суровой
Прошил окрестные поля...
Любимое село Серова,
Исконно русская земля.
До слёз, до боли всё родное –
И этот пруд, и старый сад,
И стригуны на водопое,
И жарких угольев закат.
Здесь он январскими снегами
Бродил окрест, как лесовик,
И звонкий хруст под сапогами
Был слаще всех иных музык.
Здесь деревенская светлица
Была милей столичных зал.
Здесь не «Юсупову со шпицем»
Он «Бабу с лошадью» писал...
………………………………..
Наш век не миновал округу:
В домах мобильники поют,
Скворцы, вернувшиеся с юга,
Остатки «сникерса» клюют.
Дитя российского прогресса,
Случайно забредя сюда,
Снимает бабу с «мерседесом»
На фоне старого пруда.
ПУШКИН В ГОРОДНЕ
Он ехал поступать в Лицей.
И дядюшка – наставник строгий –
С усталой миной на лице
Сопровождал его в дороге.
Остановились в Городне.
Впервые здесь увидев Волгу,
Курчавый мальчик долго-долго
Внимал закатной тишине.
Была медлительна вода,
Была пленительна природа…
Он крикнул:
«Я вернусь сюда!»
И зачерпнул в ладони воду.
ПАМЯТИ ВИКТОРА БОКОВА
I.
Он
С прекрасным этим миром
Кровным связан был
Союзом:
Балалайка –
Вместо лиры,
Алевтина –
Вместо музы.
Не пророк
И не мессия –
Переделкинский художник.
Он пролился
Над Россией,
Как грибной
Июльский дождик.
Безоглядно
В жизнь влюблённый,
Вёл он с ней такие
Речи!
В этом домике зелёном,
Так похожем
На скворечник.
Рядом –
Сетунь хлопотала.
Он любил
Бродить над нею…
А когда
Его не стало,
В мире стало
Холоднее.
II.
Есть справедливость
Высшая, однако.
Господь
Его и в смерти
Не забыл:
Он похоронен
Рядом с Пастернаком,
С которым и при жизни
Рядом был.
ПИСЬМО В ТВЕРСКУЮ ДЕРЕВНЮ
Оттуда, где радостно было,
Где юности нашей начало,
Хорошая девочка Мила
Хорошую книжку прислала.
В ней – солнце, дожди, и деревья,
И музыка слова живая,
Дарящая счастье деревня,
Где нынче она проживает.
Как быта забытого знаки,
Её немудрёные строки…
Живут в её доме собаки,
Летят к ней скворцы и сороки.
Ну, в общем, всё просто и ясно,
Что редко бывает на свете.
А значит, живёшь не напрасно
На этой усталой планете.
Пусть время несётся вприпрыжку –
Не всё то, что было, уплыло…
Спасибо за добрую книжку,
Которую ты сочинила!
ЗЕРКАЛО АННЫ КЕРН
В пушкинском музее
города Торжка
Вот зеркало.
Стекло его туманно.
Давным-давно
В него гляделась Анна.
У бабушки, в Грузинах,
Под Торжком,
Румяня тайно
Щёки бурячком.
И подводила
Угольком глаза…
Красавица, шалунья,
Егоза.
Ещё не Керн…
Беспечна, весела.
Уже тогда
Любила зеркала.
Улыбку, взгляд
И юный жар ланит
Стекло венецианское
Хранит…
И говорят,
Что будто иногда
Та девочка
Является сюда.
В ночной рубашке,
С гребнем в волосах,
Когда глухая полночь
На часах.
Сама с собою
Тихо говорит.
Темно свеча
В руке её горит.
И тени разгоняя,
Этот свет
Вдруг озаряет
Пушкинский портрет.
А ветхая старушка
Сторожиха,
Что в уголке
Посапывала тихо,
Проснулась и в испуге
Крестит рот
И Господа
В заступники зовёт.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Ни дна, ни воздуха, ни звука...
Литература
Ни дна, ни воздуха, ни звука...
ВПЕРВЫЕ В «ЛГ»
Светлана МИХЕЕВА
Родилась и живёт в Иркутске. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького. Автор книги стихов «Происхождение зеркала» (2008). Печаталась в журналах «День и ночь», «Пролог», «Сибирь», в альманахах «День поэзии», «Иркутское время» и т.д.
ДВЕРИ И ДЕРЕВЬЯ
Верь мне, небо, смеющееся во тьме:
Тихо, робко движется мир к зиме,
«Звяк» – звучит посуда в моём дому,
Я не хозяйка голосу своему.
Я не хозяйка голоду моему.
Лестниц топот, шёпот, сестру, куму,
Родственника, что незнамо пришёл и сел, –
Чья-то гибель, а чей-то смешной сосед –
Жду. Ну, сосед, проходи. Чаю? Есть и вино...
Ты приходи ко мне, но не приходи за мной.
Двери смотрят и ждут, скрипом пугают сны.
Дерево тихо поёт. Мама печёт блины.
Был у меня один незнакомый отец –
Где-то теперь живёт в истинной темноте.
Двери во мне, и каждая – о себе скрипит:
То ли баском храпит или дитём сопит.
Вязнет во скрипах сих золото, тень травы,
Голос пустой, душа лопнувшей тетивы.
Голод корней и глад, съевший дотла листву.
Дерево вверх живёт, так же и я живу.
***
Все тьмы от багровой младенческой до
Заманчивой сладкой идеи распада
Хотите – смотрите, а лучше – не надо –
Окрашены ласковым детским стыдом:
Картинки поблекли, посмертная тля
Отъела углы и грызёт позвоночник
У дома, ребёнка и корабля.
Унылые тени – пузырь живота,
Родившего жителя утлой конторы,
И ветхая девушка с ягодой рта,
Старуха, засохшая бабочкой меж
Страниц, как меж окон –
посредственный оттиск.
И дух не питает особых надежд,
Роя’сь у стола, в полировке дрожа,
Персты и уста облизав без разбору,
Пустую, широкую синюю штору
Надует – и пустит в окно – дирижабль!
За ним подадутся проём осязать
Обрывки и отблески – белый и алый,
Весёлые лица – вихры и глаза, –
С которых снимаются фотоовалы.
Повидлом детсадовским вечер налип,
Полканами воют слепые домишки,
И хлюпанье марта похоже на всхлип.
Предлог к объясненью, пустой экзерсис –
На снимке не вышли ни доблесть, ни вера.
Но ветер присутствует – воздухом из
Надувшихся юбок, от фалд кавалера.
Но ветер присутствует, гамбургский счёт,
Он в прошлом июле парит стрекозою,
А нынешним – яростно окна сечёт.
И всё в непогоду, испуг затая,
Следит, худобой прижимаясь к сараю,
Где нежная девочка в прятки играет.
Но я понимаю, что это – не я.
ПАНСИОНАТ
Как духота, кругом стояли
Полынь, кузнечики, тоска.
Цвели на жарком одеяле
Два рыжеватых волоска.
Лиловые глаза оврага
Уставились через стекло.
И обвинительной бумагой
Кривое облако плыло.
Фальшивка, нищенка, заплатка,
Как близко было до греха!
Тянуло приторно и гадко
Бессудьбие и чепуха,
Какой-то суховей и скука.
Безвременная полоса:
Ни дна, ни воздуха, ни звука –
Поля, болота и леса.
Приплюснуты стеклом витринным,
Пирожные текли слюной,
Задумчивые мандарины
Зловещий источали зной.
Над головами тлели мухи
У пригоршней вульгарных ламп.
Буфетная, жарища, слухи,
Империя, лолита, вамп.
И перед зеркалом – а кто ты,
Младенец, женщина, старик?
Мы – вытертые переплёты
Уже малопонятных книг,
Прошедшие земные лица,
Берёзы в чёрточках сурьмы.
Кому в империи не спится
На чёрной лавке хохломы?
Кому грядущее маячит,
Чтоб оборвать на полусло…
Здесь невозможно, чтоб иначе
Проклёвывалось и росло.
В жаре и смуте то и дело
Душа пуста или глуха.
Уходит лето – или тело? –
Рождается Его дыха…
ИРКУТСК
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии: 17.06.2010 14:46:53 – Алексей Фёдорович Буряк пишет:
НА сочинения Светланы Мехеевой
Что-то про любовь почти не слышно... Что-то про чего-то... но зачем? И совсем не ярко и не пышно... Всё про то, что не нужно нам всем. Что-то там не кстате, но как надо Промычать там или прошептать, Чтобы получить потом награду, И куда-то где-то там попасть. – – – Алексей Буряк, Днепропетровск [email protected]
«Сплошное уродство, если откровенно»
Литература
«Сплошное уродство, если откровенно»
ЛИТПРОЗЕКТОР
Андрей ВОРОНЦОВ
Очередная книга Александра Бушкова называется «Распутин. Выстрелы из прошлого», но из 576 страниц книги собственно о Григории Распутине Бушковым написано лишь… 94 (с. 323–417). В них автор достаточно убедительно рассуждает о фальсификациях на тему разгульной якобы жизни Распутина. Но это, по существу, статья с кратким эпилогом. О чём же остальной текст книги, если не считать приложений?
«Григория Распутина – как и кое-кого другого – настигли именно выстрелы из прошлого… – пишет Бушков. – А потому мы начнём издалека. От времён Николая I». В общем, это всё равно, как если бы мы попытались объяснить убийство Павла I проблемами, назревшими в конце царствования Петра I. Но это была бы, конечно, книга не о Павле, а о временах Петра Великого. Так и «Распутин» Бушкова – книга не о Распутине, а о пагубной, по мнению автора, панславистской ориентации России, приведшей к втягиванию России в Первую мировую войну и последующей катастрофе.
Распутин же, появляющийся лишь на 323-й стр., – это как некий «глас народный», он же глас вопиющего в пустыне, пытающийся предотвратить неизбежное. Но с таким же успехом книгу можно было посвятить любому другому известному русскому человеку, придерживающемуся в то время прогерманской ориентации, – а таких было немало. Они упоминаются и в книге Бушкова. Тогда вопрос: почему Распутин? Потому что имя и неординарная внешность Распутина с портрета на обложке помогут книжку эту быстро и выгодно продать? Других объяснений я не нахожу. Но это – чистой воды плутовство, не знаю уж, авторское или издательское.
Взятая на вооружение Бушковым критическая точка зрения на внешнюю политику царского правительства в 1856–
1917 гг. не раз уже высказывалась и имеет право на существование. Но она ещё ни разу не высказывалась в столь площадном и даже хамском духе, не исключая и советского времени, когда любая политика царского правительства признавалась негативной. Такое ощущение, что человеку долго зажимали рот, а потом он вырвался и стал, весь красный, брызгая слюной, кричать без умолку об известной якобы ему одному правде, не заботясь о том, что в его крике разумно, а что бредово и невежественно.
О«славянском единстве» Бушков пишет как об «оторванной от жизни теории, выдуманной безответственной интеллигенцией». То есть, надо понимать, и Пушкиным в том числе, который написал: «Славянские ль ручьи сольются в русском море? Оно ль иссякнет? вот вопрос». Ладно, Пушкин – «безответственный интеллигент». А как быть с чехами и словаками, которые в 1915 году целыми полками, в парадном строю, под музыку оркестров переходили на русскую сторону? Из этих полков и был сформирован под Киевом знаменитый Чехословацкий корпус, вступивший в бой против немцев и австрийцев в июле 1917 года под Зборовом, на Юго-Западном фронте. Можно спорить о роли этого корпуса в истории России, особенно после 1917 года, одного не скажешь – что чехи изменили Францу Иосифу, чтобы элементарно спасти свои шкуры (а именно это, по мнению Бушкова, побуждало западных славян искать защиты в России). И «злые поляки», по свидетельству Деникина, хорошо дрались на нашей стороне.
О том, что усилия царской России на «славянском» и «православном» направлениях были вовсе не напрасны, говорят свидетельства таких непредвзятых лиц, как гитлеровский фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Он писал: «…ещё одним фактором, затруднявшим применение румынских войск на Восточном фронте, было их поразительное уважение к русским. В трудных ситуациях это обязательно приводило к панике. Нельзя не учитывать эту проблему, если речь идёт о войне против России с участием народов Юго-Восточной Европы. Что касается болгар и сербов, то их ненадёжность усугубляется из-за чувства славянского родства» («Потерянные победы»). Стало быть, не так уж «оторвана от жизни» теория «славянского единства».
А вот как отзывается Бушков о западниках и славянофилах: «…в том-то и глубинная суть, что ни те, ни другие, в общем, не оказали никакого мало-мальски заметного влияния на жизнь страны, на её политику, экономику, культуру». И это сказано о творчестве западников Белинского и Тургенева, славянофилов С. Аксакова, Даля, Островского, Григорьева, Тютчева, Языкова и близкого к славянофилам Достоевского? О революционной агитации западника Герцена, исключительную роль которой отмечал ещё Ленин (а он знал, что говорил)? О роли славянофилов в отмене крепостного права, которую не отрицали даже в советское время?
Аргументы Бушкова очень похожи на аргументы поддатых люмпен-интеллигентов во время дебатов на исторические темы в пивной. У них – «все козлы» в отличие от пресловутых «пикейных жилетов», у которых каждый – «голова».
«Господина Герцена» Бушков считает «не отмеченным, прямо скажем, особенными талантами». Между тем, даже не разделяя политических взглядов Герцена, он бы мог многому поучиться у этого блестящего мемуариста, в частности, последовательному, не скачущему в разные стороны изложению своей мысли.
Но Бушкова уже понесло. Достаётся и Чаадаеву, «которого иные восторженные борзописцы и сегодня именуют мыслителем без всяких кавычек». Надо же! До чего опустились! Ведь мыслитель-то – он, Бушков! Что вы, не знаете разве? Волки позорные…
Поражают геополитические рассуждения Бушкова. Он не видит разницы между контролем над проливами Босфор и Дарданеллы и отсутствием такового: «Разница только в том, что раньше русский флот был заперт в Чёрном море, как в тюремной камере, а при новом раскладе камера всего-навсего немного расширилась – до размеров Средиземного моря, не более того». Дескать, англичане захлопнут Гибралтар – и всё. С таким же успехом можно рассуждать, что, взломав «гибралтарский замок», русский флот расширил бы свою «тюремную камеру» всего-навсего до размера Атлантического океана.
Бушков охотно делится с нами такими открытиями: «Община – это, если откровенно, сплошное уродство». Зато «столыпинские отруба», видимо, сплошная красота и гармония. То-то царская Россия после «выселения на хутора» просуществовала только 11 лет. Общинная психология – психология державная. «Фермеру», знаете ли, интересы государства не столь близки, как «общинному уроду». Этот «столыпинский фермер» на фронте после февраля 17-го только и думал о том, как без него там делят землю. А знай он, что землёй по-прежнему заправляет община, то мог бы не беспокоиться: «мiр» всё равно поделил бы как надо, а не как кому-то хочется.
Но самое-то смешное в том, что даже если бы Бушков в своём крикливом пафосе был прав, он с грохотом ломится в открытую дверь. Какой смысл призывать Россию к внешнеполитическому прагматизму, к отказу на использование в европейской политике «славянского» и «православного» факторов, если Россия после разрушения системы Варшавского договора и распада СССР волей-неволей вынуждена проводить именно «политику лорда Пальмерстона», к которой призывает Бушков? Это когда нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов (у нас, впрочем, есть), только постоянные интересы. Весь пар Бушкова ушёл в свисток. Разве существуют какие-либо симптомы, что Россия сворачивает с этого пути?
Яне знаю, какое образование получил Александр Бушков, но, судя по тому, что он в этой книге «эпистолу» называет «эпистоляром», а Валентина Саввича Пикуля постоянно величает на украинский лад Валентином Савичем (с одним «в» в отчестве), он образован умеренно. Он много читает, но, судя по приведённой библиографии, вдохновляется такими же книгами, какие пишет сам, – С. Баймухаметова, Б. Головкова, А. и Д. Коцюбинских, П. Кошеля, Р. Пайпса, Э. Радзинского… Это история для обывателя, умными книгами раздражённого и их не понимающего. Ему надо, чтобы «разрубали узлы». Бушков их и разрубает.
Вот он «разрушил» миф о «славянском и православном единстве», зачем-то использовав для этого Григория Распутина. В чём убедил Бушков обывателя? Что тот не напрасно проводит время с пивом у телевизора? Ведь ничего нет: Распутина убили и спустили под лёд, Николая II с семьёй расстреляли, Сталин умер, СССР распался, Россия проиграла зимнюю Олимпиаду.
Остались лишь «неизменные интересы»: телевизор, пиво, очередная книга А. Бушкова.
Бушков А. Распутин. Выстрелы из прошлого. – М.: ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2009. – 576 с.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 5,0 Проголосовало: 1 чел. 12345
Комментарии:
«Эпохи оставляют после себя культуру»
Библиоман. Книжная дюжина
«Эпохи оставляют после себя культуру»
ШЕСТЬ ВОПРОСОВ ИЗДАТЕЛЮ
Издательство «Захаров» выпускает художественную, а также документально-историческую, мемуарную литературу. Сегодня на наши вопросы отвечает заместитель директора Елена ЛЕТЯГИНА.
– Когда и как появилось издательство?
– В 1997 году Игорь Захаров создал ЗАО «Захаров». Кстати, «Захаров» и «Вагриус» – едва ли не единственные издательства, в названии которых «увековечены» имена основателей. В первую очередь Захарову были интересны биографии, мемуары, документальная проза – то, что называется «нон-фикшн». Очень быстро он понял: если хочешь выпустить хорошую книгу, нужно всё делать самому. В самостоятельном полёте издательство находится и по сей день, по-прежнему издавая биографии как знаменитых и великих (будь то член императорской семьи), так и просто интересных людей своего времени, как Андрей Макаревич и Александр Бовин. Критерий один – это добротные тексты, которые интересно читать нормальному человеку. А однажды одним из добротных текстов, попавших в издательство, оказался роман «Азазель» Григория Чхартишвили. Около двух лет детективный проект был убыточным. Но Захаров утверждал, что вскоре произойдёт «акунизация» всей страны, и не ошибся.
– Благодаря книгам Акунина издательство известно широкому читателю, а по какому принципу, кроме добротности текста, сейчас отбираются выпускаемые книги?
– «Захаров» – издательство небольшое и занимает свою определённую нишу, которую мы для себя ограничили следующими жанрами: биографии и мемуары, хорошая переводная литература, публицистика, ну и, конечно же, приключения Эраста Петровича Фандорина, написанные Борисом Акуниным. В отличие от крупных издательств, которые стремятся охватить все жанры, мы стремимся придерживаться выбранного направления и стараемся преподнести нашему читателю по мере сил и возможностей качественную литературу. Нам интересно знакомить нынешнего читателя с историческими персонажами, в массе своей неизвестными, но от этого не менее интересными и не теряющими своей значимости. Представить себе жизнь и эпоху, окунуться в мир вчерашних дней или мир ста лет назад очень увлекательно. Все эпохи оставляют после себя свою культуру, свои знания, и нам, безусловно, хочется поделиться этими знаниями, тем более что, как ни монументально звучит название жанра «биографии и мемуары», книги эти – совершенно художественные. Любой мемуар может предстать перед читателем как совершенно детективной историей, так и любовным романом или даже триллером. Ведь внутри – вовсе не сухое изложение фактов, а сама жизнь, какой её видел и переживал автор. Каждая из историй представляет собой описание из уст очевидцев, живших во времена Серебряного века или Второй мировой войны.
Но, создавая серию «Биографии и мемуары», мы не забыли и о современной прозе. В издательстве есть небольшой процент современной литературы, которая выбирается после прочтения – исходя из предпочтений всего издательства, – по принципу «нам нравится, а если это и принесёт деньги, будет ещё лучше».
– Что из книг вы бы особо отметили?
– Безусловно, особо интересна вся серия «Биографии и мемуары» из-за неиссякаемости источников и достаточно долгой и богатой истории человечества. Совершенно очаровательные сказки современного нидерландского автора Тона Теллегена, которые заставляют улыбаться или грустить с его вневозрастными персонажами. Почти всем знаком с детства наш любимый автор Джеймс Хэрриот. Его бесконечно добрые истории пропитаны симпатией ко всему живому и обладают, как мне кажется, исцеляющей силой. Особенно это важно сейчас, когда люди в своих заботах забывают о таких простых вещах, как сочувствие, жалость, бескорыстие.
Для детей и их родителей мы подготовили и развиваем одноимённую серию, в которую вошли и книга Януша Корчака «Король Матиуш», и серия книг Люси Мод Монтгомери о взрослении и жизни девочки Ани, и книги Анни Шмидт «Саша и Маша» – для самых маленьких читателей.
Также мы открыли серию «Хроники», описывающую современные реалии разных сфер жизни, будь то создание мужского глянцевого журнала или открытие ночного клуба. Пока в серии всего две книги, но в будущем мы хотели бы продолжить поиски интересных людей с интересными историями нашей с вами жизни.
– Каковы, по вашим наблюдениям, тенденции развития современной российской литературы?
– К сожалению, в данный момент современная российская литература находится в сложном положении. С одной стороны, читатель завален книгами на любой вкус, а с другой – качественных и интересных книг становится всё меньше и меньше, так как качественную книгу сделать стоит дорого. Дело здесь связано напрямую не с экономическим кризисом, а с общим упадком отношения к литературе как со стороны издателей, которые гонятся за большей прибылью, так и со стороны читателей, многие из которых готовы воспринимать книгу не как источник знаний и мыслей, а только как источник развлечения. Если издательства в погоне за деньгами не перестанут выбрасывать на прилавки всё подряд, то читатель как класс вымрет, останется только потребитель.
– Легко ли работать с авторами?
– Можно рассказать много курьёзных историй… Но если вкратце, поделюсь секретом: главное – соблюдать правило: «Терпение и доброжелательность».
– Как повлияет кризис на книжный рынок?
– На книжный рынок кризис, безусловно, уже повлиял. И будет вполне естественным, что обстановка на рынке заметно изменится – уйдут некоторые старые игроки, появятся новые как одиночки, так и союзы нескольких издательств и книготорговых предприятий, объединившихся под новой маркой. Для того чтобы читатель не отказался от книг совсем, нужно сделать их более доступными в финансовом отношении.
Беседу вёл Алекс ГРОМОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
