Текст книги "Драконы бумажной горы (СИ)"
Автор книги: Лисс Локхарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Гуго и драконы верили в меня. А значит, у меня все получится!
Синие лучи забили в землю рядом с Повелителем Метели, отчего в воздух вздымались снежные облака. Он вскочил на ноги и, прижимая к себе обломок посоха, бросился наутек, с каждым шагом становясь все меньше, меньше и меньше… В конце концов Повелитель Метели скрылся в лесной чаще, и Мира потеряла его из виду.
Выбившись из сил, она опустилась на снег и подняла повыше ладонь, на которой лежал без сознания последний бумажный дракон.
– Прости, Гуго, – прошептала Мира. – Я не смогла спасти твоих друзей.
Она осмотрела двор. Казалось, здесь произошла ненастоящая, игрушечная битва – снег усыпали клочки разноцветной бумаги и остатки ледяных фигурок. Утерев слезы, Мира поднялась и зашагала к дому. Обломок посоха все еще покоился в ее руке.
Этот фрагмент можно читать под музыку: Gareth Coker – Ori and the Blind Forest Main Theme Definitive Edition
Она шагнула за порог, в тепло гостиной. В камине трещали дрова, а на стене уютно перемигивались огоньки гирлянды. Дом был пуст, и казалось, что вместе с бумажными драконами из него ушла жизнь.
Небрежно отряхнув обувь, Мира прямо в ботинках отправилась на чердак. Ненадолго выпустив Гуго из рук, она придвинула к окну стол, чтобы было больше света, принесла со второго этажа стул, а затем сходила за пеналом – прямоугольным кейсом, в котором она обычно хранила остро заточенные карандаши для своих рисунков и набор бесполезных, но милых мелочей.
Среди них нашелся и пластырь. Мире он очень нравился: ярко-желтый, похожий на маленькое карманное солнце. Рассмотрев пластырь на свету, Мира перенесла Гуго на стол и бережно, стараясь не навредить зачарованной бумаге еще больше, заклеила разорванное крыло.
Бумажная фигурка оставалась безжизненной. Будто игрушка.
Вздохнув, Мира оставила ее стоять на столе.
А затем перед глазами Чайльда заскользили другие воспоминания. Он увидел, как на стенах чердака появились гирлянды. Как он постепенно обрастал удивительными вещами, которые Мира собирала для вдохновения и забавы ради. Он услышал, как дом наполнился шумом голосов и смехом – это приезжали на гору друзья Миры, а затем ее возлюбленный, ее дети…
Ее семья.
Все это время фигурка Гуго покоилась на столе, и изредка Мира ласково брала ее в руки, подолгу держала в ладонях, будто надеялась, что живое тепло сумеет пробудить старого друга.
Однажды на столе у окна появилась печатная машинка. Чайльд видел, как Мира то и дело садилась за нее. Вот ей двадцать. Вот тридцать – и вместе с ней за столом сидит маленькая девочка, бабушка Чайльда. Вот ей сорок пять – она все с тем же энтузиазмом покачивается на стуле и вдохновленно рассказывает мужу о своих новых книжных задумках. Вот на клавиши печатной машинки ложатся морщинистые пальцы – прабабушка Мира состарилась и передвигается теперь с помощью тросточки, что не мешает ей оставаться все такой же шустрой и смешливой. Ее мужа уже нет рядом, и потому за работой она изредка поднимает голову, чтобы взглянуть на его фотографию.
И вот наконец Чайльд видит, как ее рука ложится на нижнюю часть печатной машинки. Чайльду всегда казалось, что это просто подставка, чтобы было удобнее печатать. Но пальцы прабабушки Миры, тонкие, но сохранившие прежнюю ловкость, легко подцепляют крышку.
В печатной машинке открывается потайное отделение.
– Пора нам прощаться, – сев за стол, тихим, едва различимым голосом обратилась Мира к Гуго. – Повелитель Метели не побежден, а потому на какое-то время после моей смерти этот дом опустеет – мы ведь не хотим случайно вернуть ему силы?
Она рассмеялась.
– Не волнуйся, старый друг. Это не навсегда. Вот увидишь, через некоторое время этот дом наполнится голосами. Здесь снова будут собираться люди, и рано или поздно они найдут способ победить Повелителя Метели навсегда. Может, тогда ты проснешься…
Мира ласково погладила залепленное пластырем крыло.
– А если тебя уже давно нет, мы скоро встретимся.
С этими словами прабабушка Мира поднялась из-за стола. Прежде, чем взяться за трость, она бросила на Гуго прощальный взгляд, а затем убрала в потайное отделение печатной машинки небольшой деревянный предмет, покрытый ледяными узорами.
Обломок посоха.
Мира повела рукой, и потайное отделение на мгновение окутал синий цвет – цвет ее чар. Укрыв таким образом обломок посоха от Повелителя Метели, она задвинула ящик и тихо вздохнула.
– Прощай, Гуго, – прошептала Мира.
Ее трость застучала по полу, и Чайльд увидел, как ее силуэт удаляется от стола на чердаке. Ее фигурка, столь хрупкая под конец жизни, становилась все меньше и меньше, пока в конце концов не растворилась в белом сиянии.
Чайльд открыл глаза.
По его щекам бежали слезы. Его не покидало ощущение, что он наконец сумел встретиться с прабабушкой Мирой – и в ту же секунду потерял ее.
Но хуже всего было то, что он ее подвел.
Чайльд поднял взгляд на Повелителя Метели. Его заостренный рот кривился в торжествующей ухмылке. Узнав, где находится второй обломок посоха, Повелитель Метели намеревался отправиться за ним. И теперь, когда ребята впали в отчаяние, а Чайльд оказался ошарашен неожиданно навалившейся на него болью потери, Повелитель Метели стал силен, как никогда прежде.
– Ах, Мира, – проговорил он. – Ты была так умна, спрятав от меня обломок посоха своими чарами. И так наивна, когда посчитала, будто твоя семья сумеет его сберечь…
Повелитель Метели качнул головой.
– На семью никогда нельзя полагаться. Нельзя полагаться ни на кого, кроме себя, но крошке Мире не хватило дальновидности. И сил пожить подольше.
Разъяренный его словами, Чайльд бросился вперед, но наткнулся на обломок посоха Повелителя Метели. Заостренный конец обломка упирался ему в сердце. Теперь Чайльд знал, что там, внутри, хранятся души бумажных драконов – ему не хватало лишь сил, чтобы им завладеть.
Повелитель Метели произнес короткое слово, и Чайльд ощутил, как его ноги сковывает холод. Он дернулся, пытаясь избавиться от странного ощущения, но не смог сделать ни шагу. Опустив голову, он с ужасом обнаружил, что его ноги покрылись корочкой льда, которая все быстрее и быстрее поднималась вверх по телу.
– Чайльд! – закричала Люмин.
Она бросилась на выручку, но Повелитель Метели взмахнул обломком, и Люмин отлетела прочь.
Чайльд встретился с ней глазами. В них плескалось отчаяние. «Не плачь, – хотелось сказать ему. – Не плачь, Люми, он станет от этого только сильнее». Вот только он и сам с трудом сдерживал слезы. Он столько не сказал ей… Он так долго боялся все испортить, что в конце концов решил молчать о своих чувствах до конца.
Теперь он сожалел об этом.
Чайльд протянул руку, жалея, что не может прикоснуться к ней. Она с плачем потянулась в ответ, хоть и находилась в недосягаемости.
А затем лед покрыл Чайльда целиком, и он превратился в статую, которая осталась стоять посреди огромной пещеры, вытянув руку и во все глаза глядя на Люмин.
– Чайльд!!!
Повелитель Метели скользнул по Люмин быстрым взглядом. Кучка перепуганных детей не могла дать ему отпор, и он, развернувшись, зашагал к выходу из пещеры. На долю секунды замерев в проходе, он вдруг поднял обломок посоха, и несколько ледяных глыб отрезали его ставшую огромной фигуру от пещеры.
Ребята оказались взаперти.
– Чайльд! – наперебой закричали они, бросившись к ледяной статуе.
Он не отвечал.
– Чайльд, вернись к нам, – взяв его холодное лицо в свои ладони, прошептала Люмин. – Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не навсегда…
– Мальчик, – потрясенно проговорил Гуго.
Его залепленное пластырем крыло безвольно повисло, а искры в глазах мерцали совсем слабо. Чем сильнее становился Повелитель Метели, тем яростнее вступала в свои права зима – и тем быстрее бумажный дракон терял свои силы.
– Чайльд! – подлетев к нему, прокричал Итэр. – Как это обратить? Должен быть способ это обратить!
От встревоженных криков пробудилась Коллеи. Медленно, с трудом разлепив глаза, она покачнулась и упала в объятия Ёимии. Теперь, когда Повелитель Метели ушел, на ее лицо медленно возвращались краски, хотя она все равно чувствовала себя ужасно уставшей и ослабленной.
– Коллеи. – Люмин нехотя отвернулась от Чайльда, но лишь затем, чтобы достать из кармана «Историю основания Смоллвуда» и передать ее Коллеи. – Мы нашли книгу, которую ты потеряла…
К изумлению Люмин, глаза Коллеи вдруг расширились. Позабыв о слабости, она выхватила книгу из рук Люмин и, торопливо ее пролистав, открыла на странице с портретом двух братьев – Льюиса и Винсента, основателей Смоллвуда.
– Смотрите! – прокричала она, указав на Винсента Смоллвуда. – Смотрите скорее!
Пришлось Люмин отойти от Чайльда и опуститься на корточки, чтобы внимательнее рассмотреть портрет Смоллвудов. Льюис, старший брат, обладал короткой копной пшеничных волос и носил залихватскую шляпу, которая вместе с соломинкой во рту придавала ему ковбойский вид. Винсент же, младший брат, казался более сдержанным и хладнокровным. Он стоял, опустив руку в нагрудной карман, и не улыбался, а его волосы цвета пшеницы спадали почти до самого пояса.
Но самым главным элементом на портрете была шляпа.
Остроконечная коричневая шляпа, один в один похожая на головной убор Повелителя Метели.
И шляпу эту носил Винсент Смоллвуд.
– Повелитель Метели не был создан Винсентом Смоллвудом, – озаренная внезапной догадкой, прошептала Люмин. – Повелитель Метели – и есть Винсент Смоллвуд!
========== Два горячих шоколада в придорожном кафе ==========
Эту часть можно читать под музыку: Justin Hurwitz – Mia Hates Jazz
Эй, ты чего стоишь на пороге? Давай, заходи.
Конечно, они открыты. Смоллвуд – маленький городок, так что даже по пятницам здесь не так много людей. А сегодня ведь Сочельник, и до Рождества осталась лишь пара часов. Все сейчас дома, готовятся к празднику, с нетерпением ждут наступления волшебной ночи. Кому придет в голову забежать в кафе на окраине, чтобы выпить горячего шоколаду?
Между прочим, очень зря. Я бывал во многих мирах и точно могу сказать: здесь самый вкусный горячий шоколад во всей вселенной.
А? Так ты думаешь, что моя история – выдумка? Хех, друг мой, для столь поэтичного человека ты на редкость недоверчив.
Это правда. Все до последнего слова. Если не веришь, давай допьем горячий шоколад и пройдемся по окрестностям. Я покажу тебе статую Льюиса и Винсента Смоллвудов, долину, где когда-то опустились угасающие души драконов, топи Морроу-Крик и даже, если захочешь, Горе-древо. Бумажную гору ты можешь увидеть прямо отсюда. Взгляни в окно. Видишь, там высоко наверху горят золотые огоньки? Наверняка обитатели дома готовятся встречать Рождество.
А что до бумажных драконов…
Однажды я и сам видел, как они пролетают над долиной. Расправив разноцветные крылья, они промчались над Смоллвудом, а после исчезли в ночной темноте. Должно быть, искали обломки посоха Повелителя Метели.
Впрочем, это было много, много лет назад.
Хм…
Друг мой, ты можешь немного подождать здесь? Не переживай. Я закончу историю, как только вернусь. Мне просто нужно… кое-что сделать. Это не займет много времени.
Я скоро приду. И не смей пить мой горячий шоколад! Серьезно, если вздумаешь совершить подобное злодеяние, мне придется оставить тебя в этом мире – и мне даже не будет стыдно!
Хех.
Ну, ладно. Подожди немного.
Обещаю, я вернусь к Рождеству.
========== Глава 7. Здесь живет волшебство ==========
– Подождите, – вмешалась Фишль. – Но разве Винсент Смоллвуд не исчез в метели?
Люмин всмотрелась в портрет Винсента Смоллвуда. Чем дольше она изучала черты его лица, тем больше сходств замечала с Повелителем Метели. Выходит, это синее существо некогда было человеком?
– А тебе не кажется странным, что он исчез именно тогда, когда появился Повелитель Метели? – спросил Итэр.
– Допустим, Повелитель Метели и Винсент Смоллвуд – одно лицо, – согласилась Ёимия. – Но что это нам дает?
Люмин сдвинула брови.
– Может, мы сумеем использовать этот факт в свою пользу.
Один взгляд на Винсента Смоллвуда приводил ее в ярость. Как мог этот человек превратиться в такое ужасное существо, а после причинить столько боли драконам и жителям Смоллвуда? И как он мог так безжалостно превратить Чайльда в ледяную статую?
Этот фрагмент можно читать под музыку: Secret Garden, Brian Kennedy – You Raise Me Up
– Простите, – вздохнула Фишль. – Простите, я вела себя ужасно глупо. Я не хотела вас обидеть, я просто…
Она обхватила себя руками и, бросив быстрый взгляд на Беннета, тут же отвернулась, залившись краской до кончиков ушей.
– На самом деле я просто расстроена из-за расставания, вот и все!
– Фишль… – потрясенно проговорил Беннет.
Она по-прежнему не решалась на него посмотреть. Тогда Беннет, сделав шаг вперед, мягко привлек Фишль к себе и бережно стиснул ее дрожащую руку. Она не стала сопротивляться.
– Прости, – сказал Беннет. – Прости, что так обошелся с тобой. Нам с самого начала следовало просто поговорить, но…
Он вздохнул, и Фишль обратила на него взгляд широко распахнутых зеленых глаз.
– Я дурак, Фишль. Мне все казалось, как ты можешь полюбить такого, как я, неудачника, который всегда устраивает тебе неприятности? Я был уверен, что это невозможно, а потому подумал, что ты притворяешься. И решил бросить тебя, пока ты не бросила меня, чтобы было не так больно. Но… – он горестно рассмеялся. – Это все равно оказалось очень больно.
Некоторое время Фишль стояла молча, потрясенная его словами до глубины души. Наконец она, закрыв лицо рукой, засмеялась сквозь слезы, и Беннет смутился, решив, что теперь она окончательно от него отвернется.
Но Фишль не отвернулась. Вместо этого она, наоборот, заключила его в крепкие объятия и ткнулась носом ему в плечо.
– Ты и правда дурак, Беннет. Но знаешь, ты точно не неудачник. – Отстранившись, она лукаво ему подмигнула. – В конце концов, ты встретил меня, так ведь? Я… Если ты хочешь… Я не против попробовать сначала.
Беннет смущенно поскреб затылок.
– Очень хочу! Если ты готова…
– Конечно, готова, дурак, иначе я бы и не предлагала! Но… – Фишль сдвинула брови. – В этот раз, если тебя что-то беспокоит, говори сразу. И мы вместе придумаем, как решить это, хорошо?
Радуясь их примирению, Ёимия прижала руки к груди и с теплом улыбнулась. Впрочем, улыбка быстро исчезла с ее лица. Повелитель Метели ушел за вторым обломком посоха, Чайльд превратился в ледяную статую, а сами они оказались заперты в холодной пещере без надежды вернуться домой к Рождеству.
Поднявшись, Люмин подошла к Чайльду и провела рукой по его заледеневшей щеке. Если бы только она обладала силой… Если бы сама, подобно Чайльду, была чародейкой…
Под ногой Чайльда что-то шевельнулось. Опустив взгляд, Люмин заметила Гуго.
Все это время дракон с печальным видом сидел у ног ледяной статуи, словно надеялся согреть ее своим угасающим теплом. Люмин опустилась на корточки и подставила дракону ладонь, а после подняла повыше, помогая осмотреть пещеру и учиненный Повелителем Метели погром.
– Неужели мы проиграли, Гуго?
– Похоже на то, леди Люмин, – убито отозвался дракон. – Этот мальчик, Чайльд… Я подвел его. Я подвел Миру. Давно пора признать, что такой никчемный обрывок бумажки, как я, не способен защищать Бумажную гору и ее обитателей.
Люмин посмотрела в застывшее лицо Чайльда. О чем он думал перед тем, как его тело сковал лед? Она успела заметить выражение его глаз. В них было столько сожаления… И столько тепла. Даже зная, какая судьба его ждет, Чайльд смотрел на нее с тем же выражением, какое она однажды заметила на его лице во время школьного бала.
В тот вечер она взглянула на него с другой стороны. В тот вечер Чайльд протянул ей руку и пригласил на танец, и с тех самых пор Люмин уже не могла убежать от того теплого чувства, которое каждый раз разгоралось в сердце, когда она видела его.
– Я и правда люблю его, да? – прошептала она.
– На этот вопрос сможете ответить только вы, – отозвался Гуго.
Люмин пересадила дракона на плечо и вновь взялась за лицо Чайльда обеими руками, заглянула ему в глаза. В них не было жизни, но она не сомневалась, что чары возможно снять.
Не может быть, чтобы они были необратимы.
Не может быть, чтобы все закончилось вот так, в этой холодной горной пещере, за несколько часов до Рождества.
– Должен быть способ, – убежденно проговорила она. – Чайльд верил в нас. Во всех нас, Гуго. В том числе и в тебя.
Она чуть повернула голову таким образом, чтобы рассмотреть дракона хотя бы уголком глаза.
– Ты столько лет оберегал эту гору от Повелителя Метели. Ты сразил его и помог расколоть его посох! Неважно, как много сил у тебя осталось. Неважно, каким могуществом обладает теперь Повелитель Метели. Ты всегда был защитником людей, и прабабушка Мира сейчас очень бы и очень тобой гордилась.
Казалось, дракона глубоко тронули ее слова. Охваченный чувствами, он проговорил не своим голосом:
– Леди…
– Много лет назад драконы принесли себя в жертву, чтобы защитить людей. Разве не пришла пора людям защищать драконов?
– Нет, – неожиданно качнул головой Гуго. – Пришла пора объединить силы.
Отстранившись от Чайльда, Люмин усадила Гуго на ладонь, внимательно вглядываясь в бусинки его нарисованных глаз.
– Что ты имеешь в виду?
– Леди, – проговорил Гуго. – Я, Авзельгуголерьефор, древнейший из драконов. Давным-давно я был их предводителем…
Его голос, в котором прежде звенела гордость, вдруг зазвучал печально, с нескрываемым сожалением:
– Именно я своим поведением ввел Винсента Смоллвуда в заблуждение. Я знал, что его беспокоят наши полеты в топи Морроу-Крик, но никогда не пытался объяснить цели этих визитов ни ему, ни его брату. Никто в Смоллвуде не знал, что на самом деле мы сражаемся с ведьмами топей каждую ночь, чтобы не позволить им напасть на долину, которую они так мечтали стереть с лица земли. Я не видел нужды сообщать об этом людям, ведь, как мне тогда казалось, они ничем не смогли бы нам помочь.
«Так вот, как все было на самом деле, – поняла Люмин. – Болотные ведьмы ненавидели поселение за рекой. Если бы драконы не отгоняли их от границы, Смоллвуд давным-давно превратился бы в руины!»
– Теперь наступила пора расплатиться за старые ошибки и исполнить перед Бумажной горой свой последний долг.
– Что ты такое говоришь, Гуго? – испугалась Люмин.
Дракон продемонстрировал ей разорванное крыло. Даже несмотря на пластырь, из разрыва в бумаге струилась золотистая дымка.
– Мой век подходит к концу, леди, – сказал он спокойно. – Я много прожил и почти утратил свои силы, а Повелитель Метели стал слишком силен. У меня больше нет воли сопротивляться этой зиме.
Завидев, как на ресницах Люмин сверкнули слезы, Гуго добавил:
– Нет нужды беспокоиться. Это лишь часть бесконечного путешествия. Драконы нисходят с небес, а когда их срок на земле подходит к концу, возвращаются обратно, чтобы летать с теми, кто давно их покинул. Я просто отправляюсь в еще один полет.
Люмин покачала головой, не в силах поверить его словам. Если Гуго уйдет, значит ли это, что на Бумажной горе больше не останется драконов? И тогда многовековая история дружбы драконов и людей подойдет к концу?
– Это не конец, – словно прочитав ее мысли, сказал Гуго. – Я отдам вам свое пламя. Вы достаточно сильны, чтобы овладеть им. И так драконы и люди объединятся, чтобы положить конец этому многовековому противостоянию. Могу ли я рассчитывать на вас, леди?
– Гуго… Авзельгуголерьефор… Ты можешь на меня рассчитывать.
Дракон тихо рассмеялся.
– Так значит, вы все же запомнили мое имя. Это очень любезно с вашей стороны, леди.
Его крылья затрепетали. Гуго устало опустил бумажную голову и прикрыл глаза, словно намеревался погрузиться в сон.
– Говорят, когда зачарованные уходят на небеса, к ним возвращается их истинный облик, – проговорил Гуго. Чтобы его расслышать, Люмин пришлось склониться над собственными ладонями. – Кажется, я наконец смогу исполнить свою мечту и полетать с Мирой под небесами.
Со стороны дракона донесся едва различимый вздох. А затем бумажная фигурка замерла – и перестала отличаться от обычного оригами. Лишь пластырь по-прежнему желтел на крыле, в котором больше не осталось магических сил.
Над бумажной фигуркой воспарил золотистый огонек. Некоторое время он кружил в воздухе, а затем вдруг разделился на две половинки. Одна, золотая, словно солнечный диск, устремилась ввысь и пропала под замерзшим потолком пещеры. Вторая же, ярко-красная, зависла перед глазами Люмин, словно ждала, когда та к ней прикоснется.
Люмин бережно положила бумажную фигурку дракона на холодный пол и обеими руками привлекла к себе красный огонек. От него исходило приятное тепло.
– Спасибо, Гуго, – шепнула Люмин.
Вздохнув, она прижала огонек к своему сердцу – и тотчас ощутила, как горячие волны омывают ее, помогая согреться, наполняя тело неведомой прежде силой. Люмин чувствовала себя так, словно внутри нее вспыхнуло пламя. И пламя это сияло так ярко, что смогло разогнать мрак отчаяния и печали.
Она поднялась на ноги и, покачнувшись от переполняющего ее могущества, вновь приблизилась к Чайльду.
– Это не конец.
С этими словами Люмин мягко сомкнула руки за его спиной. По ее телу пробежала теплая волна. Сжимая в объятиях ледяную статую, Люмин не чувствовала ее холода – только бурление магической силы, последнего подарка дракона по имени Гуго.
Люмин зажмурилась. Она боялась даже подумать о том, что будет, если она не справится. Если Чайльд навсегда останется ледяной статуей…
За ее спиной сомкнулись руки. Вздрогнув, Люмин открыла глаза. Чайльд вновь принял прежний облик и теперь стоял, прижавшись к Люмин, а она никак не могла заставить себя от него отстраниться, будто боялась, что как только она отпустит его, он снова заледенеет.
Увидев, что Чайльд оттаял, остальные радостно закричали, бросились к нему, и в конце концов они все просто сбились в один большой клубок, обнимая друг друга и греясь теплом друзей.
Забылись обиды и недомолвки. Неудачная партия в «Священном призыве семерых», испорченный рождественский ужин, украденные подарки и сорванная с елки гирлянда. Забылся даже давний случай с ведром краски – стоя посреди друзей, Итэр просто радовался, что Чайльд вернулся, а Коллеи оказалась в порядке.
Но вот Люмин выдохнула:
– Гуго…
Не выпуская руки Чайльда, она рассказала, как душа дракона вознеслась к небесам, а он сам передал Люмин свое пламя. Потрясенный Чайльд поднял с пола фигурку и некоторое время рассматривал ее, будто надеялся уловить в ней прежние искорки волшебства.
Со вздохом спрятав фигурку в карман, он поведал, что сумел увидеть в воспоминаниях Миры.
– Так значит, души драконов заточены в обломке посоха, который носит Повелитель Метели, – потрясенно выдохнул Кадзуха. – А их тела превратились в ледяные статуи.
– Вряд ли у нас получится их найти, – горестно отозвалась Ёимия. – Но может, если мы уничтожим обломок, души драконов освободятся?
Обменявшись друг с другом взглядами, друзья решительно кивнули и подошли к ледяным глыбам, которые загораживали выход из пещеры. Чайльд и Люмин встали плечом к плечу.
– Давай вместе, – предложил Чайльд.
Как и прежде, они вытянули руки и соприкоснулись тыльными сторонами ладоней. Люмин ощутила на себе взгляд Чайльда. Повернув голову, она вопросительно вздернула брови, а он вдруг улыбнулся краем рта.
– Я просто рад, что ты со мной.
Люмин улыбнулась в ответ.
– Я тоже рада этому, Аякс.
Его глаза расширились: еще со школьных времен Люмин всегда пользовалась кличкой, которую ему дали одноклассники. То, как она произнесла это имя… Сколько тепла и доверия в нем прозвучало… Щеки Чайльда залила краска. Стараясь не думать о глупостях, он сосредоточился, и в кончиках пальцев появилось знакомое покалывание.
Золотой луч, слившись с огненным всполохом, врезался в преграду из ледяных глыб, и она тотчас исчезла, будто наваждение.
Путь был свободен.
Друзья бегом преодолели уже знакомый зал и узкий коридор. В конце концов они оказались у винтового спуска. Люмин вкратце обрисовала Чайльду свою идею, и он, раскинув руки, сотворил в воздухе подобие золотистых ступеней. Карабкаясь по ним следом за Чайльдом, Люмин спросила:
– Как ты так хорошо овладел магией?
Чайльд протянул ей руку, помогая выбраться на поверхность. Над заснеженными деревьями мерцали серебристые звезды.
До Рождества оставалось меньше часа.
– Когда Повелитель Метели просматривал воспоминания прабабушки Миры, я почувствовал, через что ей пришлось пройти, – объяснил Чайльд. – У нее никогда не было наставника, поэтому прабабушка придумала свой способ творить чары. Недостаток умений она компенсировала фантазией. Так она придумала десятки заклинаний, каждое из которых описала в своих сказках.
– Ух ты, – невольно восхитилась Люмин.
Они перемахнули через сугроб и, убедившись, что никто не отбился, продолжили путь к дому.
– Я думаю, что знаю, как быть с Повелителем Метели, – добавил Чайльд. – Вернее, с Винсентом Смоллвудом. Нужно не позволить ему завладеть вторым обломком, а все остальное я возьму на себя.
– Ты уверен? – уточнила Люмин. – Я могу помочь!
– Нет, – качнул головой Чайльд.
Люмин сдвинула брови. Она ведь только что помогла ему освободиться из ледяного плена! Они дружили столько лет. Чайльд прекрасно знает, как Люмин терпеть не может оставаться в стороне, но все равно предпочитает защищать ее вместо того, чтобы позволить ей сражаться.
Ей не нужна его защита.
Она просто хочет, чтобы они прошли через это вместе.
– Как ты можешь думать, что я не справлюсь? – вспыхнула Люмин.
Чайльд замедлил шаг и, повернув голову, взглянул на Люмин. В его глазах плясали веселые блики.
– Я уверен, что ты справишься, Люмин. Ты сильнее всех, кого я знаю. Ты даже на физкультуре каждый раз ставила меня на место – ты правда думаешь, что я сомневаюсь в твоих силах?
Люмин открыла рот, но не нашлась с ответом. Чайльд рассмеялся ее реакции, после чего качнул головой и сказал:
– Там, в гараже, когда мы попались в ловушку Повелителя Метели, я отдал свитер Ёимии, хотя мне очень хотелось отдать его тебе.
Лицо Люмин покраснело до кончиков ушей. «Да?» – хотелось переспросить ей. Неужели она… ошибалась с самого начала?
Присмотревшись к Чайльду, она припомнила слова Гуго: «Леди Люмин так занята бегством от самой себя, что не замечает очевидного». Она так старательно пыталась спрятаться от своих чувств к Чайльду, что даже убедила себя, будто у нее нет времени на парней. Но… неужели под «не замечает очевидного» Гуго имел в виду?..
Чайльд улыбнулся.
Глядя на эту улыбку, Люмин часто заморгала. Да. Она ошибалась. Она в самом деле не замечала очевидного. Она полагала, что Чайльд влюблен в Ёимию, ведь прошлым вечером он заключил ее в объятия и назвал спасительницей Рождества, а сегодня одолжил свитер.
Как же это глупо. Как будто любовь измеряется только в объятиях и свитерах.
– Я знаю, что ты справишься, Люми, – сказал Чайльд. – Ты самый надежный человек, которого я знаю, и я никогда в тебе не сомневался. И именно поэтому твоя помощь нужна мне в другом деле.
*
К изумлению ребят, выскочив к ели у дома, они тотчас очутились в эпицентре сражения.
Оказалось, все дело было в том, что семья Чайльда, вернувшись из Смоллвуда, застала во дворе синее существо подозрительного вида. Отец Чайльда никогда не видел Повелителя Метели, но вырос на сказках своей бабушки и к тому же был потомственным чародеем, о чем ему еще с совершеннолетия было известно.
Так что теперь по двору проносились синие вспышки, которые сталкивались с ледяными лучами из обломков посоха Повелителя Метели.
– Быстро в дом! – завидев насквозь продрогших, перепачканных и уставших друзей, велела мама Чайльда.
Им не пришлось повторять дважды. Пускай всем хотелось проучить Повелителя Метели, когда сражаются чародеи, лучше в это не вмешиваться. Так что ребята один за другим забежали в дом и тут же прилипли к окнам, у которых уже околачивались Тевкр, Антон и Тоня.
Кивнув напоследок Люмин, Чайльд хотел было побежать на помощь отцу, но тут мама придержала его за запястье.
– Я уже все знаю, – сказал он. – Я понимаю, что ты пытаешься защитить меня, но мам… Ты правда думаешь, что я не найду способ выбраться из дома и все равно помочь папе?
Мама покачала головой. Пускай она сама не была чародейкой, она еще с самого первого визита на Бумажную гору знала, за какого человека собирается выйти замуж. И понимала, что рано или поздно станет мамой чародея. А может, даже нескольких.
«Ох, – подумала мама Чайльда. – Пять чародеев в доме – это какой-то перебор!»
– Чем мы можем помочь? – спросила она.
– Не дайте Повелителю Метели пробраться в дом, – ответил Чайльд. – Он пришел за обломком посоха, который прабабушка Мира спрятала в печатной машинке.
– Прабабушка Мира? – изумилась мама.
Впрочем, времени задавать вопросы не было. Кивнув, она выпустила запястье сына и, взлетев по ступенькам, скрылась в доме, где тотчас принялась раздавать собравшимся внутри детям указания.
Чайльд развернулся и побежал в сторону ели.
Повелитель Метели стал еще сильнее, чем прежде. Обломок посоха в его цепких лапах вибрировал, переполненный силой. В таком состоянии он без труда давал отпор отцу Чайльда и ему самому, неопытному чародею, который нахватался немного безобидных заклинаний из сказок своей прабабушки.
– Повелитель Метели подпитывается негативными эмоциями, – сказал Чайльд, когда им с отцом удалось ненадолго встать плечом к плечу. – Мы можем воспользоваться этим, чтобы ослабить его!
– Не выйдет, – покачал головой отец Чайльда. – Он уже восстановил так много сил, что теперь его так просто не опустошишь.
– Выходит, остается только забрать у него посох.
Бам, бам, бам! Пока Чайльд и его отец сражались с Повелителем Метели, в двери дома забилось белое облако, слепленное из снега и осколков льда. Теперь, когда Повелитель Метели вновь вымахал до размеров обычного человека, он не мог воспользоваться щелкой, чтобы просочиться в дом, а потому пытался пробить себе путь силой. Еще несколько белых сгустков устремилось к окнам: вышибить стекло было гораздо проще, чем крепкую деревянную дверь.
Бах! Высовываясь из окон по всему дому, оставшиеся внутри дети под предводительством мамы Чайльда поспешно захлопывали ставни.
Повелитель Метели, нахмурившись, повел рукой. Белое облако у двери окрепло и забилось в нее с новой силой, так и норовя сорвать с петель. Отец Чайльда и сам Чайльд бросились в Повелителя Метели вспышками – синей и золотой, но Повелитель Метели с легкостью отразил удар, и вспышки умчались в ночное небо. От магической силы, которая разливалась по двору, ветви древней ели угрожающе заскрипели, и снег, упавший с ее макушки, сбил Чайльда с ног.
В этот же момент раздался оглушительный грохот: снежное облако все же справилось с дверью и, сорвав ее с петель, устремилось в дом. Ребята бросились ему наперерез со свечками и бенгальскими огнями, которые отыскала в своем чемодане Ёимия, и к тому моменту, как облако все же смогло вырваться на второй этаж, оно уже представляло собой на редкость печальное зрелище.
