Текст книги "Натюрморт с воронами"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 22

Проводив глазами удаляющуюся Кори, Пендергаст отыскал лучом фонарика следы босых ног и медленно пошел туда, куда они вели. Постепенно следы стали более отчетливыми, а голоса полицейских на поляне затихли. Когда следы вывели его на край кукурузного поля, откуда начинался спуск к реке, Пендергаст остановился и прислушался. На фоне потемневшего неба виднелись высокие мачты высоковольтных линий, где Кори оставила свою машину. Мачты стояли как часовые, а расположившиеся на них стаи ворон издавали тревожные звуки, наблюдая с высоты за копошащимися внизу людьми. Пендергаст стоял молча и ждал, когда вороны перестанут каркать. Когда все стихло, он вынул из наплечной кобуры свой револьвер «лес баер» сорок пятого калибра, высветил фонарем отпечатки ног и начал спускаться к ручью. В воздухе появились первые признаки влаги, смешанной с запахом пыли и кукурузы. Теперь уже не оставалось никаких сомнений, что следы ведут к тому самому месту на берегу ручья, где была расположена палатка Гаспарилло.

Пендергаст выключил фонарь и немного постоял, чтобы глаза привыкли к темноте. После этого он продолжил путь, напряженно вслушиваясь в каждый шорох. Когда кукурузное поле закончилось, впереди замаячили невысокие деревья и густые кустарники. Пендергаст снова остановился и прислушался. Внизу журчал ручей, оттуда доносилось кваканье лягушек. Он проверил револьвер, убедился, что барабан заполнен патронами, и снял предохранитель. Почувствовав под ногами песок, Пендергаст наклонился, включил фонарик, прикрыв его рукой, и обнаружил отчетливые следы босых ног. Они были того же самого размера, что и во время первого убийства, – одиннадцатого, и вели, в чем уже не оставалось никаких сомнений, к лагерю Гаспарилло. Пендергаст вынул блокнот, быстро срисовал форму отпечатков, а потом потрогал пальцами один из них. Отпечатки были оставлены недавно, примерно двенадцать – пятнадцать часов назад, то есть как раз перед рассветом. По характеру отпечатков он сделал вывод, что в этом месте убийца ускорил шаг, но не бежал, а шел быстро, словно преследуя какую-то цель. Он просто спешил, не выказывая никаких признаков паники или страха. Иначе говоря, он шел твердой походкой человека, знающего, куда и зачем идет. Так обычно возвращаются домой, выполнив намеченную задачу.

Идут домой...

Прямо перед ним должна находиться палатка Гаспарилло, несколько сотен ярдов, не больше. Продолжая прикрывать фонарик рукой, Пендергаст осторожно двинулся вперед, не выпуская из виду отпечатки босых ног. Впереди все было тихо – ни костра, ни каких-либо звуков. Когда до лагеря оставалось не больше сотни ярдов, Пендергаст выключил фонарик и стал продвигаться на ощупь, осторожно нащупывая землю ногами.

И вдруг он услышал какой-то странный звук, очень слабый, напоминающий стон раненого зверя. Пендергаст замер и прислушался. Прошло несколько минут. Звук повторился, на этот раз более громко. Пендергаст повернул направо и тихо обошел палатку. Никаких запахов костра или еды. Даже дымом не пахло. Тем не менее Пендергаст нутром чуял, что здесь кто-то есть, что лагерь не пуст. Следующий звук донесся оттуда, где прежде был костер. Пендергаст поднял револьвер и сделал несколько шагов вперед. Это были странные звуки, нечеловеческие, как вздохи израненной твари. Он наклонился вниз, поднял палку и швырнул ее в направлении звука. Наступила мертвая тишина, которая через минуту сменилась громким рычанием.

Пендергаст сделал еще несколько шагов и остановился. Гаспарилло уже доказал, что умеет бесшумно двигаться в самой непроглядной темноте. Но откуда эти странные звуки? Пендергаст снова подобрал палку и бросил в темноту. И снова в ответ раздалось гулкое рычание, хотя никаких движений в свою сторону Пендергаст не заметил. Включив фонарь, он направил ствол револьвера в сторону звуков. Луч фонаря выхватил из темноты тело человека, лежащего на спине вверх лицом. Собственно, это было не лицо, а кровавое месиво, на котором в свете фонаря сверкали два огонька глаз.

Пендергаст сунул револьвер в кобуру и приблизился к человеку.

– Гаспарилло? – тихо позвал он.

Голова человека слегка дернулась, а из открытого рта появились пузыри крови вперемешку со слюной. Пендергаст склонился над телом и узнал того самого человека, с которым совсем недавно сидел у костра. Волосы и борода были сорваны вместе с кожей, а все лицо изрезано каким-то острым предметом – возможно, тупым каменным ножом. Пендергаст быстро осмотрел другие части тела и обнаружил глубокие раны на ногах и животе. В отдельных местах они были такими глубокими и рваными, что обнажали кости. Пендергаст понял, что, несмотря на глубокие раны, Гаспарилло потерял не много крови, что оставляло слабую надежду на спасение.

– Умммм! – простонал Гаспарилло, судорожно дергая головой. Его обезумевшие от боли и ужаса глаза дико вращались.

– Ничего, все будет в порядке, – попытался успокоить его Пендергаст, осматривая раны на голове.

Глаза Гаспарилло на мгновение сфокусировались на нем, а потом снова стали вращаться, словно эти движения помогали ему перенести нечеловеческую боль. Пендергаст взял его за руку.

– Я помогу вам, – сказал он. – Не волнуйтесь, теперь все будет хорошо. Сейчас мы вывезем вас отсюда.

Он осветил пространство вокруг лежащего человека. Все здесь свидетельствовало о страшной трагедии – развороченная земля, разбросанная посуда и разворошенные угли костра. Пендергаст подошел поближе, осматривая место сражения. Вот на этом месте Гаспарилло упал на землю, потом полз к палатке, пока хватило сил. А на другом конце поляны Пендергаст заметил отпечатки босых ног убийцы – они вели к берегу ручья. Здесь они были более глубокими – значит, чудовище ушло с добычей в руках. Мокрый песок хорошо сохранил следы.

Пендергаст вернулся назад и посмотрел в глаза Гаспарилло. Сейчас в них уже не было ничего человеческого – ни памяти, ни боли, ни признаков разума. Словом, в них не было ответа на все те вопросы, которые возникали у Пендергаста. А может, никогда больше и не будет.

Глава 23

Шериф Хейзен вошел в низкое подвальное помещение полицейской лаборатории, где находился морг, и огляделся. Все здесь было прежним: такой же затхлый запах медикаментов и химикатов, такие же мрачные темно-желтые стены, такие же лампы дневного света, от которого у Хейзена начиналась резь в глазах. Шериф попытался вспомнить приятные звуки и запахи, даже баллады Хэнка Уильямса, запах жареной индейки, которую он с детства получал на птицефабрике, но ничего не помогло. Этот стойкий запах нельзя было перебить ничем, потому что это был запах смерти. Хейзен даже вздрогнул от этой мысли.

Тяжело вздохнув, он направился в дальний конец лаборатории, где над большим хирургическим столом возился судебно-медицинский эксперт в своем привычном голубом халате и такого же цвета колпаке. Рядом с ним находился еще один человек, в котором шериф не сразу узнал агента ФБР Пендергаста.

Да, Пендергаст прав, это действительно похоже на серийное убийство. К сожалению, он прав и в том, что скорее всего убийца – кто-то из местных. Конечно, шериф долго не хотел верить в это и сопротивлялся всем очевидным доказательствам, но теперь вынужден был признать, что это так. А как он смеялся, узнав, что Пендергаст часами сидит в душном офисе Мардж Тилендер и перерывает всю ее картотеку. Однако теперь ясно: начинать действительно следовало с анализа поведения местных жителей. Последнее убийство не оставляло никаких сомнений в том, что в городе происходят странные, если не сказать – страшные, вещи, и этому надо положить конец. Впрочем, многое остается неясным. Например, шериф не понимал, как можно войти в город и выйти из него практически незамеченным. Особенно ночью, когда даже малейший шорох заставляет местных жителей приникать к окну и проявлять излишнее любопытство. Нет, все-таки здесь что-то не так. Трудно поверить, что все эти убийства совершил нормальный человек, не оставив при этом никаких следов. И тем не менее Пендергаст не ошибается, утверждая, что это сделал кто-то из местных. Следовательно, они все знают убийцу в лицо, но не могут идентифицировать.

– А, шериф Хейзен, – рассеянно пробормотал доктор Макхайд и кивнул.

Шериф заметил, что этот парень ведет себя не так заносчиво, как в прошлый раз. Вероятно, Пендергаст поставил его на место своими заковыристыми вопросами и гениальными догадками. Сейчас Макхайд понимал, что дело это далеко не заурядное и сулит большие награды в случае удачи. Иначе говоря, это своего рода билет в один конец из этого захолустного городка в более теплое и приличное место в каком-нибудь крупном городе штата.

– Шериф Хейзен. – Пендергаст кивнул вместо приветствия.

– Доброе утро, Пендергаст.

Тело Стотта лежало на столе, и они оба молча смотрели на него. Хейзен догадался: доктор еще не приступил к работе – и пожалел, что приехал слишком рано.

– Сестра Мэлоун? – громко позвал доктор Макхайд.

– Да, доктор, – донеслось из коридора.

– Вы готовы?

– Да.

– Хорошо, включайте видеокамеру.

– Слушаюсь, доктор.

Доктор Макхайд указал год, число и месяц, а также номер дела, после чего все они назвали свои имена и официальные должности. Все это время шериф не мог оторвать глаз от простыни, под которой угадывалось изуродованное тело Стотта.

Доктор снял белое покрывало, и шерифа чуть не стошнило. Конечно, он видел труп на кукурузном поле, но сейчас, в этой стерильной обстановке, он выглядел еще более ужасно, более нелепо. На столе лежала куча окровавленного мяса. Оно почти отстало от костей, обнажив зловонные внутренности. Шериф отвернулся, но потом заставил себя снова посмотреть на хирургический стол. Он не раз видел трупы в полицейском морге, но такое предстало перед ним впервые. Кожа была почти полностью разорвана в клочья и свисала с тела в виде отдельных кусков, вырванное мясо отстало от костей, а слои подкожного жира свисали с тела тонкими полосками, как будто кто-то специально разрезал их на мелкие части. Самое ужасное заключалось в том, что многих частей тела просто не было, а на нижней части правого бедра виднелись следы от зубов. Хейзен судорожно сглотнул, пытаясь подавить приступ тошноты, и подумал, что скорее всего это зубы собаки, лучшего друга человека.

– Перед нами тело человека, – медленно начал говорить доктор в микрофон, – идентифицированное как Уильям Лару Стотт. Это мужчина тридцати двух лет, европейского происхождения.

Доктор сделал паузу и подошел ближе к видеокамере. К счастью, все необходимые формальности завершились довольно быстро, внушив шерифу надежду, что скоро все это кончится.

– Какие у вас замечания или комментарии, мистер Пендергаст? – обратился доктор к агенту ФБР.

– Пока никаких, благодарю вас.

– Очень хорошо. Сегодня утром мы провели предварительный осмотр тела и обнаружили странные аномалии. Начну с внешнего вида.

Макхайд замолк, натужно покашлял, прочищая горло, и несколько раз бросил взгляд в сторону видеокамеры, словно проверяя, как он будет выглядеть на пленке.

– Первая аномалия: хотя труп находился на жаре по меньшей мере восемнадцать часов, он почти не разложился, за исключением отдельных частей. К тому же на теле не обнаружено никаких признаков насекомых или других паразитов.

Он снова помолчал и прокашлялся.

– Вторая аномалия более очевидна. Как мы видели, мышцы в отдельных местах отделились от костей. Это особенно заметно на лице, руках и ногах; нос и губы отсутствуют вовсе. Нет также и ушей. На плечах и бедрах кожа содрана и фактически отделена от жировой прослойки. Волосы жертвы исчезли вместе со скальпом и, вероятно, были отделены от тела уже после смерти жертвы и... как это сказать... после термической обработки. Почти все жировые складки тоже подверглись интенсивной термической обработке и превратились в жидкую субстанцию. Все эти аномалии, а также ряд других существенных характеристик можно объяснить только единственным образом: тело жертвы было сварено.

Пендергаст кивнул, подтверждая сказанное.

– Да, именно так.

Шериф Хейзен вытаращил глаза и какое-то время не мог открыть рот от изумления и ужаса.

– Сварено? – наконец выдавил он.

– Судя по всему, – невозмутимо продолжал доктор Макхайд, – тело жертвы, погруженное в воду, довели до кипения. Оно находилось в кипящей воде часа три, возможно, и больше. Дальнейшее вскрытие и дополнительный биохимический анализ частей тела позволят более точно определить время. В результате этого процесса мягкие ткани тела отделились от костей, а жировая прослойка растопилась и превратилась в полужидкую субстанцию. Многие внутренние органы отсутствуют. Однако это не только результат длительного пребывания в кипящей воде: внутренние органы использовали в качестве пищи.

Шериф Хейзен не верил своим ушам. Все, что осталось от Стотта, напоминало тушу свиньи, приготовленную к разделке.

– Послушайте, – пробормотал он, – чтобы сварить такое большое тело, понадобилось бы несколько дней.

– Ошибаетесь, шериф, – деликатно заметил доктор. – Как только температура воды достигает ста градусов по шкале Цельсия, даже слона можно сварить так же быстро, как и цыпленка. Ведь во время варки мяса самое главное, чтобы разрушилась протеиновая структура живой плоти, когда молекулы начинают быстро...

– Хватит, – не выдержал шериф, закрывая рот руками, – я и так все понял.

– Отсутствующие части тела так и не были обнаружены на месте происшествия, – добавил Пендергаст. – Тем не менее можно предположить, что их отделили от тела во время варки.

– Да, это вполне разумно, – согласился доктор. – Могу только добавить, что на запястьях и щиколотках остались следы веревки. Это позволяет сделать вывод, что тело жертвы бросили в кипящую воду еще до наступления смерти.

Ну, это уж слишком. У шерифа закружилась голова. Там, на верхнем этаже больницы, лежит Гаспарилло, довольно эксцентричный, но при этом тихий и безвредный человек. У него сняли не только скальп, но и всю кожу с лица и спины. Здесь, в подвале, находится труп человека, сваренного заживо. А он, шериф, беспомощно рыщет по городу в поисках серийного убийцы, который творит жуткие вещи, а потом босиком уходит по речке в неизвестном направлении. И что теперь делать, как смотреть людям в глаза?

– И все-таки я не понимаю, – пробормотал шериф, – где этот псих нашел такую кастрюлю, чтобы сварить в ней взрослого человека? И почему никто не заметил ни дыма, ни запаха?

Пендергаст пристально посмотрел на шерифа своими бледными глазами.

– Вы задали два превосходных вопроса, шериф. И эти два вопроса позволяют найти два не менее превосходных пути для расследования этого дела.

«Два не менее превосходных пути для расследования этого дела» – с горечью подумал шериф. Тут лежит Уилли Стотт, которого он часто отвозил домой после посиделок в баре, а Пендергаст рассуждает о превосходных путях расследования.

– Незачем говорить, – продолжал между тем доктор, – что я сделаю все необходимые анализы и проверю все высказанные предположения с помощью химических и биологических исследований. Возможно, мне удастся выяснить, сколько времени тело находилось в кипящей воде. А сейчас прошу вас обратить внимание на длинную, не менее восьми сантиметров, и довольно глубокую диагональную рану мягкой ткани на левом бедре. Она рассекает ткань почти до костей, обнажая кровеносные сосуды и капилляры.

Хейзен неохотно посмотрел на ту часть тела, о которой говорил доктор. Рана была рваная, а ее края оторваны от кости.

– При более близком рассмотрении заметны следы зубов, – продолжал комментировать доктор. – Нет никаких сомнений в том, что это тело было частично съедено.

– Собаки? – высказал догадку шериф.

– Едва ли, – покачал головой доктор. – Даже беглый осмотр структуры зубов позволяет с достаточной степенью достоверности утверждать, что это зубы человека.

Хейзену стало дурно, и он отвернулся. Больше никаких вопросов у него не возникало.

– Мы сделали снимки этой раны и замерили ее размеры. Отдельные куски тела были съедены после варки.

– Скорее всего сразу после варки, – уточнил Пендергаст. – Первые куски были откушены, когда мясо было еще очень горячим, поэтому они такие маленькие и неровные. Вероятно, убийце пришлось немного подождать, пока оно остынет.

– Совершенно верно, – согласился с ним доктор. – Если повезет, мы получим образцы ДНК слюны того... э-э-э... кто ел этого человека. Конечно, следы зубов здесь не очень хорошие, но даже по ним видно, что они в отменном состоянии и способны разорвать даже сырую плоть.

Шериф уставился в пол и долго его рассматривал, пытаясь заглушить слова доктора мелодией Хэнка Уильямса «Джамбалалайя». А когда эта мелодия закончилась, он поднял глаза и увидел, как Пендергаст уткнулся носом в труп и что-то там нюхал. У шерифа даже в глазах потемнело от этой картины.

– Я могу потрогать пальцем? – спросил Пендергаст у доктора.

Тот кивнул.

Пендергаст стал тыкать пальцем в какую-то точку на лице трупа, а потом провел пальцем по его руке и ноге. После этого он поднял палец вверх, долго рассматривал его на свету и в конце концов приложил к носу. Шерифа чуть не стошнило прямо на стол с трупом. Он попятился и снова вперился глазами в спасительный кусочек грязи на бетонном полу. На этот раз шериф вспомнил замечательный блюз, но, как только зазвучала гитара, послышался громкий голос Пендергаста:

– Вы позволите мне высказать кое-какие предположения?

– Разумеется, – сказал доктор.

– Кожа на этом теле, по-моему, покрыта тонким слоем какой-то маслянистой жидкости, заметно отличающейся от растопленного человеческого жира, который образовался в кипящей воде. Причем этой пленкой покрыто, кажется, все тело жертвы. Я бы рекомендовал вам провести тщательный химический анализ этого вещества на предмет определения его сущности и состава.

– Мы непременно сделаем это, мистер Пендергаст.

Но тот уже не слушал доктора и вперился глазами в тело. В морге повисла мертвая тишина. Хейзен как завороженный уставился на Пендергаста и ждал, что тот выдумает на этот раз. Впрочем, доктор тоже внимательно смотрел на агента ФБР, явно сгорая от нетерпения.

Пендергаст долго разглядывал тело, а потом наконец заговорил:

– В дополнение ко всему сказанному я обнаружил на теле еще одно вещество. – Он сделал многозначительную паузу и отошел от стола с видом триумфатора. – Предлагаю вам провести анализ на наличие вещества с химической формулой С12Н22 О11.

– Вы что, хотите сказать... – Доктор застыл от изумления, не закончив фразу.

Хейзен взглянул на остолбеневшего доктора, на самодовольного Пендергаста и с ужасом подумал: если даже доктор пришел в изумление, то это должно быть нечто из ряда вон выходящее. Но чем еще можно удивить человека после того, что он увидел на этом столе?

– Боюсь, что это именно так, доктор, – подтвердил догадку Пендергаст. – Это тело употребляли с маслом и сахаром.

Глава 24

Птицефабрика «Гро-Бейн», расположенная в самом начале кукурузных полей, состояла из ряда низких зданий с металлическими крышами. Цветом они походили на зрелую кукурузу и поэтому почти сливались с окружающим их желтоватым морем.

Кори Свенсон свернула на автомобильную стоянку, нашла свободное место в дальнем конце и заглушила мотор. Рядом с воротами стояли раскаленные на солнце автомобили рабочих и служащих. Пендергаст вышел первым, размял онемевшие от долгого сидения ноги и огляделся.

– Вы когда-нибудь были на фабрике, мисс Свенсон? – спросил он.

– Нет, никогда, но слышала о ней немало всяких историй.

– Признаться, мне интересно посмотреть, что там происходит.

– Что именно вас интересует?

– Ну, например, как они за один день превращают тысячи живых индеек в тысячи килограммов мороженой индюшатины.

Кори хмыкнула.

– А мне – нет.

В этот момент на приемный пункт птицефабрики въехал огромный трейлер с металлическими клетками. Грузовик резко скрипнул тормозами, и вокруг него забегали грузчики в форменной одежде. Вскоре клетки с живыми птицами стали быстро исчезать в огромной полости приемного цеха.

– Агент Пендергаст, могу я спросить, что мы тут делаем?

– Конечно, можете. Мы приехали сюда, чтобы побольше узнать о работавшем здесь Уильямс Стотте.

– А в чем здесь связь?

Пендергаст улыбнулся.

– Мисс Свенсон, за долгие годы работы в ФБР я понял, что все вокруг нас имеет определенную взаимосвязь. Я должен узнать этот городок и все, что в нем находится, включая, разумеется, и птицефабрику. Ваш Медсин-Крик не просто эпизод в разворачивающейся на наших глазах драме, а ее главное действующее лицо. Птицефабрика, как мне известно, средоточие всей экономической жизни и к тому же место работы нашей второй жертвы. Словом, эта птицебойня – живое сердце вашего городка, если позволите мне такую метафору.

– Может, я подожду вас в машине? Честно говоря, вид мертвых индеек меня не вдохновляет.

– А мне казалось, что они вполне соответствуют вашему художественному стилю. – Пендергаст указал на разукрашенный капот ее старенького «гремлина». – Если они мертвые, то, стало быть, уже не живые, а если живые, то, стало быть, еще не мертвые. Впрочем, поступайте как вам угодно.

И Пендергаст быстро зашагал через стоянку к входной двери. Кори, посмотрев ему вслед, выскочила из машины и бросилась вдогонку. Пендергаст уже подошел к большой металлической двери с выгоревшей на солнце надписью: «Служебный вход. Пожалуйста, открывайте своим ключом».

Пендергаст подергал за ручку, но дверь была заперта. Кори с любопытством наблюдала, как он поступит дальше. Пендергаст полез в карман, но потом передуман и махнул ей рукой:

– Идите за мной.

Они прошли по бетонному крыльцу до угла и остановились перед бетонными ступеньками, которые вели к тому самому приемному цеху, где разгружали только что прибывший трейлер. Протиснувшись между бетонной стеной и перилами лестницы, Пендергаст исчез внутри цеха. Кори последовала за ним. Через минуту они вошли в приемный цех, где один рабочий ставил железные клетки на конвейерное полотно, а трое других вытаскивали индеек из клеток и прицепляли к их лапам стальные крючки. Бедные птицы барахтались, дергались и от страха пачкали конвейер. Сейчас они еще были похожи на птиц, но конвейер уносил их дальше, навстречу неминуемой гибели в чреве птицефабрики. Несмотря на беспрерывную работу мощных кондиционеров, запах в этом цехе стоял отвратительный.

– Сэр? – обратился к Пендергасту юный охранник. – Сэр?

Пендергаст обернулся и протянул свое удостоверение.

– ФБР.

– Понятно, сэр, – проговорил встревоженный охранник, – но здесь нельзя находиться без разрешения руководства. Мне сказали, что таковы правила, сэр.

– Все верно, – согласился Пендергаст. – Мне нужно потолковать с мистером Джеймсом Брином.

– С Джимми? – удивился юноша. – Он обычно работал в ночной смене, но после убийства Уилли попросил перевести его в дневную.

– Я знаю. Как мне найти его?

– Он там, в конце линии, но вам придется надеть халат и шляпу, а я тем временем доложу боссу.

– В конце линии? – переспросил Пендергаст. – Какой линии?

Парень покраснел от смущения.

– Ну, знаете, там такая резиновая полоса. – Он указал на конвейер с барахтающимися вниз головами птицами.

– В таком случае мы пойдем вдоль конвейера, пока не найдем его.

– Нет, сэр, не положено, – замахал руками парень и посмотрел на Кори, словно надеясь на ее помощь. Кори хорошо знала этого парня по имени Барт Бледсоу. Он окончил школу в прошлом году и только что устроился сюда на работу. Типичная история преуспевающего, по местным меркам, парня.

Пендергаст пошел в дальний конец цеха, а Бледсоу следовал за ним, возмущенно размахивая руками. Вскоре они исчезли за небольшой дверью. Кори успела проскочить за ними, зажав пальцами нос и стараясь не наступать на кучи индюшачьего помета. Комната была небольшая, в ней висели надписи, предупреждающие о возможности поражения электрическим током. В конце комнаты стояла огромная металлическая емкость, где и заканчивался жизненный путь индеек. Конвейер направлял их сюда, и их головки окунались в воду. Здесь они уже не барахтались и превращались в сырье для дальнейшей обработки.

– Ну что ж, – глубокомысленно заметил Пендергаст, наблюдая за этим процессом, – гуманно, очень гуманно.

Кори нервно переминалась с ноги на ногу и отворачивалась. Она знала, что будет дальше.

Конвейер двигался в окошко на противоположной стене. Пендергаст подошел поближе и заглянул в следующий цех. Кори неохотно последовала за ним. Следующее помещение было большим и круглым. Конвейер доставлял туда неподвижные тушки индеек, а посередине комнаты работал большой автомат, отсекающий им головы острым как бритва лезвием. Кровь брызгала на стены и стекала ручьем в большой чан. С одной стороны конвейера сидел человек в халате и с длинным ножом, похожим на мачете. Ему полагалось прикончить тех птиц, которых по тем или иным причинам пропустила машина. Кори не выдержала и снова отвернулась.

– Как называется этот цех? – спросил Пендергаст.

– Кровавый, – ответил Бледсоу. Он уже перестал возмущаться и не без удовольствия выступал теперь в качестве гида.

– Вполне подходящее название, – отозвался Пендергаст. – А что происходит с кровью?

– Ее сливают в большие цистерны, а потом куда-то увозят. А что происходит дальше, понятия не имею, – пояснил парень.

– Думаю, добавляют в корм для животных, – предположил Пендергаст. – Тут все залито кровью.

Кори передернуло. Здесь все было так же ужасно, как и на кукурузном поле, когда она увидела безжизненное тело Уилли Стотта.

– А куда потом поступают индейки?

– В ошпарочный цех.

– Ясно. А как вас зовут?

– Барт Бледсоу, сэр.

Пендергаст дружески похлопал его по плечу.

– Очень хорошо, мистер Бледсоу, ведите меня дальше.

Они миновали кровавый цех, прошли по длинному коридору и оказались в огромном мрачном помещении, напоминающем пещеру. Здесь конвейер делал поворот и доставлял тушки индеек к большой емкости, где их окунали в кипящую воду, а потом сдирали перья и вынимали потроха. В этом помещении было очень шумно, а запах стоял такой, что голова шла кругом. Кроме того, здесь было так жарко, что Кори сразу ощутила на руках и других открытых частях тела мелкие капельки конденсированной жидкости. Она впервые пожалела о том, что не осталась в машине.

– Что здесь происходит? – допытывался Пендергаст, вполне освоившись с ролью экскурсанта.

– В ошпарочном цехе птицу обдают горячим паром, потом окунают в кипящую воду и очищают от перьев.

Пендергаст посмотрел туда, где с конвейера свисали уже почти голые тушки индеек.

– А дальше куда их направляют?

– В потрошильный цех.

– Ну что ж, вполне логично.

Бледсоу, слегка замявшись, попросил:

– Подождите меня здесь, сэр. – И он тут же исчез.

Однако Пендергаст не стал ждать, а быстро зашагал вдоль конвейерной линии, позвав за собой Кори. В потрошильном цехе птиц очищали от остатков перьев, а потом ударом острого лезвия вспарывали живот и вакуумной установкой вынимали потроха. Затем птицы поступали в цех быстрой заморозки. Весь этот процесс был автоматизирован, и только в отдельных местах рабочие контролировали умные машины. Пендергаст увидел женщину, которая стояла у приборной доски и наблюдала за показаниями приборов.

– Позвольте прервать вас на минутку, – обратился он к ней.

Кори узнала в ней Дорис Уилсон, грузную женщину лет пятидесяти, с копной светлых волос некрупным красным лицом, одиноко проживавшую неподалеку от ее дома.

– Вы из ФБР? – продемонстрировала она свою осведомленность.

– А вы кто? – осведомился Пендергаст.

– Дорис Уилсон.

– Можно задать вам несколько вопросов, миссис Уилсон?

– Валяй.

– Вы хорошо знали Уилли Стотта?

– Да, он работал здесь уборщиком.

– Он справлялся с работой?

– Да, вполне, у него не было никаких замечаний.

– Кажется, он злоупотреблял спиртным.

– Да, но никогда не напивался до смерти и никогда не пил на работе.

– Он был приезжим? Откуда?

– С Аляски.

– А чем он там занимался?

Дорис помедлила с ответом, поправляя птицу на конвейере.

– Работал на рыбоконсервной фабрике.

– А почему он уехал оттуда?

– Говорят, из-за женщины.

– Почему он остановился именно в Медсин-Крике?

Дорис улыбнулась, обнажив ряд потемневших от курения неровных зубов.

– Мы сами удивляемся этому. Похоже, Уилли нашел тут себе друга.

– Кого?

– Свида Качила. Свид – лучший друг для каждого, кто не может обойтись без рюмки бурбона.

– Спасибо, – кивнул Пендергаст и добавил: – Не подскажете ли, где найти Джеймса Брина?

Она кивнула в дальний конец конвейера.

– Он там, где вынимают потроха. Такой толстый черноволосый парень в очках.

– Благодарю вас.

– Пустяки. – Дорис приветливо кивнула Кори.

Пендергаст поднимался вверх по металлической лестнице вслед за конвейером, доставлявшим тушки птиц к огромному разделочному столу. Только в этом месте на птицефабрике все операции производили рабочие, а не машины. Они разрезали тушки острыми ножами, а потом с помощью вакуумной установки и длинного шланга освобождали их от внутренностей. Все работники на этом конце линии были в белых халатах и белых колпаках, чем напоминали персонал больницы. А в самом конце линии находился последний пункт продвижения индеек. Здесь их окончательно чистили горячим воздухом под высоким давлением и готовили к быстрой заморозке.

Вот тут-то Кори и увидела знакомых мужчин, а среди них и Джимми. «День благодарения никогда не бывает одним и тем же», – с грустью подумала она. Толстый черноволосый мужчина громко разговаривал и отчаянно жестикулировал, вероятно, рассказывая друзьям какую-нибудь историю. До нее донеслись отдельные слова: «Стотт», а потом – «видел его в последний раз». Она посмотрела на Пендергаста, и он ответил ей хорошо знакомой улыбкой.

– Думаю, это тот, кого мы ищем.

Они подошли поближе, и в этот момент к ним вернулся Барт, взлохмаченный и с растерянной улыбкой. Он не подошел, а подбежал к ним в сопровождении владельца и менеджера птицефабрики Арта Риддера.

– Почему никто не сообщил мне, что здесь находится агент ФБР? – недовольно осведомился он. Его лицо было краснее обычного, и Кори заметила в его редеющих волосах перышко индейки. – Здесь запрещено появляться посторонним лицам!

– Извините, сэр, – оправдывался Барт, – он вошел сам и не слушал моих предупреждений. Он расследует...

– Я сам прекрасно знаю, что он расследует! – кричал Риддер, стараясь перекрыть шум машин.

Быстро поднявшись по металлической лестнице, он подошел к Пендергасту.

– А вот и вы, агент Пендергаст, – сказал он, глубоко дыша и тщетно пытаясь изобразить приветливую улыбку. – Арт Риддер, – представился он и протянул руку. – Я видел вас на благотворительном вечере в местной церкви. Рад познакомиться.

– Мне тоже приятно познакомиться с вами, – широко улыбнулся Пендергаст, пожимая руку.