355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Линкольн Чайлд » Танец на кладбище » Текст книги (страница 3)
Танец на кладбище
  • Текст добавлен: 7 октября 2016, 11:28

Текст книги "Танец на кладбище"


Автор книги: Линкольн Чайлд


Соавторы: Дуглас Престон

Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

8

Полдень. Д’Агоста с проклятием нажал на кнопку вызова лифта и посмотрел на часы.

– Девять минут. Нет, без дураков, мы торчим здесь уже девять чертовых минут.

– Вы должны научиться с пользой проводить время, Винсент, – тихо произнес Пендергаст.

– Что? А мне кажется, что вы тоже киснете здесь без всякой пользы.

– Напротив. Все эти девять минут я размышлял – и не без удовольствия – об обращении Мильтона к музе в третьей книге «Потерянного рая», вспоминал латинские существительные второго склонения – некоторые латинские склонения представляют большую сложность – и сочинял в уме письмо, которое отправлю инженерам, спроектировавшим это подъемное устройство.

Наконец громкое поскрипывание возвестило о прибытии лифта.

Двери со стоном открылись, и кабина извергла свое содержимое: докторов, медсестер и в заключение труп на каталке. Войдя в лифт, д’Агоста нажал на кнопку В2.

Прошло довольно много времени, прежде чем двери закрылись. Лифт начал подниматься, но происходило это столь медленно, что движение не ощущалось. Еще минута томительного ожидания, и двери открылись, представив взору облицованный плиткой коридор, в котором горел зеленоватый люминесцентный свет и пахло формальдегидом и смертью. За стеклянной перегородкой был виден привратник, стороживший пару запертых стальных дверей.

Приблизившись к перегородке, д’Агоста извлек свое удостоверение.

– Лейтенант д’Агоста, полицейское управление Нью-Йорка, отдел расследования убийств. Спецагент Пендергаст из ФБР. Мы пришли к доктору Уэйну Хеффлеру.

– Положите документы в лоток, – коротко ответили ему.

Они опустили свои удостоверения в лоток и через мгновение получили пропуска. Стальные двери с лязгом приоткрылись.

– Прямо по коридору, потом налево. Отметьтесь у секретаря.

Секретарь оказалась занята, и пришлось ждать еще двадцать минут, прежде чем их пропустили к доктору. К тому времени, когда они наконец попали в его элегантный кабинет, д’Агоста был готов рвать и метать. А увидев надменную, раздраженную физиономию медэксперта, он понял, что именно так и поступит.

Поднявшись из-за стола, медэксперт намеренно не предложил им сесть. Это был худощавый пожилой мужчина, одетый в жилет и накрахмаленную белую рубашку с галстуком-бабочкой. Позади него на спинке стула висел твидовый пиджак. Редеющие седые волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Голубые глаза за роговыми очками были холодны как лед.

На стенах, отделанных деревянными панелями, висели гравюры со сценами охоты, в большой стеклянной витрине располагалась коллекция вымпелов, которыми награждаются победители парусных регат.

«Джентльмен хренов», – язвительно произнес про себя д’Агоста.

– Чем могу быть полезен? – холодно спросил медэксперт.

Д’Агоста демонстративно взял стул, провезя его по полу, прежде чем сесть. Пендергаст устроился рядом. Достав из портфеля какой-то документ, д’Агоста положил его на километровый стол медэксперта.

– Тот даже не взглянул на бумагу.

– Лейтенант – как вас – д’Агоста, прошу изложить суть дела. У меня нет времени читать всякие отчеты.

– Это протокол вскрытия Колина Феринга. Его проводили вы. Помните?

– Конечно. Тело было найдено в реке. Самоубийство.

– Верно. Но у меня есть показания пяти надежных свидетелей, которые утверждают, что именно он убил человека на Уэст-Энд-авеню прошлой ночью.

– Это абсолютно невозможно.

Кто опознал тело?

– Сестра. – Хеффлер. нетерпеливо перелистал содержимое папки, лежавшей у него на столе. – Кармела Феринг.

– А еще у него родственники есть?

Снова последовал шорох страниц.

– Только мать. Она невменяемая и находится в доме престарелых.

Д’Агоста бросил взгляд на Пендергаста, но тот был поглощен ироническим созерцанием гравюр и не проявлял интереса к опросу.

– Какие-нибудь особые приметы у него были?

– У Феринга была родинка на правой лодыжке и весьма необычная татуировка в виде хоббита на дельтовидной мышце. Мы наводили справки в тату-салоне – такие татуировки очень редки.

– А что показала стоматологическая экспертиза?

– Мы не нашли никаких данных о его зубах.

– Почему?

– Колин Феринг вырос в Англии, а перед переездом в Нью-Йорк жил в Сан-Антонио, штат Техас. Его сестра утверждала, что он лечил зубы в Мексике.

– Так вы не звонили в клиники Лондона или Мексики? Сколько времени требуется, чтобы отсканировать и послать по электронной почте рентгеновский снимок зубов?

Медэксперт раздраженно вздохнул.

– У нас и без этого было достаточно сведений, лейтенант, – родинка, татуировка, заверенное нотариусом опознание тела близким родственником. Если бы мы запрашивали по всему миру данные о зубах всякий раз, когда в Нью-Йорке покончит с собой иностранец, у меня не оставалось бы времени ни на что другое.

– Вы сохранили образцы тканей или крови Феринга?

– Мы делаем рентгеновские снимки и сохраняем образцы крови и тканей только в спорных случаях. Здесь же все ясно – бесспорное самоубийство.

– Откуда вы знаете?

– Феринг бросился с моста напротив Спатен-Дайвила. Его тело обнаружил в реке полицейский катер. При ударе о воду он расшиб себе голову и отбил легкие. При нем нашли предсмертную записку. Вы же все это знаете, лейтенант.

– Я читал об этом в деле. Но это не значит, что я в этом уверен на все сто…

Продолжая стоять, доктор демонстративно закрыл папку.

– Благодарю вас, джентльмены. У вас все?

Он посмотрел на часы.

Пендергаст наконец подал голос.

– Кому вы отдали тело? – спросил он со скучающим видом.

– Сестре, конечно.

– А какие документы, удостоверяющие личность, она вам предъявила? Паспорт или что-то еще?

– Насколько я помню, это были водительские права, Выданные в штате Нью-Йорк.

– Вы сняли С них копию?

– Нет.

Пендергаст еле слышно вздохнул.

– А свидетели самоубийства имеются?

– Насколько я знаю, нет.

– А проводилась ли судебная экспертиза предсмертной записки, чтобы убедиться, что это действительно почерк Феринга?

Чуть поколебавшись, медэксперт снова открыл свою папку.

– Похоже, что нет.

– А кто нашел записку? – подхватил д’Агоста.

– Полицейские, которые выловили тело.

– А сестра – вы ее опрашивали?

– Нет.

Хеффлер отвернулся от д’Агосты, чтобы тот наконец замолчал.

– Мистер Пендергаст, могу я спросить, что заинтересовало ФБР в этом деле?

– Нет, не можете, доктор Хеффлер.

Д’Агоста невозмутимо продолжал:

– Послушайте, доктор. В вашем морге находится тело Билла Смитбека, и для ведения следствия нам необходимо иметь результаты вскрытия. Как можно быстрее. Надо будет также сделать генетический анализ образцов крови и волос. Тоже срочно. И поскольку вы не удосужились сохранить образцы тканей и крови после вскрытия Феринга, вам придется провести анализ ДНК его матери.

– Что значит срочно?

– Максимум за четыре дня.

На лице доктора появилась чуть заметная торжествующая улыбка.

– Мне очень жаль, лейтенант, но это невозможно. Мы здесь очень загружены, но даже без этого четыре дня – абсолютно нереальный срок. Для вскрытия потребуется не менее десяти дней, а возможно, и все три недели. Что касается генетического анализа, то это вообще не в моей компетенции. Взять кровь у матери можно только по распоряжению суда, а это займет несколько месяцев. Учитывая загруженность лаборатории генетического анализа, результаты вы получите не раньше чем через полгода.

– Какая жалость, – произнес Пендергаст, поворачиваясь к д’Агосте. – Придется нам подождать, пока доктор Хеффлер не сделает вскрытие, как говорится, в авральном порядке.

– Если я буду делать вскрытия в авральном порядке для каждого агента ФБР или следователя убойного отдела – а они все меня об этом просят, я не смогу заниматься ничем другим.

Доктор подтолкнул документ к краю стола.

– Извините, джентльмены. Прошу прощения, но мне надо идти.

– Конечно, – отозвался Пендергаст. – Нам так жаль, что мы заняли ваше драгоценное время.

Д’Агоста с недоумением посмотрел на поднимающегося со стула спецагента. Они что, молча проглотят всю эту туфту и уберутся восвояси?

Пендергаст сделал несколько шагов к двери, потом остановился и, повернувшись к доктору, спросил:

– Странно, что вам удалось так быстро покончить с трупом Феринга. Сколько дней вы с ним занимались?

– Четыре. Но это было явное самоубийство. У нас нет места, чтобы подолгу хранить трупы.

– Ага! Учитывая ваши проблемы с хранением, мы даем вам четыре дня на вскрытие Смитбека.

Последовал короткий смешок.

– Мистер Пендергаст, вы, наверно, не расслышали, что, я сказал. Я дам вам знать, когда мы сможем им заняться. А теперь, если вы не возражаете…

– Ну, тогда у вас есть три дня, мистер Хеффлер.

Доктор недоуменно уставился на него.

– Простите?

– Я сказал, три дня.

Хеффлер прищурился.

– Ну вы и наглец, сэр.

– А вы страдаете вопиющим отсутствием профессиональной этики.

– О чем вы говорите, черт побери?

– Будет большой скандал, если станет известно, что ваша контора продает мозги умерших.

Последовала длительная пауза.

Когда медэксперт заговорил, в голосе его зазвенела сталь.

– Вы мне угрожаете, мистер Пендергаст?

– Вы очень догадливы, доктор, – улыбнулся спецагент.

– Насколько я понимаю, вы говорите о вполне законной практике. Все это делается с благородной целью – для проведения медицинских исследований. Мы используем все органы невостребованных трупов, не только их мозг. Это позволяет спасать человеческие жизни и развивать науку.

– Ключевое слово здесь «продажа». Десять тысяч долларов – неплохая сумма. Кто бы мог подумать, что мозги так дороги.

– Господи, да мы вовсе не продаем их, мистер Пендергаст. Это просто компенсация наших затрат. Ведь извлечение и хранение органов тоже чего-то стоит.

– Вряд ли читатели «Нью-Йорк пост» почувствуют разницу.

Доктор побледнел.

– «Пост»? А разве они уже писали об этом?

– Пока нет. Но представьте, какие могут быть заголовки.

Доктор потемнел лицом, и его галстук-бабочка затрясся от негодования.

– Вы прекрасно знаете, что такого рода деятельность никому не приносит вреда. Полученные деньги строго учитываются и направляются на поддержание нашей деятельности. Мой предшественник делал то же самое, так же как и тот, кто работал здесь до него. Мы не афишируем это только потому, что люди могут неправильно нас понять. Вы с вашими угрозами переходите все границы. Это просто неприлично.

– Согласен. Так как насчет трех дней?

Медэксперт бросил на него тяжелый взгляд. Глаза его сверкали от ярости. Потом он коротко кивнул:

– Двух дней достаточно.

– Благодарю вас, доктор Хеффлер. Очень вам признателен.

Пендергаст повернулся к д’Агосте:

– Мы больше не смеем задерживать доктора Хеффлера. Ведь у него на счету каждая минута.

* * *

Когда они вышли из здания и направились к ожидающему их «роллс-ройсу», д’Агоста не смог удержаться от смеха.

– Ловко вы вынули кролика из шляпы!

– Не знаю почему, Винсент, но люди, облеченные властью, часто находят удовольствие в том, чтобы ставить палки в колеса зависящим от них людям. Боюсь, я испытываю не меньшее удовольствие, когда наступаю им на хвост. Это не слишком добродетельно, но в моем возрасте уже трудно избавляться от плохих привычек.

– Но на хвост вы ему наступили действительно здорово.

– Что касается генетического анализа, то здесь доктор Хеффлер прав. Ускорить этот процесс не в его силах, да и не в моих тоже, тем более что здесь требуется решение суда. Значит, надо искать другой подход. Поэтому сегодня мы посетим «Уиллогби мэнор» в Керонксоне, чтобы выразить свои соболезнования некой Глэдис Феринг.

– Но зачем? Она же не в своем уме.

– И все же, мой дорогой Винсент, у меня есть предчувствие, что миссис Феринг может оказаться на удивление разговорчивой особой.

9

Закрыв за собой дверь антропологической лаборатории, Нора Келли прислонилась к ней и закрыла глаза. Голова у нее раскалывалась от боли, во рту пересохло.

Все оказалось гораздо хуже, чем она ожидала. Скорбные лица коллег, их искренние соболезнования, сочувствующие взгляды, предложение помощи, советы взять отпуск. Отпуск? А что она будет делать? Сидеть наедине со своими мыслями в пустой квартире, где убили ее мужа? Выйдя из больницы, она сразу же направилась в музей. Несмотря на обещание, данное д’Агосте, она просто не могла вернуться домой, во всяком случае, сейчас.

Нора открыла глаза. За эти два дня в лаборатории ничего не изменилось. Однако выглядела она как-то иначе. После убийства мужа Норе все казалось другим, словно мир внезапно преобразился.

Она постаралась отбросить печальные мысли и взглянула на часы. Два часа дня. Единственное, что может ее спасти, – это работа. Надо погрузиться в нее полностью, столовой.

Нора заперла дверь и подошла к компьютеру. Включив его, она открыла базу данных своих черепков. Потом выдвинула один из ящиков, в которых находились десятки пластиковых пакетов с пронумерованными черепками. Открыв пакет, она разложила черепки на покрытом сукном столе и стала классифицировать их по типу, дате и месту нахождения. Это было кропотливое занятие, не требующее умственного напряжения, но именно такое ей сейчас и требовалось. Механическая, бездумная работа.

Через полчаса она остановилась. В подвальной лаборатории было тихо, как в гробнице, и только шум вентиляции, похожий на шепот, нарушал это мрачное безмолвие. Нора вспомнила о ночном кошмаре в больнице – все выглядело так, словно происходило наяву. Обычно сны со временем забываются, но этот – если это действительно был сон – становился все ярче и отчетливее.

Она тряхнула головой, чтобы избавиться от назойливых видений. С силой нажимая на клавиши, ввела последнюю серию данных, сохранила файл и стала собирать черепки, чтобы освободить место для следующей порции.

В это время послышался негромкий стук в дверь.

Неужели еще один сочувствующий? Нора взглянула на дверное окошко, но в коридоре было темно. Тогда она поднялась и подошла к двери.

– Кто там?

– Праймус Хорнби.

Нора недовольно открыла дверь. На пороге стоял маленький толстый куратор отдела антропологии с газетой под мышкой. Пухлой ручкой он нервно потирал лысину.

– Рад, что застал тебя здесь. Можно войти?

Нора нехотя отступила в сторону, давая куратору пройти. Взъерошенный коротышка быстро впорхнул в комнату и повернулся к ней.

– Нора, мне так жаль, – пробормотал он, продолжая поглаживать лысину.

Она не ответила. Просто не знала, что сказать.

– Я рад, что ты здесь. Работа – лучшее лекарство.

– Благодарю за участие.

Хорошо бы он поскорее ушел. Но вряд ли. У него явно что-то на уме.

– Ты ведь знаешь, что у меня умерла жена. Несколько лет назад она погибла в автомобильной катастрофе в Калифорнии, когда я был в экспедиции на Гаити. Я-то уж знаю, что тебе пришлось пережить.

– Спасибо, Праймус.

Он прошел в глубь комнаты.

– Ты, я вижу, черепки сортируешь. Какие красивые. Пример того, как люди стремятся украсить даже самые обыденные предметы.

– Да, ты прав.

Когда же он наконец уйдет? Норе вдруг стало стыдно. Он же пришел из самых лучших побуждений. Просто ей уже тошно от всех этих разговоров, соболезнований и сочувствий.

– Извини, Нора… – осторожно начал Хорнби. – Но я должен тебя спросить. Ты своего мужа собираешься хоронить или кремировать?

Вопрос был столь неожиданный, что Нора на минуту потеряла дар речи. Конечно, рано или поздно что-то придется решать, но сейчас она к этому не готова.

– Не знаю, – довольно резко ответила она.

– Понимаю.

Хорнби выглядел каким-то испуганным. Нора молча ждала, что последует дальше.

– Я уже говорил, что был на Гаити.

– Да.

– В Дессалайнсе, где я жил, для бальзамирования тел вместо обычной смеси формалина с этиловым и метиловым спиртом иногда используют формалазин.

Разговор приобретал какой-то фантасмагорический характер.

– Формалазин, – повторила Нора.

– Да. Он гораздо более ядовит и неудобен в применении, но они по ряду причин предпочитают именно его. Иногда даже увеличивают его токсичность, добавляя к нему крысиный яд. В некоторых особых случаях – при определенных видах смерти – они просят гробовщиков зашивать мертвецу рот. – Чуть поколебавшись, Хорнби продолжал: – И в таких случаях умерших хоронят лицом вниз, ртом к земле, и с длинным ножом в руках. Иногда им стреляют в сердце или пронзают его куском железа, чтобы… чтобы убить наверняка.

Нора с изумлением уставилась на коротышку. Все знали, что он несколько эксцентричен и серьезно увлечен довольно-таки странными исследованиями, но чтобы дойти до такого…

– Как интересно, – выдавила она из себя.

– Они там в Дессалайнсе придают большое значение погребению. И соблюдают очень строгие правила, хотя обходится это недешево. Правильные похороны могут стоить две-три годовые зарплаты.

– Понимаю.

– Мне действительно очень жаль.

С этими словами куратор развернул принесенную газету и положил ее на стол. Это был утренний номер «Уэстсайдера».

Нора посмотрела на заголовок.

РЕПОРТЕРА «ТАЙМС» УБИЛ ЗОМБИ?

Хорнби постучал по заголовку толстым пальцем.

– Я работал как раз в том районе, где практикуют вуду и обеа.

– А?

Нора с ужасом смотрела на заголовок, не в силах произнести ни слова.

– Если ты решишь хоронить своего мужа в земле, запомни, что я тебе сказал. Появятся вопросы – я всегда к твоим услугам.

И, грустно улыбнувшись на прощание, маленький куратор исчез, оставив газету на столе.

10

«Роллс-ройс» с урчанием пронесся по улицам убогого городишки Керонксон, проплыл по растрескавшемуся асфальту мимо отеля «Боршт Белт» и запетлял по мрачной речной долине, густо поросшей лесом. Наконец взору открылся обветшалый викторианский особняк, рядом с которым располагалось несколько низких кирпичных строений. Все это было обнесено забором из металлической сетки. У ворот красовался знак, оповещавший посетителей, что они въезжают на территорию центра стационарной помощи и реабилитации «Уиллогби мэнор».

– Господи, ну вылитая тюрьма, – заметил д’Агоста.

– Это печально известная свалка для немощных и престарелых. Одно из самых скверных мест в штате Нью-Йорк, – сообщил Пендергаст. – Их досье в министерстве здравоохранения просто набито отчетами о случаях насилия.

Они въехали в открытые ворота с пустующей будкой для охраны и пересекли обширную стоянку для машин, где сквозь потрескавшийся асфальт пробивалась трава. Проктор подкатил к главному входу, и д’Агоста вылез из машины, неохотно оторвавшись от уютного сиденья. Пендергаст последовал за ним. Войдя в здание через двустворчатые двери из оргстекла, они очутились в вестибюле, где пахло затхлыми коврами и несвежим картофельным пюре. На деревянной стойке висело написанное от руки объявление:

Посетители обязаны зарегистрироваться!

Небрежно нарисованная стрелка указывала за угол. Там за столом сидела женщина, погруженная в чтение «Космополитена». Весила она не меньше трехсот фунтов.

Д’Агоста вынул свой жетон.

– Лейтенант д’Агоста, спецагент…

– Посетители могут приходить с десяти до двух, – пробурчала женщина из-за журнала.

– Простите, но мы из полиции.

Д’Агоста был настроен решительно. Хватит водить его занос.

Опустив журнал, женщина оглядела пришедших.

Сунув ей под нос жетон, д’Агоста бросил его в карман.

– Мы хотим видеть миссис Глэдис Феринг.

– Ну ладно.

Нажав кнопку внутренней связи, женщина рявкнула в микрофон:

– Пришли копы и хотят видеть Феринг.

Потом повернулась к д’Агосте. Безразличие, написанное у нее на лице, сменилось живейшим интересом.

– А что случилось? Какое-нибудь преступление?

Нагнувшись вперед, Пендергаст доверительно шепнул:

– Именно так.

Она широко раскрыла глаза.

– Убийство, – так же шепотом проговорил спецагент.

Женщина ахнула и зажала рот рукой.

– Где? Здесь?

– В Нью-Йорке.

– Это сын миссис Феринг?

– Вы имеете в виду Колина Феринга?

Д’Агоста негодующе посмотрел на Пендергаста. Что, черт возьми, он творит?

Выпрямившись, тот поправил галстук.

– Вы хорошо знаете Колина?

– Не очень.

– Но ведь он регулярно приходил сюда? На прошлой неделе, например?

– Вряд ли.

Открыв регистрационный журнал, женщина быстро пролистала страницы.

– Нет, он не приходил.

– Тогда, может быть, неделей раньше?

Пендергаст склонился над журналом, глядя на страницы, которые женщина продолжала листать.

– Нет. Последний раз он был здесь в… феврале. Восемь месяцев назад.

– Неужели?

– Сами посмотрите.

Она перевернула журнал, чтобы показать запись Пендергасту. Посмотрев на небрежную подпись, он стал перелистывать журнал к началу, проглядывая каждую страницу. Потом резко выпрямился.

– Похоже, он нечасто здесь появлялся.

– Сюда никто часто не ходит.

– А ее дочь?

– Не знала, что у нее есть дочь. Она сюда ни разу не приезжала.

Пендергаст мягко положил руку на массивное плечо.

– На ваш вопрос я вынужден ответить утвердительно. Да, Колин Феринг мертв.

Женщина испуганно подняла брови.

– Его убили?

– Мы пока не знаем причину смерти. Его матери об этом сообщили?

– Нет. Вряд ли здесь кто-нибудь об этом знает. А… вы приехали, чтобы сказать ей?

– Не совсем так.

– Лучше не говорите. Зачем отравлять ей последние месяцы жизни? Он ведь и так редко приезжал и подолгу не задерживался. Она даже не заметит его отсутствия.

– А что это был за человек?

– Не хотела бы я иметь такого сынка, – произнесла женщина, состроив гримасу.

– Правда? А почему?

– Он был грубиян и вообще какой-то противный. Называл меня Большая Берта.

Женщина даже покраснела от негодования.

– Какое безобразие! А как ваше имя, уважаемая?

– Джоан. Так вы не скажете миссис Феринг, что он умер?

– Вы очень добры, Джоан. А теперь мы можем увидеть миссис Феринг?

– Куда там эти санитары запропастились?

Джоан уже хотела снова жать на кнопку, но потом передумала.

– Я сама вас провожу. Пойдемте. Но предупреждаю, миссис Феринг совсем тронутая.

– Тронутая, – повторил Пендергаст. – Я понимаю.

Горя желанием помочь, женщина стала с трудом выбираться из кресла. Они последовали за ней по длинному темному коридору, преследуемые пренеприятнейшими запахами не свежей, пищи и отходов человеческой жизнедеятельности. Из комнат, мимо которых они проходили, раздавались самые разнообразные звуки: бормотание, стоны, громкие возгласы и храп.

Женщина остановилась у открытой двери и постучала.

– Миссис Феринг?

– Убирайтесь, – произнес слабый старческий голос.

– К вам, пришли два джентльмена, – сообщила Джоан нарочито бодрым голосом.

– Не желаю никого видеть, – послышалось изнутри.

– Благодарю вас, Джоан, – чарующим голосом произнес Пендергаст. – Теперь мы сами справимся. Вы просто сокровище.

Они вошли в комнату. Это было крошечное помещение со скудной меблировкой и минимальным количеством личных вещей. В обстановке доминировала огромная больничная кровать, стоявшая в центре покрытого линолеумом пола. Пендергаст проворно сел на стул рядом с этим внушительным ложем.

– Убирайтесь, – безжизненным голосом повторила лежавшая на кровати старуха.

Ее нечесаные седые волосы ореолом рассыпались по подушке, некогда голубые глаза выцвели до белизны, кожа напоминала пергамент. Сквозь редкие космы просвечивал блестящий череп. Рядом с кроватью стоял больничный столик на колесиках, на котором была свалена грязная засохшая посуда, оставшаяся после обеда.

– Привет, Глэдис, – сказал Пендергаст, беря старуху за руку. – Как дела?

– Фигово.

– Можно задать вам личный вопрос?

– Нет.

Пендергаст сжал ее руку.

– Вы помните своего первого мишку?

Выцветшие глаза бессмысленно уставились на спецагента.

– Первого мишку, набитого ватой? Помните?

Она медленно кивнула.

– А как его звали?

Последовало долгое молчание. А потом она произнесла:

– Моби.

– Какое хорошее имя. А где сейчас Моби?

Еще одна длинная пауза.

– Не знаю.

– А кто подарил вам Моби?

– Папочка. На Рождество.

Д’Агоста увидел, как в потухших глазах вспыхнула искорка интереса к жизни. Уже не в первый раз он удивлялся загадочным речам Пендергаста. К чему он клонит?

– Какой замечательный подарок, – продолжал Пендергаст. – Расскажите мне о Моби.

– Он был сделан из носков, набитых тряпками. А на шее был нарисован бантик. Я так любила этого мишку. Спала с ним. Он меня стерег. С ним никто не мог меня обидеть.

На лице старой женщины появилась лучезарная улыбка. По щеке покатилась слеза.

Пендергаст проворно вынул из кармана бумажную салфетку. Взяв ее в руки, она вытерла глаза и громко высморкалась.

– Моби, – повторила миссис Феринг мечтательно. – Ничего бы не пожалела, только бы увидеть моего старого смешного мишку.

Глаза ее наконец сфокусировались на Пендергасте.

– Вы кто?

– Ваш друг. Пришел поболтать, – сказал Пендергаст, поднимаясь со стула.

– Уже уходите?

– Мне пора.

– Приходите опять. Вы мне понравились. Такой приятный молодой человек.

– Благодарю вас. Обязательно приду.

Уходя, Пендергаст вручил Джоан свою карточку.

– Вас не затруднит сообщить мне, если кто-нибудь придет к миссис Феринг?

– Ну конечно!

Она почти благоговейно взяла карточку.

Выйдя за дверь, они оказались рядом с лихо подкатившим «роллс-ройсом». Пендергаст галантно открыл дверь перед д’Агостой. Через пятнадцать минут они уже мчались по федеральной автостраде, возвращаясь в Нью-Йорк.

– Вы заметили картину, висевшую в коридоре рядом с комнатой миссис Феринг? – промурлыкал Пендергаст. – Держу пари, что это подлинный Бирштадт, только очень уж закопченный.

Д’Агоста покачал головой.

Может быть, объясните мне, что происходит, или вам нравится держать меня в неизвестности?

Хитро улыбаясь, Пендергаст вытащил из пиджака пробирку с влажной салфеткой внутри.

Д’Агоста застыл в изумлении. Он и не заметил, как спецагент спрятал использованную салфетку.

Для генетического анализа?

– Естественно.

– А зачем все эти разговоры про мишку?

– У всех в детстве были мишки. Надо было заставить ее расплакаться.

– Какой цинизм, – возмутился д’Агоста.

– Напротив, – возразил Пендергаст, пряча пробирку в карман. – Это были слезы радости. Мы подняли настроение миссис Феринг, а она в благодарность оказала нам услугу.

– Надеюсь, мы успеем сделать анализ прежде, чем Штейнбреннер [3]3
  Знаменитый американский миллиардер, владелец известной бейсбольной команды «Янки».


[Закрыть]
продаст своих «Янки».

– Опять же, мы должны искать не только вокруг ящика, но и за пределами комнаты, где он находится.

– Не понял.

Но Пендергаст только загадочно улыбнулся.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю