355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Линдси Келк » Я люблю Вегас » Текст книги (страница 4)
Я люблю Вегас
  • Текст добавлен: 28 сентября 2016, 22:25

Текст книги "Я люблю Вегас"


Автор книги: Линдси Келк



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Я бы обязательно стал встречаться с этим парнем, – сказал Алекс. – Энджел тоже.

– Не стану лгать, не будь здесь тебя, я уже сидела бы у Санты на коленях, – призналась я, оторвавшись наконец от Сигга и ища глазами выпивку. Я не выдержу больше четверти часа, если сильно и быстро не напьюсь. Я отчего-то устроила себе сухой закон, пока Алекс ездил на гастроли, но не пить у Дженни – только подрывать здоровье. Надо было махнуть пару бокалов еще дома, чтобы расслабиться, жаль, что я не догадалась.

– Здесь весьма мило, – сказала я Дженни, отправив Алекса в спальню с нашими пальто и четким приказом не возвращаться без двух бокалов чего-нибудь холодного и с пузырьками. – Ты покрасила стены?

– Сэди покрасила, – поправила меня Дженни. – Я сказала ей, что здесь будет вечеринка, она обещала кого-то привести прибрать. Я думала, она вызовет уборщика из соответствующей службы, но прихожу домой из офиса, а вся квартира покрыта «Белой мглой». За один день. Что она, пылесосом не могла пройтись?

– Я плохо представляю, чтобы человек, получающий несколько тысяч долларов за позирование в одних трусах, что-нибудь мыслил по хозяйству, – возразила я, опуская тот факт, что тоже не большая мастерица по уборке. – Она вообще знает, что такое пылесос?

– Сигг меняет лампочки, – с сомнением сказала Дженни, – но со всякими пылесосами у него действительно не очень. Наверное, поэтому в «Топ-модели по-американски» в доме всякий раз такой бардак к концу каждого выпуска.

– Да, Тайра «Пледж» и в руках не держала, – кивнула я. Ступни начинало сводить. – Но, учитывая обстоятельства вашего знакомства, я не очень удивлена. А где Сэди, кстати?

Если бы я познакомилась с Сэди так, как Дженни встретилась с ней, я бы получила в суде бумагу, запрещающую этой девице ко мне приближаться, а не приглашала переехать к себе. Дженни получила незавидную роль «куратора» Сэди на одном из мероприятий Эрин и чересчур вжилась в роль. По мне, это ночной кошмар наяву, но Дженни расцвела на этом проекте. Она обожала трудные задачи: у нее вечно руки чесались что-нибудь поправить и наладить. Можно подумать, Сэди была сломана! Меня всегда смешило сравнение моделей с лошадьми на скачках, но Сэди оказалась самой нервной кобылой модельного мира: она не артачилась перед препятствиями, зато пренебрегала общепринятой вежливостью и простым человеческим сочувствием. При первом знакомстве она смерила меня взглядом, осведомилась, где я живу, спросила, знаю ли я Агнесс Дейн [3] , и ответила за меня с громким смехом: «Да откуда тебе знать». Просто душка эта девушка.

– Она забыла, что у нее мероприятие. – С усталой гримасой Дженни показала пальцами кавычки вокруг слова «забыла». – «Виктория сикрет», по-моему.

Да, для домашней рождественской вечеринки в квартире было непомерно много красивых людей. Не то чтобы я считаю кого-то из наших подруг настоящими сучками, но здесь собрались девушки и юноши, на которых хотелось смотреть, пока не разгадаешь секрет их божественной прелести.

– Так ты поговорила с Алексом? – спросила Дженни, спихивая с дивана случайного гостя, чтобы мы могли присесть. Мне казалось ужасно странным, что незнакомые люди сидят на диване, который совсем недавно был моим. Мне это не понравилось.

– Нет, я не говорила с Алексом и точно помню, что запретила тебе касаться этой темы, – ответила я, незаметно вытащив ноги из туфель. О младенец Иисус в яслях, как же хорошо! – Так что отвянь. Я над этим работаю. На следующей неделе все выяснится.

Дженни наклонила голову набок:

– Это каким же образом?

– Я жду рождественского чуда, – уверенно ответила я. – Обналичиваю свой ваучер. Каждому положено по чуду, я права?

– Энджи, детка. – Дженни мягко положила руку на мое колено. Ее жест красноречиво говорил: «по тебе психушка плачет». – Ты очень достойно ведешь свой новый проект «Я хочу получить визу за мои собственные заслуги». Ты знаешь, что я считаю это прекрасным, да?

– Да.

Это действительно прекрасно. Я прекрасна. Утрись, Лоуренс.

– И ты не хочешь просить Алекса предложить тебе руку и сердце только ради визы, да?

– Да.

Ну хоть это выяснили наконец.

– Но ты же любишь этого парня?

– Да. Я люблю его.

– А он любит тебя.

– Пожалуй, это правда.

– Так попроси его. Люди сейчас не знакомятся, садясь в одно такси под проливным дождем. Они находят друг друга онлайн или идут на телевизионные реалити-шоу. Они путаются с друзьями и беременеют. Они женятся и выходят замуж ради визы. Не важно, когда и где он наденет кольцо тебе на палец, если у вас любовь.

– Это самые депрессивные слова, какие я слышала, – произнесла я, отбросив ее руку со своего колена. – Не видать тебе привилегии рассказывать моим детям сказки на ночь.

– Трудновато рассказывать сказки, когда детки в Англии. – Дженни приподняла брови и отвела глаза. – Никто не спорит, что ты можешь получить визу иным способом, но зачем все усложнять? Тебе никому не надо ничего доказывать, просто попроси Алекса.

– О чем надо попросить Алекса?

Передо мной появились два бокала шампанского. Больше он, по-моему, ничего не принес, поэтому я взяла один. Скрепя сердце.

– Твоя возлюбленная Энджел Кларк и я просто разговариваем. – Дженни ослепительно улыбнулась моему бойфренду.

– О рождественском ужине, – пискнула я. – Я говорила, что Дженни со Сиггом должны у нас поужинать.

– Конечно. – Алекс указал бокалом в направлении шведского викинга. – Я очень хочу устроить соревнование по поеданию пищи с этим парнем.

– Да ты стройнее его ляжки, – фыркнула Дженни. – Ты меня разыгрываешь?

– О, Дженни, ты и понятия не имеешь, какой он Робин-Бобин, – сказала я, гордо обнимая Алекса за талию. – У него, наверное, ноги полые. Невыносимо, сколько он может слопать, не потолстев ни на грамм.

– Не волнуйся, к старости стану толстым, – отозвался он, целуя меня в макушку. – Добрым и толстым.

– Замечательно. – Я прижалась к нему, представив раскормленного Алекса на качелях, играющего на банджо.Очень сексуально.

Спустя пару часов и нескольких бокалов шампанского я вышла из комнаты, оставив Алекса охранять мою милую подругу Ванессу от заигрываний негодного Крейга, как-то пронюхавшего о вечеринке. Фейсбуку еще предстоит за это ответить. После размашистого нанесения бальзама для губ и пьяно-неуклюжего опрыскивания себя из флакона духов «Гуччи», принадлежавших Дженни, я проверила мобильный. Конечно, вряд ли кто-то станет звонить и предлагать работу в субботу в полдвенадцатого ночи, но кто его знает. Черт, три пропущенных звонка, все от мамы. Я быстро прикинула разницу во времени: последний раз мама звонила час назад, в полчетвертого утра по английскому времени. Протрезвев за долю секунды, я нажала набор. Прижавшись пылающим лбом к оконному стеклу, я смотрела на небоскреб «Крайслер», освещенный снизу доверху, переливающийся, как Рождество, и загадала на каждой видимой звезде, чтобы не услышать плохие новости.

– Алло, Энджел?

– Да, мам, что случилось? – Я закрыла глаза и сильно-сильно пожелала, чтобы все обошлось.

– С отцом плохо, – сообщила мама.

Я зажмурилась в попытке пожелать себе на Рождество не визу, а что-нибудь другое.

– Что с ним?

Я успела представить все возможные ужасы. Инфаркт? Инсульт? С лестницы упал? Папа был подтянутым и спортивным мужчиной за шестьдесят, но в жизни все бывает. Что, если у него нашли страшное заболевание? Я отдам ему почку. Почку в подарок на Рождество. Для папы – все, что угодно.

– Ты не паникуй, врач сказал, все обойдется, – продолжала мать слабым шелестящим голосом. – В гостях у тетушки Шейлы с ним случился припадок смеха, пришлось везти его в больницу.

– Припадок смеха? Что, врач так и сказал?

– Не совсем, – уклонилась от прямого ответа мать. – Но я сочла, тебе лучше знать. Теперь ты можешь вернуться домой.

Домой.

Не успела я ответить, как в трубке откуда-то послышался папин голос, требовавший дать ему телефон. После непродолжительного препирательства я услышала:

– Энджел, я просил ее тебя не беспокоить. Со мной все в порядке. – Он говорил устало и резко, но голос действительно звучал как обычно. Я расслабилась на долю градуса. – Меня просто оставили в больнице на ночь под наблюдением. Ничего со мной не случилось.

– Но что стряслось? Какой еще припадок смеха? Мне что, действительно домой ехать? – Я промокнула слезы, чтобы не поплыла тушь, прикидывая, как выжму из моего тощего банковского счета деньги на перелет до Англии. Цены на билеты в декабре просто чудовищные, больше шансов прокатиться на частном самолете. Вообще-то у мужа Эрин есть частный самолет. Может, если как следует напиться, я забуду английские манеры и попрошу об одолжении?

– Нет, ради этого приезжать не стоит – увидимся, когда время придет, – ответил папа. – Я съел то, чего не следовало, и, как выразилась твоя мать, со мной случился припадок веселья. Я в порядке.

– У тебя на что-то аллергия? Может, и у меня тоже? – Как видите, меня в первую очередь заботило здоровье папы. Мое собственное – так, совсем чуть-чуть. – На что?

– Да не волнуйся, ей-богу. Ты здорова, детка. Когда приедешь повидаться? Мать хочет купить самую большую в мире чертову индейку на случай, если ты решишь благословить нас своим присутствием на рождественском ужине.

Хм… Кто из нас с придурью – я или он?

– Пап?

– Да, Энджел?

– Что такого ты съел у тетушки Шейлы, раз загремел в больницу?

– Мы отлично проводили время с Шейлой и Джорджем, потом заглянули твой дядя Джон и тетка Морин, – медленно начал он. – Твоя тетка Морин сделала особые булочки. Для смеха.

– Особые булочки?

– Да.

– Для смеха?

– Да.

– Папа… – У меня ушло немало времени, чтобы понять, о чем он говорит, и еще больше на переваривание услышанного. – Вы с мамой ели космические кексы [4] ?

– Да.

Желание немедленно лететь домой и ухаживать за бедным пожилым отцом трансформировалось в желание немедленно лететь домой и настучать по голове старому дураку, одновременно неодобрительно цокая языком и качая головой в адрес матери.

Когда мне было семнадцать, родительница решительно вошла в комнату, где мы праздновали восемнадцатилетие Гарета Элтмана, увидела, как я стою рядом с Брайони Джонс, державшей незажженный косячок, закричала: «Энджел Кларк, я не потерплю наркоманку в своем доме!» – и вытащила меня за шкирку одолженной футболки с «Радиохедс», которую потом выбросила в мусорное ведро, обозвав «группой наркоманов». Объяснить это моему бойфренду оказалось довольно сложно, но нам было по семнадцать, и обещание мастурбации загладило всякую вину. Вот бы жизнь всегда была такой простой: у меня бы уже была зеленая карта…

– Значит, еще раз: ты в больнице, потому что съел слишком много булочек с марихуаной и заработал передоз?

– Да-да, я знаю, – захихикал папа. Блестяще, он еще не отошел. – Будто мы снова попали в семидесятые!

– Пап, мы же договорились не обсуждать того, что было до моего рождения, – напомнила я. По мне, так родители появились на свет в начале восьмидесятых, причем мать уже беременной мной, а папа – прелестным Кеном средних лет. Сексом они не занимались и, уж конечно, не употребляли наркотики. Из-за папиного «прихода» у меня как рукой сняло приятное опьянение шампанским, в чем я не могла не уловить иронии. – Отдыхай, завтра созвонимся. Тема лекции: «Скажи «нет» наркотикам».

– Твоя мама хочет попрощаться, – сказал он, длинно зевнув в трубку, не обращая внимания на мой ханжеский тон. Стыдно, но, честно признаться, я от души веселилась. – Позвони завтра, дочка.

Хоть мама и не могла меня видеть, я сделала мину «Не хотите ли объяснить свое поведение, юная леди?».

– Ну что, ты будешь на ужине у тетушки Шейлы на второй день Рождества? На следующей неделе она покупает говядину, нужно рассчитать.

Меня впечатлила ее попытка сохранить привычный деловой тон.

– И сколько травы запасти, – подхватила я. – Для десерта.

– Ой, как смешно, Энджел.

– Или перейдем сразу на крэк, несмотря на Рождество?

– Энджел, ты домой приедешь или нет? Мне надоело спрашивать!

– Не могу. – Я пыталась сказать это бодро, а не жалобно, что оказалось крайне сложным. – Перелет очень дорогой. В следующем году, обещаю.

Я не стала объяснять, что в следующем году рискую вернуться навсегда. Мать не заслуживала такого повода для злорадства: она с удовольствием выслушает подробности моего грандиозного фиаско. Я не до конца была честной с родителями насчет своего профессионального статуса. Под «не до конца честной» я подразумеваю чистое вранье.

– О, Энджел Кларк, ты доведешь меня до нервного срыва, – застонала она. – Одна в чужой стране, без денег, сидишь на Рождество в одиночестве…

– Не в одиночестве, – возразила я. – И почему это без денег?

Доля лжи в этом ответе как раз годится для разговора с матерью.

– Ах да, этот твой бойфренд. Когда ты собираешься нас познакомить? Что он, вернулся? Пошлялся без тебя по разным странам?

– Он был на гастролях, а познакомитесь вы как только, так сразу. – Из другой комнаты послышался крик Дженни, и я сразу вспомнила, что нахожусь не на очень странном подростковом телешоу девяностых, а на настоящей вечеринке. – Мне пора. Я сейчас у Дженни, отмечаем Рождество. Без всяких наркотиков.

Впрочем, головой не поручусь.

– Прекрасно, иди, веселись, а я буду сидеть в больнице у койки твоего отца. О нас не беспокойся.

Я сосчитала до десяти и сказала:

– Мам, он же не умирает, он просто под кайфом.

– Ничего, все хорошо. Поговорим завтра. Привет Дженни. – И она повесила трубку.Я посмотрела в окно на оживленную манхэттенскую улицу. Как получилось, что мой отец в больнице вследствие побочного действия приема запрещенной законом субстанции, в чем моя мать также приняла участие, и, однако, именно меня выставили безответственной соплячкой? Внизу кто-то вышел из закусочной Скотти, и у меня заурчало в животе. Блестяще, меня еще и на хавчик пробило за компанию.

Меня не было всего десять минут, но на вечеринке словно прошло часа три. В первой комнате добавился десяток новых гостей, усевшихся на подоконнике и совавших головы в холодильник, а прежние куда-то переместились. На диване вместо моей чудесной подруги, замечательного бойфренда и его достойного сожаления товарища по рок-группе сидели очень пьяные парни-модели и уборщик, подметавший коридор через день, разглядывавший их с явным интересом. Надо же, а на вид и не скажешь… В небольшой квартире потеряться трудно: если нет ни в первой комнате, ни в кухне, остается ванная или моя бывшая комната. Так и вышло: отдав квартиру на разграбление прекрасным незнакомцам и незнакомкам, все мои друзья собрались в моей когда-то спальне: Эрин с мужем Томасом, Ванесса, Сигг, Алекс и Дженни валялись на кровати, хохоча, как дураки. Зрелище было прекрасное.

– Что я пропустила? – спросила я, пробираясь в эту веселую кучу-малу. Все начали двигаться, пока у каждого не оказался свой кусочек кровати. – Почему мы здесь?

– А я вспомнила, что ненавижу всех, кого наприглашала, – ответила Дженни с восторженным огоньком в глазах. – Поэтому мы прячемся.

– В таком случае предлагаю перейти через дорогу и взять чипсов – я умираю с голоду, – предложила я, положив голову на грудь Алексу и едва не замурлыкав, когда он пробежал пальцами по моим волосам. – Я только что говорила с родителями, так что алкоголь не поможет, пора звать на помощь тяжелую артиллерию.

– О, а я хочу хот-дог с чили. – Дженни лягнула меня с другого края кровати. – С родителями все в порядке? Они что, приезжают?

– О Боже, нет! – Тьфу-тьфу, не сглазить. – Папаша в больнице – наелся в гостях кексов до «припадка смеха», зато мать в своем репертуаре. Травка на нее совершенно не действует.

– Какие классные у тебя родители, – заметила Ванесса, глядя в потолок.

– Разве это родители? Это ж идиоты, – возразила я.

– Отец-то выкарабкается? – спросил Алекс.

– Да. – Я вдруг почувствовала себя трезвой и унылой. Средство от этого было только одно.

– Пойдем, возьмем тебе что-нибудь калорийное, – поддержал он, легко вскочив и протянув мне руку.

– Я тебя люблю, – сказала я, позволяя себя стянуть с кровати. Мне так хотелось чипсов!..

– Энджел, – начал Сигг невинным тоном, – твои родители были на вечеринке свингеров?

Это прозвучало не вопросом, а утверждением.

Я повернулась к Алексу, поджав губы и пристально глядя в глаза.

– Мне немедленно нужно поесть.

– Надо раздать подарки, прежде чем мы пойдем. – Дженни соскочила с кровати, задев Эрин и скинув на пол Томаса. – Подождите здесь.

– Подарки? – Я встревоженно посмотрела на Эрин и Ванессу. – Мы будем делать подарки?

Мало того, до Рождества оставалось несколько дней, и я еще ничего не покупала, и к тому же меня с детства приучили: открывать подарки до двадцать пятого запрещено. Нарушать этот закон можно лишь в двух случаях: если даритель уезжает из страны либо будет мертв рождественским утром. Теоретически Дженни не подпадала ни под одну из этих категорий.

– Мы с тобой нет, – зевнула Эрин. – Если это тебя утешит, я тебе ни черта дарить не собираюсь.

– Признательна. – Я мысленно взяла ее шарф «Марк» от «Марк Джейкобс» из-под елки и положила обратно на полку. Затем сняла его с полки и снова положила под елочку – на сей раз с моим именем на свертке.

Дженни вплыла в комнату с маленькой голубой коробочкой размером с чековую книжку, перевязанную серебристой лентой. Так как чековая книжка – подарок в высшей степени странный, я предположила, что там нечто маленькое и чудесное. Возможно, блестящее. Я немедленно забыла о правилах и выхватила коробочку. Под Рождество трудно держать себя в руках.

– Знаю, в последнее время тебе досталось, – начала Дженни, пока я сражалась с крепко затянутыми узлами на ленте. – И я задумалась: что может успокоить Энджи?

Сертификат на массаж? Уик-энд в горах? Коробочка наркотиков? Нет, тогда это был бы подарок от мамочки.

– Я вспомнила, что помогло мне самой, когда я с ума сходила. О местах, где я снова почувствовала себя Дженни.

Оп-па. Уроки танцев у шеста? Билеты в Вегас? Коробочка наркотиков?

– Поэтому я дарю тебе это. Наверняка полный отстой, дорогая.

Насчет «отстоя» я усомнилась, но лихорадочное выражение глаз Дженни меня испугало. Все молча смотрели, как я, бросив развязывать ленточку, стянула ее зубами – я ведь такая воспитанная – и сорвала обертку.

Елки-палки.В коробке лежала брошюрка «Азартные игры для чайников» и три билета на самолет.

– Вегас, детка! – Дженни запрыгала на постели. – Ты, я и Эрин. Девичник на уик-энд, полная и отвязная попойка. Будем зажигать. Ни мыслей, ни страха, ни волнений, чистое веселье. Это то, что тебе сейчас нужно.

– Да?

Неужели и в самом деле да?

– Уж ты мне поверь, – успокоила она, плюхнув задницу чуть не на лицо Ванессе. – Напьемся, будем танцевать, болтаться у бассейна, ходить в СПА. Классно! Никому так не надо залезть по шесту, как тебе, дорогая.

– Правильно, Эндж, – вставил Алекс. – И рыбку съешь, и на шест влезешь.

Я хотела врезать ему, но решила ограничиться ролью зрителя, наблюдая, как Ванесса спихивает Дженни с кровати. Дженни громко шлепнулась на задницу. Поделом.

– А когда Дженни надоест придумывать для нас черт-те что, пойдем глазеть на витрины – наш клиент открывает бутик в «Кристалс», – сказала Эрин. – Не волнуйся, я не пущу Энджел танцевать у шеста.

Первый страх прошел, и я заулыбалась. Боюсь, это тот случай, когда заставлять меня что-то делать придется реже, чем останавливать. Я всегда хотела в Вегас – посмотреть, как девушки с перьями в высоких прическах подают замысловатые коктейли игрокам в блэкджек, а Фрэнк Синатра поет со сцены «Странники в ночи». Краем уха я слышала, что сейчас в Вегасе Ким Кардашьян глушит одно желе [5] за другим, а за пультом диджея Пи Дидди ставит свой айпод, но все равно: наверняка на Миле попадется заведение, сохранившее толику блеска старого Вегаса.

– Итак, – подняла билеты я, – когда летим?

Глава 6

К понедельнику я была по уши в делах. Будучи прелестной верной подругой, я не будила Алекса до полудня, грубо покинув его и отправившись на Бедфорд-авеню за пончиком, а чтобы избежать упрека в бессердечии, оставила записку.

Проснувшись, помывшись и успешно одевшись, я решила сегодня все делать правильно. Ну и что, если мои родители оказались торчками и любителями лотерей с ключами от машин [6] ? Что с того, что у меня истекает виза? Подумаешь, нет работы! Если папаша не перейдет на «мяу-мяу» [7] и не задержится в больнице, я смогу примириться с их грешками. Что касается драматической ситуации с визой-дробь-работой, у меня все было под контролем. Настолько под контролем, что я с хрустом открыла новенький блокнот, купила ручку и уселась в гостиной, твердо решив выяснить, что делает меня незаурядной иностранкой. Вот только закончу список рождественских поздравлений. И напишу список подарков к Рождеству. Я оглядела свое рабочее место: чего-то не хватало. Нужно купить побольше еды и стопку новых журналов – для мотивации. И удлинить список желаний: ничто так не стимулирует, как большой пакет «Харибо» или мечта приобрести дорогую фирменную сумку.

О радость из радостей – непогода прошла и в Бруклине наступил ясный, холодный, красивый день. Стиляги Уильямсберга, как всегда колоритные в своих нелепых одеяниях – неоново-ярких шарфах, дутых сапогах и огромных меховых шапках, щеголяли черными очками в массивной оправе, настоящей константой у хипстеров. Это вселяло уверенность. Я сунула руки глубоко в карманы, стараясь не смотреть на соблазнительные витрины. Я сильная и, что важнее, голодная. Я шла по неровным тротуарам мимо мюзик-холла, где однажды присутствовала на выступлении Алекса, мимо «Бухточки», где Алекс много раз видел меня поющей в караоке. Ах, воспоминания!

В журнальном магазинчике парень за прилавком шумно вздохнул при моем появлении. Я коротко кивнула и быстро пошла по проходу, прячась за большим пакетом «Попчипсов». Всякий раз, входя сюда, я ожидала увидеть табличку: «Здесь не библиотека». Магазины радовались моей работе еще меньше, чем издатели «Спенсер медиа», но это меня не волновало. Я пришла со срочной журналистской миссией. Да, я разослала и-мейлы всем, кого знала в издательской сфере, но ведь есть масса людей, которых я не знаю, так отчего не обратиться к ним в наступившие дни добрых дел? У меня был план, осталось найти имена. Но чтобы взять штурмом нью-йоркский медиамир, надо как минимум знать журналы. Что за каторга – целый день изучать журналы мод! Обводя взглядом полки, я задыхалась от тайного восторга. Каждая обложка казалась волшебной. Темно-красные, травяно-зеленые, золотые, серебряные, блестящие. Ах-х-х, несовершеннолетние мамочки из эмтивишного шоу «Мама-подросток» стоят под деревом все вместе! Рождество сплачивает людей. Я жадно листала свежий выпуск «Вог», одновременно блуждая глазами по стеллажам. О-о-о, свадебные журналы!

Оглянувшись через оба плеча, я схватила «Брачные узы: Нью-Йорк». Журнал оказался тяжелым. Сердце забилось сильнее. Я открыла его наугад, попав на очаровательную невесту с женихом и венчание под Рождество в нью-йоркских «Рейнбоу румс». Ох-х-х! Невеста была в платье «Ромона Кевеза», жених в костюме от Ив Сен-Лорана, кольца от «Картье». Я с ходу принялась подгонять церемонию под себя. «Кольца, во-первых, от «Тиффани». Алекс скорее всего наденет винтажный костюм. А я хочу платье собственного дизайна, чтобы в последнюю минуту его выбросить и заменить непомерно дорогим. И немного валиума», – подумала я, решительно закрывая журнал. Какой он все-таки тяжелый!.. Если запустить им кому-нибудь в голову, серьезные увечья обеспечены.

– Замуж выходите, мисс? – спросил вдруг продавец из-за моего плеча, впившись глазами в свадебную порнографию.

Я ответила совершенно обоснованным пронзительным смехом.

– Я? Нет! – Однако по какой-то причине я была не в силах положить журналы обратно. – Не сейчас.

– Понятно. – Он вразвалку пошел к прилавку, за которым и скрылся. Благосклонность небес, заслуженная мной в статусе потенциальной невесты, быстро улетучивалась. – Просто нравится читать свадебные журналы.

Да кто он такой, проверяющий от издательств? Я несколько месяцев пользовалась этим магазином как библиотекой, а он хоть бы пикнул, и вдруг сегодня начал придираться!

– Я журналистка, провожу исследование, – объявила я, с тяжелым шлепком кладя всю стопку на прилавок. – Я очень известный специалист.

Продавец купился на это не больше юриста Лоуренса.

– О’кей, – сказал он, приподняв бровь и пробивая журналы. – А то некоторые любят просто почитать журналы. С вас тридцать девять долларов.

– Мать твою! – Я вытащила почти все до единого пенни из кармана и протянула продавцу. Обязательно надо устроиться в свадебный журнал – «Хит», по-моему, стоил четвертак. – В смысле, спасибо.

– Вам спасибо. – Он отдал сдачу и сложил журналы в дешевого вида пакет коричневой бумаги. Я скорее согласилась бы идти по улице с номером «Сисек» [8] .

С журналами под мышкой, высоко подняв голову, я уверенной походкой вышла из магазина и бегом побежала в «Багелсмит» с бьющимся сердцем и потными руками, сгорая от нетерпения еще раз посмотреть на ручной работы коробочки из чистого серебра с подарками гостям церемонии. Душа просила роскошной свадьбы.

– Энджел, привет! – Продавец пончиков Ронни помахал мне рукой из-за прилавка. – Как обычно?

– Да. – Я махнула в ответ, усаживаясь на высокий барный стул у окна и вытаскивая стопку журналов. Зимой здесь мое любимое место. Летом я буду сидеть за уличным столиком кафе-мороженого, весна и осень застанут меня у Ист-Ривер – буду смотреть, как ходит паром между Бруклином и Манхэттеном, но зимой мое излюбленное место – у запотевшего окна в «Багелсмит».

Посматривая на прохожих, я задыхалась от восторга над свадебными платьями, чехлами для стульев и именными карточками у обеденных приборов. Мимо шли модели, музыканты, курьеры, студенты, молодые мамаши, местные старички, одинаково стенающие от засилья яппи и хипстеров. Всегда что-то новое, но никогда ничего удивительного… До сегодняшнего дня. Неповторимая шапка каштановых кудрявых волос и алый тренчкот смотрят на меня, стоя на другой стороне улицы. Дженни. Я бешено замахала, одновременно ища сотовый в сумке на случай, если Дженни слепая. Но восторг при виде подруги, перейдя с закипания на ключевое бурление, сменился страхом. Почему она здесь? Отчего сперва не позвонила? Что стряслось? Все ясно, у нее сгорела квартира. Через секунду она помахала мне в ответ и пошла через улицу. Я опустила глаза на журналы. Черт, она не должна это видеть. В панике я сунула их в мою торбу от Марка Джейкобса, стараясь не разорвать ослабевшие швы.

– Хей! – Розовощекая Дженни вбежала в кафе. – Привет!

– Привет! – Я обняла подругу и усадила на второй стул, выдержав тяжелый двусмысленный взгляд мексиканца, отодвинувшегося в угол. – Что ты тут делаешь? Все в порядке?

– Все прекрасно, – подтвердила она, взяв бутылку воды из открытого холодильника и одним движением скручивая пробку. – А что?

– Потому что средь бела дня в понедельник ты в Уильямсберге, – сказала я. Реакции не последовало. – А по понедельникам ты работаешь. И ненавидишь приезжать в Уильямсберг.

– Зато люблю тебя навещать, – ответила Дженни с фирменной широкой улыбкой. – И пончики люблю. Что хорошего?

– Ты пришла меня повидать? – в замешательстве переспросила я. – А почему не позвонила?

– Иисусе, да расслабься ты, мисс Эго. – Дженни выдула полбутылки воды не отрываясь. – Я тебя, конечно, люблю, но пересекла реку по иным причинам, не ради твоего прекрасного зада.

Зад у меня вовсе не прекрасный. А в январе будет еще хуже после рождественской объедаловки.

– Например?

– На маникюр. – Она неопределенно махнула рукой с ненакрашенными ногтями. – Тут хорошая студия. Я пообедала и решила заскочить к тебе поболтать о Вегасе.

– А что за студия? – В Уильямсберге миллион маникюрных кабинетов, а я ни одного не знаю. – Мне негде делать ногти.

– Я, между прочим, знаю и других людей, кроме тебя. – Дженни оторвала половину моего пончика, едва Ронни поставил передо мной тарелку. – Одна из девушек в офисе постоянно сюда ездит, а я хочу выглядеть супер для сказочного Лас-Вегаса.

Блестяще. Вот и еще пунктик в список, где уже значится приобрести купальник в разгар зимы, стянуть все четвертаки из банки на прачечную и выдержать ужас восковой эпиляции зоны бикини. В последний раз, когда мы с Дженни покушались на эту территорию, она собственноручно сорвала с меня полоски и надела на меня одно из своих бразильских чудес. На этот раз я надеялась на профессиональные услуги и купальник, прикрывающий не только пятнадцать процентов моей задницы. Я, конечно, многого прошу, но настроена решительно.

– Фу, с тунцом, – сморщилась Дженни, откусив от моего пончика-гамбургера, но, к моему удивлению, продолжила есть. – Я дала себе слово: никаких углеводов до вторника. Что ты со мной делаешь, Кларк?

– Расширяю твои горизонты. – Я схватила оставшуюся половину прежде, чем она исчезла. – Ну что, да здравствует Лас-Вегас? О гостинице договорилась?

Бывшая консьержка Дженни имела обширные знакомства в индустрии гостеприимства и обещала все организовать, когда вчера после вечеринки мы устроили продолжение банкета в закусочной Скотти. Разумеется, Дженни знала, что мои передвижения в пределах США, несмотря на мои очень уверенные (хоть и безосновательные) заявления, будто все будет в порядке, поставлены на счетчик.

– Я договорилась и с гостиницей, и с авиакомпанией, и с Эрин, и у меня новость, – кивнула она, откладывая полпончика. – Мы летим в четверг.

– В этот четверг?!

– Угу. Остановимся в «Де Лухо», вылетаем утром, вернемся вечером в воскресенье. Понедельник тебе на отлежаться, а со вторника резко включаемся в работу. Я записала тебя на новую встречу с юристом и сказала ему, что ты не уйдешь из кабинета, пока он не разберется со всем твоим дерьмом. Так что – вива ля виза. Надеюсь, ты ощутила прилив счастья, Энджи?

Я пододвинула Дженни мою половинку пончика. Очень хочется узнать, что такого хорошего я натворила в прошлой жизни, чтобы заслужить подобную подругу. Прилив счастья – это еще слабо сказано.

– Ты летишь в Вегас?

– Да, Луиза.

– Без меня?

– Да, Луиза.

– Я так тебе завидую! Это нечестно, ты летишь в Лас-Вегас, а я торчу здесь.

Я возмущенно посмотрела в глазок веб-камеры:

– Ты торчишь в своем красивом доме, с замечательным мужем, беременная первенцем, наверняка чудесным ребенком! По-моему, абсолютно справедливо, что ты там, а я три ночи буду накручивать вираж за виражом по Олтон-Тауэрс разврата!

Луиза тоже скорчила возмущенную мину. Проблема скайпа в том, что люди видят выражение твоего лица: очень трудно притворяться, будто тебя не бесит собеседник. С давней подругой мне удавалось поболтать/поныть/посплетничать по скайпу раз в две недели, а когда она залетела, мы перешли на еженедельные встречи. Я с болезненным удовольствием разглядывала ее живот. Луиза всегда была тощей – чтоб мне лопнуть, ни за что не пропущу такое. Вечером в понедельник я лежала у елки, поглядывая в окно на отвратительную погоду – дождь со снегом или снег с дождем – и отрывала картонную полоску с упаковки крекеров «Голдфиш». Дома Рождество означало бы пакет за пакетом «Мини-чеддарс», а «Голдфиш» больше всего напоминали «чеддарс». К тому же они в форме рыбок, а никто не любит необычные чипсы так, как я.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю