Текст книги "Непослушные принцессы"

Автор книги: Линда Родригес Мак-Робби

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Ее имя часто появлялось в статьях, а вот статьи с ее именем печатались куда реже. Следующее десятилетие Екатерина перебивалась с хлеба на воду, предлагая редакциям пространные статьи, в которых высказывала свое княжеское суждение касательно мировых событий. Одно время она даже работала телефонисткой. В 1932 году Екатерина написала вторую свою автобиографию – «Это было на самом деле». В ней княгиня рассказывала о подробностях своей жизни в Европе и Соединенных Штатах. О Южной Африке в книге не было ни слова, зато там описывалась жизнь обедневшей княгини в многоквартирном доме и ее дружба с местной проституткой, наделенной «золотым» сердцем, с маленькой умирающей девочкой, с изможденной старухой, матрац которой набит долларами, с мальчиком, над которым издевался его отец-пьяница и которого Екатерина взяла к себе под крыло. Один из ее биографов заметил по этому поводу: «Название книги не соответствует ее содержанию. Почти ничего, описанного в ней, не было на самом деле».

В какой-то момент своей полной приключений жизни Екатерина приняла католичество и получила американское гражданство. Позднее она заявила: «Я стала в душе американкой. Сейчас я не могу представить себе, что буду жить где-нибудь в другом месте». Так оно и вышло. Княгиня Екатерина Радзивилл скончалась 12 мая 1941 года в Нью-Йорке в возрасте восьмидесяти четырех лет.

Стефани фон Гогенлоэ
(16 сентября 1891–13 июня 1972)
Княгиня, шпионившая для Гитлера

Светские круги Европы и Америки

В 1938 году княгиня Стефани фон Гогенлоэ, имея на руках гостевую визу и сто шесть мест багажа, появилась на Манхэттене. Блестящую светскую львицу встречали представители прессы и… агенты ФБР. Остроумие и очарование Стефани вызывали любовь у всякого, с кем она встречалась, за исключением людей из госбезопасности. Эти люди считали, что «дорогая княгиня», как называл ее Адольф Гитлер, является коварной авантюристкой, шантажисткой и аморальной нацистской шпионкой. Но вот выпроводить эту женщину из страны было не так уж просто.

Княгиня-шпионка, охотившаяся на приемах за болтунами

Родившаяся в семье венских представителей среднего класса, Стефани смогла пролезть в аристократки благодаря смазливому личику, склонности к тонкому флирту и умению ловко манипулировать людьми. В 1914 году она вышла замуж за князя Австро-Венгерской империи. Этому ее поступку не помешало то обстоятельство, что вот уже два месяца она была беременна от другого. В 1920 году супруги развелись, но Стефани сохранила за собой титул и, что важнее, знакомства с представителями доброй половины королевских домов Европы. Очень быстро молодая женщина поняла ценность своих связей в высшем обществе. Стефани всегда имела тягу к роскоши. Так, к примеру, работая во время Первой мировой войны санитаркой в госпитале, она привезла с собой поближе к линии фронта слуг и ванну. Так вот, когда у княгини закончились деньги, она принялась торговать единственными своими активами – связями и знакомствами.

И еще кое-чем. С 1928 года Стефани оказалась под пристальным вниманием британской и французской разведок. Бумаги, найденные в ее парижской квартире в 1932 году, сразу после того как княгиня спешно уехала в Лондон, свидетельствуют о том, что немцы платили ей за то, чтобы Стефани подружилась с лордом Ротермером, владельцем «Дейли мейл», самой популярной британской газеты. Ей нужно было убедить лорда использовать его газету для ведения кампании по возвращении Германии территорий, утраченных по Версальскому мирному договору. Со временем княгине удалось подружиться с лордом Ротермером, и эти связи оказались очень выгодными как для нее самой, так и для немецких нацистов. В том же году княгиня уехала из Парижа, окруженная облаком всеобщего подозрения. Она подписала контракт с «газетным бароном». Теперь Стефани становилась его европейской «ведущей колонки светских новостей» за пять тысяч фунтов стерлингов в год (около четырехсот тридцати трех тысяч долларов по современному курсу). За выполнение каждого особого задания ей полагалось еще по две тысячи сверху. Лорд Ротермер попросил княгиню представить его Гитлеру, новому канцлеру Рейха, выполняя тем самым заветное желание самого фюрера – он-то прекрасно осознавал ценность хорошей пропаганды. Благодаря Стефани Ротермер стал одним из самых видных сторонников нацистов в Великобритании. В 1938 году их связь, впрочем, оборвалась, после того как лорд пожаловался на то, что княгиня то и дело просит у него денег.

Но лорд Ротермер был не единственной победой княгини. В тридцатые годы Стефани сумела стать очень полезным нацистским агентом. Благодаря изворотливости она добралась до вершины британской аристократии, сблизившись с королем Эдуардом Восьмым и женщиной, из-за которой он впоследствии отрекся от трона, – Уоллис Симпсон. Единственное, что помешало княгине в ее интригах, целью которых было оставить на троне благоволившего к нацистам короля, – это стойкая антипатия парламента к дважды разведенной американке самого просто происхождения и к тому же с мужским именем.

К середине тридцатых годов Стефани «проникла в высшие круги Лондона», читаем мы в ее секретном досье. Она собирала информацию на влиятельных людей, занималась пронемецкой пропагандой и взращивала в среде правящей элиты сторонников нацизма. Госбезопасность почти постоянно вела за ней наблюдение, но министерство внутренних дел Великобритании не решалось выслать шпионку из страны, памятуя о «тех кругах, в которых она вращается» (читайте: предвидя, какую истерику закатят ее могущественные друзья).

Свои и чужие

Звезда Стефани среди членов нацисткой партии сияла, как никогда прежде. Она была их любимицей, устроительницей светских приемов, на которых лидеры партии встречались с европейскими политиками и за коктейлями вели разговоры. Гитлер приглашал княгиню в свое убежище в горах и засыпал ее подарками: букеты роз, портреты самого себя в роскошных рамах с дарственными надписями «Дорогой княгине», щенок по кличке Волк от немецкой овчарки фюрера и даже… зáмок. В 1937 году княгиню наградили Почетным крестом Немецкого Красного Креста за «неутомимое отстаивание интересов Третьего рейха». С 1936 по 1938 год княгиня Стефани получала официальные VIP-приглашения на военные парады, прозванные американскими сатириками «гусиными шествиями». В 1938 году она даже сидела на трибуне рядом с вождями. В том же году княгиня стала «почетной арийкой», когда получила высшую награду рейха – Золотой партийный знак НСДАП.

Стефани честно отрабатывала свои деньги, отстаивая интересы партии, но ее старания не сделали княгиню популярной среди всех членов руководства нацистской партии. Непостоянный, страдающий паранойей Гитлер начал прислушиваться к тому, что ему нашептывали насчет княгини – она еврейка (так оно и было на самом деле; ее мать перешла из иудаизма в католицизм), занимается шантажом (и это общеизвестный факт), старается работать на два фронта (и это сущая правда). В начале 1939 года нацистская партия прекратила ее финансирование. Стефани осталась без поддержки.

Она постаралась вернуть себе прежнюю работу у лорда Ротермера, но издатель отказал ей. Тогда княгиня решила начать собственную игру. Она предъявила Ротермеру иск за нарушение договора, утверждая, что издатель брал на себя обязательства платить ей на бессрочной основе. Все это очень походило на шантаж, особенно когда Стефани намекнула, что, если лорд добровольно не согласится на ее требования, она опубликует свои мемуары, в которых Ротермер предстанет низким предателем и сторонником нацистов, любящим ухлестывать за молоденькими женщинами.

Лорд Ротермер был не из тех, кого можно запугать, и довел дело до конца. В ноябре 1939 года состоялись слушания в верховном суде Великобритании. Стефани проиграла дело. Хуже того, на суде открылась ее близость к Гитлеру, что, учитывая разразившуюся войну с Германией, было нехорошо. Вскоре после окончания суда леди из высшего общества, повстречавшие ее в отеле «Ритц», «приветствовали» княгиню возгласами: «Убирайся прочь, грязная шпионка!»

Стефани вняла угрозам. Ее ничто не удерживало, и поэтому сорокавосьмилетняя княгиня отправилась в Америку. Когда в декабре она вместе со ста шестью местами багажа прибыла в Нью-Йорк, «любимую княгиню» Гитлера встречали не только репортеры, но и агенты ФБР. Все они с одинаковым упорством шли по следу княгини. Однажды в ванной комнате своего гостиничного номера Стефани застукала папарацци.

Оставаясь верной себе, княгиня и в Соединенных Штатах продолжила сеять семена симпатии к нацистскому режиму в среде американского высшего общества. Возможно, она надеялась реабилитироваться в глазах своих старых друзей. Федеральное правительство не пожелало благосклонно смотреть на ее выходки, и, когда в ноябре 1940 года срок ее визы истек, Джон Эдгар Гувер самолично отказал ей в продлении.

Вот теперь княгиня впала в отчаяние и… обратилась непосредственно к президенту Франклину Рузвельту, но тот не выказал ни малейшего сочувствия. Она угрожала совершить самоубийство, утверждая, что «ужасно больна» для того, чтобы давать показания на слушаниях перед депортацией, и даже умудрилась приехать в автомобиле «скорой помощи», лежа на носилках, но все напрасно. Седьмого марта 1941 года Рузвельт дал приказ выдворить «эту Гогенлоэ» из страны. На следующий день ее арестовали.

Впоследствии сын княгини писал, что у его матери был «талант превращать своих врагов в преданных друзей». Учитывая то, что произошло после ареста, это утверждение можно счесть преуменьшением талантов Стефани. В течение нескольких часов арестованная княгиня умудрилась встретиться с главой службы иммиграции и натурализации Лемюэлем Шольфилдом, отцом четырех детей, и соблазнить его. Девятнадцатого мая он позволил Стефани выйти на свободу под залог. Одним из условий было то, что княгиня не должна терять связи с начальником регионального управления службы иммиграции и натурализации, то есть с самими Шольфилдом. Теперь американец часто спал со Стефани.

Отсрочка оказалась временной. Восьмого декабря 1941 года, на следующий день после того, как японцы напали на Перл-Харбор и США оказались вовлеченными во Вторую мировую войну, княгиню снова арестовали. На этот раз рисковать не стали: ее посадили в одиночную камеру в иммиграционном центре Нью-Джерси. Одураченный Шольфилд попытался надавить на Гувера, но только разозлил главу ФБР, и начальнику регионального управления иммиграционной службы пришлось смириться. Стефани отвезли в лагерь для интернированных сторонников фашистов в Сиговили, штат Техас, где по личному распоряжению президента она просидела за колючей проволокой до конца войны. В 1945 году княгиню выпустили из лагеря последней. Шольфилд ее ждал. Они прожили вместе до его смерти, случившейся в 1954 году.

Как ни странно, но имя княгини было еще раз упомянуто в светских новостях, и Стефани удалось снова добиться благосклонности со стороны сильных мира сего. В 1965 году, двадцать лет спустя после освобождения из лагеря для интернированных лиц, она получила приглашение на президентскую инаугурацию Линдона Б. Джонсона.

Княгиня умерла в 1972 году, в возрасте восьмидесяти лет. Несмотря на почтенный возраст и болезни Стефани, те, кто ее знал, не были готовы к ее смерти. Учитывая то, как крепко в прошлом цеплялась княгиня за жизнь, было бы наивно думать, что она легко с ней расстанется.

Уцелевшие Принцессы, которым пришлось принимать трудные или предосудительные решения
Лукреция
(18 апреля 1480–24 июня 1519)
Принцесса мафии эпохи Возрождения

Италия

Рассказывали, что красавица Лукреция Бóрджиа носит на пальце перстень с ядом. Если будешь неосторожен, она ловко сумеет всыпать отраву в твое вино. Рассказывали, что она убивает наскучивших ей любовников. Рассказывали, что эта женщина купается в крови, желая сохранить свежесть кожи. Рассказывали, что у нее сексуальная связь с собственным братом, свирепым и безжалостным Чезаре. Удивляться тому, что люди шепотом передавали друг другу подобного рода страшилки, не стоит. В конце концов, репутация ее семьи как некоего прототипа мафиозного образования остается на слуху даже в наши дни.

Но реальная Лукреция Борджиа не была убийцей и, скорее всего, никогда не вступала в связь с родным братом. Несмотря на бурную юность (к двадцати двум годам она уже трижды успела побывать замужем), Лукреция превратилась в очаровательную женщину, с которой вы не отказались бы посидеть за чашечкой чая.

Вот только было бы лучше, если бы чай вы налили себе сами.

Знакомство с Борджиа

Ко времени рождения Лукреции в 1480 году семейство Борджиа являлось одним из богатейших родов Италии и Испании эпохи Возрождения. А еще, без сомнения, оно было одним из самых аморальных. С помощью убийств, браков по расчету, лжи и обмана Борджиа шли к власти, а заполучив ее, не останавливались ни перед чем, чтобы ее удержать. Они и впрямь были похожи на мафиозный клан эпохи Ренессанса, вот только правил, регламентирующих их преступления, было еще меньше, чем у настоящих мафиози.

Отец Лукреции Родриго приходился племянником покойному Папе Римскому Каликсту Третьему. Хотя к безбрачной жизни у него не было ни малейшей склонности, в возрасте двадцати пяти лет дядя сделал его кардиналом, что наделило Родриго большой властью и богатством. В те времена католическая Церковь являлась политическим и духовным центром Западной Европы. Она управляла Папской областью, регионом, охватывающим добрую часть того, что сейчас называется Италией. Церковь и ее глава Папа Римский оказывали большое влияние на итальянские города-государства, в том числе на могущественную Флоренцию на севере и Неаполитанское королевство на юге. К их мнению прислушивались католические монархи Испании и Франции. Как любое другое учреждение, обладающее реальной властью, Церковь не была избавлена от коррупции. Этим можно объяснить то обстоятельство, что Родриго сочли достойным стать духовным лидером христианского мира, несмотря на шумные празднества с молодыми синьоринами, вином, танцами и порочащими духовную особу плотскими утехами, которые он себе позволял. Сообщается о том, что Родриго был отцом девятерых детей. По крайней мере четырех родила ему Ванноцца деи Каттанеи, замужняя женщина благородных кровей, с которой Родриго поддерживал длительные отношения. Конечно, его дети были незаконнорожденными, вот только никакой ущербности они не ощущали. С красавицей Лукрецией обращались так, словно она принцесса. Со временем она и впрямь ею стала.

Когда девочке исполнилось двенадцать лет, кардинала Родриго избрали Папой Римским. Он принял имя Александр Шестой. Эта победа гарантировала процветание семейству Борджиа, делая ее главу самым влиятельным человеком в Европе. Теперь красавица Лукреция, которая, по словам современников, обладала длинными светлыми волосами, глазами, казавшимися то серыми, то светло-карими, и «восхитительными пропорциями» груди, стала главным достоянием семейства Борджиа.

Папа Александр Шестой желал выдать Лукрецию замуж с максимальной выгодой для себя. Каждый последующий из трех ее супругов происходил из более влиятельной семьи. Впервые девочку выдали замуж в тринадцать лет. Ее мужем стал граф Джованни Сфорца, представитель семейства, соперничавшего с Борджиа. Он был правителем Пéзаро, города-государства на побережье Адриатического моря. Но Сфорца не оправдал возложенных на него ожиданий: своей кровной родни он боялся не менее сильно, чем новых родственников. Отец Лукреции решил, что его дочь заслуживает большего. Когда девушке исполнилось семнадцать лет, Александр Шестой предпринял шаги для того, чтобы объявить брак недействительным – в конце концов, он был Папой Римским. Родриго пришлось заявить, что Джованни Сфорца – импотент и брак не был консуммирован. Первая жена графа Сфорца умерла во время родов, следовательно, мужчина был в состоянии исполнять супружеские обязанности, но закрыть глаза на это обстоятельство было так же просто, как и убедить графа подписать документы, дающие право на развод. Джованни Сфорца не улыбалось объявить на весь мир о своем половом бессилии, но он сдался под давлением Борджиа и собственной семьи.

А тем временем Лукреция, получив свободу, пустилась на все тяжкие. Добром это не кончилось. Пока члены ее семейства добивались для нее развода, девушка перебралась в женский монастырь на окраине Рима. Если вы думаете, что там она не смогла найти себе неприятностей на одно место, вы глубоко ошибаетесь. Вскоре у нее случился страстный роман с Педро Кальдероном, испанцем, находившимся на службе у ее отца. Лукреция забеременела. Прошла пара недель после того, как ее семья прознала о беременности Лукреции, и Кальдерона нашли мертвым. Утверждают, что Чезаре заколол его кинжалом в Ватиканском дворце у ног Александра Шестого. Впрочем, Папа в письменной форме заявлял, что Педро Кальдерон «прыгнул по собственной воле в воды Тибра». Тело фрейлины, которая помогала скрывать от окружающих растущий живот своей госпожи, тоже было брошено в Тибр. Судьба ребенка, рожденного Лукрецией в марте 1498 года, неизвестна.

Снова перед алтарем

При подобного рода обстоятельствах любая другая женщина никогда бы не нашла себе нового мужа. Людская молва называла Лукрецию «самой большой блудницей из всех, когда-либо живших в Риме». Но претенденты на ее руку не переводились. В августе 1498 года Лукрецию вновь выдали замуж. Вторым ее мужем стал семнадцатилетний Альфонсо Арагонский, герцог Бишелье, незаконнорожденный сын короля Неаполя. Лукреция стала герцогиней и принцессой Салерно. Женщина влюбилась в своего нового мужа и неплохо с ним ладила. Через шесть месяцев она забеременела. Первого ноября 1499 года у них родился сын. Но люди, преграждавшие путь семейству Борджиа, имели склонность умирать, а Альфонсо Арагонский вдруг стал им очень неудобен.

Политика в эпоху Возрождения была не менее запутана, чем итальянские спагетти на вашей тарелке. Извините за сравнение. Постараюсь изложить все как можно проще. Чезаре, который недавно женился на француженке знатного происхождения, хотел, чтобы Франция оказала ему помощь в завоевании городов-государств на юге Италии. Поскольку Франция вела войну с Неаполитанским королевством, брак Лукреции с ее врагом мешал «семейному бизнесу» Борджиа. Итак, в 1500 году «неизвестные» убийцы напали на Альфонсо на площади Святого Петра в Риме и нанесли мужчине несколько ран, от которых он, впрочем, не умер. Лукреция преданно ухаживала за раненным мужем, но позже его задушили в собственной постели. Современник писал об этом происшествии так: «Поскольку дон Альфонсо не пожелал умереть от нанесенных ему ран, его удавили на собственном ложе». Кто был истинным виновником убийства, не составляло секрета – все улики указывали на Чезаре. Последний утверждал, что его зять пытался убить его из арбалета, когда Чезаре вышел в свой сад, поэтому Альфонсо Арагонский заслуживал смерти. Никто ему не поверил. Ходили слухи, что Чезаре убил мужа сестры не только потому, что тот препятствовал его союзу с Францией, но и потому, что Альфонсо занял место в сердце Лукреции, которое ранее принадлежало ему, Чезаре.

Смерть мужа произвела на женщину ужасное впечатление. По словам ее бывшего наставника, который был свидетелем обоих нападений, Лукреция наполнила залы дворца «стенаниями, рыданиями и завыванием». Ее непрекращающиеся вопли и проклятия в адрес брата и отца, который на этот раз был ни при чем, сносить было невозможно, и Лукрецию вместе с маленьким сыном отослали в Непи, небольшой городишко, расположенный в тридцати километрах к северу от Рима, справляться со своим горем. И этого от нее добились. Несмотря на любовь к мужу, отца Лукреция тоже любила, а о степени привязанности к брату Чезаре можно строить какие угодно предположения. Вскоре она их простила. Следующей задачей, стоявшей на повестке дня, было найти для Лукреции мужа с достаточно высоким общественным статусом.

В третий и последний раз Лукреция встала под венец с еще одним Альфонсо, Альфонсо д’Эсте, герцогом Феррарским. На этот раз брак предваряли хитрые игры. Сначала Лукреция не хотела выходить замуж, жалуясь отцу, что всех ее мужей «настигает злой рок». В свою очередь Эрколе Первый д’Эсте, отец Альфонсо, не особо доверял Борджиа. Несколько лет ушло на предварительные переговоры. Придворные расписывали герцогу Эрколе скромность, набожность и здравомыслие Лукреции. Вскоре и она сама, поддавшись честолюбию, завязала переписку с будущим свекром, желая произвести на него благоприятное впечатление. В конечном счете политическое влияние Борджиа, богатое приданое невесты и личное обаяние Лукреции сделали свое дело. Женщина в очередной раз покорилась воле семьи и, оставив в Риме двухлетнего сына, уехала венчаться с герцогом.

После третьего замужества общественное мнение насчет Лукреции начало смягчаться. Даже шпион, находившийся на службе у ее золовки, не питающей особого доверия к своей невестке, докладывал, что «с каждым днем она производит на меня все лучшее и лучшее впечатление». Лукреция – «синьора благонамеренная и проницательная, так что в беседе с нею приходится не давать воли своему острословию». Наперекор первоначальным опасениям Альфонсо, они с Лукрецией прекрасно поладили в постели. Дни, правда, герцог проводил в тавернах с уличными проститутками, но по ночам отправлялся к жене. Отношение к ней родственников со стороны мужа также улучшалось, что было как нельзя кстати, потому что колесо фортуны семейства Борджиа стремительно катилось под гору.

Восстановление доброго имени Лукреции Борджиа

В 1502 году Чезаре Борджиа, признанный военный гений Италии, захватил несколько важнейших городов-государств полуострова. Он внушал всем страх. Однажды, заподозрив, что один из его самых верных сторонников плетет за его спиной интриги, Чезаре приказал обезглавить несчастного, посадить отрубленную голову на пику и выставить на всеобщее обозрение на городской площади. Всех, кто стоял на пути у Чезаре, ждала подобная участь.

В 1503 году, однако, фортуна отвернулась от него. Заключение союза с французским королем стало вопросом весьма проблематичным. Опасаясь растущего могущества Чезаре, Людовик Седьмой принялся мешать его дальнейшим завоевательным устремлениям. Затем дела приняли еще более угрожающий оборот. Восемнадцатого августа 1503 года умер Папа Александр Шестой. Этот человек являлся оплотом авторитета семейства Борджиа, а отличающийся безумной жаждой власти Чезаре нажил себе больше врагов, чем мог теперь себе позволить. Очередной Папа поддержал Чезаре, но старик скончался спустя двадцать шесть дней после своего избрания. Следующий Папа Римский являлся одним из самых лютых врагов семьи Борджиа. Участь Чезаре была решена. В 1504 году солдаты, служащие Папе Римскому, арестовали Чезаре и сопроводили его на судне в испанскую тюрьму. В 1507 году он бежал, но погиб в сражении с войсками своего шурина, короля Наварры.

Лукреция до самой смерти Чезаре оставалась на его стороне, но помочь чем-либо брату не смогла. Ее собственное положение было шатким. Женщина так и не исполнила своего предназначения – не подарила мужу наследника. После первого года замужества она забеременела, но на седьмом месяце у нее случился выкидыш. У Лукреции начался жар, и она едва не умерла. Все знали, что оснований для развода Лукреции и графа Сфорца не было никаких, поэтому муж, если бы захотел, легко мог бы доказать, что его теперешний брак с этой женщиной не имеет никакой юридической силы.

Но новая семья Лукреции не спешила избавляться от нее. Молодая женщина им просто нравилась. Из этого можно сделать вывод, что Лукреция Борджиа не была злобной, склонной к инцесту убийцей, как считали многие ее современники и продолжают считать историки. Конечно, если бы ее муж решил развестись с Лукрецией, ему пришлось бы возвращать большое приданое, но никто из его родственников, насколько известно, не поднимал этот вопрос. Как раз наоборот. Родственники мужа защищали Лукрецию, уважительно высказывались о ней и даже пытались помочь ее вставшему на путь преступлений брату.

В определенном смысле падение семейства Борджиа стало спасением для Лукреции. Невинные козни, которые ей теперь приходилось строить, не имели ничего общего со смертельно опасными интригами в стиле Борджиа. У нее случилось несколько романов, в частности с поэтом Пьетро Бембо и ее свояком Франческо Вторым Гонзагой, но в остальном Лукреция вела тихую жизнь. В определенном смысле она превратилась в идеальную синьору эпохи Возрождения – доброжелательную, благочестивую, сдержанную покровительницу искусств, которая почти постоянно находилась в интересном положении. Четверо ее сыновей и дочь не умерли в младенчестве, хотя Лукреции пришлось пережить несколько выкидышей и трудные роды. Последняя ее беременность в возрасте тридцати девяти лет привела к летальному исходу. Родив дочь, женщина пять дней промучилась в родильной горячке и умерла. Девочка тоже не выжила.

Злобная ведьма или все же нет?

Под конец своей жизни Лукреция стала чрезмерно набожной и постоянно каялась в реальных или воображаемых (этого никто точно не знает) прегрешениях. Насколько глубоко эта женщина была вовлечена в преступления, совершенные ее родными, неизвестно, но в любом случае они принесли ей немало выгоды. Благодаря нескончаемым интригам и убийствам ее семья добилась для Лукреции богатств, власти и выгодных замужеств, на которые в противном случае ей вряд ли пришлось бы рассчитывать. С другой стороны, Чезаре убил одного из ее любовников, одного из ее мужей и одного из ее братьев, а действия, предпринятые семьей, разлучили Лукрецию с ее первенцем. Хотя флирт с самостоятельностью не всегда заканчивался для нее благополучно, в действиях Лукреции отчетливо просматривается желание избавиться от влияния тех, кто использовал ее в собственных целях.

Мало кому из женщин за всю историю человечества «посчастливилось» быть до такой степени демонизированной, как Лукреции Борджиа. Историки и романисты предпочитали верить в подлинность приписываемых ей грехов. Со временем к уже имеющимся преступлениям были добавлены еще несколько, к которым она не могла быть причастна. Например, в 1833 году французский писатель Виктор Гюго, используя факты из подлинной биографии Лукреции Борджиа, написал пьесу для театра. В ней она изображена похотливой, аморальной убийцей, по ошибке отравившей своего внебрачного сына. Впоследствии Гаэтано Доницетти сочинил на основе трагедии Гюго оперу. В предисловии к своей пьесе Гюго писал: «Представьте нравственное уродство, самое отвратительное, самое отталкивающее, самое полное; поместите его там, где оно будет выделяться всего сильнее, – в сердце женщины, наделенной всеми дарами физической красоты и царственного величия, которые еще резче подчеркивают ее преступность, и прибавьте ко всему этому нравственному уродству чувство чистое, самое чистое, какое только женщина может испытывать, – материнское чувство. Чудовище сделайте матерью – и чудовище возбудит участие, чудовище заставит плакать, и существо, вызывавшее страх, вызовет сострадание, и эта безобразная душа станет почти прекрасной в ваших глазах».

Люди предпочитают верить в то, что Лукреция Борджиа была распутной, запятнавшей себя кровосмесительными связями и убийствами принцессой, с именем которой связано множество скандальных историй. Вот только Лукреция Борджиа не была той развратной отравительницей, которую в ней предпочитают видеть. Она была женщиной, умудрившейся выжить не только в яме со змеями, в которую в эпоху Ренессанса превратилась Италия, но и в яме со змеями, которая имела несчастье называться ее семьей. Не делает ли это обстоятельство историю ее жизни еще более захватывающей?