Текст книги "Путь бойца: Правдивая история о Брюсе Ли"

Автор книги: Линда Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Внезапно Брюс сам оказался приобщенным к более жестокой форме боя. Дело в том, что его призвали на службу в армию и, скорее всего, отослали бы во Вьетнам. Брюс, я уверена, был. бы горе, а не солдат, и я совершенно убеждена, что он закончил бы свою службу бесславным увольнением. Он ненавидел всю эту рутину и проявлял минимум старания. В то время он находился в тренировочном университетском лагере, где проходили учебу служащие армейского резерва. Там он пропустил почти все занятия и, в результате, должен был вставать в четыре утра и маршировать часами, чтобы получить зачет.

Во время одного из таких упражнений Брюс маршировал, жуя резинку. Это заметил сержант: [Эй, солдат, проглоти ее сейчас же!] Но вместо того чтобы послушаться, Брюс выплюнул ее. Когда же сержант метнул на него сердитый взгляд, Брюс, улыбнувшись, сказал:

[Это вредно для моего здоровья!] После занятий сержант подошел к Брюсу и предупредил его: В следующий раз, когда я скату тебе: Проглоти, солдат, ты лучше проглоти. В словарном запасе Брюса было не очень много бранных слов, но тогда он употребил их все сразу, добавив, что если сержант еще хоть раз заговорит с ним таким тоном, то он отправит его в госпиталь! Вместо того чтобы наказать Брюса, сержант отошел от него, покачав головой, словно говорил: [Бедное, несмышленое дитя]. Положение ухудшилось, когда Брюс решил слетать к родным в Гонконг. Как рассказывает его преподаватель английского миссис Уолтере, призывная комиссия потребовала, чтобы Брюс не смел покидать США. [Они были уварены в том, что Брюс собирается перевезти за границу секретною информацию. Брюс написал мне письмо с просьбой дать ему из университета характеристику. Дин Рели, директор, связался с его начальством и убедил их в том, что Брюс честный и уважаемый джентльмен и не собирается [шпионить] против своей страны. В конце концов, он прилетел в Гонконг, и, когда он вернулся, подарил мне небольшой брелок и показал красивый золотой браслет. Я думаю, привез он этот дорогой подарок для Линды.

Призывная комиссия к тому времени выяснила, что время отсрочки для Брюса вышло. Поэтому, когда он вернулся в Сиэтл в сентябре 1963 года, ему было приказано пройти медицинскую комиссию. Вместе с ним проходило комиссию человек 10-12 студентов университета. Только двоих можно было сразу принять, учитывая их атлетическое сложение – Брюса и еще парня из футбольной команды, и они оба провалились! Брюс, способный легко бросить восьмидесятикилограммового мужчину через плечо или послать его в угол комнаты ударом с одного дюйма, был причислен к самой низкой категории – 4 ф.! В рапорте было сказано, что у Брюса слишком высокий свод стопы, поэтому его вычеркнули из списка.

Менее чем через год мы поженились и уехали в Оклэнд. Нам предстоял захватывающий период борьбы, упорной работы, временных крушений планов. Периоды эйфории сменялись периодами крайней подавленности. Были времена, когда у нас было мало денег и времена, когда казалось, что успех вот здесь, рядом, за углом. Во многом это была неустроенная жизнь. За наше девятилетнее супружество мы переезжали из дома в дом не менее одиннадцати раз. Но мы старались не падать духом. Честно сказать, только быть с Брюсом для меня было уже более чем достаточно. Да, это были годы борьбы, но борьбы желанной. У Брюса были амбиции, он видел цели, которые собирался достичь, и понимал, что для претворения своих идей ему необходимо отдать, по крайней мере, не меньше чем он ожидает получить. В совместной жизни с Брюсом я нашла все то, о чем я только могла мечтать. Мы были совершенно разные по темпераменту:

Брюс был ярким, импульсивным человеком с довольно часто и резко меняющимся настроением. В целом это был совершенный экстраверт. Я думаю, что большинство знающих меня людей считают меня спокойной и чувственной и делают мне комплемент, когда говорят, что я интеллигентна. Я совершенно не отношусь к тому типу женщин, с которыми Брюс обычно встречался до нашей свадьбы. Но я могла дать ему покой, взаимопонимание, искреннюю любовь. И когда мы думали об этом, то мы соглашались друг с другом в том, что вместе мы являемся воплощением символа [Двух рыб] – [Ни с Явь].

Глава 5

Наш первый дом с Брюсом был домом Джеймса Ли в Оклэнде, в Калифорнии. Чуть позже нашего переезда к Джеймсу, у него умерла жена и оставила его с двумя ребятишками на руках. Я была очень счастлива тому, что оказалась ему полезной. Я присматривала за домом и за детьми. Впоследствии, некоторые биографы Брюса излишне преувеличивали наше бедственное положение в то время. В действительности, институт [Джан Фэна], который организовали Брюс с Джеймсом на Бродвее, функционировал довольно успешно. И хотя Брюс зарабатывал не более нескольких сотен долларов в месяц, наши расходы были еще меньше. Однако уже с самого начала своей карьеры Брюс столкнулся с враждебным отношением к нему со стороны тех людей, которым показалось, что с его приходом они потеряют свой статус.

Порой оппозиция появлялась с совершенно непредсказуемой стороны. До тех пор, пока Брюс не стал преподавать, его кунг-фу было секретным искусством, взлелеянным китайцами. Истоки любого искусства, как я уже говорила раньше, покрыты туманом, но, тем не менее, секреты безоружного боя были известны в Европе еще издревле. Древнегреческие и римские гладиаторы, например, ломали камни голыми руками тем же способом, каким в настоящее время мастера каратэ ломают кирпичи. В самом Китае кунг-фу начали практиковать в монастыре Шаолинь, в провинции Хонань, в центральном Китае. Очевидно, в Китай искусство рукопашного боя было завезено буддийскими монахами из Индии в III и IV столетии до нашей эры. Некоторые историки считают, что в Индию оно попало с приходом солдат Александра Македонского. Монастырский бокс, как он раньше назывался, не был широко известен в Китае, до тех пор, пока Шаолинь не был разрушен императорскими войсками в 57 году. И лишь только нескольким монахам тогда удалось спастись; было тяжелое время.

Монахи, развившие движения кунг-фу в форму чередующихся упражнений, обучали своим методам местных жителей, дабы те смогли защищать себя от бесчинствующих феодалов или разбойников, странствующих по дорогам. Эти методы кунг-фу, скорее всего, относятся к [мягкому] типу; [жесткий] стиль развивался на севере Китая, возможно, в Монголии он намного агрессивнее, это более атакующий стиль боя. Как правило, мастера, практикующие северные стили, много внимания уделяют технике ударов и защиты ногами, стремительно атакуют и мгновенно разрывают дистанцию, применяют удары ногами в высоком прыжке, а также акробатические фляки и сальто. В то время как мастера юга предпочитаю глубокие защитные стойки с широко расставленными ногами, используют удары руками с короткой дистанции, ногами не выше пояса. Возможно, самым известным представителем северных стилей является клан [Игл Кло] – [Коготь орла]. Их техника включает различные удары по глазам, похожие на орлиные, они также очень стремительно захватывают горло и душат. Родоначальником этого стиля был якобы человек, по имени Июен Фей, живший с 1103 по 1141 год.

Со своими ударами, захватами и удушениями этот стиль не очень отличается от современного джиу-джитсу. Во времена правления династии Мингов (1368-1644) Лай Чеюн соединит стиль [Коготь орла] со стилем который он назвал [Фаан Цы] Эта система эффективна своими удивительными ударами руками и ногами, которые наносятся в высоком прыжке. Всего, вместе взятых, возможно, наберется 5 сотен различных стилей и систем кунг-фу. Около 400 лет тому назад это искусство проникло на Окинаву, а оттуда в Японию, где оно и стало известно в 1917 году как карате и джиу-джитсу.

Бокс с применением ударов нотами известен так же в Таиланде и в Европе, и все же экстраординарные по своей изысканности и утонченности приемы кунг-фу, несомненно – привилегия Китая. По многим причинам китайцы всегда неохотно раскрывают иностранцам секреты кунг-фу. В последнее столетие немало китайцев иммигрировало в Калифорнию и другие западные штаты, где они часто становились объектом жесточайшего преследования и погромов, учиняемых, как правило, людьми кавказской национальности, которые видели в этом дружелюбном и трудолюбивом народе предвестников надвигающейся Желтой Опасности. Но самое главное, жители Америки видели в них лишь дешевую рабочую силу. Китай сам был объектом все более нарастающей эксплуатации со стороны стран Запада особенно Великобритании. Начиная с 1870 года, в Китае стали возникать тайные общества, практикующие кунг-фу и другие воинские искусства в надежде на то, что все это поможет им выдворить иностранцев с их древней земли.

Ученикам внушалось, что те из них, кто сможет освоить кунг-фу, будут в состоянии преодолеть все на своем пути, и святая ярость охватывала сердца этих молодых парней, верящих в то, что они сильнее иностранных бомб и пуль, что они смогут победить своих врагов голыми кулаками и стремительными ногами. Некоторые инструкторы доходили порой до полнейшей бессмыслицы, убеждая своих учеников в том, что пули не смогут нанести их сильным телам никакого вреда.

Все это привело к тому, что в начале столетия тысячи молодых китайцев бросили вызов развитым промышленным державам, включая Англию и Америку. Это событие получило название [Восстание боксеров]. И, конечно же, все они погибли в неравных схватках.

С тех пор (и поведение их вполне понятно) китайцы, особенно в Америке, отказывались открывать свои секреты американцам. Стало неписаным законом преподавать свое искусство только китайцам.

Брюс посчитал такое отношение к преподаванию кунг-фу изжившим себя. Когда ему говорили о том, что белые люди; познав секреты кунг-фу, будут использовать искусства для того, чтобы избивать китайцев, говорил, что если белый американец на самом деле захочет покалечить китайца, то он сможет воспользоваться для этого и другими способами. В конце концов, он выше и мощнее.

Однако Брюс вскоре обнаружил, что его взгляды не разделяют члены китайского общества в Сан-Франциско, особенно те, кто практиковал воинские искусства. Уже на протяжении нескольких месяцев Брюс и Джеймс преподавали кунг-фу, когда к ним в зал пришел мастер кунг-фу Вонг Джок Мэн. Брюс только что приехал в Сан-Франциско из Гонконга и искал возможность утвердить свой авторитет в китайском обществе, все его ученики были чистокровными китайцами. Еще три китайца сопровождали Вонга, когда тот протянул Брюсу лист бумаги с напечатанным на нем вызовом на поединок. Брюс прочитал текст, содержание которого говорило о том, что это ультиматум, предложенный ему обществом, практикующим воинские искусства в Сан-Франциско. Брюсу предлагалось следующее условие: если он проигрывает в поединке, то либо он закрывает свой институт, либо перестает учить людей кавказской национальности. Взглянув на Вонга: [Ты этого хочешь?], Вонг Джек Мэн, словно прося прощения, сказал: [Да нет, я этого не хочу, но я представляю здесь общество], и он указал на своих друзей.

[O`kей – сказал Брюс. Это произвело удивительный эффект на Вонга и его компанию, и в зал вошли еще человек 6 его людей. Возможно, они предполагали, что Брюс всего лишь [бумажный тигр], и, оказавшись перед фактом необходимости драться с таким искусным мастером, как Вонг Джек Мэн, он просто струсит.

Теперь все они сгрудились в кучу и стали совещаться. Когда они, в конце концов, выработали свое решение, Вонг предложил Брюсу: [Давай, это не будет поединком, давай просто поспаррингуем, просто давай покажем технику!] Брюс же уже проявлял нетерпение и сильное раздражение. Он оборвал его речь. Мало найдется людей, обладающих таким взрывным темпераментом.

[Нет, ты вызвал меня на поединок. Так, давай драться]. Поведение Брюса повергло их в сильное смятение, настоящая драка явно не входила в планы Вонга и его людей. Тогда они попытались оговорить правила проведения этого поединка с тем, чтобы уберечь своего человека от возможных увечий. [Не бить в лицо. Ногами не бить в пах], – начал было Вонг. [Ко мне это не относится], – отрезал Брюс.

[Вы пришли сюда с вызовом на поединок, надеясь запугать меня этим. Вы выработали ультиматум, я вырабатываю правила. Так как это в первую очередь касается меня, то никаких ограничений. Все остальные правила к черту!]

В это время я была на 8 месяце беременности. Наверное, я должна была бы занервничать, но, тем не менее, я была спокойна настолько, что дальше некуда.

Я совершенно не опасалась за Брюса, и была совершенно уверена в том, что он о себе позаботится. Я слегка улыбалась, понимая, что ни один из этих людей даже не представлял, какую опасность таит в себе для них Брюс. Оба участника вышли на середину, поприветствовали друг друга поклоном, и схватка началась. Вонг встал в одну из классических стоек, в то время как Брюс, все еще использующий технику стиля Винг Чун, начал свою атаку серией прямых ударов.

В течение минуты люди Вонга пытались остановить драку, видя, что Брюс приближается к решению задачи. Но Джеймс потребовал, чтобы они отошли в сторону. Минутой позже Брюс взломал защиту Вонга, тот начал отступать со скоростью, на которую был только способен. И вскоре драка превратилась в настоящий фарс, когда Вонг повернулся спиной к Брюсу и побежал. Однако Брюс кинулся за ним словно леопард за своей жертвой, свалил его на пол, приведя в состояние полнейшей деморализации. [Ну, тебе довольно?], – кричал Брюс. [Довольно, хватит, хватит!], – отчаянно взмолился Вонг.

Все еще находясь в состоянии ярости, Брюс позволил ему подняться и затем выдворил всю компанию из помещения.

Я не думаю, что мне еще когда-либо приходилось видеть такую перепуганную компанию [бумажных тигров].

Сан-францисское общество никогда больше не пыталось напрямую угрожать Брюсу. Но год спустя, Эл Дакаскис открывший свою собственную школу в Сан-Франциско и, так же как и Брюс, начавший обучать некитайцев, подвергся такому же запугиванию со стороны китайцев. Он поступил с ними точно так же, как и Брюс. Китайские кланы решили тогда посеять между ними вражду, распространяя слух, что якобы каждый из них с пренебрежением отзывался о другом. Кроме того, китайцы выдумали историю, в которой Эл был главным действующим лицом, и будто бы он говорил своим друзьям, что всему тому, что Брюс умеет, он, Эл, научил его. Вся эта версия была выдумана в надежде, что, в конце концов, либо Брюс, либо Эл потеряют терпение и один из них заставит другого закрыть свою школу.

Брюс, я могу сказать, что все эти махинации были направлены против него. Однако вскоре на одном из Международных турниров Эл подошел к нему и сказал, что он никогда не говорил о Брюсе ничего подобного, и он подозревает, что кто-то из китайцев решил посеять между ними вражду.

Брюс, выслушав его, хлопнул его по плечу и сказал:

[Забудем это]. И мужчины пожали друг другу руки. Как говорит Эл: это был последний раз, когда у нас возникли трудности с китайским обществом.

Фактически, если вы зайдете в китайский квартал в Сан-Франциско, либо в какой другой квартал, где живут китайцы в других городах, то вы обнаружите, что Брюс для них великий герой. Они вам скажут: [Да, китаец, он великий кунг-фуист]. И они гордятся им так, что больше уже некуда.

Брюс, я хочу особо подчеркнуть, сознательно ни с кем не хотел враждовать, но, так или иначе, между ним и другими людьми неизбежно возникали трения. В своем кипучем энтузиазме по отношению к кунг-фу он часто задавал своими высказываниями других мастеров, считая, что они излишне петушатся, оберегая свои догмы. Он не мог скрывать своего сильного желания изменить традиционное отношение к кунг-фу. Так, он, например, насмехался над идеей так называемого различия [жесткой] и [мягкой] школ кунг-фу. [Все это иллюзии, – утверждал он, – послушайте, в действительности мягкость и твердость одна неделимая сила, проявляющаяся в любом движении…]

[Мы часто слышим, как одни учителя утверждают, что их стили мягкие, а другие утверждают, что они преподают жесткие, да эти люди просто слепы, они хотят отделить какую-то часть от целого].

[Однажды меня спросил так называемый мастер кунг-фу, один из тех, кто ходит с бородой и остальными атрибутами, что я думаю об [Ин – мягкость] и [Янь – твердость]? Я просто ответил: [Вздор!] Конечно, он был ужасно шокирован моим ответом, так как до сих пор не понял, что то, о чем он меня спрашивал – не две части, а одно целое. В конце концов, окрестил свои собственные методы [Джит Кун До] – [Путь опережающего кулака]. При этом он резонно утверждал, что его методы не должны характеризоваться как [стиль]. Он считал, что слово [стиль] не совсем точно связано по смыслу с тем, что он пытается делать, и он пояснял: [В своей основе все стили утверждают, что их техника способна адаптироваться ко всем возможным вариантам атак противника. А это значит, что всякий и каждый стиль является совершенным и полным, другими словами, их приемы перекрывают все возможные линии и углы атак к тому же способны контратаковать по любой линии и под любым углом.

Так, если все возможные направления и углы используются в атаках и защитах, то в таком случае, откуда все эти [различные стили?]

[Я предполагаю, что тот, кто утверждает, что его стиль действительно отличается от других, должен встать на голову и, когда он наносит удары, то прежде, чем сделать это, он должен перевернуться вокруг вертикальной и горизонтальной оси три раза. В конце концов, как много существует вариантов атаки вашего оппонента, без отклонения от естественной и в цель направленной линии? Под [отличным от других] возможно, эти инструкторы понимают использование только прямых линий, или, возможно, только округлых линий, или, может быть, только удары ногами, или, возможно, только смотрят по-другому, пошлепывая, похлопывая, подмигивая. Для меня стили, которые цепляются за один отдельный аспект боя, являются в действительности, связанными по рукам и ногам.

Ведь избранный стиль учит своих последователей раз и навсегда избранным и зафиксированным схемам поведения. Но я всегда верю в то, что схема реального боя никогда не бывает фиксированной и заранее известной, здесь нет ни ограничений, ни преград, и в каждое свое новое мгновение бой может пойти по иному руслу. Полный неожиданных сюрпризов, ваш противник – живой человек, а не подыгрывающий робот. Другими словами, попавший под условности своего стиля, ученик видит своего противника сквозь призму этих условностей. В конечном итоге, он лишь просто демонстрирует приемы своего стиля и слушает свои собственные крики".

Вся жизнь Брюса была процессом постоянной эволюцией, и лучше всего это заметно на его отношении к кунг-фу. Драка с Вонг Джек Мэном удивительным образом изменила его понимание и представление о своем кунг-фу.

До этой схватки он глубоко верил в возможность импровизации и совершенствования в рамках стиля Винг Чун, однако затем он вдруг осознал, что хотя он выиграл поединок сравнительно легко, но его действия не отличались ни живостью, ни эффективностью. Драка, понял он, должна заканчиваться за несколько секунд, в течение которых он нанесет свои первые удары, а не длиться, чтобы длиться, как это было с Вонгом, три минуты.

Вдобавок к тому, в конце их поединка Брюс почувствовал себя необычайно сильно запыхавшимся, следовательно, он был далек от хорошей формы. И тогда он начал анатомировать драку. Анализируя ее, пытался обнаружить, где же он пошел по неверному пути, одновременно искал возможность для улучшения своего кунг-фу. На все это у него ушло немного времени, и он понял, что тот фундамент – [Винг Чун], на котором основывается его собственное бойцовское искусство, является неэффективным. Слишком большой упор делается в этом стиле на технику рук, при этом практически нет ударов ногами, следовательно, – стиль несовершенен.

Из своих собственных наблюдений он заключил еще давно, что большинство стилей кунг-фу, каратэ, тейквондо и других воинских искусств в основе своей неполные. Каждый стиль имеет свои формы движения, а это приводит к тому, что тот, кто их практикует, верят в них, думая, что у него есть ответы на любой вопрос, – возникающий в ходе схватки. По этой самой причине Брюс отказался называть "Джит Кун До" стилем, считая, что тем самый он поставит себя в рамки этого стиля. Поэтому в дальнейшем его методы не имели никаких правил и ограничений, в них не было указаний на технику, которую надо применять в том или ином случае.

Основой его методов являлось самовыражение личности, а это, в свою очередь, требовало, чтобы личность хорошо себя изучила. Из всего этого становится понятно, почему его бойцовские методы изучить нелегко. Практически в то же время Брюс начал думать о том, чтобы отказаться от своих планов открыть сеть школ кунг-фу в Америке. Год спустя, когда он уже стал достаточно хорошо известен американцам по телевизионному фильму, определенные круги приложили немало усилий, пытаясь уговорить его изменить свое решение и использовать его имя и престиж. Но Брюс резонно отказался торговать своей честью, повторив, что он организует школы только те, где он сам персонально будет преподавать, либо те, где будут работать инструкторами его ассистенты, такие, как Таки Кимура, Дэн Иносанто или Джеймс Ли, то есть те, кого он сам подготовил. В свою очередь, это устраняет возможность массовых занятий кунг-фу, так как пройдет немало лет, прежде чем найдутся подходящие люди, которых можно будет довести до необходимого для хороших инструкторов уровня.

Драка с Вонгом также заставила Брюса интенсифицировать свои тренировки. Он сразу же начал искать более жесткие, изнуряющие методы для улучшения физических кондиций. Чуть позже я попытаюсь подробнее объяснить то, что Брюс постоянно был в движении, тренируя какую-нибудь часть тела.

Как правило, он предпочитал тренировать каждую часть тела отдельно. Он делал определенные упражнения для укрепления брюшного пресса, другие – для предплечий и кистей, все это в целом увеличивало мощь его ударов. Так же это были упражнения для развития силы ног и подвижности суставов. Он приседал и делал махи ногами, но самую большую пользу он извлекал из самого обыкновенного, постоянного повторения ударов руками и ногами. Он наносил удары руками и ногами, помня, что их освоение зависит от постоянных повторений.

По аналогии с тем, как пианист проводит часы каждый день за повторением одних и тех же пассажей, он разработал несколько приспособлений, которые, он надеялся, помогут ему оттачивать технику. Я часто видел его сидящим и рисующим новые виды специального оборудования. После того как он оформлял свои идеи на листе бумаги, он находил человека, который изготавливал ему это приспособление. Он постоянно разрабатывал наиболее приближенные к реальной жизни приспособления, так как тяжелые мешки, деревянные куклы не умели контактировать.

Поэтому он пытался придумать такой снаряд, который, прежде всего, помог бы ему увеличить скорость реакции – снаряд, который будет каждый раз по-новому реагировать на его собственные удары, будет двигаться под разными углами, заставляя его тем самым постоянно перемещаться, быть внимательным и активным.

Но даже лучший снаряд не способен создать реальные боевые ситуации, вот почему Брюс спарринговал так много, что больше уже и трудно представить. Брюс никогда не был ортодоксом, он был всегда новатором, скептиком, ниспровергателем авторитетов. Еще в самом начале своего преподавания он проявил свое отношение к существующей в каратэ системе поясов и прочих отличий класса. Несколькими годами позже, когда он уже стал национальной знаменитостью, ему был задан журналистом вопрос: [Существует ли в кунг-фу классификационная система?] Он ответил следующее. [В традиционном кунг-фу – нет, но мы в своем стиле имеем уникальную систему градаций. В действительности, и тут черные как уголь глаза засверкали, – я должен сказать это – система градаций без градации. Первая степень – просто контур круга, означающий полную свободу. Вторая – крут зеленый с белым в виде символа Инь – Янь и двумя стрелами вокруг него. Третья – фиолетовый с белым, четвертая – серый с белым, пятая – красный с белым, шестая – золотой с белым, седьмая – красный с золотым, одновременно это и эмблема нашей школы, восьмая – высшая ступень – опять же контур круга, возвращающий к самому началу].

Очень важным поворотным моментом в жизни Брюса явилось его выступление на международном турнире в Лонг-биче, Калифорния в 1964 г. Он, Джеймс Ли и Таки Кимура в то время часто выступали перед зрителями в перерывах между схватками на различных турнирах, проводимых в западных штатах Америки. В то время почти ничего не было известно об этом искусстве, и Эд Паркер – знаменитый инструктор каратэ из Лос-Анджелеса, обучающий полицейских, а также имеющий среди своих учеников таких деятелей кино, как Уорен Битти и Роберт Вогнер, послал приглашение Брюсу с тем, чтобы он выступил перед зрителями с демонстрацией своего искусства. Паркер, как и большинство людей, плохо знакомых с Брюсом, подумал сначала, что Брюс излишне петушится, но, увидев его в действии, решил, что он имел полное право вести себя таким образом. Он мог своими ударами заставлять воздух хлопать.

За показательным выступлением Брюса наблюдало большое количество зрителей, среди которых были ведущие мастера каратэ Запада. Большинство из них решило, что уникальна не только техника, которую он демонстрировал, но, прежде всего, он сам является уникальной личностью. Он был материалом, из которого делают звезд. Как говорил один из обозревателей: [У него было то, что отсутствовало у других, и вы могли это заметить по тому, как он объяснял свое искусство, по тому, как он вообще говорил]. Он был в тот вечер исключительно динамичен и с легкостью притягивал к себе внимание людей. Даже те, кто не занимался воинскими искусствами, обнаружили себя слушавшими его с большим интересом. Эд Паркер заснял выступление Брюса, что в дальнейшем явилось исключительно счастливым стечением обстоятельств. Среди зрителей в тот вечер оказался парикмахер и гример из Голливуда Джей Себринг, впоследствии ставший одной из жертв банды Мэнсона. Однажды члены этой банды ворвались в дом директора фильмов Роберта Поланского, они убили его жену Шарон Тейт и других гостей. Себринг, ставший впоследствии хорошим другом Брюса, был тем самым человеком, который познакомил его со Стивом Мак-Квином, одним из суперзнаменитостей, а позже учеником Брюса

Себринг был поражен увиденным и сумел оценить жизненность и привлекательность Брюса. Поэтому, когда он несколько месяцев спустя делал прическу продюсеру телевидения Уильму Дайзеру, он упомянул имя Брюса. Дайзер говорил о том, что он ищет актера на роль сына Чарли Чена – сына под номером один в новой серии фильмов.

Джей сказал, что он видел Брюса в действии и верит в то, что Дайзер найдет в его лице именно то, что ему нужно. Джей считал, что Брюс обладает природным юмором и должен произвести на зрителей хорошее впечатление.

Дайзер послушался совета Джея, созвонился с Эдом Паркером и посмотрел его фильмы с выступлением Брюса. Дайзеру понравилось то, что он увидел, и он немедленно позвонил к нам в Оклэнд.

Брюса не было дома, когда я разговаривала с Дайзером. Но хотя я ничего не слышала раньше о нем, и он мне не сказал, чего он хочет от Брюса, тем не менее, сам звонок показался мне очень обнадеживающим. Брюс сразу же связался с ним, Дайзер объяснил ему, что он хочет попробовать его на роль в многосерийном телевизионном фильме. Узнав об этом, мы оба сильно разволновались. Брюс тут же полетел в Лос-Анджелес на кинопробу. Результат – Брюса записали в состав актеров. Дайзер хотел сразу подписать контракт с Брюсом, но не сделал этого, так как в это время по телевидению демонстрировался его многосерийный фильм [Бэтмэн]. Этот фильм принес кинокомпанни такой успех, что дирекция решила запустить его еще несколько раз. В итоге дело обернулось таким образом, что [Бэтмэн] оставался в программе телевидения еще год, а [Сын номер один] так никогда и не был сделан.

Хотя Брюс был связан с кинобизнесом всю свою жизнь, тем не менее, он никогда серьезно не думал о том, чтобы сниматься в Америке. Он был уверен в том, что в американских фильмах китайцам отводятся роли только типа: [слушаю вас], [да, господин], да еще носить подносы и возить тележку, а он не собирался убивать свое время и продавать себя для таких ролей. Он мечтал о том, что он сумеет разрушить издревле существующее предубеждение по отношению к китайцам, сыграв роль человека, который будет не просто героем, способным обратить на себя внимание западной аудитории, а человеческим существом, обладающим исключительными талантами и возможностями – сущий китайский Джеймс Бонд.

Деньги, которые получил Брюс за то, что его записали в состав актерской группы, пришлись как нельзя кстати. Брэндон родился в феврале 1965 года за неделю до смерти отца Брюса. Я и Брюс были очень рады, обнаружив во время приезда в Гонконг то, что отец был вполне удовлетворен прогрессом Брюса в Америке. В результате, оба мужчины стали еще ближе друг к другу. Институт кунг-фу в Оклэнде приносил не такие доходы, о которых Брюс и Джеймс мечтали. На то была своя причина: дело в том, что Брюс был человеком, признающим лишь высшее качество в любой работе, он был решительно настроен принимать к себе в школу лишь серьезных, талантливых учеников, на которых он мог бы без сожаления тратить свое время. Из его записей видно, с какой тщательностью и деловой сметкой Брюс отрабатывал все детали, способные привести к процветанию его института. Студент, изучающий психологию, он инстинктивно находил то, что могло заинтересовать его клиентов. Он, прежде всего, постарался объяснить исключительность своего института, а именно: в него принимаются только достойные, он единственный такого рода институт в мире, все занятия ведутся им персонально с помощью ассистентов. Он перечислил мотивы, по которым стоит заниматься кунг-фу:

для укрепления здоровья, для того, чтобы завоевать любовь и уважение окружающих, для развлечения, для самосовершенствования и, прежде всего для того, чтобы обрести покой для духа и разума. Для большего впечатления он привел статистические данные, касающиеся роста преступности, а именно: хулиганских нападений, грабежей, насилий и т. д. Он спрашивал: [Что вы будете делать, если на вас нападут? Что вы будете делать, если на вас нападут в присутствии любимого вами человека?]. Он не задавал больше никаких вопросов, но так как жестокость и насилие процветали в Америке, постоянно расширяя свои масштабы, то все больше и больше мужчин и женщин задумывались о том, что стоит научиться себя защищать, а, следовательно, Брюс и Джеймс могли заработать больше денег, чем зарабатывали до этого времени.