Текст книги "Лили и майор"
Автор книги: Линда Лаел Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
ГЛАВА 3
На следующее утро, когда Лили сидела за поздним завтраком и мысленно готовила себя к очередному тяжкому дню в столовой при отеле, неожиданно появилась Гертруда Тиббет. Жена полковника легонько постучала в стекло кухонной двери и улыбнулась, увидев, как Лили вскочила со своего стула.
Пригладив волосы и одернув юбку, Лили открыла дверь и, впуская нежданную гостью, пролепетала:
– Доброе утро, миссис Тиббет.
– Хелло, Лили, – добродушно кивнула та.
– Не угодно ли вам присесть? – предложила Лили.
– Благодарю вас, – отвечала леди, – но я не могу задерживаться. Калеб сказал мне, что пригласил вас на офицерский бал в субботу.
Лили судорожно сглотнула. Да, она знала, что ей следовало бы отказаться от его приглашения, но… она ни разу в жизни не была на балу и не получит, может быть, никогда больше такого приглашения.
– Да, мэм, – еле слышно отвечала она. – Он пригласил меня.
– Калеб сказал также, что вы не хотите терять доброе имя и не примете его приглашения, если он не позаботится о соблюдении правил хорошего тона, – с мягкой улыбкой продолжала миссис Тиббет.
Кровь бросилась Лили в лицо. Она гадала про себя, о чем еще майор удосужился рассказать миссис Тиббет: может быть, о вчерашних поцелуях или о своем предложении Лили стать его любовницей?
– Это правда, – наконец выговорила она, машинально принимаясь мыть посуду: когда Лили нервничала, ей нужно было что-нибудь делать руками.
Миссис Тиббет расправила плечи, укутанные в черную атласную накидку, и облегченно вздохнула:
– Стало быть, я могу разрешить ваши проблемы. Мы с полковником будем весьма рады, если вы согласитесь остаться у нас в субботу вечером. А утром в воскресенье майор Холидей доставит вас обратно в Тайлервилль.
Лили от удивления широко распахнула глаза:
– Вы очень добры, миссис Тиббет, но, видите ли, у меня…
– Нет подходящего платья, – закончила за нее леди. – Не беспокойтесь об этом. Я уверена, что в гардеробе Сандры найдется для вас что-нибудь подходящее.
Лили колебалась. Кто знает, когда она еще сподобится быть приглашенной на бал, да так, что о ней будут еще при этом заботиться. Кроме того, это ее ни к чему не обязывает. Она никогда не будет принадлежать солдату.
– Я… я только должна спросить позволения у моей квартирной хозяйки.
– Вашей хозяйки? – недоумевающе приподняла брови миссис Тиббет.
– Это миссис Макаллистер, она очень печется о нравственности, – доверительным шепотом сообщила Лили. – И если я совершу что-то, по ее понятиям, неприличное, она тут же выселит меня.
– Понимаю, – пробормотала миссис Тиббет, но, судя по выражению ее лица, она не поняла ничего.
– Если вы только подождете здесь, – с надеждой сказала Лили, – я быстро вернусь и дам вам ответ.
Миссис Тиббет кивнула, и Лили выпорхнула из комнаты. Она обнаружила миссис Макаллистер в комнате у мистера Аргюсона: она меняла простыни у него на кровати.
Лили коротко рассказала о том, что Калеб пригласил ее на бал и что миссис Тиббет согласна принять ее у себя на то время, пока она будет находиться в форте Деверо.
– Ты сама не заметишь, Лили Чалмерс, – просияла Элмира от полученной вести, – как станешь накрывать поздний ужин майору, вместо того чтобы обслуживать приезжих в столовой отеля.
Лили внезапно стало стыдно, ведь она знала, что у Калеба в отношении ее совершенно иные намерения. Конечно, он просто мерзавец. Однако ради одной-единственной волшебной ночи Лили готова была считать его принцем.
– Значит, вы ничего не имеете против того, чтобы я туда поехала?
– Только веди себя там прилично, – ответила хозяйка, наградив Лили строгим взглядом. – Учти, что ни один джентльмен не станет покупать корову, если сможет получать молоко даром.
Лили постаралась не опустить глаза под проницательным взглядом миссис Макаллистер, пока не повернулась к ней спиной и не вышла в коридор. Калеб ясно дал понять, что вовсе не намерен «покупать корову» и собирается лишь на время арендовать ее.
Лили мрачно улыбнулась. Конечно, он не добьется своего. Она твердо решила: один вечер счастья – в бальном платье и хрустальных башмачках, и наутро она позабудет о том, что на свете существует Калеб Холидей.
Терпеливо поджидавшая девушку миссис Тиббет с ласковым смехом сказала вернувшейся Лили:
– Вам не нужно тратить слова, моя милая. За вас говорит ваше лицо. – Она легонько приобняла девушку за плечи. – В субботу утром в форт Деверо отъезжает дилижанс, – продолжила она, вложив в ладонь Лили немного мелочи. – Вот вам на проезд.
– Благодарю вас, – ответила Лили уходившей миссис Тиббет. Девушке казалось, что к ней приходила ее крестная фея.
У себя в комнате Лили встала на колени, извлекла из-под кровати свои праздничные туфли и сунула монетки в носок одной из них. Тут же, не поднимаясь с колен, она вознесла к Богу короткую молитву о том, чтобы поскорее нашлись ее дорогие Эмма и Каролина, а потом поблагодарила Всевышнего за ниспосланное ей приглашение на бал.
По дороге на работу Лили увидела кавалеристов, ряд за рядом двигавшихся но узкой улице. И хотя многие из молодых солдат награждали ее весьма выразительными взглядами, она не услышала ни одного непристойного замечания.
Бросив взгляд в сторону головы колонны, она сразу поняла причину их столь примерного поведения: Калеб, верхом на иссиня-черном жеребце, который возил их на пикник, подал строю какую-то команду.
Завороженная картиной слаженных действий множества людей, Лили замерла на ступеньках отеля. Ей ужасно захотелось, чтобы майор хотя бы мельком взглянул в ее сторону, и она при этом смогла пренебрежительно отвернуться. Но он ни разу не посмотрел на Лили.
– Сержант Хейвуд, – раздался его повелительный голос. На улице было тихо, лишь фыркали да переступали копытами кони.
– Я, сэр. – Из рядов выдвинулся один из солдат и отдал майору честь.
– Приказываю принять команду, – сказал Калеб, козыряя в ответ. – Я присоединюсь к вам через несколько минут.
– Слушаюсь, сэр, – отвечал сержант Хейвуд, плотно сложенный мужчина с рыжими усами и бородой. Он выехал в начало колонны, взмахнул рукой и крикнул: – Вперед марш!
Когда кавалеристы двинулись по улице, Калеб подъехал к отелю, спешился, привязал поводья к коновязи и, держа шляпу в руке, взбежал по деревянным ступеням крыльца, оказавшись лицом к лицу с Лили.
Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем последние отзвуки стука копыт замерли вдалеке. В воздухе еще стояла поднятая кавалеристами пыль, и Лили невольно отмахнулась от нее рукой.
– Извините, – улыбнувшись, сказал девушке Калеб.
Хотя этот мужчина возил ее на пикник, хотя он даже целовал ее, Лили все равно чувствовала себя в его присутствии неловкой и неуклюжей.
– Ничего страшного, – отвечала она.
Рукой, затянутой в мягкую лайку, он взял ее руку и осторожно погладил ей ладонь.
– В субботу буду смотреть на дорогу, по которой прибудет ваша карета, – сказал, он.
Лили затаила дыхание, не сводя с него глаз. Еще ни один мужчина не говорил ей ничего подобного, она почувствовала, что Калеб приобретает странную власть над ней, и ее прежние мечты могут рассыпаться в прах, смениться новыми грезами. И это страшило ее.
– Лили?
Только тут она сообразила, что так ничего и не ответила.
– Я тоже буду думать о субботе, – сказала она, но это была лишь половина правды. На самом деле Лили будет со страхом ждать субботы, как грешник пришествия Судного дня.
На какое-то мгновение ей показалось, что майор хочет на прощание поцеловать ее прямо здесь, на глазах у всей улицы. Однако Холидей лишь улыбнулся, надел шляпу и направился к коновязи. Вскочив на жеребца, Калеб послал Лили долгий прощальный взгляд, а затем поскакал вдогонку за своим отрядом.
Лили чувствовала себя крайне подавленно и растерянно. Ей совершенно не нравится Калеб Холидей. Он наглый, самовлюбленный, невоспитанный солдафон. И ведет себя по отношению к Лили абсолютно не по-джентльменски.
И как только у нее хватило ума вообще согласиться продолжать с ним знакомство?
Лили вздохнула. Просто в ее жизни так не хватает чуда – ну хотя бы самого маленького. Ведь одна волшебная ночь на балу – не такая уж большая награда за ту полную тяжкого труда жизнь на ферме, которую Лили себе уготовила. Она распахнула двери столовой и вошла внутрь, едва не столкнувшись у входа с одним из посетителей.
Лили улыбнулась своим мыслям и проследовала на кухню. Зал был практически пуст, но минут через пятнадцать должен был прибыть дилижанс из Спокана. А это означало, что в столовую вот-вот ввалится толпа голодных пассажиров и рабочих с пилорамы. Поздоровавшись с Чарли, Лили извлекла из закутка за кухонной дверью свой передник и наколку и надела их.
– Все пироги сгорели! – вскричал Чарли, распахивая дверцу духовки.
В подтверждение его слов кухня в ту же секунду наполнилась клубами черного дыма. Задыхаясь и кашляя, Лили поскорее распахнула окно.
Чарли оглашал кухню градом ругательств, как будто Лили была виновата в том, что он позабыл вовремя вынуть пироги из духовки. Девушка набрала полный поднос вилок и ложек и поспешила в зал сервировать стол.
Она уже почти управилась с этим, когда напротив отеля остановился дилижанс, из которого против ожидания вышли всего два пассажира. Вначале показалась миловидная дама с роскошными темными волосами, одетая в светло-фиолетовый дорожный костюм. А следом за нею вышел сводный брат Лили, Руперт.
Девушка замерла на месте, завороженно глядя, как Руперт со своей обычной вежливостью распахнул перед дамой дверь отеля, и следом вошел сам. Его темно-синие глаза вспыхнули недобрым огоньком, как только он заметил Лили.
– Так вот ты где скрываешься, – запальчиво произнес Руперт.
В памяти Лили пронеслась картина ее поспешного бегства из маленького домика, который они снимали с Рупертом: она бежала налегке, все ее пожитки уместились в одном саквояже.
Руперт мог хотя бы поздороваться с нею для начала, но Лили понимала, что он имеет право злиться. Ей в глаза бросился его утомленный вид и поношенный учительский сюртук, весь в пыли после долгой дороги. Его темные вьющиеся волосы, обычно такие пышные, сейчас свалялись и свисали неровными прядями.
Приехавшая в одном дилижансе с Рупертом дама с любопытством взглянула на Лили, устроилась за одним из столиков и произнесла мелодичным голоском, напомнившим Лили звуки музыкальной шкатулки:
– Я бы хотела выпить чашечку кофе, если это вас не затруднит.
– Я должна работать, – бросила Лили Руперту, торопливо удаляясь в сторону кухни.
– Ты могла хотя бы написать мне и сообщить, что жива, – гневно прошептал ей Руперт, схватив ее за руку и силой повернув к себе лицом.
Лили задрала нос, но не стала делать попыток вырваться. Хотя Руперт и был всего лишь школьным учителем, сил у него хватало.
– И тогда ты бы немедленно примчался сюда и утащил меня обратно домой.
– Именно так, – уже громче ответил он.
– Лили! – раздался с кухни громовой бас Чарли.
– Садись же, Руперт, – шепнула Лили, – пока меня не вышвырнули с работы!
Ошеломленный Руперт повиновался. Плохо соображая, что делает, он направился к ближайшему столику и уселся за него, уставившись в окно.
– Там их всего двое, – сказала Лили, вбегая на кухню.
– Какого черта, мне все равно, двое их или двадцать, – пробурчал Чарли, вынимая из брючного кармана мелочь и протягивая ее Лили. – У нас обязательно должен быть готовый пирог. Сбегай-ка к миссис Халлиган да глянь – может, у нее что найдется.
Со вздохом Лили опустила монетки в карман передника и выскользнула на улицу через заднюю дверь, заботливо прикрыв ее за собою, чтобы на кухню не налетели назойливые мухи.
Руперт рано или поздно узнал бы, куда она скрылась, вздыхая, подумала Лили, приподнимая юбки, чтобы не испачкать их. И что прикажете ей теперь делать? Она не может просто взять да и сбежать от него во второй раз: слишком многое ей придется бросить – ну, хотя бы ее драгоценную долину.
И Калеба.
И не важно, увидит Лили его когда-нибудь или нет.
Вдова Халлиган, которая пекли пироги на продажу, чтобы иметь небольшую добавку к маленькой пенсии, смогла предложить Лили два сладких картофельных пирога, и девушка купила их оба. Она как раз перебиралась через дорогу, держа на каждой ладони по увесистому пирогу, когда из-за угла отеля навстречу ей выскочил Руперт.
– Подумал, что я опять удрала? – ехидно улыбнулась Лили.
– Когда дело касается тебя, я вообще никогда не знаю, что думать, – отвечал он, преградив ей путь на кухню и грозно скрестив на груди руки. – Давай-ка собирай свои манатки, Лили, так как ты сейчас же вернешься со мною в Спокан.
– Ну уж нет, ни за что, – возразила Лили. Она уже устала балансировать этими пирогами, тогда как боевой пыл Руперта явно возрастал с каждой минутой. – У меня здесь есть работа, и у меня есть собственная земля. Больше того, в субботу я поеду в форт Деверо танцевать на балу в офицерском собрании.
Глаза Руперта округлились, а Лили хорошо знала, что это значит: он вот-вот выйдет из себя. Невольно она отступила на шаг назад.
– Твоя собственная земля? – разъяренно переспросил он. – Это что еще за чертовщина?
– Я подала заявку на земельный участок, – прошептала Лили, косясь в сторону кухонного окна. Если из-за вмешательства Руперта в ее дела она потеряет свою землю, она ему этого никогда не простит. – Теперь ты соизволишь уступить мне дорогу?
Но как только она попыталась обойти брата, он снова загородил ей дорогу. По упрямо выпяченному подбородку брата Лили поняла, что никакие слова ее на него не подействуют.
Лили не оставалось ничего иного, как залепить пирогом, который она держала в правой руке, в физиономию Руперта.
Пока он, ошеломленный, разлеплял глаза и счищал с лица комки сладкого картофеля, Лили гордо прошествовала мимо него на кухню и водрузила на полку второй пирог.
– И это все, что у нее было? – сердито спросил Чарли.
Лили набрала в грудь побольше воздуха, на мгновение задержала дыхание и как можно спокойнее сказала:
– На самом деле их было два. Второй теперь носит на себе мой брат.
В это самое мгновение в дверь ворвался Руперт, являя собою живое доказательство искренности сделанных Лили признаний.
Чарли взорвался хриплым хохотом, но потом пригрозил Лили похожим на сардельку пальцем:
– Брат или не брат, юная леди, я не позволю относиться с неуважением к своим клиентам. Не забывай, что на твое место я всегда найду десяток таких же, как ты, пигалиц.
– Извини, Руперт, – пробурчала Лили спустя несколько секунд, прикусив губку; она мрачно подумала о семенах, мотыгах и лопатах, которые ей будет необходимо прикупить на свое жалованье.
– Я вижу, ты добрый малый, – серьезно-доверительным тоном обратился к Чарли Руперт, с помощью носового платка пытаясь стереть сладкий картофель, присохший к его лицу, – и хочу тебя предупредить: эта женщина в бегах.
– Это что же, она нарушила закон, что ли? – всполошенно спросил Чарли.
Руперт послал сестре короткий торжествующий взгляд, и Лили содрогнулась. Что бы сейчас ни наплел здесь брат, Чарли обязательно ему поверит. Так уж заведено у мужчин.
– Нет, она не совсем преступница.
Лили, затаив дыхание, слушала, что же будет дальше.
– Это что значит: «не совсем»? – настаивал Чарли.
Руперт сокрушенно пожал плечами, как делают мужчины, полагая, что в их жизни случилась страшная трагедия.
– По правде сказать, эта женщина – моя жена. И месяц назад она бросила меня с двумя больными малышами на руках.
– Это ложь! – в отчаянии вскричала Лили, зная, как на подобное известие среагирует Чарли. – Руперт – мой брат!
– Как тебе не стыдно, – упрекнул ее Чарли, снова грозя ей пальцем. – Рассиживается в церкви, ровно порядочная, разъезжает по лужайкам да ручейкам с майором – бессовестная!
– Что за майор? – спросил Руперт, бросив на Лили пронзительный взгляд.
Она же в ответ схватила оставшийся пирог и запустила ему в лицо. А затем развернулась на месте и была такова, пока Чарли не успел ей сообщить, что раньше таких, как она, сжигали на кострах.
Она была уже на полпути к дому миссис Макаллистер, когда ее вновь догнал Руперт.
– Будь на моем месте другой мужчина, – заметил он, – он бы растянул тебя да отстегал хорошенько!
Тогда Лили, чей гнев явно не умерился даже после расправы над вторым пирогом со сладким картофелем, остановилась посреди улицы и что есть мочи закричала:
– Помогите! Кто-нибудь, на помощь!
Старый шериф Лиллоу, хромая, выскочил из салуна «Голубой цыпленок». Он строго посмотрел сквозь толстые стекла очков на облепленную сладким картофелем физиономию Руперта и спросил:
– Что? Что такое?
Лили, хотя и здорово разозлилась, вовсе не хотела, чтобы Руперта арестовали за хулиганство. Как-никак, он был ее единственным настоящим другом. Он научил Лили читать и писать, он защищал ее от нападок его же собственных родителей, и он поддерживал ее, когда они умерли. И что бы он ни делал, он хотел ей только добра.
– Все в порядке, шериф, – спокойно сказала она, стараясь не встречаться глазами с Рупертом.
– А кто здесь кричал о помощи? – удивленно спросил слуга закона.
Лили прикусила губу.
– Мы ничего такого не слышали, – вмешался Руперт. Галантно подхватив Лили под руку, он повлек ее прочь.
Оглянувшись, Лили увидела, как шериф, недоуменно скребя в затылке, шагает обратно в салун. Тогда она встала как вкопанная.
– Мне уже девятнадцать лет, Руперт Соммерс, – заявила Лили, – и меня нельзя за шиворот притащить домой, как нашкодившую школьницу. Я желаю жить своей собственной жизнью, и ты не имеешь права в нее вмешиваться.
Руперт мрачно воззрился на сестру, но на сей раз, похоже, ее убеждения на него подействовали.
– Как же ты собралась возвращаться, назад, если у тебя, по твоим словам, теперь есть здесь своя земля!
– Да, я подала заявку по всей форме на участок земли, и я собираюсь обосноваться на нем, – отвечала Лили, бесстрашно глядя в горевшие гневом глаза брата.
– Незамужняя женщина не может одна освоить землю.
– Ты ошибаешься, Руперт! – возразила Лили. – Очень даже может, и я это докажу.
– Ради всего…
– Если ты вернешь меня домой, я снова убегу.
Руперт вздохнул и запустил пятерню в волосы. Его шевелюра представляла собою странную смесь начинки из пирога и грязи, и ею уже начали интересоваться местные мухи.
– Чтоб тебе пусто было, Лили Чалмерс!
Она приподнялась на цыпочки и чмокнула его в измазанную щеку.
– Ты и так уже лишил меня места, – со вздохом заметила Лили, – и я теперь не знаю, смогу ли опять найти работу.
– Тебе просто надо вернуться домой вместе со мною, – настаивал Руперт.
– Пойдем же, – Лили со вздохом взяла брага под руку. – Я отведу тебя к миссис Макаллистер и постараюсь устроить тебе ванну.
– Нет уж, спасибо, лучше я приму ванну в отеле, – отказался Руперт. – К тому же я ведь именно там оставил свой багаж.
– Ну что ж, еще лучше. Пока ты будешь мыться, я постараюсь уговорить Чарли принять меня на службу обратно.
Руперт лишь в немом отчаянии закатил глаза, и они направились к отелю.
Зал столовой оказался переполненным рабочими с лесопилки, все они были голодны и желали получить кофе с пирогом, а Чарли лез из кожи вон, пытаясь наполнить хоть чем-нибудь их желудки, и в сто первый раз объясняя, что пирога у него сегодня нет.
– Я займусь этим, – сказала Лили, подойдя к нему и забрав тяжелый голубой кофейник. – А ты отправляйся на кухню и займись пирогом.
Чарли наградил ее мрачным взглядом, но ничего не сказал. Руперт взял саквояж и направился к себе в номер. Когда через некоторое время брат снова появился в зале, он уже успел принять свой обычный опрятный, хотя и слегка потрепанный вид.
– Ты позволишь мне остаться в Тайлервилле, правда? – спросила его Лили, перемывая в конце дня гору посуды.
– Я не должен этого делать, – сказал Руперт, против обыкновения помогая сестре протирать чистые тарелки.
– Но ведь сделаешь?
– Просто я не вижу другого выхода. По крайней мере, теперь я хоть буду знать, где ты живешь. Я ужасно беспокоился за тебя, Лили.
– Я знаю, – смущенно произнесла она, опустив глаза. – И я прошу меня простить.
– И этот твой майор и прогулки по окрестностям…
– О, все было абсолютно пристойно, Руперт. Я отправилась с позволения миссис Макаллистер.
– И что, есть возможность выйти за него замуж? – пристально глядя на нее, спросил Руперт.
Лили так не хотелось бы разочаровывать брата. Ведь он гораздо меньше переживал бы за нее, если бы знал, что Лили собирается вступить в брак с таким человеком, как Калеб Холидей.
– Никакой, – честно отвечала она. – Он солдат. И к тому же он не хочет стать фермером.
– Если для тебя это так важно, то я мог бы разыскать для тебя целый полк фермеров в окрестностях Спокана.
– Но я не желаю идти за фермера, и ты это прекрасно знаешь, – мягко напомнила Лили брату. – Я хочу быть фермером.
– Я оставлю тебя здесь получать уроки жизни при одном условии, Лили Чалмерс. Ты дашь мне обещание, что, когда твое предприятие кончится крахом, ты вернешься домой, в Спокан.
– Очень хорошо, Руперт, я обещаю тебе это. – Лили с улыбкой погладила его по щеке мыльной ладошкой. – Если я не смогу стать фермером, я вернусь домой.
Брат кивнул, хотя на самом деле его это мало успокоило. Покончив с уборкой, они заперли столовую, и Руперт пошел проводить Лили до дома миссис Макаллистер.
Почтенная леди поджидала их, стоя на крыльце. В одной руке у нее была керосиновая лампа, а в другой ковровый саквояж с пожитками Лили.
– Ага, – грозно воскликнула она, увидев свою постоялицу, – явилась наконец! А я-то думала, какая ты милая да невинная…
Лили от неожиданности открыла рот.
– Видите ли, вы не совсем поняли… – смущенно начал было Руперт.
– Вот уж не ожидала, что именно вы приметесь ее выгораживать! – рявкнула миссис Макаллистер, шествуя вниз по ступенькам и водружая на перила вещи Лили. – Несчастный, покинутый супруг! Да еще к тому же эти невинные малютки, которые без конца плачут о бросившей их маме…
– Да нет у меня никакого мужа! – вскричала Лили, подхватывая свой саквояж.
– Произошло ужасное недоразумение, – начал было Руперт.
– Да уж произошло, – не унималась миссис Макаллистер. – Вы только подождите, что будет, когда до ушей майора Холидея дойдет весть, что он ухаживал за потаскушкой!
Лили в отчаянии топнула ногой.
– Вот, полюбуйся, что ты натворил, Руперт Соммерс, – едва не плача, воскликнула она. – Ты же все порушил!
– Мадам, – как можно убедительнее произнес Руперт, – эта молодая особа вовсе не моя жена, она моя сестра. Естественно, нет никаких брошенных детей.
– Так у нее нет мужа? – опешила миссис Макаллистер.
Руперт отрицательно покачал головой.
– Ну и ну, – только и нашлась в ответ хозяйка, невольно отступая.
– Полагаю, моя комната остается за мной? – спросила Лили, шествуя мимо нее с гордо задранным носом.
– Да, конечно. До поры до времени, – со вздохом отвечала миссис Макаллистер. – И все-таки я бы хотела понять, откуда пошла эта сплетня.
– Мой брат будет счастлив иметь возможность все вам объяснить, – заявила Лили, наградив Руперта таким взглядом, который сразил бы наповал даже медведя. На сем она промаршировала в дом, поднялась по лестнице и заперлась у себя в комнате.
Когда утром следующего дня она спустилась в кухню, то застала там Руперта, сидевшего за чашкой кофе.
– Что ты здесь делаешь? – не очень-то приветливо поинтересовалась она.
– Я пришел попрощаться.
– То есть ты уезжаешь? – Лили не смогла сдержать радости. – Просто уезжаешь – и все?
– Я ведь должен явиться на занятия в школу, если ты не забыла. А ты не забудь про обещание: явишься домой немедленно, как только тебе станет плохо.
Лили покоробила такая уверенность брата в том, что ее предприятие обречено на провал, но она предпочла не спорить. Главное – что он позволяет ей остаться и воплотить в жизнь свою мечту.
– Я обещаю, – тихо произнесла она. – И я буду писать тебе как можно чаще.
– Это было бы прекрасно, – сказал Руперт, пожав ей руку.
– Но как тебе удалось меня отыскать? – задала Лили мучивший ее всю ночь вопрос.
– Почтмейстер сказал мне, что ты здесь.
Лили кивнула. Ну конечно. Часть из ее писем, адресованных шерифам на территории Вашингтона, должны были пройти через почтовое отделение в Спокане.
– Я так рада, что ты понял меня, – призналась она.
– Я просто желаю тебе счастья, – с улыбкой промолвил брат. – Счастья и благополучия.
Лили подумала о предстоящих ей одиноких зимних ночах на своей ферме, когда одни волки будут завывать в округе, и невольно вздрогнула.
– Что с тобой? – встревожился Руперт.
– Ничего, – мягко улыбнулась Лили.
Руперт уехал с утренним дилижансом в Спокан, и Лили почувствовала себя ужасно одинокой. Лишь мысль о предстоящем офицерском бале не позволила ей впасть в отчаяние. О, этот бал обещал стать приключением, которое она запомнит на всю оставшуюся жизнь.
Чарли, еще не простивший Лили недавнюю выходку, весь день ворчал на нее и придирался к каждому пустяку.
Когда она еле живая от усталости добралась до своей комнаты, то обнаружила лежавшую на кровати посылку. Обратный адрес был очень простой: «Тиббет. Форт Деверо, территория Вашингтон».
Сгорая от любопытства, Лили тут же сорвала обертку и развернула пакет.
В нем оказалась коробка, а в ней прелестное платье лавандового оттенка. Пышные рукава, лиф и подол платья были отделаны тончайшею тесьмой.
Лили подбежала к стоявшему на бюро мутному зеркалу и приложила платье к себе. Этот бледно-аметистовый цвет удивительно ей шел – по крайней мере, так казалось в сумраке комнаты.
Девушка мигом скинула свое обычное ситцевое платье и, едва дыша, надела вечерний туалет. Ей придется лишь слегка ушить платье в талии да укоротить подол, а в остальном присланный наряд идеально подходил к ее фигуре.
Лили закружилась но комнате, представляя себе, что танцует в объятиях майора Холидея, что без конца смотрит в его чудесные, завораживающие, неотразимые глаза…
Тут Лили застыла на месте. Как же она могла забыть о том, что намерения Калеба никак не назовешь достойными. Для него Лили лишь игрушка, очередной способ развлечься. Совершенно так же, как когда-то для Исидоры.
Грустно вздохнув, девушка сняла с себя платье и села на край кровати. Как бы то ни было, но образ Калеба преследовал ее и во сне, и наяву. К примеру, не далее как нынче после обеда, помогая Чарли извлекать пироги из духовки, она думала о том, что испытает женщина, оказавшаяся в одной постели с майором Холидеем.
От одного воспоминания об этом Лили раскраснелась. Пристыженная, она сбежала вниз, чтобы воспользоваться корзинкой со швейными принадлежностями миссис Макаллистер, и трудилась над одолженным ей лавандовым платьем до тех пор, пока от усталости у нее не начали слипаться глаза. Тогда она забралась в постель и заснула, и ей приснилось, что она работает у себя на ферме.
Лили двигалась во сне вдоль грядки с капустой, и мотыжила и мотыжила, пока не наткнулась на пугало. А когда девушка подняла на него глаза, то обнаружила, что это Калеб стоит над ней, одетый как пугало, и улыбается. Он заключил ее в объятия и поцеловал, и она не в силах была не отвечать ему.
И тут Лили проснулась, тяжело дыша и чувствуя пламя, разбуженное в ней этими объятиями. Ее жгло, жгло до боли, и она ничего не понимала, кроме того, что только Калеб в состоянии облегчить ей эту боль.
Лили уселась в кровати, обхватив руками колени и упершись в них подбородком. Ее комната была залита лунным светом, и платье, аккуратно повешенное возле двери, выглядело просто обворожительно. Если бы оно сейчас само по себе соскочило с плечиков и пустилось вальсировать, Лили ничуть бы не удивилась.
Вздохнув, девушка выбралась из-под одеяла и подошла к окну. Ее взору представились соседние дома, замершие в ожидании близкого рассвета, и небеса, усеянные звездами, которые, казалось, состязались в яркости одна с другой.
Тогда Лили достала коробку с шоколадом, которую спрятала в ящике своего бюро, и сняла с нее крышку. Положив в рот кусочек, она вернулась к себе в кровать.
Сладкая ароматная масса окутала ее язык, и Лили почувствовала некоторое облегчение. Ей до сих пор было невдомек, отчего Калеб так волновался, когда она впервые при нем попробовала его шоколад. Может быть, он подарил ей его вовсе не для того, чтобы она его съела?
Пожав плечами, Лили взяла из коробки еще один кусочек и принялась не спеша его сосать. Под конец она оставила его прямо посредине языка, чтобы восхитительный вкус подольше сохранился. Мужчины такие странные, непонятные создания. Стоит вспомнить хотя бы то, что они дарят даме шоколад, а потом пыхтят и ерзают на стуле, глядя, как она его ест.
Когда она снова увидит в субботу Калеба, она непременно потребует у него разъяснений. Мечтательно улыбаясь, Лили наконец нашла в себе силы отложить коробку в сторону и забылась сладким сном.
