Текст книги "Лили и майор"
Автор книги: Линда Лаел Миллер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
На лице майора появилась еще одна обезоруживающая улыбка.
– Стало быть, вы просто удрали, – заключил он невозмутимо.
– Нет, – тут же солгала Лили. – Во всяком случае, это не ваше дело.
– Вот как? – майор Холидей повернул ее руку ладонью вверх и принялся гладить ее запястье. Эта ласка породила в Лили серию самых разнообразных ощущений, не последними из которых были внезапная тяжесть, которой налились ее груди, и странный трепет, возникший в низу живота, там, где было средоточие ее женского естества.
Но в этот момент дверь меблированных комнат распахнулась, и миссис Макаллистер, благослови Господи ее любопытную душу, выглянула наружу.
– Пора тебе войти в дом, Лили. Попрощайся же со своим молодым человеком.
– Он не мой молодой человек, – возразила Лили, уставившись на Калеба с неприязнью. День, который она провела в обществе солдата, станет проклятьем всей ее жизни.
– Пока не ваш, – отвечал Калеб все с тем же дерзким выражением, но так тихо, что даже острые уши домохозяйки ничего не услышали. – Я увижу вас завтра, Лили.
Лили в отчаянии развернулась и влетела в дом. День выдался чересчур полным всяческих треволнений, и она была рада, что он подошел к концу.
Налив себе на кухне чашку чаю, Лили по черной лестнице поднялась в свою комнату, где уселась на краю узкой койки, чтобы скинуть туфли. Затем со вздохом облегчения девушка откинулась на подложенные сзади подушки и вытянула усталые ноги.
Стараясь отвлечься от мыслей о майоре Калебе, она стала вспоминать Руперта. Лили понимала, что ей необходимо дать о себе знать, чтобы он был уверен, что она жива-здорова. Но, с другой стороны, она не сомневалась, что, как только ему станет известно ее местопребывание, он тут же заявится сюда и силой увезет ее обратно в Спокан.
Как бы нежно ни любила Лили своего брата, она не в силах была смириться с той жизнью, которую ей приходилось вести в Спокане. Чалмерс отвратительна была мысль о необходимости посещать школу, сплетничать с подругами за бесконечными чашечками кофе и усердно копить приданое, чтобы в один прекрасный день выскочить замуж за какого-нибудь достойного молодого человека, который попросит у Руперта ее руки.
Она мечтательно улыбалась в сгустившихся сумерках, закинув руки за голову и глядя в потолок. Ее договор об аренде земли давно припрятан в укромное местечко.
Как только у Лили накопится достаточно денег для строительства дома, она станет заниматься фермерством. На будущий год в эту пору она уже сможет посадить на своей земле фруктовый сад. Кроме того, она собиралась разводить овощи и держать куриную ферму.
Улыбка Лили угасла. Прежде чем всем этим заниматься, необходимо обзавестись крышей над головой, хотя бы какой-нибудь лачугой. Да, Лили понимала, что ей одной не под силу повалить огромные деревья, окружающие ее землю, обтесать их и сложить так, чтобы из них получился дом.
Девушка со вздохом поднялась с кровати, чтобы накинуть ночную рубашку. Лили найдет способ построить себе дом – во что бы то ни стало найдет.
Ее разбудил гул церковного колокола, и Лили вскочила, что-то бормоча себе под нос. Мигом сняв ночную рубашку, она надела трусики, лифчик и нижнюю юбку. Затем, путаясь в рукавах, напялила воскресное платье. Она опять опоздала к началу службы.
Торопливо застегнув пуговицы на синем муслиновом платье, Лили принялась за прическу. Она как раз закалывала последнюю шпильку, когда в дверь постучала Элмира Макаллистер и окликнула ее:
– Лили? Ты снова проспала сегодня?
Одним из незыблемых требований миссис Макаллистер к снимавшим у нее комнаты женщинам было их непременное посещение воскресных служб в церкви. Будь у Лили возможность подыскать себе другое жилье, она не преминула бы поинтересоваться у хозяйки, почему постояльцам мужского пола не возбраняется все воскресное утро напролет просиживать с трубкой в зубах на скамейке возле дома, глазея на наряды спешивших в церковь горожан и нимало не беспокоясь о состоянии своих бессмертных душ.. Поспешно схватив свою Библию, Лили отворила дверь и приветствовала хозяйку несколько заискивающей улыбкой.
– А вот и я!
Пышнотелая дама средних лет пробормотала в ответ нечто маловразумительное. Ее темные волосы, кое-где побитые сединой, были закручены, как обычно, в тугой узел на макушке, а темные глаза с подозрением уставились на Лили.
– Могу поклясться, что, пока мы доберемся до своих мест в церкви, хор уже пропоет первый гимн, – сказала она, затем она, фыркнув, развернулась и проследовала по узенькой лестничке на кухню.
И хотя это было чистейшей воды притворством, Лили почти бегом поспешила вослед, с интересом наблюдая, как необъятные бедра миссис Макаллистер с трудом протискиваются между перилами и стенкой. Девушка отметила про себя, что ежели дело так пойдет и дальше, то ее хозяйке скоро придется пользоваться только парадной лестницей.
Солнышко сияло вовсю, и Лили с удовольствием сощурилась, подняв глаза к небу, которое было таким же пронзительно синим, как эмаль на сахарнице миссис Макаллистер. Кусты сирени, посаженные прямо возле черного хода, только-только начинали распускаться, а прошедший ночью весенний дождик заставил проклюнуться нежную молодую травку.
Лили вздохнула полной грудью, и ей безумно захотелось оказаться в это волшебное утро на некоем клочке земли между Тайлервиллем и фортом Деверо. Там она наверняка окажется ближе к Богу, чем в толпе молящихся в этой тесной церквушке.
Пропетое церковным хором «аминь» разлилось в весеннем прозрачном воздухе, и звуки его встретили Лили и миссис Макаллистер, когда они поднялись на первую ступеньку паперти.
Внутри церкви сидевшие на скамейках набожные горожане с громким хлопаньем позакрывали свои молитвенники. Лили и ее хозяйка заняли свои обычные места, по разные стороны от алтаря.
Миссис Макаллистер была права: они пришли после первого гимна. Лили заносчиво передернула плечами, задрала подбородок и сосредоточила все внимание на пасторе, который как раз поднимался на кафедру. В это время кто-то, усевшись на скамью возле нее, вынудил ее потесниться.
Карие глаза Лили сузились, когда она узнала в возмутителе спокойствия Калеба Холидея. Майор был облачен в парадный голубой мундир, его башмаки были надраены до зеркального блеска, а офицерская шляпа почтительно покоилась на сгибе локтя.
Снисходительно кивнув Лили (можно подумать, это она заняла его место на скамейке), он устремил взгляд на алтарь.
В продолжение проповеди мускулистое бедро Калеба пару раз прикоснулось к юбкам Лили, и ее охватывало такое ощущение, словно она попадала в сердце грозы.
Из-за толкотни, царившей в церкви после окончания службы, Лили не успела убежать от майора Холидея. Он следовал в толпе вплотную за девушкой, и она всей кожей ощущала его присутствие.
Оказавшись наконец на улице, возле росшего у паперти старого клена, Лили перевела дух и попыталась заслониться своей пухлой Библией.
– Прекрасная служба, как вы считаете? – осведомился майор, в то время как его глаза внимательно следили и за тем, как заалели ее щечки, и за тем, как скованно она себя держит.
Если бы даже преподобный отец Вестбрук во время проповеди предсказал, что завтра ожидается конец света, Лили бы все равно этого не заметила. Она была слишком взволнована близостью майора Холидея и ощущениями, разбуженными этой близостью.
– Да, служба превосходная, – автоматически отвечала она.
– Мне всегда казалось, что Книга Притчей Соломоновых чрезвычайно поднимает настроение, – продолжил он.
Лили больше всего на свете хотелось бежать отсюда, но ноги ее странным образом приросли к земле, словно корни того клена, к стволу которого она бессильно прислонилась.
– Д-да, – неуверенно согласилась она. – Притчи важны для всех нас. Преподобный Вестбрук совершенно правильно поступил, избрав их темой для проповеди.
Губы Калеба искривила легкая, но довольно насмешливая гримаса, отчего коленки у Лили стали ватными.
– Возможно, он именно так и поступит в один прекрасный день, – отвечал майор. – Тогда как сегодня он, вне всякого сомнения, толковал нам про Иону во чреве китовом.
– Вам доставляет удовольствие смеяться надо мной, – залившись краской, гневно прошипела Лили.
– Не совсем, – вкрадчиво сказал Калеб. – Но мне доставляет удовольствие наблюдать пламя в ваших глазах, которое вспыхивает всякий раз, когда вы попадаете в ситуацию, подобную этой. Вы позволите проводить вас до дому, мисс Чалмерс?
– Уж конечно нет. Сказать по правде, вы меня крайне обяжете, если оставите в покое, майор. – С этими словами Лили нашла наконец в себе силы оторваться от дерева и пошла было по улице.
Калеб протянул к девушке руку и подхватил ее под локоть, так что перед Лили возник выбор: либо выслушать майора, либо устроить сцену. Поскольку Лили прекрасно знала, как неодобрительно относится миссис Макаллистер к всяческим скандалам, она сочла за благо сделать вид, будто по своей воле решила обернуться к майору и побеседовать с ним.
– Поедемте со мною на пикник. – Фраза прозвучала не как приглашение, а как приказ.
Щеки Лили заалели с новой силой, она даже зажмурилась от такого нахальства.
– Я не думаю, что мне это необходимо, – отвечала она, подавив вспышку гнева. – Кроме того, мы не настолько хорошо с вами знакомы.
– И вы ясно даете понять, что вряд ли когда-нибудь будем хорошо знакомы, – со вздохом отметил Калеб, надевая шляпу.
Он казался растерянным и даже слегка уязвленным, и Лили сердито заметила про себя, что это вызывает у нее некоторое сожаление. Майор явно испытывал к ней расположение, хотя и вел себя не совсем корректно.
– Я бы, пожалуй, поехала с вами, если бы вы получили разрешение у миссис Макаллисгер, – сказала она, гордясь своей хитростью.
Со смешанным чувством тревоги и удивления Лили наблюдала, как Калеб снова обнажил голову и направился в сторону миссис Макаллистер. Крайне учтиво он заговорил с этой достойной дамой, которая от неожиданности схватилась за грудь и недоуменно воззрилась на молодого человека.
Вскоре Калеб вернулся, весьма довольный собою.
– Она потребовала, чтобы я доставил вас обратно до наступления темноты, – провозгласил он.
Если бы в руках Лили было что-нибудь менее драгоценное, чем Библия, девушка наверняка уронила бы наземь сей предмет от изумления. И, в то же время у нее возникло огромное желание расцеловать миссис Макаллистер за то, что та разрешила ей участвовать в пикнике.
– И как вам это удалось? – строго спросила Лили Калеба, который залихватски сдвинул шляпу немного набок.
– Я чертовски обаятельный мужчина, – сообщил он, предлагая даме руку.
– И к тому же весьма самоуверенный, – добавила она, неохотно опираясь на него.
– Мне об этом говорили, – с ухмылкой подтвердил он.
Таким манером они проследовали к стоявшим на дороге дрожкам, в которые был запряжен угольно-черный жеребец, и Калеб галантно подсадил в коляску Лили. Она стала устраиваться на сиденье, с величайшим тщанием расправляя свои юбки и стараясь не смотреть на майора.
– Куда вам угодно отправиться? – осведомился он.
Этот вопрос Лили застал врасплох, ведь окружающие так редко снисходили до того, чтобы интересоваться ее собственными желаниями. Немного неуверенно Лили показала в сторону того участка земли, на который она недавно подала заявку.
Калеб беспрекословно повиновался, и Лили была ему за это благодарна. Внезапно она заметила, что под скамьей стоит корзина для пикников. Украдкой приподняв крышку, Лили ощутила запах жареного цыпленка.
Она не в силах была подавить едва слышного восхищенного «ах», хотя корзинка свидетельствовала и о чрезмерной уверенности майора в том, что он получит ее согласие.
– Так вы любите жареных цыплят, да? – усмехнулся Калеб. – Вам нужно получше следить за собою, Лили Чалмерс: я узнаю все ваши секреты прежде, чем вы об этом догадаетесь.
Лили немедленно выпрямилась и обратила взор на ухабистую колею, уводившую за город. Замечание майора показалось девушке чересчур интимным.
– Вы действительно слишком самоуверенны, – недовольно сказала она.
– А это мы посмотрим, – отвечал он.
Лили поерзала на сиденье. Пожалуй, ей ничего не остается лучшего, как высказать все напрямую.
– Если вы пытаетесь ухаживать за мною, майор Холидей, – заявила она, – то лучше всего будет предупредить вас с самого начала, что я не собираюсь выходить замуж. Никогда.
Его ответ привел Лили в совершенное замешательство.
– Я не пытаюсь за вами ухаживать, – отвечал он с покоробившей ее откровенностью. – Но и вам не суждено остаться старою девой.
– Неправда, – возразила она сквозь зубы.
Калеб остановил коляску и, пользуясь тем, что поднятый кожаный верх укрывал их от любопытных взоров граждан Тайлервилля, взял ее за подбородок и заставил заглянуть ему прямо в глаза.
– Вы выйдете замуж, – сказал Холидей. – И вот почему.
Прежде чем Лили успела увернуться, он поцеловал ее. Ей показалось, что прижавшиеся к ней в поцелуе губы так идеально подходят к ее собственным, что она не могла не ответить на поцелуй. Ее груди были тесно прижаты к его затянутой в мундир груди, и соски на них мгновенно ожили и налились соком, словно весенние почки.
Калеб слегка застонал, когда его язык коснулся ее языка, гладя и лаская его, а их поцелуй все продолжался. Бесконечно.
Когда наконец Калеб оторвался от ее губ, Лили обнаружила, что страстно обнимает его за плечи. Устыдившись этого, она отпрянула от него и принялась приводить в порядок прическу.
А Холидей молча взял в руки вожжи и снова пустил жеребца легкой рысью.
Они проехали изрядный кусок пути, пока Лили обрела наконец дар речи.
– Вам лучше всего сейчас же доставить меня обратно, к миссис Макаллистер.
– Это невозможно, мисс Чалмерс, – отвечал Калеб, чьи глаза вспыхнули янтарным блеском. – Мы еще не закончили наш спор, и я не исчерпал свои аргументы.
Да они уже закончили спор, и, насколько могла судить Лили, он этот спор выиграл. Никогда, даже в самых своих причудливых мечтах, она не представляла, что поцелуй может вызвать чувства, подобные тем, которые она только что испытала. Она буквально сгорала от желания повторить сейчас же этот восхитительный опыт.
– И что же это за аргументы, майор? – подначила она.
– Вы уверяли, что никогда не выйдете замуж, – напомнил он.
– А вы только что проявили излишнюю резвость, – парировала она, украдкой вздохнув от досады на самое себя.
– О, да.
– И вас не затруднит проявлять ее и впредь?
– О, об этом вы можете совершенно не беспокоиться, – со смехом пообещан Калеб.
Лили замерла в ожидании, но он почему-то не стал останавливать коляску, чтобы еще раз поцеловать ее. Она вспомнила, как оскандалилась при первом поцелуе, и зарделась. Если только это станет известным миссис Макаллистер, Лили в тот же день вышвырнут на улицу.
– Вам нравится военная служба? – спросила девушка, подождав еще какое-то время.
Калеб снял шляпу, пристроил ее на крышку корзинки для пикников и провел рукой по волосам.
– Я стал солдатом в шестнадцать лет, – сказал он. – Но это еще не означает, что мне нравится быть солдатом. Просто я не представляю себе иного образа жизни.
– А вам никогда не хотелось стать фермером? – не удержалась от вопроса Лили.
Он обернулся, в его глазах светилось явное разочарование и сожаление:
– Да я скорее отправлюсь прямиком в ад, – сказал он.
– Но ведь возделывать землю – это достойный, уважаемый всеми труд, – возразила она, возмущенная и странным образом уязвленная тем, что он не разделяет ее мечты.
– Только для человека, начисто лишенного воображения, – сказал Калеб.
– Тогда как военная служба – прямо-таки искусство, – съязвила она, недовольно выпрямившись и скрестив руки на груди. – Ну и подавитесь своим драгоценным мечом на воскресный ужин…
– Замолчите, – промолвил майор, и хотя голос его прозвучал тихо, в нем послышалась сталь приказа. По сути, Лили только что одернули точно так же, как вчера в столовой пехотинцев.
– Но фермеры делают то, что необходимо всякому человеку, – не унималась она. – Ведь без них нам бы нечего было есть. Тогда как солдаты…
– Да? – переспросил Калеб, когда она вдруг замолкла на полуслове.
Откашлявшись, Лили продолжала:
– Я вовсе не хочу сказать, что солдаты вообще не нужны, – дипломатично пробормотала она. – Просто то, что они делают, в мирное время выглядит довольно нелепо.
– Вы бы так не говорили, если бы хоть раз в жизни видели, как нападают индейцы.
Лили вздрогнула, живо представив себе эту картину. Сам того не желая, майор задел одну из самых ее больных струн.
– Насколько я слышала, окрестные племена настроены дружелюбно, – сказала Лили, широко распахнутыми глазами следя за Калебом.
– По поводу краснокожих я могу с уверенностью сказать лишь то, что они абсолютно непредсказуемы, – ответил он, пожав широкими плечами.
Лили прикусила губу, подумав о предстоящих ей одиноких ночах на своей маленькой ферме, когда никого не будет рядом, чтобы защитить ее.
Калеб постарался ободрить ее теплой улыбкой:
– Вы не должны их бояться, Лили. Пока вам не приспичит отправиться в одиночку путешествовать по прериям, вы в безопасности.
Это обещание мало утешило ее. Как, скажите на милость, она будет обзаводиться собственным хозяйством и не окажется при этом в одиночестве?
– Мне просто надо иметь винтовку и научиться стрелять, – громко заявила она.
Хотя они все еще не доехали до указанной ею долины, Калеб снова остановил коляску.
– Что вы сказали? – переспросил он.
– Я хочу научиться стрелять, – со вздохом повторила Лили. – Я уже ходила на охоту на гризли с Рупертом, и я…
Калеб глядел на нее с таким изумлением, словно она только что сообщила, что отправляется к звездам в лунной лодке.
– Леди не пристало иметь дело с оружием, – произнес он.
– Вы считаетесь только со своим мнением, майор Холидей, – сердито возразила Лили, выпрямившись на скамейке, – хотя оно может оказаться и неправильным и глупым.
Калеб дернул вожжами, и коляска снова тронулась в путь.
– И что вы намерены делать, научившись обращаться с оружием? – через какое-то время поинтересовался майор.
Хотя Лили не сомневалась, что ее ответ может снова вызвать недоумение, она уже не могла далее сдерживаться.
– Оружие мне понадобится для охоты, прежде всего, – ну и для того, чтобы суметь постоять за себя, если в том возникнет нужда. Видите ли, я намерена обзавестись собственной фермой, чтобы обеспечить свою жизнь.
– Вы одна? – в голосе Калеба прозвучали нотки восхищения.
– Я одна! – просто призналась Лили, и в этот момент коляска перевалила через травянистый холм, за которым открывалась долина – ее долина, – изукрашенная пурпурными, розовыми и желтыми весенними цветами.
У Лили иногда, хотя и ненадолго, возникали сомнения в выполнимости задуманного ею плана. Но теперь, увидав воочию свою землю и свой ручей, сверкавший в солнечных лучах, она уверилась в том, что сможет построить собственный дом на этой земле и возделывать ее. Все мечты воплотятся в жизнь, если только Лили так же упрямо будет двигаться к цели и если не позволит себе нуждаться в мужской помощи.
Особенно в помощи солдата.
ГЛАВА 2
– Здесь, – радостно выдохнула Лили. – Давайте устроим наш пикник прямо здесь, возле ручья.
Калеб удивился, но ничего не сказал и направил коляску к берегу ручья. Жеребец принялся жадно пить свежую воду, пока его хозяин доставал корзинку со снедью и расстилал на молодой травке толстое шерстяное одеяло.
– Разве вам не нравится все это? – спросила Лили, без помощи майора соскочив на землю и подбежав к ручью. – Согласитесь, что это просто чудесный уголок?
Калеб обозрел окрестности, взъерошил шевелюру и, как-то странно посмотрев на Лили, ответил:
– Замечательный уголок.
Лили была определенно польщена. Первозданная красота этой укромной долины, но всей видимости, произвела на Калеба впечатление.
– Я собираюсь именно здесь построить свой дом, – заявила девушка с детской непосредственностью. – Тут я натяну веревку и буду сушить белье, а там выращу сад…
Калеб лишь покачал головой. На его лице проступила неподдельная тревога:
– Не хотите же вы сказать, что намерены здесь жить?
– Именно это я собираюсь сделать, – браво отвечала Лили, хотя и с меньшим энтузиазмом. – Вся эта долина – моя собственность, по крайней мере ее половина. Мне не удалось получить максимально большой участок, так как я не замужем.
– И вы уже сделали заявку на это место?
– Да, у меня есть договор об аренде и все такое, – гордо кивнула Лили. – Я потратила на его оформление все свои деньги. А еще через шесть месяцев у меня наберется достаточно, чтобы сделать хороший почин своему хозяйству.
Калеб вздохнул. Потом сказал тоном отца, который уговаривает ребенка отойти от края обрыва, где тот играл.
– Но ведь будет уже октябрь. И через пару недель может выпасть первый снег.
Лили как-то совершенно упустила это из виду, но ни за что не хотела показать это Калебу.
– Я приму соответствующие меры, – невозмутимо заявила она.
Калеб уселся на одеяле, и Лили присоединилась к Холидею, заботливо расправив юбки. Когда он извлек из корзинки цыпленка, Лили не замедлила воздать должное угощению.
После того как был утолен первый голод, она сочла возможным продолжить беседу.
– Где вы росли, майор? – спросила она.
– Фокс Чейпл, штат Пенсильвания, – с улыбкой отвечал он, но Лили успела заметить промелькнувший в его взгляде отблеск застарелой тоски. – А вы?
– В маленьком городишке возле Линкольна, штат Небраска, – мгновение поколебавшись, промолвила Лили. – Но родшгась я в Чикаго.
– Я уже знаю, что у вас в Спокане есть брат. А сестры?
На какой-то миг Лили показалось, что очередной приступ тоски одолеет ее: как всегда, он охватил ее душу неожиданно и бесцеремонно.
– Две: Эмма и Каролина. Но нас разлучили еще в детстве.
Калеб оторвался от трапезы и легонько коснулся руки Лили.
– Мне жаль вас, – сказал он с сочувствием. – Если вас не рассердит мой вопрос, вы не расскажете, как это случилось?
Чтобы не разрыдаться, Лили пришлось до крови прикусить губу. Наконец она овладела собою и заговорила:
– В мамину жизнь вошел новый мужчина, он был солдатом, и, поскольку он не желал, чтобы у него под ногами путались дети, маме пришлось отдать нас в сиротский поезд, направлявшийся на Запад.
Калеб молча слушал, и, если в нем и проснулась жалость к Лили, он постарался не подать виду, чтобы дать ей возможность совладать с разбуженным горем.
– Каролина была самой старшей, – с трудом продолжила Лили, потом шла Эмма, затем – я. – Она замолкла, подавив невольные слезы. – Когда поезд делал остановки, детей выводили на платформу, и каждый, кто хотел, мог взять к себе в дом ребенка. Я… я была совсем маленькой и глупой и до последнего момента верила, что нас заберут всех вместе… но такого, конечно, не случилось. Каролину выбрали где-то в Небраске, потом увели Эмму. И я… я осталась совсем одна.
Калеб накрыл рукой ее ладошку и принялся тихонько ее гладить.
– Сколько же лет вам тогда было? – спросил он дрогнувшим голосом.
– Шесть, – отвечала Лили с жалкой улыбкой.
Пожатие майора стало сильнее, но он не сказал ни слова. Он просто ожидал продолжения рассказа.
Лили пришлось снова бороться с подступившими к горлу рыданиями. Хотя за долгие годы одиночества она научилась управлять своими чувствами, сейчас ей эго почему-то удавалось очень плохо. Едва слышно она продолжила низким, прерывающимся голосом:
– Это все солдат виноват. Мама ни за что не рассталась бы с нами, если бы не он.
Калеб молча смотрел на нее. В его взгляде ясно читалось желание прижать ее к груди, чтобы утешить.
Девушка набрала в легкие побольше воздуха, а потом продолжила:
– Меня взял к себе пресвитерианский священник в качестве… игрушки для своей маленькой дочки. – И тут Лили снова охватило ощущение кошмара, в который по сути превратилась ее жизнь в доме Соммерсов… О, если бы не Руперт, она вряд ли смогла бы выжить в той ужасной обстановке. И чем же Лили отблагодарила его за проявленную к ней бесконечную доброту и сочувствие? Тем, что сбежала от Руперта, не оставив даже прощальной записки?
– Они были с вами жестоки? – спросил Калеб. – Я имею в виду семейство священника.
Лили невольно подумала обо всех полученных ею порках, о скудных объедках со стола, о громогласных нравоучениях и об обносках из приходского благотворительного сундука, достававшихся ей в качестве одежды. Ни на секунду ей не давали в том доме позабыть о том, что она лишь приживалка, коптящая небо.
– Их сын был очень добр ко мне. Он научил меня читать и писать и помог найти работу.
– Чего бы вам хотелось больше всего на свете? – спросил Калеб, легонько целуя ее ладонь.
Лили долго изучала его прекрасное лицо, гадая про себя, поймет ли он ее или сочтет глупой или взбалмошной.
– Я хочу разыскать своих сестер. И еще я хочу иметь свой собственный дом, в котором никто не станет указывать мне, что я должна делать.
Калеб лишь молча кивнул, и даже если он и сделал какие-то выводы из ее признания, то предпочел держать их при себе.
– Как только я научилась писать, я стала рассылать повсюду письма, чтобы разыскать сестер, – тихонько сказала Лили.
– Но ведь Запад – это громадная территория, – мягко заметил Калеб. – И к тому же они могли выйти замуж и поменять фамилии…
Лили подняла на него полные слез глаза. Наверное, ей просто показалось, что он симпатизирует ей.
– Это не имеет никакого значения. Я все равно должна их разыскать.
– Но как вы собираетесь одновременно заниматься поисками и собственным хозяйством?
Лили сложила руки на коленях и долгим, долгим взглядом посмотрела на пронзительную синеву раскинувшегося над ними небосклона.
– Когда я была еще малышкой и мы жили в Чикаго, моя мама послала меня в магазин за хлебом и заваркой для чая, и по пути домой я заблудилась. Тогда Каролина научила меня, что если я буду ждать, оставаясь на одном месте, то она быстрее меня разыщет. Она всегда находила меня.
– И теперь вы полагаете, что, если будете оставаться на одном месте, она снова разыщет вас? – спросил Калеб, выпуская руку Лили.
Она всхлипнула и молча кивнула. На ее глаза снова набежали слезы.
– Она обещала мне, – еле слышно прошептала Лили.
Калеб ничего не ответил. Молча они покончили с жареным цыпленком, картофельным салатом и печеными яблоками, после чего майор предложил Лили руку, и они отправились прогуляться по долине.
Лили показала Калебу, где проходят границы ее владений, и, хотя они пролегали как раз посреди долины, девушка держала себя так, словно вся эта долина принадлежала ей одной. В конце концов, хотя на вторую половину, как ей сказали в земельной конторе, и была подана заявка, никто пока не собирался там ничего строить.
– Что вы намерены выращивать на вашей земле? – поинтересовался Калеб.
– Яблоки, и груши, и пшеницу, – радостно выпалила Лили, по-хозяйски скрестив руки на груди.
Калеб окинул взором лежавшую перед ним целину. Хотя кое-где еще оставались островки мартовского снега, почти вся земля уже покрылась зеленым весенним ковром.
– И как же вы собираетесь поднимать эту целину? – вопрос прозвучал вполне по-деловому.
– Я умею пахать, – отвечала ему Лили. – У родителей Руперта была маленькая ферма в Небраске. Преподобный отец трудился на ней в выходные дни, и все мы должны были ему помогать – кроме, конечно, Исидоры.
– Исидоры? – переспросил Калеб. Они уже успели вернуться к месту своего пикника, и он подал Лили руку, помогая ей устроиться на одеяле. – Это еще кто?
– Она была сестрой Руперта, – пояснила Лили, вспоминая это очаровательное дитя, которое ожидал столь жестокий конец.
– Это имя навеяло на вас грусть, – заметил Калеб.
– Исидора умерла от дифтерии, когда нам было по десять лет, – кивнув, сказала Лили.
Постеленное наземь одеяло, на котором они сидели, предполагало некоторую близость между молодыми людьми. Но Лили вовсе не была намерена губить свою бессмертную душу, впадая в плотский грех.
Однако Калеб покинул свой край одеяла и, придвинувшись вплотную к Лили, стал легонько гладить ее щеки. Возмущаясь в душе собой, Лили подумала, что ей хочется, чтобы он еще раз поцеловал ее.
– За свои девятнадцать лет вам пришлось пережить столько невзгод, сколько не выпадает иным людям и за всю их жизнь, – мягко произнес Калеб. – Все, что вам нужно, – это чтобы кто-то позаботился о вас. Очень хорошо позаботился.
Последние слова были едва слышны, они слетели с его губ, вплотную приблизившихся к ее лицу, и Лили вздрогнула от пронзившего ее желания припасть к ним. Она чувствовала, какими сильными толчками бьется сердце Холидея возле ее груди, но следующую секунду уже не могла понять, слышит ли она удары его сердца или своего.
Лили попыталась было отклониться, но он заключил ее в кольцо своих сильных рук.
– Если только об этом узнает миссис Макаллистер, – пробормотала, с трудом соображая, Лили, – она тут же вышвырнет меня на улицу.
– И что же ты станешь делать дальше, Лилия-цветок? – усмехнулся Калеб.
– Я н-не знаю, – послышалось в ответ.
Он склонился еще ниже и совсем легонько прикоснулся губами к ее шее. Лили вздрогнула, почувствовав, как странное пламя, вспыхнувшее у нее внутри, пробежало по всему ее телу и сосредоточилось в кончиках грудей, в самых сосках.
– У вас есть иной способ выжить, – прошептал Холидей, – не обрекая себя копаться в навозе.
Лили постаралась как можно дальше отклониться от него, чувствуя, что, если не предпримет срочных мер, последствия могут оказаться весьма плачевными. Хотя она имела довольно смутное представление о том, чем обычно занимаются наедине мужчины и женщины, у нее не было сомнений в том, что в данный момент Калеб совершает нечто недозволенное.
– Вы делаете мне предложение? – спросила она.
– Смотря с какой позиции на это взглянуть, – улыбнулся он. – Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей. Вы сможете обзавестись прелестным домиком…
Лили с трудом подавила в себе вспышку ярости и желание наброситься с кулаками на Калеба Холидея. Она скорее прошипела, чем сказала:
– Да как вам могло только прийти в голову сделать мне подобное предложение?
– Но ведь мне не «пришло в голову» то, как вы отвечали на мои поцелуи, – помрачнев, возразил он.
Лили зарделась от стыда и возмущения. Только потому, что она одна-одинешенька в целом свете и вынуждена работать, отбиваясь от грубых шуточек и грязных предложений окружавшей ее солдатни, Калеб позволил себе считать ее шлюхой. Душа ее разрывалась от обиды, но она нашла в себе силы промолвить холодным тоном:
– Мне кажется, нам лучше вернуться поскорее в город.
Калеб собрал все пожитки, поставил корзинку под сиденье и помог Лили взобраться в коляску. Надев шляпу, он уселся подле девушки и принялся разбирать вожжи.
А Лили снова предалась мечтам, эта склонность развилась у нее во время трудного, полного горя существования в доме Соммерсов. Мечты помогали ей смотреть с оптимизмом на окружающий мир.
