Текст книги "Каролина и разбойник"

Автор книги: Линда Лаел Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Не заставляйте меня пользоваться своими преимуществами, учительница, – сказал он ей беззлобно. – До Ларами еще много длинных скучных миль.

– Нет ли у вас жевательного табака, – поинтересовался мистер Фиск. Ветер доносил до Каролины едкий, неприятный запах, исходивший от старика.

– Каролине не приходилось видеть, как Гатри жует табак. Поэтому она была удивлена, когда он достал из седельного вьюка коробочку с зельем и бросил ее старику с добродушной улыбкой.

Фиск открыл крышку, достал щепотку табака и засунул ее себе за щеку. При этом он окинул цепким взглядом фигуру Каролины, отчего ей стало не по себе.

– Может, зайдете в дом, отдохнете? – спросил он.

Каролина могла себе представить, что творится внутри дома Фиска, если от старика так разило табаком. Она вежливо отказалась от его приглашения.

– Я не устала, спасибо.

Гатри в это время поднимал ведро из колодца. Сначала он наполнил водой свою флягу. Это напомнило Каролине, как он мыл ее прошлой ночью. Потом Гатри дал напиться Тобу и лошадям.

– У меня отличное баранье жаркое, – продолжал завлекать гостей в дом мистер Фиск. Однако его стряпня вызывала у Каролины сильные подозрения.

Гатри осмотрелся. До захода солнца было еще далеко. Бурая, неровная поверхность земли уходила за горизонт.

– У нас есть еще время для отдыха, – сказал он.

Довольный, Фиск повернулся и пошел, прихрамывая, в дом.

– Для чего нам отдых? – недовольно прошептала Каролина, обращая на Гатри беспокойный взгляд. – Его стряпня состоит не иначе как из копыт и шерсти овец.

Глаза Гатри рассмеялись, хотя губы остались почти неподвижными.

– Не забудь еще язык и глазные яблоки, – добавил он не без юмора, пропуская Каролину вперед в широко раскрытые двери дома. Воздух внутри крохотной комнатенки Фиска оказался, как и ожидала Каролина, спертым. Однако ее не могли не растрогать хлопоты хозяина домика, стремившегося создать, по возможности, уютную обстановку для гостей. Фикс поспешно освобождал комнату от разбросанных предметов своей одежды и обуви.

– Миссис в деликатном положении, – доверительно сообщил Гатри хозяину ранчо, когда тот поставил на середину стола горшок с мясом. – Ей приходится быть разборчивой в пище.

«В каком это положении?» – не сразу поняла Каролина. Но, догадавшись, она опустила в смущении глаза.

Жаркое действительно было несъедобно, и Гатри едва притронулся к нему. Когда Фиск вышел из дома за кувшином с самогоном, Гатри поставил свою миску на пол, и Тоб мгновенно съел ее содержимое.

– Вы могли бы заночевать в амбаре, – предложил Фиск. Он раскупорил глиняный кувшин и передал его Гатри. Тот поднял кувшин ко рту и сделал несколько глотков. Каролина видела, как задвигался его кадык. Затем Гатри сделал резкий выдох и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Спасибо, вы очень добры, – поблагодарил он хозяина дома.

Каролина пнула Гатри ногой под столом. Уже была ночь на пороге, возможно, где-то их подстерегали индейцы или ждали другие беды; и тем не менее Каролина чувствовала себя неуютно в доме Фиска и стремилась продолжить поездку. Она любезно улыбнулась хозяину.

– Вам уже не нужно заниматься скотиной?

– Овцами, – уточнил Фиск, изрядно захмелевший. Фиолетово-красные прожилки покрывали его мясистый нос. – У меня овцы. Как раз сейчас мой брат Финн занимается ими. Финн Фиск.

Каролина повторила про себя это имя и улыбнулась еще шире.

– Мы не будем вас стеснять, – сказала она уже серьезно, – мы поедем дальше.

– Нет, мы останемся, – вмешался Гатри.

– Пойду узнаю, почему ваша дворняга роется на моей брюквенной грядке, – дипломатично сказал Фиск. Он поднялся со стула и проковылял за дверь.

– Мне не нравится здесь, – раздраженно прошептала Каролина, когда старик удалился. – Я хочу ехать.

Гатри наклонился к Каролине, и она поморщилась от исходившего от него запаха самогона.

– Тогда немедленно собирайся и уезжай, учительница. Когда встретишь шайку шошони, следом за которой мы ехали, передай ей от меня привет.

Каролину испугали его слова; она, слегка побледнев, спросила:

– Вы их видели?

– Я видел их следы. Нам повезло, что они не сделали остановку прошлой ночью и не зажарили Тоба на ужин.

– Вы запугиваете меня? – недоверчиво спросила Каролина.

Она представила себе расстояние, которое им еще нужно было проехать, и вспомнила ужасные рассказы о нападениях индейцев:

Гатри смотрел на нее без улыбки:

– А ты как думаешь?

– Я остаюсь, – сказала она со вздохом.

– Отлично! – Гатри слегка дернул ее за косу. – Надеюсь, ты твердо решила? И старайся не доставлять мне больше хлопот. Иначе я заставлю тебя произвести уборку в домике Фиска в благодарность за его гостеприимство.

– Вы совершенно бесчувственны.

Гатри вопросительно поднял брови. Задержавшись у двери, он сказал:

– Я пойду устроить лошадей в амбаре. В мое отсутствие подумай, как должна вести себя добродетельная супруга.

Каролина вскочила на ноги со сжатыми кулаками. Но поскольку от Гатри зависела безопасность поездки в Ларами, она не могла дать волю своему гневу. «Бедная Адабель, – подумала Каролина. – Ее ждет печальная участь».

Только, конечно, не по ночам. Впрочем, одно это компенсировало остальное.

Каролина вышла из дома и, заслонив рукой глаза от солнца, стала вглядываться в даль. Индейцев не было видно. Успокоившись, что в ближайшее время опасность им не грозит, Каролина отправилась к амбару, решив держаться от Гатри подальше.

Когда она вошла, он чистил своего мерина. При ее появлении он ухмыльнулся, но ничего не сказал, и продолжал заниматься своим делом. Фиск занимался пегой кобылой и говорил без умолку.

Каролина села на охапку прелого сена и сделала вид, что размышляет о поведении добродетельной жены.

Когда лошади получили все, что им нужно, Фиск объявил, что по случаю прибытия гостей он зарезая курицу, которая перестала нести яйца, Каролина приготовила на обед куриный суп с клецками и отварила полную кастрюлю брюквы.

Фиск провозгласил, что это лучший из обедов, которые ему когда-либо приходилось пробовать. Он вызвался ночевать в амбаре, чтобы гости имели возможность поспать на его кровати.

Каролина была уверена, что амбар больше удовлетворял требованиям гигиены, но ей не хотелось ссориться с Гатри, и она решила смириться.

Однако Гатри, улыбнувшись и поблагодарив старика, отказался от приглашения. Он сказал, что, путешествуя, он предпочитает спать рядом с лошадью.

Фиск был великодушным. Он дал им керосиновую лампу, чтобы освещать путь от дома до амбара.

Тоб, насытившийся тушеной бараниной, прыгал рядом с Каролиной, тычась в ее ладони своим холодным мокрым носом. Каролина была озабочена предстоявшим ей испытанием – она твердо решила не уступать чарам Гатри.

В амбаре Гатри подвел Каролину к веревочной лестнице, ведущей на верх сеновала.

– Я уже расстелил там одеяло, – сказал он.

Он подвернул фитиль лампы, и амбар погрузился в кромешную тьму. Только слабые лучи лунного света пробивались сквозь щели в стене.

– Только после вас, миссис Хэйес, – добавил он, слегка шлепнув Каролину по заду.

У Каролины не было выбора. Она полезла по лестнице, негодуя в душе. На верху сеновала она легко обнаружила одеяло, поскольку через оконце в крыше амбара светила луна. Каролина стала готовиться ко сну.

– Ты приготовила отличный ужин, – сказал Гатри, усевшись на перевернутое вверх дном ведро, чтобы стащить сапоги. – Тот красавчик, грабящий дилижансы я беззаботно нажимающий на курок револьвера, не достоин такой женщины, как ты.

Каролина не собиралась сообщать Гатри, что она решала не выходить замуж за Ситона. Ей вовсе не хотелось объяснять причину своего решения.

– Он вряд ли захочет такую женщину, как я, – отозвалась она.

– Захочет, если хоть что-то соображает, – отозвался Гатри, поднимаясь. – Дикие кошки редки, потому и ценны.

Каролина отодвинулась на самый край посмели а молила Бога, чтобы Гатри не прикасался к ней. Она знала, что не сможет устоять перед его ласками. И все же она не удержалась и спросила:

– А Адабель тоже дикая кошка?

Гатри забрался в постель и устроился поудобнее.

– Я надеюсь на это, учительница, – зевнул он, – я очень надеюсь.

Каролине показалось, что из соломы выскочил какой-то зверек и тут же ушмыгнул. Она невольно придвинулась к Гатри.

– Наверное, мистеру Фиску и его брату тревожно жить здесь одним?

Гатри отчаянно зевнул и вытянулся на постели. Его рука покоилась на бедре Каролины.

– Спи, Дикая Кошка, – сказал он. – Нам выезжать отсюда рано утром.

Каролина провела языком по губам.

– Я буду признательна, если ты не будешь называть меня дикой кошкой.

Он тихонько рассмеялся и придвинул ее к себе.

– Я понимаю, – отозвался он, – но мне нравится, как звучат эти слова. Думаю, я употребляю их правильно.

Каролина закрыла глаза. Она знала, что будет дальше. На заре солома вокруг них заблестит, будто ночью ее превратили в золото.

Гатри приподнялся над ней, смеясь глазами.

Каролина понимала, что он хочет. Знала, что должна отказать ему. Но это было выше ее сил. Она запрокинула голову и до боли закусила нижнюю губу: Гатри торопливо расстегнул ее блузку и припал к ее грудям. Он нежно сосал их до тех пор, пока Каролина не стала издавать тихие стоны. Ее бедра задвигались под ним в нетерпении. Она сама расстегнула юбку и стащила ее вместе с панталонами.

Гатри вошел в нее легко, плавным скользящим движением. Она с готовностью приняла его, высоко вскинув бедра.

Он поддерживал ладонями ягодицы Каролины и со стоном покрывал поцелуями ее шею.

– Помилосердствуй, Дикая Кошка, – прошептал Гатри.

Но не было милосердия в Каролине. Во всяком случае, для Гатри Хэйеса.

ГЛАВА 10

Каролина знала, что как только растает облако блаженства, в котором она нежится, наступит время горьких переживаний. Она, как могла, стремилась отдалить этот момент.

Гатри вернулся с ковшом теплой воды и ее саквояжем. Молча поставив все это перед ней, он вновь спустился по лестнице.

Каролина помылась, насколько это было возможно. Она надела чистое белье, прежние блузку и юбку. «Возврат к цивилизованной жизни, – подумала она рассеянно, – будет большим событием».

К ранчо Каролина подходила тщательно причесанной, свежей и бодрой. Она была готова ехать верхом еще не один день.

Гатри жарил яйца на плите. При появлении Каролины он окинул ее взглядом, не утратившим интимного выражения.

– Садись, Дикая Кошка, завтрак уже готов, – сказал он.

Каролина огляделась и села.

– Где мистер Фиск? – спросила она.

Гатри неопределенно пожал плечами, посыпая молотым перцем яичницу.

– Где-то здесь.

Тембр его голоса пробудил в Каролине нежные чувства, ее тело еще помнило его ласки.

– Так мы едем? – спросила она.

Гатри положил яичницу из двух яиц на поразительно чистую тарелку и поставил ее перед Каролиной. Желтки глядели на нее, как два больших золотых зрачка.

– Да, едем, – произнес он.

Каролина взяла вилку и внимательно осмотрела ее, перед тем как пользоваться.

– А как же индейцы?

Гатри сел рядом со своей тарелкой и вилкой. Она скорее почувствовала, чем увидела его усмешку.

– Я мог бы отдать индейцам тебя и Тоба в обмен на гарантии безопасной поездки в Ларами.

Прежде чем Каролина смогла ответить, в комнату вошел Фиск. Он явно позаботился о своем внешнем виде: его лицо и руки были тщательно вымыты колодезной водой, под полями потрепанного котелка белели аккуратно причесанные седые волосы.

Он бодро поприветствовал гостей и, присев к столу, присоединился к трапезе Гатри и Каролины. Еще не успев проглотить первый кусок, Фиск воскликнул:

– Когда Финн узнает, что ему не удалось отведать ваших клецек, мэм, он будет в отчаянии!

Каролина проронила жеманное «спасибо» и продолжала есть. Еда придает силы. А они ей еще понадобятся в течение дня. К тому же куриные яйца хоть и не были изысканной пищей, имели одно преимущество – они выгодно отличались от вяленой говядины.

– Вам и Финн следовало бы завести жен, – произнес Гатри будничным тоном. В том же тоне он мог бы предложить купить проволоку для куриного загона или занавески для окна.

Фиск рассмеялся кудахтающим смехом.

– Полагаю, одной жены будет достаточно для нас обоих. Один из нас почти прожил свою жизнь.

Каролина поперхнулась, услышав эти слова; Гатри снисходительно похлопал ее по спине.

– С двумя женщинами вдвое больше хлопот, – согласился он рассудительно. Однако Каролина заметила, как в его глазах пляшут озорные искорки.

Каролина окинула Гатри критическим взглядом Ему нужно научиться вести себя прилично. Каролина не завидовала Адабель Роджерс.

Когда завтрак закончился, Каролина принялась мыть посуду, а Гатри отправился в амбар седлать лошадей.

– Мы прекрасно выспались в вашем амбаре, мистер Фиск. – Каролина была тронута гостеприимством старика и решила быть с ним любезной напоследок. – Мы вам так обязаны!

Впервые за время их пребывания на ранчо Фиск снял шляпу, обнажив на макушке лысину, усеянную веснушками.

– Заезжайте на обратном пути, мэм.

В его словах Каролина почувствовала искренность.

Повинуясь порыву, она поцеловала старческую, поросшую седой щетиной щеку Фиска. Тот был явно растроган поступком девушки.

Когда они отъехали на приличное расстояние от ранчо, Гатри, сидя в седле, повернулся и улыбнулся Каролине.

– Ты сделала доброе дело. Старина Фиск наверняка забыл уже, когда в последний раз его целовали.

Каролина была смущена его похвалой, но в то же время выслушала ее не без удовольствия.

– Эти слова Фиска о том, что он готов разделить жену с братом, чуть ли не заставили меня бежать на край света, – призналась она. – Мне кажется, я никогда не слышала ничего подобного.

Гатри ухмыльнулся и достал сигару из кармана рубашки. Он ответил только после того, как закурил и сделал глубокую затяжку.

– Ты смотришь на жизнь слишком серьезно, учительница. Понимаешь, старик вовсе не собирался бросаться на поиски жены.

Каролина не могла не улыбнуться мысли, которая пришла ей в голову. Каковы бы ни были ее угрызения совести после занятий любовью с Гатри, сейчас ее переполняли радость и счастье. Она сделает все возможное, чтобы продлить это состояние.

Ночь они провели на берегу речки. Гатри наловил форели на ужин. В который раз она поклялась себе, что не позволит ему заниматься с ней любовью. Все было напрасно. Он перегнул ее через небольшой валун и плавно вошел в нее сзади. Каролина приняла его в себя, оглашая ночную тишину сладострастным стоном.

К полудню они прибыли в Ларами.

Теперь встреча с Ситоном Флинном, парнем, которого, как казалось Каролине, она когда-то любила, могла произойти в любой момент. При этой мысли в Каролине пробудились угрызения совести. Она оказалась ничуть не лучше своей распутной матери. Через несколько лет, возможно, она привыкнет потреблять крепкие напитки и водить чужих мужчин в какую-нибудь дрянную комнатенку, точно так же, как это делала Кэтлин. Станет ли она бросать своих детей только потому, что какой-то мужчина, удовлетворяющий ее порочные страсти, потребует этого?

– О чем ты, черт побери, думаешь? – раздраженно вмешался Гатри, прервав мрачный ход ее мыслей. – Ты выглядишь так, будто тебя только что вываляли в муке.

Шумная, энергичная жизнь Ларами отвлекла молодую женщину. Она слышала вокруг себя выстрелы, звуки фортепьяно, смех мужчин и женщин в многочисленных салунах города.

– Что, если у нас будет ребенок, Гатри? – робко спросила Каролина, едва выговаривая слова. Она любила Гатри и готова была на все ради него. Однако сейчас, похоже, время грез заканчивалось, приходилось думать о реальности.

Гатри не ответил на ее вопрос. Может, потому что не расслышал, может, не знал что сказать. Он чуть опередил лошадь Каролины, пришпорив свою, и спешился у офиса шерифа.

Ситон похудел с того времени, когда его видела Каролина. Он глядел на нее, сжимая прутья решетки своей камеры так крепко, что суставы его пальцев побелели Каролина со страхом глядела ему в глаза: теперь сомнений не было, она не испытывала к этому человеку никаких чувств.

– Я знал, что ты приедешь, – сказал Ситон, протянув из-за решетки к ней руку. Его темные глаза, такие выразительные и блестящие, казалось, ласкали ее.

Каролина вела себя сдержанно, лишь на лице ее блуждала улыбка. Повинуясь первому порыву, она хотела было сознаться, что отдалась Гатри, но отказалась от своего намерения. Сейчас не время и не место для таких признаний. Однако нельзя было откладывать расторжение помолвки на другое время. Ее совесть не позволяла сделать это.

– Вот что я хочу тебе сказать, – нерешительно вымолвила она на одном дыхании, – мы не можем пожениться.

Позади себя, в кабинете шерифа, она слышала, как Гатри спокойно беседует с блюстителем закона.

Ситон явно опечалился и побледнел.

– Что случилось?

– Я все равно буду помогать тебе, – торопливо прошептала Каролина. Она приблизилась к решетке, полная искреннего желания расплатиться за грехи, в которых решила сознаться.

Неожиданно Ситон протянул руку и схватил ее за косу. Он прижал голову Каролины к прутьям решетки и довольно грубо повернул ее лицом к себе. Все это произошло в одно мгновение. Каролина не успела опомниться, как с какой-то отчаянной решимостью Ситон впился своими губами в ее. Его язык грубо вторгся в ее рот, но Каролина осталась безучастна к этому; Ситон не мог заменить ей Гатри. Каролина уперлась обеими руками в его грудь и оттолкнула его.

Оскорбленный в своих лучших чувствах, он смотрел на нее глазами, полными гнева.

– Нет, мистер Флинн, – обратилась к нему Каролина не терпящим возражений тоном, к которому она часто прибегала. – Отныне наши отношения будут строиться иначе.

Она понимала, что Ситон расценивает ее негодование как реакцию девственницы, чья невинность была оскорблена. Если бы он знал, с каким упоением она распутничает с Гатри, то, конечно, не простил бы ей этого.

Дверь из кабинета шерифа открылась, в помещение вошел Гатри.

– Флинн, – произнес он. Это единственное слово прозвучало как вопрос, оценка и вывод одновременно.

Красивые темные глаза Ситона прищурились.

– Кто вы? – потребовал он ответа.

Каролина приготовилась к бурной сцене.

С ледяной вежливостью Гатри назвал свое имя.

– Что вам от меня нужно, мистер Хэйес? – спросил Флинн.

– Мы обсудим это наедине, – ответил Гатри, бросив взгляд на Каролину.

Но та не обратила на это внимания:

– Вы не поверите, – начала она, положив для убедительности руку на грудь, – но это я придумала план…

– Выйди! – потребовал Гатри.

Каролина помедлила. Но вспомнив, что судьба Ситона, по существу, зависит от Гатри и что ей придется пока повиноваться приказам налетчика, она приняла гордый вид и, стараясь не встречаться взглядами с обоими мужчинами, с царственным видом покинула тюрьму. Но как только Каролина вышла на тротуар, она бегом пустилась во внутренний двор тюрьмы.

Окно камеры Ситона не было застеклено. Сквозь прутья решетки Каролина могла хорошо слышать происходящий там разговор.

– …доказывать, почему я невиновен, – послышался голос Ситона. Он звучал вальяжно и жестко в одно и то же время.

– Боюсь, одного вашего слова будет мало, – спокойно возразил Гатри. – Власти штата располагают вескими доказательствами против вас.

Каролине показалось, что она слышит, как грохочет железная перегородка камеры Флинна внутри тюремного помещения. Она представила, как сильные руки Ситона трясут прутья перегородки.

– К черту все это! – выругался Ситон. – Лучше расскажите, как вы проводили время, путешествуя с Каролиной.

Сердце молодой женщины перестало биться в ожидании ответа Гатри.

– Скажем, я оказываю услугу леди, – сказал после продолжительного молчания Гатри, вызвав вздох облегчения Каролины. – Она видит в вас потенциального супруга.

Когда раздался голос Ситона, в нем звучали нотки недоверия.

– И все же, мужчина и женщина, всю дорогу одни…

– Каролина – порядочная женщина, – сказал Гатри спокойно.

Каролина закрыла глаза. Она вспомнила стоны, которые она издавала прошлой ночью, когда опиралась грудью и животом на гладкую поверхность валуна, а сзади Гатри яростными толчками приводил ее в экстаз.

– Если выяснится, что вы прикасались к ней, я убью вас, – сказал Ситон.

Гатри откликнулся дерзким, насмешливым голосом.

– Вам следует быть со мной более дипломатичным – ведь именно я пытаюсь спасти вас от петли.

Как раз в это время к Каролине подбежал Тоб и уткнулся носом в ее бедро. Очевидно, он просил виски, бессовестный пьяница.

– Будь что будет, – продолжил Ситон мрачно, – я сделаю то, что сказал.

Гатри сопроводил угрозу беззаботным смешком.

– Не волнуйтесь, Флинн. Тощие школьные мамзель с языками острыми, как бритва, не в моем вкусе. Мне нравятся сдобные, ласковые и теплые женщины.

Уязвленная, Каролина бросилась бежать обратно. Она как раз собиралась ступить на тротуар, когда из здания тюрьмы вышел Гатри. Он немедленно устремил на нее свой взгляд и, заметив ее возбужденное лицо и горящие глаза, скривил губы в усмешке.

– Чтобы не слышать обескураживающие вещи, дикая кошка, – сказал он резко, – тебе не следует слоняться под окнами тюрьмы.

После этого Гатри хлопнул шляпой по бедру и скрылся вместе с Тобом за дверью ближайшего салуна.

Каролина сделала несколько шагов в направлении двустворчатых дверей салуна и остановилась. Во многих городах женщинам было запрещено посещать такие заведения.

Она пересекла улицу и стала ходить взад и вперед по деревянному тротуару, не обращая внимания на посторонние взгляды.

Тем временем Гатри, прислонившись спиной к стойке бара, рассматривал помещение салуна. Посетителей почти не было. За карточным столом сидели два ковбоя, вдоль перил лестницы, ведущей на антресоли, выстроились экзотические девицы в ярких цветных платьях.

Гатри поманил одну из них, рыжую. Та плавной походкой спустилась по лестнице. У нее была короткая стрижка. Плюмаж цвета зеленого горошка свешивался на ее накрашенное лицо. Ее платье всех оттенков синего цвета в сочетании с плюмажем производило странное впечатление.

Подойдя к Гатри, эта обитательница салуна прижалась к нему и промурлыкала:

– Меня зовут Кози. А тебя как?

Гатри не мог не улыбнуться, услышав имя женщины, означающее «удобная».

– Тебя назвала так мама, или ты сама придумала себе такое имя? – спросил он нараспев.

Она продолжала прижиматься к нему.

– Так меня назвали. Мне нравится это имя, потому я его ношу, – сказала девица. – Разве я не удобная?

Гатри все еще находился под впечатлением ночи, проведенной с Каролиной, и слегка отстранился от девицы.

– Ты удобна, как черт, – сказал он.

Гатри искренне хотел, чтобы Каролина оставалась с ним и оберегала его от толстушек приемами, известными только диким кошкам.

– Послушай, дорогуша, сейчас мне нужна только получить от тебя ответы на несколько вопросов.

Она взяла его под руку и повела за занавеску в затененное помещение, где находились кресло, шезлонги и комнатная пальма в горшке.

– Спрашивай, милый, – сказала она, усаживаясь в шезлонг и освобождая ему место рядом с собой.

Гатри снял шляпу и наклонился вперед, положив руки на колени. Он повернул к ней голову и спросил с доброжелательной улыбкой:

– Ты знаешь парня по имени Ситон Флинн?

Кози повела полными белоснежными плечами, обнаженными благодаря глубокому вырезу на платье.

– Это тот самый смазливый негодяй с темными глазами, который убил кучера дилижанса?

– Ты так уверена в том, что он совершил это убийство?

– Да, вполне. И я убеждена также в том, что он подонок.

Гатри перевернул шляпу, взяв ее за поля. Перед тем как пойти под венец с Адабель, ему придется приобрести новую шляпу. Он вытащил из кармана жилета серебряный доллар и бросил в широкий подол Кози.

– Расскажи мне о нем.

– Ни одна из девушек салуна не пойдет с ним, – сказала Кози вздохнув. Она поправила свою сатиновую юбку и повертела в руке доллар. Согрев в ладони серебряную монету, она запихнула ее в корсаж своего платья. – Он подлец. Любит, чтобы женщина мучилась, но не потому, что она требует невозможного. Совсем не поэтому.

Гатри поежился, когда представил, как Флинн мучает Каролину. Однако его успокоила мысль о том, что многие мужчины бывают нежными со своими женами и жестокими с проститутками.

Кози не смутило его молчание.

– Ясно, что Флинн убил кучера. Часть награбленных денег он проиграл здесь, в салуне «Молодая коза».

Гатри нахмурился.

– У него была адвокатская контора в Болтоне. Но он такой же адвокат, как я, – продолжала Кози. – Он был знаком в Болтоне с какой-то девушкой. Заставлял нас откликаться на ее имя, когда проводил с нами время.

Спрашивать об этом имени не было необходимости. Гатри знал его слишком хорошо. Он похлопал Кози по руке, пальцы которой были унизаны крупными дешевыми кольцами.

Гатри поднялся с кресла-шезлонга и надел шляпу. Он поблагодарил Кози.

Выйдя в зал, он внимательно огляделся: у него было подозрение, что где-то здесь прячется Каролина.

Но, увидев из окна, как она прохаживается взад и вперед по тротуару на противоположной стороне улицы, он невольно улыбнулся.

Что-то было в этой женщине такое, что заставляло его улыбаться. Затем он принял серьезное выражение лица, хлопнул рукой по бедру, подзывая пса, и вышел из салуна «Молодая коза».

Увидев Гатри, Каролина остановилась и, скрестив руки на груди, бросила с вызовом:

– Я вам плачу не за то, чтобы вы таскались по салунам!

– Я уже говорил тебе, учительница, – ответил ей Гатри назидательным тоном, – ты вообще ничего мне не платишь и не должна платить.

Каролине показалось, будто деревянный тротуар поплыл у нее под ногами.

– Вы покидаете меня?

Гатри выпрямился и уперся руками в бока:

– Я говорил тебе, что приму свое решение после беседы с шерифом и самим Флинном. Теперь это все позади. Он виновен, понимаешь, Каролина?

Она покачала головой. Сито» не мог быть виновным, она не допускала этого. Будь он виновен, она знала бы об этом.

– Гатри, пожалуйста, останься!

Он взял ее за руку и повел по тротуару.

– Телеграфируй домой о посылке денег, дикая кошка, – сказал он, когда они остановились перед дверями банка, зашторенными зеленой тканью. – Тебе потребуется билет на дилижанс в Болтон.

Каролина пыталась задержать его.

– Вот как? – пролепетала она жалобно. – Вы сейчас же собираетесь оставить меня?

Гатри был холоден и бесстрастен, как будто они были чужими друг другу.

– Да.

Каролина почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза от обиды и унижения.

– Понимаю! – вымолвила она.

– Отлично, – сказал Гатри, и с этими словами двинулся прочь.

– Передайте привет Адабель! – крикнула ему вслед Каролина.

Он остановился. Его спина напряглась. Он бросил взгляд на Каролину через плечо.

– Полагаю, ты увидишься с ней, когда я привезу ее домой.

Ни за что Каролина не позволила бы дать ему понять, как ранили ее его слова.

– Ты едешь домой, не так ли? – спросил он.

Каролина понимала, что отъезд положит конец ее отношениям с Гатри.

– Да, – тихо ответила она, – я еду домой.

Она увидела, как боль и облегчение одновременно отразились на его лице.

– Что же касается того, что было между нами… – начал он.

Каролина прервала его, она знала наперед все, что он ей хочет сказать.

– Я думаю, нам не следует говорить об этом.

Гатри кивнул.

– Прощай, Каролина, – сказал он хрипло, повернулся к ней спиной и зашагал по тротуару, не оборачиваясь.

Каролина стояла перед банком, пытаясь успокоиться. Затем она вошла в здание и попросила клерка послать телеграмму в Болтон с указанием снять и перевести в Ларами часть ее вклада.

После этого Каролина поспешила в универмаг и купила там пару брюк из грубой хлопчатобумажной ткани, комплект мужского нижнего белья самого большого размера, широкополую шляпу, небольшой крупнокалиберный пистолет.

С этими покупками, которые были завернуты в бумажный пакет, перетянутый бечевкой, она отправилась в отель. Здесь молодая женщина закрылась в своем номере, предварительно попросив наполнить ванну свежей горячей водой. Помывшись, Каролина облачилась в рубашку и брюки, надела свои ботинки. Одежду, которой она пользовалась во время поездки, молодая женщина отнесла в китайскую прачечную постирать и погладить.

В мужской одежде Каролина привлекала внимание прохожих, но она не обращала на это внимания. Ей нужно было думать о гораздо более важных вещах, чем чье-то мнение в Ларами о ее внешности.

Каролина обедала в небольшом ресторанчике, который, к счастью, оказался при отеле, когда туда легкой походкой вошел Гатри. Проходя мимо, он скользнул по ней взглядом, затем повернулся и открыл рот в изумлении.

– Каролина? – недоверчиво прошептал он, всматриваясь в нее.

Она улыбнулась.

– Хелло, мистер Хэйес. Присаживайтесь!

Гатри придвинул себе кресло и плюхнулся в него.

– Какого черта ты так вырядилась?

Каролина ответила с милой улыбкой:

– Не могу понять, почему моя одежда вас так заинтересовала?

– Мне наплевать на одежду, – огрызнулся Гатри. – Просто леди не ходят по городу в мужской одежде.

Рядом с их столиком было окно, в котором появилась морда Тоба: он поставил лапы на подоконник и жалобно скулил.

Каролина пропустила мимо ушей замечание Гатри.

– Вы когда-нибудь кормите свою собаку? – спросила она.

– Он ест больше меня, – проворчал Гатри. – Каролина, я хочу знать, что ты собираешься делать?

– Каждый из нас собирается что-то делать. У вас – свои дела, у меня – свои, – ответила она, отрезая кусочек бифштекса.

Гатри чертыхнулся. Не ясно было только, кто его больше раздражает: Каролина или пес. Отодвинув кресло, он поднялся и пошел на кухню. Он вернулся через несколько минут с большой костью и швырнул ее Тобу. Затем он опять сел за стол. Каролины.

– Так ты едешь домой? – устремил он на нее испытующий взгляд.

Каролина закончила обед и отодвинула тарелку.

– Да, я еду домой, – сказала она, правда, умолчав при этом, что сначала намерена позаботиться кое о каких мелочах. – А вы едете в Шайенн? – задала она со вздохом встречный вопрос.

– Да, – ответил Гатри. – Но я вернусь в Болтон через неделю или две.

Каролина подумала про себя, что как только она освободит Ситона, тут же покинет Болтон и займется активными поисками своих сестер. Это даст ей силы вынести предстоящее прибытие Гатри в Болтон вместе с Адабель.

К столику подошла официантка. Гатри заказал жаркое со свежим хлебом.

– Надеюсь, ты не затеваешь каких-нибудь глупостей? – спросил он озабоченно, когда официантка отошла.

Каролина улыбнулась.

– Конечно, нет, – заверила она его. А про себя подумала: «Если затеваю, то всего лишь небольшой побег из тюрьмы».

Она встала из-за стола.

– Если вы позволите, мне хотелось бы немного отдохнуть. Завтра будет нелегкий день.

Быстрым движением Гатри схватил Каролину за руку и заставил сесть на место. Его лицо приняло скорбное выражение.

– Каролина, – произнес он тихим голосом, – я сожалею, что занимался с тобой любовью.