Текст книги "Рейнтри: Инферно"
Автор книги: Линда Ховард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 8
Перемена в выражении его лица показалась бы смешной, будь Лорна в настроении оценить юмор. Его глаза округлились от понимания, и он быстро указал на короткий коридор.
– Первая дверь справа.
Она сделала один неистовый шаг и примерзла к месту. Черт побери, он все еще держал ее! Обжигающий взгляд, который она послала ему, должен был добиться того, что не удалось пожару, а именно, спалить все волосы на его голове.
– Не уходи далеко, – отрезал он, сообразив, что не поправил принуждение.
Лорна побежала. Она захлопнула дверь ванной, но не стала терять время, чтобы закрывать ее на замок. Она едва успела вовремя, невольно задрожав от невероятно острого чувства облегчения. В ее голове промелькнула сцена с Томом Хэнксом из «Их собственной лиги », и она прикусила губу, чтобы удержаться от громкого стона.
Потом она просто сидела там, закрыв глаза и пытаясь успокоить расшатанные нервы. Он привел ее в свой дом! Что он собирался делать? Однако, кем бы он ни был, он управлял ею, и у нее нет возможности вырваться на свободу. Все то время, пока он отсутствовал, она раз за разом заставляла себя сделать хоть шаг, произнести хотя бы одно слово, и не могла. Она была напугана и травмирована, и в завершении всего этого, настолько разгневана, что, как ей казалось, могла вот-вот завопить в истерике, бесконтрольно топая ногами, лишь бы уменьшить давление.
Открыв глаза, она начала умываться, но услышала его голос и бесшумно прошла вперед, напрягая слух, чтобы разобрать, о чем он говорит. Здесь есть кто-то еще? Но как только она начала слегка расслабляться, то поняла, что он разговаривает по телефону.
– Извини, что разбудил тебя. – Он сделал короткую паузу, затем продолжил. – В казино был пожар. Могло быть хуже, но и так достаточно плохо. Я не хотел, чтобы ты увидел это в утренних новостях и удивился. Позвони Мерси через несколько часов и скажи ей, что я в порядке. Чувствую, что буду очень занят в течение нескольких следующих дней.
Еще одна пауза.
– Спасибо, нет. У тебя нет деловых поездок на этой неделе, да и здесь все в порядке. Я только хотел позвонить, прежде чем окажусь настолько связан, что не смогу добраться до телефона.
Беседа длилась около минуты, и он продолжал заверять кого-то на другом конце провода, что не нуждается в помощи и у него все прекрасно, ну, в общем, не прекрасно, но под контролем. Имеется, как минимум, одна жертва. Казино полностью разрушено, но гостинице нанесены лишь незначительные повреждения.
Он закончил, и мгновение спустя Лорна услышала грубое, бормочущее проклятие, затем глухой стук, как будто он саданул кулаком по стене.
Он не походил на типа, бьющего кулаком стены, подумала она. С другой стороны, она его не знала. Он вполне мог оказаться и любителем дырявить стены. Или же он мог упасть в обморок или еще что-нибудь в этом роде, и глухой стук происходил от тела, падающего на пол.
Эта идея ей понравилась. Она не упустила бы шанса пнуть его, пока он лежит без сознания. Без преувеличений.
Единственный способ выяснить, действительно ли он лежал там в отключке, заключался в том, чтобы выйти из ванной. Неохотно, она спустила воду в унитазе, затем направилась вымыть руки в раковине туалетного столика – темного, с золотисто-коричневым гранитовым верхом и отделанного золотой арматурой. Когда она потянулась, чтобы открыть воду, контраст между столиком и ее совершенно грязной, черной от копоти рукой заставил ее внутренне съежиться, перед тем как поднять голову.
В зеркале перед нею нарисовался чумазый кошмар. Волосы были покрыты мокрой сажей и воняли дымом. Лицо было настолько черно, что более-менее отчетливо вырисовывались только глаза, и они были покрасневшими. С этими красными глазами она напоминала себе демона из ада.
Она содрогнулась, вспомнив, как близко подобрался огонь. Учитывая, что она не могла представить, как вообще умудрилась сохранить на голове волосы, ей не следовало жаловаться на их вид. Шампунь, много шампуня, справится с этим. Очистит от копоти. Ее одежда порвана, но у нее есть другая. Она была жива и невредима, и не понимала почему.
Намыливая и ополаскивая грязные руки, она снова и снова пробовала восстановить точную последовательность событий. Почти утихшая головная боль вернулась с такой свирепостью, что она была вынуждена опереться намыленными руками о край раковины.
Мысли кружились, пытаясь соединиться в логическую последовательность, но она не могла разом охватить всю цепочку.
…она должна была сгореть…
…волосы даже не опалены…
…пузырь…
…дыма не было…
…агония…
Захныкав от боли в голове, она сползла на колени.
Проклятый Рейнтри.
Какая-то вещь здесь напомнила ей о чем-то. Как она стояла перед ним, его руки обернулись вокруг нее, в голове звучали его проклятия, и его... его…
Воспоминания исчезли, прежде чем она успела их ухватить. Боль затуманила зрение, и она уставилась на пузыри мыла у себя на руках, стараясь устоять на ногах. У нее был удар? Боль была настолько сильной и обжигающей, она так заполняла голову, что казалось, череп может взорваться от давления.
Мыльные пузыри.
Мерцающие пузырьки... что-то в них напоминало ей... о чем-то. О том, что было вокруг нее.
Мерцающий пузырь. В ее больное сознание ворвалось воспоминание, такое отчетливое, что вызвало слезы на глазах. Она видела его, он окружал их, защищая от жара и дыма.
Ее голова тогда как будто действительно взорвалась. Сотрясение было настолько мощным, что она не могла сравнить его ни с чем испытываемым ранее, но предположила, что если бы ее переехал поезд или поразил метеорит, ощущения были бы примерно такими же. Как будто распались все клеточки мозга, будто все, чем она была и будет, высосали, забрали и использовали. Она оказалась беспомощна, абсолютно беспомощна, как новорожденный младенец, чтобы сопротивляться боли и человеку, который безжалостно взял все.
Разом все встало на свои места, как будто она вспомнила недостающий кусочек, способный разрешить головоломку.
Она вспомнила все: каждый момент отвратительного ужаса, неспособности действовать и то, как он использовал ее.
Все.
– У тебя было достаточно времени, – позвал он из кухни. – Я слышал, что ты умылась. Иди сюда, Лорна.
Ноги вывели ее из ванной словно Лорна была марионеткой, на руках осталось мыло, что ее разозлило. Он выглядел мрачным, стоял там и ждал ее. С каждым сделанным против воли шагом ее ярость взлетала на новый уровень.
– Ничтожество! – закричала она и, когда подошла, пнула его лодыжку. Она смогла пройти всего несколько шагов мимо него, прежде чем невидимая стена остановила ее, поэтому она развернулась обратно и снова направилась мимо него.
– Задница! – Она заехала локтем ему в ребра.
Должно быть, она не сильно травмировала его, потому что он выглядел скорее удивленным, нежели страдающим. Это привело ее в еще большее неистовство, и когда стена вынудила ее развернуться снова, бешенство перешло на еще один новый уровень; она ходила взад-вперед в пределах границ его воли.
– Ты заставил меня войти в огонь, – со змеиной скоростью она ущипнула его талию.
– Я боюсь огня, но разве тебя это заботило? – Следующий удар угодил в колено.
– О, нет, я должна была стоять там, пока ты делал свои «тумба-юмба», – на этот раз, проходя мимо, она нанесла удар в солнечное сплетение.
– Затем ты изнасиловал мой мозг ,ты ничтожество, горилла, шаман хренов, – возвращаясь, она нанесла удар по почкам.
– И в завершении всего этого, ты терся об мой зад своей твердой выпуклостью в штанах! – Она была так разгневана, что последние слова уже пронзительно прокричала, и на сей раз, в удар, нацеленный прямо ему в подбородок, вложила все свои силы.
Он блокировал его быстрым движением предплечья, тогда в отместку она с силой наступила ему на ногу.
– Ай! – вскрикнул он, но в то же время это ничтожество, будь он проклят, смеялся, и следующим своим молниеносным движением схватил ее в объятия и крепко прижал к себе. Лорна открыла рот, чтобы заорать на него, но он нагнул голову и поцеловал ее.
В отличие от насильственной тактики, которую он применял против нее всю ночь, поцелуй был нежен и легок, как перышко, почти сладок.
– Я сожалею, – пробормотал он и поцеловал ее снова. Он вонял так же, как и она, возможно даже больше, но тело под его разорванной одеждой было каменно-твердым, мускулистым и очень теплым в прохладной от работающего кондиционера комнате. – Я знаю, это причинило тебе боль... У меня не было времени объяснить… – Он продолжал целовать ее между фразами, каждое последующее прикосновение его губ становилось немного глубже, длилось чуть дольше.
Она все еще пребывала в шоке: в шоке оттого, что он целовал ее; оттого, что позволила ему поцеловать себя после всего произошедшего между ними; после того, как он сделал все, что он сделал; после того, как она подвергла его этим артиллерийским атакам, двигаясь туда-сюда. Он не принуждал ее; это не было похоже на желание убежать и невозможность исполнить задуманное. Ее руки лежали на его мускулистой груди, но она не предпринимала никаких усилий отодвинуть его, даже мысленных.
Его рот приятно скользнул к мягкой выемке под ее ушком, нежно кусая за шею.
– Я бы предпочел потереться своей твердой выпуклостью спереди, – сказал он и вернулся к ее губам для поцелуя, в котором уже не было ничего легкого и нежного. Его язык смял ее губы, пробуя их на вкус, тогда как правая рука опустилась на ягодицы, ласково скользнула по изгибам, а затем прижала ее бедра ближе к нему.
Он действовал в точности, как высказался о своих предпочтениях.
Лорна не доверяла страсти. Из того, что она знала, страсть была эгоистична и себялюбива. Она не была невосприимчива к ней, просто не доверяла, не доверяла мужчинам, которые, судя по ее жизненному опыту, лгали, чтобы получить желаемое. Она никому не доверяла настолько, чтобы позволить заботиться о ней, узнать о ее предпочтениях. Она открывала себя страсти медленно и осторожно, если вообще открывала.
Если бы она так не устала, не была столь напряжена и травмирована, то могла бы полностью контролировать себя, но чувство равновесия оставило ее с той самой минуты, когда начальник службы безопасности проводил ее в его кабинет. Поэтому сейчас ей казалось, что кухня словно вращается вокруг нее, а пол как будто кренится под ногами. Данте же, напротив, был твердый и очень теплый, а его объятия – более крепкие, чем все те, что были у нее прежде, и ее тело ответило так, словно в этом мире не существовало ничего, кроме этого легкого момента удовольствия. Было очень хорошо находиться рядом с ним. Комфортно ощущать невероятно высокую температуру его тела. Приятно чувствовать, как его внушительная эрекция упирается ей в живот, так, что она даже встала на цыпочки, чтобы лучше приспособиться под нее.
Запоздало встревожившись отсутствием своей обычной осторожности, она прервала поцелуй и уперлась руками в его грудь.
– Это глупо, – пробормотала она.
– Глупо, – согласился он, часто дыша. Он не спешил освободить ее, поэтому она снова оттолкнула его, и он неохотно опустил руки.
Он не отступил назад, как сделала она, осматривая при этом кухню, чтобы не встречаться с ним взглядом. Она подумала, что это, должно быть, хорошая кухня. Она не любила готовить, поэтому в общей системе ценностей кухни были для нее слишком большой тратой.
– Ты похитил меня, – нахмурившись, обвинила она его.
Он обдумал это, затем кратко кивнул.
– Да.
По непонятной причине его согласие раздосадовало ее больше, чем если бы он стал спорить.
– Если ты собираешься обвинять меня в мошенничестве, тогда сделай это, – выпалила она. – Ты не сможешь ничего доказать, и мы оба это знаем, так что, чем скорее ты выставишь себя дураком, тем лучше для меня, потому что тогда я смогу уйти и больше тебя не видеть…
– Я не стану выдвигать против тебя обвинений, – прервал он. – Ты права. Я ничего не могу доказать.
Его неожиданное признание поставило ее в тупик.
– Тогда зачем ты тащил меня сюда всю дорогу?
– Я сказал, что не могу доказать, что это сделала ты. Но это не означает, что ты невиновна. – Он направил на нее острый оценивающий взгляд. – На самом деле, ты чертовски виновна. Использование своих сверхъестественных способностей в азартной игре – жульничество, безупречное и простое.
– У меня нет… – непроизвольно она начала отрицать, что обладала телекинезом, но он поднял руку, чтобы остановить ее.
– Именно по этой причине я «изнасиловал твой мозг», как ты это назвала. Я нуждался в дополнительном источнике силы, чтобы удержать огонь, и я знал, что ты одарена этой силой – но был удивлен, выяснив, сколько ее у тебя. Ты не можешь утверждать, что не знала об этом. У тебя слишком много мощи, чтобы считать себя лишь простым везунчиком.
Лорна едва ли представляла, как реагировать. Его невозмутимое признание того, что он сделал с ней, снова заставило ее почувствовать ярость, но утверждение, что она была «одарена», настолько встревожило, что она вынуждена была тряхнуть головой, прежде чем он закончил говорить.
– Числа, – выпалила она. – Я хороша с числами.
– Вздор.
– Но это все! Я не гадаю и не читаю на кофейной гущи или что-то в этом роде! Я не знала, что случится одиннадцатого сентября…
Но в течение нескольких дней перед атакой ей «виделись» номера рейсов врезавшихся самолетов. Когда она пробовала набрать телефонный номер, то вместо него набирала номера рейсов тех самолетов.
Это специфическое воспоминание всплыло, как выпрыгивающий из воды лосось, и ее сковал холод. Она не думала о номерах рейсов с тех пор. Она так глубоко похоронила эти воспоминания, что они не причиняли ей беспокойства.
– Убирайтесь, – прошептала она воспоминаниям.
– Я никуда не уйду, – сказал он. – И ты тоже. По крайней мере, не сразу. – Он вздохнул и с раскаяньем взглянул на нее. – Снимай свою одежду.
Глава 9
– Не хочу! – завизжала Лорна, отступая от него так далеко, насколько могла, что, конечно же, было вовсе не далеко.
– Вероятно, я тоже, – иронично ответил он, придвигаясь ближе к ней. – Но ничем не могу помочь. Слушай, я не собираюсь нападать на тебя. Просто сними свою одежду и закончим с этим.
Он надвигался – она отступала, стискивая блузку с таким видом, будто была оскорбленной викторианской девственницей, и осматриваясь в поисках оружия, любого оружия. Это была кухня, проклятая кухня; здесь должны были находиться ножи в причудливой подставке, стоящей на причудливой поверхности. Вместо этого здесь было только обширное пространство полированного гранита.
Он глубоко вздохнул, затем выдохнул так, будто ему было скучно.
– Я могу заставить тебя это сделать, даже не прикасаясь к тебе. Ты это знаешь, я это знаю, так почему ты все усложняешь?
Он был прав, бессильно подумала она. Независимо от того, каким образом он это осуществлял, он мог заставить ее сделать все, что хотел.
– Это несправедливо! – она кричала на него, сжимая руки в кулаки. – Как тебе удается это делать со мной?
– Я «хренов шаман», помнишь?
– Не забудь остальную часть! Ничтожество! Задница…
– Знаю-знаю. Теперь снимай одежду.
Она мотнула головой, рассыпав спутанные волосы. С горечью она ждала, что он возьмет под свой контроль ее волю, но он этого не сделал. Он только непреклонно продолжал наступать, в то время как она отступала, выйдя уже из коридора, минуя уборную, в которой уже успела побывать; то, через что она проходила, выглядело очень стильным, хотя она не смела надолго отвести от него свой пристальный взгляд, чтобы оглядеться.
Он пас ее, поняла она, как будто она была овцой, и у нее не было иного выбора, кроме как пастись. Его покрасневшие зеленые глаза блестели на грязном лице, придавая ему абсолютно варварский вид. Ее сердце билось с дикой скоростью. Может он был своего рода сумасшедшим серийным убийцей, который оставлял после себя расчлененные трупы по всему штату Невада? Современным Распутиным? Ненормальным, сбежавшим из психиатрической клиники? Он, безусловно, не выглядел и не действовал как миллионер и владелец первосортной казино-гостиницы. Он действовал как захватчик, владелец всего, что видел.
Она отступила в дверной проем, слегка покачнувшись от потери равновесия, и поняла, что пока осуществляла свои маневры, он завел ее в другую ванную комнату, которая была роскошней предыдущей и, в отличие от сидячей ванны той комнаты, имела большую ванну, в которой можно было вытянуться в полный рост .Освещение было выключено, но свет, проникающий в открытую дверь, позволял увидеть их отражения в блестящем зеркале с левой стороны.
Он потянулся и включил свет, столь яркий и белый, что она подняла руку, чтобы прикрыть глаза.
– Теперь, – сказал он, – больше никаких увиливаний. Снимай свою одежду самостоятельно, или мы сделаем это по-плохому.
Лорна осмотрелась. Она была загнана в угол.
– Иди ты к черту, – ответила она и сделала то, что делают все загнанные в угол животные: напала.
В течение недолгого времени он просто блокировал удары, отклонял пинки, увертывался от укусов, и непринужденность, с которой он проделывал это, разозлила ее еще больше. В сражении она потеряла одну туфлю, дешевая сандаля перелетела через комнату, шлепнувшись в огромную бадью. Затем она ощутила исходящую от него внезапную волну нетерпения, и в три секунды он сломил ее трепыханья, выкрутив назад руки.
В завершении он зажал ее своими мощными ногами, чтобы избежать пинков, и схватил вырез блузки. Три сильных рывка принесли звук нескольких рвущихся нитей, но устоявших швов. Он выругался и дернул сильнее, шов с левой стороны сдался. Он безжалостно рвал блузку, пока она не превратилась в тряпки, болтающиеся на ее правом запястье. Бюстгальтер, застегивающийся на спине, оказался легкой добычей для его ловких пальцев, которые расцепили крючки.
Она извивалась, как угорь, крича, пока не охрипла. Он, полностью игнорируя слова, оскорбления и просьбы, которые она швыряла в него, безмолвно продолжал раздевать ее с мрачной сосредоточенностью. Она перешла от ярости к паническим всхлипываниям, когда он расстегнул пуговицы на ее штанах и спустил молнию, но задержался, прежде чем снять с нее брюки и нижнее белье.
Рыдая, она медленно отодвинулась, прижимая лицо к холодному камню туалетного шкафчика. Он перестал стягивать с нее одежду, вместо этого его горячая рука опустилась на ее шею, отодвинула в сторону спутанные волосы и пробежалась по плечам. Он переместил свой захват на ее руки, поднял их вверх над головой, прежде чем возобновить чувственный, сантиметр за сантиметром, осмотр кожи. Ее груди, ребра, изгиб талии, округлость бедер – он исследовал все, даже приспустил пониже брюки, тщательно исследуя округлости ягодиц. Униженная, она корчилась и рыдала, но он был непреклонен.
Вдруг он вздохнул и сказал:
– Я должен тебе еще одно извинение.
Он выпустил ее и отстранился, избавляя от давления своего тела. Выходя, он произнес:
– Я принесу тебе какую-нибудь одежду. Подумай о том, чтобы принять душ, восстанови дыхание, а позже мы поговорим, – сделав паузу, он добавил, – Не покидай эту комнату, – после чего спокойно закрыл дверь.
Рыдая, она соскользнула на пол ванной и съежилась в побежденный комок. Сперва все, на что она оказалась способна – это дрожать и всхлипывать. Через некоторое время ее темперамент возродился и выразился в бессловесном вопле. Она проплакала еще некоторое время, потом, наконец, села, вытерла лицо клочками блузы и прокричала в дверь:
– Ты ублюдок! – после чего выругалась и почувствовала себя немного лучше.
Глаза опухли, нос был забит, но она чувствовала себя достаточно спокойной, чтобы стоять, хотя со штанами, болтающимися вокруг коленей, это было нелегко. Унижение вызвало прилив стыда, но не было никакого смысла вновь натягивать их. Вместо этого она полностью разделась и стояла там в удивительной нерешительности.
Предложение принять душ, как она обнаружила, было всего лишь предложением. Если она не хотела, то могла этого не делать. Если бы захотела, то могла долго размокать в наполненной ванной. Ее вовсе не заставляли купаться, и хотя это тоже был вариант, она сразу отвергла его.
Принять ванну вряд ли было хорошим решением, потому что тогда она закончит купание, сидя в грязной воде. Долгий, очень долгий горячий душ был единственным способом отмыться.
В душевой кабинке не было двери. Вход был вырезан в каменной стене и вел мимо встроенной полки со сложенными толстыми, медно-красными полотенцами к трем ступенькам, ведущим вниз в душевую кабину площадью примерно два квадратных метра с множеством душевых отверстий. Краны были встроены так, чтобы до них с легкостью можно было дотянуться, и когда она повернула ручку, струи воды забили из трех стен и с потолка. Она подождала, пока не почувствовала тепло от пара, поднимающегося к ее лицу, а затем ступила под воду.
Концентрация на мытье и ни на чем больше дала ее нервам столь необходимую передышку. Горячая вода, стекающая по телу, была успокаивающим, пульсирующим массажем. Она вымылась и сполоснулась, затем сделала это снова, снова и снова, пока волосы не стали чистыми и не распутались. Она намылилась, растерлась ароматным гелем для ванны и обнаружила, что это не удалило даже половину сажи и грязи. Результаты от другого очистителя оказались не намного лучше, поэтому она переключилась обратно к шампуню; он помог ее волосам, значит должен помочь и коже.
Наконец она поняла, что простояла под душем так долго, что кончики пальцев сморщились и горячая вода давно должна была закончиться, хотя это не произошло, но она почувствовала, что с нее достаточно. Она была пропитана водой. Лорна с сожалением повернула краны, и пульсирующие потоки исчезли так внезапно, будто были втянуты обратно в душевые отверстия. До ушей доносились только звуки работающего наверху вентиля и стекающей в канализацию воды.
Она не включала вентиль. Если он не включался автоматически, когда уровень влажности достигал определенного предела, значит Рейнтри возвращался в ванну и включил его.
Лорна поспешно преодолела три ступеньки, захватила одно из пушистых полотенец и обернула его вокруг себя, затем взяла еще одно и закрутила на голове тюрбан. Повернув, она двинулась дальше, пока не оказалась в основной части ванной. Зеркальная стена за сдвоенными раковинами отбрасывала ее отражение, и оно было единственным. Сейчас она была одна. Но сложенная на табурете плотная махровая одежда, доказывала, что он был здесь.
Лорна уставилась в зеркало. Она выглядела бледной даже для самой себя. Натянутая на скулах кожа придавала ей застывшее, потрясенное выражение.
Что ж, правильно. Она и чувствовала себя застывшей и потрясенной.
Он сказал ей не покидать ванную. Она была настолько душевно усталой, что даже не стала ничего проверять. Поэтому не знала, было ли это еще одним его предложением или являлось очередным необъяснимым мысленным приказом, которым она не могла сопротивляться. Сейчас не имело никакого значения, было ли это предложением или приказом. Она радовалась возможности остаться здесь, где не существовало ничего более сложного, чем сушка волос.
Порывшись в ящиках туалетного столика, она обнаружила ароматный лосьон, а так же фен и расческу, и это было все, в чем она сейчас нуждалась. Шампунь стянул ее чувствительную кожу, поэтому она натерлась лосьоном всюду, куда смогла дотянуться, после чего приступила к сушке волос.
Взмахи расческой становились все медленнее и медленнее. Руки дрожали от усталости. Она была рада, что ее волосы по большей части были прямыми и имели хорошую форму, потому что любая попытка уложить их была выше ее сил. Лорна лишь хотела, чтобы ее волосы высохли, прежде чем она окончательно лишится энергии.
Справившись с этой рутинной работой, она надела халат, который, очевидно, принадлежал ему; рукава на несколько сантиметров свисали ниже кончиков пальцев, а подол почти достигал пола. Забавно, промелькнула у нее смутная мысль, он не походил на типа, носящего подобную одежду.
После этого она стала ждать, покачиваясь на ногах и дергая голыми пальцами пушистый коврик. Она, по меньшей мере, могла бы открыть дверь, но не имела ни малейшего желания прилагать усилия к тому, чтобы встретиться с ним лицом к лицу или убедиться, что даже с открытой дверью остается узницей этой комнаты. У нее достаточно времени. Достаточно времени, чтобы привлечь внимание врага.
Он сказал, они поговорят потом. Она не хотела разговаривать с ним. Ей нечего было сказать ему, избежав при этом большого количества непристойностей. Все, чего она желала, это уйти... что ж, ну конечно ,не домой, потому что в этом смысле у нее не было дома. Она хотела вернуться туда, где она остановилась, туда, где осталась ее одежда. Это для нее было достаточно близко к понятию дома. Прямо сейчас она лишь хотела уснуть в привычной кровати.
Дверь открылась без предупреждения, и в ней показался он, высокий и широкоплечий, полный жизни, как будто эта ночь не была длинной и травмирующей. Он тоже принял душ; его все еще влажные чуть длинноватые темные волосы были зачесаны назад, открывая каждую сильную, слегка экзотическую линию его лица. К тому же он побрился; его лицо имело свежевыбритый вид.
На нем были мягкие пижамные штаны… и ничего больше. Даже улыбки.
Его проницательный взгляд прошелся по ее лицу, отмечая бледный, крайне изможденный вид.
– Мы поговорим утром. Сомневаюсь, что ты сможешь сейчас сформулировать связное предложение. Пошли, я покажу тебе твою комнату.
Она отпрянула, и он взглянул на нее с бесстрастным выражением на лице.
– Твою комнату, – подчеркнул он. – Не мою. Я не приказываю, но в случае необходимости сделаю это. Не думаю, что ты нашла бы сон в ванной удобным.
Она достаточно взбодрилась, чтобы резко возразить:
– Ты должен будешь приказать в любом случае, иначе я не смогу покинуть ванную.
Она решила, что его команда не выходить из ванной, означала краткое блокирование ее воли, и последовавшая с его стороны вспышка раздражения, доказала ее правоту.
– Иди за мной, – коротко приказал он, выпуская ее из ванной, но приговаривая следовать за собой, подобно утенку.
Он привел ее в просторную спальню с двухметровыми окнами, через которые открывался вид на искрящийся неоновыми огнями Рено.
– Уборная там, – сказал он, указывая на дверь. – Ты в безопасности. Я тебя не побеспокою. Не обижу тебя. Не покидай эту комнату. – С этим он закрыл за собой дверь, оставив ее в тускло освещенной спальне.
Он не забылприлепить этот последний приговор, черт его побери, хотя сейчас она не чувствовала себя способной на побег. В данный момент она была способна только забраться в очень большую кровать, даже не снимая безразмерной одежды. Она свернулась под простыней и пуховым одеялом, но все еще чувствовала себя слишком незащищенной, поэтому натянула простыню на голову и заснула.
