Текст книги "Ангел-хранитель (Украденный поцелуй)"

Автор книги: Линда Джонс Уинстед

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

ГЛАВА 7

Медленно, чтобы не обнаружить умения ездить верхом, Гейбриел направлялся вслед за Мел к хижине, где он жил до двенадцати лет. Он старался отыскать в памяти хоть какие-нибудь воспоминания об окружающем ландшафте: тополях, округлых холмах. Их не было.

Он довольно смутно помнил и саму хижину, конюшню, загон для скота, сад, который его мать ненавидела, но за которым тем не менее тщетно пыталась ухаживать. Он мог закрыть глаза и почувствовать, как запахи стряпни матери, отцовского пота и табака, смешиваясь, образуют приятный аромат дома. Бостон всегда был лишен этого уюта.

Мел, намеренно ехавшая впереди, не обратила никакого внимания на первые капли дождя. Прямая спина, уверенная посадка. Она считала своим долгом показать Маленькому Максу материальные свидетельства того, что сохранилось от его детства, и отнеслась к их прогулке как к тяжелой неприятной обязанности. Она даже не могла поторопиться, чтобы поскорее с этим покончить – ведь новичок мог упасть с лошади и сломать шею.

Дождь усилился, и он подстегнул свою лошадь, чтобы поравняться с лошадью Мел.

– Может, переждем? Мел обернулась к нему:

– Где именно мы переждем, Маленький Макс? От него не ускользнуло угрюмое выражение ее лица и снисходительный тон. Он показал рукой на густую тополиную рощу:

– Может быть, там? Хоть немного укроемся от дождя, а?

Он мог бы скакать под дождем весь день, нисколько этим не смущаясь. Много лет, целую вечность назад, он проделывал это много раз, часто даже радуясь освежающей влаге на лице. Но сейчас его привлекла возможность побыть наедине с Мел Барнетт.

Мел вздохнула, даже не стараясь скрыть неприязнь, и свернула к тополиным зарослям. Они привязали лошадей, и Мел плюхнулась в траву, прислонившись к стволу высокого дерева. Она бросила шляпу на землю и нервным движением поправила волосы:

– Так лучше, Маленький Макс?

– Просто Макс, – поправил он, осторожно усаживаясь рядом с ней и явно волнуясь. – Пожалуйста.

Это развеселило ее. Она знала, что ему не нравится, когда его называют «Маленький Макс», и не упускала случая сделать это.

Дождь становился проливным, но сквозь толщу листвы на них попадали редкие капли. Некоторое время оба молчали, потом Гейбриел повернулся к ней. На что он надеялся, когда завел ее в рощу? Очевидно, что она сторонится его, и он испытывал острое желание преодолеть это отчуждение. Но зачем? С самого начала он хотел, чтобы она невзлюбила его, а сейчас ему нужен был всего лишь один взгляд той беззащитной женщины, которую он случайно в ней подсмотрел.

– Вы прекрасный наездник, – глупо высказался он. – Или наездница? – Он усмехнулся, а ее брови поползли вверх, и она посмотрела на него так, словно он сказал, что у нее две головы. – Всадница, – наконец нашел он нужное слово.

– Я научилась ездить верхом с пеленок. В четыре года села на пони. Если уж я этому до сих пор не научилась, тогда мне надо, к чертям собачьим, переезжать на восток.

Он уже понял, что, стремясь позлить его, она начинала ругаться и намеренно усиливать свой техасский выговор. – Любопытно. В четыре года.

– Я поняла, что Пенелопа не ездит верхом? – Она склонила голову набок и насмешливо улыбнулась.

Гейбриел покачал головой.

– О нет. Думаю, Пенелопа никогда не сидела на лошади. Это слишком… слишком… – Он потер подбородок, подбирая нужное слово. – Смело. Слишком смело для Пенелопы.

Когда он наконец отвернулся от нее, Мел пристально посмотрела на его профиль. А он красивый, черт возьми! Если бы мужчины интересовали ее хоть немного и если бы он не был таким ослом с этой своей щегольской одеждой и видом… но он был.

– И вас не волнует, что вы женитесь на такой хрупкой особе? Я имею в виду, что вы с ней будете делать, когда поженитесь? Она слишком нежна для путешествий, верховой езды, да Боже мой, какого черта… – внезапно она запнулась. Он смотрел на нее с крайним изумлением, и она пунцово покраснела под его взглядом. – Забудьте это, – произнесла она, глядя в сторону.

Молчание становилось все более тягостным. Наконец Мел нашла спасительную тему:

– А как вы отпразднуете свадьбу? Это будет что-то грандиозное?

Гейбриел нахмурился:

– Народу будет не слишком много, но и не мало. Мел искоса посмотрела на него.

– Спасибо за подробности. Наверняка Пенелопе не понравилось бы, узнай она, что вы не очень-то интересуетесь собственной свадьбой.

– Свадьбы – это представления для ханжей, которых больше интересует внешняя сторона, чем суть, – произнес он.

– Маленький Макс, – удивилась она. – Наконец-то мы хоть на чем-то сошлись.

Он не верил своим глазам.

– Прикажете думать, что передо мной женщина, которая не ставит себе целью найти мужа и не ловит его повсюду? Мадам, – он взял ее руку и поцеловал, – вас надо поместить в музей.

Мел чопорно сложила руки на коленях, чтобы он опять не схватил ее за руку.

– Маленький Макс, слышала бы вас сейчас Пенелопа. Наверняка она считает свадьбу романтическим событием и того же хочет от вас.

– Вы же не выдадите меня?

Мел выглянула из их сравнительно сухого зеленого убежища.

– Не думаю, что мне когда-нибудь доведется встретить вашу Пенелопу, но обещаю держать ваши взгляды на свадьбу в секрете.

– А вы, Мел? – спросил он. – Разумеется, тоже хотите когда-нибудь выйти замуж?

Она покачала головой, не глядя на него.

– Никогда. Ни за что. Я не нуждаюсь в мужчине, который указывал бы мне, что делать, что надевать, сколько детей иметь, что он хочет на обед и так далее. Думаю, брак – фантастическое занудство. Зачем каждый день видеть одну и ту же противную морду, и так всю жизнь, длинную и скучную. А если однажды утром вы проснетесь и обнаружите, что ненавидите человека, с которым связаны навсегда? Навсегда. Только подумайте, Макс. Навсегда. – Она говорила все решительнее, звонче и быстрее, пока внезапно не замолчала, взглянув на своего ошарашенного спутника. – Простите. Вы собираетесь жениться, а я… Я просто увлеклась. Большинство одобряют женитьбу. Я уверена, что вы просто замечательно поладите с Пенелопой. Просто замечательно.

Дождь постепенно прекратился. Мел встала со своего места, отряхнула брюки от налипшей травы, подняла с земли шляпу:

– Если мы не поторопимся, не успеем к хижине до темноты.

– Где она? – спросил Гейбриел, выбираясь из зарослей и прикрывая от солнца глаза.

– Там, за холмом, – показала Мел. – Смотрите, радуга. – Забывшись на мгновение, она улыбнулась.

Изящная радуга пастельных тонов, протянувшись через все небо, украшала горизонт.

– Должно быть, ваш старый дом – несбыточная мечта.

В этот момент Гейбриела не интересовало ни его детство, ни отец, ни их старая ферма. Женщина рядом с ним была прекраснее, чем любая другая, и сама, казалось, этого не замечала.

– Черт, – пробормотал он, глядя на свои ботинки, точнее, ботинки Такера. Любимые начищенные ботинки Такера, заляпанные грязью.

Мел оторвала взгляд от радуги.

– Что случилось? – Вслед за ним она увидела испачканные в грязи башмаки.

– Совершенно новые. – Он притворно сокрушался и в награду услышал неожиданный и искренний хохот Мел.

Мел нагнулась, окунула ладонь в лужу, в которой стоял Гейбриел, зачерпнув теплую, мягкую грязь. Минуту она рассматривала ее как нечто диковинное, затем беспечно, с озорной улыбкой махнула рукой, заляпав белую полотняную рубашку Гейбриела черной грязью.

Без улыбки Гейбриел посмотрел на себя.

– Не верю, что вы это сделали. – По крайней мере, это его собственная рубашка, а не Такера.

Затем он уселся на корточки и окунул палец в грязь. Выпрямившись, он взглянул на Мел, наклонился и провел пальцем ей по носу.

Одновременно оба они упали на колени, загребая горсти грязи, бросаясь ею друг в друга. Чистого места не осталось. В первый раз после Филадельфии Мел по-настоящему заливалась смехом, испытывая облегчение и неподдельную радость. Рассмеявшись, Гейбриел за свою оплошность тотчас получил комок грязи в рот. Они задыхались, загребая руками теплую землю и продолжая возню.

Мел сдернула его, вернее, Такера шляпу у него с головы.

– Долой эти нежности, Маленький Макс. Щегольство. – Она бросила шляпу в лужу и придавила ее коленом. – Ненавижу эту чертову шляпу.

Гейбриел схватил горсть и замахнулся. Сердце его колотилось. Он прицелился в оставшийся чистым кусочек одежды у нее на плече, но в этот момент она поднялась и его рука опустилась прямо на ее грудь.

Он отдернул руку, словно обжегся, настроение его мгновенно изменилось. Мел тоже поднялась на ноги.

– Черт, ну пошутили, – произнесла она, счищая грязь с лица, не обратив внимания на его прикосновение. С таким же успехом она могла оттираться целый день. Как и Маленький Макс, она была покрыта грязью с головы до ног.

Он поднял изуродованную шляпу из лужи.

– Пропала, – сказал он серьезно. Казалось, она даже не заметила, что он прикоснулся к ее груди. Сам же Гейбриел не мог этого забыть.

– Пойдемте. – Она протянула руку, чтобы вытащить его. – Я куплю вам новую шляпу, Маленький Макс. Настоящую техасскую шляпу, которая вам здесь пригодится.

Он крепко взял ее за липкую руку и потянул на себя, так что она упала на спину в лужу рядом с ним.

– Простите, – испугался он. – Как же это получилось?

Мел посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Ее глаза сияли и лучились. Все лицо ее было покрыто грязью, и он знал, что сам тоже весь в грязи.

– Смотрите, Маленький Макс. Придется мне написать Пенелопе, что вы позволяете себе вольности, которые не к лицу будущему мужу.

Он хотел поцеловать ее, но внезапно передумал. Для нее это всего лишь игра, безобидная и веселая забава в дождливый день. Если он ее сейчас поцелует, все будет испорчено.

– Неужели вы раздавили мою шляпу? Такер придет в ярость.

Она поднялась:

– Когда в следующий раз начнете причитать над каким-нибудь пустяком, вроде грязи на ваших модных ботинках, вспоминайте об этом.

– Да, мадам, – он сел верхом на спокойную кобылу, которую она для него выбрала. Грязь на нем начала потихоньку высыхать на солнце.

– Придется нам смыть все это до прихода домой. Кармелита сдерет с меня шкуру, если мы явимся в таком виде. Боюсь, хижину придется оставить до другого раза. Мы сможем вымыться в реке, до того как повернем обратно.

Ее слова эхом отдались у него в голове. Вымыться в реке? Сколько же еще ему придется выдержать?

ГЛАВА 8

Около полумили до хижины Джорджда Гейбриел прошел пешком, кляня свою неудобную городскую одежду, особенно модные, но жесткие ботинки. После Бостона ему очень хотелось вновь облачиться в прочные и удобные лосины, которые он часто носил на равнине. Зачем он продолжал этот маскарад? «Сам знаешь почему», – проворчал он про себя. Его план сработал слишком хорошо. Она не хочет иметь дело с никчемным щеголем.

Впрочем, после признания о «помолвке» она стала относиться к нему гораздо дружелюбнее. Обрадовалась, что он не представлял угрозы в качестве потенциального ухажера. Гейбриел подумал, что ему было легче, когда она открыто презирала его. Тогда, по крайней мере, ему не приходилось постоянно видеть ее улыбку. Мысленно он все время возвращался к их нечаянной возне в грязи, прикосновению его руки к груди Мел. В ушах звучал задорный смех, который толкал его к краю пропасти. Он вспоминал, как она прямо в одежде вошла в быструю реку и течение смывало грязь с ее лица и волос, как одежда облепила ее фигуру, когда она выходила на берег.

Ему не давали покоя ее волосы. Теперь она почти всегда носила их распущенными, и он мог рассмотреть их. Местами волосы совсем выгорели на солнце, но под белесыми прядями имели оттенки теплого золотистого цвета, цвета пшеницы. Они спускались почти до талии, густые, с завитками на плечах и спине.

Гейбриел был озадачен. Впервые в жизни он встретился с женщиной, не стремившейся с ним флиртовать, не льстившей ему. Он вполне успокоился, если бы смог взять в руки ее волосы и поцеловать только раз, чтобы убедиться, что она такая же женщина, как и все.

Солнце уже садилось за маленьким сельским домом Джорджа. С усилием Гейбриел вернулся к делу, которое его сюда привело. Ричард Барнетт отсутствовал четыре дня. Каждый вечер Джордж приходил к Гейбриелу, они сидели на крыльце дома и разговаривали до наступления темноты. Их стулья стояли под окнами комнаты Мел. Иногда они слышали ее легкие шаги на балконе – она прогуливалась перед сном. Ее присутствие странным образом смущало Гейбриела.

Джорджа и Джеймса Максвелла связывала когда-то тесная дружба, и Гейбриел выслушивал рассказы старика о былых временах, когда они до изнурения работали, чтобы освоить эти дикие земли. О смерти Максвелла-старшего они еще не говорили. Гейбриел ждал подходящего момента, а пока с радостью узнавал подробности об отце, которого почти не помнил.

Но в тот вечер Аризона принес записку от Джорджа, что он хочет встретиться с Гейбриелом у себя. Старик не появился в большом доме к обеду, что, впрочем, не было чем-то необычным, поскольку у него была своя кухня, но в то же время все-таки нарушило обычное течение последних дней.

Гейбриел еще не подошел к дому, как дверь уже распахнулась. Он шагнул на крыльцо и тотчас понял, что Джордж необычайно взволнован. Ему было не до улыбок, он хмурился, и это еще больше старило его морщинистое лицо. На мгновение Гейбриел решил, что старик болен, но тот с необычайной силой схватил его за руку и втащил в хижину, состоявшую из одной-единственной комнаты.

Гейбриел молча наблюдал, как Джордж меряет шагами просторную комнату.

Наконец старик остановился, повернувшись к сыну своего старого друга.

– Мальчик, надеюсь, я в тебе не ошибся, – голос его был столь же серьезен, сколь и лицо. – Я видел, как ты поступил с Уилсоном на днях, и, черт возьми, ты настоящий сын Джеймса Максвелла. – Последние слова прозвучали как обвинение.

Гейбриел сжал плечо старика:

– Что случилось?

Джордж потер лоб длинными костлявыми пальцами.

– Утром я ездил в город. Мне понадобилось кое-что купить. Я загрузил фургон и решил, что не помешает чуть-чуть выпить в баре.

У Гейбриела промелькнула мысль, что старика ограбили. Он оглядел Джорджа, но не увидел ни ссадин, ни синяков.

– Там разговаривали два незнакомца, очень интересовались ранчо Барнетта. Мне стало любопытно, и я подсел поближе, чтобы лучше расслышать. Потом они стали расспрашивать о Мел, и я разволновался. Они спрашивали, как она выглядит, работает ли на ранчо или находится вблизи дома.

– Может быть, они просто хотели посвататься. Она ведь единственная дочь очень состоятельного человека, – предположил Гейбриел.

– Только не они. Мошенники, будь я неладен. Я пытался подобраться поближе, побольше разузнать, но они начали шептаться, и я убрался оттуда как можно быстрее.

– Думаете, они могут обидеть Мел? – От одной этой мысли у Гейбриела пересохло во рту.

Джордж кивнул:

– В прошлом году около Доанс-Сторс похитили жену и дочь одного фермера. Бедняга заплатил выкуп, но семью ему не вернули. Пару месяцев спустя их нашли мертвыми. Говорить не хочется, что они сделали с этими женщинами.

– Вы рассказали Мел о том, что сегодня услышали?

– Какого черта! – воскликнул Джордж. – Ты что, не знаешь Мел, не знаешь, какая она самостоятельная? Она оскорбится, если узнает, что мы охраняем ее. Она скажет, что у меня больное воображение и что, если кто-нибудь вздумает похитить ее, у него будет куча неприятностей, поэтому опека ей не нужна.

– Что требуется от меня?

– Сынок, мы будем присматривать за ней. Я могу это делать днем, но я старик и не могу смотреть за ней двадцать четыре часа в сутки.

– А Том или Аризона? – Гейбриел не был уверен, выдержит ли он ночное дежурство.

– Нет! – Джордж сплюнул. – Оба они здесь недавно. Я им не очень-то верю. Если у тебя кишка тонка помочь мне, я сам управлюсь.

– Я это сделаю, – решительно произнес Гейбриел. Джордж вздохнул, выволок на середину комнаты тяжелый сундук и открыл его.

– Куда же все подевалось?

На пол полетели сначала мятая шляпа, старое одеяло, Библия, какое-то тряпье и, наконец, вылинявшее старомодное шелковое платье. Гейбриел осторожно поднял его за плечики, лицо его выразило удивление.

– Думаешь, я всегда жил один? – спросил Джордж, не прекращая поисков. – Ну вот. – Со дна сундука он извлек какой-то сверток.

Он почти с благоговением открыл его, бережно разворачивая старую оберточную бумагу. Он извлек сначала черную рубашку и брюки, одновременно измеряя Гейбриела.

– Тебе, должно быть, как раз впору, – пробормотал он. Там была даже пара черных ботинок и шелковый платок. Из сундука Джордж достал шестизарядный револьвер с кобурой, затем протянул все это Гейбриелу.

– Если я в тебе не ошибся, – произнес старик, – ты знаешь, как ими пользоваться.

Гейбриел застегнул ремень. Как раз по нему. Кобура была слева, он легко вынул револьвер и без усилия вложил его обратно.

– Как вы поняли? – спросил Гейбриел.

– Старого дурака не одурачишь. Я сообразил с самого первого дня, что ты не тот, за кого себя выдаешь, но я держал язык за зубами. Когда я увидел тебя с мальчишкой Уилсоном, я убедился окончательно. Не знаю, что ты задумал, но уверен, что ты не хочешь принести кому-нибудь вред.

Он показал на кобуру: – Ты левша, как и твой папаша. Гейбриел поднял глаза.

– Да. Это его? – Он погладил кольт у себя на боку.

– Угу. Я регулярно его чистил. Одежонка тоже его.

Джордж старательно обшарил всю хижину и вернулся с черной широкополой шляпой, украшенной серебряной лентой.

– А это завершит все дело.

– К чему этот маскарад? – поинтересовался Гейбриел, надевая шляпу. Она тоже пришлась впору.

Джордж усмехнулся:

– Ты не слишком хорошо знаешь женщин, а?

– Не так хорошо, как думал.

– Если Мел увидит тебя и узнает, что ты не тот, за кого себя выдаешь, ну, скажу тебе, не хотел бы я оказаться в ту минуту рядом с ней, если это случится.

Джордж помог повязать Гейбриелу платок, закрыв нижнюю часть лица.

– Если что-нибудь случится и тебе придется вмешаться, будет лучше, если она не узнает тебя.

Неохотно Гейбриел согласился со стариком, который знал Мел всю ее жизнь.

– Думаете, на самом деле существует опасность?

– Нутром чую, что-то должно случиться, а оно меня никогда не подводило.

Со свертком под мышкой Гейбриел торопливо шагал к большому дому. Он будет сторожить Мел ночью. Про себя он был уверен, что ничего не случится. Просто Джордж немного перестраховывается, да и воображение у него чересчур богатое.

Каждую ночь сторожить Мел. Эта мысль радовала и ужасала его, но он все время к ней возвращался. Может быть, он получит от нее вожделенный поцелуй как ее таинственный страж. Вожделенный. Это излечит его, он знал. Один поцелуй Мел Барнетт – и он перестанет все время думать о ней. Один поцелуй. Один.

ГЛАВА 9

Гейбриел облачился в принесенный костюм при тусклом свете маленькой лампы, от которой по всей комнате плясали острые тени. Портьеры на застекленных дверях с наступлением темноты плотно задергивались.

– Ты похож на разбойника, кузен, – смеялся Такер. – Ты что, на самом деле в это вырядишься?

– А что мне делать? Я обещал Джорджу, – ответил Гейбриел, повязывая на шею черный платок.

– Не понимаю, почему просто не рассказать ей о том, что услышал старик, и поставить точку. Если откровенно, то мне жаль бандита, который протянет руку к этой девчонке.

Гейбриел не обращал внимания на болтовню своего кузена. Одежда его отца, даже ботинки, были ему впору. В этой поношенной одежде он чувствовал себя гораздо удобнее и привычнее, чем в той, которую носил уже долгое время. Точнее, два года.

Именно в тот момент он решил, что не вернется в Бостон. Это внезапное решение так поразило его, что он почти не слышал, о чем спрашивал его кузен.

– Проснись, Гейб, – повторил Такер. – Я говорю, как насчет небольшого пари?

– Какое пари? Такер вздохнул:

– Ты снова меня не слушаешь?

– Да.

– Обычное пари. Сотня долларов. Я не большой поклонник Мел Барнетт, но девчонка не глупа. До сих пор ты прекрасно играл роль. Все думают, что ты неуклюжий неумеха.

– Спасибо, Такер. – Гейбриел так взглянул на своего кузена, что любого другого этот взгляд остановил бы.

– Если ты решишься на этот маленький ночной маскарад, то неминуемо будешь разоблачен.

– По рукам, – согласился Гейбриел. Он понимал: если Мел узнает, что он не тот, кем притворяется, у него будет больше поводов для беспокойства, чем какая-то сотня долларов.

Они услышали, как Мел вышла на балкон и с кем-то тихо перешептывалась. По ответному смешку они поняли, что это Кармелита. Такер слегка раздвинул портьеры.

– Боже мой, – выдохнул он.

– Что? – В два прыжка Гейбриел оказался рядом со своим кузеном.

Обе женщины на цыпочках спускались по изогнутой лестницы с балкона на землю. Впереди шла Кармелита с фонарем, свет которого делал двух женщин похожими на драгоценности, украшающие ночь.

Их взгляды привлекла Мел. Та самая Мел, которую оба они никогда не видели ни в чем, кроме плохо сидящей мужской одежды, сейчас была одета в длинную пеструю юбку, почти такую же, как у Кармелиты. Кармелита явно убеждала в чем-то Мел, которая неохотно шла вслед за темнокожей женщиной к ближайшему небольшому холму.

– Похоже, работенка для тебя. – Такер отогнул занавеску, и Гейбриел выскользнул за дверь.

Дальше Гейбриел не оглядывался. Глазами он искал тропу, по которой ушли женщины. Догоняя их, он двигался совершенно бесшумно. Скоро он оказался достаточно близко от них, чтобы слышать, что они говорят.

– Не бойся, – уговаривала Кармелита, и по ее тону Гейбриел понял, что она уже не в первый раз убеждает дочь своего хозяина. – Там только Хосе. Я приходила к нему много раз, особенно в теплые и звездные ночи. У него настоящий талант.

– Зачем все же я поддалась на твои уговоры? – сетовала Мел.

– Пойдем, Мелани. Я решила: мой долг помочь тебе стать настоящей женщиной. – В голосе Кармелиты слышалась гордость.

«Мелани… Значит, это полное имя Мел, – подумал Гейбриел. – И как, черт возьми, Кармелита хочет превратить ее в настоящую женщину? Проклятье, и кто такой этот Хосе?»

– Вижу свет его костра. – Волнение Кармелиты росло. – Я не видела его несколько недель. Тогда я была с Томом, но ему нравится только смотреть. Мне никогда не приходилось никого учить… – Она смолкла и, повернувшись, бегом устремилась к манящему огню.

Гейбриел погладил свой кольт левой рукой. Что бы Кармелита ни готовила для Мел, он был готов ко всему. И если Хосе дотронется до нее…

Когда он приблизился к просвету в деревьях и увидел всех троих, его охватило смятение. Владей Гейбриел собой чуть меньше, он бы бросился к ним через заросли, но вместо этого он опустился на корточки и стал ждать.

Вид Хосе потряс его. Мексиканец выглядел таким же старым, как Джордж, и, разглядывая его несколько минут, Гейбриел убедился, что был почти слепой.

На коленях он бережно держал гитару и вскоре начал наигрывать веселую испанскую мелодию, порхая по струнам проворными пальцами.

Гейбриел увидел, как Кармелита медленно сделала несколько первых шагов, а затем Мел начала подражать движениям ее ног. Кармелита подняла руки, то же сделала и Мел. Темп музыки нарастал, и быстрый танец прерывался подчеркнуто внезапными остановками.

Мел была создана для танца и скоро самозабвенно плясала рядом с Кармелитой. Волосы взлетали, кружась, при каждом ее повороте, а при каждом прыжке поднимавшаяся юбка на мгновение приоткрывала красивой формы лодыжки.

Гейбриел покрылся потом, но совсем не потому, что ночь была жаркой. Тепло поднималось изнутри. Мелани была восхитительна. Ее тело, обычно скрытое под бесформенной мужской одеждой, было великолепным. С тонкой талией и красивой грудью, грозившей при каждом повороте выскочить из глубокого выреза блузки, она была само совершенство.

Он был одновременно и очарован ею, и зол на себя за это.

– Проклятье, – прошептал он, задыхаясь, и внезапно испугался, что они услышат его. Куда там – они были захвачены музыкой, так же как он захвачен видом Мел. Мелани.

Кармелита танцевала профессионально, в танце Мел была страсть. Казалось, здесь она выплескивает все эмоции, которые скрывала.

От злой и неприступной девочки, встретившей его на станции, не осталось и следа.

Они танцевали, пока не устали. Гейбриел вздохнул с облегчением. Дольше он бы не выдержал. Кармелита игриво чмокнула Хосе в щеку, они ушли с поляны, и Хосе начал устраиваться на ночлег.

Гейбриел выпрямился и замер, когда обе женщины проходили мимо зарослей, где он скрывался.

– Это было грандиозно, – сказала Мел, переводя дыхание. – Когда мы сможем это повторить?

Фонарь в руках Кармелиты освещал их, и Гейбриел разглядел капли пота на щеках и шее Мел. Она тяжело дышала. Даже это взволновало его, пока он тайком сопровождал их до дома.

Кармелита рассмеялась:

– Я знала, что тебе понравится. С фанданго ничто не сравнится. В следующий раз я принесу кастаньеты и покажу тебе, как пальцы должны летать за музыкой. – Она щелкнула пальцами и закружилась.

– Я не смогу заснуть теперь, – с волнением произнесла Мел. – Сердце у меня колотится, и сна ни в одном глазу.

– У тебя такое чувство, словно ты ожила. Знаю, со мной сейчас то же самое.

– Да. Давай немного погуляем. Поучи меня еще, – задыхаясь, попросила Мел.

Кармела покачала головой и улыбнулась:

– Не могу. Я и так заставила Тома слишком долго ждать. – Она протянула Мел фонарь и повернула к своей комнате рядом с кухней.

У Мел вырвалось разочарованное «о», а Кармелита исчезла в темноте. Мел одна начала подниматься по изогнутой лестнице. На полпути она принялась слегка пританцовывать, кружась. Гейбриел наблюдал за ней, стоя неподалеку. Вдруг она замерла, повернулась и посмотрела в темноту прямо на него.

Гейбриел тоже замер. Он был уверен, что не проронил ни звука. Она никак не могла знать, что он рядом. Минуту спустя она пожала плечами, отвернулась от него и медленно поднялась на балкон, затем вошла в свою комнату, оставив двустворчатые двери открытыми.

А через несколько минут вслед за ней на балкон бесшумно поднялся Гейбриел. Прислонившись к стене, он стоял у ее двери, слушая, как она напевает испанскую мелодию, под которую недавно танцевала. Скоро она погасила лампу и легла в постель, которая слегка скрипнула под ней. Она немного поворочалась. Он слышал каждое ее движение, каждый шорох ее одеяла и каждый вздох, который, казалось, звал его. Наконец, она успокоилась, и до него донеслось ее равномерное сонное дыхание.

Он подошел к открытым дверям. Его глаза давно привыкли к темноте, и он без труда различил очертания ее тела в мягком лунном свете. Она лежала в облаке своих волос, и его единственным желанием было подойти к ней, наклониться и разбудить ее поцелуем. Но он не вошел, а остался перед дверью смотреть на спящую Мел.

После полуночи ему вдруг пришло в голову, что он представляет для нее гораздо большую опасность, чем похитители, настоящие или мнимые.