Текст книги "Дом восьмого бога"

Автор книги: Лина Мраги

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– А я, Айра эн Видар...

– А я з-з-знаю!― и он так улыбнулся, что у Айры внутри всё вздрогнуло.― Но ес-с-сли тебе с-с-сложно произнос-с-сить такое имя, то можеш-ш-шь звать меня как-нибудь иначе, как тебе больш-ш-ше понравитьс-с-ся...

Айра радостно закивала, снова поблагодарила за цветы и понеслась на ещё слышимые звуки гитары, флейты и нескольких барабанов. Уже в доме она только и успела убедиться, что семьи ещё нет и поставить букетик в глиняную вазочку у своей постели, как услышала шаги во дворе и раздражённый голос матери, высказывающий отцу и брату мнение об их не вполне адекватном состоянии.

Юркнув в постель, Айра притворилась давно и глубоко спящей, когда скрипнула дверь, и она узнала шаги матери. Хейя нежно погладила её по волосам, поправила одеяло и тихонько вышла. «Фу-у-у... Успела! Я успела!― девочка перевернулась на спину и радостно выдохнула.― Сейчас мама погонит этих пьяниц спать на сеновал... ну а я теперь знаю, как зовут этого прекрасного ангалина! Лукас... Я буду звать его Лукас!»

Неподалёку от Закатной гряды...

Путь к Храму ангов оказался долгим. Это только на словах всё выглядело так, будто от Раски до Закатной гряды рукой подать. Дней десять мы ехали вдоль живописных кряжей строго на юг, пока не увидели высоченную остроконечную гору, покрытую сверкающей снежной шапкой. Издали она напомнила мне нашу земную Фудзияму, и хоть воочию эту японскую достопримечательность я никогда не видела, однако фото в интернете и передачи по телеку очень походили на то, что видела я сейчас.

Это и был самый высокий пик Закатной гряды, у подножия которого, правда, точно неизвестно где, и находился доселе недоступный для ангалинов Храм ангов. Среди этой великолепной, подобной альпийской, местности с прекрасными долинами, покрытыми сочными травами, встречалось много стад домашних парнокопытных, больших и маленьких, которые мерно хрумкали зелёным разнообразием и чинно бродили живописными кучками.

Расспрашивать пастухов и жителей деревень о точном местонахождении Храма мы не решились. Это могло вызвать подозрения и ненужные вопросы. Какое нам, людям, дело до древнего сооружения, в которое нет доступа?! Я уже знала, что в Храм просто так войти нельзя. Только ангалины могли открыть ворота и попасть внутрь. Это, конечно, не касалось Храма в Банкоре, то есть тюрьмы, который давным-давно использовался людьми для своих целей, но ведь этот Храм уже тысячелетия, как находился в полуразрушенном, «нерабочем» состоянии.

Макс был в довольно угнетённом состоянии духа, так как мы уже несколько дней кружили у подножия Закатного пика, а никаких других подробностей, которые помогли бы разыскать это сооружение он не знал.

– Не горюй, Максик!― я погладила его голову, прижала к себе и чмокнула в нос.― Найдём! Не зря же мы тащились в такую даль и море с тобой переплывали! Чтобы обратно повернуть?! Нет, этого не будет!

Он обхватил меня хвостом и прижался всем телом, заглядывая в глаза:

– Никто меня не понимает так, как ты...

Я захохотала, обнимая любимого друга. Дайк распрягал лошадей и с улыбкой поглядывал на нас, валяющихся на мягкой травке. Потом мы готовили ужин, а когда почти стемнело, Дайку что-то стукнуло сварить на завтра какой-то тонизирующий отвар, и он только потянулся к мешку со свежесобранными травами, как наш волк насторожился, вскочил и глухо, злобно зарычал. Я вцепилась в ошейник, а Дайк опрокинул котелок с водой, заливая костёр.

Минут пять-десять всё было тихо, только Бу продолжал принюхиваться и утробно рычать. Дотронувшись до моего плеча, Дайк сделал несколько жестов и пополз к кибитке, как я поняла за оружием. Он хорошо видел в темноте, впрочем, как и Макс, и Бумер. Я же, держа волка, оглядывала тёмный перелесок. Зрение постепенно перестраивалось и я уже начала различать стволы деревьев, как вдруг в ночной тиши раздался хриплый, гортанный выкрик. От неожиданности и накатившего страха я вздрогнула и не сразу поняла, что голос какой-то странный, будто запинающийся.

– Эй! Вы! Мы возьмём телегу и лошадей! И один из вас на какое-то время нам понадобится! Решайте, кто умрёт первым!

В бок что-то торкнулось. Дайк подсовывал колчан со стрелами, лук и боевой топорик, с мечом всё-таки я ещё не очень-то дружила. Макс медленно приподнялся на лапах и тихо-тихо вытащил меч из-за спины. Похоже, что ночные визитёры его не заметили, ведь он лежал за мешками с собранными по пути травами. У меня же сердце колотилось так, что казалось, будто подо мной подрагивает почва, как тогда на «райском поле». С таким прямым нападением я ещё никогда не сталкивалась, а ведь все предупреждали, как сейчас может быть опасно.

– Ну что молчите?!― послышался тот же запинающийся голос.― Тогда мы сами разберёмся!

Не успела я опомниться, как впереди по дуге вспыхнули огни, и горящие стрелы со свистом полетели прямо в нас. Макс накрыл меня собой ― его спине, защищённой толстыми твёрдыми пластинами, стрелы были не страшны, а Дайк и Бумер разбежались в стороны. «Вот и пришло время проверить пошли на пользу зимние тренировки или нет...»― только и мелькнула мысль. А дальше начался сплошной кошмар.

Мы были окружены и воинственные крики доносились со всех сторон. Всего лишь несколько раз я заметила краем глаза яростно дерущегося с двумя противниками Дайка, Бумера, прыгнувшего на какую-то высокую фигуру и ангалина, взмахнувшего мечом так, что ближайший к нему человек развалился на две половинки. Во время этой молниеносной схватки я не дышала и стояла почти на месте, посылая стрелы во все силуэты, которые попадали в поле зрения. Скорее всего, я бы наверно ещё долго так лупила в мелькающие тени, до тех пор, пока колчан за спиной полностью не опустел, но знакомая рука легла на плечо:

– Кари, всё... Хватит... Пожалей деревья...― Дайк тяжело дышал, а из-под волос на щёку стекала кровавая дорожка.― Всё, Кари, всё...

И вот тут я поняла, что мне не хватает воздуха и глубоко, судорожно вздохнула. А потом меня рвало. Рвало и трясло так, будто я опять оказалась в ледяной воде, только без лимма. На кровавую бойню, которую мы устроили, смотреть было невозможно. В живых не осталось никого, хотя, возможно, кто-то и успел удрать, не знаю. На нас напало тридцать шесть человек, пятнадцать из которых на землю положили мои стрелы. На остальных, вернее, на то что от них осталось я, вообще, и взглянуть не могла без мучительных желудочных спазмов. Тела лежали кругом, как порубленные на части свиные туши. Две отгрызенные Бумером головы, с перекошенными, залитыми кровью лицами, валялись у костра. А у тёмных стволов я заметила кучу внутренностей, словно расползающихся по траве гигантских слизней...

Дайк пытался поить меня водой, но как только я открывала глаза и в свете догорающих то тут, то там огней видела окружающую картину, всё начиналось заново. В конце концов, он заволок меня в кибитку, где я мешком рухнула на раскладушку. Запах крови был везде, я чувствовала только его и ничего больше. Бумер улёгся рядом и принялся методично вылизывать шерсть, всю в бурых, запёкшихся разводах. Внутри опять всё сжалось, я зажала рот руками и зажмурилась.

А когда открыла глаза, то уже стояла в тренировочном зале возле стойки с луками. Осмотрев гулкое, светлое пространство, я прошептала в пустоту:

– Я лишила жизни столько людей... Не думала, что это окажется так... просто и так страшно... Одна стрела ― одна жизнь... Я не знаю тех, кого убила и это они на нас напали, только от этого не легче...

Ноги подкосились, и в изнеможении я плюхнулась на пол:

– Зачем?! Зачем, ты меня этому научил, Тан?! Скажи!!! Неужели ты знал?! Знал, что ждёт впереди?! Отзовись! Скажи хоть что-нибудь!!! Та-а-ан! Та-а-а-а-а-ан!!!

Не знаю, сколько времени я кричала и стучала ладонями в пол, а громкое эхо вторило в ответ: «Тан-тан-таннн... а-а-а-н... а-а-ан...». Но вскоре даже истерить сил не осталось, ведь этот гад так и не ответил, хотя я не сомневалась, что он слышит меня, не может не слышать. Я утёрла рукавом глаза, вытянулась на полу и попыталась вернуться к реальности, но, как ни странно, заснула. И во сне, первый раз в жизни, увидела своих покойных родителей! Они никогда мне почему-то не снились, в отличие от моей старшей сестры, которой снились довольно часто, и меня всегда это очень расстраивало и даже обижало. Я дулась на Катьку и на маму с папой, что они ушли так рано и бросили меня, и даже во сне не хотят почему-то ко мне приходить. Со временем, конечно, боль утраты притупилась и прежние детские обиды сменились пониманием, что обижаться бессмысленно, нужно просто помнить, ведь я всё равно их очень люблю.

И вот сейчас я увидела маму, которая протягивала ко мне руки, а потом отца ― он кружил меня над головой. Картинка быстро сменилась, и я уже сидела на пушистом облаке, свесив маленькие ножки в красненьких лакированных босоножках, которые в детстве мне нравились просто до безумия. Я и спала с ними некоторое время, не в силах расстаться даже на ночь.

Мама и папа сидели по обе стороны и смотрели вниз, я тоже глянула туда. Далеко-далеко под тонкими перистыми облаками раскинулся бескрайний голубой океан с зелёными, коричневыми и рыжими вкраплениями суши. Я спросила:

– Это Земля? ― и голосок был звонкий, детский.

Папа погладил меня по голове:

– Нет. Но эта планета не менее прекрасна, чем та на которой ты родилась, а может, и более... Тебе, доченька, решать...

– Что решать, папа?

Он нежно улыбнулся, а мама ответила:

– Всё... Всё решать дорогая... Кому жить, а кому умереть...

В горле надулся ком, хлынули горючие слёзы и, заикаясь, я еле-еле выдавила:

– Я не хочу... Я не хочу, чтобы кто-то умирал... Я ещё маленькая, а не большая! Я не могу ничего решать, вы решайте!― и заревела в голос.

Мама обняла меня крепко-крепко, как тогда в последний раз перед смертью и прошептала:

– Ничего не бойся. Никогда. Слушай себя, слушай голос, что говорит внутри, и ты ни в чём не ошибёшься, моя девочка. Мы с папой так тебя любим и так гордимся... Помни об этом... Всегда помни...

Её шёпот становился всё тише, а потом мои глаза застлал какой-то сиреневый туман, и вместо тяжёлого, приторного запаха крови я ощутила нежный знакомый аромат, который когда-то так сильно действовал на меня и моих друзей ― аромат Мозгового.

Я выбралась из кибитки, когда было уже светло. При дневном освещении картина ночного побоища выглядела ещё хуже, хотя Дайк с Максом успели убрать подальше и заложить ветками самое страшное, то есть обрубки тел и разбросанные внутренности. Возле кибитки стояло ведро с чистой водой. Я напилась вволю, а потом сбросила верхнюю амуницию и вылила остальное на голову. Бумер, поскуливая, бегал рядом и заглядывал в глаза. Я погладила мохнатую гриву:

– Ну что, Бу... Можно считать, что боевое крещение у нас с тобой состоялось, как это ни прискорбно.

Волк смешно подпрыгнул и радостно лизнул меня в нос. Пока я одевалась и вооружалась, парни доложили, что остаток ночи прошёл спокойно, однако в лесу они обнаружили ещё два трупа. Больше книг на сайте кnigochei.net Одному покойнику стрела вонзилась в глаз и пробила череп, а другому ― в грудь, застряв в теле по хвостовое оперение.

– Я хочу на них посмотреть,― затягивая ремень, я старалась не заплакать.

– Зачем?!― изумлённо спросил Дайк, подавая колчан с уже вынутыми стрелами.

– Запомнить хочу...

– Но зачем, Кари?!

– Мне надо...

Мои мальчики переглянулись, но расступились, пропуская к груде мёртвых тел. Держа дрожащие руки на ремне, я прохаживалась вдоль недавно убиенных. Лица тех, кому я попала в голову, рассмотреть было сложно, они были залиты кровью, в отличие от других, кому попала в грудь. Стрелы ― не меч, от порубленных Дайком и Максом, да загрызенных Бумером мало что осталось, а вот «мои» были целёхоньки. Жуть, цинизм, но ведь это так.

Я присела на корточки и вгляделась в ближайшее тело. Мужчина был невысок, крепок, длинные руки, короткие, кривоватые ноги и тёмная кожа почти такая же, как у Чёрного Ли. На загар это было не похоже, и я слегка растянула ворот серой рубахи: шея и грудь выглядели также. Осмотрев остальных, я убедилась, что цвет кожи у всех почти не отличается, но общий вид лежащих на траве, хладных трупов был каким-то не таким. Странные, угловатой формы пряжки на ремнях, сапоги из светлой кожи на какой-то необычной, очень твёрдой подошве и, главное, что сразу бросилось в глаза ― совершенно одинаковые родовые метки у пятерых. Я ещё раз осмотрела кожные генетические рисунки: одно и то же место на правом плечевом суставе и узор линий один в один. Я обернулась к парням:

– И что это значит? Дайк, кто они?! Пять братьев-близнецов, что ли?!

– Не может быть такого!― Дайк подбежал ко мне и вместе с Максом они принялись переворачивать и осматривать мёртвых.

– Вот вс-с-сё ты заметиш-ш-шь,― прошипел Макс.― А вот мы как-то не очень-то и всматривалис-с-сь... Вот, у этих двоих тож-ж-же метки совпадают...

– Что это за люди, Дайк?― я продолжала смотреть на Няня.

– Не знаю... Я подумал, что обычная банда грабителей, может, люди Элгана или Инзара, но теперь...― он плюхнулся рядом на траву, обхватив себя руками. Дайк так всегда делал, когда задумывался о чём-то.― Близнецы... Но так не может быть! Близнецы рождаются очень-очень редко, у меня не было ни одного такого случая, когда на роды звали. А если и рождаются, то только по двое, но никак не пятеро сразу, люди ведь ― не животные! Да и, вообще, нельзя! чтобы они росли и жили вместе.

И вот тут мне открылась ещё одна тайна этого мира. Только в отличие от остальных, безобидных и чудесных типа единорогов, летунов, сверкающих ангалинов и тому подобного, эта касалась «тёмной» стороны жизни на Окатане, как те монстры, в которых превращались ангалины в своих неудачных попытках обрести человеческое тело.

Рождение близнецов в семье считалось чем-то вроде проклятия на роду. В давние времена одного ребёнка, обычно второго, убивали сразу после рождения и делали это сами родители. Со временем страшную обязанность начали выполнять лекари, за хорошую плату, разумеется. Однако, когда в семье легендарного Дикого Терра, который прославился большими завоевательными походами, два раза подряд родились близнецы, эта древняя жестокая традиция под напором правящего дома была пересмотрена.

Близнецов было решено не убивать, а разлучать, но так, чтобы они никогда не встретились. К слову сказать, девочки не рождались в паре, в отличие от мальчиков. С тех пор так и повелось. Когда на свет появлялись близнецы, то одного отдавали в какую-либо семью далеко-далеко от дома, да ещё и доплачивали иногда, чтобы забрали, и судьбой этого ребёнка больше не интересовались.

– Но почему?!― я таращилась на друга, который в ответ только пожимал плечами.

– Не знаю, нельзя близнецам расти вместе, и всё... Даже мой учитель говорил, что никто этого не знает, а законы древнейших не обсуждаются.

Полдня все вместе мы копали большую могилу. Сжечь столько трупов никакой возможности не было, но и оставить просто так груду растерзанных тел мы не посмели. Исступлённо и зло я рыла яму, хотя и Дайк, и Макс несколько раз пытались отправить меня в кибитку, как говорится, с глаз долой. Бумер бегал по периметру, выполняя обязанности высококлассного охранника, но иногда тоже принимался помогать, отгребая мощными, когтистыми лапами рыхлую землю.

Перед тем как похоронить тела, мы поснимали с некоторых кое-какие вещи: ремни, браслеты, сапоги, а также забрали всё оружие, в надежде разузнать со временем, что же это за странный отряд такой, состоящий из невозможных, по местным меркам, близнецов, откуда он взялся и куда двигался.

Правя кибиткой, я продолжала размышлять над случившимся, раз за разом прокручивая в голове кровавые события. Иногда глаза наполнялись влагой, но я старалась успокоить себя тем, что всё уже сделано и обратно ничего не отмотаешь и не изменишь.

Дайк и Макс отсыпались в кибитке после трудного дня и бессонной ночи, а Бумер бежал впереди, словно указывая дорогу, правда, непонятно куда. Я же просто ехала за ним, позволив горному волку вести нас за собой. Вокруг уже не было заметно признаков близкого жилья: ни деревень, ни хуторов. Мы огибали Закатный пик, и я подумала, что если так пойдёт и дальше, то вскорости мы вернёмся к тому месту, откуда увидели его в первый раз, однако мои сомнения не подтвердились.

Солнышки клонились к закату, и, хочешь не хочешь, нужно было размещаться на ночлег, ведь дальше в темноте ехать невозможно ― никакой дороги не было. Я дёрнула поводья, остановив мерно бредущую кобылу, и позвала Бумера. Он быстро вернулся, но весь его вид говорил о том, что наш путь не окончен. Волк ухватил меня за штанину и потащил за собой.

– Ты что-то хочешь показать, Бу?!― он рыкнул, продолжая тянуть.

– Хорошо, только надо всех разбудить,― я стукнула в деревянный бортик.― Дайк! Макс! Бумер что-то учуял...

Через несколько минут мы с Максом уже топали за нашим ручным хищником, оставив Дайка распрягать лошадей и готовится к ночлегу. Вскоре мы пришли к не так давно покинутому месту чьей-то стоянки. Большое кострище, несколько наспех поставленных шалашей, смятая трава, вывороченный дёрн, свежесрубленные ветки и небольшие деревья ― вот и всё, что удалось рассмотреть, хотя если бы не подсветка Макса, то я бы и этого не разглядела в сумеречном лесу. Похоже, что именно здесь ночевали те, чьи останки мы закопали.

Я присела у кострища, разгребая палочкой угли, а чешуйчатый и лохматый принялись кружить вокруг, усиленно принюхиваясь. Вдруг Макс застыл на месте, а потом обернулся:

– Храм где-то рядом...

Встав с колен, я огляделась. Уже совсем стемнело, и сумерки сменились теплой, тихой ночью.

– Ты уверен?

Он кивнул, улыбаясь во всю клыкастую пасть:

– Да, очень знакомый з-з-запах ощущаетс-с-ся... Возвращ-щ-щайтесь с Бумером к кибитке, а я тут ещ-щ-щё побегаю.

Когда я вернулась, Дайк уже развёл костёр и даже что-то варил. Я присела рядом, глядя на рыжее пламя.

– Где Макс?

– Остался Храм искать, сказал, что он где-то здесь. И стоянка там ещё,― я махнула в сторону тёмных стволов,― похоже, что эти... ну которых мы... там ночевали...

Дайк обнял меня и прижал к себе, а я не сумела сдержать опять накатившие слёзы и разревелась. Нянь гладил по спине, шепча нежные и ласковые слова, убеждая, что иного выхода не было, что если бы не мы их, то они нас, что жизнь состоит не только из радостных и приятных моментов, что мы смогли за себя постоять и он сам не ожидал, что получится так быстро справиться с таким количеством вооружённых противников.

– Всё-таки не зря мы всю зиму тренировались,― Дайк прижался губами к моему виску.― Мне тоже очень тяжело об этом думать и вспоминать... Не плачь, не плачь, Кари, всё позади... Помнишь, Макс как-то сказал, что у нас такая компания, которую все будут бояться. И ведь он оказался прав...

Когда мы уже доедали сваренную Дайком кашу, а Бу обгладывал кости какого-то грызуна, пойманного в лесу, примчался Макс. Он сиял в ночи как стоваттная лампочка и был безмерно счастлив.

– Наш-ш-шёл! Я наш-ш-шёл!― радостно шипел он, поочерёдно тиская нас хвостом и ещё умудряясь трепать передней лапой Бумера за гриву.― Молодец, волчок, молодец! Привёл куда надо! Храм совс-с-сем рядом!

Я утёрла мокрые глаза:

– Пойдём туда утром и все вместе, дотерпишь?

– Дотерплю!

На том и договорились.

Храм нашёлся быстро, да и внутрь попасть не составило большого труда. Высокое, прямоугольное строение стояло на лесистом склоне и сразу его не так и просто было заметить. Круглые колонны по всему периметру опутывали вьющиеся растения, вдоль высоких стен росли гигантские кусты в три-четыре моих роста, и можно было пройти совсем рядом и даже не догадаться, что за высокой, плотной зеленью скрывается столь массивное сооружение.

Макс ещё ночью прорубился к центральным воротам, которые были настолько плотно сомкнуты, что даже сложно было разглядеть какую-либо щель между ними. Схожесть этого затерянного Храма с Банкорским было сложно определить, так как Банкорскую тюрьму я посещала один раз обычным путём, через центральный вход, а потом уже только через тайный подземный туннель, когда мы с Максом прокапывались к камере Граса и всё время в темноте. Храм в Банкоре был всё-таки полуразрушен и позже достроен людьми, поэтому можно сказать, что я видела это древнее сооружение практически впервые.

Наш ангалин разгрёб кучи прошлогодних листьев, поковырялся в каменной кладке, а потом засунул хвост куда-то глубоко внутрь. С самым сосредоточенным видом он что-то там нащупывал, пока не раздался тихий щелчок, и высокие стены не начали раздвигаться в стороны. Нечто подобное я видела ещё в прошлом году, когда плыла на «Чёрной Медузе» из Банкора в Латрас. У Небесных островов под водой тоже была раздвигающаяся в стороны вертикаль, которая служила преградой на пути торговых шхун.

Стены разошлись примерно метра на два и, дрогнув, застыли. Мы стояли у входа и несколько секунд переглядывались, пока Дайк не спросил:

– Макс, а нам можно туда? Ведь это Храм ваших предков...

Ящер усмехнулся:

– Я что, привёл вас-с-с сюда, чтобы ос-с-ставить с-с-снаружи?!

– Ну тогда пошли, только ты первый...

Оружие мы оставили у входа, так как согласно поверью ангалинов проносить в Храм его было нельзя. Войдя в огромный зал, мы ошарашенно уставились наверх. Потолок был почти прозрачным, будто гигантское окно из горного стекла и всё, в окружающем пространстве, было прекрасно видно. Оглянувшись назад, на свой лук со стрелами, мечи и два боевых топорика, сваленных у входа, я ощутила некую беззащитность, кровавое побоище до сих пор ещё стояло перед глазами, и спросила у Макса:

– А как же «чистый» путь? Помнишь, ты говорил, что даже на пути в Храм нельзя иметь оружия, даже чуть не поплатился жизнью, тогда в Маргосе, из-за того, что не взял его с собой?

– Да, говорил... Но с-с-с-ейчас ситуация немного иная,― Макс вздохнул и уставился на меня.― Ес-с-сли бы этот Храм не находился так далеко от полноводных рек, тогда другое дело. Отец с-с-сказал, что неизвес-с-стно, что мож-ж-жет ожидать в долгом пути по с-с-суше, поэтому сам приказ-з-зал мне мечи не ос-с-ставлять, прос-с-сто в Храм не пронос-с-сить.

– Но ведь это нарушение завета ангов!― не унималась я.― Выходит, вы тоже не всегда соблюдаете древние священные законы?!

Макс дёрнулся и даже подпрыгнул:

– Я не с-с-сам! Отец приказ-з-зал!

Я заметила, что он разозлился, но то ли последние события, то ли весь долгий, трудный и полный серьёзных испытаний путь так сказался, но я тоже начала заводиться. Словно взобравшись на воображаемую трибуну, я обрушилась на друзей с пламенной, обличительной речью в защиту древних заветов, будто это я родилась и выросла на этой планете, а не они:

– Значит, вот как получается! Сначала все вокруг вопят о том, как священны и нерушимы законы древнейших и заветы великих ангов, однако когда возникает острая необходимость древние правила можно вот так взять и спокойно нарушить?! Два сына терра убивают своего брата, будущего Великого Террхана, и потом делают, что хотят, а Совет в столице «поднимает лапки» и прячется за пятерых наследников древних домов, вешая на них огромную ответственность и подвергая опасности их самих, их семьи и людей, которые живут на прилегающих землях! А потом вдруг ангалинам приспичивает попасть в недоступный Храм и для этого тоже можно использовать любые способы! И людей можно внутрь пустить и оружие иметь на пути и всё это прикрываясь каким-то там пророчеством о священном пути ангалина, который начнётся на Востоке!

И Дайк, и Макс и даже Бумер, сидящий возле колонны, подпирающей потолок, не сводили с меня ошарашенных взглядов. А Макс так, вообще, квакать начал от возмущения. В конце концов, Дайк опустил глаза и несколько раз хлопнул в ладоши:

– Прекрасная речь, Кари, только ведь, кроме нас, здесь никого нет,― развернулся и выбежал наружу.

И вот тут до меня дошло, что меня понесло куда-то не туда и неизвестно почему. Я наговорила глупостей и накричала на них, непонятно за что. Плюхнувшись перед Максом на колени, я вцепилась в ангалина:

– Прости, Макс! Я не хотела тебя обидеть, и твоего отца тоже. Прости меня, Максик! Я просто очень боюсь, что вся эта затея плохо закончится, ведь и так уже столько всего случилось!

Он расслабился под моими руками, я сразу это почувствовала. Проведя горячим языком по шраму на щеке, Макс прошипел:

– Иди перед Дайком из-з-звиняйс-с-ся. Ты так на него с-с-смотрела, будто это он во вс-с-сём виноват.

– Ты не злишься?

– Нет... Ночная с-с-с-хватка очень с-с-сильно повлияла на тебя. Это мне привычно, а ты не только вс-с-сё видела, но и с-с-сама убивала. Первый раз-з-з всегда с-с-самый трудный...

Дайк стоял у лошадей, прочёсывая пальцами длинную гриву Рыжего. Я обняла его сзади и прижалась к спине. Он замер, а потом усмехнулся:

– Не подлизывайся...

Язык прилип к небу, и получилось только пробурчать что-то не совсем вразумительное.

– Кари, я всё понимаю,― голос друга был тихим.― Мне тоже было очень больно, когда я первый раз убил человека, я и переживал долго и не спал... А тут такое... Ты девушка, пусть и не такая, как все и тебе ещё тяжелее это преодолеть. Не жалеешь, что мы не остались в Латрасе?

Дайк обернулся и взял моё лицо в ладони, а я покачала головой:

– Нет, несмотря ни на что... А скольких ты убил, ну до этого, как мы вместе?

Он отвёл глаза и отстранился:

– У каждого лекаря за спиной есть своя пещера Хранителя: к кому-то не успел, кому-то просто не мог помочь. Двоих я убил в схватке, мы как-то с Кареллом напоролись на сыскарей террхана и по-другому было никак, а не так давно мальчик умер по моей вине. Если бы я не задержался в пути, то удалось бы его спасти, но я решил заехать в несколько селений по пути, не подумал, что с тем малышом всё настолько серьёзно. Я тебя тогда искал, а когда всё-таки приехал, он умер у меня на руках. Моя задержка стоила ребёнку жизни...

Я вгляделась в его лицо, такое родное и любимое, в скорбь и боль в затуманенных влагой глазах.

– Ты раньше об этом никогда не рассказывал...

Дайк пожал плечами:

– Да как-то к слову не приходилось... Я так понял, ты тогда в Банкоре была. Я как уехал из того посёлка, так потом напился вусмерть, а когда очухался немного видел такой странный сон...

– Какой сон?

– Будто мы снова на Кифовом носу и идём с тобой к обрыву и словно прощаемся там. Я понимаю, что ты уходишь, и я больше не увижу тебя никогда. Пытаюсь уговорить остаться, но ты меня не слушаешь и будто совсем не слышишь. А потом появляется сказочный радужный мост от края обрыва прямо в небо, ты ступаешь на него и уходишь. Я кричу тебе вслед, зову изо всех сил, а ты даже не оглядываешься и постепенно исчезаешь в сиреневой дымке...― он замолк на мгновение, сильно сжимая мои пальцы.― Я так звал тебя, что половину постоялого двора на уши поставил...

Дайк усмехнулся и, сграбастав меня, прижал к себе:

– Правда, потом я услышал голос, как ответ на мои дикие вопли. Он был очень тихим и словно доносился из каких-то неведомых далей. Этот голос повторял моё имя, и я даже успокоился как-то, уверился, что докричался и мы встретимся, обязательно встретимся. И ведь так и получилось...

Дайк начал нежно целовать меня, легко касаясь губами, а я, отвечая на чувственную ласку, тоже вспомнила свой сон, когда звала его и разбудила постояльцев и хозяев «Тихого островка». Выходит, Дайк тоже видел меня во сне и звал меня... И мы тогда услышали друг друга...

– Ну мож-ж-жет хватит миловатьс-с-ся!― голос Макса и шлепок по моему мягкому месту, прервал прекрасные минуты чувственной откровенности.― Я наш-ш-шёл откуда бочка выдвигаетс-с-ся!

Оставив Бумера охранять лошадей, мы пошли обратно в Храм навстречу новым, удивительным открытиям. Размер бочки содержащей легендарные «слёзы богов» меня просто убил! Это ж сколько надо было плакать, чтобы наполнить такой объём, вернее, объёмище?! Часть дальней стены Храма, за центральной колоннадой, раздвигалась по такому же принципу, что и внешняя. Макс опять просунул хвост в какое-то отверстие невысоко от пола и переключил что-то внутри. Зал немного дрогнул и стены подались в стороны. Гигантская, высотой около четырёх метров, тёмная бочка начала выдвигаться из проёма. Каких-то направляющих или пазов, по которым она перемещалась, я не заметила. Однако она чётко встала в круг, контуры которого угадывались в кладке пола, состоящего из небольших, величиной с кирпич, плиток.

Внутри самого Храма, на удивление, было чисто, сухо и прохладно: ни пыли, ни другого какого мусора. Как я поняла, первую пыль за тысячелетия с ногами сюда принесли мы. Бочка встала на место, а Макс победно уставился на нас:

– Вот она! Правда, з-з-здорово?!

Мы с Дайком, задрав головы, обалдело рассматривали чудо-техники великих ангов. Я невольно хихикнула, представив картину, как на облаках вокруг этого огромного, пузатого сосуда сидят древние старцы, ну типа боги, в белых балахонах, с длинными седыми бородами и сверкающими нимбами над головами и рыдают горючими слезами. Потом они достают из многослойных одежд белоснежные носовые платки, утирают прозрачные ручьи с морщинистых лиц и выкручивают их в бочку. Хорошо порыдали, ничего не скажешь!

Обежав загадочную ёмкость по окружности, Макс опять нашёл место, куда можно было сунуть свой длинный хвост. В нижней части бочки располагалось нечто вроде плоской кнопки, надавив которую, он вызвал внутри какое-то загадочное постукивание и перещёлкивание, словно тиканье часового механизма. Через несколько секунд в метре от пола отодвинулась панель и из неё вывалилась парная такая штучка, как мягкая запаянная ампула из двух половинок. Потом панель закрылась и всё стихло.

Мы смотрели на лежащий у ног предмет, пока Макс не подпихнул меня:

– Воз-з-зьми их...

Я наклонилась и подняла с пола столь долгожданную и, как оказалось, вполне реально существующую добычу. Упругий материал, немного вытянутая и с одной стороны заострённая форма упаковки, внутри заметно содержимое, в виде светлой, мутноватой жидкости, по центру насечки или перфорация, чтобы разъединить ― и правда, как ампула на две дозы. Я слегка дёрнула и разделила их на части. Дайк рядом выдохнул:

– Так вот они какие... «слёзы богов»...

Он взял у меня одну и принялся рассматривать на свет. Я тоже вгляделась:

– Как-то не очень на слёзы похоже...― а потом, от пришедшей в голову не совсем уместной мысли, чуть не расхохоталась.

– А на что это похож-ж-же по-твоему?!― Макс плюхнулся на хвост, сверля меня ехидным взглядом.

Я всё-таки не сдержалась и выдала:

– На семенную жидкость организмов мужского пола! Сперму, проще говоря...― и, сунув ампулку в протянутую трёхпалую ладонь, отвернулась, сдерживая хохот. Дайк прикрылся ладонью и было видно, что его плечи вздрагивают.