Текст книги "Лешая (СИ)"

Автор книги: Лин Петрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

10

*

Очнулась на своем прежнем месте. Мужик был здесь. Сволочь. И как он бесшумно передвигается? Гад такой. Научился поди, прятаться. Ну, ничего! Я встану на ноги и снова попытаюсь сбежать.

А если не получится– то буду пробовать снова и снова. А если придется, то убью. Мамочки, неужели смогу убить? Смогу, ей богу, смогу. Да только как эту тушу завалить? Глаз лишить, чтобы не видел? А уж потом….

Тем временем мужик направился ко мне, протягивая две руки. Задушит, точно задушит после случившегося. Я дёрнулась и прикрылась руками. Закричу, ей богу закричу. Но на лоб осторожно легла холодная мокрая повязка. Гад ползучий.

Между тем он отошел, взял миску в руки и принялся дуть в неё. И лишь потом протянул мне. Отравить хочет, сволочуга? Но взяла миску и понюхала. Пахло травами, что я пила раньше.

И я начала остывать мыслями, глядя на него. Нужно же с холодным сердцем думать, а то убью, да убью. Вон как своими ручищами аккуратно держал мисочку. Хотел бы что дурное сделать, так не возился бы со мной.

Это что же получается? Он действительно заботится обо мне? Ну и пусть себе заботится, лишь бы не прикасался ручищами ко мне. Ведь я еще помню другие прикосновения. Бр-р-р.

Та-а-а-ак. Подожди– ка. А с чего я вообще взяла, что он один из этих? Во – первых, те были без бород. А у этого приличная такая борода. Не могла же она за сутки отрасти? Нет. Рассуждаю дальше. Во-вторых – это рост. Те по сравнению с этим вообще коротышки. Этому я глазами в грудь упираюсь. И в третьих– не знаю, не надумала еще. Но как бы ни было, нужно

завести разговор.

Я долго решалась, пока не подобрала нужный момент.

–Извините.

Но он даже не отреагировал.

И как к нему обращаться? Молодой человек? Вроде и не молодой уже. Мужчина?

–Извините, позвольте задать вопрос.

Снова игнорирование.

–Я бы хотела уточнить один вопрос, если позволите. Это вы меня спасли? Вы тот, кого я видела раньше в лесу? И та тень, что в последний момент, мне не привиделась? Это были вы?

Даже не повернулся. Чурбан бесчувственный. Может он глухой? Сомневаюсь, ведь если он действительно та фигура возле кромки леса, то логичнее всего было бы предположить, что он слышал мой крик.

Снова наступила тишина.

–Спасибо.

И как то страх притупился. Ну а что? Заботится, отварами поит, значит, не собирается причинять боль. Кстати, всё это время мне не было предложено ни кусочка еды. А ела я последний раз, дай бог памяти, вчера в обед.

В это время живот предательски заурчал.

–Простите,– от смущения я даже покраснела.

Ну что ж, если хозяин не предлагает еды, то придётся терпеть. А сколько терпеть? Неделю? Да я так от голодухи окочурюсь. А почему неделю? Я через два дня уже взвою. А пока потерплю. Спать, что– ли лечь, во сне не так сильно кушать хочется.

Медленно легла, стараясь не делать резких движений, и закрыла глаза. Дверь тихонько открылась и закрылась. И куда он всё время ходит? Ой, да какая мне разница. Ходит и пусть себе ходит, он, между прочим, у себя дома. Кстати, о доме.

Странный дом у него. Сам домик из бревен, потемневших от времени, низкий потолок, под которым висят пучки трав. Пылюка и копоть– это понятно. Но здесь ни шкафа, ни стола, ни стульев. Лишь узкая кровать, на которой я лежу, да место для огня. Хотя, вот полки есть еще, для посуды. Вот, собственно говоря, и вся обстановка. Может это какой-то временный домишко? Не может же здесь человек постоянно жить? Не может. Да потому что зимой здесь холодно. Ни печки, ни обогревателя. Обогреватель. Я не успела у Светки обогреватель забрать. Тьфу ты. О чем думаю?!

Так в мыслях начала погружаться в дремоту. И сквозь эту дремоту почувствовала странный запах. Открыла глаза и вздрогнула. Надо мной стоял мой спаситель. Господи боже мой. Он пристально смотрел на меня. Что ему нужно? Сердце от страха забилось быстрее. Но вовремя заметила его протянутые руки. В ладонях он протягивал мне еду. Ага. Сушеные грибы, горсть ягод и кусок хлеба. Я завороженно смотрела на хлеб и взяла его. Да вот только есть его было опасно для моей жизни. Он был с плесенью и в грязи.

И как ему сказать об этом? Обидеться может. Помолчала некоторое время, затем посмотрела на него.

– Большущее вам спасибо, но такое есть нельзя. Хлеб уже испорченный. Ягоду я, с вашего позволения, съем. А грибы варить нужно, в сушеном виде их не едят. Извините.

Взяла несколько ягод и положила их в рот. Их есть вообще можно? А то окочурюсь в рассвете лет. Блин, придется отважно жевать, ведь он смотрит. А съедобной она окажется или нет, я узнаю позже. Или не узнаю вообще. Во рту распространился кисло-сладкий вкус ягоды. Какое необычное ощущение. То, что ягода мне не знакома, это абсолютно точно.

Погоди-ка, Даша, но ведь это означает, что он слышит. Паразит эдакий. Услышал же, как в животе забурчало. Раскусила я его. А вот говорит ли, это уже второй вопрос, который мне предстоит разгадать.

Эх, сварить бы из грибов супчик. Да только здесь ничего для этого нет. Вспомнилась моя картошка, озимая, которая так и осталась на даче. Тут настроение упало, ведь в голове молнией пронеслись события. Появилось ощущение, что тело липкое от прикосновений, грязное.

–Уважаемый, а можно мне помыться? Я сама справлюсь, мне бы тряпку и воды немного.

Никакого ответа. Обиделся? Ну не ем я хлеб с плесенью. Не ем. И снова тишина в комнате. Опять что ли спать лечь? Да сколько можно уже? Начну пухнуть от сна. Сна, голода.

Но тут спаситель мотнул головой, словно приглашая. Ага! Точно слышит. Если бы я могла, то соскочила бы с кровати. А пока я медленно вставала, он терпеливо ждал. А потом направился к дальнему углу. А дальше я не поняла. Почему-то стена отодвинулась. Меня повели по какому-то тёмному тоннелю. Пока вдалеке не появился солнечный свет.

Потом мы снова шли, пока перед нами не появилось озеро. Вода была тёплой и удивительно чистой. Да такой, что видно, как плавают маленькие ленивые рыбки.

Я начала раздеваться, но потом остановилась и посмотрела на спасителя. Но он стоял, отвернувшись от меня. Ну молодец ведь!

А потом замерла. Едва руки потянулись к поясу штанов. До этого, видимо, не допускала мыслей о произошедшем, потому старалась не думать об этом. Но теперь вот та веревка, что я завязывала, целая и невредимая. И мой сложный фирменный узелок с бантиком. А это значит, что чужие руки не развязывали его. Значит…ничего не было?!

Я быстро сняла штаны. Нижнее бельё без признаков повреждения. Ну не могли эти сволочи аккуратно снять, а потом одеть обратно.

И ту меня осенило. Не было! Ничего не было! И в этот момент мне показалось, что невидимая грязь начала ошмётками отваливаться от меня. Такое облегчение наступило, что на моём лице появилась улыбка. Ну как улыбка? Одна половина лица улыбалась. Раны заживут, мы женщины живучие как кошки. Просто одну жизнь я уже использовала.

Вода была чудная. С каким удовольствием я плавала туда и обратно, снова туда и обратно. Мне даже показалось, что вода забрала часть боли себе. Даже выходить не хотелось. Но послышалось недовольное ворчание спасителя.

У-у-у-у. Точно леший.

Едва мы оказались в домике, он сразу ушёл. А мне не хотелось снова ложиться. После водных процедур и своего открытия, была такая лёгкость, что я решила взяться за уборку. Тёрла и мыла, пока не почувствовала усталость в теле. Потом легла, давая мышцам отдохнуть. Хоть так я смогу отблагодарить своего спасителя. Кстати, я пыталась раздвинуть стены, как это делал он, на случай если снова решусь на побег, но у меня ничего не получилось. Волшебство какое-то.

Кто он? Не леший же, в самом деле? Почему он обитает здесь? Что он тут делает? Куда всё время уходит? И ещё много чего крутилось в голове.

Дверь открылась. Так хотелось увидеть его одобрительный прищур глаз, когда он увидит чистоту. Но… его рот был в крови. И борода тоже. От неожиданности я вжалась в кровать. Мамочки-и-и-и. Он вошёл, скинул с плеча большой кусок, еще сочащегося кровью, мяса. Потом сел и принялся есть. Рвал зубами, чавкал, глотал. Видимо когда насытился, обернулся на меня и подтолкнул ко мне оставшееся пиршество.

Я сглотнула и покачала головой.

–П-п-прост-т-тите, я не ем сырое мясо.

Мне хотелось исчезнуть, испариться, только не видеть его долгого внимательного взгляда. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем он кивнул, обтёр руки от крови о штанину и полез в карман. Оттуда он достал жмень орешков и нечто, что я не смогла идентифицировать. И протянул мне.

Деваться некуда, пришлось привстать, выдавить из себя благодарную улыбку и принять его дары.

И ведь не отворачивается, гад такой. Пришлось положить в рот несколько орехов. От стресса не смогла вспомнить название орехов. Но жевала, закидывая один за другим, под его взглядом, пока не съела всё. То, что осталось в руке, покрутила, понюхала, и даже надкусила. Похоже на корни незнакомого мне растения. И что мне теперь, не знамо что в рот совать по его прихоти? Просто отложила это в сторону. Поблагодарила и быстренько легла. Но через полузакрытые глаза, сквозь ресницы, наблюдала за ним.

Он утёрся рукавом. И лишь потом обвел комнату взглядом. Ну вот же этот довольный прищур.

Так, а что? Мужик наелся, подобрел. Можно и мою работу оценить.

Ну, ест он сырое мясо, и что? Кто-то вон водкой и днём и ночью питается. И ничего, живут и в ус не дуют.

А пока я притворялась спящей, рассмотрела своего спасителя. Высок, так, что взглядом упираюсь ему лишь в грудь. Плечи, думаю, широкие. Но просторная неряшливая рубаха без пуговиц, прикрывает торс. Волосы темно русые, длинные, слегка растрёпанные и борода, прикрывающая часть лица. Лишь большие глаза выделяются на лице. Странное создаётся ощущение от его присутствия. Словно эта комната тесна для него, словно он заполняет пространство собой. Но, не смотря на всё вышеперечисленное, от него не исходит злобы. Как от тех….

Это всё хорошо. Но находиться здесь долго не могу, нужно думать о возвращении в свою прежнюю жизнь, к людям, которых люблю. Хм. Но почему даже мысль об этом вызывает внутри такой протест? Потому что там воспоминания? Потому что мир жесток? В памяти всплыли злые глаза моих истязателей. Ведь они ещё там, в моём мире. Значит, есть шанс снова с ними встретиться. И они не получат своего наказания, пока я не обращусь в правоохранительные органы. А это следствие, это протоколы. Нет, не хочу.

Всё можно пережить и забыть. Но мысль, что эти гады будут ходить по земле и творить свои бесчинства, вот что больше всего меня беспокоило. Вот из-за кого не хочется возвращаться. А пока. Пока я здесь, мне ничего не угрожает, в этом я абсолютно уверена. Но поговорить о моём возвращении всё же нужно. Вдруг ждёт неприятный сюрприз, и судьба снова захочет запустить свои жернова. Но это завтра, а пока что нужно поспать.

11

Не знаю по какой причине, но ночью у меня поднялся жар. В полубреду я снова и снова видела глаза нападающих, проживала каждую секунду и кричала, кричала от невыносимой боли. Было жарко, я задыхалась, пытаясь глотнуть холодного свежего воздуха. Пока не почувствовала холодную мокрую ткань на лбу. Затихла от облегчения. А когда ткань нагревалась, снова чувствовала холод на лбу.

И только чувство благодарности, что он терпеливо был рядом. Аккуратно обтирал открытые участки кожи. Видимо, под утро я погрузилась в сон без сна. А когда проснулась, чувствовала себя немного лучше. Он сидел рядом, положив голову на руки. Даже он устал этой ночью.

Я не шевелилась и смотрела на него. Вроде не старик. Да, возле глаз, на лбу были морщины. Но кожа на щёках, там, где не было бороды, гладкая. Жилистые руки с длинными пальцами и обломанными ногтями. Кожа шершавая, обветренная. Не удивлюсь, если увижу на ладонях мозоли. Чем он занимается в конце концов?

Он шумно вздохнул, поднял голову, открыл глаза и посмотрел на меня своими чёрными бездонными глазами. Потом протянул руку и осторожно прикоснулся к моему лбу своей большой рукой. И какое-то странное чувство появилось внутри меня, оно растекалось, грело. Удивительно просто.

–Мне лучше. Только слабость осталась.

Он недовольно заворчал. И мне показалось, что понимаю, о чем он ворчит.

–Нет, это не купание виновато. Думаю, что это последствие стресса. Так бывает.

Он что-то буркнул.

– Буянила, да? Помню смутно. Если бы таблетки были, то быстрее бы справилась. А тут только народные методы. Ничего, это пройдёт. Только снова лежу и пошевелиться не могу. А ведь я хотела с вами поговорить об уходе, а снова прикована к кровати. Мне и так неловко, что заняла вашу кровать.

Он недовольно заворчал. Действительно немой?

Лежала на спине, потом на левом боку, потом на правом. Затем снова на спине. И как– то мне начало это надоедать. Я бы даже сказала, что меня начали охватывать тревожные чувства. Казалось, что задыхаюсь в этом тёмном доме. Поэтому попросилась на свежий воздух. И моё желание безропотно выполнили.

Красотища– то какая! Села на сломанное деревце и закрыла глаза. Было такое ощущение, что в меня что-то вливается, и я наполняюсь неведомым подъемом сил. Подняла голову к небу. Чувствовалось приближение осенней поры. Тут и там виднелись желтые и красные листочки. Еще немного, и лес окрасится красками. Обожаю осень. И от избытка чувства, произнесла:

Лес, точно терем расписной,Лиловый, золотой, багряный,Веселой, пестрою стенойСтоит над светлою поляной.

Мой спутник довольно прищурился и заворчал. Ишь ты, понравилось. Еще просит. И я продолжила:

Березы желтою резьбойБлестят в лазури голубой,Как вышки, елочки темнеют,А между кленами синеютТо там, то здесь в листве сквознойПросветы в небо, что оконца.Лес пахнет дубом и сосной,За лето высох он от солнца,И Осень тихою вдовойВступает в пестрый терем свой… (И.Бунин)

А потом еще и еще, что на ум приходило.

–Всё. Устала.

И то, что случилось дальше, уму непостижимо. Он подхватил меня на руки, словно пушинку и понёс в дом. Хм, эк его поэзия торкнула. А мне это начинает нравиться. Забота, спокойствие и защита. И что-то начало просыпаться внутри меня. То, что давно уснуло. О чём уже и не думалось. То, что из благодарности разрастается в нечто другое. Такое маленькое, живое и яркое, а потом разгорается и заполняет грудную клетку. Совсем я что ли с ума сошла? Разве могло со мной такое приключиться? Наверное, я схожу с ума. Да просто мне раньше совсем другие нравились, вот я о чём. А потом запнулась. А какие? Те, что обещали, да обманывали. Те, кто нагло врали раз за разом. Да что об этом вспоминать теперь.

Я уж думала, что не способна заново испытать подобное, ведь закрыла сердце и душу. Чтобы снова не обманули. Уж лучше так, чем нараспашку. Но иногда, редко мечталось. Мечталось, чтоб как за каменным плечом. И тут такое.

Нет, нет. Нужно взять себя в руки и оценить трезво. Нельзя простую заботу принимать за нечто большее. Это неправильно. Это лишь моя фантазия. Вот что мы, женщины, за народ такой? Он мне тряпочку холодную на лоб, а уже размечталась. Это я от ударов по голове разумом повредилась. Не мудрено, такое пережить. Может он только и мечтает от меня избавиться? Валяюсь тут целыми днями, так еще и заботиться обо мне нужно.

И уже когда чуть стемнело, произнесла:

–Мне нужно возвращаться.

Ох как он долго и пристально смотрел на меня своими бездонными глазами. Но ведь не могу я здесь вечно оставаться? Нужно возвращаться в свою прежнюю жизнь. Да, страшно, и мысли разные вспыхивают в голове. Но прятаться от страхов и сомнений не выход из положения.

Он кивнул и отвернулся. И всё? А я размечталась, дурында.

–Проводите? Я дороги обратно не знаю.

И снова молчаливый кивок. Вот паразит эдакий. Хоть бы словечко сказал, немой леший.

А утром мы пустились в дорогу. Он снова отворил стену, но уже другую, и мы пошли. Теперь я узнавала лес, в котором ходила. Значит, участок совсем рядом. Как же так? Неужели его домик находится совсем рядом?

Мы вышли на тропу. Он остановился. Я уже видела свой деревянный забор. Сердце пустилось вскачь, да как, что оно бедное билось о грудную клетку, словно раненая птица. Ведь мне предстоит пройти по месту преступления. Я сглотнула. И тут в голову пришла бредовая идея. Ну а вдруг?

–В гости зайдёте?

Его глаза округлились от удивления. И неожиданно он согласился. Я даже заулыбалась. С ним ведь не так страшно.

А там все было по– прежнему. Я начала разводить огонь, но меня мягко отстранили от этого дела. Поэтому я принялась готовить стол. То, что было: сушки, пряники, банка шпрот, сухарики, суп быстрого приготовления. Когда костёр разгорелся, поставила несколько картофелин вариться. Рядышком чайник.

Потом пригласила гостя за стол. Он надкусил пряник, пожевал, замер на мгновение, а потом сунул его полностью в рот. Получилось так, что я лишь пила чай и с удовольствием наблюдала, как он сметает мои угощения. Лишь от быстро завариваемого супа поморщился и отодвинул.

Посидел бы еще немного. С ним так спокойно.

И тут в калитку застучали.

–Дашка. Дашка.

Это Светка. А я почему-то замерла. Странно. Мне не хотелось постороннего пускать в этот маленький уютный мирок. Даже подругу.

–Открой дверь! Дашка! Да-а-ашка-а-а.

И голос такой встревоженный, истеричный. И я очнулась.

–Это подруга. Нужно впустить. Не уйдёт.

А сама со страхом смотрела на него, боясь, что скроется от посторонних глаз. А потом он кивнул. Я так растерялась. Правда? Он не против? Здорово, просто здорово!

–Иду, Светка, иду.

Она как фурия вбежала, но застыла, словно наткнулась на невидимую стену. От ужаса открылся рот, она медленно вытянула руку и ткнула в воздух указательным пальцем.

–Мамочки. Даша… Кто это сделал?

И тут её взгляд переместился за мою спину. Глаза сузились.

–Он? Это он сделал?

И не успела я ответить, как она вскинула толстую палку в руке, помчалась на моего спасителя.

–Сволочь! Мразь!

Она со всей дури ударила его.

–Скотина!– и снова удар со всей силы.

Господи, прибьёт же.

–Света, прекрати. Это не он.

Пока я дошла, моя подруга уже обломала палку, молотя о недвижимую фигуру моего гостя.

–Да прекрати уже. Говорю же, это не он.

–Не он? А кто? Скажи кто, урою, закопаю.

Её пыл медленно остывал.

–Подожди, а этот тогда кто?

Я повела её на веранду, но прежде принесла свои глубочайшие извинения спасителю. И ведь даже с места не сдвинулся, пока его лупасили. Как слону дробина.

И я принялась рассказывать. Тут уж меня прорвало, сначала слёзы просто потекли, а потом я захлёбывалась и подвывала. Светка прижимала меня к себе, от ужаса закрывала глаза, хваталась за сердце, шумно дышала, сжимала кулаки. Постепенно я затихла и обессилела от слёз.

–Получается он тебя спас.

–Получается, что именно так.

Мы вышли на улицу, а потом медленно сели рядышком, наблюдая за моим гостем.

Что он делал? Он времени зря не терял. Принёс из леса несколько вырванных с корнями деревьев. Затем прямо руками оборвал ветки. И укрепил мой забор, чтобы тот совсем не завалился.

–Мать честная,– шепотом прокомментировала подруга.– Он вообще кто?

–Не знаю. Живёт в лесу, ест сырое мясо, не говорит. Леший, наверно.

–Леший? Ё-моё. Это я лешего палкой дубасила? Ну и фиг с ним. Гляди, чудо, а не мужик. Просто мечта,– так же шёпотом ответила Света. – И что думаешь?

–Ничего не думаю. Но с ним так спокойно, Свет.

–Слушай, у тебя случайно не синдром стокгольмского?

– На сколько я знаю, Свет, там симпатия возникает между жертвой и агрессором. В нашем случае несостыковочка, но некоторая односторонняя симпатия есть. А как такой синдром называется, я не знаю.

И мы снова замолчали, наблюдая.

–У него брата нет?

–Дура. Вот о чём ты думаешь?

–О чём! О том же, что и все бабы, видя такого мужика. Ладно, извини. Ты сама как себя чувствуешь? Болит что-то? В больницу поедем?

–Нет. Начнутся вопросы. Не хочу. Забыть бы всё как плохой сон.

–Бедненькая ты моя. Значит так, дачу продавай, от греха подальше. Мало ли здесь ненормальных шатается.

Я молчала. А ведь не продам. Здесь в каждом уголке, в каждой травинке мной вложенная сила и энергия. Продать, значит сдаться обстоятельствам. Но подруге я пока это не озвучила. Пока.

Гость закончил работу и теперь отступил, чтобы окинуть взглядом. Потом перевел взгляд на меня. Сердце забилось, ведь поняла, что он уходит. Напоследок пристальный взгляд его бездонных глаз и он перемахнул через новый забор, словно его никогда и не было.

–Матерь Божия, – и перекрестилась. -Точно, леший. Не может так простой человек сделать. Ну что, подруга, поехали домой?

Ах, как не хотелось снова в шумный, пропитанный угарными газами, город.

–Значит так, у тебя же сейчас отпуск? Сделаем так, – достала сотовый.

–Привет дорогая. Больничный нужен. Да. Человек очень проверенный, да её знаешь, Дашка. Да на даче полезла на крышу и свалилась, теперь на лице красуется огромный синяк. Сама же понимаешь…Ага, поняла. Что? Талон на УЗИ как раз пропадает? Конечно, сможем, это мы мигом домчимся.

Светка буквально затолкала меня в свою машину и повезла. Моя машина, соответственно, осталась возле участка.

–Пригонят,– коротко распорядилась она, и мы поехали.

Заехали в магазин, где она купила мне огромные солнцезащитные очки. В дороге поругались, ведь я настаивала, чтобы мы заехали домой, и я переоделась. Успела сполоснуться под душем, и вот мы уже у кабинета врача.

Я вышла задумчивая, уткнувшись взглядом в пол.

–Что?

–Катастрофа,– ответила я.

–Господи, что случилось? Перелом? Разрыв чего-нибудь. Да что ты молчишь?!

–Ноги мохнатые.

–Что?

–Ноги, говорю, не успела побрить. На фига мне, скажи, пожалуйста, ультразвуковое исследование вен нижних конечностей? Ладно бы еще верхних, там волос нет. А тут врач молодой симпатичный парень. Знаешь, как краснела под его взглядом. Представь, в огромных очках, скрывающие синяки, элегантно раскинувшая волосатые ноги. Что он подумал? Стыдобища.

–Тьфу ты! Я уж подумала. Но всё нормально же? Ну и ладненько, бесплатно же. Значит, походишь еще на своих здоровых ножках. Пошли-пошли.