Текст книги "Тайны скрытого управления людьми"

Автор книги: Лин фон Паль

Соавторы: Павел Одинцов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Лин фон Паль, Павел Одинцов
ТАЙНЫ СКРЫТОГО УПРАВЛЕНИЯ ЛЮДЬМИ

Вместо предисловия

Иван Николаевич, назовем его так, был совершенно нормальным с бытовой точки зрения человеком. Иными словами, он хорошо продвигался по служебной лестнице и к сорока шести годам достиг высокого чина.

У него было все, что только мог пожелать себе гражданин Союза Советских Социалистических Республик: деньги, большая и комфортабельная квартира, дача в самом престижном месте Подмосковья, машина служебная и несколько машин личных, индивидуальный секретарь-референт, орденская планка на груди, красавица жена и подрастающие наследники, причем не какие-то там «взбесившиеся с жиру» детки, а правильные, целеустремленные, спортсмены и отличники, – и все в его жизни складывалось так удачно, что лучше и не придумаешь. Правда, во всей его счастливой и полноценной жизни существовал некий период, о котором он как бы не помнил. Не то чтобы не хотел вспоминать, а просто этот отрезок времени словно бы вырезали ножницами из его памяти, всего-то неделя насыщенного бытия, но при мыслях об этой неделе голова становилась пустой, а на языке отчетливо ощущался привкус металла. Иван Николаевич знал, что этот привкус означает только одно: паника.

Стоило жене завести разговор об этой «пропавшей» неделе, что-то внутри организма Ивана Николаевича отключало реле и перед глазами шли белесые мутные пятна. Сначала его мучительное ощущение пугало, потом он к нему привык и в конце концов забыл о нем.

Шли годы, и тень «пропавшей недели» уходила в прошлое, пока не стала почти что призраком, как, впрочем, и молодость, в которой эта неделя случилась. Когда же гигантская страна неожиданно начала рушиться и распадаться на части, неделя из прошлого каким-то непонятным образом снова дала о себе знать.

В один из прекрасных летних дней домой Ивану Николаевичу позвонил незнакомец. Генерал выслушал то, что ему сказали по телефону, но сам ничего не ответил.

Семья как раз сидела за столом и рассуждала о предстоящем путешествии на океаническом лайнере вокруг всего земного шара. Путешествие обещало быть долгим, интересным и приятным, но жену немного смущало, сможет ли она преодолеть какой-то детский ужас от лежащей под телом корабля многокилометровой глубины. Об этом она сейчас и говорила, храбрясь и не желая казаться трусихой.

Иван Николаевич выслушал речь по ту сторону провода и вернулся в столовую. Жена, отвлекшись от рассуждений о морях и глубинах, подняла на него глаза. Вид мужа испугал ее гораздо больше, чем предстоящее плавание. Ее Иван Николаевич за несколько минут как-то переменился, ей даже подумалось, что он ее не видит. Нет, видел, потому что назвал по имени, чего давно уже не происходило, он уж лет десять звал ее так же, как дети, – «мать», затем задумчиво сообщил, что всегда ее любил, зачем-то чмокнул взрослых уже ребят в щеку, прошел прямой и неестественной походкой, как робот, в свой кабинет. А через пять минут за окном завизжали тормоза и вся оживленная московская улица взвизгнула тысячей глоток.

Иван Николаевич шагнул прямо из огромного окна кабинета в жаркий летний воздух. Там, внизу, на раскаленном асфальте, теперь лежало его тело. Иван Николаевич был мертв.

Потом было следствие по факту самоубийства. Бедную жену допрашивали с пристрастием, но ни-чего-таки выяснить не сумели. Да, кто-то звонил. Да, Иван Николаевич сразу после звонка прошел в кабинет. Да, вел себя как-то необычно, именно после этого звонка. Нет, никто раньше не угрожал. Враги? А у кого их нет?

Стали поднимать было рабочие дела, но тут ретивым милиционерам было сказано: не положено, самоубийство никак не может быть связано со служебными обязанностями. Поэтому расследование само собой прекратилось. А в свидетельстве о смерти, чтобы не ставить на памяти хорошего человека черного пятна самоубийцы, записали просто: несчастный случай. Хотя какой несчастный случай мог выкинуть аккуратного и осторожного Ивана Николаевича с десятого этажа? Для совершения этого несчастного случая ему было необходимо подставить под окном скамеечку, потому как выйти из окна на улицу он мог, лишь взобравшись на довольно высокий подоконник.

И таких несчастных случаев по столице нашей родины в начале девяностых было не один и не два, и из окон, ощутив себя птицами, вылетали почему-то не простые сантехники и инженеры, а все люди чиновные, с крупными звездами на погонах, большие начальники в настоящем или прошлом. А если не вылетали в окна, то почему-то с риском для жизни чистили свое именное оружие и почему-то это рвение привести револьвер в боевой порядок заканчивалось одинаково – выстрелом в висок или в рот. И опять же милиции сообщали, что расследование таких дел нужно оставить профессионалам, то есть более компетентным органам.

Органы, порасследовав, ничего пугающего и непонятного не находили, все объясняли дурным стечением обстоятельств. Поэтому в свидетельстве о смерти писали всегда одно и то же: несчастный случай. Даже и тогда, когда генеральская шея зачем-то лезла в петлю, все равно считалось это все тем же несчастным случаем. И, как правило, точно перед этим несчастным случаем будущему покойнику кто-то звонил.

Вот тогда-то и пошли слухи, сильно возбуждавшие народ, что на самом деле «шишкам» звонили и приказывали себя убить. И с самого верха звонили. Иначе разве может человек в чинах наложить на себя «несчастный случай»? Никак ведь не может. И люди-то все были пусть и именитые и не бедные, но не оголтелые взяточники или бандиты. И пошел слух, что они знали какой-то особенный секрет, который и был причиной таких приказов. Мол, нужно было эту тайну похоронить. А как можно похоронить тайну? Только одним верным и действенным способом.

И люди стали бояться. Ведь в нашей стране многие владели какими-то тайнами – кто по долгу службы, кто из противоправного интереса. Тогда и началась паника, которая вихрем прокатилась по стране. «Кандидаты в смертники» стали ждать своей участи. И не только они.

Простые граждане, у которых секреты были больше «коммунальные», даже эти стали чего-то бояться. И многие начали писать письма в разные комиссии, боясь собственного страха.

Кто-то был уверен, что именно его облучают невидимыми лучами; кто-то говорил о лучах видимых, которые идут из окон напротив; кому-то мерещились приборы на крышах и чердаках, а кому-то, кто жил не на верхних этажах, – адские машины в подвалах. И все были убеждены, что это делают для того, чтобы тайна навсегда умерла. Именно тогда в обиход вошли прежде неведомые гражданам слова – психотронное, или же психотропное, воздействие, и эти непонятные слова пугали даже больше, чем обрез грабителя. Ведь обрез – вещь понятная, а это труднопроизносимое воздействие – дело совершенно непонятное, тайное и потому во много раз более опасное. Пулю, которая тебя убьет, хотя бы можно увидеть, а губительные лучи кто разглядит? От них вот и вся неприятность.

Все боялись такого воздействия, и все подозревали, что оно непременно существует. И втайне говорили, что это воздействие может быть не только злым (это когда генералы становятся птицами), но и добрым (это когда незрячий прозревает, а паралитик отбрасывает костыли).

Тут на сцену вышли и добрые люди с «лучами в глазах» – доктора Чумак и Кашпировский. Вряд ли они могли появиться в иное время и вещать с голубого экрана на всю страну. А сейчас страна к теле-лучам была уже подготовлена.

А следом появились и приборы-лучи, которые несут только психотронное благо, и чудесная теория академиков А. Е. Акимова и Г. И. Шипова, и в обиход вошло другое название – торсионное поле. Академики с полным апломбом утверждали, что при помощи этого поля можно управлять любым сознанием, а поскольку сознание способно структурировать материю, так и материей, то есть телом.

Очевидно, эта мысль так захватила все тогдашние умы, что даже президент Ельцин совершенно искренне интересовался у физиков-ядерщиков из новосибирского академгородка, возможно ли получить энергию из камня. Те, по наивности своей, заговорили об урановых рудах и о плутонии, но Борис Николаевич имел в виду обычный булыжник, поскольку для торсионого поля нет разницы, из чего оно будет аккумулироваться – из булыжника или из уранового стержня. Ядерщики долгое время после президентского визита в себя прийти не могли. Ну на то они ученые.

Одновременно с этим сюжетным многообразием бывший советский народ узнал и об американских военных разработках. И уж если американцы некоей техникой владеют, то наши Спецслужбы владеют наверняка. Таков был народный приговор.

Многое в этих слухах было наивным, многое чудовищным, многое анекдотическим, но мысль, что кто-то нами управляет, прочно засела во всех головах. И эти кто-то явно были не бог, а существа вполне природные и поэтому гораздо более опасные.

А как на самом-то деле?

Управляют или не управляют? И что это такое вообще – скрытое управление сознанием?

Кто может управлять? Что для этого нужно иметь?

Опасно это или не опасно? Если опасно – то для кого?

Насколько такое управление связано с гипнозом? Или это что-то совсем иное?

Может, это магия?

Или для этого обязательно нужен научный прибор-генератор?

В этой книге собраны разные реальные факты. И не только из области психотроники или торсионных генераторов.

Управлять сознанием людей на самом-то деле не так уж и сложно. Придется сказать, наверно, грустную вещь: люди хотят, чтобы ими кто-то управлял.

Так им легче живется, с чистой совестью. Но те, кто не хочет, могут избежать и откровенного, и скрытого управления. Если, конечно, над ними не провели каких-то «научных» манипуляций.

Вам интересно понять механизмы управления сознанием? Узнать истоки многих наших заблуждений о возможности воздействовать на людей? Тогда, пожалуй, начнем.

Часть первая
ПРОСТО ВНУШЕНИЕ

Знакомьтесь: гипнотизеры

Самое примитивное скрытое влияние – это разные виды гипнотического внушения. Увы, человек устроен очень примитивно, и если знать, как использовать его мозг, то есть как внедриться внутрь этого мясистого образования внутри черепной коробки, то управлять человеком – не проблема. Причем сам человек никогда даже и не помыслит, что внутри него живет паразит сознания: все свои действия он будет воспринимать как собственные, с мукой выношенные и взлелеянные. И поверьте, для этого не нужны ни торсионные, ни психотронные излучатели, ни генераторы, построенные по более понятному принципу – на основе радиоволн или неслышимых ухом звуков.

Самое простое внушение – это всем превосходно известный гипноз. Гипнотизер может внушить человеку буквально все, что захочет. И то, что его подопечный стоит на лугу и цветочки собирает, и то, что ему не сорок с гаком, а пять годков. И будет загипнотизированный человек бродить по сцене и наклоняться за каждым цветиком, а потом еще и разглядывать свои пустые руки – какой букет получается, восторг, а не букет. Или, впав в детство, начнет переживать свои первые столкновения с реальностью, заново открывать мир и лопотать на языке, которого давно не понимает.

Почему так происходит? Да потому, что во время гипноза люди перестают видеть реальный мир. Они полностью уходят в мир воображаемый. И что прикажет гипнотизер, то и увидит и почувствует человек. Если скажет, что к его руке прикасаются горячим железом, то и ожог получится вполне настоящий – кожа обязательно покраснеет. Во время гипноза человек себе не принадлежит. Он принадлежит своему хозяину. А кто хозяин? Тот, кто может управлять его мозгом. Ведь именно мозг отдает команды телу, как оно должно реагировать на боль или изменение температуры. И если гипнотизер говорит «вам жарко», то в самый лютый мороз тот, кто больше не владеет своим мозгом, начнет скидывать с себя верхнюю одежду, а если скажет, что в горло попал кусок пищи, так и будет задыхаться и хрипеть, пытаясь этот кусок вытолкнуть, хотя в его горле абсолютная пустота и воздух может свободно проходить в легкие.

Конечно, если гипнотизер отдает такую чудовищную команду, то он убийца. Но от факта все равно никуда не денешься: убийца не убийца – это уже частности. Главное: человеку можно внушить все, заставить выполнять то, чего он не хочет, даже совершать аморальные поступки. И если вы слышали где-то, что никакой гипнотизер не способен сломить волю человека и вынудить его делать неприличные или предосудительные вещи, то это неправда. Хороший гипнотизер может это сделать. Все дело не в установках загипнотизированного человека, а в том, правильно или неправильно его гипнотизируют. Если у гипнотизера слабые способности к внушению и плохая техника, то он и с самым внушаемым гражданином никогда не справится. А гипнотизер, овладевший своим искусством, легко найдет способ заставить своего подопечного изменить эти установки.

Конечно, многое зависит и от самого человека. Если он желает быть загипнотизированным, то процесс идет легко, если изо всех сил сопротивляется – труднее. Вот почему во время гипноза внушаемому обязательно говорят, что он должен доверять своему «мастеру», расслабиться и слушаться его во всем. Иначе гипнотизеру придется бороться со своим подопечным, что сделает его энергетические затраты непомерными, а результаты – менее эффективными.

Есть ли люди, которые практически невнушаемы? Да, есть. Они и в обычной жизни относятся ко всему критически, то есть не привыкли принимать все на веру. У них развито логическое мышление, и они способны к анализу. С таким человеком гипнотизеру справиться сложно, потому что он не допускает вторжения в свое личное пространство, не позволяет гипнотизеру собой манипулировать. Сложно – но не невозможно.

«Гипноз – это временное состояние измененной внимательности у пациента, состояние, которое вызвано другим человеком и в котором мор/т проявляться – спонтанно или в виде реакции на словесные или другие раздражители – различные феномены. Эти феномены охватывают изменение знания и памяти, повышенную восприимчивость к внушению, ответы и мысли пациента, которые в обычном душевном состоянии ему неведомы. В состоянии гипноза могут быть вызваны или подавлены такие феномены, как анестезия, паралич, мышечная ригидность и вазомоторные изменения».

Так определила состояние гипноза-Британская медицинская ассоциация в 1955 году. Это определение охватывает как случаи самогипноза (когда мы сами себе что-то внушаем), так и случаи гетерогипноза (когда нам что-то внушают). Цель же-всегда одна: дать необходимую установку в виде команды, которая поможет преодолеть что-то или достичь чего-то.

Исходя из механизма внушения, можно во время гипноза внушить необходимый приказ, а ближе к началу пробуждения закрепить постгипнотический приказ, который подействует тогда, когда человек будет уже в нормальном состоянии.

Над большинством своих действий мы не задумываемся, не анализируем, почему поступили так или иначе, поэтому человек, на которого оказали кратковременное гипнотическое влияние, не обратит внимания, что у него возникло желание что-то сделать. После гипнотического внушения он вдруг совершит поступок, который будет считать собственным, хотя на самом деле даже последовательность действий может быть внушена ему другим человеком!

Наш мозг – это своего рода биологический компьютер. Хотите им управлять? Заложите нужную информацию в виде словесных программ. Если для компьютера нужно писать программы на специальном языке, то для мозга – на самом обычном. Если программа вводится правильно, то и результат будет отменный, если же вы нарушаете порядок действий, которые необходимы для того, чтобы ваш мозг установку понял и отрапортовал о готовности к действию, то и результата скорее всего не будет или будет – но непредсказуемый. Для того чтобы мозг мог ваши приказы получить и исполнить, требуется всего лишь отключить центр контроля, а центр контроля – это наше сознание, критическое и стремящееся все проверять. Как только вы его отключили, начинает работать подсознание, то есть та область нашего сознания, которая как раз все, что ей ни скажут, принимает на веру, и она очень исполнительна.

У людей, считающихся невнушаемыми, полностью отсоединить рациональное сознание не получается, поэтому и гипноз на них действует слабо.

Но поскольку человек существо стадное, то даже такие устойчивые к внушению люди начинают совершенно иначе вести себя, если оказываются в толпе. И тут вдруг выходит, что в толпе внушаемость у них возрастает и они не так уж могут сопротивляться давлению гипнотизера. Почему? А тут все дело в энергетике толпы. Если человек по натуре индивидуалист и гипнозу всегда противостоит, то в толпе, где идут мощные выбросы энергии из-за большого количества людей, этот индивидуалист начинает поддаваться общему настроению.

«Я плакал от восторга, когда он говорил…»

Такими вот словами описывал свое впечатление от речи Гитлера один из вполне нормальных и скептически настроенных к политике Рейха людей. Но, оказавшись в толпе, он искренне поддался обаянию этого дергающегося и взвинченного человека, и весь скептицизм тут же отступил. Недаром Гитлер, оказавшийся хорошим оратором, специально учился у тех, кто умеет правильно работать с большим скоплением людей. В личной беседе он никого не мог загипнотизировать и заставить совершать какие-то внушенные поступки. Ему не было дано управлять волей какого-то одного человека, но вот когда таких одиночек набиралась целая площадь, он мог заставить их сознания работать в унисон. И люди буквально плакали, слушая своего фюрера.

Толпой на самом деле управлять гораздо легче, чем одним человеком, толпа сама создает тот фон, который так необходим для хорошего внушения!

Как делаются революции? Я имею в виду не экономические предпосылки, а психологический и энергетический контекст. Появляется пара лидеров, способных удерживать внимание аудитории. Эти лидеры выделяются на фоне общей массы, причем выделяются не столько умом и талантом, сколько умением находить нужные слова в нужное время. Проще говоря, они очень хорошо чувствуют пульс массы. Кроме того, они обладают, как принято говорить, нервом, то есть способны завести аудиторию, зажечь в ней какие-то чувства, пробудить ее от апатии.

Нередко такими национальными лидерами, которые потом приводят свой народ к краху, становятся психически неуравновешенные люди: сколько имеется примеров, когда толпа за десять минут становилась бандой убийц, которую вел на борьбу с кем-то или чем-то безнадежно сумасшедший лидер! Но за этой психической неуравновешенностью – огромная сила, потому что личности этого типа – любимцы простого народа, идолы толпы обладают (часто они сами об этом и не догадываются) способностями хорошего гипнотизера. То есть они легко и просто способны ввести в транс тысячи людей.

Посмотрите на музыкальных фанатов – с какими лицами они смотрят на своих кумиров. Музыка, голос, внешность их любимых исполнителей ввергает поклонников в состояние транса. В такое же состояние приходят массы на политических мероприятиях, если их лидер умеет овладеть их желаниями и мыслями. Тогда разобщенные минуту назад индивидуальные энергии соединяются, и толпа становится страшной силой: она действует, подчиняясь любому слову своего предводителя. Если лидер зовет к благим целям, толпа готова идти за ним куда угодно. Если лидер втравливает ее в войны и погромы – толпа готова ринуться даже на вооруженных людей, сметая все на своем пути. «Давайте проанализируем», – говорит Явлинский, и его слышат только те, кто способен анализировать. «Бей черножопых» кричит другой лидер, и толпа отвечает множественным «ура».

Лидеров второго типа гораздо больше. Толпу намного проще спровоцировать к агрессии. Недаром еще Пушкин заметил, что боится русского бунта, бессмысленного и беспощадного. Но таков любой бунт, потому что толпа, идущая за лидером, теряет чувство пространства и времени, она перестает думать, подчиняясь любому, самому жестокому, приказу. Внутри нее, уже объединенной единымсильным чувством – обычно гневом, страхом, ненавистью, – появляются лидеры средней руки. Они не могут завладеть вниманием всей аудитории, но способны организовать группу сторонников. А на уровне совсем крохотных групп действуют лидеры, не обладающие харизмой, но они повторяют слова, уже всколыхнувшие массы, и пользуются отраженным светом. В результате энергетический накал достигает такого градуса, что без крови и убийств теперь уже не обойтись. Происходит такой процесс буквально в течение дней: или даже часов. Впрочем, недавно вся страна наблюдала это в ранее мало кому известном: карельском городке Кондопога.

Все люди, которые могут повести за собой толпу, обладают способностями к гипнозу. Они легко входят в то состояние, когда безоговорочно верят всему, что сами говорят или делают. И толпа идет за ними, следом и с жадностью ловит каждое их слово. Обычно оратор использует специфические приемы, чтобы усилить действие своих слов и сделать массу людей управляемой. Он выбирает в этой толпе одного человека, самого внушаемого, и как бы говорит конкретно для него, стремясь смотреть прямо в его глаза. У внушаемого человека возникает «правильное состояние», и его воля подчиняется воле оратора. Проработав таким способом нескольких людей, оратор вводит их в легкий транс. Транс – это гипнотическое состояние, именно это состояние и позволяет лидерам «заводить» толпу. Сначала в этот массовый гипноз впадают наиболее «слабые», то есть податливые люди, потом к ним присоединяются те, кто находится рядом, и скоро масса сплачивается и становится единым целым. А оратор пользуется не только взглядом, он строит свое выступление так, чтобы людям ничего не оставалось, как признать его правоту. Они испытывают сильные чувства – гнев, ярость, радость, негодование, желание действовать немедленно.

Умный оратор обязательно выступает там, где за его спиной есть хорошее освещение. Глаза людей невольно устремлены на круг света, в котором стоит оратор. Они концентрируют на нем внимание. А от концентрации внимания к восприятию сказанного – только один шаг. Чтобы это восприятие усилить, оратор делает какие-то жесты руками, и глаза толпы следят за его рукой. Или же он начинает двигаться в определенном темпе, и глаза следят за его движениями по сцене.

Ровный и четкий, размеренный темп речи с характерными вопросами к залу – это тоже средство установить полный контакт. Когда на прозвучавший вопрос люди начинают мысленно отвечать, обязательно находятся несколько очень податливых людей, которые это делают вслух, и следом за ними толпа тоже отвечает вслух. А когда она это делает в предложенном ей ритме, она сама себя заводит, впадает в транс. Толпа орет и ревет. Она выполнит теперь любые действия, самые бессмысленные.

Так работал с толпами на стадионах Кашпировский. Сначала он заставлял прежде разобщенных людей стать монолитом, а потом мог уже проводить свои опыты. И люди выполняли все его указания. Упасть – так упасть. Заплакать – так заплакать. Засмеяться – так засмеяться. Целые стадионы падающих, плачущих или смеющихся людей.

Гипнотизеры признаются, что работать с толпой гораздо легче, чем с одним человеком. Если у конкретного человека еще нужно сломить волю и никто гипнотизеру тут не поможет, кроме него самого, то толпа все сделает сама. Нужно только найти в ней слабое звено.

А если нет толпы? Когда гипнотизер работает с одним человеком, он не всегда даже спрашивает его согласия. Есть простая техника, которая позволяет вызвать у людей очень быстрой гипнотический сон. Длится такой сон буквально тридцать-пятьдесят секунд, но этого времени мастеру хватает, чтобы дать загипнотизированному целевую установку. Самого «отключения» человек так никогда и не вспомнит. Но он сделает все, чего вы хотите!

Знаете, что такое цыганский гипноз? Вот в этом-то случае гипнотизер и пользуется своим особым взглядом. Когда он что-то говорит собеседнику, то смотрит ему точно на переносицу между глазами, но не в глаза. Его взгляд должен быть бесстрастным и твердым. Под таким взглядом человек начинает нервничать, он смущается, поправляет одежду или беспокойно смотрит по сторонам. Когда же он сам начинает говорить, гипнотизер заставляет подопечного все время смотреть только на него, а сам на него в это время не глядит: он может рассматривать предметы в комнате, костюм хозяина, обувь или же вертит сосредоточенно какой-то предмет в пальцах. А как только заводит речь, он снова устремляет взгляд на переносицу собеседника. Постепенно человек впадает в трансовое состояние, но этого не замечает. Вот и вся техника.

Этим приемом пользуются не только врачи-психологи, но и всевозможные преступники. Вероятно, именно таким воздействием объясняется странная массовая эпидемия детских самоубийств, которая захлестнула маленький поволжский городок Кстово.