Текст книги "Люби меня через годы. Книга 2"

Автор книги: Лилия Орланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 7

Проводив меня до калитки, Логинов на пару секунд запнулся, прежде чем попрощаться и пожелать спокойной ночи. Видимо, надеялся, что позову выпить кофе или придумаю другой предлог, чтобы пригласить его зайти.

Но я не была готова к столь бурному развитию отношений. Мне нужно было подумать и всё взвесить. Но почему-то события столь быстро развивались, что у меня просто не хватало на это времени.

А я должна была решить наконец, стоит ли вообще затевать этот самый второй шанс. Ведь моя жизнь была такой спокойной и устоявшейся до встречи с ним. Так нужны ли мне потрясения, которые наверняка несёт с собой роман с Ярославом?

Нужны.

Внутренний голос даже не сомневался с ответом.

Спать я легка с идиотской улыбкой на лице. Думала, что проворочаюсь до самого утра. Но уснула, лишь только голова коснулась подушки. А утром вскочила отдохнувшая и в отличном настроении.

Я сварила кофе, покормила кота, выпустила его на улицу и сама вышла следом.

Погода стояла отличная. Солнце ярко светило. На лазурно-голубом небе не было ни облачка. Ветер дул с моря. Я глубоко вдохнула чуть пахнувший водорослями воздух и решила, что день сегодня будет замечательный.

И тут же, словно ответом на мои мысли, пришла эсэмэс от Ярослава:

«С добрым утром. Как спалось?»

«Отлично :-)», – я не удержалась и прибавила улыбающийся смайлик, отражавший моё настроение. – «А тебе?»

«Мне тоже, хотя чего-то, а может, кого-то не хватало рядом…»

От этого намёка по коже пробежала волна жара. Мысли наполнились мелькающими картинками со сплетёнными телами, прижимающимися другу к другу так тесно, что казалось, они стали одним целым.

Отвечать я не стала.

Вместо этого набрала маму, чтобы переключиться и не думать о Логинове и его постели, в которой мне вдруг сильно захотелось оказаться.

– Доброе утро, дочка, – мамин голос тоже звенел радостью.

И я сразу догадалась:

– Папа проснулся?

– Да, завтракает и спрашивает, когда ты приедешь.

– Через полчаса, только кофе допью, – я отключилась и погладила подошедшего Мурика, потом подхватила его на руки и закружилась по лужайке: – Наш папа проснулся. Ура!

В больнице пахло хлоркой и лекарствами. Запах тяжёлый и многими нелюбимый. Но сегодня даже он не казался мне чем-то тревожным, настолько я была наполнена уверенностью, что теперь всё будет хорошо.

Папа лежал и был по-прежнему бледен и слаб.

Доктор Гоша сказал, что ему ещё предстоит длительная реабилитация, многие вещи придётся осваивать заново, но прогнозы хорошие, а значит, велики шансы, что отец полностью восстановится и даже сможет вернуться к работе. Об этом папа беспокоился больше всего.

Вставать и даже сидеть ему пока не разрешали, поэтому я присела на краешек кровати и пожала его протянутую ладонь.

– Ну как ты? – в душе зашевелился росток жалости, но я вырвала его с корнем. Папе не нужна жалость, он сильный и справится. А мы с мамой будем рядом, чтобы поддержать его и помочь.

– Нормально… – голос звучал немного сипло и неуверенно, как будто он отвык разговаривать. – Вот только… вставать… не дают, чувствую… себя старой… развалиной.

Почти после каждого слова он делал паузу, набирая воздух, а может, и вспоминая слова. Я взглянула на маму. Её глаза блестели от слёз, но на губах играла улыбка. И лицо было счастливым.

И я решила придерживаться такого же настроя – главное, что он жив, а с остальным разберёмся.

Спустя час нас с мамой выставили из палаты. Папу повезли на процедуры, а нам посоветовали хорошенько выспаться, отдохнуть и приезжать после обеда.

Маме советовали настоятельно, ко мне, скорее, обращались с просьбой проследить, чтобы она этому совету последовала. И я пообещала медсестре, что проконтролирую маму, заставлю её и поесть, и отдохнуть.

Она сопротивлялась, но не слишком сильно. Всё-таки и правда устала. Ночь, проведённая в неудобном кресле, никому не идёт на пользу.

Поэтому я увезла её домой, накормила сытным завтраком, а потом отправила спать, пообещав, что разбужу сразу же, если вдруг из больницы будут какие-то сообщения.

Сообщения были, но не из больницы.

Ярослав писал мне каждые несколько минут. Поначалу я молчала, то ли смущаясь, то ли раздумывая, а может, просто наслаждаясь его фантазиями. Постепенно он смелел. И его сообщения становились всё более откровенными.

Меня бросало в жар от некоторых слов, обещания становились всё более горячими. И незаметно для самой себя я тоже включилась в игру. Отвечала, реалистично сообщая о своих ощущениях.

В итоге Логинов не выдержал и написал:

«Я сейчас приеду».

«Нет», – испугалась я, – «Не надо. Я с мамой».

«Надеюсь, ты не читаешь ей вслух мои сообщения?»

«Боюсь, она поставила бы меня в угол или на колени на горох, если бы узнала, о чём мы переписываемся».

«Мне нравится мысль поставить тебя на колени, но и в углу тоже неплохо».

Нет, он не может продолжать в том же духе. Я сейчас расплавлюсь. Внизу живота уже тянуло сладким предвкушением. Я хотела его. Не было смысла это отрицать.

«Мне тоже нравится эта мысль», – набрала сообщение и тут же стёрла.

Что я делаю! Зачем играю в эти игры?

Я ведь ничего не решила. У меня есть Сева, а я так легко собираюсь изменить ему, как будто эти два года вместе ничего не значат…

Я не могу так поступить.

Чувство вины немного охладило пыл.

С этим Логиновым я лишаюсь способности здраво рассуждать. Мозг как будто отключается, и работают только инстинкты. Желания тела.

Но как же хочется перестать сопротивляться и позволить Логинову сделать всё, о чём он писал. И даже больше.

Глава 8

Через две недели папу выписали из больницы.

Дом был абсолютно готов к приёму выздоравливающего. Из кухни полностью исчезли вредные продукты. Не стало даже колбасы, которой периодически баловали Мурика. Мама запретила мне бутерброды с маслом по утрам и тосты со сгущенкой.

Ведь папе нельзя нервничать. А вредная пища непременно вызовет у него эмоциональное потрясение.

Единственное, что удалось отстоять – это кофе. Я заявила, что без этого напитка просто не смогу функционировать. Но, чтобы у папы не возникало соблазна променять свой изысканный травяной чай на мой вредный для здоровья кофе, пить его разрешалось только в беседке.

Дабы не смущать отца ароматами…

– Мам, ты не перебарщиваешь? – спросила я её.

Она задумалась на пару секунд, а потом помотала головой:

– Главное – это здоровье твоего отца, – заявила с уверенностью и продолжила выкладывать из холодильника «запрещённые» продукты.

Мы с Муриком и чашкой кофе сбежали на улицу. Если мама была в чём-то уверена, никаких возражений она не слышала. Это я уже хорошо знала.

Она взяла отпуск, чтобы ухаживать за отцом, следить за его реабилитацией и поддерживать, пока «наш папа переживает сложный период».

В общем, я ему не завидовала.

Хотя, если подумать, мама была права. Она ведь хочет, чтобы её любимый мужчина был здоров. А жёсткие методы… Наверное, без них не обойтись.

Машину папе пока водить не разрешили. И мы забирали его на такси. Ярослав предлагал свои услуги, но я пока не была готова подпустить его так близко к своей семье. К тому же не знала, как его сейчас воспримет отец.

На протяжении этих двух недель Логинов устроил мне затяжную осаду. Он был повсюду. Мой день начинался с его эсэмэс и заканчивался ими же.

Несколько раз мы обедали вместе в кафе и один раз ужинали. Гуляли с Гердой по берегу вечерами, а однажды я почти решилась искупаться вместе с ним, но в последний момент передумала, испугавшись.

Когда мы с мамой собрались на рынок за свежими овощами для папы накануне его возвращения, Ярослав вызвался нас подвезти. Он мужественно нёс все пакеты от прилавка к прилавку, а потом от машины до дома.

Мама пригласила его пообедать с нами. Логинов вопросительно взглянул на меня, а я растерялась, неуверенная, что готова видеть его на нашей кухне рядом с моей мамой. Тогда он оставил покупки на столе и попрощался.

Проходя мимо меня, Ярослав на секунду остановился, склонился к моим волосам и шумно втянул воздух.

– Я буду ждать, пока ты сама придёшь ко мне, – шепнул на ухо, обжигая дыханием, и вышел на улицу.

Я прислонилась к стене, готовая сползти на пол и растечься лужицей, но уловила ехидный мамин взгляд:

– И что ты мужику нервы мотаешь? Он тебя уже проглотить готов.

Я сделала вид, что очень увлечена разбором продуктов, и ничего не ответила. Может, потому что и сама не знала, почему не могу решиться. Я хотела Ярослава так же сильно, как и он меня. Но всё же что-то не давало мне сделать последний шаг.

Вечером следующего дня папа вернулся домой.

Он был рад.

Сначала зашёл в сад, проверил свои розы, которые, словно ожидая его возвращения, расцвели, наполняя воздух упоительным ароматом. Погладил выбежавшего навстречу Мурика, ласкавшегося о его ноги. И улыбнулся так радостно, что у мамы на глазах снова выступили слёзы. Отец приобнял её и поцеловал в щёку.

В этот миг я готова была и сама разреветься, понимая, как люблю своих родителей и как рада, что они у меня есть.

Утром папа спустился, когда я варила кофе.

– Налей и мне чашечку, – попросил он.

Я даже не успела ничего ответить.

– Никакого кофе! – раздался сверху дикий вопль.

Мы с отцом переглянулись. И я быстро пошла на улицу. Мама ещё на лестнице начала выговаривать ему за потакание старым слабостям, которым больше нет места в его жизни.

К счастью, захлопнувшаяся дверь лишила меня необходимости слушать продолжение разговора. Я очень сочувствовала папе, хотя и понимала, что всё это ради его же пользы. Но всё же очень захотелось ненадолго сбежать из дома.

И я позвонила Логинову.

– Что делаешь?

– Жду твоего звонка, – судя по голосу, Ярослав только что проснулся. Скорее всего, это я его разбудила.

Представила, как он лежит в постели, обнажённый до пояса, а ниже прикрытый простынёй, которую так легко стянуть…

– Я хотела прогуляться, может, вы с Гердой составите мне компанию?

– Буду через полчаса.

– На прежнем месте, хорошо? – успела сказать я, прежде чем он отключился.

Ровно через двадцать восемь минут я ждала его на повороте, за четыре дома до моего. Себя успокаивала тем, что не хочу волновать папу. Но на самом деле, понимала, пока мы просто общаемся и целуемся, всё это как бы не всерьёз. Я могу ничего не менять, не испытывать вины перед Севой, не думать о будущем.

Но как только я сдамся и подпущу Ярослава ближе, всё тут же изменится. Он не из тех мужчин, что довольствуются лёгким романом на пару-тройку недель. Я знала, что он захочет большего. И поэтому медлила и тянула время. Потому что никак не могла решиться.

Через минуту на дороге появился внедорожник Логинова. Он затормозил таким образом, что пассажирская дверь оказалась прямо напротив меня.

Позёр.

Я потянула за ручку и забралась внутрь.

– Привет, Герда, – первым делом поздоровалась с собакой и обернулась к заднему сиденью, где она обычно ездила. Но там было пусто. Растерянно посмотрела на Логинова: – А где Герда?

Ярослав повернулся ко мне. За тёмными стёклами солнцезащитных очков было не разобрать выражения глаз.

Уголки его губ разъехались в стороны, обнажая зубы в улыбке:

– Ты же позвала меня на свидание, Герда решила нам не мешать и осталась дома.

От обещания в его голосе по коже побежали прохладные мурашки.

И главное, не к чему придраться. Действительно, это я ему позвонила и пригласила. Вот только сама не знаю куда…

– Куда мы едем?

Я смотрела на профиль Ярослава и думала о том, какой же он красивый. За эти годы Логинов изменился совсем немного, разве что в облике добавилось мужественности. Та же харизма, то же чувство юмора на грани, из-за которого иногда так и хочется огреть его чем-нибудь по голове.

Вот и сейчас он лишь улыбнулся уголком губ и, даже не повернувшись, ответил:

– Увидишь.

И пока я не продолжила расспросы, включил радио и поймал волну с энергичной песней, сделав звук погромче.

Ну ладно, запомним.

Я, конечно, не злопамятная, но память у меня хорошая.

Сделала вид, что мне совсем не интересно, что он там задумал, и уставилась в окно. Я просто любуюсь природой.

Тем более за окном на самом деле было красиво.

По правую сторону от дороги выстроились крупнолистные акации, которые так меня удивили ещё в школе. С левой стороны стояли платаны, похожие на клёны, но с такой тонкой корой, что иногда казалось, и вовсе её лишены.

А дальше по обе стороны стелились поля, поля, поля. И ещё немножко виноградники на склонах.

Вдруг подумалось, что десять лет назад я никуда здесь не ездила и так и не увидела Краснодарский край. И сейчас Логинов везёт меня куда-то в неведомые дали. Ведь я даже не знаю, куда ведёт эта дорога.

Ехали мы часа полтора и всё это время почти не разговаривали. Не считая тех редких моментов, когда Ярослав просил достать с заднего сиденья термос и налить кофе.

Я не помнила, чтобы раньше он был заядлым кофеманом. И сейчас пометила это как одно из изменений. Наверняка их множество набралось за эти годы, просто не сразу бросаются в глаза.

Мне хотелось узнать, что ещё в нём изменилось. Что он любит сейчас, а что навсегда осталось в прошлом…

И тут же одёрнула себя – это не имеет значения, ведь я скоро уеду, и мы с Ярославом снова расстанемся. На этот раз навсегда…

Наконец машина сбросила скорость. И как раз вовремя, заставляя меня отвлечься от грустных мыслей.

Мы подъехали к полосатому шлагбауму и остановились. К машине подошёл седой высокий мужчина в чёрной форме охранника, записал время прибытия и выдал талон на парковку.

Помня ответ Логинова, я не задавала вопросов. Но, судя по его спокойствию, всё шло, как надо, и мы приехали, куда планировали. Точнее он планировал.

На парковке было полно машин. Всюду сновали люди, многие были с детьми.

Я огляделась по сторонам и заметила прибитые к столбу большие деревянные указатели с написанными разными цветами названиями: «Контактный зоопарк», «Ресторан», «Канатная дорога».

Канатная дорога? Что он задумал?

Ярослав взял меня за руку и повёл на широкую площадку, заполненную людьми.

Сразу за парковкой располагались ряды сувенирных лавок. Здесь было шумно. И я невольно увлеклась разглядыванием всяких магнитиков, украшенных ракушками поделок, бисерных кошелёчков и прочей туристской атрибутики.

– Ой, смотри, ковбойские шляпы!

Они висели на стене – белая и светло-коричневая, прошитые тёмными толстыми нитями, похожими на кожаные шнурки.

Я полюбовалась на экзотику и уже хотела отойти, но Логинов удержал меня за талию:

– Мы берём обе, сколько?

– Ты что, – шепнула я тихонько, разглядывая людей вокруг. На некоторых были кепки, на ком-то панамы, в крайнем случае косынки. И ни одной ковбойской шляпы. – Не надо. Будем выглядеть глупо…

– Но тебе же понравилось, – удивился Логинов.

– Понравилось, но… – вот как ему объяснить, что представлять себе что-то и решиться на это – совершенно разные вещи.

– Значит, берём, – Ярослав расплатился и протянул шляпы мне: – Ты какую хочешь?

– Белую, – я чувствовала себя ребёнком, которому вдруг преподнесли большую порцию сахарной ваты.

Логинов тут же напялил коричневую, помог мне затянуть шнурок под подбородком, и мы двинулись дальше как заправские ковбои, явившиеся прямиком с Дикого Запада.

– Как насчёт сахарной ваты? – чуть впереди располагалась тележка с яркой вывеской.

Он что, читает мои мысли?

Я ведь не говорила о вате вслух. С ней связана трагедия моего детства. Из-за диатеза мама ни разу не покупала вату, и мне оставалось лишь с завистью наблюдать, как другие дети отрывают воздушные кусочки и едят их с выражением непередаваемого удовольствия на лице.

Нет, Логинов точно читает мои мысли, потому что, даже не дожидаясь ответа, он повёл меня туда, где уже выстроилась небольшая очередь из детей с родителями.

И мы, двое чудиков в ковбойских шляпах, пристроились сзади. Дети шептались, оглядывались на нас, показывали пальцами и громко обсуждали. Я бы уже давно смутилась и убежала, но незыблемое спокойствие Логинова удерживало меня на месте.

Постепенно это спокойствие передалось и мне. И я подумала, что могу ненадолго перестать анализировать каждый свой поступок, оглядываться на мнение других. Почему мне нельзя просто расслабиться и получать удовольствие?

И это оказалось совсем несложно. К тому очень здорово.

Когда Ярослав вручил мне огромную шапку розовой ваты, я запрыгала на месте и захлопала в ладоши. Как это сделала пятилетняя девочка, что стояла в очереди перед нами.

Несмотря на большой размер, вата была совсем лёгкой. Я долго несла её, разглядывая со всех сторон и не решаясь нарушить её совершенную целостность.

Логинов оказался менее щепетильным. Он резко вытянул руку и оторвал большой кусок, который тут же в несколько приёмов запихал себе в рот, не забывая прикрывать глаза от удовольствия.

– Эй! Это моя вата! – возмутилась я, отворачиваясь и пряча её от его загребущих ручищ.

– Ты всё равно не ешь, – ничуть не смутился он, облизываясь.

Я отщипнула свой кусочек. Попробовала. Вата оказалась сладкой. Волокна таяли во рту, оставляя после себя немного приторное послевкусие.

Пока я пыталась распробовать и понять, нравится ли мне этот вкус, Ярослав отщипнул ещё кусочек.

– На, тогда и неси, – сунула палочку ему в руку и начала отщипывать у него кусочки.

Кстати, так оказалось вкуснее.

Логинов опешил от такой наглости. У него было столь забавное выражение лица, что я не удержалась – достала телефон и сделала несколько кадров.

Блин, почему не взяла с собой камеру?

Фотографироваться с ватой Ярославу понравилось, особенно с розовыми усами, которые я ему сделала, а он прижимал их верхней губой к носу, чтобы не слетели.

Мы ещё сделали несколько селфи. Приподняв шляпы в приветствии, прижимая их к груди как просители, помахивая ими на прощание.

Оказалось, что ковбойские шляпы и сладкая вата – это очень весело. Хотя вата – вкуснее в детстве.

Так, смеясь и доедая последние волокна, мы подошли к кассе.

– Два билета на канатную дорогу, – сказал Ярослав.

Давно я не чувствовала такого по-детски острого предвкушения.

Канатная дорога.

Это же… прямо как в кино.

Перед нашим приездом прошёл совсем небольшой дождик. Но сиденья успели слегка намокнуть. И два работника парка в чёрных жилетках с эмблемой стелили на них голубые клеёнки.

Когда подошла наша очередь садиться, парни велели встать на отмеченную жёлтым скотчем линию. Было видно, что для них это обычная рутина, и беспокоиться не стоило.

Но я всё равно немного напряглась, потому что не совсем понимала, как будет происходить посадка. Кресла не останавливались, они беспрестанно двигались, подхватывая людей под ягодицы и унося далеко. Вперёд и вверх.

Неожиданно сильно толкнуло сзади в бёдра, я охнула и села. Зашуршала клеёнка.

Обалдеть!

Ярослав опустил поручень и, улыбаясь, посмотрел на меня.

Видимо, на моём лице отражалась вся гамма эмоций, потому что он улыбнулся ещё шире и, наклонившись ко мне, поцеловал.

– Ты офигенная, – прошептал прямо в губы. И у меня во второй раз за несколько минут захватило дух.

Ярослав отстранился, и я, опершись о поручень, наклонилась вперёд. Земля оставалась всё дальше и дальше. Кроны деревьев, лишь недавно возвышавшиеся, казавшиеся исполинами, теперь были в нескольких метрах подо мной.

Мы поднимались довольно медленно, но от происходивших изменений захватывало дух.

Как же здорово!

Хотелось вскочить на кресло и, раскинув руки, закричать от восторга.

– Обернись, – посоветовал Логинов.

И я посмотрела назад.

Надо же, а я уже думала, что видела всю красоту. Но за нами далеко внизу, раскинулась геленджикская бухта, облепленная по краю красными крышами домов, как опушка подосиновиками.

Смотреть назад было не слишком удобно, но я никак не могла остановиться, продолжая впитывать эту потрясающую панораму глазами.

И почему я не взяла камеру?!

– Насмотришься сверху. А сейчас давай сделаем селфи? – предложил Логинов, и я достала телефон.

Ярослав приблизил своё лицо к моему, и мы сфотографировались на фоне бухты, на фоне неба и деревьев.

Я смеялась и махала рукой тем, кто, возвращаясь, двигался мне навстречу. Мне махали в ответ и кричали: «Классные шляпы».

– Я так хочу тебя, что даже больно, – вдруг сказал Логинов.

Сердце пропустило удар, а потом забилось сильно-сильно, поднявшись до самого горла и снова падая вниз.

Я промолчала, делая вид, что увлечена разглядыванием проплывавших по дну оврага можжевельников, дубов и ещё каких-то деревьев и кустарников, названия которых не знала. Но почему-то именно сейчас вдруг стало очень важным хорошенько их рассмотреть.

По дороге вверх мы больше не разговаривали. Я пыталась унять бешено колотящееся о грудную клетку сердце, а Логинов делал вид, что вовсе ничего не говорил.

Вот только он сказал, и мы оба это знали.

К счастью, скоро мы достигли верха. Нам помогли покинуть кресла два сотрудника в таких же чёрных жилетах. А третий рассказывал о том, что по дороге нас сняла фотокамера, и мы можем приобрести фотографию, если пройдём сначала налево, а потом вверх по лестнице.

Я поднималась, словно сомнамбула. В голове звучали его слова. А ещё появлялись фантазии, сначала только картинки, но постепенно они обретали звуки, запахи и ощущения. Я чувствовала жар его тела, гладкость его кожи.

Мне самой стало невыносимо мучительно, что не могу сейчас же прижаться к его обнажённому телу.

– Пошли, – я потянула Логинова за руку, когда он уже вошёл в небольшое помещение, где прибывшие до нас туристы разглядывали снимки.

– Куда? – удивился Ярослав, продолжая осматривать глазами очередь и фотографии в рамочках на стенах. Он явно собирался приобрести наше фото.

– Не спрашивай, пойдём, – мой голос изменился, стал низким и тягучим.

Логинов посмотрел мне в глаза и, кажется, нашёл там ответ на свой вопрос, потому что молча вышел вслед за мной.

Я тащила его вверх по лестнице, а затем по вымощенной камнем дорожке меж деревьев в поисках тихого места, где нам никто не помешает. В голове пульсировало, и, казалось, если сейчас же не получу того, что хочу до дрожи в коленках, то просто взорвусь, разлечусь на тысячи осколков.

Наконец людские голоса стихли. Я свернула с дорожки и углубилась в кустарники, почти не думая о том, что происходит вокруг. Словно на автопилоте, движимая одной лишь целью.

Через несколько минут мы упёрлись в ограду.

– Чёрт, – она была выкрашена в зелёный цвет, и я, не заметив, налетела на неё. А Логинов не успел удержать.

Но он тут же дёрнул меня к себе, развернул и впился в губы долгим, жадным поцелуем. Я отвечала ему с той же жаждой, нащупывая ремень его джинсов, стремясь как можно скорее избавиться от преграды.

Логинов прижал меня к ближайшему к ограде дереву, и последнее, о чём я сумела внятно подумать – хорошо, что надела платье, а не шорты, как собиралась.

Это было быстро и жадно, без малейшего намёка на нежность. Но она и не была нам нужна, мы слишком изголодались друг по другу за эти долгие десять лет.

Несколько минут спустя мы так и стояли, по-прежнему слившиеся, бывшие единым целым, не в силах отдышаться. Логинов упёрся лбом в мой лоб и смотрел, смотрел, смотрел. Потом сипло прошептал:

– Вообще-то, я думал об удобной постели, но так тоже неплохо.

Я всхлипнула. От смеха.

А потом раздались громкие голоса. И мы быстро оторвались друг от друга. Ярослав пытался застегнуть ремень, но никак не мог совладать с ещё дрожавшими непослушными пальцами, а я искала затерявшиеся в траве трусики.

Не знаю, что подумали гулявшие по лесу туристы, когда мы вывались из кустов. Помятые. Взъерошенные. Всё ещё тяжело дышавшие.

Мне было всё равно.

Я была счастлива. Полностью и абсолютно.

Держась за руки, мы с Ярославом шли по лесной дорожке. Куда? Это не имело никакого значения.

Всё потеряло свою значимость – прошлое, будущее. Осталось лишь настоящее, только здесь и сейчас. И мы двое наедине с вечностью.

Людей нам попадалось всё меньше, словно они, чувствуя наше единение и свою ненужность, постепенно покидали парк.

Когда мы вышли на широкую поляну, где расположился тир, рядом не было никого из туристов.

– Давай постреляем? – мне было так хорошо, что казалось совершенно не важным, чем заниматься. Мы могли пройти мимо или остановиться, это ничего бы не изменило.

Но Ярослав кивнул, сворачивая к тиру. А молодой человек в чёрной жилетке с эмблемой уже радостно нам улыбался, рассказывая, какие прекрасные призы здесь можно выиграть.