Текст книги "Люби меня через годы (СИ)"
Автор книги: Лилия Орланд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
25
Ненавижу, когда он меня так называет!
Понимание этого пришло внезапно, затапливая меня волнами раздражения.
Вспомнила, как всё начиналось, и его якобы невинный вопрос, сопровождаемый мягким голосом: «Вы не возражаете, если я буду вас так называть, Шурочка?»
И моё вежливое: «Не буду».
Но ведь мне никогда не нравилось. Заставила себя привыкнуть. Почему я не возражала? Даже не знаю…
Но ведь сейчас могу возразить?
– Меня зовут Саша, и мне не нравится обращение «Шура», – произнесла твёрдо, глядя Севе в глаза.
Он даже моргнул от неожиданности, удивлённый тоном, и не сразу осознал, что я имею в виду.
– Я хочу, чтобы ты называл меня Сашей, – повторила, так как смотрел на меня слишком неверяще. Всё-таки я никогда ему не возражала.
– Хорошо… Саша, – прозвучало скорее вопросительно, но я улыбнулась, поздравив себя с маленькой победой.
– Мы идём на море? – сын не понимал, что между нами происходит, и пытался перевести беседу в нужное русло.
– Пойдём, – вдруг решила я, – но сначала навестим бабушку с дедушкой.
Почему-то казалось, что родители подскажут мне выход из непростой ситуации.
– А где они? – удивился Тёма, только сейчас понимая, что бабушка с дедушкой не встретили его дома как обычно.
– В санатории, поправляют здоровье, – я решила, что ни к чему рассказывать ему о папином инфаркте.
– Я тоже хочу в санаторий, – заявил мой любознательный мальчик, который обожал новые места и понятия. А в санатории он точно ещё не бывал.
Родители ждали нас через час. Я сказала, что приехали Тёма с Севой, и даже по телефону чувствовала удивление матери.
Да уж, сюрприз на сюрпризе.
Мы встретились на улице во внутреннем дворике санатория. Здесь стояли скамейки с резными спинками, цвели розы, распространяя нежный аромат, радовала глаз яркая зелень травы и резные листья платанов.
Тёмке понравилось, это было видно по вспыхнувшим глазам, которыми он обвёл большое пятиэтажное здание с массивными колоннами, обрамлявшими вход.
Родители сидели на одной из скамеек. Увидев нас, мама поднялась и шагнула навстречу, протягивая руки. Сын, не раздумывая, рванул к ней с воплем:
– Бабуля!
Ворвался в ласковые объятия. Позволил прижать себя, погладить по волосам, затем вывернулся и побежал было к дедушке. Но застыл, не сделав и пары шагов.
Почуял.
Папа выглядел лучше, чем в первые дни после операции, но до здорового человека ему было ещё очень далеко. А учитывая, что Тёмка не знал о болезни, для него нездоровый вид дедушки оказался той ещё неожиданностью.
Он растерянно обернулся ко мне. Во взгляде сквозило недоумение. И я снова почувствовала себя виноватой, в который раз за сегодняшнее утро.
Пора завязывать с тайнами и недомолвками, а то так и до нервного срыва недалеко.
Вспомнила, что и кому ещё придётся рассказать, и окончательно скисла.
Нет, разговор с Логиновым состоится явно не сегодня. Мне нужно время, чтобы собраться с силами.
Родители поздоровались с Севой, обменялись дежурными фразами о погоде и сложности дороги в Анапу.
Этот вежливый диалог прервал Тёма.
– Дедуля, тебе плохо? Ты умираешь? – голосок у сына подрагивал, выдавая готовые пролиться слёзы.
Всё-таки бабушку с дедушкой Тёма очень любил. У него и так был недокомплект, и терять его половину было бы очень страшно.
– Нет, конечно, ты чего, Тёмка, – папа протянул руки, и малыш опустился рядом с ним на скамейку, осторожно прижался, боясь навредить. – Я ещё на твоей свадьбе погуляю.
Сын хихикнул, тут же забыв о том, что собирался плакать.
И тут же начал выдавать информацию.
– Дедушка, а мама не женится на дяде Севе.
– Почему? – растерялся папа, удивлённо взглянув на моего бывшего жениха.
– Мама его бросила, теперь они не жених и невеста, и в Париж дядя Сева с нами не поедет.
Ох уж эта детская непосредственность.
Я бросила извиняющийся взгляд на Севу, но он хранил непроницаемое выражение лица.
– А мы хотим пойти на море, может, и вас отпустят? – поспешила я перевести тему.
Родители с радостью ухватились за выход из неловкой ситуации, отказываясь от похода на море и наперебой рассказывая о замечательных процедурах, бассейне и массажном кабинете, где они имеют счастье отдыхать от забот обычной жизни.
– Ты выглядишь намного лучше, пап, – поддержала разговор я, впрочем, нисколько не покривив душой. Отец перестал выглядеть вампиром, разбуженным среди бела дня, и стал похож на человека. Пусть и не совсем здорового.
– Здесь очень хорошие врачи, одни из лучших в крае, они быстро поставят Серёжу на ноги, – мама с нежностью посмотрела на отца, вокруг глаз проявилась сеточка морщинок.
– Бабушка, а можно после моря я приду к вам опять? Я тоже хочу в санаторий и в бассейн, – сын смотрел просительно, скорчив умильную мордочку. Знал, что бабушка и дедушка не смогут ему отказать.
Родители переглянулись между собой, потом посмотрели на меня.
Меня всегда поражало это их умение понимать друг друга без слов, как будто мыслями обменивались. И каждый раз становилось немного грустно, потому что у меня не было такого человека.
Или был?
При мысли о Ярославе внутри не стало тепло, как было все эти две недели, напротив, со дна поднялась какая-то тяжёлая муть. Я понимала, что нужно пережить это трудное время, пока мы оба не разберёмся со своим прошлым, но всё равно так хотелось простого ничем не замутнённого счастья.
Как у моих родителей.
Но потом я вспомнила, что они тоже многое пережили, прежде чем обрести своё долго и счастливо, и стало чуть легче.
У нас тоже всё будет хорошо.
Надеюсь только, для этого не понадобится ещё десять лет.
26
На городском пляже было полно людей. Мы прошли почти до реки, прежде чем нашли свободный кусочек песка.
Я рассчитывала, что отправлю Тёмку купаться и поговорю с Севой с глазу на глаз. Но он, словно разгадав мой план, быстро разделся и побежал к воде вместе с сыном.
Глядя, как они резвятся, я поняла, что бывший жених раздражает меня всё больше. Своей инфантильностью, нежеланием признавать реальность, в которой мы уже не вместе.
И как ему это объяснить?
Такое ощущение, что он ждёт, когда я забуду о нашем расставании и смирюсь с его присутствием.
Ну уж нет.
Я решила, что потерплю Севу ещё пару дней из вежливости, а потом укажу ему на дверь. Всё-таки моё терпение небезгранично.
Я установила пляжный зонтик, расстелила покрывало, не забывая время от времени поглядывать на искрящегося смехом сына.
Мальчику нужен отец…
Да сколько ж можно откладывать! И когда я успела стать такой трусихой?
Достала из сумки телефон и набрала номер.
– Привет, – голос Ярослава звучал устало. – Всё в порядке?
– Да, а ты как? – я прощупывала почву.
– Саш… – он замолчал, подбирая слова, и я уже поняла, что скажет. – Алина хочет побыть со мной… и я не могу…
Как же это утомляет!
Я молчала.
– Ты сердишься?
– Нет, – это была правда. – Но мне нужно с тобой поговорить… – и это тоже была правда.
Давно уже пора.
– Срочно?
– Не особо, – учитывая, сколько я тянула, этот разговор и правда давно не в списке первой срочности.
– Я постараюсь заехать завтра.
– Буду ждать…
– Саш, я с ней не сплю. Давно. Ты же мне веришь?
– Верю, – и ничуть не покривила душой.
Я не позволю какой-то… Кристине заставить меня сомневаться в любимом человеке.
– Люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – ответила, уже улыбаясь, и отключила телефон.
С улыбкой же повернулась к морю и увидела стоявшего напротив меня Севу. Судя по выражению его лица, он слышал как минимум последнюю фразу.
Тёмка подобрал на песке раковину рапана и радостный бежал показать мне.
– Мам, смотри, что я нашёл!
– О-о, какая красивая ракушка, – я рассмотрела бывший домик моллюска и прижала к уху: – И море слышно.
– Правда? – Тёма выхватил раковину у меня из рук и принялся слушать сам. Ожидание на его лице сменилось разочарованием. – Мама, там ничего не слышно…
– Дай, я послушаю, – Сева протянул руку, и сын охотно вложил в неё раковину. – Смотри, как нужно: закрываешь одно ухо рукой, а к другому прикладываешь ракушку. Поплотнее. И слушаешь.
Чем дальше, тем больше мне не нравилась Севина игра в отца. Прежде он довольно равнодушно относился к Тёме. Даже, скорее, его не замечал. И вдруг воспылал интересом.
Тёмка предложил свою любимую игру в слова, и Сева, который раньше никогда не высказывал желания присоединиться, внимательно слушал правила. Я отказалась, делая вид, что задремала, и прикрыла глаза.
Меня не оставляло стойкое ощущение, что я утратила контроль за своей жизнью. И всё происходило вне зависимости от моих желаний. Или нежеланий.
– Мам, ма-ам! Просыпайся! – на меня упали холодные брызги.
Открыла глаза. Надо мной стояли мокрые Сева и Тёма.
– Ты не сгоришь, Сашуля? – заботливо поинтересовался бывший жених.
Я чувствовала тепло в ногах, не поместившихся под зонтиком и выставленных на жаркое июньское солнце. Приподнялась на локтях и осмотрела конечности, до самых колен кожа была красивого розового цвета.
– Может, пойдём домой? Боюсь, я, и правда, сгорю.
Они не спорили, собрались за несколько минут. Но от пляжа мы далеко не отошли. На пути встретилась череда открытых кафе.
– Ма-ам, я хочу кушать, – протянул Тёма.
– Я бы тоже не отказался, – встал на его сторону Сева.
– Ну давайте зайдём, – пожала плечами я. Ногам, конечно, было тепло, но не так чтобы слишком. Да и не думалось как-то о серьёзных последствиях.
Мы сели за столик, сделали заказ. В ожидании обеда Тёма с Севой продолжили игру в слова.
Я почти не участвовала в развернувшейся вербальной баталии. Только наблюдала, размышляя, почему раньше Сева не проявлял своих навыков общения с ребёнком.
Домой мы добрались часа через три. Ноги уже заметно припекало. После душа, взглянув на свои конечности, я уже заметно напряглась – они были ярко-розового цвета с наливавшимся отёком.
Когда я спустилась вниз кухню, чтобы поискать какую-нибудь мазь от ожогов, мне встретился Сева.
– Как ты? – спросил заботливо.
– Кажется, сожгла ноги, – опустила взгляд на свои пострадавшие конечности.
– Ничего себе! – присвистнул Сева. – Надо срочно чем-то помазать.
Мы проверили аптечку, порылись в холодильнике, где на полочке родители хранили некоторые препараты, требующие низкой температуры.
Но ничего подходящего там не было.
– Я схожу в аптеку, – вызвался Сева и тут же пошёл одеваться.
Этот новый Сева был намного внимательнее и заботливее моего бывшего жениха, с которым мы прожили вместе почти два года. И, кажется, я понимала, с чем связны такие перемены.
Когда Сева ушёл, я поднялась к себе и прилегла на кровать. Тёмка играл внизу с Муриком, который, несмотря на возраст, никогда не отказывался побегать за привязанным к верёвочке фантиком.
Когда раздался звонок в дверь, я поняла, что вставать мне совсем не хочется. Кажется, у меня поднималась температура.
– Тёма, открой, пожалуйста! – крикнула сыну.
* * *
Ярослав остановил машину перед Сашкиным домом, вынул ключи из замка зажигания. Жена и дочь вытянули все его силы, и он не мог дождаться возможности сбежать из дома.
Саша хотела что-то сказать, и Логинов решил не откладывать разговор в долгий ящик. Тем более он сильно соскучился.
Кажется, её родители должны были уже перебраться в санаторий, а значит, весь дом будет в их с Сашкой распоряжении. Эта мысль невероятно мотивировала.
Он подошёл к калитке и нажал кнопку звонка.
Спустя долгую минуту ожидания дверь распахнулась. На Ярослава смотрел мальчишка лет восьми-девяти с взъерошенными волосами и карими глазами.
– Ты кто? – Ярослав удивлённо моргнул.
– Тёма, – ответил пацан.
– А я Ярослав, – представился Логинов, всё ещё не понимая откуда здесь мог взяться ребёнок.
– Я знаю, кто ты, – заявил мальчишка, – ты мой папа.
27
– Почему ты так думаешь? – в голове Логинова начала оформляться невероятная догадка. Вот только она была чересчур фантастической, чтобы в неё поверить.
Мальчик указал пальцем в район его груди. Ярослав опустил голову и увидел, как покачивается на золотой цепочке медальон в виде солнца…
Это был подарок Саши на его восемнадцатилетие – двойной кулон. Золотое солнце и серебряная луна, которые соединялись в единое целое.
«Ты, как солнце, осветил мою жизнь, а я, как луна, всегда буду сопровождать тебя», – сказала она тогда.
Ярослав, не снимая, носил своё солнце все эти десять лет. Но, когда не увидел второй половины кулона на Сашиной шейке, снял свой. Не хотел смущать. Решил, что этот вопрос он поднимет позже. Да и сложно ожидать от неё сентиментальности, учитывая, как он тогда поступил.
Но сегодня после душа он снова надел медальон на шею. Чисто автоматически. Забыв о своём решении не смущать её прошлым.
И вот теперь, глядя на медальон, этот мальчишка утверждал…
Тёма сунул руку в карман и достал оттуда… луну.
Вторую половинку.
Затем таким же привычным жестом надел цепочку на шею.
– Мама плакала, когда я спрашивал о тебе. А ещё рассказывала мне сказки про луну и солнце, она думала я маленький и не понимаю…
– А ты большой… – до Логинова доходило как-то медленно, как будто понимание того, что все эти годы у него был сын, о существовании которого он даже не подозревал, пробивалось сквозь толщу прозрачной воды.
– Я большой, – подтвердил мальчик. – Мне девять лет.
У него и правда есть сын!
Ярослав сморгнул и посмотрел на мальчишку словно другими глазами, подмечая черты, на которые раньше просто не обратил бы внимания: разрез глаз, нос, овал лица, непослушные вихры, которые ничто на свете не сможет пригладить…
Только слепой не заметил бы родственного сходства между ними. Даже Алина не была так похожа на него. Она вообще пошла в мать.
И всё равно в это не верилось…
Может, слишком неожиданно. Может, потому что сама Саша молчала. Хотя у неё было две недели возможностей, чтобы рассказать ему. И это не считая прошедших десяти лет…
Логинов сморгнул ещё раз. И понял, что стоит истуканом, возвышаясь над мальчиком, который смотрит на него и явно ожидает реакции.
У него есть сын!
Нет, как она могла умолчать о таком?
– А где твоя мама? – спросил он, не узнавая собственного голоса, наполненного тяжёлым предгрозовым ожиданием.
– Там, – махнул рукой мальчик, – лежит.
– Почему лежит? – удивился Ярослав.
Весь этот разговор, да и сама ситуация, явно переходили в разряд сюрреалистических, как на картинах Сальвадора Дали, где реальность мешалась со снами и вымыслом.
– Сгорела, – философски пожал плечами Тёма. Мол, бывает такое в жизни.
– Отведи меня к ней, пожалуйста.
Логинов глубоко вдохнул и, закрыв за собой калитку, направился вслед за мальчиком.
Когда они вошли в холл, Саша уже спускалась по лестнице. Наткнувшись на Ярослава взглядом и переведя его на сына, она сделала почти неуловимое движение, словно раздумывала – не сбежать ли сейчас назад в свою комнату и закрыться, сделав вид, что никого не видела.
Но потом словно решилась и продолжила спускаться.
– Привет, Ярослав, – и голос, и лицо, да и сама она оставалась спокойной. Слишком спокойной, учитывая, что Барановская скрывала от него! – Вы уже познакомились?
– Да, мам, – ответил за него Тёма и встал рядом с Ярославом.
Сашка скользнула взглядом с одного на другого, заметила их медальоны и слегка помрачнела. Но потом снова улыбнулась сыну.
– Ну и хорошо, – Логинова начало злить её возмутительное спокойствие. Совсем не так, по его мнению, она должна была реагировать.
– Ты ничего не хочешь мне объяснить? – он пока сдерживался, но раздражение уже слегка проступало в голосе.
Саша должна была услышать это и воспринять как предостережение. Но она не восприняла.
– Давайте выпьем холодного лимонада. Я сейчас сделаю.
И первой прошла в кухню.
Мальчик вприпрыжку последовал за ней.
Сын…
– Когда ты собиралась мне рассказать?
Логинов встал в проёме двери, прислонился плечом и, сложив руки на груди, наблюдал, как Сашка достаёт апельсины, лимон, моет их под краном.
– Когда ты собиралась мне рассказать? – он повысил голос, перекрикивая шум воды.
Краем зрения заметил, как Тёма широко раскрыл глаза от удивления и… нет, пока не испуга, но чего-то очень близкого к нему.
Сделал себе зарубку – сбавить тон, чтобы не пугать ребёнка. Но по тому тёмному и булькающему магмой, что поднималось изнутри, понял, что вряд ли получится.
Значит, нужно убрать его отсюда.
– Артём, иди к себе в комнату.
Мальчик вопросительно взглянул на маму, и она кивнула:
– Иди. Всё хорошо.
Больше Сашка не была расслабленной. Она подобралась, как перед схваткой. Тигрица, собиравшаяся защищать своего детёныша.
Они смотрели друг другу в глаза.
Чёрт!
Ярослав знал отличный способ сбросить скопившееся напряжение. Но теперь он должен был учитывать наличие в их жизни ребёнка, переводившего сейчас большие глаза с мамы на папу.
И сначала он хотел получить ответ.
– Когда ты собиралась мне рассказать? – повторил он в третий раз, когда Тёма ушёл из кухни. Горло сдавило, и голос осип, слова с трудом прорывались наружу. От злости? Раздражения? Обиды?
Сашка ещё раз зыркнула на него и вдруг сдулась.
– Я собиралась, Яр, честно, – вместо того чтобы защищаться, принялась оправдываться. Опустилась на стул. – Всё выжидала, надеялась, наступит удачный момент. Но как его узнать, этот момент, после десяти-то лет? Не знаю…
Она развела руками и опустила глаза.
Злость угасла. Так же быстро, как и разгорелась.
Захотелось подойти к ней, обнять, успокоить, уткнуться носом в волосы и прошептать, что всё хорошо, что он очень рад.
Надо же, любимая женщина родила ему сына.
Это же отличная новость!
Ярослав уже почти сделал движение, чтобы отойти от стены и приблизиться к Сашке. Но именно в этот момент раздался крик:
– Я принёс мазь, любимая!
Мимо ошалевшего Ярослава пронёсся какой-то белобрысый тип и опустился на колени возле Сашки.
– Сейчас я намажу твои прекрасные ножки, и к нашей свадьбе всё заживёт.
28
Я, конечно, знала, что у Севы много замечательных качеств, талантов и способностей, но сегодня он превзошёл сам себя.
Это ж надо появиться так не вовремя!
А что он там кричал про нашу свадьбу?
Впрочем, ошалевший взгляд Логинова этого стоил. Хотя смешно мне было совсем недолго. Лишь какую-то долю секунды.
Ровно ту самую долю секунды, за которую на лице Ярослава проскочили, сменяя друг друга, четыре эмоции: удивление, понимание, гнев и жажда убийства.
Я испугалась, что сейчас от нас с Севой останутся рожки да ножки. В этот момент мне даже не пришло в голову, что бывший жених сможет что-то противопоставить жениху нынешнему.
Когда-то мы с мамой ходили в оперу. Был такой момент, когда она пыталась выяснить, к чему тяготеет моя душа.
К опере она явно не тяготела.
Возможно, виной тому был мамин выбор: «Отелло» – совсем не то, что стоит показывать впечатлительной тринадцатилетней девочке.
Представление было довольно скучным и затянутым. Но из всего действа мне запомнилась сцена убийства. И грозное лицо обманутого мужа, сотрясающий потолок голос и обмякшее тело Дездемоны.
Так вот что она чувствовала, перед тем как мавр задушил её. Сейчас как никогда я понимала несчастную изменщицу.
Надеюсь, у Ярослава нет африканских корней.
Но прежде чем Логинов успел сказать что-то, о чём потом пожалеет, я поднялась, оттолкнув при этом Севу, и сообщила:
– Ярослав, познакомься, это Всеволод, мой бывший жених, он привёз Тёму. Сева, это Ярослав – отец моего сына.
– Всеволод Ивáнов, очень приятно познакомиться с вами, – Сева поднялся на ноги и протянул сопернику ладонь для пожатия.
Логинов сжал её, скорее, автоматически, потому что не отрывал взгляда от меня злого взгляда. А я боялась, что искры из его глаз перекинутся на занавески.
– Ярослав Логинов, мне тоже очень приятно, – прошипел он, сделав акцент на слове «очень», причём так, чтобы сразу стало понятно, даже о малой толике приятности здесь не могло идти и речи.
– Тёма – замечательный мальчик, мы с ним очень дружим, – всё не унимался Сева, у которого напрочь отказало чувство самосохранения. – Я вот сразу и понял, что вы его папа, хотя раньше вас никогда и не видел.
На родительской кухне были очень красивые занавески – тёмно-жёлтые с крупными букетами полевых цветов.
Будет жаль, если они пострадают.
А вот Севе не мешало бы слегка подрезать его длинный язык, потому что Логинова от его слов ещё больше перекосило.
И я решила вызвать огонь на себя:
– Яр, давай поговорим снаружи.
И не дожидаясь его ответа, сбежала на улицу, к папиным розам. Может быть, надеялась, что среди прекрасных цветов Логинову будет сложнее меня придушить.
Я не видела, как он шёл за мной. Но всей кожей чувствовала тяжёлый немигающий взгляд.
Брр…
Прям мурашки по телу.
– Яр, послушай, я… – начала говорить, всё ещё стоя к нему спиной.
И замолчала, не зная, как объяснить всё то, что выглядело совсем не тем, чем являлось на самом деле.
Но Логинову ничего не нужно было объяснять, он уже сам сделал выводы.
– Значит, твоего жениха зовут Сева…
– Бывшего жениха! – я повернулась к нему лицом и наткнулась на холодный взгляд.
Ярослав скептически хмыкнул. Он больше мне не верил.
И это разозлило меня больше всего.
Значит, ему можно жить в одном доме вместе со своей женой, скармливая мне сказочку о том, что они скоро разведутся, а я не могу общаться с бывшим женихом и разрешить ему ненадолго остаться, прежде чем отправить обратно в Питер?
Чувство вины пыталось достучаться до меня и разъяснить, что, вообще-то, не стоило так долго тянуть с рассказом о Тёме, да и о Севе тоже, но я задвинула его поглубже.
Я выбрала злость.
Злиться было проще. Обвинить Логинова, чтобы самой не чувствовать себя неправой.
В общем, Остапа понесло…
– Я разорвала помолвку с Севой после Геленджика… Но, знаешь что, я не собираюсь перед тобой оправдываться, потому что ты сам уже десять лет женат на своей обожаемой Кристиночке, с которой, если помнишь, сам же и изменил мне тогда! И она по-прежнему живёт с тобой в твоём доме! И родила тебе дочь! И все твои рассказы о разводе остаются не более чем словами! Поэтому не тебе упрекать меня из-за Севы или из-за того, что я не знала, как рассказать тебе о сыне! Что я должна была сказать? Когда я забеременела, ты изменил мне? Или когда я рожала нашего сына, ты женился на другой? И сделал ей ребёнка, когда я просила Светкиного брата ходить со мной на приёмы, чтобы не выглядеть малолетней матерью-одиночкой?!
С каждым словом мой голос набирал обороты. Сказалась невысказанная за долгие годы обида, которая, оказывается, никуда не делась. Ждала удобного момента, чтобы выплеснуться наружу и утопить Ярослава под мегалитрами желчи.
Он выслушал мою тираду с нечитаемым выражением лица.
– Я не могу исправить прошлого и уже просил у тебя прощения. Не вижу смысла повторяться. Если ты жаждешь ненависти, что ж, продолжай меня ненавидеть. Надеюсь, Сева тебя утешит!
Логинов развернулся и размашистым шагом направился прочь из моей жизни. Хлопнула калитка, взревел мотор его БМВ, а затем всё стихло.
Из меня будто разом выкачали все силы, и я устало опустилась на маленькую табуреточку, которую мама использовала при прополке роз.
На втором этаже дрогнула занавеска, и я подняла глаза. Это ж Тёмкина комната? Но его самого не было видно. Наверное, показалось. И я тут же забыла об этом.
Молодец, Саша!
Ты нашла нужные слова. Подобрала их просто идеально. Сделала всё, чтобы разрушить свою любовь…
