Текст книги "Принадлежащая (ЛП)"

Автор книги: Лилиана Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 6

СТЕФАН

Она выглядела так, словно хотела убить меня.

Я бы тоже хотел убить себя, если бы не знал ничего лучшего.

Если бы только она знала правду, ужасную реальность, от которой я ее прячу, возможно, она не захотела бы меня убивать.

И зачем, собственно, я это сделал?

У меня нет ответа.

Остаток ночи я провожу, убирая с кухни и жилых помещений все предметы, которые могут быть использованы в качестве оружия.

Судя по ее характеру и пряному запаху ее гнева, я бы не удивился, если бы она попыталась покуситься на мою жизнь.

Или двум.

У меня нет времени думать об этом. Мне нужно вернуться к делу.

Конференция состоится меньше чем через месяц.

Я закрываю дверь в свой офис и достаю телефон. Моя правая рука отвечает после первого гудка.

– О них позаботились? – Огрызаюсь я.

– Абсолютно, – отвечает Малкольм. – Где ты хочешь, чтобы они были?

Я хмурюсь, думая о двух мужчинах, которые ранили Мию, оставив уродливые отметины на ее хрупкой коже. – В бочке. Как обычно.

Растворение тел – отвратительный процесс, но мы делаем то, что должны делать, особенно теперь, когда я ввел в действие новые правила.

– И это потому, что они прикоснулись к Омеге?

Я замираю, изо всех сил стараясь сохранять ровный тон.

Его бессмысленные расспросы приводят меня в бешенство.

– Они повредили товар, что, как ты знаешь, снижает его ценность. Она стоила миллион, а с ее травмами, вероятно, вдвое меньше. Она не была бы подходящим подарком на конференции.

– И теперь ты оставляешь ее себе? – Спрашивает Малкольм, его голос звучит смущенно.

– Ты меня допрашиваешь? – Огрызаюсь я. – Разве я не сделал все, чтобы эта операция проходила как можно лучше?

Это правда. За три месяца, прошедшие с тех пор, как я стал лидером, с Омегами обращаются гораздо деликатнее. Чем они податливее, тем легче их продать – или подарить.

На самом деле все просто. Сохраняйте товар блестящим и новым, и покупатели будут готовы платить больше.

И нам нужны лучшие из лучших для предстоящей конференции.

Но от старых привычек трудно избавиться, и некоторым товарищам в Спасателях не нравится следовать правилам.

Мои методы обеспечения их соблюдения могут быть экстремальными, но они служат примером для всех остальных.

Не. Испытывайте. Меня.

– Верно. Извините.

Чертовски верно, ты сожалеешь.

– У меня к вам еще одна просьба, – продолжаю я. – Ей нужна одежда и туалетные принадлежности. Щедрое количество.

Молчание на другом конце провода слишком долгое, и я слышу невысказанные вопросы Малкольма.

Почему ты так добр к ней?

У меня нет ответа.

Малкольм соглашается без вопросов, и я благодарен ему за это.

– Давайте спланируем встречу в Poison, чтобы обсудить дальнейшие планы.

– Конечно, босс.

Я заканчиваю разговор и пытаюсь не думать об Омеге в другой комнате и о том, что ее сладкий аромат уже проник сквозь стены. Я тихо иду в свою спальню и пытаюсь погрузиться в сон.

Я до сих пор не понимаю, какого хрена я делаю.

И мне это не нравится.

ГЛАВА 7

МИА

Я просыпаюсь от солнечных лучей, льющихся в окно.

На мгновение я забываю, где нахожусь, меня успокаивают плюшевые одеяла и мягкая одежда, которая прилегает к моей чувствительной коже.

Затем реальность рушится обратно, и я сажусь, слезы наполняют мои глаза.

Меня забрал Спаситель.

Я не знаю, кто моя пара.

Они меня не чипировали.

Мое сердце болит от осознания того, что у меня есть кто-то, кто не знает о моем существовании.

Я позволяю себе на мгновение расплакаться, затем собираю все свое самообладание и иду в ванную.

Я брызгаю водой на лицо и ополаскиваю рот ополаскивателем, который нахожу под раковиной.

Мой разум яснее, чем раньше, успокоительное наконец-то вышло из моего организма. Но боль в моем чреве постоянна, жестокое напоминание о неизбежном.

Если я хотя бы не попытаюсь сбежать, я никогда себе этого не прощу.

В ванной аптечка первой помощи все еще открыта, ее содержимое разбросано под столешницей. Мое сердце бешено колотится, когда я замечаю блеск металла.

Ножницы.

Они маленькие, но я проверяю лезвие на пальце. Один удар в него, и у меня будет достаточно времени, чтобы убежать.

Но мысль о том, чтобы вонзить ножницы в шею моего похитителя, вызывает у меня неприятное чувство в животе.

Не причиняй вреда Альфе!

Хотя моя внутренняя Омега кричит от отчаяния, я знаю, что должна попытаться.

Но…

Сделал ли он что-нибудь, что действительно причинило мне боль?

Технически, он спас меня от других мужчин. Он накормил меня, одел…

Но он также удерживает меня против моей воли и не пускает меня к моей паре.

Ножницы помещаются в моем сжатом кулаке, кончик едва торчит между пальцами.

Я могу это сделать.

Я должна.

С оружием в руках я подхожу к двери спальни как раз в тот момент, когда слышу, как она открывается.

Я встречаюсь с ним взглядом, затем поднимаю кулак, нанося удар по его шее.

Меня смущает то, как быстро он подчиняет меня. Никакой борьбы, просто его рука обвивается вокруг моей талии и притягивает меня вплотную к нему, спиной к его груди. Он больно сжимает мой кулак, делая его бесполезным. Моя борьба заканчивается меньше чем за секунду, и я становлюсь неподвижной перед ним.

– Брось это, – шипит он мне на ухо. Мы стоим в дверях, и я ахаю, когда выпускаю ножницы, инструмент жалобно падает на пол.

Однако он не отпускает меня. Я чувствую запах его гнева, острый и мучительный, но есть и что-то еще, когда я наклоняюсь к нему.

Его возбуждение.

О, Боже.

Его тело полностью поглощает мое, и я борюсь с желанием откинуть голову ему на грудь, пока его пальцы нежно ласкают мою талию.

Я чувствую, как поднимается и опускается его грудь, когда он отпускает меня, разворачивая, чтобы я посмотрела на него. Его зрачки огромны, глаза почти черные, когда он смотрит на меня сверху вниз.

Мое дыхание совпадает с его, неровное и спорадическое.

Я хочу поцеловать его.

Предательская мысль проносится в моей голове, прежде чем я успеваю ее остановить, и поток влаги стекает по моим бедрам, когда я представляю его мягкие губы на своих.

Мы не двигаемся.

– Это было очень глупо, – говорит он, затаив дыхание, его взгляд опускается на мои губы. – Чертовски глупо.

Я заворожена, растворяюсь в его запахе, испытываю ужасающее желание прикоснуться к нему.

– Сделай это еще раз, и я свяжу тебя, – говорит он, гнев возвращается в его голос. – Ты никогда не выиграешь у меня, Миа.

Моя грудь сжимается, когда он произносит мое имя. Это звучит невероятно в его низком тембре, и мое сердце сжимается, когда по телу разливается тепло.

– Я понимаю, – говорю я тихо, мой голос больше не принадлежит мне. – Я понимаю, Альфа.

Будь проклята моя внутренняя Омега за то, что говорит за меня.

Он качает головой и делает шаг назад, рыча. – Черт, – шипит он. – Черт.

Я хочу его так сильно, что это причиняет боль.

Это несправедливо.

Я ненавижу иррациональную сторону себя, которая тоскует по нему.

– Думаю, мне нужно больше подавляющих средств, – шепчу я, мои щеки пылают.

Я ожидаю, что он будет смеяться надо мной. Я ожидаю, что он будет издеваться, смотреть на меня сверху вниз и называть жалким.

Вместо этого его взгляд смягчается, огонь в нем гаснет.

– Оставайся здесь. – Говорит он. – Я вернусь.

И с этими словами он выталкивает меня обратно в дверной проем, захлопывает дверь спальни у меня перед носом, запирая меня внутри.

Стыд разливается по моим венам, когда его запах исчезает. Я слышу, как он роется в вещах, и моя нижняя губа дрожит.

Что, черт возьми, со мной происходит?

Он не моя пара. Я не могу так себя вести. Я просто не могу.

Я заставляю себя дышать медленнее, когда он, наконец, открывает дверь, маска безразличия возвращается на его лицо. У него скучающее выражение лица, когда он грубо хватает меня за предплечье, делая укол еще раз. Я подпрыгиваю от боли, шипя сквозь зубы.

– Это последняя доза, которую я могу тебе дать, – сообщает он мне, глядя на след, оставленный иглой на моей руке. – Еще одна доза, и ты рискуешь получить внутреннее кровотечение.

Я отступаю от него на шаг, качая головой. – Зачем ты это делаешь? – Я спрашиваю снова, отчаянно пытаясь понять. – Это безумие. Зачем держать меня здесь в таком состоянии?

Он втягивает воздух, и на секунду кажется, что он собирается что-то сказать. Но раздается стук в парадную дверь, прерывающий наш разговор. Он оглядывается, затем подходит ко мне и хватает за руку.

– Послушай меня, – шипит он. – Ты не заговоришь, пока к тебе не обратятся. Ты понимаешь?

Стук продолжается, а я застываю на месте.

– Омега. – Его голос невероятно низкий, пронизанный властью. – Ты. Понимаешь. Меня?

Мои глаза встречаются с его, и я киваю.

Он тянет меня в гостиную, и я, спотыкаясь, плетусь за ним, изо всех сил стараясь соответствовать его темпу.

– На колени. – Его глаза впиваются в мои, когда он бормочет команду.

– Что? – шепчу я, уверенная, что ослышалась.

– Встань на колени. В углу. Опустив голову.

Еще один стук. Я смотрю между ним и дверью, и он видит, как в моих глазах формируется план.

Спасение за этим куском замысловатого дерева. Побег всего в нескольких шагах от меня.

Он крепче сжимает мою руку. – Я продержу тебя в углу всю гребаную ночь, если ты этого не сделаешь. Помни, это я веду себя хорошо.

Повинуйся Альфе!

Что-то толкает меня изнутри, требуя, чтобы я повиновалась ему, и я опускаюсь на колени на деревянный пол, прежде чем осознаю это. Я остаюсь в углу, уставившись прямо перед собой на деревянную книжную полку, пока он открывает дверь.

– Стефан. – Приветствует другой голос. – Рад тебя видеть.

Стефан? Это его имя?

– Гарет. – Он хмыкает, и я вздрагиваю от его тона. В нем слышится отвращение, как будто этот Гарет – отброс общества.

Он никогда так со мной не разговаривал.

Я чувствую запах Альфы еще до того, как он переступает порог, и изо всех сил стараюсь не давиться.

Он кислый, с примесью запаха аммиака, и я благодарна, что мне не приходится общаться с этим монстром.

– Куда тебе это положить? – Спрашивает гнилой мужчина. Я сосредотачиваю свое внимание на книжной полке, не смея повернуть голову.

Они говорят приглушенным голосом, проходя мимо меня в гостиную, но я чувствую на себе взгляд Гарета.

Я остаюсь замороженной.

Я боюсь по-другому, чем со Стефаном.

Другой Альфа в этом доме – зло.

Я не знаю, как долго я сижу там, но мои колени кричат от боли из-за того, что меня прижимают к полу.

В конце концов, одна пара шагов снова входит в комнату, и они не принадлежат Стефану.

Я смотрю на черные ботинки со стальными носками, мое дыхание учащается.

– Итак, ты новая сучка?

О, Боже.

Это кошмар. Должно быть, я умерла в больнице, и теперь я заперта в чистилище.

Я молчу, отказываясь смотреть на него.

– Я задал тебе гребаный вопрос.

Мои руки дрожат, но я продолжаю смотреть на книжную полку.

Пожалуйста, помогите мне.

Я не знаю, кого я зову. Я просто знаю, что мне нужно уйти от этого человека.

Огонь распространяется по моей коже головы, когда он дергает меня за волосы, поднимая на ноги, а я визжу.

Его глаза мутно-карие, светлая кожа покрыта красными пятнами. Потрескавшиеся губы растягиваются в усмешке, когда он оценивает меня.

У меня перехватывает дыхание, когда его глаза блуждают по моему лицу и телу. – Ничего особенного, – усмехается он. – Тогда ты, должно быть, классно трахаешься. Иначе он не держал бы тебя рядом.

Он тихий, говорит приглушенным голосом, как будто не хочет, чтобы Стефан знал.

Кричи. Кричи.

Он наклоняется ко мне, пока я не оказываюсь прижатой к стене. – Он больше не позволяет нам прикасаться к ним, – шепчет он, его несвежее дыхание обдает мое лицо. – Так почему же он тебя держит?

Его рука блуждает по моему телу, останавливаясь на груди, чтобы болезненно нащупать меня.

Я больше не замираю от страха.

Мой кулак горит с того дня, но я слежу за тем, чтобы он соприкоснулся с его щекой. Это почти не причиняет вреда, но этого достаточно, чтобы я оттолкнула его и повернулась, чтобы убежать, когда он рычит.

Я влетаю прямо в Стефана, который подхватывает меня на руки.

В его глазах ненависть, но она направлена не на меня.

– Уходи, – рявкает он Гарету, который хмурится.

– Она капризничала. Она…

– Уходи. Мы поговорим.

На мгновение наступает тишина, когда Стефан отпускает меня, и я отступаю от них обоих. Неохотно Гарет выходит через парадную дверь, и Стефан следует за ним.

Я подкрадываюсь к окну и выглядываю сквозь жалюзи, отчаянно пытаясь подслушать их разговор.

Но они не говорят.

Прежде чем Гарет успевает заговорить, Стефан достает пистолет и стреляет ему в голову.

ГЛАВА 8

МИА

БАХ.

Гарет падает на землю, из затылка его вырывается красная струя. Вокруг его головы собирается лужа крови, которая с каждым мгновением становится все больше. Стефан молча смотрит на него сверху вниз, прежде чем засунуть пистолет обратно в штаны и направиться к двери.

Я должна снова встать на колени.

Но адреналин струится по моим венам, а по лбу стекают капли пота, когда Стефан открывает дверь и тихо закрывает ее за собой.

– Он причинил тебе боль? – Он лает, его глаза лихорадочно сканируют мое лицо. – Миа. Он причинил тебе боль?

– Едва ли, – шепчу я, и он уходит прочь от меня.

Я ошеломленно следую за ним, когда он идет на кухню. Я в замешательстве смотрю на него, пока он спокойно моет руки, а затем вытирает их полотенцем.

Он убил человека за то, что тот прикоснулся ко мне.

Никто никогда не защищал меня. Никто не потрудился защитить меня, не говоря уже о том, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Учителя пытались, когда я была моложе. Но когда они задавали слишком много вопросов, моя мать заставляла меня менять школу.

Никто никогда не был на моей стороне долго.

И все же Стефан убил одного из своих людей ради меня.

– Хочешь, я помогу тебе убраться? – Я выпаливаю эти слова, прежде чем могу остановить себя, мой голос дрожит. – На твоей подъездной дорожке останутся пятна.

Что за нелепые вещи ты говоришь.

Я определенно в шоке.

Он выключает мойку и поворачивается ко мне, его глаза на мгновение расширяются. – Нет. У меня есть люди, которые это сделают, – медленно говорит он.

Я киваю.

– Этого не должно было случиться, – говорит он. – Я приношу свои извинения. У всех строгий приказ не прикасаться к тебе.

Я сглатываю. – Хорошо, – шепчу я.

Потому что что тут сказать?

Благодарю вас за то, что ты убил кого-то у меня на глазах?

Ничего бы этого не случилось, если бы он просто…

– Никто мне не поверит, – тихо говорю я. – Если ты меня отпустишь. В любом случае, у меня нет причин кому-либо рассказывать.

Его глаза темнеют, и он подходит ко мне, приподнимая бровь.

– Тебя не было в больнице более двадцати четырех часов, – говорит он как ни в чем не бывало. – Твои родители, должно быть, уже заявили о твоем исчезновении.

Я смеюсь над его нелепым заявлением.

Он многого обо мне не знает.

– Вы оказали моей матери услугу, – говорю я с горечью. – Я обещаю вам; никому не будет дела, если я пропаду.

Мое заявление застает его врасплох. Он хмурится. – Что ты имеешь в виду?

Я колеблюсь, но только на мгновение.

Пришло время мне поделиться своими секретами с кем-то еще, даже если это мой похититель.

Адреналин все еще бурлит во мне, и почти невозможно не выболтать ему правду.

– Моя мать ненавидела меня с того дня, как я родилась, – говорю я. – Мой отец бросил ее из-за меня. Так что нет, я обещаю тебе, никто не поверит мне, если я попытаюсь рассказать им, что произошло. По крайней мере, не тем людям, которым должно быть не все равно.

Его взгляд смягчается, всего на мгновение, и его запах меняется. Он пахнет так же восхитительно, как и раньше, но ярость сменяется…

Сострадание. Забота.

Альфа заботится о нас.

Моя внутренняя Омега радуется, радуется, что он не отверг нас после того, как раскрыла нашу правду.

Он явно ждет от меня подробностей, но одновременно с ним я замечаю кровавое пятно возле воротника его рубашки.

– Если ты замочишь ее в уксусе на тридцать минут, а затем смоешь холодной водой, оно должно выйти, – бормочу я, прежде чем повернуться и уйти обратно в свою комнату.

Я ожидаю, что он окликнет меня или отдаст мне приказ.

Он этого не делает.

ГЛАВА 9

СТЕФАН

Я облажался.

Я никогда не ожидал, что Гарет поднимет на нее руку. Становление на колени было просто проверкой, сможет ли она подчиниться мне, когда это будет абсолютно необходимо.

А потом Гарету пришлось все испортить.

Простой телефонный звонок заставил меня отойти, пока он доставлял вещи в ее спальню, и я почувствовал ее страх еще до того, как смог увидеть, что происходит.

Этот ублюдок прикасался к ней.

Четкие приказы, как только я сменил Маркуса, были простыми.

Не прикасайтесь к товарам. Не травмируйте товары.

И вот он появился, лапая Мию – Омегу – прежде, чем я успел выйти из комнаты.

Люди проверяют мои границы и бросают вызов моим правилам, чего просто не может быть.

Мне нужно было подать пример, и я был более чем счастлив сделать это снова с Гаретом.

Один телефонный звонок, и его тело будет вывезено с территории менее чем за двадцать минут.

Я убивал ради нее.

Предполагалось, что это будет бесстрастный поступок, направленный на то, чтобы отправить сообщение, но моя ярость нажала на спусковой крючок.

Я был счастлив наблюдать, как Гарет безжизненно падает на землю.

Она такая хрупкая по сравнению с ним – а он обращался с ней меньше, чем с собакой.

Я прокручиваю в уме ее комментарии, планируя предстоящие дни.

Конечно, она подверглась насилию. Ее реакция имеет смысл – она не убежала от меня с криками, и она даже предложила помочь убрать кровь.

Она также недоедает. Моя рука легко обхватывает ее запястье, а ее скулы землистые и впалые.

Ей нужно больше есть.

Я рычу от разочарования. Нет времени на сострадание. Я взял ее по прихоти, зная только, что не смогу вынести вида ее раненой.

И теперь она действует мне на нервы.

Я чувствую запах ее страха по всему дому и скрытое течение чего-то еще.

Ее возбуждение было сильным, даже когда она пыталась пырнуть меня ножницами.

Она пахнет чертовски аппетитно, и мой член напрягается у меня в штанах, когда я сижу за своим столом.

Ее Течка становится проблемой, а подавляющие препараты могут циркулировать в ее крови так долго.

Мой внутренний Альфа просыпается, образы того, как она опускается на мой член, заполняют мой разум.

Черт бы ее побрал.

Я поправляю себя через штаны, отказываясь предаваться каким-либо фантазиям.

Она – средство для достижения цели. Символ власти.

Она не может быть никем большим.

Но каждый раз, когда она упоминает о том, что у нее есть пара, мне хочется залепить ей рот скотчем и беситься до тех пор, пока у меня не пойдет кровь из горла.

Мне было бы похуй меньше на то, у кого она должна быть.

Любого, кто попытается отобрать ее у меня, постигнет та же участь, что и Гарета.

* * *

Пришло время завершить то, что мы создавали в течение нескольких месяцев.

Конференция лидеров.

Лидеры-Спасители со всего мира соберутся в одном месте, чтобы обсудить планы на будущее. И из-за долгого путешествия и приверженности тому, что мы делаем, мы подарим каждому из них Омегу.

Миа должна была стать подарком.

Я держу ухо востро из-за нее, но она остается в своей комнате, скорее всего, спит от шока и выброса адреналина.

Я должен отпустить ее.

Я исследовал ее, пока она спала, – легкий доступ к правительственным архивам.

Тридцать звонков в ее дом за восемнадцать лет.

– Твою мать, – шиплю я, читая подробности каждого визита.

Тем не менее, социальные службы так и не забрали ее из дома.

Итак…

Даже если я ее отпущу, куда, черт возьми, она денется?

Вернется к своей матери?

Нет. Будет лучше, если я оставлю ее здесь.

Я оказываю ей услугу.

Она этого не осознает, и я сомневаюсь, что когда-нибудь осознает.

Все, что она знает, это то, что я злодей в ее истории.

ГЛАВА 10

МИА

Неделя. Неделя.

Он оставляет дверь в мою спальню незапертой, а также неограниченный доступ на кухню и в гостиную. Ножи, конечно, пропали.

На входной двери теперь есть замысловатый замок и клавиатура.

Я даже не пытаюсь разблокировать его. Я знаю, что это бессмысленно.

Он никогда не выходит из своей комнаты. Или, может быть, выходит посреди ночи, когда я сплю и борюсь с худшими судорогами в своей жизни.

Действие подавляющих средств почти полностью выветрилось, и его запах – настоящая пытка. Мое тело кричит о нем, внутри все сжимается при мысли о нем, но сердце говорит нет.

У меня есть пара, кто-то там ждет меня.

Но моя решимость быстро тает.

Не может быть, чтобы на него не повлияла наша близость, что смущает меня еще больше.

Почему я все еще здесь? Он не делает никаких попыток заговорить со мной, не говоря уже о том, чтобы находиться со мной в одной комнате. Я ем в своей спальне, а когда отваживаюсь зайти в гостиную, там пусто.

Больше всего сбивает с толку то, как много он мне предоставил.

В моем шкафу теперь есть роскошная одежда, наряды из шелка и кашемира, а также дизайнерская обувь в тон. В ванной полно туалетных принадлежностей и роскошных косметических средств, о которых я только слышала.

Только в моем гардеробе, должно быть, тысячи вещей.

В этом нет смысла.

Но когда я стою за мраморной кухонной стойкой, помешивая суп в кастрюле, которую нашла в буфете, меня внезапно поражает его запах.

Я оборачиваюсь, а он уже там.

За дни его отсутствия я забыла, насколько он красив. Одетый в черную рубашку на пуговицах и темные облегающие джинсы, у меня отвисает челюсть.

Он уложил волосы, которые слоями спадают с его лица без особых усилий.

Его ледяные глаза слишком долго задерживаются на моем лице, и я встречаюсь с ним взглядом, пока бульканье в кастрюле не возвращает меня к реальности.

Я могла бы потеряться в его глазах.

Остановись, Миа. Ты не можешь мыслить здраво.

– Мы выходим.

Я выключаю плиту и смотрю на жидкость в кастрюле. – Прости? – спрашиваю я.

– Я собираюсь в ночной клуб, и ты должна составить мне компанию. Оденься соответствующим образом.

Что?

– Ты что, серьезно? – Я поворачиваюсь к нему, нахмурив брови. – В ночной клуб?

Уголок его губ подергивается. – Вообще-то, одному из моих.

– Ты владелец ночного клуба? – В его словах нет смысла.

– Нескольких. Так что не устраивай сцен. Это было бы бессмысленно.

Я недоверчиво качаю головой. – Почему я здесь? – Шепчу я. – Какой в этом смысл? – Спрашиваю я.

Его рот сжимается в тонкую линию, а глаза темнеют. – Будь готова через час. – С этими словами он разворачивается и оставляет меня одну на кухне.

Я помешиваю суп, крепко сжимая ручку половника.

* * *

Я, конечно, никогда не была в ночном клубе.

Как я должна одеваться?

Я перебираю одежду в шкафу и останавливаюсь на простом черном платье без рукавов. Оно чуть выше колен, с небольшими вырезами по бокам талии.

Это не похоже ни на что, что я когда-либо носила, и оно плотно облегает мою фигуру.

Я определенно не хочу участвовать в этом.

Но я заставляю себя действовать, наряжаясь для своего похитителя.

Для Стефана.

Я наношу макияж консервативно, затемняя глаза черной подводкой и тушью. Я зачесываю волосы набок и завиваю их, делая все возможное, чтобы выглядеть презентабельно.

И хотя он говорит, что это его клуб, это не значит, что я не попытаюсь сбежать, если у меня будет шанс.

После подготовки и одевания я надеваю пару маленьких ботильонов и смотрю на себя в зеркало в ванной.

Если честно, я самая красивая, красивее, чем когда-либо была.

Мне все еще не нравится отражение, которое смотрит на меня в ответ.

У меня слишком темные глаза, слишком вьющиеся волосы и слишком маленькие губы.

Я хмурюсь и жду в гостиной, намеренно избегая угла, в котором он заставил меня встать на колени.

Когда он входит в гостиную, одетый в приталенный темно-серый пиджак поверх черной рубашки на пуговицах, я изо всех сил стараюсь не пялиться.

Боже, он выглядит идеально.

Его глаза расширяются, когда он видит меня, сидящую в кресле, а его аромат усиливается восхитительной ноткой.

Но он прочищает горло, и маска безразличия быстро снова появляется на его лице. – Сойдет, – беспечно говорит он.

Я усмехаюсь, но храню молчание.

Он проверяет свой телефон, затем указывает на входную дверь. – Машина ждет.

Я хмурюсь, когда он набирает код на замке, намеренно загораживая мне обзор.

Черт возьми.

– Ты не за рулем?

Он открывает дверь и смотрит на меня. – Нет, милая, – бормочет он. – У нас есть водитель.

Я вздрагиваю при слове «милая». Это не должно меня волновать, но когда он произносит это своим низким баритоном…

Он протягивает мне руку, и я беру ее, глупо позволяя ему отвести меня к черному внедорожнику. Он открывает мне дверь, и мне приходится прикусить губу, чтобы не рассмеяться над абсурдностью всего этого.

Он относился ко мне добрее, чем любой другой человекуъ в моей жизни, даже со своими нелепыми просьбами и правилами.

Что за гребаная шутка.

Я молчу во время поездки, наблюдая за проплывающим мимо пейзажем. Я замечаю указатели дорог и хайвеев, но не узнаю ни одного из них.

Но мне нужно что-нибудь, что отвлечет меня от Стефана и его запаха.

Моя внутренняя Омега кричит от желания, и мысль о том, чтобы броситься на него, более чем соблазнительна.

Я мысленно повторяю свою мантру.

У меня есть Альфа. Он ждет меня.

Но разве это так плохо – утолить часть моих желаний?

Да, Миа. Это Стокгольмский синдром.

– У тебя не было с собой телефона, – внезапно говорит он, заставляя меня подпрыгнуть.

Я поворачиваюсь к нему лицом. – Что?

Он наклоняется, его взгляд напряженный. – Когда мои люди забрали тебя, они сказали, что у тебя не было телефона.

Я рычу, злясь на напоминание о том, что он со мной сделал. – Нет. Не было, – говорю я, защищаясь.

– У тебя когда-нибудь он был? – Спрашивает Он.

Мне не нравится оборот, который принимает разговор, потому что у меня такое чувство, что он уже знает ответ.

Это смущает, и последнее, что я хочу делать, это говорить об этом.

– Нет. Не было. – Я отвечаю сквозь стиснутые зубы.

– Хм.

У него хватает наглости выглядеть задумчивым.

– Я уверен, ты уже знаешь почему, – говорю я. – Моя мать не хотела, чтобы у нее был ребенок.

– Хм. – В его тоне слышится осуждение, и я вспыхиваю.

– Я была слишком занята, заботясь о ней, и мне некому было звонить. – Я шиплю. – Почему это так важно для тебя?

– Потому что я пытаюсь понять тебя, – просто говорит он.

– Почему?

Он пожимает плечами, не давая ответа, и я огрызаюсь.

– Ты не узнаешь меня получше, – шиплю я. – Ты не заслужил моих ответов. Ты похитил меня и держишь в плену. Так что нет, я рассказываю тебе историю своей жизни не для твоего развлечения.

Это было неправильно сказано. Он протягивает руку и расстегивает мой ремень безопасности, и я падаю к нему на колени, прижимаясь спиной к его груди. Его рука обвивается вокруг моей талии, прижимая меня вплотную к нему, и я ахаю.

– Позволь мне кое-что прояснить для тебя, – шепчет он мне на ухо, отчего у меня по спине пробегают мурашки. – Все в тебе мое. Твои секреты, твои истории, твоя гребаная душа. Я был мил с тобой. Не путай мою доброту со слабостью.

Когда я дрожу в его объятиях, моя внутренняя Омега торжествующе кричит. Его другая рука нежно танцует вверх и вниз по моей спине, и я подавляю вздох удовлетворения.

– Бедная, милая Омега. Тебя беспокоит, что я твой единственный источник доброты в этом жестоком мире?

Слезы наполняют мои глаза, мое сердце сжимается от его жестоких слов, даже когда я прижимаюсь к его груди. – Это так, – шепчу я. – Это так, Стефан.

Мы сохраняем молчание до конца поездки.