Текст книги "Кот, который зверел от красного"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Меня зовут Макс Сорэл.

– Джим Квиллер из «Дневного прибоя». Я уже видел вас где-то?

– У меня ресторан «Телячьи нежности».

– Да, я обедал там однажды.

– Заказывали телячью отбивную? Это наше фирменное блюдо. Я считаю, что мы теряем деньги на каждой порции. – Произнося это, владелец ресторана тщательно протирал салфеткой приборы.

Гости заработали ложками. Квиллер попробовал суп из кресса – чрезвычайно вкусный. Однако, к своему удивлению, он не обнаружил большого желания доедать его. Приподнятое настроение притупило аппетит. И глаза, и мысли были направлены на Джой. Он теперь понял, почему его всегда привлекали женщины с прозрачной кожей. В этот вечер блестящие тёмные волосы Джой были заплетены в косу и закручены вокруг головы в виде короны. На ней было тонкое платье, совсем как те, что она носила раньше и из-за которых он дразнил её. Она покупала обрезки гардинной ткани и шила невероятные, романтичные и совершенно непригодные для носки платья. Каким же сумасшедшим ребенком она была тогда!..

Уильям переставил блюдо справа, придвинул поближе моллюсков; фальшиво насвистывая, разлил вино. Закончив разносить еду, он присоединился к гостям за столом, немедленно став центром разговора.

– Необычно это всё, – заметил Квиллер, обращаясь к Хикси.

– Роберт очень снисходителен, – сказала она, – он кажется угрюмым, но на самом деле вполне нормальный. Можно мне ещё масла?

– Как вы поселились здесь?

– Я пишу рекламные тексты для компании, оформляющей счета за продуктовые товары. Вы, наверное, большой гурман, иначе Роберт не пригласил бы вас. Познакомьтесь: мисс Руп – управляющая рестораном.

– Да, я заведую одной из закусочных мистера Хэшмана, – сказала женщина слева, перебирая браслеты на руке. Она была маленькая и подвижная, почти уже пенсионного возраста. На ней было множество странного вида украшений. – Я начала работать на мистера Хэшмана почти сорок лет назад. До этого я была секретарем у покойного мистера Пеннимана, и, таким образом, я кое-что знаю о газетном бизнесе. Я восхищаюсь газетчиками. Они так умны в подборе слов… Может быть, вы поможете мне. – Она достала кроссворд из кармана своей огромной сумки. – Вы знаете слово из четырех букв, начинающееся на «а», обозначающее «любовь»?

– Попробуйте «амур», – предложил Квиллер.

– О, вы просто чудо! – В восхищении она вписала слово в вертикальный столбец.

Подали курицу, и снова Квиллер без труда отказался от неё. Он задумчиво передвигал свою еду вилкой по тарелке и слушал говоривших.

– Вы представляете, трюфели продаются за семьдесят пять долларов фунт, – заметил Сорэл.

– Маунтклеменс был мошенником, вы знаете, его знаменитый раковый суп варили из консервированных продуктов.

– Чердак нашей «Мышеловки» доставляет мне бездну удовольствия. Я нашла там стопку старых писем и блокнотов, – сказала Джой Бейзилу Пенниману.

– Вы можете сыпать пшеничную муку почти в каждое блюдо, и это очень полезно для здоровья, – советовала Розмари Уайтинг.

– Все знают, что коктейль из креветок устарел, – объявила Хикси.

– Я знаю одного повара с тридцатилетним стажем, – сообщил рыжий.

Джой добавила:

– Вы будете поражены, если узнаете, что я нашла на чердаке. Это кого угодно выведет из равновесия.

Человек с бородкой оглашал кулинарный секрет:

– Я всегда тру сыр руками. А немного перемолотого мяса с голени улучшает вкус.

Маус во главе стола был погружен в изучение собственных творений, пробовал каждое, неподвижно глядя в пространство и шевеля губами и языком. Наконец он произнес:

– По-моему, запеканка немного передержана.

– Напротив, она великолепна, – уверила мисс Рун. Она повернулась к Квиллеру: – Мистер Маус великолепно готовит. Он открыл способ жарить молочного поросенка, не удаляя глазных яблок. Представляете!

– А вы знаете, – сказал Квиллер, повышая голос, чтобы привлечь всеобщее внимание, – что миссис Грэм тоже прекрасно готовит? Когда ей было семнадцать лет, она изобрела банановый торт и победила на конкурсе штата.

Джой очень мило покраснела.

– Юношеское вдохновение; торт из бананов, кокосовых орехов, клубники, шоколада, грецких орехов, алтея и взбитых сливок.

– Я не знаю, как она готовит, – сказал Макс Сорэл, – но гончар она первоклассный. Её руками сделано вот это. – И он дотронулся вилкой до своей тарелки.

– Спасибо мистеру Маусу, который сделал мне такой замечательный заказ, – сказала Джой, потупя взор.

Квиллер посмотрел на неотшлифованные тарелки серого цвета, обведенные по краям коричневым.

– И ты сделала все эти тарелки руками? Сколько?

– Полный набор на двадцать четыре персоны. Сорэл победно обвел глазами обедающих и обратился к Джой:

– Они великолепны, дорогая. Если бы я был миллионером, я бы попросил тебя сделать все тарелки для моего ресторана.

– Спасибо, Макс.

– И сколько это у тебя заняло? – спросил Квиллер.

– Мм… Трудно сказать… – начала Джой.

– Это ещё ничего, – прервал её Дэн Грэм громким голосом. – Когда мы жили на побережье, я создал комплект из шестисот тарелок для одной из кинокомпаний.

Его речь нарушила разговор. Все головы не медленно склонились над салатами.

– А вот Веджвуд, – продолжал Грэм, – так тот сделал девятьсот шестьдесят два предмета для Екатерины Великой.

За столом воцарилась тишина, пока Уильям не сказал:

– Кто-нибудь играет в бридж после обеда? Я хочу отвлечь ваши мысли от изжоги.

ТРИ

Вернувшись домой, Квиллер сообщил хозяйке, что переезжает. Она заплакала. Деньги за квартиру на месяц вперед, которые он дал ей за хлопоты, вызвали целый поток слёз.

Хотя плата за квартиру в «Мышеловке» была выше, чем на Цвингер-стрит, Квиллер убедил себя, что изысканная кухня более подходит его новому назначению, а кошкам понравится медвежья шкура. Однако он точно знал, какова истинная причина переезда.

Кошки спали, когда он вошёл. Он разбудил их. Коко, не открывая глаз, лизал нос Юм-Юм. Она лизала правое ухо Коко; Коко лизнул лапу, которая оказалась его собственной, а Юм-Юм лизнула своим шершавым языком ладонь Квиллера. Он дал им остатки моллюсков в желе, а затем позвонил Арчи Райкеру.

– Надеюсь, я не разбудил тебя, – сказал он, – ты не представляешь, кто снова появился в моей жизни сегодня вечером, – Джой!

Последовала настороженная пауза на другом конце линии.

– Джой Уитли?

– Она теперь Джой Грэм. Она замужем.

– Чем она занимается? Где ты видел её?

– Они с мужем художники. Приехали из Калифорнии.

– Джой – художница?

– Они занимаются керамикой. У них гончарная мастерская на Ривер-роуд, а я завтра же снимаю комнату в этом самом доме.

– Будь осторожен, – предупредил Арчи.

– Не делай преждевременных выводов. Что касается меня, то здесь все кончено.

– Как она выглядит?

– Прекрасно. Быстра, как и раньше. Она все та же увлекающаяся девчонка – сначала действовать, а потом думать.

– Она объяснила, почему…

– У нас было слишком мало времени, чтобы поговорить.

– Ну и новость, давай-ка я позвоню Рози и расскажу ей.

– Встречаемся завтра в полдень, – сказал Квиллер. – Я зайду в магазин «Кипер и Фаин» посмотреть новый костюм. Мне нужно обновить мой гардероб.

Он ослабил галстук и опустился в кресло, погрузившись в странные воспоминания: Джой опустила ленту в тесто на кухне у тетки; её волосы в швейной машине. Когда он был мальчиком, он писал стихи о ней. Квиллер встряхнул головой. Это было невероятно.

Во вторник утром – в воздухе радостно пахло весной – он купил новые ботинки и модный костюм. В полдень он обедал с Арчи Райкером, вспоминая прошедшие дни в Чикаго, когда они были молодыми репортёрами и ходили на свидания. После он заказал машину и перевез свои вещи в «Мышеловку».

Коко и Юм-Юм путешествовали в коробке из-под консервированного супа, с отверстиями для воздуха, и во время путешествия коробка колыхалась и прыгала, издавая вой и шипение. Коко, будучи хорошим стратегом, желая привлечь внимание, делал вид, что хочет убить Юм-Юм. Она всегда превосходно ему подыгрывала. Но Квиллер был знаком с их трюками и не поддавался на провокации.

Миссис Мэром, домоправительница, впустила Квиллера, нёсшего коробку. У неё было грустное лицо желтоватого оттенка, с невыразительными глазами. Усталой походкой она провела его через Большой зал, освещённый теперь дневным светом, падавшим из высоких окон.

– Я убрала в комнате номер шесть, – сказала она. – Уильям мыл стены на прошлой неделе. Он принесёт ваши вещи, когда вернётся из школы.

Потоки полуденного солнца лились через огромное окно.

Керамический пол блестел и переливался радостными отсветами; тёмная дубовая мебель сверкала полировкой. Рамы окон изумляли чистотой. Миссис Мэрон опустила холщовые шторы и сказала:

– Мистер Маус не сообщил мне, когда вы будете кушать. Все здесь едят в разное время.

– Я буду завтракать, а потом всякий раз стану предупреждать вас, если захочу пообедать или поужинать, – ответил Квиллер. – Сегодня, например, приду только на ужин. А что у вас с телефоном? Он подсоединён?

– Я позвоню на телефонную станцию. – Миссис Мэрон внезапно подскочила: – Ой, что в этой коробке?

Коробка из-под супа, которую Квиллер поставил на стол, затряслась, издавая не совсем обычные для себя звуки.

– У меня две сиамские кошки, – объяснил он. – И мне желательно быть уверенным, что они не убегут, миссис Мэрон.

– Они дорого стоят?

– Они чрезвычайно дороги для меня, и я бы не хотел, чтобы с ними что-либо случилось. Пожалуйста, следите за дверью, когда будете убирать здесь.

Когда домоправительница ушла, Квиллер закрыл дверь, проверив замок и щеколду, изучил защёлки на форточках над столом, окно в ванной, вентиляционное отверстие и все остальные места, через которые могли бы при желании убежать его питомцы. После этого он открыл коробку.

Кошки осторожно вышли, осматриваясь по сторонам. Потом, как по команде, пригнулись и, почти касаясь животами пола, начали подкрадываться к шкуре. Животное не напало и не сделало попыток убежать. Коко смело сунул морду в пасть медведя, понюхал зубы и заглянул в стеклянные глаза. Юм-Юм грациозно ступила на шкуру и принялась кокетливо кататься по ней.

Натренированный глаз Квиллера изучил комнату на наличие опасных мест и нашел её вполне безопасной для кошек. Они не зароются ни в какой угол. Кровать, матросская койка, располагалась между двумя бельевыми шкафами. В комнате не было растений, которые Юм-Юм могла бы пожевать, а настольная лампа была достаточно тяжёлой, чтобы выдержать кошачью гонку.

Они могут развлекаться, глядя на голубой за окном, а дубовый обеденный стол будет прекрасным местом для их голубой подушки.

– Я думаю, это место подойдёт вам, – сказал Квиллер, обращаясь к кошкам.

Ответ последовал из ванной, где Коко мяукал в экзальтации, явно получая удовольствие от своего громкого голоса, усиленного эхом.

Хозяин веселящегося кота тоже пребывал в радостном состоянии. Душевный подъём был как бы компенсацией за калории, которые он не получил за завтраком. Ощущая себя даже слегка похудевшим, Квиллер размышлял, прилично ли будет вот прямо сейчас зайти в мастерскую к Джой.

Потом он вспомнил о баночке с куриными консервами, которая лежала в кармане пальто. Раздобыв консервный нож, он вынул мясо и принялся укладывать кусочки на глиняную ручной работы тарелку. В это время кто-то игриво постучал в дверь. Может быть, это Джой? Он поспешно поставил тарелку на пол, посмотрел, где кошки, и закрыл за ними дверь в ванную.

Прежде чем открыть, он взглянул на себя в зеркало, расправил галстук и провёл рукой по волосам. С выражением умиления на лице он распахнул дверь.

– Привет, – сказал Уильям. Он стоял улыбаясь, держа в руках чемодан и связку книг.

– А, это вы, – с легким разочарованием произнёс Квиллер, и его лицо приняло обычное выражение. – Спасибо, оставьте все где-нибудь здесь.

– У вас самые лучшие комнаты во всём здании, – сказал слуга, входя в помещение с хозяйским видом. – Сколько Микки-Маус берёт с вас?

– Внизу есть ещё коробки, – уклонился от ответа Квиллер. – Весы и большой стальной герб. Вам будет нетрудно принести их тоже? – Он начал распаковывать книги и ставить их в ряд во встроенный книжный шкаф в углу комнаты.

Уильям подошёл к окну:

– Хороший вид. Отсюда можно наблюдать все вечеринки в порту. Вы играете в бридж?

– Боюсь, от меня не будет большого толку в этой игре, – пробормотал Квиллер.

– Вы что, действительно читаете всё это? – Слуга поднял том Тойнби, который Квиллер купил за десять центов на распродаже. – Что я читаю, так это детективы… Господи, что это?

Из ванной раздался душераздирающий вопль.

– Одна из кошек. Кстати, их ящик с песком тоже внизу. Хорошо бы принести его сюда в первую очередь.

– Можно я посмотрю на них? – Уильям направился в сторону ванной.

– Нет, подождите, пока мы всё занесём, – сказал Квиллер с ноткой раздражения в голосе, – они могут выскочить в холл. В новом месте они ведут себя неадекватно.

– Должно быть, здорово работать в газете? Вы пишете об убийствах?

– В настоящий момент – нет. Это не мой профиль.

– А чем же вы занимаетесь сейчас?

В Квиллере закипало раздражение. Однако любопытство и настойчивость юноши напомнили ему его самого, когда он только начинал работать.

– Послушайте, я расскажу о себе завтра, – сказал он. – Давайте сначала поднимем мои вещи. А потом я хотел бы зайти в гончарную мастерскую.

– Грэмы не любят посетителей, – сказал Уильям. – Особенно когда работают. Хотя, конечно, если вы не против, чтобы вас выставили за дверь…

—

Квиллер не видел Джой до самого обеда. Обед был накрыт на большом круглом столе в конце кухни, так как обедающих было всего шестеро. Роберта Мауса не было, а мисс Руп и Макс Сорэл ушли на работу.

В кухне пахло жареным мясом, сыром, горящими в камине поленьями и острыми духами Джой. Подрумянив щеки и наложив тени на глаза, она была сегодня особенно привлекательна.

Квиллер попробовал кукурузный суп, съел половину порции ростбифа с брюссельской капустой и отказался от сдобной булочки.

– Всё хорошо, – уверил он миссис Мэрон, приготовившую обед, – я просто хочу похудеть.

– Вы умеете готовить, мистер Квиллер? – спросила Хикси.

– Несколько изысканных блюд для моих кошек. Разговор за столом не клеился. Грэмы были явно не в духе, Уильям ел так, будто это был последний обед в его жизни. Квиллер развлекал соседей рассказами о Коко и Юм-Юм.

– Они чувствуют запах через дверь холодильника, – говорил он. – Если внутри омары – курицу они не едят, если курица – не будут есть говядину. О лососине и говорить нечего. Утром Коко звонит, чтобы ему дали завтрак; он наступает на табулятор пишущей машинки, каретка передвигается, и раздается звонок. В один прекрасный день, я думаю, он научится печатать.

Квиллер чувствовал себя в ударе в присутствии Джой, однако чем больше он говорил, тем больше ощущал её подавленность.

Наконец она сказала:

– У меня был кот, но пару недель назад он пропал. Я ужасно по нему скучаю. Его звали Раку.

Тут впервые за весь вечер заговорил её муж:

– Кто-то, наверное, украл Блимпа. Я его так называл – Блимп, – самодовольно добавил он.

– Что за кот у вас был? – спросил Квиллер Джой. – Вы выпускали его?

– Нет, но коты как-то находят способ улизнуть. У него была длинная дымчато-коричневая шерсть.

– Люди воруют котов и продают в лаборатории, где их используют для опытов, – продолжал Дэн Грэм, ни к кому конкретно не обращаясь.

Джой заскрипела зубами:

– Дэн, пожалуйста, не начинай опять об этом.

– А это неплохой бизнес – похищение кошек. – Дэн посмотрел вокруг себя в надежде, что его поддержат.

– И не смешно. – Джой отложила в сторону вилку и сжала кулаки. – Абсолютно не смешно.

Квиллер повернулся к её мужу:

– Я бы хотел посмотреть вашу мастерскую, если вы не возражаете.

– Только после выставки, – ответил тот, угрюмо покачав головой.

– Почему бы и нет? – возразила жена.

– Ты знаешь, это действует на нервы, когда к тебе заходят во время работы. – Квиллеру он сказал: – Терпеть не могу, когда отрывают от дела. Меня труд кормит, коли понимаете, о чем речь.

Джой повернулась к Квиллеру и отчеканила ледяным голосом:

– Если соберешься посмотреть мастерскую, дай мне знать. Я очень хотела бы показать тебе мои последние работы. – Она зло посмотрела на мужа.

Чтобы заполнить последовавшую за этим неловкую паузу, Квиллер обратился к Грэму:

– Вы говорили, вам не нравится художественный критик «Прибоя». Чем именно он вам так не угодил?

– Он ничего не смыслит в керамике, коли понимаете, о чём речь.

– Он был хранителем музея, до того как стал нашим критиком.

Грэм фыркнул:

– Это ничего не значит. Он может быть знатоком фламандской живописи и африканской скульптуры, но то, чего он не знает о современном гончарном искусстве, составило бы целую книгу, коли понимаете, о чём речь. Когда я устраивал свою последнюю выставку в Лос-Анджелесе, ведущий критик написал, что мои произведения – удовольствие для глаз и упоение для рук. Я процитировал.

Джой сказала Квиллеру с презрением в голосе:

– Когда мы впервые здесь появились, Дэн выставил пару своих старых работ на общей выставке, и ваш критик не проявил к нему благосклонности.

– Яне жду благосклонности от критика, – буркнул её муж, его кадык лихорадочно задвигался, – просто он должен знать своё дело.

– Он говорит о том, что видит. Это всё, что может сделать критик, – пожал плечами Уильям. – Я думаю, он был достаточно наблюдателен.

– Ох Уильям, помолчи, пожалуйста, – огрызнулась Джой. – Ты ничего не смыслишь в керамике.

– Прошу прощения, – сказал Уильям с издевательской ноткой в голосе.

– Тот, кто смешивает формы и ставит разбитые горшки на полку рядом с целыми, никуда не годен как гончар.

– Дэн сказал мне, что…

– Не слушай Дэна. Он такой же растяпа, как и ты. Чему только они учат тебя в твоей художественной школе?

Квиллер никогда не видел Джой такой. Прежде она дулась, но никогда не грубила.

– Не расстраивайся, Уилли, дорогой. Твое обаяние вполне возмещает твою глупость, – сказала Хикси ласково.

– Спасибо.

– Эта перебранка не приносит пользы пищеварению, – пробормотала Розмари.

– Я не виноват, – сказал Уильям, – это она начала.

Дэн встал и бросил салфетку на стол:

– С меня хватит! Весь аппетит пропал, – и зашагал прочь от стола.

– Большой ребёнок, – пробормотала Джой. – Я заметила, он доел яблочный пирог, прежде чем сделать этот эффектный жест.

– Я не виню его, – сказала Хикси, – это ты… его довела.

– Почему бы тебе не заниматься собственными проблемами? Продолжай есть как ела. У тебя это так хорошо получается!

– Смотрите, – заметила Хикси, моргая, – худые всегда плохо расположены к людям.

– Да? – запротестовала Розмари своим мягким голосом. – Как вы можете говорить такое при мистере Квиллере?

Джой закрыла лицо руками;

– Извини, Джим. У меня нервы на пределе. Я слишком много работала. Извини, – и сразу вышла из-за стола.

До конца обеда разговор так и не наладился. Хикси рассказывала о поваренной книге, которую они писала. Розмари превозносила достоинства дешёвого портвейна. Уильям интересовался тем, как закончился матч по футболу в Милуоки.

После обеда Квиллер позвонил Арчи Райкеру из холла.

– Я уверен, что наткнулся на кое-что интересное в «Мышеловке», – сказал он тихо. – Обитатели дома – одна большая передравшаяся семья. Джой, без сомнения, чём-то расстроена. Она говорит, что переработала, но скорее всего это семейные проблемы. Я бы хотел, чтобы она встретилась с тобой и с Рози. Думаю, это ей помогло бы.

– Ничего не предпринимай, пока не узнаешь всё в деталях, – предупредил его Райкер. – Если у неё проблемы с мужем, она может использовать тебя в своих целях.

– Она этого не сделает. Бедняжка! Я всё ещё думаю о ней, как будто ей двадцать.

– Как ты оцениваешь её мужа?

– Самовлюбленный осёл.

– А кто из художников другой? Они все переоценивают себя.

– Но что-то в нём внушает жалость. Он, должно быть, талантлив. Я видел его работы. Тем не менее кое-кто говорит, что он плохой гончар.

– Ну, мало ли что говорят… А как насчет твоей новой рубрики? Ты собираешься написать статью о Маусе?

– Если я что-то разузнаю о нём. Сегодня он идет на встречу АПГ.

– Что это такое?

– Ассоциация почетных гастрономов. Сборище снобов, помешанных на еде.

– Квилл, – произнес Райкер серьёзным голосом, – будь осторожен. Я имею в виду Джой.

– Я не маленький, Арчи.

– Но знаешь, пришла весна…

ЧЕТЫРЕ

Когда Квиллер вернулся в номер шесть, он нашёл Коко и Юм-Юм в смертельной схватке со шкурой белого медведя, которую они загнали в угол. Бедное животное, обессилевшее под напором двух агрессивных сиамских кошек, лежало под массивным резным столом, сбившись в кучу и страдальчески оскалясь.

Квиллер произнёс котам назидательную речь и перетащил шкуру на прежнее место перед своей кроватью. В это время в дверь постучали. И как Квилл себя ни сдерживал, сердце его бешено заколотилось, когда он увидел Джой. На ней было что-то полупрозрачное, зелёного, яблочного оттенка, распущенные волосы доставали до талии. Самообладание уже вернулось к ней, хотя глаза всё ещё выдавали её.

Она легко улыбнулась и робко заглянула в комнату.

– У тебя кто-то есть? Я слышала, ты с кем-то говорил.

– С кошками, – сказал Квиллер. – Когда живёшь один, иногда нужно слышать звук собственного голоса, а они отменные слушатели.

– Можно войти? Я пыталась позвонить тебе, но телефон не работает.

– Миссис Мэрон сказала, что позвонит в телефонную компанию.

– Лучше сделай это сам, – сказала Джой, – В её семье произошли трагедия, и она всё ещё не оправилась. То забудет положить картошку в картофельные блины, а то насыплет стиральный порошок в суп. Она успеет всех нас отравить прежде, чем вернётся в нормальное состояние.

Джой вошла в комнату в воздушном халате, а за ней потянулся шлейф запаха духов, напоминавших корицу.

– Какие красивые кошки! – Она взяла на руки Коко, и, к удивлению Квиллера, он позволил это.

Коко был настоящим котом и не привык к тому, чтобы его ласкали. Джой почесала ему за ухом и дотронулась до его головы подбородком. Коко мурлыкал, закрыв глаза и развернув уши.

– Посмотрите только на него! Баловень! – сказал Квиллер. – Я думаю, ему понравилось твое зелёное платье… Как и мне!

– Коты не различают цвета, – сказала Джой. – Разве ты не знаешь? Ветеринар моего Раку сказал мне об этом. – Она вздохнула и прижала Коко сильнее, погрузив лицо в его мех на шее. – Как вкусно он пахнет!

– Это запах моего бывшего дома. Там всегда пахло жареной картошкой. А мех кошек легко впитывает запахи.

– Я знаю, мех Раку всегда пах сырой глиной. – Джой зажмурила глаза и сглотнула. – Он был таким хорошим другом. Меня ужасно мучит, что я не знаю, что с ним случилось.

– Ты давала объявления?

– Да, в двух газетах. И ни одного звонка. Только один чокнутый позвонил, изменив голос. Старайся, чтобы твои коты не выходили. Хорошо?

– Не беспокойся. Я их держу под замком. Они слишком много для меня значат.

Джой выглянула из окна. Тёмная река струилась между освещенными берегами. Она вздрогнула:

– Ненавижу воду. Со мной произошёл несчастный случай на воде несколько лет назад. Мне до сих пор снятся по ночам кошмары: я тону.

– А говорят, что раньше это была хорошая река. Какая грязная вода!

– Я постоянно задергиваю шторы, чтобы не видеть реку, а Дэн открывает их.

Квиллер понял намёк и опустил шторы. Всё ещё с Коко на плече, Джой прошлась по комнате, как бы ища примет личной жизни Квиллера. Она дотронулась до его красного купального халата из шотландки, накинутого на резное испанское кресло. Полюбовалась гербом Макинтошей, стоявшим на книжном шкафу.

– Ты прочитал все эти книги? Ты такой умный… – Она изучила старинную подставку для книг, стоявшую на письменном столе, потрепанный словарь, пишущую машинку и лист бумаги в ней. – Что означают эти инициалы – «Б» и «В»?

– Это напечатал Коко. Он заказал себе завтрак. Бифштекс Веллингтона.

Джой засмеялась. Её смех был подобен длинной музыкальной трели.

– О Джим, какое у тебя буйное воображение.

– Приятно снова услышать твой смех, Джой.

– Смеяться полезно, поверь мне Я так долго не смеялась. Слушай! Что это происходите другой кошкой?

Юм-Юм ушла в дальний угол и стала подвывать жалобным голосом. Коко спрыгнул с рук Джой и пошёл успокоить её.

– Она ревнует, – сказал Квиллер.

Коты полизали друг друга: Юм-Юм зажмурила глаза, и Коко провёл по ним своим розовым языком, облизал ей нос и усы, а она сделала в свою очередь то же самое.

Покружив по комнате, Джой остановилась и опустилась в большое обитое шотландкой кресло.

– Где сегодня Дэн? – спросил Квиллер.

– Ушёл, как обычно! Хочешь, я проведу тебя по мастерской?

– Я бы не хотел быть причиной конфликта. Если он не желает…

– Да он просто нелепо себя вёл! С тех пор как мы приехали сюда, он хранит в страшном секрете нашу новую работу. Можно подумать, что вокруг нас шпионы, которые пытаются украсть наши идеи. – Джой соскочила с кресла. – Пойдем. Наши выставочные изделия закрыты на ключ, ключ у Дэна, но я могу показать тебе помещение, где замешивается глина, гончарный круг и печь для обжига.

Они спустились в Большой зал и прошли по коридору мимо кухни, в мастерскую. За тяжёлой стальной дверью оказалась пыльная комната с низким потолком. Тонкая, как вуаль, пыль покрывала все: пол, рабочие столы, полки, гипсовые формы, альбомы, разбитые горшки и ряды сосудов с загадочными надписями. Пыль придавала комнате болезненный вид.

– Кстати, а что это за история с самоубийством, которое здесь произошло? – спросил Квиллер.

– Какой-то художник утонул, это было давно. Кое-кто думает, что это было убийство. Напомни мне, чтобы я рассказала тебе об этом позже. Мне пришла в голову интересная идея. – Она повела его в просторное мрачное помещение, пахнущее сыростью и землей. Там всё было покрыто грязью, – в этой комнате хранится глина, оборудование здесь очень старое и примитивное. Гигантский цилиндр – глиномешалка. Потом глина стекает в резервуар, после чего специальное устройство режет её на куски, которые складывают в том большом чане.

– Всё можно было бы сделать гораздо проще, – предположил Квиллер.

– Полвека назад это было чудо техники! И заметь, у каждого этапа своя цель. Мы ведь занимаемся не только своим искусством, но делаем и облицовочную плитку, и садовую скульптуру! – Джой прошла в комнату поменьше. – Это наша мастерская. Вот мой гончарный круг. – Она опустилась на сиденье и начала вращать круг при помощи педали. – Кладешь кусок глины на круг и придаешь ему форму, пока тот крутится.

– Довольно примитивно.

– Колёса такого типа были уже в Древнем Египте, – сказала Джой. – У нас есть и электрические колеса. Но колесо с ножным приводом мне как-то ближе.

– А кто сделал эту квадратную вазу с шариками глины?

– Это один из кувшинов Дэна, которые не понравились вашему критику, Я бы хотела показать тебе мои последние работы, но они заперты. Может быть, это и к лучшему. Хикси один раз пришла ко мне и разбила кувшин, который я только—только закончила. Я была готова убить её. Неуклюжая корова!

В следующей комнате было тепло и сухо. Просторное, высокое помещение с огромными окнами до потолка и плафоном в египетском стиле. Без них она выглядела бы пекарней. В комнате было несколько печей, на столах стояли противни с необожженной плиткой, похожей на готовые для выпечки коржи.

– Эта плитка высохла и может отправляться в печь, – сказала Джой, – а эту нужно покрыть глазурью. Она пойдет на отделку церкви, которую Пенниманы построили в дар университету. Теперь ты видел всё. Мы живём над комнатой для хранения глины. Пойдём наверх, там всё в беспорядке. Хозяйка из меня никакая. Ты должен быть рад, что не женился на мне. – Она сжала руку Квиллера. – Выпьем чего-нибудь. У меня есть бурбон. Нет, лучше пойдём к тебе, если ты не против. Ты всё ещё любишь бурбон?

– Я не пью. Я завязал со спиртным, – сказал он. – Но ты иди и возьми бутылку, а я захвачу лимон и сельтерскую.

Квиллер возвратился в номер шесть – кошки сидели на шкафу.

– Ну и что вы о ней думаете? – спросил он.

– Йау, – произнёс Коко, зажмурив глаза. Джой пришла с бутылкой вина.

– Ты мог бы стать местной знаменитостью, если бы держал бар. Мистер Маус не любит крепких ликеров – они парализуют вкусовые рецепторы, но все мы любим коктейли.

– Как можно жить здесь и оставаться худым?

– Мистер Маус говорит, что настоящий гурман никогда не наедается до отвала.

Квиллер наполнил стаканы.

– Ты прекрасно готовила, Джой. Я до сих пор помню твой домашний хлеб с изюмом, медом и лимоном, покрытый глазурью.

– Гончарное дело не так уж далеко от работы пекаря, – сказала она, удобно свернувшись на кровати. – Мять глину – всё равно что месить тесто. А покрывать глиняное изделие глазурью – это, в сущности, то же самое, что покрывать сахаром пирог.

– Как ты занялась керамикой?

Джой задумалась на минуту:

– В том, что я уехала так внезапно из Чикаго, не было твоей вины. Я любила тебя до умопомрачения. Но мне чего-то мучительно не хватало. Я не знала, чего хотела. Легче было просто исчезнуть.

– Куда ты уехала?

– В Сан-Франциско. Какое-то время работала в ресторане, потом заведовала кухней на большой ферме. Там была школа керамики. Меня скоро допустили к глине. Я училась быстро, получала призы…

Квиллер сидел, расслабясь, в большом кресле и курил трубку.

– И там ты встретила Дэна?

Она кивнула.

– Дэн сказал, что в Калифорнии слишком большая конкуренция, и мы переехали во Флориду. Мне там ужасно не понравилось. Я не могла там ничего делать, чувствовала себя столетней старухой. Мы вернулись на побережье, а потом получили приглашение сюда.

– У вас есть дети?

Джой отпила из своего бокала.

– Дэн не… то есть он хотел свободы и бедности. А у меня была работа, которая поглощала всё моё время. А ты женат, Джим?

– Был. Я в разводе уже несколько лет. – Расскажи мне о ней.

– Она занималась рекламой, весьма успешно.

– А как она выглядела?

– Как ты. Квиллер посмотрел на Джой с любовью. – Но почему мы говорим о ней в прошедшем времени? Она жива. Правда, не слишком здорова и несчастлива.

– А ты счастлив, Джим?

– У меня были и хорошие дни, и плохие.

– Ты выглядишь великолепно. Ты из тех, кого годы красят. А усы делают тебя таким романтичным. Джим, я никогда не забывала тебя. Ни на один день. – Она встала с кровати и села на ручку кресла, наклонившись к нему. Её волосы упали тяжёлыми, тёмными кольцами. – Ты был у меня первым, – прошептала она. Между их губами оставалось дюйма полтора.

– Ты тоже, – мягко ответил он.

– Йау… – раздалось со шкафа. На пол упала книга. Коты бросились врассыпную. Момент был упущен.

Джой выпрямилась и глубоко вздохнула:

– Прости меня за этот взрыв за обедом. На самом деле я не такая. Я начинаю себя ненавидеть.

– Ну-ну. С кем не бывает…

– Джим, – сказала она резко, – я хочу получить развод.