Текст книги "Кот, который знал 14 историй"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ты снова пил.

– Я пил и думал, пил и…

Дак Ван услышал, как что-то разбилось на кухне.

– Ты в стельку пьян! Ты даже не можешь сесть на стул.

– Я хочу найти кота. Где Вонючка? Я хочу утопить его.

– Джек, тебе лучше уйти.

Снова послышался грохот, и Дак Ван помчался через весь дом – коричневое пятнышко, метнувшееся по кухне и дальше, через дверцу. Под ступеньками заднего крыльца он свернулся клубком и прислушался к злым голосам.

– Предупреждаю тебя, Джек, не доставляй мне неприятностей. Уходи отсюда.

– Ты пытаешься выкинуть меня из моего собственного дома?

– Между нами всё кончено.

– Что ты имеешь в виду?

– Я подаю на развод.

– Ооо! Теперь я могу повеселиться,

– Ты уже достаточно повеселился, как ты это называешь. Я знаю всё об этом грузовике, в котором ты живешь. Я знаю, что происходит, когда ты уезжаешь. Ты и твои бродяжки…

– Валяй, подавай на развод. Никому ты не нужна. Никто не захочет калеку!

– Ты был пьян за рулем и сделал меня калекой! И ты заплатишь за всё сполна.

– Ты, проклятая ведьма!

– У тебя не останется и доллара на бродяжек, ни одного, когда суд расправится с тобой!

– Ты, уродливая ведьма! Я тебе все пальцы переломаю!

– Не трогай меня!

– Я тебя убью…

– Прекрати!.. ПРЕКРАТИ…

Дак Ван услышал крики и удары. Потом он увидел туфли с кисточками, хромающие от дома в ночь. Они направлялись к оврагу быстрее, чем обычно. Поспешив за ними, он услышал всхлипы и стоны, когда ноги неровно подскакивали на тропинке. Дорожка была белой в лунном свете, она извивалась между кустами вишни прямо в черноту оврага.

А в доме продолжались грохот и вопли. Потом Дак Ван увидел грубые ботинки, которые нетвёрдо пошли через двор к белой тропе вдоль оврага.

Впереди него в панике бежали туфли с кисточками, а за ним грохотали страшные ботинки. Кот прижал уши, и его гладкий хвост превратился в пушистое перо. Он остановился на тропинке и выгнул спину.

Затем безотчетно, с неожиданной вялостью Дак Ван лёг на тропинку. Там, где он растянулся, от куста вишни была тень, пересекающая залитую лунным светом тропинку, и в этой луже темноты Дак Ван стал невидимым пятном тёмно-коричневого меха.

Ботинки подходили ближе, голос ревел.

– Я достану тебя, ведьма! Я тебя сейчас убью!

Дак Ван закрыл глаза. Ноги приблизились, и ботинки споткнулись об него, ударив в незащищённый бок. С воем кот вскочил как раз в тот момент, когда ботинки оступились… Послышался звук падающих камней в овраге, а потом только плеск бурного потока внизу. Кот стал зализывать раненый бок.

Только Дак Ван знает причину своего поведения той ночью на тропинке над оврагом. Он совсем не мстительный и не герой, но Дак Ван сиамский кот, и, когда люди говорят о происшествии в овраге, его сапфировые глаза ярко вспыхивают.

ИСТ-САЙДСКАЯ ИСТОРИЯ

Интервью с миссис П. Г. Р. было записано в Государственной резиденции в декабре 1985 года для Проекта устной истории Гаттвиллского общественного колледжа.

– Да, конечно, я буду счастлива поделиться с вами воспоминаниями о двадцатых годах. А что конкретно вас интересует, дорогая?

– Каково было женщинам двадцатых?

– О, великолепно! Мы недавно получили возможность голосовать, понимаете? Мы стали носить короткие стрижки и юбки выше колена, некоторые даже жгли нижние юбки. Мои родители были в шоке, потому что я танцевала чарльстон, он считался неприличным танцем, курила сигареты в длинном мундштуке и старалась быть худенькой.

Лучше всего было то, что мы смогли сами выбирать себе карьеру, и не только преподавание в школе и стенографию. Мы чувствовали себя великолепно, на плаву, разве вы не понимаете?

– Какие профессии вас прельщали?

– Реклама… журналистика… торговля… книгопечатание и так далее. Я хотела стать коммерческим художником и никогда не забуду свою первую работу в рекламном агентстве. Оно находилось через улицу от Кошачьего каньона. Вы знаете о скандале в Палас-театре? Конечно не знаете. Вы ещё слишком молоды.

– Что такое Кошачий каньон?

– Это огромная яма, наполненная бездомными котами! Сначала газеты называли его гражданским позором и памятником коррупции. А всё началось, когда снесли Палас-театр. Но сначала позвольте мне позвонить, чтобы принесли чай… Алло, Мари? Принесите нам в сто пятый чай и пирожные. Две чашки, пожалуйста. У меня гостья. Спасибо, Мари.

Так о чём я говорила? Ах да. Палас-театр. Он походил на греческий храм и славился своей акустикой. Все великие имена перебывали там – Карузо, миссис Бэрримор, божественная Сара, все-все.

– Где он находился?

– Прямо в городе, в деловой части, в Ист-Сайде. Там, где сейчас автострада. В двадцатые годы в деловой части города было все цивилизованно, чисто и безопасно. Преступлением было сносить Палас-театр, но какие-то спекулянты захотели построить огромный двадцатидвухэтажный офис

– И никто не пытался их остановить?

– Несколько человек писали гневные письма в газеты, но таких демонстраций, как сегодня, никто не устраивал.

В общем, они снесли театр и вырыли огромный котлован для нового небоскрёба. Только начали возводить фундаменту как город положил конец работам. Не только проект небоскрёба, но и вся инженерная концепция были признаны ошибочными! Один из директоров растратил много денег, пошли судебные разбирательства и процессы, разоблачения взяточничества и самоубийства Это тянулось долгие годы. Котлован обнесли забором, и вот тогда произошло нечто странное. Все дикие и бездомные коты города облюбовали эту большую яму, наполненную кусками бетона, как в своё время облюбовали кладбища в Париже и руины в Риме. Вы были в Европе, дорогая? Вы должны побывать там, пока молоды.

– Как отреагировала общественность на это вторжение?

– Ну, люди начали приходить в Ист-Сайд, чтобы посмотреть на полчища котов, копошащихся в котловане, он стал настоящей Меккой для туристов. И тогда один местный фельетонист назвал его Кошачьим каньоном, и город построил специальный зрительный забор.

– Что такое зрительный забор?

– Простой деревянный забор с тремя горизонтальными перекладинами. Верхняя перекладина была широкой, как полка, так что зрители могли облокотиться на неё для удобства или поставить корзины с едой и термос. Люди, работавшие по соседству, устраивали здесь ланч.

Коммерческие здания вокруг каньона имели четыре и пять этажей и были без лифтов! В зданиях размещались маленькие гостиницы, уютные ресторанчики, магазины одежды, картинные галереи, шляпные салоны. Вы, без сомнения, никогда не видели шляпный магазин, моя дорогая, но в те дни они были важнее, чем заправочные станции. Мы все носили шляпы, и лишь немногие из нас имели собственные автомобили.

Рекламное агентство находилось наверху, над картинной галереей, выходящей на Кошачий каньон, и в свой первый рабочий день я едва дождалась обеденного перерыва, чтобы с альбомом для эскизов отправиться к котловану.

Котлован был глубоким, дно покрывали бетонные плиты с выступами, через трещины пробивались сорняки. Дикие коты скакали там, как горные козлы, они охотились друг за другом, жевали сорняки и нежились на солнце.

Там была одна пушистая белая кошка, которая отличалась от других. Ещё молоденькая, я видела, она не резвилась с другими котятами. Она сидела на высокой плите на солнце, очень спокойная и отчуждённая, словно принцесса на троне.

Я стояла у забора, рисуя её, когда подошёл молодой человек и стал рассматривать мои эскизы.

– У вас очень хорошо получается, – сказал он. – Вы из картинной галереи?

– Нет, – ответила я. – Я только что начала работать в рекламном агентстве. Я обожаю этот забор. Это просто гениальная идея.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Его дизайном занималась моя фирма. Я архитектор. – Это был приятный молодой человек, и я подумала, что архитекторы ужасно привлекательны. Он фотографировал каньон одним из тех маленьких фотоаппаратов, которые продавались за один доллар. К вашему сведению, моя дорогая, они фотографировали лучше, чем некоторые из сегодняшних сложных штуковин.

– Я никогда не устаю смотреть на абстрактную архитектуру этого котлована, – сказал молодой человек, – плоскости, углы, подъёмы, спуски. Как миниатюра средневекового города.

И он поведал мне о том, что коты с одной стороны котлована никогда не смешиваются с котами другой стороны, только по ночам иногда делались исключения. Когда луна входила в определённую фазу, оба племени встречались на бетонной плите в центре и разыгрывались целые баталии.

Коты с другой стороны не отличались разнообразием – серые, но с нашей стороны были рыжие, чёрные, коленкоровые, серо-белые – в общем, всевозможные сочетания. Архитектора звали Пол, а кошачьи племена он называл Серые и Пёстрые. Пол сказал:

– Если приходить сюда достаточно часто, то можно легко определить, кто тут король, а кто – подданные. Король Пёстрых – это свирепый чёрно-белый кот.

Тогда я сказала:

– Та маленькая кошечка, которая сидит на плите, – принцесса. Она очень отличается от других – не ловит бабочек, не играет с другими котятами. Она просто сидит на своём троне, и её посещают красивые мысли. Когда она спускается вниз, то идёт медленно, царской походкой.

А теперь, дорогая, наш чай… Спасибо, Мари… Надеюсь, пирожные шоколадные… Так и есть! Мы не знали этого лакомства в двадцатые годы.

– А как коты добывали себе еду?

– Еду? О, они выбирались из каньона и попрошайничали у служебных входов в рестораны. Я уверена, что они ловили мышей и крыс на улицах и исследовали мусорные корзины. Конечно, с ними делились обедом зрители у забора. Я видела котов, поедающих пончики, виноград, оливы, сандвичи с ореховым маслом, вареные яйца – всё, что им предлагали.

Иногда они заводили друзей среди посетителей, и их забирали домой. Я тоже хотела взять белую кошечку, но мой квартирный хозяин был тиран, он не разрешал заводить домашних животных. У Принцессы были небесно-голубые глаза! Я увидела это однажды, когда взяла с собой театральный бинокль. Я рассказала об этом Полу, а он мне ответил, что ему нравятся женщины с голубыми глазами. Видите ли, моя дорогая, мои глаза прежде были ярко выраженного голубого цвета. Боюсь, они потускнели с возрастом.

– А что делали коты в плохую погоду?

– Там имелись укромные уголки и скважины, в которых они могли укрыться, а зимой в каньон привозили сено – это обеспечивало им некоторую защиту. Они были очень выносливыми.

Но позвольте мне рассказать вам о медсестре! Когда я во второй раз встретила Пола у зрительного забора, мы болтали о моей любимой кинозвезде. Вы когда-нибудь слышали о Френсисе Бушмене? Его называли самым красивым мужчиной в мире. В общем, мы говорили о его представлении в Бен Хур, когда появилась незнакомка. Она вышла из трамвая, неся два больших пакета. Её одежда была потёртая и бесформенная, на ней были мужские спортивные туфли. Выглядела она как ведьма.

– А вот идёт няня, – сказал Пол. – Она приходит почти каждый день.

Хотя на заборе повсюду висели таблички «Прохода нет», женщина протиснулась между прутьями забора и спустилась в каньон. Там она начала осматривать котов. Один хромал, и она что-то вытащила из его лапы пинцетом. Она закапывала глазные капли и что-то делала ватными тампонами. Если кот выглядел апатичным, она проталкивала таблетку в его горло. Наконец она приблизилась к Принцессе и дала ей что-то. Я подумала, это лакомый кусочек, достойный королевы, нечто вроде жареного фазана. Но чем бы то ни было, белая кошечка с готовностью проглотила это.

– Медсестре платил город?

– Нет, она была добровольным опекуном – очень профессиональная и без эмоций. И очень таинственная. Пол говорил, о ней была газетная статья, но она немногое приоткрыла. Женщина жила на ферме в пригороде. Если она находила мёртвого кота в каньоне, то забирала его и хоронила. Некоторые считали её эксцентричной миллионершей. Вы знаете, как распространяются слухи. Другие говорили, что она госпитальная медсестра, обвинённая в убийстве из сострадания. Третьи клялись, что она жена врача, застрелившая своего мужа за неверность, и теперь отбывает условный срок. Правды мы так и не узнали.

После того как закончилось лечение Пёстрых, сестра пересекла поле брани и сделала то же самое с Серыми. Потом она выбралась из дыры и прошла вдоль забора с жестяной консервной банкой в протянутой руке.

– Пенни на лекарство? Пенни для котиков? – Голос её был удивительно хорошо поставлен.

Однажды я спросила её о маленькой белой кошечке. Почему она так отличается от других? Такая замкнутая, такая отчуждённая? Медсестра удивилась.

– Беленькая? – переспросила она. – Но она же слепая.

Я была ошеломлена.

– Как она попала сюда? – спросила я.

– Какой-то сукин сын бросил её, – ответила медсестра.

Было что-то в этой слепой бедняжке, от чего сжималось моё сердце. Я умоляла хозяина позволить мне принести её домой, но он был твёрд как камень. В офисе мой мольберт стоял у северного окна, выходящего на каньон, и, когда я отрывалась от работы, чтобы дать отдохнуть глазам, я автоматически смотрела на шарик белого меха, контрастирующий с серым бетоном и зеленью.

Однажды я стала свидетельницей интересного происшествия. Молодой кот из Серых смело пересёк поле средь бела дня. Я поняла, что он молодой, потому что он был худой и мускулистый, – симпатичный кот с бойкими ушами и несколько нахальный.

Он направился к Принцессе, сидевшей на освещённой солнцем плите, и подошёл к ней очень близко. Конечно, она не могла его видеть, но я знаю: она наверняка почувствовала его присутствие. Он посидел так с минутку, а потом метнулся назад, словно его ударили.

После этого я часто наблюдала визиты очаровательного Принца и однажды увидела, как они с Принцессой соприкоснулись носами. Это было так романтично и грустно, что мне захотелось плакать.

Думаю, я пребывала в сентиментальном настроении, потому что наша дружба с Полом достигла ненормальной стадии.

– А что люди делали на свиданиях в дни вашей молодости?

– О, мы с Полом иногда обедали в уютном ресторане. За доллар можно было отведать пять блюд! Мы ходили в джаз-клуб или в кино. Кинотеатры пользовались тогда большой популярностью, но фильмы были немые и чёрно-белые, а актеры выглядели так, будто их напудрили мукой. Иногда Пол приходил ко мне домой, и я готовила курицу по-королевски. Потом мы слушали симфонический концерт – прямую трансляцию! Радио в те дня было совсем другое.

– У вас с Полом были другие отношения?

– Не те, что вы, молодые люди, под этим подразумеваете! Мы наслаждались старомодным ухаживанием. Это девки были циничными я позволяли себе всё что угодно, но я была безнадежно романтичной. Ой, я теряю нить моего повествования…

– Серый кот и слепая кошечка соприкоснулись носами.

– Да, такая вот ласка! Было начало октября, и дни становились всё холоднее. Опадали листья, и у меня возникло тревожное ощущение, что это конец чего-то. Пол уехал в Чикаго по делам на несколько дней, уехал на автомобиле, вместо того чтобы поехать на поезде. Я смотрела, как он удаляется, и почувствовала себя очень одинокой.

Очаровательный Принц перестал приходить к Принцессе. Работая за своей доской, я постоянно выглядывала в окно и знала, что уже несколько дней не было встреч между ними. Она сидела на бетонной плите, безнадежно ожидая его, и я чувствовала, что она очень скучает.

И вот однажды… Принцесса исчезла! Её не оказалось на обычном месте, да и нигде в поле зрения. Мой взгляд постоянно возвращался к этому бетонному пейзажу в поисках привычного пушистого комочка. Где же моя беленькая! После работы я ходила вдоль каньона, надеясь увидеть её, но тщетно. Что могло произойти?

На следующее утро я поглядывала на каньон из моего окна, пока медсестра не вышла из трамвая с двумя большими сумками. Тогда я полетела вниз, лавируя между машинами и делая знаки, чтобы она подождала меня.

– Вы помните маленькую белую кошечку? – закричала я, задыхаясь, – Где она? Я не могу её найти!

– Ах, та кошечка, – сказала грустно медсестра. – Она умерла. Я похоронила её вчера.

Слезы застлали мне глаза,

– О нет! – воскликнула я. – Что с ней произошло?

– Она съела какой-то ядовитый сорняк, – сказала медсестра. – Некоторые из них очень ядовиты, и коты знают, что их нельзя трогать.

– Но она не могла их видеть, – рыдала я. – Она не могла отличить их!

– Она всё знала, – сказала медсестра. – Они всё знают. Это могучий инстинкт.

Я вернулась в офис и рыдала, пока директор не отправил меня домой. Позже вечером я всё ещё горевала, слоняясь по квартире, как вдруг зазвонил телефон. Это был Пол! Он вернулся домой, всё обошлось без происшествий. Поездка оказалась удачной. Но он очень скучал по мне. Прежде чем я поделилась своими грустными новостями, он рассказал удивительную историю.

Он уже выехал из Чикаго и был в пути, когда мотор его машины перегрелся. Они всегда перегревались, знаете ли. Пол остановился, чтобы налить воды в радиатор, и стал сдвигать крышку радиатора, вот тут-то он и услышал жалобный вой. Он открыл капот – оттуда молниеносно выскочил кот и бросился в кусты. Пол искал его, но не смог найти. Он был уверен, что это очаровательный Принц из каньона. Вероятно, он забрался в машину погреться, когда та была припаркована возле офиса Пола.

– Но вы же не можете знать наверняка, так ведь? На свете много серых котов.

– Подождите, пока не дослушаете историю до конца, моя дорогая… На следующий день мы с Полом встретились у зрительного забора днем. Медсестра делала свой обход. Некоторые коты выбрались из котлована, чтобы выпросить кусочки из корзины. А внизу серый кот шёл по полю.

– Вот он! – закричала я.

У него был жалкий вид. Костлявый и грязный, с разорванным ухом и запёкшейся на спине кровью, он передвигался с трудом, останавливаясь через каждые несколько шагов и поднимая больную лапу. Он направлялся на сторону Пёстрых.

– Сколько же он прошёл! – воскликнула я. – Мили и мили! Как ему удалось? Он явно умирает с голоду. Сразу видно, с ним случилось что-то ужасное. Заметила ли его сестра? Может ли она сделать что-нибудь для него?

– Не обжёг ли он лапы, когда был в машине, – в задумчивости проговорил Пол. – Посмотри на него! Куда он идёт?

Конечно, он искал свою Принцессу. Раненый кот с трудом ковылял к плите, где они обычно встречались. Не найдя подружку, он развернулся и с трудом стал подниматься на улицу. Я направилась к нему.

– Не трогай его, – остановил меня Пол. – Он идёт к проулку за рестораном. Он найдёт еду и умоется. Язык кота – лучшее лекарство для него.

Когда раненый кот, хромая, миновал нас, я сказала:

– Никогда больше не пойду к забору. Я слишком сентиментальна. Попрошу преподавателя перенести мою доску к другому окну…

В эту минуту раздался визг тормозов на дороге, послышались крики пешеходов. Мы обернулись. Кто-то бежал к забору, крича:

– Сестра! Сестра!

Пол побежал к месту аварии, резко крикнув мне:

– Не ходи! – Потом увёл меня в противоположном направлении. – Не смотри.

Это было шестьдесят лет назад, а я так и не могу забыть.

– Это очень грустная история.

– Да, моя дорогая, очень грустная. Но есть и эпилог.

Я вышла замуж за своего молодого архитектора. Как вы думаете, какой свадебный подарок он мне сделал? Он подарил мне котят. Один был серый, а другая – белая и пушистая. Я назвала их Ромео и Джульетта.

ТИПСИ И ОТДЕЛ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ

Интервью с мистером К. В. было записано в Доме старых моряков в ноябре 1985 года для Проекта устной истории Гаттвиллского общественного колледжа.

– Я достаточно стар и помню времена великой депрессии. Гербер Гувер, сухой закон, суповые кухни, аннулирование. Я всё это помню. Если хотите знать, всё было тогда круто, мальчик мой. Я мыл посуду, подметал улицы – делал всё, что только мог. Трудился весельщиком на лодках, до того как снесли береговую линию и построили эти роскошные небоскрёбы с фонтанами, деревьями и подобной ерундой.

– На что была похожа береговая линия в тридцатые годы?

– На Франт-стрит всюду были доки и мастерские. За ними находились дома, мясные рынки, кондитерские, несколько церквей, школа. Все друг друга знали. Слепые свиньи тоже обитали тут, но только до аннулирования. Приятное соседства В школе имелась одна из этих винтовых пожарных лестниц. Выглядела как большая жестяная бочка. Всего этого нет теперь.

Парень один ко мне приходил на прошлой неделе. Когда-то работал мясником на рынке Ника, что на береговой линии. «Жирный» мы его звали. Он всё такой же жирный, как свинья, и курит свои вонючие сигары. Мы поболтали о прежних днях. Гамбургер – тринадцать центов фунт. Троллейбусы, поездка – пять центов. Жирный говорит мне:

– Держу пари, ты не помнишь Типси и Отдел здравоохранения.

Я в ответ:

– Готов держать пари, что помню. Я своим внучатам рассказывал про Типси. Теперь они станут про неё рассказывать и после того, как мы с тобой сыграем в ящик.

– А что вы рассказали внукам?

– Как Типси заставляла нас смеяться, когда было не до смеха. Никакой работы. Никакого пособия по безработице. Нечем было платить за квартиру. Некоторые ребята помирали с голоду. Все прелести депрессии, мой мальчик. Но Типси умела рассмешить нас.

– Кто такая Типси?

– Самая забавная из кошек! Она ошивалась около рынка Ника, охотясь за мышами. У них тогда ещё не было этой красивой кошачьей еды. А нам бы самим себя прокормить. Коты и собаки в те дни насмерть боролись за каждый кусок.

– Какая связь между Типси и Отделом здравоохранения?

– Вот теперь и начинается история! Я был там, когда инспектор впервые увидел Типси. Я пошёл на рынок Ника, чтобы взять еду в кредит и потрепаться с Жирным. Миссис Ник сидела за кассовым аппаратом, насупившись, как бульдог. Ника всё ещё не было, он уехал на поиски нелегального спиртного. А Типси, которая находилась в витрине прямо среди моркови и капусты, умывалась. Самое чистое существо во всём магазине, если хотите знать.

В общем, тут входит этот парень в коричневом костюме, белой рубашке и при галстуке. Выглядит прямо как из Сити-Холла. А в руках большая толстая книга в чёрном переплете. Он сунул свой нос в холодильник для мяса, обнюхал всё в задней комнате и записал что-то в свою книгу. Затем он кисло посмотрел на Типси, но она и глазом не моргнула, только почесала за ухом.

Тут парень говорит миссис Ник:

– Даю вам две недели, чтобы вычистить магазин и избавиться от животного.

Миссис Ник свирепо посмотрела на него.

– Животное? Вы говорить мне про животное? – Она не очень хорошо изъяснялась по-английски.

– Избавьтесь от кота! – повторил инспектор громко и отчетливо – Кота в витрине!

Миссис Ник встает со стула, как задиристый петух.

– Я не избавляться от кот.

Инспектор говорит:

– Постановление городских властей, мадам. Никаких котов в продуктовых магазинах.

Миссис Ник в ответ:

– Ха! Город любить мыши больше в продуктовом магазине?

– Поставьте мышеловки! – советует инспектор. – Если животное будет здесь через две недели, вы заплатите штраф десять долларов.

Она хлопает по кассе и машет десяткой:

– Я платить сейчас, Я сохранять кота.

– Мне не нужны ваши деньги, – говорит инспектор. – Я просто сказал вам, чего требует закон. Избавь-тесь-от-ко-та!

– Я давать двадцать. – И она машет двумя десятками.

В общем, тут выходит Жирный из-за мясного прилавка, пыхтя своей сигарой на миссис Ник – она была его тёщей, – и говорит ей:

– Видишь? Я был прав. Ты должна избавиться от этой вонючей кошки. Её нужно утопить.

– Она пахнет лучше, чем ты, – заявляет она.

Порки пытается объяснить инспектору:

– Она из Старого Света. Я устал ей повторять, что нельзя заводить здесь котов, которые к тому же сидят на овощах. Это антисанитария.

– Ха! – восклицает миссис Ник Порки. – Ты ходить и сделать какой-нибудь санитарный гамбургер, но только чтоб без вонючей сигары.

– Почему она была такая упрямая?

– Если хотите знать, Типси помогала ей в бизнесе. Кошка сидела в витрине и хватала мух, но это выглядело так, будто она машет и зазывает людей из-за витрины. Дети страшно радовались. Приходили в магазин потратить свои пенни. Взрослые тоже над этим посмеивались. Было приятно видеть улыбки во время депрессии.

– Почему кошечку назвали Типси?

– Это забавно. Она была белая, с чёрным пятном на одном ухе. Получалось, будто чёрная шляпа сдвинулась на одно ухо. Это придавало ей вид подвыпившего гуляки. Но самое смешное то, что она ещё и пошатывалась при ходьбе. Наверное, что-то было не в порядке с её лапами.

– Она всё ещё находилась в магазине, когда инспектор вернулся через две недели?

– Рассказываю, что произошло. Жирный вечно цапался со своей тёщей и намерен был избавиться от кошки. В общем, однажды вечером, после того как миссис Ник пошла наверх спать, он сунул Типси в картонную коробку и отнёс её в аптеку. Я как раз покупал мороженое, когда вошёл Жирный, Тогда можно было взять тройную порцию за пять центов с тремя наполнителями: шоколад, ваниль и клубника.

– Эй, Сэм, – говорит Жирный аптекарю. – У тебя есть проблемы с мышами? Я нашёл хорошего мышелова.

– Я не хочу никаких котов, – ответил Сэм.

Но Жирный всё равно вытряхнул Типси из коробки. Она заковыляла, шатаясь, по комнате, будто в стельку пьяная. Посетители гикали и улюлюкали; «Типси» означает «подвыпивший».

– Ты должен её оставить, Сэм.

Типси осталась. Чувствовала она себя как дома, поймала парочку мышей, а потом пристроилась на чистых полотенцах за садовым фонтаном.

Сэм всегда играл с нами в карты в задней комнате салуна Гасса. Он рассказал, что произошло на следующий день. Типси развлекала посетителей, когда вошёл человек из Отдела здравоохранения. Он посмотрел на Типси долгим, тяжёлым взглядом, вроде как узнал её, но не был уверен.

– Выпейте пива, – говорит ему Сэм. – Всё в порядке?

– Всё, кроме кота, – отвечает инспектор. – Закон запрещает держать животных там, где торгуют продуктами и напитками.

Что ж, Сэм совсем не хотел злить Сити-Холл и выкинул Типси на улицу.

– А как реагировали на это покупатели?

– Они расстроились, но знаете что? Маленькая ведьма доковыляла назад, на рынок Ника. Когда Жирный утром вышел на работу, возле витрины уже собралась толпа Люди смеялись, дети прыгали. Типси сидела на бобах и махала им лапкой.

Вечером Жирный посадил кошку в коробку из-под пастеризованного молока и понёс к Гассу. До аннулирования это было ещё то местечко! После оно стало называться Деревянным баром Гасса. Он его выстроил как бревенчатую избушку. Я помогал на заднем дворе бара, когда Жирный вошёл с коробкой.

Гасс хлопает его по спине и говорит работнику: – Налей старому увальню красного чая, пусть разогреет свой дымоход. – Он любил иногда выражаться, как дровосек.

Гасс был хороший старик, но казался немного не в себе. Седые волосы торчали как попало, нос кривой, глаза бесцветные. В своё время он держал салун на севере возле поселка лесорубов и был стреляный воробей. Когда я познакомился с Гассом, он был уже довольно стар, но ещё мог перепрыгнуть через забор и уволить работника или двинуть ему, если тот доставлял неприятности.

Я помню бар – весь из брёвен, с сосновой доской в три дюйма. Красота! Ещё там стояла печка с пятидесятифутовой трубой. На стене красовались головы животных – оленей, лосей, чучело енота, ласки и всё такое прочее. Гасс говорил, что подстрелил их сам, но никто ему, конечно, не верил. Он любил животных. Мы считали: он скорее застрелит человека, чем белку. Он держал в салуне на севере бурундучка, а какой-то пьяный оторвал ему голову на спор. Гасс с ним хорошенько разобрался.

– Как Гасс отнёсся к Типси?

– Он показывает на молочную коробку и спрашивает Жирного:

– Что в ящике?

– Новое приспособление для ловли крыс, – отвечает Жирный.

Гасс заглянул в коробку, и Типси чихнула ему прямо в лицо. Старикан завыл, как жених:

– А она хорошенькая.

Он положил её на стойку бара, и Типси, шатаясь, заковыляла по сосновой доске. Пробираясь между рюмками и пивными кружками, со своим пятном, свисающим с одного глаза, она выглядела забавно! Я говорю Гассу:

– Если хочешь, я больше не дам ей пить, босс?

Что ж, мальчик, Типси стала хитом всей береговой линии. Она научилась делать обычный клоунский трюк. Дашь ей сигаретный окурок, она подкрадётся, схватит его, подбросит в воздух, стукнет по нему пару раз, а потом сядет на окурок с безразличным видом, будто не знает, где он. Я разливал много стаканов и пивных кружек, когда Типси выступала в баре.

Гасс жил наверху и разрешал ей спать на своей подушке.

– Малышка сворачивается вокруг моей головы, как енотовая шапка, – хвастался он, – а если хочет выйти, кусает меня за нос.

Вскоре Типси округлилась и стала ленивой. Мы знали: у неё будут котята. Чёрт меня подери, если Гасс не стал в это время покупать ей гамбургеры и не завёл коробку с песком, чтобы ей не нужно было ходить на грязную улицу.

– Бизнес не пострадал, когда Типси прекратила показывать свой фокус?

– Ни за что! Все держали пари, сколько она принесёт котят и какого цвета. Она стала большая, как бочка, и, когда пыталась двигаться, мы не знали, плакать нам или смеяться. Гасс начинал нервничать. Он уже приготовил коробку для котят я пресекал все шутки по поводу того, как выглядит Типси.

А потом однажды в бар вошёл инспектор собственной персоной. Он увидел Типси и взял двойную порцию виски. Потом он завёл свою речь про десятидолларовый штраф. После его ухода я говорю Гассу:

– Что будешь делать?

– Чёрт, я просто заплачу штраф! Кошечка того стоит.

Десять зелёных! Это было больше недельного заработка, если вам посчастливилось тогда найти работу.

На следующий вечер в бар ввалилась шумная компания моряков с цементовоза, который пришвартовался у Франт-стрит. Они принялись грязно шутить по поводу Типси, и Гасс прямо с ума сходил. В конце концов один из этих идиотов попытался угостить её виски из пепельницы.

Гасс перепрыгнул через стойку бара как сумасшедший и схватил моряка.

– Ты, ублюдок! – орал он. – Убирайся отсюда, пока я тебе кости не переломал!

Тут вмешались морячки, заступились за Гасса постоянные посетители. Потасовка была что надо! Кулаки мелькали, головы трещали, столы переворачивались! Кто-то, наверное, швырнул стулом, потому что печная труба с грохотом завалилась. Дым и сажа по всему бару!

– Где находилась Типси во время потасовки?

– Я как раз к этому подбираюсь. Бар в спешке очистили, мы с Пассом не спали всю ночь, выдраивая его. Когда мы закончили, был уже день, а Типси исчезла!

На Гасса хоть смирительную рубашку надевай! Мы искали её в погребе, коробках со льдом, в мусорных корзинах – везде. Я ходил по всем магазинам, а Гасс обрыскал весь берег. Ни следа.

– Она исчезла, – говорит Гасс и шмыгает носом. – Цементовоз отчалил прошлой ночью. Это моряки, наверное, украли её. Может, даже утопили.

Он страшно горевал.

В баре было тоскливо тем вечером. Он опустел к десяти часам. На следующий вечер то же самое. Посетители покупали только пиво и уходили. Гасс не желал что-либо делать.