Текст книги "Кот, который знал 14 историй"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Лилиан Джексон Браун
Кот, который знал 14 историй

ФУТ-ФЭТ КОНЦЕНТРИРУЕТСЯ

С самого раннего детства Фут-Фэт знал, что люди принадлежат к низшей породе существ. Они не умеют видеть в темноте. Они пьют и едят какое-то немыслимое варево. И у них всего-навсего пять чувств. Супруги, в доме которых жил Фут-Фэт, даже не могли передавать мысли на расстоянии, не прибегая при этом к словам.

Больше года назад, с момента своего появления в городском доме, Фут-Фэт пытался ввести собственную систему связи, но его ученики не особенно продвинулись в этом нововведении. Правда, в обеденное время, когда Фут-Фэт сидел в углу, концентрируясь, они вдруг говорили: «Пора кормить кота», – словно это были их собственные мысли.

Вообще их способность читать мысли Фут-Фэта распространялась только на повседневные нужды.

Всё прочее фактически не доходило до них. Было похоже, что они так никогда и не продвинутся в этой области.

И всё же жизнь в городском доме представлялась ему достаточно удобной. Это была обычная размеренная жизнь, что для Фут-Фэта и являлось основной целью. Он не любил никаких отклонений, как, например, запоздалая еда, громкий шум, чужие люди в доме или лакомый ливер среди недели. Он предпочитал есть ливер только по воскресеньям.

Фут-Фэт жил в фешенебельной части города. Трёхэтажный кирпичный дом был обставлен мягкими креслами, устелен толстыми коврами и забит стильной мебелью, нежась на которой он посматривал на подозрительных визитеров. Он мог одним прыжком вскочить на шкаф или пронестись из кухни первого этажа в гостиную на втором, а потом – в спальню на третьем, при этом его бег по устланной ковром лестнице был схож с полётом, потому что Фут-Фэт был настоящим сиамским котом. Его желтовато-коричневая шубка была прекраснее, чем мех горностая. Его восемь коричневых пятнышек (раньше, до того, как он попал в больницу, их было девять) были гладкими, как бархат, а раскосые глаза полны таинственной тоски.

Люди, которые жили с Фут-Фэтом в городском доме, назывались им очень просто: Первая и Второй. Та, что носила имя Первая, обеспечивала в доме все удобства и уют, удовлетворяя своё тщеславие щедрыми комплиментами и иногда украшая себя драгоценностями.

Тот, кто назывался Второй, напротив, любил игры и развлечения. Он очень мало говорил, но всё время звенел ключами на блестящей цепочке, размахивая ими туда-сюда и развлекая Фут-Фэта. По утрам в своей комнате он рассекал воздух галстуком, вписывая им немыслимые круги и вынуждая Фут-Фэта подпрыгивать и хватать галстук жемчужными когтями.

Эти ежедневные шумные игры, отдых на мягких, как пух, подушках, прогулки по пожарной лестнице, двухразовое питание и составляли суть жизни Фут-Фэта.

Но однажды в воскресенье он почувствовал неприятное отклонение от этой обычной домашней рутины. Воскресные газеты, как правило разбросанные по полу в библиотеке, чтобы он мог их рвать когтями на мелкие кусочки, на сей раз лежали аккуратно сложенными на столе. Весь дом заполонили цветы, которые Фут-Фэту запрещалось жевать. Первая нервничала, а Второй был слишком занят и не играл. Вскоре явился незнакомец в белом халате и стал громко греметь посудой, а когда Фут-Фэту захотелось вдохнуть аромат креветок и копченых устриц на кухне, служанка просто выгнала его.

Казалось, Фут-Фэт всем мешает. В конце концов его отправили в проволочную клетку на пожарной лестнице, откуда он обычно наблюдал за воробьями в саду, и оставили там, пока он не ощутил пустоту в желудке. Тогда кот завыл, требуя, чтобы его пустили в дом.

Он нашёл Первую за туалетным столиком. Она возилась со своими волосами и не подозревала, что он зверски проголодался. Легко прыгнув на стол, кот уселся среди сверкающих флаконов, поджал хвост и устремил взгляд своих голубых глаз на её лоб. В этой позе он стал сосредоточиваться, он сосредоточивался и сосредоточивался… Общение с Первой всегда было делом нелегким. Её ум скакал, точно воробей, и не знал передышек. Фут-Фэту пришлось до последнего напрячь каждый нерв, чтобы передать нужное сообщение.

Неожиданно Первая метнула взгляд в сторону кота. Ей пришла в голову хорошая мысль.

– Джон, – позвала она Второго, который чистил в это время зубы, – скажи, чтобы Милли накормила Фуффи. Я совсем забыла: ему пора обедать. Уже шестой час, а я не могу сделать прическу. Надень, пожалуйста, пиджак, скоро начнут собираться гости. И скажи ГоварДу – пусть зажжёт свечи. К тому же ты можешь поставить какие-нибудь записи… Нет, подожди. Если Милли всё ещё занята закусками, не мог бы ты сам накормить Фуффи? Просто открой какие-нибудь консервы.

Тут Фут-Фэт уставился на Первую с предельным напряжением, которое сделало его мыслительные волны почти ощутимыми.

– Ой, Джон, я забыла, – вовремя исправилась она. – Сегодня же воскресенье, и кот ждёт свой ливер. Но прежде чем ты покормишь его, застегни мне молнию на платье и надень мой изумрудный браслет на Фуффи. Или нет, я надену изумруды на себя, а он обойдется аметистами… Джон! Ты понимаешь, что уже шестой час?! Тебе бы лучше надеть пиджак.

– А тебе лучше остыть, – сказал Второй. – Никто не приходит в назначенное время. Зачем ты устраиваешь эти вечеринки, Хелен, если они заставляют тебя так нервничать?

– О чём ты? Я вовсе не нервничаю. Кроме того, это была твоя идея пригласить сразу и твоих клиентов, и моих друзей. Ты сказал, что мы убьём целую ораву проклятых зайцев одним выстрелом… А теперь, пожалуйста, Джон, накорми Фуффи. Он уставился на меня, и у меня из-за этого разболелась голова.

До прихода гостей Фут-Фэт едва успел проглотить ливер, умыться и устроиться на камине в гостиной. Его раздражение немного уменьшилось в предвкушении того, как гости будут им восхищаться. Его имя означало «красивый» по-сиамски, и кот прекрасно сознавал, что он красив. Он важно развалился между двумя серебряными подсвечниками времен короля Георга. Одна его передняя лапа была вытянута, другая поджата, взгляд отрешён, а хвост небрежно свисал с мраморного камина. Кот ждал комплиментов.

Это была грандиозная вечеринка, на которой Фут-Фэт понял, что лишь немногие гости знают, как надо воздавать почести коту. Одни несли явную чушь своими фальшивыми голосами. Другие делали непонятные жесты в его сторону или, что ещё хуже, пытались взять на руки.

Однако нашёлся среди них и просвещенный человек, который приблизился к нему с подобающим уважением и сдержанностью. Фут-Фэт зажмурил глаза в знак благодарности. Этот его поклонник, как личность выдающаяся, опирался на сияющую трость. Соблюдая дистанцию, он медленно протянул руку и выпрямил один палец. Фут-Фэт вежливо пошевелил усами.

– Ты живая скульптура, – сказал этот господин.

– Его зовут Фут-Фэт, – живо вставила Первая, протиснувшись к камину сквозь толпу гостей. – Он глава нашего дома.

– И отличной породы, – сказал мужчина с серебряной тростью, обращаясь к хозяйке в той изысканной манере, которая очаровала Фут-Фэта.

– Да, наш кот мог бы иметь много медалей, если бы участвовал в конкурсах, но он абсолютно домашний. Да, почти не выходит из дома, за исключением своей клетки на пожарной лестнице.

– Замечательная идея! – воскликнул гость, – Мне хотелось бы иметь подобное сооружение для моей кошки. Она пушистая и черепахового цвета. Можно я посмотрю клетку?

– Конечно. Она за окном библиотеки.

– У вас удивительно красивый дом.

– Спасибо. Нас обвиняют в том, что мы оформили его в соответствии с расцветкой Фут-Фэта, и это до некоторой степени верно. Вы заметили: у нас нет бьющихся вещей? Когда кот так летает, для него не должно быть преград.

– И правда. Еще я заметил, что вы собираете серебро, – сказал мужчина. – Есть довольно любопытные вещи.

– У вас хороший вкус. Ваша трость на редкость изящна.

– О, это всего лишь попытка извлечь небольшое удовольствие из печальной необходимости.

Господин прохромал пару шагов.

– Хотите посмотреть коллекцию серебра внизу, в столовой? – любезно спросила Первая, – Ранние образцы времен Рена.

Фут-Фэт понял, что разговор больше не касается его превосходных качеств, спрыгнул с камина и выскочил из комнаты, раздражённо размахивая хвостом. Он нашёл оливу и закатил её за заслонку. Чьи-то ноги чуть не наступили на него. В отчаянии он метнулся наверх, в комнату для гостей, где обнаружил гору мехов соболей и норки и лёг на них.

После этой вечеринки Фут-Фэту потребовалось несколько дней отдыха, чтобы прийти в себя, поэтому неделя была сплошным погружением в сон. Но вот снова наступило воскресенье с неизменным ливером на завтрак, воскресными газетами, разбросанными по полу, и людьми, слоняющимися по дому в обычной скуке.

– Фуффи, не скатывай газеты, – сказала Первая. – Джон, типографская краска стирает его мех. Дай ему «Уолл-Стрит Джорнал», он чище.

– Может, ему хочется в свою клетку, посидеть на солнышке.

– Ах да, ты напомнил мне кое о чём, дорогой. Кто был тот импозантный мужчина с серебряной тростью? Я не запомнила его имя.

– Не знаю, – ответил Второй. – Я думал, это ты его пригласила.

– Вероятно, он пришёл с кем-то из гостей. В любом случае он заинтересовался нашей клеткой. У него дома пушистая кошка черепаховой расцветки. Я говорила тебе, что у Хендерсонов два бирманских котенка? Нас пригласили в следующее воскресенье на коктейль, вот и посмотрим на них.

Прошла ещё одна неделя, за это время Фут-Фэт обнаружил новый наблюдательный пункт. Он открыл для себя, что может запрыгнуть на высокий антикварный шкафчик в холле возле библиотеки. Во всём остальном неделя была как неделя, и Фут-Фэт остался ею, в общем-то, доволен.

Первая и Второй собирались идти смотреть бирманских котят в воскресенье вечером, поэтому Фут-Фэту обед подали рано, после чего он мирно заснул на софе в библиотеке.

Когда зазвонил телефон, разбудивший его, было уже темно, он был совсем один. Кот поднял голову и заурчал на аппарат, – звонки прекратились, и он снова заснул, положив голову на лапы.

Вскоре телефон зазвонил опять. Фут-Фэт вскочил и стал шипеть на него, взметнув спину и поставив хвост вопросительным знаком. Затем, чтобы снять раздражение, он запрыгнул на стол и вцепился когтями в Вебстерский словарь, – он истратил немало сил, разжевывая кожаную закладку для книг. Потом ему захотелось пить, и он направился в сторону дамского туалета.

Электричество всюду было потушено, лунный свет не проникал в окна, и всё же он уверенно ступал по коврам в тёмных комнатах, обходя ножки столов и останавливаясь, чтобы исследовать микроскопические частички на полу в холле. Ничто не могло укрыться от внимания кота.

Фут-Фэт уже лакал воду, восторженно размахивая кончиком хвоста, когда некий звук заставил его поднять голову и прислушаться. Его хвост замер. Воробьи на заднем дворе? Дождь на пожарной лестнице? И снова тишина.

Он насторожился. Происходило что-то такое, что нельзя было считать обычным. Хвост кота распушился, как у белки, усы расправились, выискивая сигнал тревоги. Он бесшумно ступил в холл, вглядываясь в темноту.

Кто-то был на пожарной лестнице. Что-то скреблось в окно библиотеки.

Замерев, он увидел, как окно отворилось и тёмная фигура скользнула в комнату. Одним молниеносным прыжком Фут-Фэт вскочил на высокий шкафчик.

Получив возможность сверху беспрепятственно наблюдать за происходящим, он почувствовал себя в безопасности. Но достаточно ли ему этого – чувствовать себя в безопасности? Его предки много веков назад были сторожевыми котами в восточных храмах. Они прятались в тени, жались к высоким стенам, готовые прыгнуть на любого чужака и разодрать ему лицо так, как теперь Фут-Фэт кромсал воскресные газеты. Первобытный инстинкт на миг проснулся в нём, но тут же был подавлен тормозами цивилизации.

Кто-то от окна осторожно направлялся в холл, и Фут-Фэт узнал запах. Это был человек с серебряной тростью. На этот раз, однако, от его присутствия отдавало чем-то зловещим. Слабый голубой свет лился из набалдашника трости, которую он вытянул вперёд, отыскивая дорогу к лестнице. Когда мужчина проходил мимо шкафчика, шерсть поднялась на спине Фут-Фэта жёстким гребнем. Инстинкт говорил «Прыгни на него!» Однако неясный страх удержал кота от рискованного шага.

С кошачьим проворством мужчина продвигался вперед, не подозревая о двух сияющих алмазах, которые наблюдали за ним в темноте, и Фут-Фэт скоро услышал шум в столовой. Кот почуял недоброе. Сидя в безопасности на шкафчике, он весь дрожал.

Мужчина вернулся в библиотеку, неся с собой тяжелый тюк. Оставив тюк у окна, он прокрался на третий этаж, и из спальни донёсся приглушенный шум. Фут-Фэт судорожно облизнул свой нос.

Мужчина появился снова, следуя за дорожкой голубого света. Когда он приблизился к шкафчику, Фут-Фэт пошевелил лапами, защищаясь от чего-то невидимого. Он опять почувствовал сильное желание атаковать и в то же время непреодолимый ужас. «Поймай его!» – говорил коту голос предков. «Сиди на месте!» – предупреждал страх, пульсирующий в голове. «Поймай его!.. Сейчас сейчас. СЕЙЧАС!»

И Фут-Фэт прыгнул на голову человека, вцепившись острыми, как лезвие, когтями в мягкую кожу.

Дикий крик, который издал взломщик, подействовал на Фут-Фэта как электрошок. Он промчался через комнату вверх по лестнице, в спальню, и юркнул под кровать.

Кот долго дрожал, во рту у него пересохло, уши вывернулись наизнанку от ужаса. В том, что происходило, было что-то странное и плохое, хотя значение этого ускользало от него. Стараясь справиться со своим смущением, кот съёжился в темноте. Кровь запеклась на его когтях. Он фыркнул от омерзения, но в конце концов принялся вылизывать их до чистоты.

Он делал это медленно и с отвращением, затем поджал лапы под теплое тело и стал ждать.

Он почувствовал приближение Первой и Второго прежде, чем хлопнула дверца такси. Ему следовало бы броситься им навстречу, но предыдущие события слишком напугали его. Он всё ещё дрожал. Фут-Фэт услышал, как открывается дверь, как поднимаются по лестнице, вот щёлкнул выключатель в комнате, где он ждал в полнейшем замешательстве под кроватью.

Первая ахнула, потом пронзительно вскрикнула.

– Джон! Кто-то был здесь! Нас ограбили! В голосе Второго сквозило недоверие:

– Почему ты так думаешь?

– Моя шкатулка с драгоценностями! Смотри! Она совершенно пуста!

Второй распахнул дверцы шкафа.

– Твои меха на месте, Хелен. А деньги? У тебя были дома какие-нибудь деньги?

– Я никогда не оставляю здесь деньги. Но серебро! Что с серебром? Джон, спустись вниз и посмотри. Мне страшно… Нет! Подожди минутку! – Голос Первой стал громче, в нем был ужас – Где Фут-Фэт?! Куда делся кот?!

– Не знаю, – с тревогой сказал Второй. – Я не видел его, когда мы пришли.

Они принялись обыскивать дом и всё время звали его, не зная со своими ограниченными возможностями, что Фут-Фэт тут, рядом, под кроватью. Он же размышлял о том, что произошло, и время от времени вылизывал когти.

Наконец они догадались заглянуть под кровать и увидели два мерцающих глаза. Они осторожно вытащили кота. Первая схватила его, крепко прижала к себе и потерлась своим лицом, мокрыми соленым, о его мех, а Второй стоял рядом, поглаживая его тяжёлой рукой. Обласканный и успокоенный, Фут-Фэт перестал дрожать. Он хотел замурлыкать, но шок заблокировал гортань.

Первая продолжала держать Фут-Фэта на руках, и он вовсе не собирался покидать их, даже после того, как двое незнакомых мужчин вошли в дом. Они стали задавать вопросы и обследовать комнаты.

– Всё застраховано, – сказала Первая, – но серебро бесценно. Оно старинное и очень редкое. Есть какая-нибудь надежда вернуть его, лейтенант? – Она нервно теребила уши Фут-Фэта.

– Трудно сказать, – ответил детектив, – но вы можете нам помочь. Вы ничего необычного не замечали в последнее время? Какие-нибудь странные телефонные звонки?

– Да, – сказала Первая. – Несколько раз кто-то звонил, а когда я поднимала трубку, ответа не было.

– Это обычный приём. Они ждут, пока вы уйдёте из дома.

Первая пристально посмотрела в глаза Фут-Фэту:

– Фуффи, сегодня вечером звонил телефон? – Она ласково потрепала кота по спине – Если бы Фут-Фэт мог сказать нам, что случилось! Для него это было ужасным потрясением. Слава богу, хоть он цел.

Фут-Фэт поднял лапу и лизнул между подушечками, всё ещё запачканными человеческой кровью.

– Если бы Фуффи мог сказать нам, кто здесь был!

Фут-Фэт оставил в покое подушечки и показал розовый язычок. Затем он уставился на лоб Первой.

– Может, вы видели кого? – спросил лейтенант. – Какого-нибудь незнакомца?

Фут-Фэт напрягся, и его голубые глаза, светящиеся мыслью, впились в лицо Первой,

– Я не помню ничего такого. А ты, Джон? Второй покачал головой.

– Бедный Фуффи, – сказала Первая. – Видишь, как он смотрит на меня? Он, верно, голоден. Фуффи, хочешь немного перекусить?

Кот скорчил гримасу.

– Насчет пятен крови на подоконнике, – сказал детектив. – Может ли кот напасть на кого-нибудь и расцарапать до крови?

– О боже, конечно, нет! – воскликнула Первая. – Это всего лишь избалованный домашний кот. Мы нашли его под кроватью, он прятался и был перепуган до смерти,

– Вы уверены, что не произошло ничего необычного за последнее время? Может, кто-нибудь был у вас, кто видел ваше серебро и драгоценности? Может, монтер, мойщик окон?

– Жаль, не могу быть вам полезной, – сказала Первая. – Я и правда не припомню ничего подозрительного.

Фут-Фэт сдался!

Вырываясь на волю, он высвободился из рук Первой и направился к двери. Его голова была ещё тяжелой, а задние лапы не слушались. Он знал, кто это был, знал! Человек с серебряной тростью. Но бесполезно пытаться намекнуть им на это. Человеческий ум слишком закрыт для того, чтобы что-нибудь важное могло в него проникнуть. Первая была так занята своей болтовней, что её ум…

Бряцание ключей привлекло внимание Фут-Фэта. Он обернулся и увидел Второго, который крутил свою цепочку туда-сюда и не говорил ни слова. Второй всегда больше думал, чем говорил. Возможно, Фут-Фэт пытался общаться не с тем человеком. Второй был на самом деле Номером Первым в доме, а Первая была Номером Вторым.

Фут-Фэт замер, размышляя. Он сидел прямо, плотно обвившись хвостом. Цепочка с ключами моталась туда-сюда, и Фут-Фэт уставился на три морщинки на лбу Второго. Он посылал сигнал, концентрировался. Цепочка с ключами моталась туда-сюда, туда-сюда. Фут-Фэт продолжал концентрироваться.

– Подождите минутку, – наконец сказал Второй, прерывая молчание. – Я тут подумал кое о чём. Хелен, помнишь ту вечеринку, которую мы устраивали пару недель назад? Там был один гость, которого мы не знали, – человек с серебряной тростью.

– Ах да! Он смотрел клетку на пожарной лестнице. Почему я не подумала о нём? Лейтенант, он ужасно заинтересовался нашей коллекцией серебра.

Второй спросил:

– Это вам говорит о чём-нибудь, лейтенант?

– Конечно. – Лейтенант обменялся взглядом со своим партнером.

– У этого человека, – сказала Первая, – хорошо поставленный голос а изысканные манеры. И он немного хромает.

– Мы знаем его, – сказал сурово детектив. – Хромота – уловка. Нам известны все его штучки, и то, что вы рассказали, указывает прямо на него. Мы не знали только, что он снова орудует в этом районе.

Первая сказала:

– Не могу понять одного, что это за пятна на подоконнике?

Фут-Фэт выгнул тело, с наслаждением потянулся и вышел из комнаты в поисках тёмного тихого места. Теперь можно и поспать. Кот чувствовал себя успокоившимся и удовлетворённым. Он установил контакт с человеческим разумом. В конце концов появилась надежда. Однажды они всё-таки освоят его систему и научатся понимать посылаемую информацию. Но им придётся пройти долгий путь, прежде чем они осознают свои возможности. Однако надежда есть.

УИКЕНД БОЛЬШОЙ ПУМ

Существование духов не было новостью для Перси. В Англии, где он родился, они существовали всегда. Но британские духи были хорошо воспитаны. Неуклюжая пара, которая появилась в летней резиденции Перси в Мичигане, огорчила и оскорбила его.

Перси – холостяк средних лет, довольный своей жизнью, – обладал уравновешенностью и устоявшимися вкусами. Он выказывал своё пренебрежение лишь к маленьким детям, лающим собакам и шумным взрослым. Его собственные манеры были безупречными, репутация – без единого пятнышка. Фактически Перси сочли бы педантом, будь он человеком. Но поскольку он был котом, то все восхищались его примерным поведением.

Он был осанистым полосатым котом, с чёрно-белой шубкой, узор на которой напоминал крыло бабочки. Что-то в его сильной, свирепой морде говорило как о его честности и благородстве, так и о доброжелательности тигра-людоеда.

Перси проводил летние уикенды в деревенском шале в северных лесах, на берегу труднодоступного озера Биг-Пайн. Здесь он коротал часы в обществе Корнелиуса и Маргарет или смотрел, не мигая, на тихую гладь воды.

Корнелиус, поверенный средних лет, имел спокойные привычки и вкусы, совсем как у Перси. Крупный и осанистый, он производил впечатление честного человека. По воскресеньям Корнелиус вырезал что-нибудь пилой-ножовкой, потом выходил на прогулку с женой шли отправлялся на рыбалку. Маргарет вязала очередной свитер или с удовольствием трудилась на кухне. Когда они устраивали вечеринки, то приглашали гостей спокойных и сдержанных, своих лет, чтобы не слишком утомляться. Всё было довольно прилично и скучно – так, как нравилось Перси, – но так было до Уикенда Большой Лужи.

Билла Дидлтона и его жену пригласили провести субботу и воскресенье в шале. Бар заполнили дорогими напитками – гордость Корнелиуса, а холодильник – фирменными блюдами Маргарет: креветки, заливное из телятины и пудинг из голубики. Самым большим счастьем для Маргарет было вкусно накормить гостей. Для Корнелиуса тоже величайшим удовольствием было надеть поварской фартук и жарить куски мяса, заказанные в Техасе.

– Интересно, что представляет собой жена Билла? – пробормотала Маргарет, склонившись над вязанием, когда они ждали прибытия Дидлтонов. – Надеюсь, она сможет оценить хороший стол.

– Часть головоломки отсутствует, – сказал Корнелиус, нахмурившись. Он трудился над составлением из выпиленных дощечек изображения Моны Лизы.

– Она около твоей левой ноги, дорогой. Как ты думаешь, Перси признает Билла? Он ведь довольно шумный человек.

При звуке своего имени Перси поднял голову. Он посмотрел на клубок шерсти, но остался к нему равнодушен. Он никогда не мешал Маргарет вязать, а Корнелиусу составлять головоломки.

Мужчина просиял, посмотрев на кота.

– Перси, джентльмен, с которым ты вот-вот встретишься, – мой клиент, и мы должны на тридцать шесть часов как-то примириться с его занудством и напыщенностью.

Перси зажмурился, равнодушно соглашаясь, но когда Дидлтоны прибыли с криками и визгами, он удалился на балкон, где мог наблюдать за ними с безопасного расстояния.

Женщина, низенькая и нервная, говорила визгливым пронзительным голосом, и Перси согласно своей классификации сразу отнес её к маленьким лающим собакам. Однако он как зачарованный смотрел на её драгоценности, сияющие в лучах солнца, пронизывающего шале. Мужчина, мускулистый, высокомерный и подвижный, напомнил Перси собак боксеров, с которыми ему приходилось встречаться. У чёрно-белого кота были совершенно определенные взгляды на эту породу. Войдя в шале, Билл Дидлтон заметил на полу гостиной полосу света. Он подпрыгнул и на руках прошелся по ней. Необычность такого поведения невольно заставила Перси поёжиться.

– Так-так! – сказал Корнелиус по возможности радушным тоном. – После демонстрации своей удали, думаю, ты не прочь пропустить стаканчик? А что любит миссис Дидлтон, можно узнать?

– Зовите меня Диди, – сказала женщина.

– Прекрасно. Ну а теперь позволю себе предложить вам восемнадцатилетний скотч.

– У меня идея получше, – сказал Билл. – Просто покажи мне бар, и я приготовлю напиток, который ты никогда не забудешь. У тебя есть томатный сок?

– Билл известен своим крутым напитком, – подхватила его жена. – Это томатный сок. имбирное пиво, скотч и… Возведя глаза к потолку, чтобы вспомнить четвертый ингредиент, она пронзительно крикнула. Голова без тела пристально наблюдала за ней сквозь балконные перила.

– Это всего лишь наш Перси, – объяснила Маргарет. – Он не такой грозный, каким хочет казаться.

– Кот! Я терпеть не могу котов!

Перси почувствовал, что уикенд начинается не лучшим образом, и он оказался прав. На ланч Маргарет планировала подать суфле из омаров, за ним должен был последовать её особый салат, который она готовила прямо за столом, с удовольствием слушая лестные комментарии гостей. Но Билл Дидлтон настоял, однако, чтобы она оставила это занятие.

– Ты присядь и не волнуйся, Мэг, дорогая, – сказал он. – Я покажу тебе, как знатоки обращаются с зеленью.

– Не правда ли, Билл прекрасно управляется со всем?! – воскликнула Диди. – Он прекрасно готовит. Он испёк один из своих замечательных пирогов для этого уикенда.

– Я называю его «Торт счастливой семёрки», – сказал Билл. – Семь коржей с семью разными начинками. Он должен пропитываться целые сутки, прежде чем мы сможем его съесть… Что случилось, Мэг? Боишься лишних калорий?

– Вовсе нет, – ответила Маргарет. – Просто я планировала…

– Ну же, давай всё выясним, дорогая. Я не хочу, чтобы вы, мои милые, особенно беспокоились. Было замечательно с вашей стороны пригласить нас сюда, и мы хотели бы взять часть обязанностей на себя.

– Билл такой великодушный, – прошептала Диди.

– И это не всё, ребята. Я привёз ещё четыре замечательных куска мяса и сегодня вечером покажу вам, как нужно жарить прекрасную говядину.

– Конечно, – воскликнул Корнелиус в полном замешательстве, пытаясь придумать что-нибудь и сменить тему разговора. – Кстати, вам нравятся старые кладбища? Здесь есть одно заброшенное, в лесу, там всё дышит историей. Могильные камни с именами старых дровосеков… Когда-то здесь были прекрасные лесоразработки Среднего Запада. Стояло пятьдесят лесопилок и пятьдесят салунов.

Корнелиус оседлал любимого конька, углубившись в историю края. Он стал рассказывать, как по весне сплавляли по реке бревна тысячи лесорубов с громадными бородами, как лесорубы штурмовали городки с лесопилками и с громкими криками опустошали салуны. Стальные шипы на их ботинках, острые, как сосульки, расщепляли деревянные настилы и пропарывали животы во время драки. Лесорубов, убитых в этих перепалках, бросали в озеро, а если у них оставались какие-нибудь деньги, хоронили на кладбище. За двенадцать долларов можно было заказать могильный камень с надписью.

– После того как деревообрабатывающая промышленность перекочевала на запад, – продолжал Корнелиус – городки при лесопилках сгорели, но могильные плиты с эпитафиями об оспе и лосях сохранились. Когда какого-нибудь лесоруба убивали, – или, как здесь говорили, вышибали из него дух, – считалось, что он перерождается в лося. Словом «оспа» называли человеческое тело, исколотое стальными шипами.

Маргарет сказала:

– У нас есть две любимые плиты с неправильно написанными словами. Могилы Моргана Блэка и Пигтейла Биби.

– Идёмте! – заорал Билл, – Я должен увидеть эти, так сказать, усыпальницы. Я ощущаю себя старым лосем.

– Там, наверное, растёт какой-нибудь ядовитый плющ! – спросила Диди, в ужасе сжавшись на стуле.

– Не бойтесь, – успокоила её Маргарет. – Мы ходим на это кладбище каждый уикенд.

Перси обрадовался, что компания ушла на прогулку. Однако они вскоре вернулись, и было ясно, что это приключение захватило воображение Билла Дидлтона.

– Позор так обращаться со старым кладбищем, – патетически заявил он. – Надо очистить его от сорняков, поправить могильные камни и обнести забором. Я хотел бы провести здесь неделю и всё устроить. – Последовала многозначительная пауза, но это его не обескуражила – Эй, ведь эти ребята здесь никогда не гуляют? Я хочу сказать, вы когда-нибудь видели привидения?

Его жена запротестовала:

– Билл! Даже не заговаривай об этом!

– Держу пари, я мог бы войти в транс и найти парочку привидений для нас. – Он подмигнул Корнелиусу. – А как насчёт Моргана Блэка и Пигтейла Биби?

Хозяева и гости после обеда сидели у камина. Внезапно Билл откинул голову, весь подобрался, закатил глаза и стал бормотать что-то. Зловещая тишина воцарилась в шале, её нарушал только треск дров в камине.

Маргарет поежилась, и тут Диди завизжала:

– Прекрати! Тут пахнет привидениями! Мне страшно!

Билл посмотрел на жену и поправил кочергой дрова.

– Ладно, как насчёт ночного колпака? Нам необходимо хоть немного вздремнуть, если мы хотим пойти на рыбалку в пять утра. Эй, Мэг, дорогая, я оставляю «Счастливую семерку» на столе, чтобы она пропиталась за ночь. Надеюсь, кот не станет трогать её?

– Конечно нет, – сказала Маргарет, и Перси, презрительно наблюдавший за происходящим, с негодованием отвернулся.

Когда все разошлись, он неслышно побродил по шале, потягиваясь время от времени. Огонь в камине слабо мерцал. Стояла тихая безлунная ночь, за окном шале ничего не было видно, кроме чёрного неба, чёрного озера и чёрных сосен.

Перси устроился на коврике перед камином и стал вылизывать шерсть, нежась у огня. Вдруг какой-то звук в верхушках сосен заставил его замереть с высунутым языком. Звук походил на шум ветвей перед штормом. И всё же усы подсказывали ему – это не имеет никакого отношения к погоде. Кот стал вглядываться в чёрные окна, и в этот момент что-то пролетело сквозь стекло. Оно прошло мягко и бесшумно. Поток прохладного воздуха коснулся влажной шерсти Перси.

Это «что-то», проникшее в шале, стало стенать, издавая низкие, полные боли звуки, сбиваясь в то же время в бесформенную массу. Затем наблюдавший с интересом Перси увидел, что оно приняло форму мускулистого человеческого тела.

Привидения не были новостью для Перси. Ещё молодым котом в Англии он попытался однажды потереть спину о какие-то призрачные ноги, но из этого ничего не вышло. Здешнее привидение оказалось больше и грубее того, что он видел раньше. Когда оно более четко материализовалось, кот увидел фигуру с бородой, в пушистой шапке, плотной куртке и бриджах, заправленных в тяжёлые сапоги. Цок-цок-цок – шли ботинки по отполированному деревянному полу.

– Ну и ну! – сказал тусклый, прозвучавший как эхо голос. – Это что ещё за хибара? – Призрак удивлённо посмотрел на роскошный коврик, латунные украшения на камине, кофейный столик с незаконченной головоломкой.

Перси устроился поудобнее для наблюдения, свернувшись и поджав под себя лапы, чтобы было теплее. Сырой, затхлый запах наполнил комнату. Снова раздалось цок-цок-цок. Кот обернулся и увидел ещё одну фигуру, материализовавшуюся вслед за предыдущей. Она была в такой же грубой одежде, но чуть меньше, чем первая, и без бороды, волосы были собраны в хвост на затылке.