Текст книги "Серийный убийца - 1 (ЛП)"

Автор книги: Лили Вайт

Соавторы: Джаден Вилкес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Глава 6

Ронни

Придя домой на ужин после супер дерьмового дня, я небрежно бросила свои ключи на столик возле входа, «укромный уголок», как я любила его называть.

Нет ничего подобного коридору или фойе в этой скверной лачуге с одной спальней, площадью 400 квадратных футов (121 кв. м.), где я жила. Билли арендовал ее прежде, чем я могла бы одобрить, и у меня не было права голоса после того, как он уже закончил подписание договора аренды.

Мы платили слишком много за аренду, и я мечтала свалить с этого места, как впрочем, и от Билли и направить свою жизнь в новое русло. Проблема была в том, что для осуществления этого нужны были деньги, но оказалось, что я не могла найти укромный тайник для их хранения, где бы его жажда алкоголя не отыскала их.

Он был мудак, а я глупая женщина, решившая с ним остаться.

Повезло мне.

– Билли! – позвала я, в основном надеясь, что ответ не последует. Для него это было не слишком раннее время, чтобы напиться и, вероятно, оттрахать какую-нибудь тупую сучку, так что я надеялась, что дом в моем распоряжении.

Он не ответил, и по моим уставшим мышцам невольно растеклось расслабление. Я ничего так не хотела, как в тихой ванной смыть с себя мерзкую вонь дня.

Когда мое тело скользнуло в горячую воду, я возблагодарила бога за единственно хорошую вещь в этом месте – двойной модуль для душа и ванны. Раньше я жила в местах, где был лишь маленький пластиковый стоячий душ, и ненавидела отсутствие возможности погрузиться в ванну при желании.

Пока я любовалась тем, как моя кожа отмокает в восхитительно горячей воде, стены дома задрожали, давая понять, что, должно быть, Билли зашел через переднюю дверь, как обычно, хлопнув ею.

Со стоном я скользнула с головой под воду, тщетно надеясь, что он упал в пьяный обморок на диване, и я смогу прокрасться в спальню, чтобы сносно поспать ночью. Конечно, было всего пять вечера, но я не желала быть облапанной и избитой мудаком, вонявшим смесью алкоголя и какой-то суки, оттраханной им сегодня в полдень.

Я почувствовала, как стены ванной снова задрожали и, открыв глаза, под водой, увидела, как она покрылась рябью от вибрации. Тень зависла надо мной. Рука потянулась вниз, беспокоя водную гладь. Мое задержанное дыхание вышло в порыве пузырьков, и меня подняли из-под теплого одеяла воды навстречу суровому холоду воздуха.

Даже укусы холода на моей коже не смогли отвлечь меня от пьяного помешательства, которое я увидела в глазах Билли.

Звук вырывающихся из моей головы волос был лишь отвлечением от последовавшей за ним боли.

– Где, блин, твои деньги, Ронни?

Мои ноги поскользнулись на пластиковой ванной, и тело плавно двинулось вниз, принося еще больше боли вдоль моего позвоночника. Я должна была двигаться медленно, зная, что борьба его только больше разозлит. Но подобное знание забавно. Независимо от того, как громко ваш осведомленный разум кричит, чтобы вы подчинились, что-то еще внутри каждого человека вопит громче, веля вам бороться.

Я не желала стать его жертвой.

– У меня нет никаких чертовых денег! Ты пропил их все, скотина! – потянувшись вверх, я попыталась вырвать из его хватки свои волосы.

Его хватка был слишком крепкой; годы, проведенные на стройке, сделали его сильным прежде, чем он ушел, чтобы продолжать тупую жизнь алкоголика.

– Ты лжешь, Ронни. Я знаю, ты, блядь, лжешь. Ты ходила сегодня на работу, так что я знаю, ты спрятала от меня немного чаевых.

Налитые кровью глаза смотрели на меня, пока вонь его дыхания прокатывалась по лицу. Эта вонь вызвала во мне жажду, боль в желудке сейчас могла конкурировать с болью от удерживаемых волос.

Билли отвел от меня взгляд, осматривая пол в ванной, и, наконец, остановившись на моей рабочей униформе, уронил меня назад в ванную. Удар черепа об пластиковый выступ размыл мой взгляд в жгучей красной боли, пока я погружалась под поверхность воды.

Мой рот открылся в безмолвном крике, скудное количество воздуха вырвалось из моих пустых легких. Я оттолкнулась нетвердыми руками, мое лицо поднялось на поверхность, и я смогла втянуть столь необходимый мне кислород. Не успела я и отдышаться, как услышала сердитый, разочарованный крик Билли, проносящийся через заполненную паром комнату.

– Шестьдесят чертовых долларов? Ты работала весь хренов день и это все, что ты принесла домой?

Его кулак встретился с моей головой, и в то же время другой ее стороной я влетела в стену. Находясь между хрустом от его кулака и треском от стены, я протянула руку в попытке удержаться за скользкий пластиковый выступ, обламывая ногти и отказываясь потерять сознание и упасть под воду.

Без разницы.

Даже если бы я утонула, это не было бы хуже того, что последовало дальше.

Вытащенная из ванной, я боролась с ним, терпя неудачу из-за воды, стекающей по моей коже. Мои ступни тщетно скользили по плиточному полу, а руками я пыталась убрать его пальцы с моих волос. Упав снова, я почувствовала приступ боли, простреливший мою ногу от бедра и дальше вниз по ноге.

Повернув голову, я заметила пятидесятку, лежащую на полу, которую оставил мне роскошный мужчина. Чаевые были больше, чем чек за его еду, и я задавалась вопросом, намеренно ли он ее оставил или по ошибке. Мне следовало догнать его, чтобы дать знать об этом, но я так отчаянно нуждалась в наличных.

Наличные, которые, в конечном счете, окажутся в животе Билли, путешествуя по его печени и почкам, причиняя вред прежде, чем он помочится ими в туалете на следующее утро.

Он наклонился, возвышаясь надо мной, его вонючее дыхание снова наполнило воздух.

– В какой херне ты хороша, сука? Тебе повезло, что я забочусь о тебе, повезло, что я не выбросил тебя к чертовой матери на улицу.

Его ботинок со стальным носком сильно ударил меня в живот, и мое тело проехало по полу, врезавшись в стену.

Мне бы следовало не говорить ни слова, но не всегда удается смириться с оскорблениями, опираясь на доводы логики.

– Пошел ты, Билли. Если бы не я, у тебя бы ни копейки не было на жизнь. Возьми чертовы деньги и уходи.

Он засмеялся. Мудак смеялся, пока кровь стекала с моего подбородка. Наверное, у меня были внутренние повреждения, но мой гнев притуплял боль. Я смотрела, как алые капли капают с подбородка на пол, и думала, что цвет моей собственной смерти оказался таким красивым.

Я знала, что он может убить меня. И поскольку в настоящее время он был пьян и глуп, то вероятно, так он и собирался поступить.

Словно у меня не было причин жить. Все, что было мне известно, так это то, что я не собиралась кануть в небытие, не забрав кусочек его с собой. Когда он снова потянулся ко мне, я стала царапаться и вонзать ему в лицо свои ногти с неровными краями, разрезая его плоть так, что его темно-красная кровь встретилась с моей.

Нет, мудак. Тебе не жить после этого без моего клейма на своей роже. И если я уйду из жизни, то улики под моими ногтями укажут на тебя.

Однако, как оказалось, это был плохой ход с моей стороны. Я лишь рассмешила его еще сильнее.

Разбавленная алкоголем кровь лилась ручьями с его лица, когда он схватил меня за лодыжку и потянул по полу ванной комнаты. Ему было все равно, что мое тело, словно водный лыжник за поворачивающей лодкой, будет по инерции встречаться со всеми препятствиями. В итоге, благодаря воде на моей коже, я без лишнего трения проехала по гладкой поверхности плитки. Моя голова снова врезалась в поверхность чего-то тяжелого, зрение размылось, а в ушах зазвенело не только от боли, но и от собственного болезненного крика.

– Думаешь, я не заставлю тебя заплатить за это, сука? Ты думаешь, что можешь безнаказанно причинить мне боль? – он кричал словно сумасшедший, мчащий на скорости, вместе его слова были нечленораздельными, понятными только мне, так как я слышала их множество раз до этого.

Пока мы добрались до гостиной, я врезалась в каждую стену и косяк, которые мы миновали. Моя голова пульсировала, взывая о защите, но вред уже был нанесен. Волны боли вибрировали во мне с каждым ударом сердца, и я была едва в сознании, когда Билли поднял меня и трижды ударил кулаком по лицу, после чего бросил на грязный, запятнанный диван.

– О, да. Ты заплатишь за это, сука. Ты не позволяла мне трахать тебя весь этот чертов год, и я возьму то, за что заплатил.

Сплевывая кровь, языком я почувствовала шатающийся зуб. Оглянувшись, я смогла лишь разглядеть его нечеткий профиль, но вытягиваемый из его штанов ремень был по-прежнему узнаваем.

Мой отец бил меня ремнем, когда я была ребенком; мать тоже. Когда я жаловалась или воровала еду. Любой совершенный мною грех всегда приводил к встрече моей плоти с кожаным жалом. Я ненавидела боль и смущение от демонстрации моей голой задницы перед родителями, пока они наносили столько ударов ремнем, сколько, по их мнению, я заслужила.

Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что укус их тонкого кожаного ремня был ничем по сравнению с силой металлической пряжки Билли, одной из таких глупых новинок, которые носили ковбои или дураки.

Не уверена, сколько раз он меня ударил. Вместо того, чтобы пытаться подсчитать удары, я думала о травмах, которые они вызвали. По разу для каждой почки, три раза по ребрам спины. Моя голова закружилась еще чуточку сильнее, когда пряжка ударила по ней и вернулась к дальнейшему избиению моих ног, больше я не могла держать оборонительную позицию. Снова, и снова, и снова... неустанно нанося удары без жалости и беспокойства.

Я едва могла дышать или двигаться, не причиняя себе еще больше боли. К тому времени, когда Билли снова схватил мои щиколотки и протянул меня по дивану, разводя мои ноги, чтобы он мог оказаться в позиции сзади, я уже не боролась. Это было бы еще одним оскорблением, добавившим травмы, который он уже и так нанес.

Я подумала, что он просто трахнет меня и уберется. Но то, что он сделал дальше, дало понять: он не собирался оставлять меня в живых.

Обернув ремень вокруг моей шеи, Билли продел конец через пряжку, затягивая так туго, что я не могла дышать.

– Теперь, сука, я собираюсь объездить тебя, как маленькую шлюшку, которой ты и являешься.

Он сильно потянул за ремень, словно это были поводья лошади. Я задыхалась и кашляла, кряхтя и кровоточа, как резаный поросенок.

Я услышала, как его штаны упали на пол, ублюдок не мог даже времени потратить на мою смазку, прежде чем толкнуть себя внутрь. Мое тело дергалось вперед каждый раз, когда он просовывал себя внутрь, лицо оцарапывала ткань дивана, кожа горела от трения. Он ударил меня по попе, крича:

– Ву-ху! – и – Черт, да! – словно ему удалось продержаться на родео-аттракционе больше 8 секунд.

Единственное, чего не хватало в этой сцене, так это взрывной музыки из радио, чего-то громкого и агрессивного, чтобы заглушить мои крики.

Думаю, это было не обязательно. Его свободная рука опустилась, вдавливая мое лицо в подушку так глубоко, что это заглушало каждый издаваемый мною звук. Мою голову принуждали двигаться вперед, а пояс тянул меня назад, и я боролась за свой последний вдох, когда он сунул член в более узкое отверстие моего тела.

Мое тело затрясло в последней попытке жить, прежде чем судороги унесли меня на мили отсюда. Закрыв глаза, я отправилась в невесомые объятия смерти, уплывая в место, где руки Билли не смогли бы снова меня тронуть.

Жаль, что именно он положил конец моему пути, особенно учитывая то, что нет никого среди живых, кто стал бы меня оплакивать.

У меня никого не было.

Я была никем.

Но у меня была одна вещь.

У меня была гордость... потому что я не сдалась без боя.

***

– Проснись.

Ладонь легонько похлопала меня по щеке, но даже нежное прикосновение было слишком болезненным для моей кожи.

– Открой глаза и проснись.

Я не узнала голос и задалась вопросом, может, сам Бог по ту сторону будит меня? Но если я умерла, почему мне все еще больно?

Моргая, я попыталась открыть глаза так широко, как могла, и повернула голову в направлении голоса. Все, что я увидела, был темный силуэт, подсвеченный вспышками мерцающего света. Я чувствовала, что мы движемся, и слышала урчание двигателя.

– Кто ты? – пропищала я из-за сдавленного горла и разбитых губ.

Он усмехнулся.

– Кажется, ты немного умнее меня. Я и не подумал задать этот правильный вопрос во все те разы, когда видел тебя, – его рука потянулась, чтоб приласкать мои волосы. – Я исправлю это сейчас. Кто... ты?

– Ронни, – даже будучи неуверенной в личности мужчины, с которым говорю, я с трудом, кашляя, пыталась отвечать.

Размышляя, он убрал свою руку с моей головы.

– Как жаль. Разве это не сокращение от чего-то?

Снова кашляя, я выплюнула:

– Вероника.

– Длинновато. Не уверен, которое из них более омерзительно.

Странность его заявления не развеялась, даже когда я повернула голову в другую сторону. Я была в кресле. На мне было какое-то подобие ремня, и вспышки света мелькали в окне.

Шло время, я удивлялась, что не была мертва.

Найдя силы, чтобы снова говорить, я спросила:

– Где Билли?

В ответ за секундой молчания последовал мягкий смешок.

– Возвращайся ко сну, Зверушка. Ты больше никогда не должна волноваться о Билли.

Глава 7

Ронни

Мне было больно.

Плохо.

Мягкий свет падал на мое лицо, я могла видеть его из-под моих опущенных век. Проснувшись, я попыталась пошевелиться, но тело запротестовало, посылая горячие стрелы боли по моим рукам и ногам.

Пульс бился в моей голове, боль в черепе была острой и безжалостной.

Я пыталась заставить свои глаза открыться, но не смогла сдвинуть веки больше, чем на ширину щепки. Мои мысли вернулись к Билли, к воспоминаниям о том, что он сделал со мной накануне вечером..

Я снова пережила это... как-то. Было утро, однако, когда я проснулась, то больше была расстроена тем, что Билли не случайно хотел убить меня, чем радовалась, что осталась жива.

Должно быть, я легла спать позднее, скорее после того, как он взял с собой шестьдесят долларов из ванной и отправился тратить их на еще одну длинную ночь пьянства.

Я не могла привстать, и было слишком больно, когда я попыталась перевернуться. Сегодня я должна была прийти на работу, и меня беспокоила необходимость отпрашиваться. В подобном состоянии я никак не смогла бы явиться и обслуживать столики.

Небольшая боль пронзила мое сердце, когда я подумала, что, возможно, тот хороший мужчина снова объявится, а меня там не будет, чтобы обслужить его или поговорить с единственным порядочным человеком, встретившимся мне за все время.

Тяжело выдыхая, я осознала, что это не имеет значения. Он, должно быть, не заинтересован во мне. У него было все, чего я не имела. Богатый, изящный и утонченный. Он выделялся из толпы, принадлежал к типу, привлекающему внимание своей властной походкой, очевидной уверенностью и невыносимой красотой.

Было ли странным то, что я лежала там, избитая и сломленная одним мужчиной, думая о другом? Я так не думаю. Фактически, это было вполне нормально. Я искала выход из своей жизни, фантазировала, что уберусь далеко от лачуги, где жила, и от хибары, в которой работала. Я искала свободы от того, чем в конечном итоге стала моя жизнь.

Тот мужчина с его светом, с ярко-синими глазами был моим побегом. Даже в те дни, когда он не приходил, я надеялась, что он зайдет. С того момента, как я увидела его впервые, у меня появился новый стимул двигаться, наивная вера, что может быть, он когда-нибудь скажет мне свое имя.

Стоя за прилавком, я представляла его входящим через дверь. Мой взгляд лениво путешествовал по впадинам и теням на его лице, изучал, как свет касался его. Всегда одет в сшитый на заказ костюм, он держался царственно и уверенно.

Его шаг был длинным, но не быстрым. Казалось, он никогда не спешит, хотя я могла представить его бегущим по улице в центральной части Портленда с одной деловой встречи на другую.

Мои колени никогда не дрожали в его присутствии, пока я не услышала его голос. Глубокий, с вкрадчивой интонацией, он употреблял слова, которые я не всегда понимала, но могла угадать их значение по контексту.

Не то, чтобы у нас были долгие содержательные дискуссии за кофе, большинство наших разговоров были ограничены знаками вежливости, иногда мы обменивались короткими фразами, но его голос я никогда не забуду.

Я была почти рада этому. Я бы никогда не смогла конкурировать с ним, и была слишком смущена, чтобы признать, что я ничто в сравнении с таким образованным человеком, как он.

Я чувствовала себя дерьмово, но не могла позволить себе лежать весь день. Мне не хотелось ничего, кроме как свернуться в клубочек и забыть о своем существовании. Может, получилось бы пролежать здесь так долго, что мое тело погибло от недостатка воды и пищи. Но Билли не дал бы мне такого шанса, даже будь я в состоянии так поступить.

О, боже. Я хотела уйти от него. Так много раз я представляла себе его смерть и ее варианты. Я бы сделала это, не почувствовав и капли сожаления.

Он был отвратительным и мерзким. Тип мужчины, у которого был такой большой потенциал, но он растратил его на выпивку, женщин и наркотики. Если бы я не встречалась с ним в школе и не сбежала с ним, когда мне исполнилось 18, я бы никогда не согласилась пойти с ним на свидание сейчас.

Его грубые выражения и неуклюжее поведение послужили бы предупреждающим сигналом, что он относится к тому типу, которого следует избегать. Я желала, чтобы он проявил эти черты раньше, когда мы были моложе. Это могло бы уберечь меня от многих лет боли.

Наконец, приподнявшись на ослабевших руках, я почувствовала прикосновение к моей спине и вздрогнула в ответ на него. Крик боли вырвался из моего рта, и рука, касавшаяся меня, исчезла. Я попыталась стабилизировать свое положение на матрасе.

– Было бы разумно по-прежнему оставаться неподвижной и, по возможности, несколько следующих дней.

Мое сердце подпрыгнуло в горло, пульс забился неистово, и я почувствовала легкое головокружение от прилива крови. Я узнала голос, обращающийся ко мне, но не понимала, почему слышу его сейчас.

Я тряхнула головой, решив, что это была галлюцинация. Мне нужно было открыть глаза. Следовало бы осмотреться вокруг в поисках груды хлама в моей комнате и пятен на потолке, так бы я вспомнила, что была дома. Билли, должно быть, ударил меня по голове слишком сильно, потому что я могла поклясться, что только что слышала голос мужчины из закусочной.

Я не услышала его голос снова. Спустя несколько секунд я расслабилась и попыталась заставить свои веки расклеиться, чтобы я могла убедиться, что его там не было. Свет прокрался через щелки моих глаз, и ослепил меня.

Я заметила другие странности в окружающей обстановке. За моим окном не хватало шума обычного потока машин, кричащих взрослых и детей. Я не услышала сирены полицейских машин или скорых, знакомого гула самолетов, пролетающих над головой. Тишина. Настолько, что из-за отсутствия звуков, страх зародился внутри меня.

А еще здесь приятно пахло. Это само по себе вводило в заблуждение. Обычно моя квартира пахла застоявшимся сигаретным дымом, конкурировавшим с запахом остатков пива и крепких напитков, которые Билли умудрялся пролить на ковер. Вместо этого мой нос ощутил легкий мускусный запах одеколона в сочетании со свежим ароматом стирального порошка. Мне показалось, что я чувствую витающие в воздухе ноты цветочных запахов.

Черт. Я была не дома.

Ко мне возвращались силы управлять своим телом, и я потянулась пальцами к лицу, пытаясь открыть веки. Глаза были заспаны, и кажется, покрыты засохшей кровью.

Когда я, наконец, смогла открыть глаза шире, комната, в которой я была, начала приходить в фокус. Она все еще была словно в тумане, от света моя голова разболелась, но я с уверенностью могла сказать, что была не в своей кровати.

– Тебе больно? Хочешь что-нибудь типа аспирина или тайленола? Хотел бы я предложить тебе что-то посильнее, но прямо сейчас у меня ничего нет.

Я снова вздрогнула, но не смогла обернуться быстро, чтобы взглянуть, кто говорил. Когда я все-таки его увидела, то замерла на месте.

Я не галлюцинировала.

Это был мужчина из закусочной….

– Нет. Я... на самом деле, да. Тайленол был бы кстати.

Я снова почувствовала прикосновение к спине, затем мне в руки втиснули холодный стакан. Его пальцы надавили на мои губы, и когда я открыла их, то ощутила горькую таблетку на языке. Поднеся стакан к губам, я почувствовала, как он тянется, чтобы поддержать его, пока я пила.

Когда я закончила, он забрал стекло из моих рук, и я услышала легкий звон дна стакана о то, что, как я предположила, было тумбочкой.

Я не понимала ничего из этого: где я, почему я здесь, и прежде всего, почему ОН здесь. Всевозможные варианты роились в моей голове, но я быстро остановилась на том, что возможно, ошибалась насчет этого человека. Может быть он и не бизнесмен.

Он мог бы быть важным человеком в правоохранительных органах или может быть доктором.

Оба сценария не лишены смысла, если кто-то обратился в полицию или вызвал скорую, как только Билли закончил со мной.

Когда он так и не заговорил снова, я задала вопрос, нарушая тишину между нами.

– Ты полицейский?

– Нет.

– Ты, должно быть, доктор, медбрат или что-то в этом роде?

Жужжание в ушах исказило его голос и шум вокруг меня, и сделало все звуки едва различимыми, но я все еще напряженно вслушивалась, пытаясь опознать в окружающих звуках те, что обычно сопровождают работу медицинского оборудования. Я не почувствовала каких-либо трубочек, прикрепленных к моему телу или повязок, но моя рука пробежала по мягкой хлопковой ткани платья или футболки, в которую я была одета.

Я поблагодарила бога за маленькую благосклонность не оставлять меня голой в его присутствии.

Он усмехнулся на мое последнее заявление, звук был с придыханием, словно шепот.

– Я не доктор... и не медбрат, – он замолчал, прежде чем спросить, – ты задаешь много вопросов, не так ли?

– Я просто пытаюсь выяснить, почему ты здесь.

– Я отвечу на этот вопрос, но предпочитаю, чтобы ты не спрашивала меня слишком много. Я не люблю отвечать людям.

Его тон внезапно стал резким и острым, как край тонкого лезвия. Я чувствовала это в каждом слове.

– Что я готов тебе сказать, так это то, что ты не покинешь эту комнату. Это может навредить моей личной и профессиональной жизни.

Я кивнула, теперь еще в большей растерянности, чем была до того, как он начал говорить.

– У меня есть привычка. Не то чтобы ее можно назвать зависимостью, но так я отмечаю свой успех после хорошо сделанной работы. Твой парень, Билли, был моим поставщиком.

От имени Билли я вздрогнула.

– Я приходил в ваш дом, чтобы купить дурь в течение последних пары месяцев. Я понятия не имел, что ты там жила. Я до сих пор поражаюсь этому странному совпадению. Вчера у меня была успешная сделка, и я решил отпраздновать вечером. Когда я заехал, чтобы купить то, что мне было нужно, я услышал твой крик.

Слезы покатились из моих глаз, но не от боли ужасных воспоминаний, а потому что этот мужчина... этот прекрасный и сильный мужчина... был свидетелем произошедшего.

Даже действия Билли не могли раздавить мою жизнь так, как разочарование другого присутствующего человека. Особенно, если этот человек был моей отдушиной. Нет, я слишком много лет переживала надругательства Билли, и мой дух нельзя было сломить еще больше, чем он уже был сломлен. Однако столкновение этих двух миров – моего ада и моей фантазии – без особых усилий разрезало мою душу надвое, словно острое лезвие бумагу.

– Я вошел и увидел Билли на тебе верхом. Тебе, похоже, не нравилось то, что он делал. Учитывая травмы, которые я увидел на тебе, я врезал этому сукину сыну. Потом отбросил его в сторону уже в бессознательном состоянии и забрал тебя из дома.

– Почему? – слово выскользнуло из моего рта, прежде чем я смогла остановиться. Почему такой мужчина, как он, ввязался в такие неприятности ради меня?

– Что я говорил тебе о вопросах?

Я моргнула, прежде чем с трудом сглотнуть. На последних словах в его голосе появилось что-то угрожающе-темное, и я испугалась, что он разозлился, потому что я перебила его.

– Прости.

– Не извиняйся. Просто помни на будущее, что я говорю.

Напряжение в моем теле причиняло больше боли, чем нанесенные травмы.

– Как я и говорил, я решил держать тебя здесь для безопасности. Дело в том, что Билли ищет тебя. Я вырубил его до того, как он увидел меня, так что он не будет меня разыскивать. В любом случае, для тебя будет небезопасно вернуться домой или на работу. Особенно в твоем состоянии.

– Я могла бы вызвать полицию. Доложить на Билли один чертов раз.

Он помолчал мгновение, прежде чем сказать:

– Да. А они могли бы посадить его в тюрьму, он смог бы уйти под залог, и ты была бы мертва через несколько часов. Ты могла бы получить судебный ордер на запрет приближаться к тебе, но что хорошего в куске бумаги, когда ты играешь против кулака?

Он наклонился ко мне и, клянусь, я могла ощутить тепло его тела около себя.

Его голос стал мягче, чем раньше.

– Какое-то время ты проживала свою жизнь словно в сточной канаве. До этого момента. Ты действительно думаешь, что полицейские смогли бы защитить тебя, если бы Билли захотел твоей мучительной смерти?

Он был прав. Ничего бы не помогло. Женщины, живущие в центре беднейшего района города, точно не были в приоритете у полиции.

– Так я могу остаться здесь?

– Да. Ты останешься здесь.

Я чувствовала, что разрываюсь, озадаченная всем произошедшим, но в тоже время испытывала легкое облегчение от знания, что могу просто остаться в этой кровати и восстановиться. Словно фантазия стала явью, но это не было правдой. Это никогда не было правдой.

Однозначно не в этом случае.

– Я должна пойти на работу. Я не могу позволить себе ее потерять.

– Ты не будешь работать там снова, – он сделал паузу и добавил, говоря быстро, – это не безопасно.

Паника вспыхнула внутри меня. Куда я пойду, когда он попросит меня уйти? Где буду работать, чтобы содержать себя? Вся моя жизнь словно была разорвана за последние несколько часов. У меня не было ни дома, ни денег.

– Сейчас, когда ты проснулась, я собираюсь обработать твои раны. Я хочу, чтобы ты вернулась к совершенно здоровому состоянию как можно быстрее.

– Нет, – я отскочила, не желая, чтобы он касался меня, пока я была в таком виде. Я чувствовала себя грязно и отвратительно и была уверена, что он заметил. – Ты можешь просто принести мне какие-нибудь медикаменты, чтобы я сама смогла обработать раны? Когда тебя избивают так много лет, ты становишься экспертом по оказанию первой медицинской помощи.

Я думала, он будет спорить, но он просто ответил:

– Я могу сделать это.

Встав со стула, он пересек комнату, нажимая рукой на ручку, он оглянулся на меня. Мое зрение по-прежнему было нечетким, но сильно сосредоточившись, я смогла разглядеть его челюсть и то, как его темные волосы контрастировали со светлой синевой его глаз.

Несмотря на рубашку, я чувствовала себя обнаженной перед ним. Я была уродливой, избитой, с отеками и синяками, а он стоял там такой изысканный и совершенный как никогда.

– Ванная комната там за дверью. Уверен тебе понравится, принимая во внимание то, что там есть раздельные ванна и душ. Пока я буду отсутствовать, тебе следует привести себя в порядок. В шкафу есть одежда, можешь взять ее.

Он вышел, закрывая за собой дверь.

Послышался звук закрывающегося замка, еще больше вводящий меня в замешательство.