Текст книги "Серийный убийца - 1 (ЛП)"

Автор книги: Лили Вайт

Соавторы: Джаден Вилкес
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Серийный убийца

Книга первая

Темный эротический роман

От Лили Вайт и Джаден Вилкес

 Любое сходство с живыми или мертвыми людьми является чисто случайным. Все это выдумано нашими искаженными умами, но если вы имеете реальное сходство с Джудом или Донованом, мы хотели бы связаться с вами. У нас есть вопросы по поводу брызг крови, охотничьих ножей VS кухонных ножей и разницы между ДНК, разрушающейся при химической чистке и при воздействии природных стихий.

Пролог

Джуд

Не знаю, для чего я убиваю. Я имею в виду, на то нет определенной причины. Дело не в том, чтобы резать или осушать, как показывают нам в ТВ-передачах или фильмах. У меня было хорошее воспитание и очень привилегированная жизнь: без порки, без бросившего отца или сексуальных извращений. Будучи подростком, я никогда не издевался над животными. Никого не разыгрывал в школе и не вел себя жестоко по отношению к одноклассникам.

Однако убийства происходят не по вине жестокости. Способ, которым я убиваю, по своей натуре методичный, обычно, он свойственен социопатам или психопатам, в зависимости от интерпретации серийного убийцы, вы можете понять… но причиной тому не жестокость.

Я верю, что влюблен в своих жертв. Каждая из них звала меня, привлекала и заставляла в себя влюбиться.

Так получилось, что я просто ломаю вещи, которые люблю.

Моя отличительная особенность убийства заключается в сексе. В основном в сексе, я надеюсь. Ничего общего с ощущением крови, бегущей по моему телу, когда я убиваю, ничего общего с чёртовой энергетикой от полученных оргазмов во время смерти прекрасного создания.

Трагедия забранной жизни связана с ощущением освобождения, это опьяняет, переполняет и вызывает привыкание.

Я не смог бы остановиться сейчас, даже если бы захотел. Да и почему я должен этого хотеть? Я люблю этих женщин и преподношу им подарок вечной молодости, красоты, которая никогда не засохнет, словно, увядающий цветок.

В этом мое призвание.

Мое имя Джуд Холлистер. Мне тридцать, если вам интересны мои данные. Мой дед носил это имя, потом мой отец и теперь, конечно, его успешно ношу я. Если у меня когда-нибудь появится наследник, я поделюсь с ним этим же именем.

Я взял имя отца, и еще недавно забрал его компании.

Нет, ничего такого. Он отдал их мне. Это было его время уйти на покой, прежде чем он умрет во время какой-нибудь затянувшейся игры в гольф. После его второго сердечного приступа моя преданная и безумно любящая мать заставила отца передать мне дела и уехать путешествовать с ней по миру. Я вижусь с ними, когда они в городе, и должен признаться, что чувствую к ним привязанность, но мне непросто даже говорить об этом. Если они умрут, я не заплачу на их похоронах, но, наверное, смогу притвориться, что это событие надломило меня, сделав во мне маленькую трещинку или две.

Я хорош в притворстве.

С ранних лет меня готовили управлять семейными активами. Для меня это было ожидаемо. Все мое образование, моя дружба, ухаживания… они все были тщательно продуманы и спланированы, чтобы подготовить меня к единственному – наследию моего отца. Не просто идти по его стопам, а реально стать им.

Возможно, все же есть одна причина, по которой я убиваю. Скука. С того времени, как я себя помню, у меня был единственный курс, все должно было быть распланировано на день вперед. Домашний персонал одевал меня по утрам, каждый прием еды был подготовлен, а все учебные заведения выбраны еще до того, как я научился читать. Все очень легкое и доставляющее удовольствие, но в какой-то степени очень тупое.

Некоторые из моих одноклассников и коллег выбирают наркотики в качестве средства побега от обыденности. Я выбираю смерть. Убийства не оставляют следов на моем теле, их невозможно выявить в результате токсикологии. Невозможно наполнить баночку для сдачи мочи чем-то вроде «Хэй, прошлой ночью я перерезал женщине горло».

Я думаю, убийство дает шанс проявить дух бунтарства. Это должно меня забавлять, но почему-то иногда угнетает. Так как даже в своем притворстве, я имитирую эмоции и реакции, стараясь не быть обнаруженным и пойманным.

Прямо сейчас я наблюдаю за ней. Мне неизвестно ее имя. Я зову ее просто она. Или Она с большой буквы, как заглавие.

Она совершенно очаровательна и одновременно отвратительна в своей красоте, и она не замечает моего наблюдения. Она скользит через Waffle House, как полупрозрачный ангел, смеясь и разговаривая с клиентами, абсолютно не осознавая, что является чем-то потусторонним.

Думаю, я люблю ее. Настолько, насколько я могу любить женщину, люблю ее. Но как ни странно, я не хочу ее убивать, и это приводит в замешательство все мое внутреннее дерьмо.

Я встретил ее пять дней тому назад, после дикой ночи в клубе с ребятами. В последнее время Лука влачит жалкое существование, потому тем вечером мы все упаковались в Range Rover, врубили Лил Уэйна и кружили в поисках идеального места, чтоб напиться и поесть, по неблагополучной части города.

– Waffle House! – закричал Тони, и Лука затормозил. Мы все ввалились в ресторан. Пятеро ребят, слишком шумные, очень пьяные и чертовски богатые, чтобы находиться в подобном месте, но тем ни менее мы заняли кабинку в углу и схватили пластиковые меню.

Вот тогда я впервые ее и заметил. Работодатель одел ее в синтетическую униформу смеси серого и розового цветов, классическую форму официанток из пятидесятых. У нее были длинные светлые волосы, зачесанные назад в конский хвост, ниспадающий на спину и раскачивающийся при ходьбе. Не было суровости в ее мягких чертах лица, ее походке или изгибах тела. Она олицетворяет женственность.

Пока она принимала заказ, я не мог дотронуться, но смотрел, как бьется пульс у нее на шее. Ее кровь текла там, прямо под кожей, горячая и сладкая. Я мог представить, как кровь разбрызгивается передо мной, покрывая меня своим вязким отчаяньем, как тускнеют ее глаза, а мой член двигается в такт ее последних вдохов.

Это заполоняло мои мысли, пока я рассказывал ей, как должен выглядеть мой Денверский омлет: три яйца, без сыра чеддер, цельно зерновой тост, разрезанный по диагонали, с маслом с одной стороны… и я не хотел, чтобы она умирала. Я хотел видеть ее извивающейся и скрученной, и, возможно, ее боль, но не смерть.

Свет в ее глазах был слишком опьяняющий, то, как уголки ее губ подергивались, когда она улыбается – вызывало зависимость.

Я хотел ее живой, но я хотел ее. Мне было известно, что это слишком.

С тех пор я возвращался почти каждую ночь, стоял в тени страхового здания по другую сторону улицы.

Наблюдал за ней и ждал ее.

Она будет моей, просто нужно разработать план, и она будет моей.

Моя прекрасная девочка.

Моя зверушка.

Моя любовь.

Ее жизнь будет моей, не для того, чтобы отнять, а лишь сломать и перестроить, чтобы она знала лишь мое имя, дышала только моим воздухом и хотела пить лишь меня, смакуя словно хорошее вино.

Моя.

Глава 1

Агент Донаван Блейк

ФБР, Отдел поведенческого анализа

– Добрый вечер, господа. Прежде всего, я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы приехали и смогли здесь собраться. Я знаю, у вас есть другие дела и обязанности в ваших отделах, тем не менее, сегодня вечером я чувствую командный дух, необходимый для обсуждения нашего преступника и планирования дальнейшего расследования.

Шагая перед тридцатью мужчинами – собравшимися здесь для обсуждения индивидуума, довольно быстро попавшего в первые строчки списка самых разыскиваемых преступников ФБР – я пробежал взглядом по фотографиям тел жертв, которые ранее прикрепил к доске задач в передней части комнаты. Фотографии, выбранные мною для демонстрации, изначально были не самыми будоражащими снимками из отснятых работ преступника, но были достаточно красноречивы, чтобы задать тон для вопросов, требующих дальнейшего обсуждения.

Прочесывая на прошлой неделе реестр специальных агентов ФБР, я проделал нудную работу в поисках подходящих кандидатов для моей команды; выбирая, я основывался не только на их опыте работы с подобными объектами, но и на особых талантах в качестве агентов ФБР. Не все мужчины будут отобраны, чтобы остаться, но для принятия решения потребуется общение с каждым, это поможет понять их потенциальную пользу для команды.

– Я уверен, что вы все в курсе, слышали обсуждения в агентстве или из новостей в СМИ – у нас есть убийца, господа. Он последователен, осторожен, и до сегодняшнего дня ему удавалось уклоняться от правоохранительных органов, оставляя отделы полиции и агентства с головной болью. Это дело также получило интерес общественности и, к сожалению, имела место утечка конфиденциальной информации из отдела Полиции Портленда; в настоящее время, благодаря личности мужчины, которого пресса называет Каскадным Киллером, началась паника по всему Штату Орегон.

– Они всегда так быстро дают им прозвища, верно?

Спросил кто-то из группы, я обернулся и заметил, как еще несколько мужчин пытались не засмеяться над его комментарием. Я хотел было попросить не прерывать презентацию, но решил пропустить это мимо ушей, понимая, что задавший вопрос в некотором роде прав. СМИ кричали, что Каскадный Киллер лучший, и это привело к гонке среди газетчиков и других масс медиа за первенство в присвоении преступнику имени.

Игнорируя комментарий, я продолжил.

– Вы должны помнить, господа, что северо-запад – не новое место для серийных убийц. Факты таковы, что этот район имеет дурную репутацию места для охоты у печально-известных мужчин, таких как Потрошитель и Гарри Риджвей, известный так же как Грин-риверский убийца, и это лишь пара наиболее известных. И не смотря на то, что прошли уже десятилетия, воспоминания об их преступлениях не оставляют умы местных жителей, ведь эти мужчины не были пойманы и остались на свободе. Таким образом, наша работа заключается в том, чтобы остановить этого преступника, пока число его жертв продолжает расти.

В задней части комнаты открылась дверь, мелькнул и сразу погас проблеск света, когда дверь закрылась за агентом Эмили Чейз. Высокая и довольно внушительная брюнетка; она быстро прошагала и заняла место в конце комнаты. В команде ей досталась роль моего заместителя, но это не означало, что кто-то из мужчин уже был готов принять ее в качестве члена группы. Любой, кто захочет пошутить над агентом Чейз, либо как-то унизить ее или же сделать женоненавистническое замечание, будет исключен и вернется в ту дыру, из которой я его вытащил.

Одна из задач агента Чейз состояла в том, чтобы подтолкнуть этих мужчин к совершению ошибки, таким образом, мы смогли бы выявить и удалить слабые звенья. Мне был нужен сплоченный коллектив, в котором нет места для некомпетентных членов, забавляющихся и разбалтывающих информацию за напитками в баре. Агент Чейз блестящий психолог, получила докторскую степень в свои двадцать с чем-то лет и была лучшим человеком в агентстве, умевшим обнаруживать скрытые особенности других агентов. И этот факт, неизвестный для прочих мужчин в комнате, я также собирался сохранить в тайне в течение всего расследования.

– Откуда мы знаем, что подозреваемый является, по сути, серийным? Это информация, которую ФБР добыло самостоятельно, или же мы основываемся на исследованиях, проведенных местной полицией?

Это был хороший вопрос, заданный кем-то в группе, чей голос был мне не знаком. Отрывая внимание от агента Чейз, я взглянул на море лиц.

– Кто только что задал вопрос?

Одна рука поднялась вверх, и я кивнул в сторону агента Мосс. Квалифицированный следователь и специалист по поведению со среднего запада, он способствовал раскрытию «замороженных дел», определенных под федеральную юрисдикцию.

– Каскадный Киллер, также известный как КК, имеет визитную карточку, агент Мосс. Она незначительна, но тем не менее, ее обнаружил один очень наблюдательный член полиции Портленда, он ее выявил. К сожалению, эта маленькая деталь также просочилась в СМИ и таким образом… родился серийный убийца, – снова вышагивая, прокомментировал я. – Перед каждым из вас находится файл, содержащий отчеты полиции, ограниченное количество фотографий и информацию, касательно нашей цели. Я также подготовил презентацию в PowerPoint, она содержит имеющуюся у нас более секретную информацию, и мне бы не хотелось, чтоб что-то из этого узнала пресса. Наше расследование, так же как и всегда, считается сверхсекретным и любые комментарии, замечания или беседы за пределами вашего назначения или с кем-либо не входящим в команду, повлекут за собой отстранение.

– Если СМИ добыли достаточно сведений, чтобы назвать убийцу серийным, то как вы можете быть уверены, что эта информация секретна? Мне кажется, что следствие уже поставлено под угрозу.

Кивнув, я взвесил интерес агента Мосса, но не стал его недооценивать, по факту, он еще не был ознакомлен со всеми данными.

– СМИ получили лишь небольшую часть того, что нам известно, агент. С этого момента самая важная информации закрыта для местных органов полиции. И к счастью для нас, убийца пересек границы штата, что позволяет уладить все дела с местными властями. У них остался лишь ограниченный доступ, и мои источники информации сообщат, если всплывет еще одно тело.

– Сколько всего жертв?

Бесконечное количество вопросов разочаровало меня.

– Если вы позволите мне закончить выступление, то получите ответ на этот и любые другие вопросы, которые у вас возникнут, – обращаясь к нему, я изогнул уголок своих губ в знак предупреждения. – Я человек ответственный, агент Мосс, и не заставлю никого вести расследования без полного предоставления ему всей имеющейся информации. Так что прикусите язык, если хотите работать над этим делом.

Считая, что предупредил его в достаточной мере, я продолжил дальше.

Запустив PowerPoint, я повернулся к первому слайду. Это были три фото места преступления, по нашему предположению, изображающие первое убийство подозреваемого, однако, могли быть более ранние убийства, о которых нам не известно. Эта жертва не была найдена вовремя, потому воздействие животных и разложения уничтожили все, кроме незначительного количества ее плоти. То, что осталось, было разрозненно, и, казалось, подразумевало позицию скелета. Полиции повезло, учитывая активности животных в этой местности, что ее кости не были разбросаны.

Вышагивая снова, я раскрывал детали, неизвестные СМИ или кому-либо еще, за исключением задействованных в расследовании агентов.

– Это все, что у нас есть по делу Джейн Доу. Каждая следующая жертва КК была опознана, и это дает нам основания верить, что скорее всего, эта жертва была случайной, а не преднамеренной. Особое внимание на этих фото мне хотелось бы уделить положению скелета.

– Она выглядит так, как будто бы спит.

Оглянувшись на группу, я кивнул.

– Проницательное наблюдение. На самом деле, каждая жертва, причисляемая нами к убийствам КК, была расположена подобным образом. Лицом вверх, со сложенными на животе руками, как будто она лежит в гробу. Ноги всегда вытянуты и скрещены в лодыжках. Волосы жертв, найденных вовремя, были всегда зачесаны и зафиксированы под головой и телом. До момента разложения тел, если посмотреть со стороны, эти женщины казались спящими. Он тщательно позаботился, чтобы они были правильно расположены, и пока что мы не уверены, вызвано ли это раскаянием или мучающими его воспоминаниями.

Перейдя ко второму слайду, я взглянул на фотографии, демонстрирующие грудь двух отдельных жертв.

– Нам неизвестен порядок, в котором были убиты эти две жертвы, тем не менее, они самые свежие и лучше других демонстрирую это сходство. Каждая связанная с КК жертва, была не только расположена подобным образом, с ее тела также был удален один сосок. Достоверные свидетельства этого есть лишь в случае с быстро обнаруженными телами, но тем ни менее, мы считаем, что оба сходства можно использовать, как связь между жертвами.

Перейдя к следующему слайду, я был рад, что ужасные кровавые фото сменились на список характеристик подозреваемого.

– До вашего прибытия я потратил время и составил предварительный профайл КК. Учитывая его методологию и внимание к расположению жертв, я верю, что мы скорее имеем дело не с психотическим больным, а с психопатом…

– Какая разница? В конце концов, они все чертовы психи.

Несколько человек засмеялись на комментарий агента Мосса, и я выдавил самую очаровательную улыбку, на которую был способен.

– И вы, агент, сейчас же выйдете из этой комнаты, сядете в свое авто и вернетесь в свой отдел на среднем западе.

Он открыл рот, чтобы возразить, но я остановил его, подняв руку.

– Думаю, вам стоит удалиться без дальнейших промедлений.

Выражение его пухлого лица озлобилось, но я должен был преподнести ему урок, чтобы он заткнулся. Молча он собрал свой портфель и вышел из комнаты. Если бы вы пригляделись, то заметили, что сдавшись и принимая свое поражение, он выглядел так, словно его отымели.

Дверь закрылась, и комната снова погрузилась в сумерки, я продолжил:

– Агент Чейз, не могли бы вы объяснить остальным мужчинам в этой комнате разницу между психотическим больным и психопатом?

Без колебаний Эмили ответила:

– Психотические больные действительно могут считаться «сумасшедшими», потому как им свойственна нестабильная связь с реальностью. Как правило, всегда существует некий спусковой крючок или что-то в этом роде: семейная жизнь, работа или окружение. Это и есть основное отличие этого типа, но во время их убийств они чаще всего не понимают, что правильно, а что нет, и не осознают значения своих действий. Это один из таких «щелчков», возникших из-за пережитой эмоциональной или физической травмы, и если человек учится избегать их, то, возможно, и преступления будут предотвращены.

На секунду она остановилась, прежде чем продолжила свое сравнение:

– С другой стороны, у психопата нет умственного расстройства. Это ваши прирожденные убийцы, господа; они те, кто знают, что поступают неправильно, но все равно это делают. Они очаровательны и харизматичны. Они вписываются в общество, и обычно успешны как в личной, так и в профессиональной жизни. Они, за неимением лучшего термина, воплощение зла. Благодаря своей способности ясно мыслить во время совершения преступления, они практически неуловимы. Они мастера оставлять, так сказать, сцену чистой. Ничего, кроме остатков, совершенных ими, зверств, НИЧЕГО, что могло бы связать их с содеянным. И только когда они становятся маньяками или убивают, ведомые скорее потребностью, чем холодным расчетом, – они допускают ошибки.

Тишина в комнате подчеркнула серьезность ее слов.

Это был момент осознания, что за чудовище мы пытаемся поймать.

– Без каких-либо дополнительных вопросов или перерывов, я хотел бы представить вам нашего преступника, известного как Каскадный Киллер.

Глава 2

Джуд

– У тебя была возможность взглянуть на ежеквартальный отчет по прибыли?

Мой утренний кофе прервал смехотворно оптимистичный голос Томаса. Я окинул его взглядом сверху донизу, отмечая галстук с Симпсонами и потертость на обуви. Нужно будет сделать ему выговор за оба нарушения во время следующей оценки сотрудников.

– Я и не должен, – ответил я решительно и закрыл свою газету. Я позволил ему взглянуть на первую страницу, пестрящую заголовком о «Каскадном Киллере». Возможно, это была небольшая претензия на известность. Томас ничего нахрен не заметил, бесполезный мешок дерьма. – Есть что-то срочное, о чем мне нужно позаботиться?

– Э-э, – заикался он и бесил меня еще сильнее. Я ненавидел, когда меня бесят. Ненавидел, когда показывают слабость. И больше всего я ненавидел то, как люди пускают сопли, и то, какие картинки это вызывает у меня в голове. Изображения разбрызгивающейся артериальной крови, которая пропитывает мою одежду… скрежет зубов и плоть, рвущаяся под воздействием моей силы… испуганный взгляд, когда они понимают, что их жизнь закончена.

Успокоив себя, я улыбнулся и сказал:

– Ладно, я вернусь к этому после кофе. Чувак, тебе известно, что не стоит прерывать меня, пока я не допил свой первый галлон утреннего кофе?

Он засмеялся и попятился из моего кабинета:

– Нет проблем, босс, буду помнить об этом в следующий раз, – он развернулся, чтоб уйти, и я представил себе топор, торчащий из его спины. Чертовы квартальные отчеты о доходах, у кого есть время на это дерьмо? Чтоб не сталкиваться с этим, я и нанял таких людей, как он.

– Эй, Том, – кинул я ему вслед. Он обернулся с вопросом на лице. – Закроешь дверь, ага? Мне понадобится несколько чашек кофе, чтобы быть в здравом уме, – я засмеялся, он засмеялся, и дверь закрылась.

Я отхлебнул свой напиток и вернулся к газете. Идея здравомыслия – одна из тех, над которыми я ломаю голову уже годами. Не поймите превратно, но я никогда не чувствовал себя нормально. Конечно, я не слышу голоса и не получаю сообщения из радио-передач, но все же почему-то я всегда чувствовал самодовольное превосходство. В этом и есть моя причуда. Как будто у меня есть преимущество, или, знаете, что-то, чего нет у всего остального мира. Осуществление убийства, кажется, делает что-то с человеком, фокусирует различия и делает превосходство более очевидным.

Мое первое убийство было почти случайным. В течение нескольких недель после него я говорил себе, что это была случайность, продолжая ужасаться красочностью того момента.

Я подцепил девчонку в клубе, кажись, она была немецкой туристкой. Не так давно мне исполнилось девятнадцать, и мы с некоторыми ребятами праздновали, подобные мероприятия обычно заканчивались тем, что я приводил домой какую-то пьяную киску. Думаю, даже в юном возрасте я впечатлял женщин.

Мы пробрались на склад, где проходила вечеринка, используя липовые удостоверения личности. Я был вместе с какими-то придурками, знакомыми мне по высшей школе. Мы не связывались друг с другом с того лета, и до тех пор пока я не вернулся из Гарварда. Я всегда был популярен, благодаря наличию у меня своей квартиры и неограниченного количества денег, которые я выбрасывал на оплату проезда в такси и выпивку.

Девушка была милой, маленькой и темноволосой, с огромной улыбкой и прекрасными белыми зубами. Она была на несколько лет старше меня, но не знала, как по-английски сказать свой возраст. Предполагаю, ей было около двадцати пяти, плюс минус год или два.

Когда мы добрались до моего дома, то еще немного выпили и поговорили, хотя признаюсь, с ее акцентом и заплетающимся от алкоголя языком, я едва мог понять и половину того, что она сказала.

Естественно, закончили мы голыми в постели, просто ерзали друг на друге, отчаянно ища точку опоры и хоть какое-то удовольствие.

Когда мне все это надоело, я оттолкнул ее и начал трахать. Чем сильнее я ее трахал, тем громче она орала на немецком, и бог знает еще на каких языках.

У нее был великолепный, красивый и мощный оргазм… но, блядь, слишком громкий. Меня передернуло от мысли о том, как это может обернуться для моих родителей. Контракт об аренде квартиры был заключен на их имя, и именно их репутация была на кону. Поэтому, трахаясь, я обернул руку вокруг ее горла, взял в рот ее грудь и потерял чувство времени и пространства, забыл, кто я такой. Важно было лишь то, чтобы она вела себя тихо, издавая небольшие сухие скрипучие звуки, вместо полноценных гортанных криков.

Я потерял всего себя. Растворился в ощущениях и власти, ощущая борьбу ее тела подо мной.

Кончая, я усилил свою хватку на ее горле и укусил ее за сосок так сильно, как только мог. Я почувствовал кожу под моими зубами и деформацию ее шеи под моей рукой. Она пыталась кричать от боли и страдания, но не могла; уверен, ей было не до оргазма в тот момент. Все, что ей удалось сделать, был теплый вздох, пока я заполнял ее своим семенем. Она умерла еще до того, как я излил последнюю каплю.

Я упал на нее сверху, ее тело было вялым, а голова откинулась в сторону. Она была так красива в тот момент, чрезвычайно спокойная и безмятежная, от этого я почти что снова кончил. Я чувствовал, как слезы струились из моих глаз от остроты ощущений происходящего.

Погладив ее по щеке, я выплюнул сосок изо рта, схватил его с простыни и погладил, прекрасная маленькая выпуклость переходила в кроваво-зубчатую ареолу.

Часть меня была шокирована собственными действиями, но по большему счету я был очарован и держал себя полностью под контролем.

Я лежал рядом с ней, мои руки бегали по ее остывающему телу, пока я не понял, что необходимо избавиться от нее. Если бы я только мог сохранить ее, сделать из нее чучело, сберечь ее великолепные формы, чтобы иметь возможность к ним прикоснуться.

Той ночью я встал и, смотря на ее раскинутое на кровати тело, дрочил. Я должен был кончить снова. Покатывая ее сосок между большим и указательным пальцами, я закончил свой безумный поступок.

Охваченный чувством срочности, я положил ее сосок в пластиковый пакет с застежкой и сунул его в заднюю часть морозильной камеры. Решив исследовать некоторые способы сохранения кожи, по крайней мере, имеющегося небольшого кусочка, после того как утилизирую ее труп.

Слава богу, она была небольшой, а я был, да и есть, здоровым мужчиной. Я возвышался над ней в жизни на добрый фут, мое тело было накачанным и мускулистым.

Мертвой, она была легкой как перышко, не больше ста десяти, ну может ста пятнадцати фунтов. Ну и минус вес соска, конечно. Думая об этом я улыбнулся.

Я завернул ее в имеющийся у меня брезент. До этого я не понимал, зачем купил эту штуку месяцами ранее, во время последнего визита домой, возможно, какая-то часть моего мозга уже тогда могла предвидеть мои позывы и желания, и решила сделать кое-какие приготовления для меня.

Я затолкал тело и брезент в огромный полиэтиленовый пакет для мусора. Когда я сделал с ней это, то все выглядело словно пакет с мусором, не более. Я хотел было выбросить ее в мусорный контейнер около моего дома, но колебался, опасаясь, что ее могут обнаружить так близко к моей квартире.

Я сожалел о своих поспешных эякуляциях, и почти запаниковал при мысли, что из-за этого меня могут связать с убийством. Я был так глуп, оставляя слишком много улик на теле. Мысль о том, чтобы быть взаперти была мне ненавистной, так как уже тогда я жаждал возможности повторить сделанное.

По сути, девушка просила об этом. Не только я был виновен. Она нашла меня, поняла мою природу и последовала за мной домой. Некоторые женщины, особенно самые красивые, ищут трагедию. Они желают покончить с жизнью прежде, чем состарятся и исчезнут в никуда.

Они находили меня и, таким образом, оставались увековеченными, умерали все еще красивыми и значимыми. До семейных проблем, детей, счетов… до того как тяжесть жизни навалится на них и измельчит в прах.

Я ездил в течение многих часов и остановился в Вашингтоне, где-то к северо-востоку от горы Ренье, на какой-то лесозаготовочной дороге. Было тревожно, что я не знал эту местность, но мне следовало избавиться от девушки.

На своем Range Rover я подъехал к узкой тропке. К тому времени уже появился дневной свет, но, к счастью, уже какое-то время мне никто не встречался.

Я остановился, открыл дверь и осторожно закрыл ее. Я знал, что звук хлопка закрывающейся автомобильной двери слышен в лесу на мили.

Вытащив пакет, я аккуратно затащил ее на несколько футов в подлесок, и лишь там выудил из мешка. Она вывалилась, брезент ослабился, и я развернул его, позволяя ее телу со стуком приземлиться на небольшую насыпь.

С одной стороны я проклинал свою ДНК, оставленную внутри нее, и вздрагивал при мысли о том, что могу быть пойман, но с другой – я был в восторге оставить ее здесь. Она была голая, ее удостоверение личности осталось у меня дома. Я знал, что непогода и животные сделают свою работу до тех пор, пока ее останки будут найдены каким-то любопытным туристом.

Я пересек границу штата, поэтому, скорее всего, когда ее найдут, то не смогут связать ее личность с Орегоном.

Кроме того, сложно было связать меня с ней той ночью; после часа мы покинули вечеринку, полную людей пьянее меня, и ни один из них не был в состоянии с уверенностью сказать, с кем я ушел.

Я был достаточно чокнутым, чтобы уже тогда предположить, что меня никогда не поймают. Возможно, это высокомерие, возможно, безумие, да, безусловно, в этом есть небольшая доля безумия.

Я потряс газетой и раскрыл ее, погружаясь в свежие бизнес новости, и позволяя воспоминаниям о моем первом убийстве улетучиться.

Нельзя было думать об этом слишком много в таком месте как это, подобные мысли возбуждали меня до такой степени, что я становился бесполезен.

Я раскрыл ноутбук и вошел в свой инвестиционный аккаунт. Если бы кто-нибудь зашел, то обнаружил меня крайне сосредоточенным на каком-то важном деле. Это была стратегия; я должен был притворяться заинтересованным достаточно долго, чтоб мой пульсирующий член успокоился достаточно для посещения сегодняшнего первого заседании правления.

***

– Хотите, чтобы я доставил вас сразу домой, сэр? – спросил мой водитель, когда я разместился на заднем сидении автомобиля компании. Это было длинное, черное и классическое авто. К сожалению, оно не имело магических свойств и так же, как и другие машины обречено застрять в пробке где-нибудь в пригороде, а я хотел сегодня вечером прогуляться.

Я просто смотрел на витрины магазинов. От того, что я не убивал женщин уже почти три месяца, в глубине моего разума нарастало побуждение к этому. Работать не удавалось, хорошо, что я был боссом, а то меня бы увольняли каждый чертов раз, когда я начинал цикл. Я бывал так рассеян, что забывал собственное имя.

И не мог с собой ничего поделать, правда, не мог. Когда ситуация становилась невыносимой, я исследовал зависимость, гуглил нахрен все от "Как мне перестать убивать" до "Фронтальная лоботомия приводит к социопатии".

Это была не этическая проблема. Не поймите меня превратно. Я верил, что на меня возложена миссия, и женщины, выбравшие меня, уже умирали и со временем бы приняли свою судьбу.

Проблема была скорее в неудобстве и необходимости синхронизации времени. Так как я делал это на протяжении десятилетия, то убил много, много женщин. Я не смог бы сказать вам точную цифру, не задумываясь, для этого нужно пересчитать мои трофеи, но приблизительно около двадцати пяти.

Были шансы, что в конечном итоге я попадусь. А я не хочу попасться. Попасться было бы так скучно. Такое бремя. Такой шаблонный провал. Акции нашей кампании начнут падать, как только станет известно, что главою был серийный убийца.

Обычно я был хорош в бизнесе, хотя, то, что позволяло мне перерезать женщине горло и подносить свой нож к ее груди, это же позволяло принять логическое бизнес-решение, даже не моргнув.

Каждый генеральный директор – социопат. Они должны ими быть. Бизнес – не самое приятное занятие, и только самые худшие люди с черными сердцами выживали в запутанных реках залов заседания и закулисьях сделок.