Текст книги "Семь сыновей (ЛП)"

Автор книги: Лили Сен-Жермен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Двадцать минут спустя мы находимся в спальне Дорнана в клубе. Я знаю, что у него есть собственный дом, но, скорее всего, там его жена. Бедная женщина. После моего унизительного интим-обыска он увел меня оттуда наверх, подальше от любопытных глаз своих сыновей и товарищей по клубу. Я в равной степени рада и раздражена. Облегчение от того, что мне не пришлось устраивать шоу перед огромным количеством скользких парней или танцевать моей только что сделанной татуировкой. А разозлилась, поскольку не могу нормально дышать в этой комнате – такой большой, где на всех окнах металлические решетки, и я безошибочно нахожусь в ловушке. Одна. С ним.

Мои шрамы искусно спрятаны под татуировкой, которую мне сделал Эллиот, но если кто-то будет знать, что искать, он непременно найдет их.

– Ты понимаешь, почему я поручил моим мальчикам обыскать тебя, прежде чем привести сюда?

Вытягиваюсь на его кровати, опираясь на локти, и пытаюсь выглядеть невозмутимой.

– Конечно. Ты же не хочешь, чтобы сюда пришла какая-нибудь сумасшедшая сучка.

– Или полицейский, – говорит он, глядя на меня сквозь густые ресницы. Господи, его голос настолько глубок, и я чувствую все, что он говорит. Как будто сквозь меня с грохотом проезжает грузовой поезд.

– Когда я начну танцевать? – спрашиваю его. Мне не нравится быть запертой в комнате с ним наедине, и я жажду свежего воздуха.

Он угрожающе улыбается, и мой желудок ухает вниз, когда вспоминаю, что у меня больше нет телефона. Тот идиот разбил его сразу после того, как его брат почти трахнул меня пальцем. Дерьмо.

– Ты не будешь танцевать, – проговаривает.

– Оу, – выпаливаю, притворяясь разочарованной. – Ты хочешь, чтобы я была официанткой или что-то вроде того? Потому что у меня есть опыт...

Дорнан встает передо мной на колени, и лицо его в дюймах от моего. Я чувствую запах мяты в его дыхании и какой-то лосьон после бритья, смешанный с потом. Запах не отвратительный, за исключением того, что этот аромат его.

– Я весь день не переставал думать о тебе, – говорит, проводя пальцами вверх по моим бедрам. Я игриво улыбаюсь, пока он засовывает палец мне в трусики.

Вздрагиваю, когда Дорнан находит мою киску и вставляет один палец, потом два, а потом три. Ничего не могу с собой поделать. Я стону, как только он нажимает на мой клитор подушечкой большого пальца. И не в силах продолжать смотреть на Дорнана. Мне необходимо закрыть глаза, поэтому я притягиваю его лицо к своему, и наши губы яростно обрушиваются друг на друга.

Он убирает руку и поднимает мое платье, стаскивает через голову, а потом бросает на пол. Я дрожу, когда нежно проводит по замысловатым узорам роз и феникса, поднимающегося из пепла, который теперь украшает мою талию.

– Мне нужно быть внутри тебя, малышка, – стонет, расстегивая джинсы, и позволяет своей твердости возбудиться до предела.

У меня есть шанс изучить его поближе. Ага. Неудивительно, что моя задница так болит. У него огромный член. Он даже не утруждает себя тем, чтобы снять с меня трусики, а просто отодвигает их в сторону грубыми, безумными руками. Я нахожусь в полном восторге и ужасе от того, что оказала на него такое воздействие за несколько коротких часов. Бегло думаю о своем перевоплощении и мысленно даю себе пять. Я все сделала абсолютно правильно.

Он толкает меня на кровать, нависая своим членом между моими бедрами.

– Теперь ты моя, – произносит, проникая внутрь с достаточной силой, чтобы заставить меня кричать. Он сразу же начинает двигаться сильно и быстро. Мой мозг вступает в бой с телом. Настолько много противоречивых эмоций борется в подсознании, и это переполняет меня.

Ох-х-х.

Я открываю глаза, вижу Дорнана над собой и прихожу в ужас, превращаясь в истекающую кровью пятнадцатилетнюю девочку.

Нет. Не думай об этом. Представь, будто он кто-то другой. Вспомни, зачем ты здесь.  И это восхитительное осознание моего обмана поднимает что-то плотское в моем животе. Змеиного рода желание, которое расползается вокруг меня и плотно сжимает. Да. Так лучше.

Я протягиваю руки и обхватываю его шею, и почти достаточно трепета от моего коварства, чтобы испытать оргазм.

– Мне так хорошо, – стону, а он ухмыляется, поскольку думает, что имеет меня, когда на самом деле это я его имею.

Он искусный любовник. Мне не с кем его сравнивать, кроме школьной влюбленности из Небраски. Но как только Дорнан подводит меня к грани кульминации на белоснежной волне удовольствия и лжи, я не могу не закричать. После мы лежим рядом, восстанавливая дыхание. Я искоса поглядываю на него, чтобы увидеть, каким взглядом он смотрит в ответ.

– Где ты была всю мою жизнь, детка? – спрашивает, проводя руками по моей груди и между ног. Его прикосновение повсюду, везде на мне, обозначая меня как его собственность, которую он пометил.

Я робко улыбаюсь.

– Скорее всего, в школе, – и хихикаю.

– Эй, – игриво отвечает он, – только не говори, что я должен доказать тебе, что возраст не имеет значения?

– Мне кажется, ты только что это сделал, – вздыхаю.

Мы лежим в тишине несколько благословенных мгновений. Это дает мне время подумать. Время спланировать. Голос Дорнана нарушает тишину, разрушая момент моего уединения.

– У меня лишь один вопрос к тебе, малышка.

Один вопрос. Звучит просто. Я поворачиваюсь к нему лицом и киваю в предвкушении.

– Твой бывший. Как его звали?

Еще одна крошечная наглая ложь.

– Майкл, – говорю я, и моя поддельная предыстория мерцает перед моими фальшивыми голубыми глазами. – Майкл Тревин.

Кивает.

– Он больше никогда не причинит тебе вреда. Почему он больше не обидит тебя?

Я мечтательно улыбаюсь, представляя выражение лица Дорнана, которого одевают в оранжевый комбинезон и навсегда закрывают в тюремной камере. Возможно, ему даже подпишут смертный приговор. Было бы неплохо.

– Потому что, – игриво произношу, очерчивая его губы пальчиком, – я твоя?

Он просто, бл*дь, смеется.

– Что я сделал, чтобы заслужить тебя? – Дорнан вздыхает.

Теперь я буду той, кто смеется.

Я выросла рядом с океаном. До пятнадцати лет понятия не имела, что некоторые люди могут прожить всю жизнь, так и не увидев моря.  А потом одной ночью была вынуждена бежать от него, навсегда оторвавшись от его красоты. Я не видела пляжа шесть лет. Заблокирована и уязвима, окруженная грязью, бурями и ночными кошмарами с участием Дорнана Росса.

Поэтому, проснувшись, так нормально и не поспав, увидев его небритое лицо, которое сверху смотрело на меня, я не смогла сдержать крик.

– Воу, – говорит он, улыбаясь, словно кошка, наевшаяся долбаной сметаны. – Плохой сон?

Сажусь, стягиваю с себя простыни, чтобы обнаружить, что я совершенно голая. Моя татуировка болит, покраснела и горит. Эллиот предупреждал об этом. Но вместо того чтобы пытаться не думать о боли, наслаждаюсь ею. Жжение помогает мне вспомнить, почему я здесь.  Оно заставляет меня почувствовать, как хорошо быть живой.

– Доброе утро, – произношу, потирая глаза. Откидываюсь назад, выставив грудь напоказ, чтобы Дорнан мог насладиться видом.

– О боже, – выпаливает, громко простонав. Я вижу выпуклость в его штанах. Человек буквально готов действовать в любое время суток.

– Мне бы так хотелось остаться, малышка, – говорит он, вручая мне кружку горячего черного кофе. – Но нужно идти работать с мальчиками.

– Ничего страшного, – отвечаю, расправляя простыни вокруг себя. – В любом случае, я должна пойти и закончить эту татуировку.

– О, ты никуда не пойдешь, – проговаривает он.

Я чуть не давлюсь кофе.

– Прости? – спрашиваю, вытирая темную жидкость с подбородка.

– Предупреждали о сильной буре, – объясняет Дорнан, засовывая бумажник в задний карман джинсов. – У меня есть около десяти минут до того, как эта долбаная погода снаружи станет чертовски невозможной для передвижения. Повезло, что мы не планировали никуда ехать.

– Так ты хочешь, чтобы я осталась тут? – переспрашиваю. – Одна?

Он выливает собственный кофе.

– Неа. Мой сын будет здесь. Джейс. Он останется с тобой. – Странно смотрит на меня, и не могу сказать, о чем думает. – Кроме того, этот недомерок единственный из тех, кому я доверяю заботиться о твоей прекрасной заднице. – Наклоняется ближе и заговорщически усмехается. – Я на восемьдесят процентов уверен, что он гей. Только никому не говори. Если кто-нибудь узнает, братья забьют до смерти маленького ублюдка.

Джейс. Бл*дь.

Всего лишь рассеянно улыбаюсь. Мой разум мчится со скоростью миллион километров в час. По сути, я в ловушке, без телефона и выхода. Запомнила номер Эллиота, но на самом деле это не имеет значения, когда у меня нет возможности позвонить ему. И я не хочу вызывать подозрений, связываясь с ним. Просто молюсь, чтобы он набрался терпения и не заявлял о моем исчезновении. Тем более что формально я уже мертва.

– Хорошо, – улыбаясь, говорю. – Куда ты едешь?

Дорнан ухмыляется, надевая кожаный жилет на черную футболку. Мое горло сжимается, только вижу клубные цвета, украшающие черную кожу, и значок президента. Он точно такой же, как на жилете, который носил мой отец.

– Это сюрприз, детка. Скоро увидишь.

Сюрприз. Интересно, какая хрень это может быть. Приходится сдерживаться, чтобы не закатить глаза.

– Мне нравится твой жилет, – полушепотом произношу я. – Выглядит удобным.

Он надувает грудь и изучает себя в зеркале рядом с кроватью.

– Я получил его, когда стал президентом этого клуба, – отвечает, и что-то внутри меня умирает. Значит, это жилет моего отца.

– Одевайся, – командует Дорнан, все еще любуясь собой в зеркале. Я повинуюсь и слезаю с постели. Найдя свою сумку около кровати, выбираю новый наряд – темные джинсы и белый топ на бретельках, красиво подчеркивающий мое декольте. Натягиваю джинсы и блузку, затем прохожу в соседнюю ванную комнату, чтобы нанести немного туши и собрать волосы.

Десятью минутами позже меня представляют членам клуба, какие все еще никуда не уехали. Мы находимся внизу, в главном зале, где повсюду много кожаных диванов с низкими спинками, полностью укомплектованный бар, перед которым стоим, и небольшая сцена. Здесь нет окон – это заставляет меня поежиться. Я знаю почему. Окна означают, что люди могут заглядывать внутрь. Окна означают, что люди могут стрелять сквозь них.

Я смотрю вокруг, сканирую десяток парней и девчонок, впитывающих в себя каждое тошнотворное слово Дорнана. Думаю, большинство людей решили вернуться домой после того, как было объявлено штормовое предупреждение. Возвращаюсь к тому, о чем говорит Дорнан, когда уже подходит к концу.

– Никто ее не трогает, – заканчивает он. – Она моя. Слышите?

Рассеянно улыбаюсь, пока несколько парней дают друг другу «пять» и присвистывают, а кучка клубных шлюх с завистью оглядывает меня с ног до головы. Дорнан щелкает пальцами и хватает меня за руку.

– Пошли, – говорит. – Мне пора.

Я плетусь за ним, как послушный щенок, вникая в каждую мелочь, которую вижу здесь.

Некоторые вещи изменились, другие – остались прежними. Дорнан до сих пор мудак – это неизменно.

Я следую за ним из главного зала клуба вниз по узкому коридору, пройдя мимо нескольких закрытых дверей, в итоге оказавшись в большой кухне, где стоит парочка обеденных столов.

– Жди здесь, – проговаривает, ударяя пальцем по столу.

Сажусь и смотрю на Дорнана.

– Чего я жду?

Он опирается о край стола и изучает мое лицо.

– Мы просто ждем, только и всего.

Киваю, осматривая комнату. Стены усеяны фотографиями членов клуба. И мое горло сдавливает, когда взгляд падает прямо на фото, какое я так хорошо помню. Фотография, которую носила с собой в течение шести лет. В данный момент моя копия лежит в сейфе под фальшивым именем в центре Лос-Анджелеса.

Мой отец.

Я заставляю себя отвести глаза, потому что Дорнан наблюдает за мной. Может, он и принял меня в свой клуб, но я чертовски хорошо знаю, что ни капли мне не доверяет.  Через несколько мгновений Джейс спешно заходит в помещение, как будто только что принимал душ полностью одетым. Там, где он шел, виден мокрый след, и когда останавливается перед отцом, этот след превращается в полноценную лужу.

– Иисус, долбаный, Христос, – выплевывает Дорнан, возвышаясь над своим сыном, хотя они оба примерно одного роста.  – Ты устраиваешь чертов бардак, парень.

Джейс вытирает воду с лица, и еще больше дождевых капель падает на пол. Я пытаюсь не засмеяться. Джейсу явно нравится действовать отцу на нервы.

– Мне пришлось ехать по дождю. Там творится безумие.

Только теперь я замечаю, что он держит черный мотоциклетный шлем в руке, намотав подбородочный ремешок на пальцы.

Дорнан качает головой.

– Возьми, бл*дь, напрокат машину в следующий раз, – говорит он. – Мне не нужно, чтобы ты там умер.

Джейс кивает.

– Почему ты вызвал меня? Думал, хочешь моего присутствия сегодня в клубе.

Дорнан делает шаг в сторону, чтобы Джейс смог меня увидеть. Парень сразу же не выглядит впечатленным.

– Мне нужно уехать на день или два, – проговаривает Дорнан. – Я хочу, чтобы ты сохранил для меня эту компанию.

– Эту? – язвительно спрашивает Джейс. – Разве эта не должна работать сегодня вечером?

Дорнан переводит взгляд с меня на своего сына и вздыхает.

– Послушай, мальчик, у меня сейчас нет на это времени. Она особенная, слышишь? Я решил, что лучше она составит компанию твоему старику здесь в клубе.

Я умираю от желания заговорить, но знаю, что Дорнану нравятся глупые и послушные женщины, так что держу рот на замке.

– Как долго ты планируешь отсутствовать? – спрашивает Джейс, выглядя абсолютно незаинтересованным.

– Максимум два дня, – отвечает Дорнан. – Пусть Кэти прикроет тебя в клубе. И, сын... – Он поднимает меня с места за плечо и ставит перед Джейсом. – Я бы никогда не подпустил твоих братьев и близко к Сэмми, понимаешь?

«Ага, конечно», – думаю про себя.

– Но ты, сынок, я знаю, что тебе было очень тяжело с тех пор, как Ралин ушла от нас. Да благословит Господь ее душу. Так что, если хочешь попробовать эту прекрасную попку, – он шлепает меня по заднице своей широкой рукой, – можешь это сделать в любое время, понял?

Я слегка подпрыгиваю от шлепка и вопросительно смотрю на Дорнана.

Джейс вперился взглядом в своего отца, отказываясь смотреть на меня и даже признавать мое присутствие.

– Мне не нужны твои потрепанные шлюхи, – говорит он Дорнану, и меня начинает тошнить.

Это намного труднее, гораздо более реально, чем я могла себе представить. И от того, как Джейс смотрит на меня – если вообще смотрит, – мне хочется кричать.  Он далеко не тот парень, который вчера предложил мне присесть и стакан воды. Даже близко не похож на мальчика, какой когда-то хотел спасти меня от всего этого.

Мальчика, которого я любила.

– Уверен, что ты не один из этих *баных п*даров? – уточняет его отец, явно злясь на вопиющее неприятие сыном того, что Дорнан несомненно считает щедрым предложением.

Джейс просто закатывает глаза.

– Я уверен, пап. Иди, пока не стало слишком поздно. Эта буря – с*ка, и становится только хуже.

Над нашими головами раздается раскат грома, и я нервно подпрыгиваю.

– Что с тобой? – спрашивает Джейс.

Не выношу бури. Я, бл*дь, ненавижу их всей душой. В детстве скрывалась под одеялами и ждала, когда пройдет ярость матушки-природы. Иногда Джейс прятался вместе со мной.

– Ничего, – отвечаю. – Просто не люблю бури.

Джейс странно смотрит на меня, пробегаясь глазами сверху донизу. В этот момент задумываюсь, догадается ли он, кто я, в конце концов. Он умный и проницательный, а я, скорее всего, в шаге от того, чтобы вызвать у него подозрение парой неосторожных фраз.

– Из-за них мои волосы становятся похожими на мочалку, – добавляю, пытаясь придумать причины, по которым люди могут ненавидеть непогоду. – Мне приходится пользоваться утюжком для волос три раза в день, когда воздух такой влажный.

Джейс глядит на меня, будто на раздавленного таракана на подошве ботинка. Я съёживаюсь под силой его противоречивости. Когда-то ты любил меня.

Я не могу об этом думать прямо сейчас. Возможно, больше никогда не смогу.

Дорнан притягивает меня к себе и берет в руки мое лицо.

– Буду скучать по тебе, малышка, – говорит, присосавшись к моей шее, и у меня перехватывает дыхание. Он – взрослый мужик, делающий мне гребаный засос. Помечает меня как свою. Притягиваю лицо Дорнана к себе и неистово целую его этим «я хочу трахнуть тебя» поцелуем, который он должен прочувствовать всем своим телом до самых кончиков пальцев ног. Мелко дрожит, сдавливая меня в объятиях. Я ощущаю его твердость, прижимающуюся к моей зудящей заживающей татуировке, закрывающей уродливые шрамы.

– Тебе обязательно уходить? – мило интересуюсь я после того, как отрываемся друг от друга. – Мы только начали веселиться.

– Ох-х! – стонет Дорнан. – Ты убиваешь меня, принцесса. Мне нужно ехать. Мальчики ждут. Увидимся через день или два.

Я киваю, пытаясь выглядеть грустной, и взвизгиваю, когда он шлепает меня еще раз.

– Присматривай за ней, – произносит он, толкая пальцем Джейса в грудь. – Я уехал.

Дорнан уходит, не обернувшись, и я сразу же расслабляюсь.

– Рада, что он ушел? – мрачно спрашивает Джейс.

На мгновение я забыла, что он все еще здесь. Господи. Мне действительно нужно держать себя под контролем.

– Я голодна, – объясняю. – Все, чего хочет мужик, – это трахнуться, а я не ела со вчерашнего обеда.

Он смотрит на меня так безразлично, и требуется вся моя воля, чтобы не сломаться, не сказать ему, кто я на самом деле. Не ожидала, что мне придется быть с ним в одной комнате, не говоря уже о том, чтобы стал моим нянькой. Оказаться осужденной им, будто я обычная шлюха.

Джейс подходит к открытому окну, отделяющему кухню от столовой.

– Эй, Кэрол, ты там? – задает вопрос голосом, больше похожим на плюшевого мишку, чем того засранца, которым он разговаривал со мной.  Не успеваю подумать, как из-за угла выглядывает женщина и расплывается в улыбке.

– Привет, Джейс, – говорит она, взъерошивая его волосы. Я с трудом сглатываю и ищу выход, какого не существует.

– Сэмми пропустила завтрак. Как думаешь, мы могли бы взять хлопья или что-нибудь из кладовки?

Кэрол вытирает руки о полотенце и улыбается, глядя прямо на меня. Замираю, будто олень в свете фар. Ей всего сорок, но она выглядит ближе к пятидесяти. Жизнь, полная изобилия и насилия, написана в каждой глубокой морщине, которые тянутся под ее огромными зелеными глазами. Темно-русые волосы уложены в неопрятный французский пучок, усеянный тонкими прядями седины.

– Привет, Сэмми, – проговаривает Кэрол, протягивая руку. – Ты, должно быть, новенькая. Я могу тебе что-нибудь приготовить? Яйца? Тосты?

– Хлопьев достаточно, – выдавливаю, пожимая руку матери.

Моя мать продала меня за пакетик дури.

Вот.

Я сказала это.

Она была ужасной матерью, лгуньей, шлюхой и воровкой. Беременность мною оказалось несчастным случаем: ей едва исполнилось семнадцать, и только что познакомилась с моим отцом.

Пока я взрослела, папа был мне матерью. А моя мать, когда находилась рядом, походила на чужую старшую сестру, которая ругала меня, едва я что-то делала не так, и кричала, если я плакала. С самого раннего возраста научилась никогда не плакать. В три года я усовершенствовала свое покерное лицо. В то же время научилась и вылезать из собственной кроватки, двигать стул, готовить себе завтрак. Как звонить в 911, когда у матери случалась передозировка героином в ванной.

Она оставалась ужасной матерью, но по-прежнему была моей мамой. И я любила ее больше всего на свете.

День, когда Дорнан забрал меня – день, когда я «умерла», – казался таким же, как и любой другой. Отец все еще работал на фабрике. Мать рвала на себе кожу: у нее не было ни денег, ни метамфетамина.

А потом дядя Дорнан постучал в дверь, вместе с ним пришли Чад и Макси. Я была ребенком улицы. Выросла в клубе. Видела пистолеты, заткнутые за пояс, спрятанные под тонкими рубашками и кожаными жилетами с нашивками.

Моя мать открыла дверь. Я находилась на кухне и слышала голоса. Они искали моего отца. Был ли он дома?

Когда мать сказала, что отец пока на работе, Дорнан взбесился, видимо, недовольный ее ответом. Потом его взгляд упал на меня, и небритое лицо растянула говноедская ухмылка.

– Тебе лучше пойти с нами, Джульетта, – произнес он. Его голос, словно острый гравий, раздирал мою обнаженную кожу.

Я с тревогой посмотрела на свою мать. Что-то было не так.

– Зачем? – задала вопрос мама, царапая руку, как часто делала, нуждаясь в очередной дозе.

Из внутреннего кармана жилета Дорнан вытащил пакетик со светло-коричневым порошком и помахал им перед собой. Героин.

– Расслабься, дорогая, – проговорил, улыбаясь. Я почувствовала, что моя кожа начала покалывать, а сердце билось быстрее. – Мы вернем тебя сюда через несколько часов.

Моя мать выглядела неуверенно.

– Зачем тебе нужна Джули? – спросила. Она всегда звала меня Джули. Для всех остальных я была Джулс.

Кроме Дорнана. Ему нравилось называть меня полным именем.

Дорнан потряс пакетик.

– Нам просто нужно, чтобы она помогла кое-что найти, Кэрол. Это быстрая работа. Ничего страшного.

Мать закусила губу и смотрела то на Дорнана, то на меня, то на пакетик.

– Я плохо себя чувствую, – сказала маме, отступая назад. – Я не хочу никуда ехать.

Дорнан подошел ближе, возвышаясь над моими ста пятидесяти сантиметрами роста.

– Это важно, Джульетта, – произнес он. Его улыбка исчезла. – Джейсон ждет тебя.

Он схватил меня за локоть, направляя к входной двери.

– Мама, – возразила я.

Дорнан бросил пакет в ее открытую ладонь и расплылся в победоносной улыбке.

– Ты хорошая женщина, Кэрол. Я знал, что ты нам поможешь.

– Приведи ее домой к ужину, – ответила мать, поворачиваясь и убегая на кухню со своими наркотиками.

Дорнан сжал меня сильнее.

– Мама! – закричала я. Она не ответила. Проигнорировала мои мольбы, когда трое мужчин вытащили меня из дома и приказали сесть на заднее сиденье машины, двигатель которой все еще работал.

– Куда мы едем? – спросила я их, раздраженных и разочарованных.

Никто не ответил. Дорнан не смотрел мне в глаза. Просто посмотрел по сторонам нашей улицы, прежде чем захлопнуть мою дверь. Мгновение спустя он оказался на водительском сиденье и заблокировал центральный замок. Я была в ловушке.

Прислонила голову к окну и окинула взглядом свой дом в последний раз.

Я глядела на мать сквозь открытые занавески, когда Дорнан вывел машину с нашей подъездной дорожки. Мама выглядела полностью поглощенной, набирая мутную жидкость в шприц.

Она даже не попыталась предотвратить то, что ее единственную дочь увозили навстречу смерти.

Я сижу в ошеломительной тишине, засовывая «Чириос» в свой рот, благодарная, что по мере того, как зерна тают на моем языке, они смывают вкус прощального поцелуя Дорнана.

Я замираю.

Не знаю, смогу ли сделать это.

Не сейчас, когда увидела, как собственная мать смотрела на меня, будто на абсолютную незнакомку.

Она думает, что я умерла. В некоторой степени я тоскую по ней. Этого никогда не ожидала почувствовать. В конце концов, она предательница. Думаю, мать знала, что Дорнан собирался сделать с моим отцом, но ей было безразлично. Она не пошла и не предупредила папу или меня. Нет. Вместо этого побежала к Дорнану, умоляя о деньгах ради своей метамфетаминовой зависимости. Всегда просила денег. И даже когда я якобы умерла от его рук, она все равно не покинула это богом забытое место.

– Ты выглядишь так, будто увидела призрак, – тихо говорит Джейс, раскачиваясь на стуле таким образом, что только задние две ножки касаются пола.

Бросаю ложку в миску с молоком и вытираю рот тыльной стороной руки.

– Я все время буду получать едкие комментарии, пока твоего отца нет? – спрашиваю, отодвигая миску. – Потому что мне бы не хотелось.

Он, кажется, удивлен моим внезапным изменением настроения, и, честно говоря, я тоже.

Думала, что трахнуть Дорнана и заставить его смотреть на меня, как на больного щенка, – самая трудная часть всего этого. Видимо, я ошибалась. Глаза Джейса становятся шире, и он нахально ухмыляется.

– Привет. Это настоящая Саманта? Потому что она мне нравится больше, чем сказочная херня с зубной нитью, которую ты крутишь на глазах у Дорнана.

Я улыбаюсь в ответ, но моя улыбка вялая.

– Смотри, – вздыхаю, склоняясь над столом. – Мне нравится твой отец. Не пойми меня неправильно. Он дал мне место, где я могу остановиться, и деньги, чтобы разобраться в себе. Но...

– Что? – поддразнивает Джейс, опасно наклонившись далеко назад на стуле перед тем, как хлопнуть двумя передними ножками о пол, что его лицо оказывается перед моим. – Тебе не нравится, когда тебя запирают внутри, пока папа уезжает со своей веселой группой?

Моя улыбка исчезает.

– Что-то вроде этого.

Джейс вздыхает и кивает, сканируя комнату.

– Я понял. Это не то, на что ты подписывалась.

– Именно, – отвечаю. – Я благодарна, не пойми меня неправильно. Я просто немного... подавлена сейчас.

Джейс щурит глаза и выглядит поглощенным мыслями.

– Будь осторожна здесь, – говорит он. – Люди могут пострадать, если не будут делать то, что им говорят.

Пожалуйста, пап, пожалуйста, не надо. Они делают ей больно, пожалуйста, остановись.

ОСТАНОВИСЬ. ОСТАНОВИСЬ. ОСТАНОВИСЬ.

Я просто киваю, кусая губу.

– Спасибо за совет.

– Значит, ты ненавидишь бури? – произносит Джейс, наклоняя голову набок.

Думаю, он по-прежнему пытается понять меня. Все еще подозревает, что я больше, чем просто долбаная подруга его отца.

– Ненавижу влажность, – пожимаю плечами. – Вот и все.

– Хм. – На мгновение замолкает, а потом резко встает. – Хочешь ненадолго подняться на крышу?

Разве не там, бл*дь, буря?

– Я имею в виду, если только ты не боишься. – Это открытый вызов, который он бросает мне с вытянутой ладонью и нахальной улыбкой. Засранец.

Улыбаюсь, протягиваю ему руку и встаю.

– Только если после этого ты выпрямишь мои волосы, – игриво говорю я.

– Эм-м... договорились? Наверное? Как, черт возьми, ты выпрямляешь волосы?

– Утюжком, – усмехаюсь. – Идет?

– Наверное, – проговаривает он, не выглядя при этом слишком убедительным. Выведя меня обратно в коридор, выставляет руку за дверной проем и берет из кухни бутылку «Джека».

– Для светового шоу, – подмигивает, размахивая бутылкой.

Я просто наиграно улыбаюсь, пока мой желудок переворачивается, а сердце ухает вниз.

В клубном доме почти нет окон и хорошая звукоизоляция – это мечта для девушки, которая боится грома и молний. Едва мы достигаем верхней ступеньки лестницы и Джейс открывает пожарную дверь, я сжимаюсь от ярких вспышек света и грозного грома, какой прорывается сквозь все волокна моего существа. Как только дверь открыта, шум ветра и грома становится оглушительным. Задумываюсь насчет перспективы выйти в нее.

– Пошли, – Джейс кричит возле выхода, дергая меня за руку. – Доверься мне!

Довериться ему? Конечно, я ему доверяю. Он рисковал своей чертовой жизнью, чтобы попытаться спасти мою несколько лет назад.

Но доверяет ли ему Сэмми? Должна ли она доверять?

– Да пошло оно все, – выдыхаю, передвигая свои упрямые ноги и следуя за ним на улицу в завывающий ветер и неоновые вспышки. Наверное, было бы лучше застрять внизу с матерью. Я зажмуриваюсь, вздрагивая от внезапной атаки жгучих, острых капель дождя, которые почти достаточно твердые, чтобы считаться градом. Они пробивают мою кожу, как крошечные пули, жаждущие моей крови.

– Какого черта тебе здесь надо? – кричу на Джейса. Он тащит меня за руку, и мы продолжаем бежать. Видимость ужасная, и с трудом вижу то, что передо мной, кроме плотной занавеси ледяного дождя. Молния ударяет до ужаса близко. Я кричу, практически запрыгивая на Джейса. Он смеется, указывая на что-то перед нами. Сначала не понимаю, что там такое: пространство без стен, но внутри оно не мокрое.

Это не магия – это комната, полностью сделанная из стекла. Оранжерея.

«Как странно», – думаю я и снова визжу, когда еще одна молния бьет менее чем в ста футах. Я практически приклеена к Джейсу, будто паукообразная обезьяна, прилипшая к его спине.

Вздыхаю с облегчением, только он открывает стеклянную дверь и втягивает меня внутрь, закрывая ее позади нас. Буря все еще бушует вокруг, но я хотя бы чувствую себя немного более защищенной. Комната довольно большая, по крайней мере, шесть метров в ширину и с потрясающим видом на побережье Венецианского пляжа.

– Что это за место? – спрашиваю. – Для выращивания марихуаны?

Джейс ухмыляется.

– Так задумывалось. Пока копы не начали вести воздушное наблюдение. Теперь это мое убежище, когда мне надоедает быть там внизу с моими идиотскими братьями.

– Ты приводишь сюда всех шлюх своего отца? – интересуюсь у него, выжимая лишнюю влагу из длинных каштановых волос.

Парень хмыкает.

– Ты только что назвала себя шлюхой?

Я лукаво улыбаюсь.

– Давай будем смотреть правде в глаза, ладно? Я сплю с твоим отцом, чтобы он разрешил мне оставаться здесь, в его клубе. Как еще ты меня назовешь?

Джейс поднимает брови.

– Я не знаю. Девушка, которой пришлось принимать трудные решения, чтобы защитить себя?

Дрожа, пожимаю плечами.

– Это звучит гораздо лучше, – соглашаюсь я.

– Вот, – снимает свою кожаную куртку с длинными рукавами и надевает мне на плечи.

Не могу не заметить, что она простая, без нашивок и клубных значков. Думаю, это бесит Дорнана.

– Спасибо, – говорю и трепещу, когда Джейс проводит по моему плечу кончиками пальцев.

Я поражена. Даже спустя шесть лет, даже если он не знает, кто я на самом деле, между нами есть химия, которая трещит и искрится, как шторм, который бушует вокруг нас.

– Присаживайся, – произносит, доставая пару ящиков из-под молока. Он садится на один из них и вынимает полупустую коробку кренделей, чтобы съесть их с бутылкой «Джека», стоящей у его ног. Берет крендель, прежде чем предложить мне.

Я забираю, откусываю от кренделя и смотрю, как парень открывает виски и делает несколько больших глотков. Представляю, насколько это должно обжечь его горло, язык, губы.

Его губы.

– Ты всегда начинаешь пить в десять утра? – спрашиваю Джейса.

Он дерзко улыбается и смотрит на меня из-под своих густых черных ресниц. У него улыбка мамы – с ямочкой, и за это я бесконечно благодарна.

– Только когда нянчусь со шлюхами, – шутит, предлагая мне бутылку. Я делаю глоток, и жидкость обжигает до самого желудка.

– Ты меня даже не знаешь, – проговариваю, засовывая еще один крендель в рот. – Я не думаю, что даже нравлюсь тебе. Зачем ты меня сюда притащил?

Джейс забирает бутылку обратно и глотает горящую жидкость. Он мгновение изучает меня, вызывая неловкое ощущение в животе.

Потому что глядит так, будто знает меня.

– Ты напоминаешь мне девушку, которую я когда-то знал, – тихо говорит он, отводя глаза.

– Правда? – небрежно задаю вопрос. Река слез прожигает дыру в моем гребаном сердце. – Где она сейчас?