Текст книги "Магия Отшельничьего острова"

Автор книги: Лиланд Модезитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

XXIV

Женщина в сером, сидя на козлах фургона, пристально следит за обочиной дороги. В руке она сжимает посох. Повозка покачивается на ходу, и женщина заставляет себя не вспоминать покачивающуюся палубу судна, недавно доставившего ее в Кандар.

По обе стороны дороги, от холмов на севере до южного горизонта тянется унылая равнина, поросшая пожухлой травой с редкими пятнами черных кустов. Где-то за южным горизонтом течет река Охайд, а Хайдолар – то место, куда направляется путница, – находится как раз на пересечении реки и этой дороги.

Впереди появляются три человеческие фигуры, ковыляющие прочь от Фритауна. Многие нынче покидают Фритаун.

Возница щелкает кнутом, подгоняя двух лошадей, тянущих фургон. На нем широкий пояс с набитыми потайными карманами, а справа под рукой он держит заряженный арбалет.

– Мага, видишь что-нибудь?

Женщина мысленно прощупывает дорогу. Помимо трех пеших – фургон как раз объезжает их – впереди есть еще двое верховых. У одного, русоволосого, имеется длинное ружье.

Простирая чувства дальше, она улавливает вдали присутствие раздраженных людей – из-за нескончаемого ненастья их гложет отчаяние.

– Ничего, только изголодавшиеся бедолаги...

– Нет худа без добра, – ворчит возчик. – В жизни не выручал столько за капусту да картошку.

Женщина сжимает покрепче посох, старясь не вспоминать опустошенные души и пустые глаза мужчин, женщин и детей, медленно бредущих по направлению к манящему светочу Хидлена.

XXV

– Господа! Пожалуйста, не держите дверь открытой!

Умоляющий голос донесся из кучи тряпья и одеял, под которой, оказывается, прятался, пытаясь согреться, маленький конюх. Из его логовища была видна дверь, а за его спиной высилась карета Антонина. На сей раз она не светилась изнутри.

– Конечно, сейчас закрою, – произнося эти слова, я уже задвигал дверь на место, и конюшня снова погрузилась во мрак.

Тощая дверь скрипела и дребезжала на ветру.

Темнота меня ничуть не смущала. Обернувшись к Джастину, я сразу увидел, что он направился к дальнему стойлу. Тому самому, где вместе с моим Гэрлоком стоял другой горный пони. Темно-серый, с кремовой гривой.

При виде Джастина лошадка радостно заржала.

– Славная девочка, хорошая... – обратился к ней Серый маг.

– А вот мой Гэрлок, – сказал я.

– Думаю, они поладят. Роузфут не задириста и любит компанию. Где ты раздобыл своего?

– Во Фритауне.

Джастин кивнул:

– Я так и думал. Хотя непонятно, откуда там было взяться горному пони.

– Тамошний конюх обхаживал Гэрлока кнутом и бранил почем зря – и его, и всю его породу. Этим он и надоумил меня взять именно эту лошадку. Так что своего пони я, можно сказать, из-под кнута вытащил.

Холод заставил меня поежиться. Может, в конюшне было и теплее, чем на улице, но определенно ненамного.

Неожиданно Джастин взобрался на перегородку, разделявшую стойла. Стоявшая по ту сторону рослая кобыла всхрапнула и встряхнула гривой. Серый маг потянулся к квадратному отверстию в потолке, из которого торчали клочья сена. Ухватившись за края, он забрался туда и позвал:

– Эй, малый, залезай-ка сюда! Да посох тащи. Ты ведь зарыл его в солому в стойле своего пони? Забирай его! И тебе будет спокойнее, и лошадкам.

Он исчез, сверху послышался шелест сена.

– Как ты догадался насчет посохах

– Это легко ощутить. Разве ты не можешь? – донесся с чердака приглушенный голос.

Маг был совершенно прав. Стоило мне потянуться к посоху чувствами, как он чуть не обжег мое сознание. Я даже пошатнулся и ухватился рукой за перегородку. Когда я взял посох, то на ощупь темное дерево оказалось лишь чуть теплым.

– Парнишка, ты поднимаешься?

Подхватив с земли торбу, я мигом залез на перегородку и, куда более ловко, чем Серый маг, забрался через квадратное отверстие на сеновал. И тут же чихнул – пыль забила нос.

– Пыль скоро уляжется, – промолвил Джастин, стягивая сапоги и устраивая себе ложе из соломы.

– Мы что, будем спать здесь?

– Ты можешь ночевать где хочешь, а вот я предпочту здесь. Мне не очень хорошо спится под одним кровом с Антонином.

Я вздохнул. Опять то же самое – советы, многозначительные намеки и никаких объяснений.

– Ты не мог бы мне кое-что растолковать?

– Только кое-что, – ответил Джастин, растягиваясь на плаще, сделавшемся вдруг вдвое больше и толще первоначального размера. – И только если это не займет много времени. Я устал, завтра мне рано вставать. Путь мой лежит в Вивет, это такая маленькая деревенька, а оттуда – в Джеллико. Джеллико, чтоб ты знал – это городок, в котором правит виконт Кертиса. Некогда Кертису принадлежал и Хаулетт, но об этом нынче никто не помнит. Раньше, как и в наше время, здесь только пасли овец, и до этого края даже до появления мертвых земель никому не было дела. Теперь Хаулетт принадлежит Монтгрену, но и до этого нет дела никому, кроме герцогини.

Я честно пытался извлечь из услышанного хоть что-то полезное для себя. Но, ничуть не преуспев, оставил эти попытки.

– Ты выразился в том смысле, что из-за Антонина я мог потерять душу. Это каким же образом?

Ветер снаружи усилился, ледяной град вовсю молотил о крышу сеновала.

Джастин закутался в свой великанский плащ.

– Сними сапоги, паренек. Ноги должны дышать, – он поерзал, поудобнее устраиваясь на соломе, и продолжил: – Антонин – самый сильный из живущих ныне Белых магов. Мастер хаоса, если угодно. Однако управление хаосом требует огромных затрат сил, как телесных, так и духовных. Белые маги в большинстве своем умирают молодыми. Они могущественны, но жизнь их коротка. Антонин, Герлис и... в последнее время мне внушает подозрения Сефия... Словом, они обрели способность избежать ранней кончины, перенося свои личности в иные тела. Тела людей молодых, желательно наделенных магическими способностями, но, по молодости, не умеющих защищаться. Ты для этого подходишь как нельзя лучше. Потому-то я и решил убрать тебя от Антонина подальше. А сам он, будучи слишком занят Сефией и ее... обстоятельствами, тебя просмотрел. Твоя внутренняя защита совсем недурна и от беглого взгляда укрывает неплохо.

– Спасибо, – сказал я, снова поежившись.

– Не стоит благодарности. Я сделал это не столько ради тебя, сколько ради себя и всех нас. Никто из Серых не может позволить Антонину овладеть телом с такими скрытыми возможностями, как у тебя. Он и без того уже слишком могуч.

– Что же ты собираешься предпринять?

– Лично я – совсем немногое. От Антонина мы скроемся, но дальнейшую свою судьбу тебе предстоит определять самому. Если захочешь, то завтра, по пути в Джеллико, я научу тебя, как оградить свое тело от чьих-либо попыток овладеть им без твоего согласия. А заодно, коли будет время, покажу некоторые другие хитрости. Они все Черные и не помешают тебе принять правильное решение.

– Что за решение?

– Каким магом ты станешь – Черным, Серым или Белым, – Джастин зевнул. – Знаешь, я устал, да и ты тоже. Собери ворох соломы и поспи. Если кому вздумается сюда залезть, моя Роузфут да твой пони дадут знать. И твой посох.

Он отвернулся, а я остался сидеть на куче соломы. В голове роились тучи невысказанных вопросов. Впрочем...

Впрочем, невзирая на сомнения (кстати, стоит ли доверять этому Джастину?), несмотря на вой ветра и стук града, заснул я довольно быстро.

XXVI

За ночь чердак проморозило насквозь, дыхание замерзало в воздухе, а снаружи бушевало ненастье. В желудке у меня шумно бурчало. Приоткрыв один глаз, я покосился туда, где спал на своем плаще Серый маг, и тут же сел, да так резко, что едва не приложился макушкой к стропилам. Джастин исчез. И даже солома была раскидана так, словно там никто и не ночевал.

Неохотно выбравшись из-под плаща, я, переступая с ноги на ногу, отряхнул сено со штанов и туники, вытряхнул несколько соломинок из сапог и, морщась, обулся.

Добравшись до открытого чердачного люка, я выглянул вниз. Гэрлок и Роузфут дружно жевали.

Но куда же подевался Джастин? Пошел в гостиницу? Может, ему приспичило поколдовать спозаранку... а может, все дело в простой телесной потребности? О которой, кстати, нехудо бы позаботиться и мне.

Но после проделанного Антонином и услышанного от Джастина возвращаться в трактир как-то не хотелось. А в торбе у меня – ни крошки съестного. Во Фритауне я не зашел на рынок, поскольку торопился покинуть город; из Хрисбарга пришлось уносить ноги... Оставалось одно – поискать в этом грязном захолустье хоть самую завалящую лавку. Прикупить снеди, одеял и всего, что нужно в дороге.

Покачав головой, я по примеру Джастина разровнял свое соломенное ложе, отряхнул плащ и подхватил торбу да посох, чтобы спуститься в конюшню.

Как раз в этот момент дверь конюшни со стуком отворилась и тут же закрылась снова. Я отпрянул, боясь быть замеченным.

– Доброе утро, – послышался голос Джастина, и его голова просунулась в чердачный люк. – Ну-ка помоги, а то мне с этим добром сюда не влезть.

«Этим добром» оказались две испускающие пар кружки с ароматным сидром и большое покрытое тканью блюдо, над которым тоже поднимался парок.

– Мне подумалось, что перед уходом нам не помешает перекусить.

Усевшись и скрестив ноги он поднял одну из кружек и откинул ткань, под которой обнаружились четыре большие лепешки с отрубями и одно битое яблоко.

– Знаешь, мой юный друг, – промолвил Джастин, держа в руке лепешку, – по-моему, мне не помешало бы узнать твое имя или по крайней мере то, как ты сам желаешь назваться.

– Прошу прощения, – пробормотал я с набитым ртом, стараясь не уронить ни крошки. Лепешки с отрубями не относились к моим любимым лакомствам, но сейчас мой желудок принимал их с радостью. – Меня зовут Леррис. А тебя, как я понял, – Джастин.

Он кивнул:

– Да, известный также как Серый маг, или как распоследний болван, или под другими, еще менее лестными именами... Яблоко-то бери, для тебя принес.

Я тотчас сгрыз яблоко вместе с семечками.

– Антонина просили оказать помощь новому герцогу Фритауна...

– А... он что, сам тебе сказал? И потом, куда же подевался старый?

– Какая разница? Говорить он мне, разумеется, ничего не говорил. Обмолвился одному из своих охранников, тот проболтался Фиделии, а та – кому-то еще...

Покончив со второй лепешкой, маг запил ее хорошим глотком сидра.

– По-моему, старый герцог делал все возможное, чтобы возбудить недовольство, – заметил я, гордясь новоприобретенными знаниями.

– Особенно недовольство Отшельничьего, – сухо указал Джастин, стряхивая с плаща крошки.

– А чем чревато такое недовольство? – удивился я.

– Да ничем особенным – кроме нескончаемых проливных дождей, губящих урожай на корню, а также всяческих препон, сводящих на нет торговлю через Фритаун. Ничем особенным – кроме публичного убийства неизвестной женщиной герцогского бойца и, предположительно, использования той же особы для убийства герцога в его собственном замке.

Я покачал головой:

– Все это кажется неправдоподобным.

– Не в большей степени, чем возможность для необученного Черного посоха скрыться от герцогской стражи, остаться целым и невредимым, проехав по мертвым землям, и даже избегнуть внимания сильнейшего Белого мага во всем Кандаре.

Произнесенные самым будничным тоном, его слова повергли меня в дрожь.

– Что же мне делать дальше? – спросил я. – Могу ли я хоть где-то разжиться самым необходимым: едой, одеялами, непромокаемой одеждой?

Джастин театрально пожал плечами:

– Ну, это совсем не трудно. Может быть, недешево – в Хаулетте все дорого – но нетрудно.

– Почему ты мне помогаешь?

– Я же сказал, что действую, исходя из своей выгоды. А она состоит в том, чтобы не помогать Антонину. Сомнение – могущественное оружие. Стоит ему узнать, что ты улизнул у него из-под носа, он столкнется со множеством сомнений, а это как раз то, что нужно. Именно сейчас, – Джастин посмотрел вниз. – Ну что ж, самое время идти. Час ранний, да и снег так валит, что в трех шагах ничего не видно.

С этими словами он спустил ноги на перегородку, а с нее соскочил в стойло рядом с Роузфут.

Я последовал его примеру, но на сей раз не так ловко: зацепился посохом о стену, уронил торбу и едва не свалился с перегородки.

Джастин молча принялся седлать Роузфут.

Я огляделся по сторонам.

– Там, – указал Серый маг на маленькую дверь, за которой находилось отхожее место. Когда я вернулся, лошадка Джастина была оседлана, а сам чародей проверял плотно набитые седельные сумы. Пока я возился с Гэрлоком, он молчал, не предлагая помощи и не выказывая неодобрения.

Проковырявшсь с седлом, попоной, подпругами да уздечкой целую вечность, я наконец вздохнул и сказал:

– Готово.

Он кивнул и открыл дверцу стойла. Я вывел Гэрлока, а Роузфут вышла сама – чародей даже не прикоснулся к поводьям. Как и на моем пони, на его лошадке был лишь недоуздок без удил.

– Добрые господа... – оборванный конюшенный мальчик отодвинул в сторону скользящую дверь. Джастин улыбнулся и бросил ему медяк. Стоявшая поблизости карета была тщательно отдраена, но еще не заложена.

– Спасибо, Серый чародей. Удачи.

– И тебе удачи, Горлинг.

Дверь со стуком закрылась. Я взобрался в седло, чувствуя себя ненамного лучше, чем когда покидал Хрисбарг.

Холодный ветер обдувал мои покрытые щетиной щеки; снег сыпал так, что холмы за Хаулеттом казались скрытыми за марлевой завесой. Однако, хотя ветер и выл всю ночь, особо высоких сугробов не намело. Конские копыта протаптывали снежный покров до замерзшей грязи, оставляя черные следы.

Над главным дымоходом «Уюта» поднималась струйка дыма. Утоптанная грязь перед главными дверями трактира указывала, что, несмотря на ранний час, многие постояльцы уже разъехались. Следы по большей части вели в сторону Хрисбарга.

Теперь, с приходом к власти нового герцога, купцы не собирались терять время. Я покачал головой.

– Будешь торговаться сам или предоставишь мне, словно ты мой ученик? – спросил Джастин, направив Роузфут поближе к Гэрлоку.

– А что я выигрываю?

– Ну, если покупать буду я, то тебя вроде как и не заметят...

– А если я, то мигом сообразят, что перед ними тот самый парень, который прокатился по мертвым землям?

– Может, и нет, но без внимания не останешься.

– Хм... Если покупать будешь ты, они запросят дороже – с великого-то мага! Но, с другой стороны, вряд ли кто-нибудь посмеет подсунуть тебе негодный товар.

– Везде найдутся свои «за» и «против», – улыбнулся Джастин. – Но в любом случае выбирать тебе.

Я пожал плечами.

– Сегодня с утра пораньше у меня как-то нет никакого настроения изображать из себя героя. Тем паче что в предстоящие дни мне еще предоставится уйма таких возможностей.

– Последнее здание справа, – сказал Джастин. Сказал, вроде бы, не понижая голоса, но у меня сложилось впечатление, что расслышать его слова мог только тот, для кого они предназначались.

Указанная им халупа, сколоченная, как и трактир «Уют», из серых досок, не имела никакой вывески, и только деревянные мостки, тянувшиеся от столба коновязи к обшарпанной двери, указывали на то, что внутри находится торговое заведение. У столба был привязан чей-то мул. Джастин соскользнул с седла, ступая по комьям замерзшей грязи, подошел к коновязи и привязал Роузфут. Я последовал его примеру.

Когда старая дверь заскрипела на несмазанных петлях, ни один из троих людей, сидевших у камина, не шелохнулся. Красные уголья в очаге едва тлели.

На четырех столах между входной дверью и камином было разложено всевозможное дорожное снаряжение лопатки, топорики, кофры со столовыми и кухонными принадлежностями, фляги, седельные сумы, одеяла и прочее. Помимо этих, по большей части бывших в употреблении вещей, на полках у левой стены имелись разных размеров свертки. Это были дорожные пайки, завернутые в ткань с непромокаемой пропиткой.

Джастин подошел к первому столу.

– Что, еще один ученик чародея? А ты, вроде бы, говорил, будто никого больше не возьмешь в обучение.

– А ты, Тюрло, кажется, говорил, будто мы с тобой больше не свидимся.

– Ладно. Что тебе нужно? – долговязый Тюрло подался вперед, но с кресла своего так и не встал.

– Хороший сундучок с кухонными принадлежностями и припасы в дорогу.

– Все разложено, выбирай сам.

Покуда я ворошил одеяла и прочие спальные принадлежности, Джастин, не особо копаясь, выбрал дорожную флягу и несколько пакетов с провизией.

– Все выбрали – буркнул торговец, поднявшись-таки с кресла и вперевалку направившись к столу.

– Тут и выбирать-то было нечего.

– Как насчет серебреника?

Джастин сокрушенно покачал головой:

– Я всего-навсего бедный странствующий маг, вынужденный брать учеников, а ты дерешь с меня втридорога, ровно с богатого купца.

Остальные двое, куда более тощие, чем Тюрло, загоготали в своих качалках.

– Надо же, совсем мальчонка, – промолвил торговец, пройдясь по мне взглядом глубоко посаженных черных глаз. – Неужто нынче и таких на колдунов учат?

– Так ведь сам знаешь, время суровое.

– Семь медяков, но это только по старой дружбе.

– А как насчет спального мешка – вот того, коричневого?

– Этого? Сделан на Отшельничьем, наименьшая цена – пять серебреников. Не промокнет нигде, разве что на дне морском.

– Не всем нравятся изделия с Отшельничьего, – заметил Джастин.

– Оно конечно, но вещи-то добротные. Тут уж не поспоришь.

– А ты-то как разжился этой вещицей?

– Кто-то из этих ребятишек – гармонизируемых, или как там по-ихнему, – продал этот спальник моему знакомому из Фенарда. Но тамошнему префекту приспичило объявить торговлю изделиями с Отшельничьего незаконной, и тот малый быстренько отвез вещицу в Джеллико, благо виконту плевать, кто чем торгует. Там я ее и купил.

– Даю серебреник.

– Да ты что? Хочешь, чтобы я торговал себе в убыток?

Кончилось тем, что Джастин выложил три серебреника, получив за это спальный мешок, вместительную флягу и пять пакетов со съестными припасами. Мне бы в жизни не выторговать столько всякой всячины за такие деньги.

– Ну, чародей, уж в следующую-то зиму ты меня точно здесь не увидишь.

– А ты больше не увидишь меня с учеником, – парировал Джастин.

Они оба рассмеялись, а потом мы вышли. Все покупки, разумеется, нес я.

Ветер снаружи усилился. Я положил спальный мешок на седло и принялся укладывать пакеты со съестным в торбу. И тут Джастин многозначительно прокашлялся.

Я посмотрел на него.

– Два серебреника и девять медяков, – сказал маг. Лицо его оставалось бесстрастным, но мне показалось, будто он прячет улыбку.

Я вытащил из поясного кошеля три серебреника, отметив про себя, что мои денежные средства тают слишком быстро. И что доставшийся мне спальный мешок принадлежал такому же бедолаге, как я, которому пришлось продавать вещи, зайдя не так уж далеко от моря.

Уложив пакеты с едой, я свернул водонепроницаемый спальный мешок в плотную скатку и привязал позади седла.

– А воду во фляги наберем по дороге, из какого-нибудь источника, – сказал Джастин. С моей стороны возражений не последовало. В отношении чистоты Хаулетт доверия не внушал.

Не сказав больше ни слова, Джастин отвязал Роузфут, сел верхом и тронул поводья. Он успел уже доехать до окраины Хаулетта и свернуть на левую дорогу, а я все еще возился с Гэрлоком. Догнать Серого мага мне удалось лишь через несколько кай. Но и когда мы поехали по извилистой дороге бок о бок, Джастин не сделался более разговорчивым.

XXVII

Серый маг натянул поводья своего пони. Я сделал то же самое, только вот Гэрлоку останавливаться не захотелось, во всяком случае на том месте. Мне пришлось использовать весь свой вес, налегая на недоуздок. На какой-то миг у меня возникла мысль – не сменить ли эту бесполезную штуковину на настоящую узду с удилами?

И тут пони резко остановился.

Только благодаря стременам мне удалось не вылететь из седла. Джастин только вздохнул, глядя на все это.

Когда мне, наконец, удалось занять в седле положение, более-менее приличествующее всаднику, Серый маг кивком указал направо. Там в начале узкой тропы некогда находился дорожный указатель, но верхушка столба обломалась, и надпись отсутствовала. Лишь у основания сохранилось обозначение расстояния «5 кай».

– Налево... там старый город Фэрхэвен. Со своими учениками я обычно проезжаю через него... но ты не мой ученик.

– А им-то туда зачем?

– Затем, что только этот город открывает перед большинством из них уникальную перспективу. Те, кому не дано понять, так никогда и не становятся мастерами...

Ну куда бы меня ни занесла судьба, решительно нигде не было спасения от туманных намеков и многозначительных, но невразумительных фраз. Такая уж моя несчастная доля.

Я пожал плечами:

– Фэрхэвен – так Фэрхэвен.

– Но это удлинит путь на полдня, а то и больше.

– Мне-то как раз спешить некуда. Это ты, вроде бы, говорил, что тебе нужно не опоздать в... как его? Вивет, что ли? А сколько же времени нам придется тащиться холмами до Джеллико – дня два?

– Иногда сделать крюк бывает совсем не вредно, – промолвил Джастин. К поводьям он, вроде бы, и не прикасался, однако Роузфут стронулась с места и затрусила по тропе на Фэрхэвен. Кстати, дорожка эта, пусть узкая и наполовину заросшая, в отличие от петлявшего большака, была совершенно прямой.

Я встряхнул поводья, но Гэрлок не двинулся с места. У меня возникло желание наподдать упрямцу каблуками под ребра, но он, словно угадав мое намерение, тотчас легким шагом двинулся вслед за Роузфут.

Дальше тропа сделалась еще уже. Я, хоть и не считал себя знающим следопытом, постарался выяснить, много ли народу пользуется этой дорогой.

Примерно в половине кай от перекрестка мне удалось углядеть широко отстоящие один от другого отпечатки оленьих копыт, но нигде не было ни малейшего признака ни тележной колеи, ни конских или человечьих следов.

Судя по всему, ранее дорога была значительно шире, если предположить, что высаженные в линию белые дубы по обе стороны кустарника обозначали ее прежние границы. В лучшие времена по ней могли проехать в ряд четыре подводы.

Местами тропу пересекали голые стебли ползучих растений. Еще несколько лет – и она зарастет полностью.

– Джастин, а в этом Фэрхэвене кто-нибудь живет?

– Точно не скажу. В последний раз, когда я туда заглядывал, там еще оставалось несколько... обитателей.

– А что, раньше это был большой город?

– Очень большой. Видишь, какая прямая дорога туда ведет.

По мере того, как мы поднимались к вершине пологого склона, деревья казались все выше, а ветер усиливался.

Оглядываясь через плечо, в сторону Хаулетта и совсем не уютной гостиницы «Уют», я заодно рассматривал и низкие серые облака. Правда, с утра они почти не изменились – оставались таким же серыми. Снежного бурана, вроде бы, в ближайшее время не ожидалось.

Очередной порыв ветра донес до меня какой-то странный запах. Пахло пеплом или окалиной. Никак, в этом Фэрхэвене случился пожар!..

Как только тропа вывела нас на гребень, я приподнялся на стременах и подался вперед, напряженно всматриваясь вдаль, но ничего похожего на огонь так и не увидел. Как не увидел и города. По длинному пологому склону дорога спускалась в неглубокую долину. Переведя взгляд на Джастина, смотревшего в том же направлении ничего не видящими глазами, я невольно поежился.

Высокие деревья с голыми черными ветвями образовывали некий узор, хотя какой именно – распознать не удавалось. Впереди, по обе стороны дороги, возвышались два больших холма, похожих на огромные кучи белой глины или...

– Джастин... эта долина... Это здесь раньше был Фэрхэвен?

– В общем-то да.

Где-то на задворках сознания шевельнулись обрывочные воспоминания, но стоило мне напрячься, чтобы уловить их, они ускользнули

– А холмы – это остатки северных сторожевых башен?

– Нет. Фэрхэвен обходился вовсе без сторожевых башен. Это были ворота. Ворота, которые никогда не закрывались.

Теперь я смог разглядеть так называемые ворота как следует, и понял, что под тонким слоем грязи оба холма мертвенно-белы. На них не росло ни былинки. Почему – это до меня дошло, лишь когда мы подъехали поближе. Это был камень! Расплавленный и застывший камень! Что-то растопило камень, как растапливают сахар, делая леденцы.

Джастин отрешенно закрыл глаза, предоставив Роузфут самой выбирать дорогу.

С каждым шагом запах гари усиливался. Казалось, будто впереди сгущается невидимое темное облако. Однако внешне все вокруг выглядело обычно – заурядный день унылой кандарской зимы с тусклыми красками и студеным ветром.

Ничего особенного, кроме мертвенной белизны растаявших ворот.

Рука моя непроизвольно коснулась посоха. Тепло охватывавших его стальных колец ощущалось даже сквозь перчатки.

– Леррис, – тихо проговорил Джастин. – Там, впереди, у нас могут возникнуть затруднения. Прошу тебя, делай то, что я скажу.

– Что именной

– Не съезжай с дороги. Держи свой посох, но не вынимай из петли. Что бы ни случилось.

Глаза его при этом оставались закрытыми, а лицо отрешенным.

Что-то завывало. Сначала казалось, будто это ветер, однако его дуновение перестало ощущаться, едва мы миновали ворота. Небо над головой заметно потемнело, хотя цвет облаков не изменился, а время еще не приблизилось даже к полудню.

Запах гари сделался почти непереносимым, хотя нигде не было видно никаких пепелищ, во всяком случае – недавних.

Голые кусты у обочин казались болезненно искривленными, а немногие еще не облетевшие листья были белыми. Так же, как сами ветви – до сих пор мне никогда не случалось видеть растения с совершенно гладкой и совершенно белой корой.

Вой усилился.

Сжав посох в левой руке, правой я еще крепче ухватился за поводья. Гэрлок медленно плелся вниз по пологому склону.

По мере того, как спуск заканчивался, дорога становилась все шире. Под наслоением грязи стали видны очертания каменных плит мостовой, а за кустами теперь угадывались очертания одноэтажных строений.

– Здесь, в старом центре города, дома были сложены из прочного камня. Некоторые даже из гранита, – промолвил Джастин, не открывая глаз.

Я огляделся и убедился, что постройки сохранились лучше, чем ворота. Пожалуй, если убрать груды мусора, вставить окна да настелить крыши, иные из них оказались бы пригодными для жилья.

Снова раздался жуткий вой.

– А впереди – новый городской центр, где заседал Совет...

Я плохо понимал, как можно называть «новым» какой-то участок древних руин. К тому же меня сильно тревожил этот вой. А вот Джастин, похоже, не обращал на него внимания – ехал себе и ехал, все так же с закрытыми глазами. Правда, он ведь маг, а маг и не такое может. Может быть, он смотрел – только по-иному.

Вой послышался ближе, в районе «нового центра».

Посох уже обжигал даже сквозь кожу перчатки. Пони трусили прямо по направлению к источнику звука, и мне не оставалось ничего другого, как разглядывать развалины.

Жар, растопивший северные ворота, обошелся с «новым» центром города еще более сурово. Остатки здешних строений походили на комки белого воска, побывавшие в печи, а потом еще и растоптанные сапогом великана.

– Эта площадь была разбита Советом Магов, а та – Гильдией Каменотесов, – проговорил Джастин, так и не открыв глаз.

Я молча покачал головой. Кто бы там ни возводил и ни разрушал это место, я чувствовал исходящую от него угрозу. А тут еще и запах гари совершенно не давал дышать.

– Смотри просто перед собой и ни в коем случае не на них. Не замечай их. Вид их вызывает страх, а страх увеличивает их силу.

– Чью силу?

– Завывающих.

Я перехватил посох, готовый выхватить его из петли.

– А вот этого не надо.

Пришлось заставить себя ослабить хватку и смотреть не по сторонам, а вперед. Однако краешком левого глаза я все равно приметил мерцающую фигуру, словно нарочно пытавшуюся завладеть моим вниманием. Впрочем, она исчезла, стоило мне уткнуться взглядом в Гэрлокову гриву.

– С каждым поколением и с каждым благополучно проехавшим мимо них путником они теряют силу, – тихо, но отчетливо проговорил Джастин.

Дорога стала забирать вверх по склону.

И тут вой раздался прямо перед моим носом. От неожиданности я вскинул глаза.

На оплавленной плите мостовой маячила перекрученная, несуразная, невообразимая фигура. Вся белая, с красными прожилками, светящаяся изнутри...

Я заморгал, пытаясь опустить глаза, но фигура уже выглядела совсем по-другому. Она обрела очертания человека в бело-красной мантии, тогда как светящееся облако теперь казалось его тенью, падавшей почему то в обратную сторону.

«Мой!»

Призрак в мантии взвился над мостовой, которая зримо расширилась, превратившись в величественный тракт, обсаженный шелестящими на ветру дубами.

«МОЙ!!!»

Вопль прозвучал в самом моем сознании. Белый призрак бросился на меня, но мне каким-то образом удалось заслониться посохом. От удара я отшатнулся, откинулся назад, но в седле усидел. А нападавший исчез.

Кашель и тошнота, вызванные мерзостным смрадом, одолели меня одновременно. Желудок мой чуть ли не вывернуло наизнанку, однако в конце концов мне удалось выпрямиться в седле. Джастин за все это время не проронил ни звука. Отдышавшись и проморгавшись, я увидел наконец, что Серый маг, оставаясь в седле, лежит, повалившись на гриву Роузфут. Лежит неподвижно.

Нависавшие над головой серые тучи сделались темнее, но гнетущая белизна отступила.

Хлестнув поводья, я направил Гэрлока поближе к Роузфут. Я убедился в том, что Джастин дышит, а его обхватывающие лошадиную шею руки вставлены в кожухи, закрепленные по обе стороны.

По моему разумению, он вполне мог мысленно отправиться в другое место – с мага станется. А наличие кожухов наводило на мысль, что Джастин предвидел возможность проделать часть пути в бессознательном состоянии. О нем, скорее всего, беспокоиться не стоило, но, подъезжая ближе, я не выпускал из рук горячего посоха.

Какая-то догадка блуждала на задворках сознания, однако я чувствовал, что не соображу, в чем тут дело, пока мы не уберемся из этой долины. И чем дальше – тем лучше.

Совет Магов... Фэрхэвен... вроде бы, магистр Кервин поминал что-то в этом роде. Вспомнить бы еще точно – что именно.

Опять послышался вой, но теперь было понятно, что звучит он только в моем сознании. Завывающий не мог издать настоящий звук, пока я не обращал на него внимания. Занятый этими мыслями, я бросил еще один взгляд на Джастина. Что же мне делать? Лошадки продолжали брести в прежнем направлении, однако маг так в себя и не пришел.

В очередном вопле послышалось неподдельное отчаяние, словно издавший его предчувствовал неминуемую погибель. Как может смерть угрожать уже мертвому существу, оставалось выше моего понимания, но вопль звучал именно так.

Пони продолжали трусить на юг по длинному пологому склону, пока мы не миновали вторые каменные ворота. Оплывшие, как и первые, они были испещрены прожилками, словно скреплявший монолиты раствор сгорел прежде, чем потек камень.

Запах гари развеялся, и я осмелился, наконец, вернуть посох в держатель. Оказалось, что мои перчатки прогорели насквозь, хотя на руках ожогов не осталось. Кое-где кусочки обгорелой кожи прикипели к одежде. Я отшелушил их, а дырявые перчатки снял и заткнул за пояс.