Текст книги "Инженер магии"

Автор книги: Лиланд Модезитт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 43 страниц)

XLI

Глядя на запад, на оледенелые остроконечные пики, Джеслек улыбается. Стоящая позади него рыжеволосая женщина в белом смотрит то на стражей, то на Закатные Отроги. Что же до стражей, то те уставились себе под ноги, на белый гранит дороги.

Чародей прощупывает чувствами хаос глубоко под последним участком горных лугов Аналерии, ослабляя одни связи и оставляя нетронутыми другие. Земля начинает содрогаться. Пасущиеся на склонах овцы, различимые отсюда как темные точки, валятся в высокую траву, как игрушечные. Но землетрясение не затрагивает дорогу. Лишь глубоко под ней ощущается слабый намек на вибрацию.

Земля по обе стороны дороги начинает дымиться, и небо затягивает туманная пелена. Создается впечатление, будто дорога медленно, очень медленно проседает.

Губы Ании кривит нервная улыбка, а стражи – те и вовсе не отрывают глаз от мостовой.

Взор Джеслека, следуя за его чувствами, тоже устремляется вниз, словно пронизывая толщу земли. Открывая каналы хаоса, маг дает им возможность выталкивать на поверхность не связываемые больше гармонией массы скальной породы.

– Он воистину велик, – бормочет один из стражей. – Говорят, будто его пришествие было предречено в Старой Книге.

Теперь сотрясается и сама дорога, да так, что Ания едва не падает на только что произнесшего эти слова стража. А тот отдергивается от нее, словно обжегшись.

XLII

Утерев лоб, Доррин снова и снова бьет теслом по куче древесного угля, досадливо гадая, почему Туллар всегда доставляет уголь такими большущими кусками и почему кузнечный горн пожирает так много топлива? Впрочем, нет, с последним вопросом все более-менее ясно. Ударам тесла, дробящего уголь на мелкие кусочки, вторят звуки молота Яррла. Наконец юноша откладывает тесло в сторону и совком сгребает измельченный уголь в тачку.

Теперь влажный летний воздух так тих, что слух улавливает доносящийся из дома совсем уж негромкий звук – там орудуют метлой. Наверное, Петра – вряд ли ее однорукая мать взялась за метлу. Впрочем, Рейса и одной рукой управится с чем угодно.

Доррин отгоняет назойливую муху. Надоедливое насекомое все равно вернется, когда его руки снова будут заняты теслом. Почти незаметная проекция гармонии позволяет ему не подпускать к своей койке клопов и тараканов, так неужто нельзя проделать нечто подобное и с летающими насекомыми? Он пытается сосредоточиться, но его отвлекает стук копыт по влажной, плотной глине. На двор въезжают два всадника в темно-синих спидларских мундирах.

Вздохнув – угля он надробил явно маловато! – юноша снова откладывает тесло.

– Доррин! – окликает его Брид.

Подмастерье кивает, Кадара кивает ему в ответ. Шарканье метлы в доме стихает. Доррин утирает лоб.

– Вы опять куда-то собрались? Что так скоро? Ведь с вашего возвращения и восьмидневки-то не прошло!

– Надо же, и как ты только догадался, что мы уезжаем? – говорит Кадара, отбрасывая со лба рыжую прядку. Стричься она стала еще короче, чем раньше.

– Котомки, полевая форма, да и само то, что вы ко мне завернули... – простодушно перечисляет Доррин, в который уже раз попав впросак: и когда только он научится распознавать в вопросах Кадары иронию?

– Да я не имела в виду... – Кадара качает головой. Что-либо объяснять Доррину бесполезно. – В общем, мы просто хотели, чтобы ты знал.

– Спасибо. А я вот, – Доррин указывает на кучу угля, – все время занят.

– Вижу, – говорит Кадара, подъезжая поближе, – и по-прежнему считаю, что ты утруждаешься попусту. Целительством можно заработать больше.

– Дело не в заработке. Я хочу строить машины.

– Ох, Доррин. Еще год – и мы сможем вернуться домой. Если бы ты только отказался от глупой...

У Доррина каменеет подбородок.

– Кадара, – звучит спокойный и рассудительный голос Брида, – мог бы он попросить тебя сделаться домохозяйкой?

– Мы уезжаем утром, – невозмутимо говорит Кадара, словно она и не думала пенять Доррину по поводу его нелепой тяги к машинам.

– А когда вернетесь?

– Этого тебе никто не скажет, – смеется Брид. – На берегах Элпарты, вниз по течению, объявились разбойники. Как управимся, так и воротимся.

– Удачи вам, – тихо произносит Доррин.

После того как цокот копыт стихает, в доме возобновляется шарканье метлы. Доррин снова берется за тесло. Позади на крыльце слышатся легкие шаги, но он не обращает на них внимания. Нанеся еще пару ударов, он откладывает тесло, берет совок и, зачерпнув примерно треть того, что успел раздробить, высыпает в тачку.

– Она не для тебя.

Подскочив от неожиданности, Доррин оборачивается и видит стоящую за его плечом Рейсу.

– Знаю. Она только Брида и видит, – качает головой юноша. – Конечно, Брид – парень видный, заботливый и толковый. А я – так... не то кузнец, не то целитель.

– Перестань жалеть себя. Целитель ты отменный, мне ли этого не знать. Я не то имела в виду. Ты вроде рассказывал, что вырос вместе с этой рыжей девицей. И она по сей день тебя не понимает. Это тебе о чем-нибудь говорит?

– Пожалуй... – Доррин смотрит на дорогу, но Брид с Кадарой уже скрылись из виду.

– Мужчины! – фыркает Рейса.

Доррин ждет дальнейших объяснений, однако женщина поворачивается и уходит. Юноша со вздохом берется за тесло – еще несколько ударов, и тачка будет полна.

Потом на крыльце появляется белое пятнышко – козочка. Маленькая головка тянется к Доррину. Юноша поглаживает Зилду между ушками, а козочка лижет ему руку. Его пальцы оставили на мягкой кудрявой шерстке слабую черную отметинку.

XLIII

Доррин орудует мехами как можно быстрее. Требуется сильный жар. Яррл, удерживая щипцами тяжеленную рессору, охаживает ее молотом. Потом кузнец перебрасывает рессору к горну и, проследив, чтобы металл раскалился до вишневого оттенка, возвращает на наковальню.

– Ну вот, – Яррл выпрямляется. – Я опасался, что придется все переделывать, но жар удержался, – он помещает деталь на край горна для прокаливания и, отложив щипцы, утирает вспотевший лоб. – Знаешь парень, ты и вправду кое-что можешь... – он умолкает, глядя на затухающие после того, как меха перестали поддерживать в них жизнь, уголья, а потом добавляет: – Не уверен, что кто-то другой сумел бы что-то подобное. У вас на Отшельничьем все такие?

– Нет. Меня выставили оттуда взашей потому, что я хотел делать машины – штуковины вроде моих моделей, только большие. Они говорили, что это несовместимо с гармонией.

– Одержимые демоном идиоты! – сплевывает в сердцах кузнец. – Ты вкладываешь в металл столько гармонии, что никакой треклятый Белый не смог бы его коснуться. Теммил сказал, что твои подковы излечили его старую кобылу от хромоты! Подковы – от хромоты! Где это слыхано?

А в самом деле, любопытно, может ли и вправду гармонизированное железо отталкивать хаос? В этом есть определенный смысл, хотя ни о чем подобном Доррин прежде не задумывался.

Дверь хлопает. Вместе с Рейсой, неся с собой аромат скошенной травы, в кузницу врывается порыв влажного ветра. Оба оборачиваются.

– Тут какой-то торговец. Говорит, что знает нашего Доррина.

– На повозке? – спрашивает Доррин и тотчас заливается краской смущения: все торговцы разъезжают на повозках. – Я хотел спросить – в этакой широкополой шляпе?

– Ага, вижу вы и вправду знакомы.

– Не будь Лидрал, я бы, наверное, сюда не попал. Это она направила нас к Джардишу.

– Ну что ж, сходи, поболтай со своей знакомой. Отдохни, а то ты днем и ночью при деле.

– Спасибо.

– Не за что, Доррин. Я сам... – кузнец умолкает, глядя на Рейсу.

Аккуратно разложив по местам инструменты и повесив кожаный фартук, Доррин сглатывает, стараясь избавиться от металлического привкуса.

Лидрал ждет возле своей повозки. Теплый и влажный ветерок ерошит ее короткие шелковистые волосы.

– Э, да ты с виду заправский кузнец! – замечает она вместо приветствия.

– Я и чувствую себя заправским кузнецом... – Доррин умолкает. – Вот уж не думал, что ты заедешь в Дью.

– Да, обычно я сюда не заворачиваю.

Лидрал поднимает глаза. Доррин прослеживает ее взгляд и видит, что к ним направляется Рейса.

– Лидрал, позволь представить тебе Рейсу.

– Друзья Доррина – наши друзья, – говорит Рейса с легким поклоном и улыбкой. – Если ты не возражаешь против скромного угощения, добро пожаловать к ужину.

– Как-то неловко... – пытается возразить Лидрал.

– Чепуха. А если ты не привыкла угощаться даром, то можешь расплатиться за ужин новостями о том, что творится в мире.

– С удовольствием, – улыбается Лидрал. – По правде сказать, кормежка по тавернам порой изрядно надоедает.

– Договорились, – кивает Рейса с решительным одобрением и уходит на кухню.

Лидрал качает головой.

– Что-то не так? – беспокойно спрашивает Доррин.

– Все в порядке. Просто удивляет, что где б ты ни оказался, поблизости непременно появляются вояки.

– Это ты о Рейсе? Думаю, да, она была бойцом в Южном Оплоте, – говорит он, подходя к колодцу и снимая крышку. – Если не возражаешь, я ополоснусь. Чтобы выглядеть – и особенно пахнуть – не таким уж заправским кузнецом. А ты можешь поставить свою лошадку рядом с Меривен. Думаю, хозяева возражать не будут.

– Займусь этим, пока ты моешься.

У крыльца позвякивает цепочкой Зилда. Когда она подает голос, юноша подходит к ней и ерошит мех, почесывая козочку между глаз.

– Еще одна твоя подружка? – невозмутимым тоном спрашивает стоящая в дверях кухни Петра. Серые штаны, бесформенная рубаха и незавитые волосы придают ей некоторое сходство с Лидрал.

– Зилда? Да, пожалуй, что и так.

– Я о купчихе. Не так часто женщины занимаются разъездной торговлей.

– Она одевается так, что многие принимают ее за мужчину. Приходится маскироваться, особенно вблизи Фэрхэвена.

– Она приехала повидаться с тобой?

– Я точно не знаю, почему она сюда приехала. Она мне не говорила.

– Доррин, вы, мужчины, просто несносны! – восклицает Петра, а потом вздыхает: – Она тебе нравится?

– Петра, оставь паренька в покое. Иди лучше помоги мне.

– Минуточку, мам, – Петра гладит Зилду и, сказав Доррину с улыбкой: «думаю, она мне понравится», уходит на кухню.

Вернувшись к колодцу, Доррин смывает сажу с лица и рук, гадая, с чего это, в самом деле, Лидрал отклонилась от своего обычного маршрута, сделав пятидневный крюк? Он переодевается в чистое, причесывается и, оглядев комнату, вдруг показавшуюся ему почти пустой, направляется к крыльцу.

Лидрал в чистой темно-зеленой рубахе Петра и Рейса сидят на табуретах под навесом. Зилда, позвякивая цепочкой, тычется Рейсе в ногу. Эту цепочку Доррин выковывал несколько вечеров, ведь техника такой работы была для него внове.

– Смотрит на нее, прямо как отец... – слышится смеющийся голос Рейсы.

– Слишком молод для папаши, – от души веселится Петра.

– О, теперь ты уже не так смахиваешь на заправского кузнеца, – приветствует Доррина Лидрал.

– Надеюсь, – Доррин пытается попасть ей в тон.

– Теперь он похож на невинного, простодушного целителя, – улыбается Рейса. Доррин тотчас заливается предательской краской. – Но это особая, ученая невинность, – добавляет хозяйка.

Яррл, появившись на пороге кухни, покашливает.

– Пора за стол, – приглашает Рейса, поднимаясь с табурета.

– Давно пора, – ворчит кузнец.

– Ой, папа, ты же не помылся.

– Мойся да мойся... Что я вам, старый вонючий козел?

– Ну, не то чтобы старый, – тихонько дерзит Петра. Когда все рассаживаются перед большими тарелками, Петра достает из печи, малость похожей на кузнечный горн, массивный глиняный горшок и помещает его посреди стола. Рейса выставляет хлебные корзинки. Рядом с чайником маленькая тарелка с сушеными фруктами.

– Угощайся, почтеннейшая, – обращается Яррл к гостье.

– Только после тебя, мастер, – отвечает та.

– Ну, как угодно, – ворчит кузнец, хотя видно, что он доволен скромностью гостьи.

– Что нового за пределами Спидлара? – любопытствует Рейса.

– Не знаю, с чего и начать, – отзывается Лидрал. – Чародеи продолжают вздымать горы на равнинах Аналерии. Говорят, там по сию пору дрожит земля. Фэрхэвен повысил пошлины на товары с Отшельничьего на тридцать процентов.

– Спидларский Совет, должно быть, доволен, – замечает Рейса, черпаком наливая похлебки сначала Лидрал, а потом и себе.

Доррин морщит нос: даже перец, который ему, приложив немалые старания, удалось вырастить из чахлых побегов, не может перебить сильнейший бараний дух.

– Им стоило бы побеспокоиться, но так далеко вперед они не заглядывают. Оживление их торговли сделает Спидларию привлекательной для Фэрхэвена. Ее черед настанет, как только Белые разберутся с Кифриеном. А сейчас они гонят аналерианских кочевников и их стада в Закатные Отроги.

– Стада-то хоть уцелели? – спрашивает Рейса.

– Сильно поредели. С травой в горах худо, зато волков и горных котов хоть отбавляй. Толкуют, будто в Хаморе – новый император, а норландцы и бристанцы берут корабли друг друга на абордаж. Как раз это и позволило Фэрхэвену поднять пошлину на товары с Отшельничьего. Сейчас мало кто отваживается пересекать Восточный Океан. Разве что хаморианцы, но их товары обойдутся еще дороже.

Слушая эти новости, кузнец недовольно бурчит. А купчиха между тем продолжает:

– Сарроннин вновь, как и встарь, размещает гарнизон в Западном Оплоте. Герцог Хайдолара умер от дизентерии, и регентом стал Белый маг по имени Горзак. Сыну герцога всего четыре, а стало быть, это регентство надолго.

– Если не навсегда, – добавляет Рейса.

– Фэрхэвен вдвое увеличил заказы на корабельный лес из Слиго, причем большая его часть должна быть доставлена на верфи Лидьяра... И ходят слухи, будто Отшельничий перестал посылать молодежь в Кандар. Во всяком случае, в восточный Кандар.

Лидрал смотрит на Доррина, но тут же отводит взгляд.

– А как попал сюда ты, малый? – спрашивает Яррл.

– Отучился в Академии, и меня послали на материк набираться опыта, – отвечает юноша. Ответ явно неполный, и виски его сжимает боль.

– А разве твои родители не могли что-либо предпринять?

– Так ведь эта идея принадлежала как раз моему отцу! – смеется Доррин. – Его не устраивало мое желание создавать машины.

– Машины?

– Ну, ты ведь видел мои модели. Так вот, мне хотелось бы строить штуковины такого же рода, только большие. Вроде парового двигателя, про который я читал в книжке. Я уверен, что он может приводить в движение лесопильную пилу... или даже корабль.

– Ты читал про двигатель, который использует пар? – уточняет Петра. – А где про него написано и что это вообще такое? Какой-то вид магии?

– Никакой магии. Взгляни на свой чайник. Когда он кипит, из носика выходит пар. А что будет, если он кипит очень сильно, а ты возьмешь да заткнешь носик?

Петра молчит.

– Пар или поднимет крышку, или вытолкнет затычку, – говорит Рейса.

– Вот именно. Пар содержит энергию, и магия тут не при чем. Я хочу заставить эту энергию работать.

– Паровой двигатель... – размышляет вслух Лидрал. – А какое топливо для него подойдет?

– Лучше всего каменный уголь, но сгодится и древесный или даже дрова.

– Но почему эти машины до того не понравились твоему отцу, что он решил отправить тебя в изгнание? – недоумевает Рейса.

– Боюсь, он просто меня не понимал. Опасался, как бы мои машины не породили хаос.

– А это возможно?

– Совершенно исключено. Негармонизированную машину построить невозможно – даже маленькую.

– Мне непонятно, – медленно произносит Петра.

– А мне кажется, все просто, – говорит Рейса, наполняя кружку. – Люди боятся перемен. Они не любят новизны или тех, кто на них не похож. Спидлар открыт для всех, как и весь Кандар. Мы приехали сюда больше десяти лет назад, а многие из местных и по сей день не покупают изделия твоего отца, хотя они вдвое лучше Генштаалевых.

– Верно! – рявкает кузнец. – Берут всякую ерундовину, лишь бы была привычна, а качественный товар остается непроданным. Разве не так? – этот вопрос обращен к Лидрал.

– Боюсь, именно так, – соглашается та. – Мне тоже приходится непросто из-за того, что для многих женщина, занимающаяся торговлей, – какая-то диковина.

За столом повисает молчание.

– Ну а как твои родители, – нарушает его Петра, – они хоть знают, где ты сейчас, что с тобой, как ты живешь... жив ли вообще?

– Знают только, что я на материке. Ведь отсюда им весточку не отправишь.

– Вообще-то это возможно, – заявляет Лидрал, продолжая энергично расправляться с похлебкой. – Нынешняя плата – около пяти медяков за конверт. Ты вручаешь письмо капитану спидларского торгового судна, он передает его торговому представителю в порту, а тот отсылает в нужный город с очередной партией товара. Иногда на это уходит месяца три, но рано или поздно письма попадают куда надо.

– Неужто я могу написать родителям?

– Если ты не особо спешишь, я тебе помогу, – говорит Лидрал, отпивая из кружки глоток светлого пива.

– Ты едешь в Тирхэвен? Или в Спидлар? Сколько это займет времени?

– Я еду в Спидлар и уже малость припоздала. Вообще-то мне не следовало сюда заезжать, но уж больно хотелось узнать, как у тебя дела. Два дня из Клета...

– Ну надо же! Лидрал!..

– Но на сей раз все обернулось к лучшему. Племянник Джардиша нашел на болотах каммабарк, и я предложу его Спидларскому Совету.

– Каммабарк?

– Огненный порошок – его используют в ракетах и пушках. Лучше действует в смеси с черным порохом. Обращаться с ним надо осторожно – пересушенный, он может взорваться сам по себе.

– Полагаю, против Белых его не используешь, – замечает Доррин.

– Да, они доки по части магического огня, – холодно произносит Рейса.

Яррл несколько раз кашляет.

– Мое прошлое для Доррина не секрет. Он весьма наблюдателен.

– Хотя и не во всем, – добавляет Петра.

Лидрал, неожиданно поперхнувшись, прикрывает лицо кружкой. Рейса смотрит на Доррина и качает головой.

– С женщинами надо держать ухо востро, – ворчит Яррл с набитым ртом. – Языки у них как бритвы: нам с ними не тягаться.

– Бедный папа, – ухмыляется Петра.

Допив пиво, Яррл резко поднимается из-за стола.

– Пойду, загляну к Гилерту.

– Он сулит тебе работу?

– Он глава совета местных торговцев.

– Ну... может, что и закажет... – Рейса пожимает плечами и обращается к Лидрал: – Как ты думаешь?

– По мне, так надежней было бы обратиться к кому попроще. Хорошая работа за не слишком высокую плату – в этом больше заинтересованы мелкие торговцы.

– Возможно, одно другому не помеха, – размышляет вслух Доррин.

– Что ты имеешь в виду? – с недовольным видом осведомляется кузнец.

– Поблагодари господина Гилерта за честь и спроси, не подскажет ли он, кому из мелких торговцев может понадобиться хорошая кузнечная работа. Таким образом, ему не придется говорить «нет» и он не обидится, подумав, будто ты избегаешь его или пренебрегаешь им.

– Я подумаю об этом, – говорит Яррл и поворачивается к Петре: – Дочка, ты лошадь почистила?

– Да, папа.

– Хорошо.

Тяжело ступая, Яррл выходит из комнаты.

– Не налить ли тебе еще похлебки? – спрашивает Рейса у Лидрал.

– Спасибо, я давно так не наедалась. Вот что значит домашняя еда, – отвечает та, слегка откинувшись на спинку стула.

На крыльце звякает цепочка, и Доррин улыбается.

– Не останется ли каких-нибудь объедков для Зилды?

– Этой маленькой обжоры? Что-нибудь найдем.

Рейса соскребает в щербатое блюдо остатки со своей тарелки, а затем добавляет к ним кусочек хлеба. Доррин выносит блюдо и, погладив козочку, возвращается. Лидрал встречает его возле двери.

– Посиди, побеседуй со своей знакомой, – говорит Рейса, указывая на табуреты под навесом.

– Как поживают твои друзья? – спрашивает у Доррина Лидрал.

– Кадара и Брид? Они поступили на службу в Спидларскую стражу, в здешний гарнизон. Сейчас рыщут где-то в низовьях Элпарты, разбойников ловят.

– А виновник их появления, скорее всего, Фэрхэвен. Нынче воры объявились там, где о них прежде и не слыхивали. Пропадает скот. Фэрхэвен потребовал от префекта принять меры, но префектовы отряды никаких шаек так и не обнаружили. Это стало для Белых одним из предлогов для того, чтобы занять равнины.

– Ты уверена, что Фэрхэвен покорит весь восточный Кандар?

– Думаю, так оно и будет. Но я стараюсь выбросить это из головы – своих забот по горло. Торговля – дело нелегкое.

– Ты, вроде бы, справляешься.

– Сам видишь, как я справляюсь – перебиваюсь с одной повозкой и лошадью, верчусь как белка в колесе, а половину выручки отдаю Фрейдру, чтобы ко мне не слишком внимательно присматривались. Политика, будь она проклята.

Доррин молча смотрит в стену, не зная что и сказать. Ему-то Лидрал всегда казалась уверенной в себе, знающей и удачливой.

– Ты дал Яррлу весьма толковый совет, – говорит наконец Лидрал, повернувшись на крепком табурете. – Как ты до этого додумался?

– Ну, по-моему все просто. Влиятельные люди не любят, когда у них просят денег или работу. И не любят неожиданностей, зато им нравится, когда к ним обращаются за советом.

Доррин мягко отстраняет Зилду от своих штанов, пока козочка не проела в них дырку. Писк москита заставляет его нахмуриться. Доррин пытается отпугнуть насекомое защитными чарами. Жаль, что, увлекаясь машинами, он не слишком внимательно читал те отцовские книги, которые помогли бы ему управиться с алчными летучими любителями крови рыжих кузнецов-целителей.

Цепочка снова бренчит; на сей раз Зилда пробует на вкус сапоги Лидрал.

– Ты добрый. Хотя и упрямый, – Лидрал умолкает, а потом добавляет: – Так как насчет письма родителям?

– Наверное, стоит попробовать, – отзывается юноша. Он сидит неподвижно, и козочка, прыгнув к нему на колени, сворачивается клубочком. Ветерок с Закатных Отрогов, пахнущий овцами и дождем, нежно ласкает его лицо. – Почему ты сюда приехала?

– Сам ведь знаешь.

– Мне еще о многом надо подумать, – говорит Доррин после очередной паузы. – И я действительно очень хочу делать машины.

– Понимаю. Но тебе стоит подумать и о том, как делать деньги.

– Зачем?

– А как иначе ты сможешь приобретать металл и прочие необходимые материалы?

– Да, об этом-то я и не подумал, – смеется Доррин. – И что ты предложишь?

– Я? Я всего лишь бедная торговка.

– А чем ты вообще торгуешь?

– Разными вещами, но по большей части – редкими и высококачественными.

– Как раз такие товары в последние века вывозились с Отшельничьего.

– А что еще стали бы покупать у Черных?

– Я мог бы выращивать пряности, это у меня неплохо получается. И... не сможешь ли ты продать какую-нибудь мою модель как игрушку? Они все неплохо сработаны.

– А тебе не жалко?

– Я же не собиратель. Некоторые из них уже сослужили свою службу. Они не стали или не захотели работать так, как было задумано.

– Надо же!

– Это обычное дело. Сначала я проектирую машину, потом строю модель и испытываю. Проще испытывать на моделях, чем строить большущую машину без всякой уверенности в том, что из этого выйдет толк. Конечно, как правило, модели работают лучше, чем машины в полную величину, но если модель не работает как надо, то машина и тем паче не будет.

– Доррин, тебе безразлично?

– То, что ты приехала? Нет, я рад тебе, хотя и не мог бы сказать почему, – он ухмыляется, зная, что в темноте она этого не УВИДИТ. – Ты ведь малость постарше меня.

– И поопытнее.

– Что есть, то есть.

– Ну, на этом и закончим, – говорит Лидрал, поднимаясь – Я уезжаю завтра спозаранку, а тебе еще нужно написать письмо.

Придя к себе, Доррин зажигает лампу, достает из шкатулки листок пергамента, находит чернила и перо. Потом, подкрутив лампу, разглаживает листок. Не зная, с какого обращения начать, он оставляет сверху свободное место и начинает старательно выводить слово за словом.

У меня все хорошо, я работаю в Дью, подмастерьем у кузнеца. Кузнец – человек грубоватый, но не злой, и я научился у него столькому, что Хегл бы, наверное, не поверил. Во всяком случае хорошее железо больше не порчу. Надеюсь, Хегл будет рад узнать, что его уроки не пропали даром.

Мы проехали Вергрен и видели по пути чудеса Фэрхэвена. Однако Фэрхэвен для меня слишком велик, и там, где я сейчас, мне гораздо лучше. У меня есть кобыла, которую зовут Меривен. Можете сообщить Лортрен, что теперь я держусь в седле гораздо лучше.

Кадара и Брид поступили в Спидларскую стражу. Последние восемь дней они патрулируют северо-западные дороги.

Климат здесь холоднее, чем в Экстине, и мне пришлось привыкать даже к весеннему льду, но в кузнице не холодно, даже когда снаружи снегу по колено. Один раз снег выпал в самом конце весны. Здешние старики говорят, что в старину, до того как Черные маги изменили мир и погоду, все в этих краях было лучше.

Того, о чем говорила Лортрен, я так и не нашел, а если нашел, то пока не понял, что именно. Надеюсь, что Килу в этом отношении повезло больше и что это письмо застанет вас в добром здравии и хорошем настроении.

Доррин.

Перечитав письмо, он вновь обмакивает перо и выводит сверху нейтральное обращение: «Дорогие родители».

Закончив с этим, Доррин откладывает письмо в сторону. Завтра его заберет Лидрал.

Лидрал... Эта женщина – верный, надежный друг и вместе с тем... Он знает, что его не влечет к ней, как к Кадаре или даже какой-нибудь певичке из таверны, но вместе с тем ее появление радует его, как радует рассвет или проглянувшее после холодного дождя солнышко. Что это – дружба?

Раздевшись, он ложится на койку, натягивая на голые плечи изношенное, но уютное стеганое одеяло. Снаружи шелестят дубовые листья и громко квакают лягушки.