Текст книги "Темная вода"
Автор книги: Лика Лонго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 6
Воскресенье прошло в суете. Утром, после очень обильного завтрака, мы попрощались с тетей Машей и дядей Колей, и я стоически выдержала еще одну порцию намеков на то, что наконец-то у большого Пашка завелась девушка. Полдня мы гуляли по городу – в предвкушении Олимпиады Сочи напоминает одну большую стройплощадку: бетонные заборы преграждали нам путь в самых неожиданных местах. Мы сходили в музей, пообедали в кафешке в центре города, прошлись по набережной, постреляли в тире. Когда катались на очень страшном аттракционе, где нас переворачивало и проносило головой вниз в полуметре от земли, из меня чуть не вырвался обратно съеденный в кафе обед. Наконец около шести вечера мы сели на автовокзале в свой благоухающий бензином раздолбанный автобус. Город утомил меня обилием магазинов, аттракционов и людей. Оказывается, в Бетте я уже от этого отвыкла. Больше всего мне хотелось поскорее оказаться в поселке и позвонить Семену. Но по дороге автобус сломался, и вернулись мы почти в одиннадцать – о встрече теперь не могло быть и речи.
На другой день рано утром, только я продрала глаза, мне позвонила Надька.
– Ну что, кулёма, купила новый купальник? Или в своем поросячьем пойдешь? – с ходу начала она поддавать меня. И откуда это в людях берется столько энергии с утра?! – Не забудь презерватив на голову! – загоготала подруга так, что в трубке все зашипело.
– Что? Какой презерватив? – Я никак не могла понять, чего она от меня хочет. Мозги отказывались работать в семь утра.
– Как какой? Резиновый! Мы сегодня в басик идем. В бассейн то есть. При себе иметь купальник, шлепки, полотенце и шапочку!
– Хорошо, – пробурчала я, потягиваясь. И подумала, что купальник так и не купила…
В своей московской школе я больше всего ненавидела физкультуру. Мне было очень тяжело переключаться после Тургенева на спорт, а потом потной и измученной топать на физику. Однако в седьмом классе после ссоры одноклассник Илюша «случайно» бросил в меня мяч, да так, что я заработала сотрясение мозга. После этого моя мама-паникерша запретила мне ходить на физру. Как медик она всегда делала липовые справки, чтобы меня освобождали от ненавистного предмета И пока мои одноклассники дружно потели, прыгая через козла, физрук прикалывался надо мной: «Полина, ну займись хоть чем-нибудь! Ну хочешь, я дам тебе упражнения для беременных, чтобы ты хоть как-то спортом занималась?»
Когда нас водили в соседний лесопарк наматывать круги на лыжах, я в первый же день сломала лыжину. После этого физрук окончательно махнул на меня рукой и разрешил вообще не появляться на его уроках.
В Бетте все по-другому. Здесь нет лыж, зато есть море и бассейн. Сегодня мы, скорее всего, будем плавать именно в бассейне, потому что погода стоит не очень теплая. Да и утопленников в последнее время стало многовато, что не могло не насторожить школьное руководство.
В ходе сборов оказалось, что у меня нет шапочки. Мама всплеснула руками и скрылась в своей комнате. Через пять минут она вынесла мне старую шапку, в которой плавала в молодости. Ярко-малиновая шапочка советских времен была сделана из противной скрипучей толстой резины с приляпанной сбоку огромной розой. Даже спустя десятилетия она сохранила неприятный резиновый запах.
– Как хорошо эта шапочка смотрится с твоим розовым купальником!– щебетала мама, укладывая мне в сумку полотенце и остальные принадлежности. – Ты у меня будешь как розовая свинка! – Она, словно суслик, сложила руки на груди и с улыбкой посмотрела на меня.
– Мама! Ну зачем ты меня оскорбляешь?! – закричала я, чувствуя, что превращаюсь в маленького бесенка. Мало того что у меня нет приличной шапочки, так еще и родная мать измывается над моим видом!
– Какое же это оскорбление? – Мама удивленно пожала плечами. – Свинки очень хорошенькие, милые создания...
– У-у-у! – взвыла я и выбежала во двор. Хорошо, Семен не увидит моего позора А одноклассники? Ну что делать, к ним я уже привыкла…
Физра в бассейне шла последним уроком. Это хорошо – не надо потом быстро сушиться, чтобы успеть на занятия. Бассейн находился рядом со школой, в соседнем здании. Там же располагался небольшой спортивный зал с тренажерами и столик для игры в пинг-понг. Этакий дом спорта советского периода в мини-формате.
Одноэтажное, приземистое здание было выкрашено в серый хмурый цвет, внутри стены пестрели старыми плакатами на тему закаливания, здорового образа жизни и прочих спортивных радостей. Кое-где потрескалась штукатурка, двери скрипели, а душевые кабинки были маленькими и неудобными. Всеведущие Пашки сообщили, что местные власти обещают вскоре снести эту рухлядь и построить на ее месте хороший большой спортивный комплекс. Но пока придется довольствоваться этим…
Девчонки шумной толпой ввалились в маленькую раздевалку и стали быстро стягивать с себя одежду. Я торопливо натянула свой ненавистный купальник, нацепила шапку с уродливой розой и застыла в углу в ожидании Надьки, которая смывала тушь.
– Милая шапочка!– издевательски прокомментировала она мимоходом, и мы отправились к бассейну. Он оказался небольшим, всего в три полосы. Запах хлорки резко ударил в нос. Лучи солнца пробивались сквозь тусклые окна под потолком, словно стараясь продемонстрировать всю убогость старого здания. Я приблизилась к краю и потрогала воду пальцами ноги.
– Бр-р-р-р! – только и успела я покряхтеть, как услышала за спиной крик:
– Булавку на этот раз не забыла?
Надька, подбежав сзади, спихнула меня с борти-ка и плюхнулась вслед за мной «бомбочкой» – так, что, кажется, вода чуть не выплеснулась из чаши! За свою шалость подруга схлопотала свисток от физрука, недовольно погрозившего хулиганке пальцем.
– Надежда! Три свистка – и на выход! – строго крикнул он со своего раскладного стульчика. Бассейн быстро наполнился разноцветными шапочками. Стало шумно – плеск воды сливался с визгами, криками, смехом. Все это многократно отражало эхо. Все ухохатывались друг над другом, высмеивая смешной вид. Больше всего я боялась, что затронут мою малиновую шапку, но, кажется, на нее никто не обратил внимания. И слава богу.
После всех тренировок, когда до конца урока осталось минут десять, физрук дал команду «отбой». Теперь мы могли плавать и резвиться в свое удодольствие.
– Ну все, мне пора. Мой ждет! – с гордостью сообщила мне Надя. – Ты остаешься?
– Да, еще поплаваю. – Я хотела извлечь из этого урока пользу и, когда все разойдутся, поделать вводе «велосипед» – говорят, это упражнение лучше всего помогает от целлюлита Но при Надьке вдаваться в такие подробности мне не хотелось, да и было как-то стыдно.
– Ну, как знаешь! – махнула она рукой и поплыла к лесенке.
Я принялась плавать взад и вперед по своей полосе в ожидании, когда же, наконец, бассейн опустеет. Потихоньку почти весь класс вылез. Стало тихо, эхо отражало только плеск воды и сопенье пловцов, которых осталось двое – красная и синяя шапочки. Наконец и красная ушла. В воде были я и синяя.
Я никак не могла понять, кто это, – в этих резиновых «презервативах» все люди на одно лицо. Не всегда даже разберешь, мальчик перед тобой или девочка. Я стала ждать, пока синяя шапочка наконец накупается и уйдет. Но она, видимо, и не думала уходить, а плавала в свое удовольствие.
«Что ж! Один человек – не так страшно», – подумала я и прибилась к бортику. Ухватившись за него руками, принялась усердно крутить воображаемые педали. Увлекшись, я не заметила, как синяя шапочка приблизилась ко мне вплотную. Разобрать, кто это, я никак не могла – большую часть лица этой таинственной персоны скрывали темно-синие очки для плавания.
– Кать? – нерешительно спросила я, подумав, что это моя одноклассница, Катя Комарова.
Шапочка не отвечала и, казалось, буравила меня глазами сквозь очки. Мне стало не по себе.
– Ка-а-ать? Это не смешно. Шапочка молчала.
Внезапно я как-то интуитивно ощутила исходящую от нее страшную опасность.
Она медленно подняла руку из воды и сняла очки. Теперь я увидела, что это женщина, С бледной кожей и бесцветными рыбьими глазами. Незнакомка буквально сверлила меня взглядом.
– Что-то случилось? – спросила я с дрожью в голосе.
Вместо ответа странная женщина резким движением бросилась на меня. Ее скользкие холодные руки опустили мою голову под воду и держали, не давая всплыть. Я пыталась сопротивляться, но она явно была сильнее.
Мой крик взвился вверх пузырьками воздуха. Но кто мог услышать его из-под воды?!
Женщина давила на меня сверху большим весом, и я почувствовала, как хлорированная вода заливается мне в нос, уши, глаза… Прощай, мама!
– Полин! Ты нас слышишь? Слышишь?! Знакомый бас Пашка взывал умоляюще. И тут же радостно добавил:
– Кажется, жива! Веки дрыгаются!
Я с трудом открыла глаза. Вокруг стояла толпа моих одноклассников – тех, кто не успел уйти домой. Надо мной склонился большой Пашок. С его волос и одежды лилась вода, он был бледный и взволнованный.
– Не волнуйся, врача уже вызвали! – успокаивал он меня. Хотя, кажется, успокоение требовалось больше ему.
Я повернула голову и увидела голубые окрашенные стены и свисающие с них шматки штукатурки. Я только сейчас вспомнила, что нахожусь в бассейне.
Кто-то пытался меня утопить.
Но зачем?
Вдруг перед мысленным взором предстал Семен. Он что-то знает! Почему он запретил мне подходить к воде? Но я думала, он говорил про море. Или вообще про любую воду?
От вопросов, на которые никто не мог дать ответа, у меня закружилась голова. Я безвольно продолжала лежать как рыба, выброшенная на берег приливом. Зловещая синяя шапочка, конечно, уже исчезла. Да и вообще, была ли она?..
Врач оказался древним старичком в больших очках и с большим носом. Он заставил меня досчитать до десяти и обратно, сказать, как меня зовут и какое сегодня число, дотронуться указательным пальцем до кончика носа. Померил мне давление, пульс и отпустил домой. Как поведали мне одноклассники, большой Пашок, одевшись, зашел в бассейн и увидел меня под водой. Он героически прыгнул за мной прямо в одежде и вытащил на бортик. О синей шапочке он даже не заикнулся. В бассейне я находилась одна
Удивительно, но бабушки дома не было. Редкий случай, когда новость о происшествии в Беттене не долетела до нее в течение пятнадцати минут. Я бродила по комнатам, унимая нервную дрожь, и пыталась сосредоточиться. Все настолько были уверены, что я в очередной раз чуть не утонула по собственной глупости (ну конечно, все же знали о недавней похожей истории на море), что я и сама начала сомневаться – а была ли синяя шапочка? Может, это всего лишь плод моего воспаленного воображения? Ну правда, я же пережила шок, провела какое-то время без сознания, мало ли что могло примерещиться?
В этих раздумьях я ходила по дому, из комнаты в комнату, с кухни во двор и обратно. Наконец я присела на большой бабушкин диван, накрытый ярким расшитым ковром. В этот момент хлопнула дверь, а спустя минуту в комнату вошла бабуля со стопкой журналов в руках. Судя по безмятежному выражению лица, о случившемся в школе она еще не знала.
– Полин, будь добра, отнеси старые журналы на чердак. – Она вздохнула и покосилась на дверь. – Соседка баба Шура всучила, советует постояльцам летом по десять рублей продавать. Пока, чтобы не захламляли дом, положи их там, ладно? Ты у нас юркая, ловкая, быстро туда залезешь.
– Хорошо!
Я была рада хоть на что-то отвлечься.
В детстве я одновременно жутко боялась и любила наш старый чердак. И хотя я прекрасно знала, что там хранится: старая коляска, кукла без руки, кипа пожелтевших газет и всякий другой хлам, каждый раз залезала в эту каморку с трепетом и необычайным волнением. Мне казалось, что за время моего отсутствия здесь появится нечто необычное и интересное. Да... Много лет прошло с тех пор.
Если раньше чердак чудился мне огромным неизведанным царством, то сейчас показался малюсенькой каморкой, сквозь обветшалые доски которой чуть-чуть пробивался свет. В носу защекотало от пыли. Я громко чихнула и огляделась. Со времени моего последнего визита сюда все осталось по-прежнему: та же коляска с кривым колесом, та же кукла. Я свалила кипу журналов в угол, подняв пыльное облако.
Тут мое внимание привлекла книга, которой раньше я здесь не видела. Ее темно-бордовая обложка была грязной, но название все же читалось: «Сказания о морских чудовищах». Я быстро перелистала ее. На каждой ее странице слева шел текст, описывающий какое-нибудь морское чудовище, а справа располагалась картинка. Тут были и акулы-убийцы, и огромный кальмар с длинными щупальцами, и даже красавица-русалка. Одна из страниц была заложена закладкой. «Морские» – так назывались очень похожие на людей обитатели моря, о которых рассказывалось в отмеченной кем-то главе.
Во мне что-то зашевелилось. Смутные мысли закрутились в голове при виде этого слова. Вспомнился тот хулиган с пляжа. «Я не из этих...»
«Морскими с давних времен называют чудовищ в человеческом облике, живущих на дне Черного моря. Большую часть времени они проводят в воде, однако могут находиться и на суше. Известно, что Морские контактируют с людьми, но для людей эти контакты очень опасны, так как рано или поздно у Морских появляется желание утопить человека.
Морские не знают, что такое человеческие чувства – любовь и ревность, боль и грусть. Им неведомы человеческие страсти, они проживают свою жизнь в спокойствии и отрешенности.
Считается, что Морские родом из Греции, потому что они часто носят греческие имена Они постоянно мигрируют с места на место, не оставаясь около одного побережья больше трех—пяти лет. Установлено, что у Морских есть несколько излюбленных мест, как правило, это малолюдные населенные пункты на побережье Черного моря. За последние сто лет они были замечены в маленьком приморском городке Сайта Николае, местечке Старый Несебр и поселке Бетта (Россия)».
Последнюю фразу кто-то подчеркнул Бабушка? Мама?
– Боже! – вырвалось у меня, когда я это прочитала. На соседней странице изображались Морские. Около кромки воды стояли парень с девушкой, на первый взгляд совсем обычные. Но их отличала бледная и как будто прозрачная кожа и какое-то отрешенное выражение лица.
Меня будто кольнуло. Девушка с картинки чем-то походила на подругу Семена. Но чем?
– Взглядом… – прошептала я сама себе, и мурашки побежали по коже. – Нет! Это полный бред! – вырвалось у меня. Я захлопнула книгу и отшвырнула ее в сторону, словно что-то опасное.
Мысли, как разбуженные пчелы, роились в голове, сменяя друг друга. Если эти Морские правда существуют, не о них ли предупреждал меня Семен? И почему он и его девушка так не похожи на моих сверстников? Может, именно Морские причастны к такому количеству утопленников в Бетте?
Ни на один вопрос у меня не было ответа… Но я знала, кто способен пролить хоть немного света на эту историю. Однако как заставить его говорить, если я при нем мгновенно немею?
От раздавшегося вдалеке звонка мобильного я вздрогнула. Я поспешила вниз, в свою комнату, схватила телефон и увидела на дисплее надпись: «Семен».
– Полина? – Какой же у него бархатный, ласкающий голос! Весь мир сузился до размеров телефонной трубки, из которой доносились эти волшебные звуки, и я тут же забыла о загадочной книге.
– Да, Семен, здравствуй. – Я старалась говорить максимально спокойно.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.
– Нормально. Ты уже знаешь?
– Об истории в бассейне? – уточнил он. – Да, знаю. Давай встретимся? Через сорок минут я освобождаюсь, могу заехать за тобой.
– Хорошо, – легко согласилась я.
Я надела свои любимые черные джинсы и черную водолазку, собрала волосы в хвост, чуть тронула лицо косметикой. Для почти утопленницы вполне неплохо.
Синий «Форд» притормозил у моей калитки ровно через сорок минут. Семен был сегодня бледнее обычного, его удивительные глаза казались темными из-за расширенных зрачков. «Неужели он волнуется?» – подумала я, садясь в машину.
– Поедем в ресторан «Кавказская пленница», это в двадцати километрах отсюда, в горах? – предложил он.
Я кивнула. В машине мы оба молчали. Голова моя была занята одной мыслью. Я думала о том, что в присутствии Семена всегда слишком отвлекалась на переживания: «Ах, какая я неловкая!», «Что он обо мне подумает?», «Не по-дурацки ли я выгляжу в этих шортах?» и так далее. А что чувствует он? Если моя сумасшедшая версия верна и он не человек, то ему, наверное, нелегко сказать мне об этом?
Семен периодически отрывал взгляд от дороги и внимательно смотрел на меня, но я была настолько погружена в свои идеи, что осознавала его внимание словно в полусне.
Мы подъехали к живописному замку, расположенному на самом краю высокой скалы. Его терраса, увитая плющом, выходила на море. Только вот само море плескалось далеко внизу. «Кавказская пленница» – прочитала я вывеску.
Нас встретил молодой улыбчивый мужчина, одетый в черкеску: «Салам алейкум, брат, салам алейкум, сестра». Он усадил нас за столик у самого края террасы. Меню было самое что ни на есть кавказское, я даже растерялась от названий блюд и, чтобы не попасть впросак, заказала шашлык. Радушный кавказец принял заказ и торжественно заверил меня: «Шашлык самый мягкий в мире, сестра!» Но мне было не до еды. Пока мы ехали, у меня созрел план того, как начать разговор. И лишь только дружелюбный горец отошел, я произнесла как можно более нейтральным тоном:
– Мне всегда казалось, что кое-кто слишком прекрасен для человека… – Я искоса взглянула на Семена и поразилась его реакции: он... улыбался!
– А кое-кто слишком догадлив для простой школьницы, – парировал он, и мы оба с облегчением засмеялись. – Как же с тобой, оказывается, легко.
Я удивилась:
– Легко? А разве Морские знают, что такое человеческие чувства?
– Красная книга у тебя на чердаке? Там не совсем точные сведения... – ухмыльнулся Семен вместо ответа.
Я оторопела:
– Откуда ты знаешь?
– Ну вообще-то я сам ее туда положил.
– Ты был на нашем чердаке?
– Опустим это. Как еще объяснить москвичке, что не все, кто похож на людей, на самом деле ими являются.
– А то, что бабушка именно сегодня попросила меня отнести на чердак эти дурацкие журналы…
– Да, ты угадала. Я обладаю даром внушения, – спокойно ответил Семен на мой невысказанный вопрос и снова улыбнулся. – К тебе это, к сожалению, не относится. Мы можем внушать что-то лишь тем, кто долго живет у моря. Если годами засыпать под шум волн, то рано или поздно мозг настроится на определенный ритм и сможет воспринимать исходящую от морских существ информацию.
Я молча смотрела на него, не в силах произнести что-то внятное. Семен тем временем продолжал:
– Ты обещала не подходить к воде без меня! – В его голосе послышался упрек. Я сделала вид, что не услышала последней фразы, и переменила тему:
– А в Сочи – это был ты?
– Да, я не очень поверил в твое обещание, решил на всякий случай посмотреть, как ты там себя ведешь.
– Почему так важно, чтобы я не подходила к воде?
– Кое-что в Красной книге – правда. Морские действительно опасны.
– И ты?
– Да. – Семен смотрел на меня в упор, но я не отвела взгляда. Если я чего и боялась, так это разочаровать его.
– А что насчет контактов Морских с людьми? Это правда, что рано или поздно у них появляется желание утопить человека?
– И да, и нет. Это желание присутствует у Морских всегда. – Семен говорил очень серьезно и очень тихо. – Ты, наверное, не можешь понять: как это мы общаемся с людьми, а потом… Это очень долгая история, она тянется уже несколько веков подряд. Мы ведь и сами не знаем, откуда произошли. Сколько я себя помню, мы странствовали вдоль побережья...
Кавказец в черкеске принес нам заказ, но кусок «самого мягкого в мире шашлыка» не лез мне в горло. Я не могла поверить, что лучший парень на земле может быть для меня опасен.
Семен продолжил:
– Так вот... мы странствуем уже очень давно. Без грусти, без радости, движимые одной целью – стать вами. Да, не смотри так удивленно, мы хотим выйти на сушу, прожить обычную земную жизнь и закончить свой цикл. Тебе не приходило в голову, что обреченные на бессмертие могут хотеть умереть?
– Нет, – ответила я ошарашенно, – но я могу понять тех, кто хочет прожить земную жизнь с ее радостями и горестями...
– За это наше стремление и расплачиваются люди. Те, с кем мы входим в контакт. Морской должен некоторое время быть в контакте с человеком – у вас это называют «общаться», – чтобы получить часть его души, обрести способность чувствовать. Когда контакт закончен... В общем тот, у кого взяли часть души, должен умереть в воде. Каждый контакт приближает нас к перевоплощению, с каждым разом мы все больше времени можем проводить на суше. Всего каждому из нас, чтобы окончательно выйти на сушу и стать человеком, требуется тринадцать контактов – это число трансформации и перерождения. Тебе страшно?
– Нет, – мотнула я головой, не сводя взгляда с его глаз, казавшихся в полумраке синими, как море. Похоже, мое спокойствие его удивляло. Он явно ожидал от меня бурных эмоций, может быть, слез или чего-то вроде того. Но у меня было иное настроение – я совсем не боялась, сейчас как будто сама судьба бросала мне вызов: «Что, Полина Романова, ты струсишь и перестанешь общаться с этим существомили будешь с ним, несмотря ни на что?»
Уже совсем стемнело, небо было беззвездным, а воздух влажным, кажется, собирался дождь. Я смотрела на прекрасное лицо Семена как зачарованная. Все, что я чувствовала сейчас, – это грусть. Мне было очень грустно и очень больно за него. Я представляла себе, как это ужасно: веками странствовать по побережью с пустотой в душе и желанием закончить наконец свой жизненный цикл.
– Сколько тебе осталось до тринадцати? – спросила я после паузы.
– Один контакт, – спокойно ответил Семен и снова засверлил меня взглядом. – Меня удивляет твоя реакция – ты не боишься. И так странно глядишь на меня, – сказал он.
На улице поднялся сильный ветер, и в раскрытое окно хлынул поток прохладного воздуха. Я вся сжалась от этой неожиданной свежести и от нахлынувших чувств.
– Мне жаль тебя, – только и смогла вымолвить я.
Семен отпрянул от стола, откинулся на резную спинку стула. Такого он от меня не ожидал, это точно! Но выражение спокойствия вскоре вновь вернулось на его лицо.
– Не знаю, стоит ли меня жалеть. Я не очень разбираюсь в человеческих чувствах. Но жалость – это, наверное, то, что я почувствовал к тому мальчику... Помнишь мальчугана, которому я подарил игрушку?
Я кивнула.
– Его отец был двенадцатым. Классный парень, очень любил сына, часто мне о нем рассказывал. Когда все закончилось, я встретил их с матерью на берегу, и мальчик все спрашивал ее: «А когда папа придет? Я соскучился уже, когда он меня на катамаране покатает?» Мать же прятала слезы и говорила: «Папа уехал очень надолго...» Знаешь, Полина, с тех пор я потерял покой. Эта ваша жалость – очень сильное чувство. Сильнее, чем мое желание все закончить и выйти на сушу. У меня не будет тринадцатого контакта..
Заиграла громкая, заводная музыка, и нам сразу стало неуютно. Все, что рассказал мне Семен, было так далеко от веселых песен, от темпераментных кавказских танцев. Мы направились к выходу.
Обратно снова ехали молча. Я просто не в силах была разговаривать. Я смотрела на Семена и думала об одном: пусть эта поездка длится вечно.
