Текст книги "Машенька ищет Медведя (СИ)"

Автор книги: Лидия Сильвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

48. Машенька

Подойдя к обшарпанной двери квартиры, в которой живет Виталина, я робко жму в дверной звонок. Дверь нам открывает то ли женщина, то ли мужчина – настолько опухшее лицо и расплывшаяся фигура у этого человека, что не понятно. И прокуренным сиплым голосом презрительно выплевывает:

– Че надо?

– Виталина здесь живет?

– А вы кто такие?

– Друзья, – объявляет Миша и потеснив фигуру, протискивается внутрь квартиры, потянув меня за собой.

Квартира большая, просторная, с тремя спальнями. Только все портит спертый запах алкоголя и вонь сигарет.

Из кухни раздаются звуки застолья.

Да, она была права – воспитывать ребенка в таких условиях невозможно.

Пройдя по коридору, попадаем в комнату Виталины. Она лежит на боку в позе эмбриона, прижав ноги к животу.

– Вит, – зову ее.

Она открывает заплаканные красные глаза и устремляет безнадежный взгляд на нас с Мишей.

– Маша, – шепчет сухими губами.

– Идти можешь?

– Не знаю, – срывается на плач. – Мне кажется, если я встану, то… Он… Он умрет!

– Ох ты ж ё! – восклицает Миша, подходит к кровати и обращается к девушке: – Перевернись на спину, ноги прижми друг к другу. Давай!

Обомлевшая Виталина, кряхтя, послушно выполняет приказ.

Глядя на то, как аккуратно Миша берет на руки Виталину и несет к выходу, я не испытываю ревности. Давлю в себе сожаление о глупости, совершенной десять лет назад. Вадим, когда я была в такой же беде, просто вызвал мне такси. Я сама собиралась, ждала машину и ехала в больницу с дикой болью в животе. Может, если бы обо мне так позаботились, как о Виталине, я бы смогла сохранить ребенка?

– Сумка… У стены… Серая… Там вещи для больницы… – стонет Виталина.

Опустив голову замечаю нужное, и взяв в руки, направляюсь следом за Мишей.

Нет, все правильно. Моего ребенка не удалось спасти, но может так даже и лучше, как бы жестоко это ни звучало. Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я родила. Может Вадим все равно ушел бы от меня, оставив нас с ребенком одних. Я бы не встретила Мишу, не стала бы мачехой для Лизы. Они моя семья, а не та, что разрушена жестоким адюльтером.

На улице Лиза, оставшаяся ждать нас, открывает дверь машины, и Миша осторожно кладет Виталину на заднее сиденье. Лиза устраивается рядом, помогая Виталине положить голову на свои колени.

– Там пеленка в сумке, – кряхтит Виталина.

– Какая пеленка? – не догадывается Миша.

– Я обивку вымажу.

– Да хрен с ней, с обивкой! – психует Миша. – Ложись и дыши глубоко. Все будет хорошо, Вит. Прорвемся, – растерянно говорит и указывает мне кивком головы на переднее сиденье.

– Куда везти? В приемный покой? – спрашивает Миша, сев за руль.

– В перинатальный центр, – отвечает Виталина. – Там мой врач.

– Хорошо, – кивает Миша и заводит мотор. Ведет машину спокойно и уверенно. От этой невозмутимости становится спокойно и мне.

Наблюдаю за переживаниями Виталины и вспоминаю себя. Когда у меня среди ночи началось кровотечение, я разбудила Вадима. Он вызвал мне такси, вручил пачку салфеток и отправил в больницу. Я еще выслушивала гневную тираду таксиста о том, что я запачкала сиденье и ему теперь придется за свой счет делать химчистку. Общество не жалеет мам, даже будущих.

И сейчас Виталина через те же ужас и боль проходит сама. Любимого человека нет рядом, некому ее поддержать морально. Я молюсь о том, чтобы малыш выжил и с ним было все хорошо. Чтобы родился здоровеньким. Господи, пожалуйста. Прошу. Пусть это не мой ребенок, но он не виноват в наших разборках из-за квартиры. Я не смогу жить с этим чувством вины, ведь это я довела Виталину до нервного срыва. Из-за меня может погибнуть невинный ребенок. Господи, прости меня…

***

– Ну что там? – задают хором вопрос Миша и Лиза, ожидающие новостей в приемном покое, пока я помогла Виталине добраться до нужной палаты. Посторонних не впустили. Мне пришлось представиться ее сестрой.

– Врач осматривает ее. Сказал ожидать здесь. В любом случае, она останется в больнице под наблюдением. Сумку с вещами я отдала.

– И что ты будешь ждать? – спрашивает Лиза.

– Буду ждать, – обреченно вздыхаю я, присаживаясь на кушетку и складывая руки на коленях, как примерная ученица.

– Лизок, сгоняй за водичкой, – протягивает Миша дочери купюру, и она, кивнув, оставляет нас одних. Ну как одних… Снующие туда-сюда врачи и медсестры не в счёт, не слушают наш разговор.

– Я была здесь, – произношу после недолгой паузы.

– Ты…

– С угрозой выкидыша, – киваю. – Мой малыш тогда не выжил.

Миша берет мою руку, лежащую на коленях в свои ладони. Согревает их теплом своих рук. Так проникновенно смотрит мне в глаза.

– Как ты пережила это?

– Мы с Вадимом договорились не вспоминать. Будто ничего и не было.

– Ты к психологу ходила?

– Нет, Вадим не захотел, типа он не псих, да и мне нечего позволять ковыряться в своих мозгах, так он выразился.

– Придурок. Ничего, Виталина еще хлебнет с ним. Никакой заботы и ответственности за любимых.

– Я надеюсь, у них все будет хорошо, – шепчу я. – Если с ними что-то случится… – горло стягивает спазмом, из груди вырывается всхлип. – Я никогда не прощу себе этого. Это я ее довела, понимаешь? – горестный всхлип тонет в моих надрывных рыданиях.

– Маш, ты ни в чем не виновата, – Миша крепко обнимает меня и гладит широкой теплой ладонью по спине стараясь успокоить. – Лиза говорила, что Виталина в больнице лежала на сохранении. Просто беременность проходит не так легко, как хотелось бы.

– Я звонила ей вчера, и такого наговорила…

– Маш, ты сорвалась, – Миша поднимает мою голову за подбородок и внимательно смотрит мне в глаза.– Так бывает. Твоя завучиха знала на что шла, когда доводила тебя. Шантаж и угрозы так просто не сходят с рук, понимаешь? Она сама навлекла этот стресс на свой организм.

– Я понимаю, но как перестать чувствовать себя виноватой?

– Никак. Просто прими этот факт.

– Спасибо, Миш. Спасибо за помощь и поддержку. Если бы не ты… – обнимаю его. – А у нее никого нет. Вадим же в тюрьме! – восклицаю я, отстраняясь. – Как такое могло произойти?

– Понимаешь, – тушуется Миша, прячет взгляд. – У него небольшие проблемы с налоговой.

– Дядя Леша? – подсказывает подошедшая к нам Лиза, смешливо смотря на смущенного отца. Протягивает Мише бутылку с водой.

– Что за дядя Леша? – вскакиваю с кушетки, на которой мы сидим, встаю в позу, уперев руки в бока.

– Ну… Мы служили вместе… Сейчас он начальник Налоговой службы. А так получилось, что бухгалтер твоего бывшего мужа – одна хорошая знакомая моего знакомого. В общем он задержан до выяснения куда он девал большую часть прибыли от магазина.

– Я тебе и так скажу: перевел на счета матери!

– Ты знала?

– Миш, зачем ты так?

– А как мне еще нужно было убрать его из твоей жизни? Убить что ли?

– Вот поэтому я тебе не говорила, чтобы ты не мстил. – Падаю на кушетку, опуская лицо в ладони. – Как же теперь Виталина?.. Одна, с ребенком. Миш, ты можешь сделать так, чтобы его выпустили?

– Почему ты думаешь обо всех, кроме себя Маш? – злится он.

– Потому что не могу по-другому.

– За это я тебя и полюбил, Маш, – Миша тянет мои руки вниз, вынуждая поднять голову. – За твою доброту, моя милая. Ладно, я попрошу Лешу, чтобы твой Вадим отделался штрафом.

– Спасибо, – бросаюсь ему на шею с объятиями. – Ты такой замечательный.

– Я знаю, – хвастливо ухмыляется Миша. – Но если он еще раз появится на горизонте, то я за себя не ручаюсь.

– Я знаю, мой грозный майор, – дарю чмок в шею.

– Уже не майор.

– Тебя уволили?

– Пока ты помогала Виталине, мне позвонили. Меня повысят. Я буду подполковником.

– Ого!

– Хватит лобызаться. Там врач вас ищет, – обращается Лиза ко мне.

– Ну что там? – спрашиваем хором, когда к нам подходит строгая женщина в очках.

– С Виталиной все хорошо. С ребенком тоже. Ей нужен покой и отдых. На работу она вернуться не сможет вплоть до самых родов, а там уже и декрет… Так что… Сообщите ее мужу, что пациентка побудет здесь.

– Хорошо. К ней можно?

– Да, но только вам, как родственнице, – врач скользит укоризненным взглядом по Мише с Лизой.

***

Бледная Виталина лежит на больничной кровати, часто дыша. В руке ее торчит иголка, от которой проходит длинная тонкая трубка к капельнице.

– Ты как? – присаживаюсь на соседней кровати.

– Нормально.

– Прости меня, пожалуйста. Я вчера сорвалась, не знаю… Мне жаль, что это с тобой случилось.

– С малышом все в порядке, – гладит себя по плоскому животу, вызывая на моем лице умилительную улыбку.

– А ты?

– А что со мной станется? – хмыкает Виталина. – Я живучая. Прорвусь. Прости меня, Маш, – просит она внезапно. – Я виновата перед тобой. Я спала с Вадимом, когда ты забеременела. Я так тебе завидовала. Долго терпела его метания. Я с себя вины не снимаю, я виновата перед тобой и прошу за это прощения. Ту папку я сожгла позавчера. Еще до твоего звонка. Совесть заела. Даже, если Вадим захочет подать заявление на Медведева, то доказательств у него никаких не будет.

– Спасибо. Я поговорю с Мишей, может как-то можно решить проблему Вадима. Отделается штрафом. Живите счастливо. – Поднимаюсь с кровати, направляюсь к выходу. – Только от меня подальше.

Виталина смеется сквозь слезы. И вроде бы нужно ее обнять, чтобы поддержать морально, но я не могу пересилить себя.

– Ты все? – задаёт вопрос Миша, когда я выхожу из палаты.

– Да.

– Теперь можно ехать домой? – это уже спрашивает Лиза.

– Мы ей больше не нужны, так что… – развожу руки в стороны.

– МарьВанна, а можно я пока у вас поживу, пока мама не уедет? – сыплет Лиза вопросами, пока мы сдаём больничные белые халаты дежурной медсестре.

– Лиз, что за вопросы? Конечно можно! Ты не против? – шепчу я Мише.

– Нет, не против, – отвечает сухо, и, подхватив меня за руку, ведёт в направлении выхода. Озноб пробегает по позвоночнику от холода, скользящего в его голосе.

– Миш, что случилось? – тяну его за рукав, вынуждая остановиться.

– Маш, тут такое дело… Меня же повысили… А подполковнику негоже быть холостым… Что ты думаешь по этому поводу?

– Ты решил вернуться к Алёне? – шепчу обиженно, пряча набегающие слезы.

– Мне кажется, на счёт моей бывшей жены мы все решили! Или у тебя остались сомнения? – Миша цепляет мой подбородок пальцами, вынуждая поднять голову. Встречаюсь с ним взглядом.

– Нет, – качаю головой, вырываясь из его хвата.

– Тогда что скажешь? – внезапно Миша опускается на одно колено и из кармана куртки вынимает красную бархатную коробочку.

Сердце замирает. Мне сложно дышать, слезы новым потоком текут из глаз.

В ушах закладывает от восторженного визга Лизки. Персонал больницы с удовольствием смотрят на шоу, организованное Мишей.

– А как же чувства проверить? – выдавливаю я сквозь ком в горле.

– Я в своих чувствах уверен, а ты?

– И я, -согласно киваю.

– Так что ты ответишь? – Миша заметно волнуется, рука в которой он держит коробочку немного подрагивает.

– Я согласна!

– Ура-а-а! – кричит Лизка, хлопая в ладоши в то время, как Миша подхватывает меня за подмышки и кружит вокруг своей оси. Пациенты и врачи больницы довольно хлопают в ладоши и улюлюкают.

Гомон тонет в сладком поцелуе, когда Миша впивается в мои губы. Дышит прерывисто.

– Тогда поехали в ЗАГС? – отрывается от моих губ.

– Сейчас? – пугаюсь я.

– Ага, – Миша поднимает меня на руки и несёт к выходу.

– Пап, так не делается, – кричит Лиза, пока бежит за нами. – Нужно платье, фата, заказать ресторан.

– Лиз, не волнуйся, мы сегодня подадим заявление, а распишут нас через месяц, – отвечаю взволнованной девушке, когда Миша усаживает меня на переднее сиденье машины. Сам обходит автомобиль и устраивается за рулём.

– А нас сегодня и распишут, – огорошивает нас с Лизкой, заводя мотор.

– А куда ты так спешишь? – подозрительно прищуриваюсь я.

– А чтоб быть уверенным, что ты не свалишь на очередное свидание, пока я на работе, – наглец даже не поворачивает голову, когда отвечает. Весело ухмыляется своим мыслям.

– Миш…

– Да понял я, – обрывает он.

– Пап, у Марьванны платья нет, гостей не будет, тамады нет, – подаёт голос Лиза с заднего сиденья.

– Тебе нужно пышное торжество? – обращается он ко мне.

– Н-нет.

– Тогда звоните Анжелике, заказывайте ресторан, я вас развезу по домам переодеться, а сам за кольцами, – довольно кивает Миша.

– А платья нет, – опускаю голову, чуть не плачу. Понимаю, что все спонтанно, и я не хочу шикарного банкета. Но так хочется чтобы хоть что-то было по правилам.

– А выпускное? – наваливается Лиза сзади. – Мы недавно купили.

– Так оно же не белое!

– Ну так и вы не девочка, – хмыкает девушка.

– Лиза! – возмущаемся мы с Мишей синхронно.

– Ой, простите. Давайте так. Я заказываю стол в ресторане, Марьванна, звоните Анжелике Владимировне, пусть собирается.

– Я вызову Ломовицкого, он вас отвезёт в ЗАГС, – подхватывает Миша.

– А как же родители?

– Съездим к ним завтра. Сегодня у нас брачная ночь, – наклоняется ко мне и шепчет мне на ухо. – И пропускать ее я не собираюсь.

Ну что мне на это ответить, когда щеки краснеют от воспоминаний о нашей ночи? Я хочу еще. И много ночей с ним. До конца жизни хочу быть с ним. Просыпаться рядом, провожать на работу поцелуем, родить малыша, чтобы бегал по всей квартире, разбрасывая вещи. Так хочу…

Эпилог

Годы спустя

– Дышите. Еще дышите. Глубже. Спокойно.

– Пап, через это проходят все, чё ты паникуешь.

Из-за дверей палаты раздается мучительный крик моей любимой училки. Очередной. Не знаю, как через это проходят женщины, но я рад, что мужчинам это не суждено испытать. Она очень сильная – моя любимая. Справится, я знаю.

Крик стихает и за ним раздается мучительный стон.

Бедная моя. Как она там?

Смелая моя девочка. До сих пор не могу поверить своему счастью. Прихожу после работы домой и меня встречают запахи вкусного ужина, ласковые объятия любимой. Вопросы как прошел мой день.

Я ни о чем не жалею в своей жизни. Ни о том, что Леля ушла, ни о пятнадцати годах одиночества. Все померкло в тот момент, когда я увидел ее, ждущей такси, под проливным дождем. Маленькая, стройная. С испугом в глазах и разговорами о маньяках. Когда сидела в моем кабинете со стеклянным взглядом. Когда целовал ее, ласкал в кромешной тьме ресторана. Когда она согласилась выйти за меня замуж. Скоропалительная свадьба… Она в красивом длинном фиолетовом платье, словно принцесса из сказки. Ждёт меня в стенах ЗАГСа с купленным Лизкой букетом белых роз. Ее тихое: "Да" на вопрос регистраторши. И потрясающая новость через четыре месяца после свадьбы: "Миш, я беременна".

Я не знаю, кто из нас стал счастливее от этой новости: я, Машка или Лизка, которая в этот момент собирала чемоданы для переезда в общежитие института. Я помню, как весь воздух из лёгких выбили, когда моя немного смущенная женщина с радостным блеском в глазах протянула мне тест с двумя полосками на ладони. Лизка заверещала от радости на всю квартиру, оглушая громким звуком нас с Машей. Бросилась обнимать и поздравлять нас. А потом не замолкая трещала о том, как нужно переделать ее комнату для малыша.

И сейчас моя дочь приехала из другого города, чтобы быть рядом в столь волнительный для меня день, за что я ей чрезмерно благодарен.

Знаю, что каждая женщина проходит через эти муки, чтобы родить ребенка. Плод нашей любви. Но слыша ее мучения там за дверью, мне становится плохо. В сотый раз проклинаю себя за то, что подверг ее этому испытанию.

Снова слышу мучительный крик.

Резко встаю с кушетки, на которой сижу и порываюсь в палату. В глазах темнеет, в голове гул. Чьи-то руки надавливают на плечи, когда я опускаюсь обратно на кушетку в сидячее положение.

– Спокойней, папаша. Ей Богу. Сколько вас таких перевидала. Один другого краше. – Под нос суют ватку с отвратительным запахом. – Кто-то в обморок хлопается, кто-то блюёт не переставая. И все как на подбор – зелёные. – Смеётся пожилая медсестра. – А ещё сильный пол называется. Эх. – Качает головой и уходит.

Снова этот крик и: “Тужься. Ещё тужься. Молодец девочка”.

На несколько минут все затихает. Не слышно ни звука. Или это у меня барабанные перепонки полопались от напряжения?

Чувствую холодную ладошку дочери, поворачиваю голову в ее сторону и ловлю испуганный взгляд.

– Поздравляю папаша, – дверь операционной резко открывается и оттуда выходит врач в белом халате, несущий маленький сверток. – У вас мальчик. – И протягивает его мне.

Дрожащими руками беру младенца на руки. За восемнадцать лет забыл, как это делается.

– Какой он крошечный! – удивлённо шепчет Лизка, заглядывая под край одеяла, в которое завернут мой сын.

– Ты тоже такая была.

– Фу, – морщится Лизка. – Чтоб я на такое решилась… Пристрелите меня.

– Все вы так говорите. Ваша жена смеётся, что скоро за вторым придет, – цокает врач.

– Тьфу, тьфу, тьфу. Не дай Бог. – Качаю головой, а врач и Лизка смеются.

– Можно мне?... – киваю в сторону палаты, в которой только что моя любимая родила нашего сына.

– Через минуту.

На ватных ногах тихонечко вхожу в палату, боясь потревожить свою жену, которая отдыхает на кушетке в родовой комнате. Бледная, измученная. На лбу выступила испарина. Но, когда она открывает глаза и смотрит на меня, будто я подарил ей весь мир, все меняется. Ради этого счастья в ее глазах я готов горы свернуть.

– Миша, – шепчет она побелевшими губами. Направляюсь к ней, отдавая малыша Машке в руки. Она с умилением разглядывает маленькое личико. -Он такой красивый, Миш, – тянет она.

– Весь в маму. – Целую ее в макушку. – Спасибо любимая.

– Тебе спасибо, Миш. Я так счастлива. – Машка поднимает голову, впивается в меня взглядом. В глазах ее стоят слезы.

Обнимаю ее за плечи, стараясь не придавить малыша.

Наш сын.

Медвежонок. Игорь Михайлович Медведев.

Я так счастлив.