Текст книги "Машенька ищет Медведя (СИ)"

Автор книги: Лидия Сильвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

31. Машенька

– Мария Ивановна, вас Виталина Андреевна вызывает к себе в кабинет, – встревоженным тоном встречают меня коллеги на рабочем месте в учительской.

Ловлю такой же немного испуганный, наполненный тревогой взгляд Анжелки и направляюсь к нашему столу.

– Она с утра совсем не в духе, – шепчет мне подруга, пока я выкладываю конспекты из сумки на стол. – Влетела в учительскую злая, как собака, тебя не увидела, хотела уволить, но я сказала, что у тебя нет двух первых уроков.

– Спасибо, Анжел, – стараюсь скрыть предательскую дрожь в голосе. – Что она ещё говорила?

– Сказала, чтоб, когда ты явишься, зашла к ней. Машк, хочешь я с тобой пойду?

– Не нужно, я сама.

– Видимо бесится из-за вчерашнего, – подмечает Анжела. – Драгоценного жениха обидели, как он теперь будет выглядеть на свадебных фотографиях? – прыскает в ладошку подруга.

– Он сам виноват, – возмущаюсь я. – Михаил меня защищал.

– Ох, Мань, не завидую я тебе, – вздыхает Анжела. – Кстати где ты была?

– В соцопеке. Принесла им характеристику Лизы.

– И как? – любопытствует подруга, но ответить мне не даёт громкий голос Виталины, вышедшей из своего кабинета:

– Воронцова! Зайдите ко мне! – истерика звенит в ее голосе, лаская мое раненое самолюбие. С удовлетворением замечаю, что внешний вид завуча немного изменился. Синяки под глазами, не уложенная в прическу копна длинных окрашенных в блонд волос унылой гулькой скручена на затылке. Только губы подведены, как обычно, алой помадой, да неизменное декольте являет миру аппетитную грудь.

Поэтому, видя ее неуравновешенное состояние решаю добавить перцу:

– Я Смирнова, – выдвигаю вперёд подбородок, выпрямляю плечи и неспешной походкой от бедра, направляюсь в кабинет Виталины, огибая ее и, не оборачиваясь, усаживаюсь на стул, стоящий возле ее стола. Через секунду слышу звук захлопнувшейся двери и передо мной на свое место садится разъяренная Виталина.

– Воронцова, ты совсем охренела?

– Повторяю, моя фамилия Смирнова, а Воронцовой скоро станете вы. Неужели вы хотите, чтобы мы были однофамильцами?

Губы Виталины смыкаются, в ее глазах выстраивается точный маршрут, по которому она мысленно меня посылает, но не озвучивает. Любой сапожник постеснялся бы выражений, написанных на разъяренном лице завуча.

С минуту мы сверлим друг друга взглядами, она – бешеным, я же – спокойно-удовлетворенным, хотя ее ярость передается мне, отчего тело дрожит от страха и ожидания тотального конца света.

Я вижу, как разглаживается кожа на лбу Виталины, грудь больше не вздымается от частых вздохов, в глубине глаз завуча появляется спокойствие. Уголки рта чуть приподнимаются в легкой ухмылке, и Виталина пододвигает ко мне красную папку с документами.

– Почитай, – загадочным тоном чуть ли не поет она.

– Что это? – киваю в сторону папки, не желая прикасаться к ней. Мне кажется, я себя в грязи изваляю, когда прочитаю информацию, находящуюся там.

– А ты открой, – нараспев произносит Виталина. – Тебе будет интересно.

Она откидывается на сиденье компьютерного кресла, а я, преодолев свою брезгливость, решаюсь взять папку в руки. И тут же ахаю, открыв ее и увидев на фотографии лицо моего бывшего после вчерашней драки.

– Нравится? – подстрекает Виталина, пока я листаю фотографии и с блаженством, смешанным со страхом наслаждаюсь синей физиономией своего бывшего мужа.

– Что с ним случилось? – невозмутимым тоном спрашиваю я, закрывая папку и бросая ее на стол.

– Твой хахаль избил моего будущего мужа! – кричит Виталина, вставая с кресла. – Как нам свадьбу отмечать, если он в больнице и неизвестно, когда выйдет оттуда? Ресторан заказан, внесен залог! Как он в ЗАГСЕ появится с таким лицом? Ты мне за это заплатишь! – каждое слово Виталины отдается легкой дрожью в моем теле. Представляю удивленные лица коллег, сидящих за дверью кабинета и ловящих каждое слово Виталины.

Откидываюсь на сиденье удобного стула, кладу ногу на ногу и смотрю в глаза Виталины.

– Не понимаю о чем вы говорите, Виталина Андреевна, – голос мой холоден, как сталь.

– Прочитай дальше, – Виталина берет папку со стола и протягивает мне. – Читай, читай.

Я беру в руки красную папку и открываю ее, не глядя пролистываю фотографии бывшего мужа и, когда дохожу до страниц документов, снова тихо ахаю.

– Нотариально засвидетельствованные показания твоей соседки и копия заявления об избиении, – озвучивает Виталина написанное на белой альбомной бумаге.

"Был избит майором полиции Михаилом Медведевым"...

"Бывшая жена Смирнова Мария Ивановна преследовала, угрожала жизни и здоровью"...

"Вступили в преступный сговор с целью"...

Дочитать я не смогла, захлопнула папку, бросила на стол и склонилась, прижав похолодевшие руки к горящим щекам.

– И ещё… – продолжает Виталина довольным тоном, – учитывая тот факт, что Лиза Медведева теперь находится под наблюдением соцопеки, то твой хахаль может легко лишиться родительских прав на единственную дочь.

Последние слова бьются набатом, когда я медленно поднимаюсь со стула, испепеляя Виталину разъяренным взглядом, которая, ничуть не смутившись, продолжает:

– Я знаю, как тебе дорога эта девочка. А учитывая твои отношения с ее отцом, то…

– Ты что творишь? – не выдерживаю я. Сквозь шум в ушах пробивается мой тихий голос, пропитанный ядом. – Ты хочешь подставить ни в чем не виноватых людей!

– Он избил моего жениха!

– Твой жених пытался меня изнасиловать! Миша защитил меня! – мой крик кажется слышен за пределами школы.

– Да ты посмотри на себя, замарашка! Серая мышь! – задыхается от ярости Виталина. – Ты ему жизнь испортила! Ребенка не смогла выносить! – каждое слово для меня как пощёчина. Чувствую, как немеют скулы, в глазах скапливается предательская влага. – Он же презирает тебя! Столько лет ныл, какая ты никчемная! Я умоляла его развестись, а он жалел тебя!

Сердце замирает в груди.

– Лет?.. – прочистила горло от комка слез и мертвым голосом задаю вопрос, изучавший меня все эти месяцы: Сколько времени длился адюльтер моего мужа?

Видя потрясение в моих глазах, Виталина злобно смеётся, как ведьма в мультике:

– Четыре года, Маша! Четыре года я спала с твоим мужем, а ты влюбленная дура ничего не замечала.

Завуч наслаждается своей победой, довольным блеском глаз впитывает мой жалкий потрясенный вид.

– Вы все подстроили… – осипшим голосом шепчу в пространство, обессиленно падая на стул.

– Это Госпожа Удача на моей стороне. Я знала, что ты такая сердобольная защитишь убогую сиротку. Но то, что ты влюбилась в ее вспыльчивого отца… – причмокивает языком Виталина. – Короче, – придвигает ко мне злосчастную папку с фотографиями и документами, – если ты не подпишешь дарственную на мое имя, то твой драгоценный Медведев пойдет по этапу, а его девчонка в приют.

– Да не встречаюсь я с Медведевым! – кричу я, – он мне никто!

– Я тебе не верю, – продолжает Виталина. – Через два месяца наша с Вадимом свадьба. К тому моменту я хочу переехать в твою квартиру. И кстати, речи об обмене жильем уже не идёт. Ищи квартиру, выселяйся и увольняйся отсюда к чертовой матери.

– А если нет?

– Тогда Вадим отнесет оригиналы этих документов в прокуратуру.

***

– Ну ты и попала, мать, – ошеломленно шепчет Анжела, когда после уроков мы сидим на лавочке в парке. Я рассказала ей все. Не могу держать это в себе. Что делать дальше не представляю.

– Ты понимаешь, – сквозь всхлипы продолжаю я, – Михаил ведь не бил Вадима по лицу, а на фотографиях… Ыыы…

– Все, Маш, успокойся, – подруга обнимает меня за плечи, – прорвёмся. Подставили вас конкретно, конечно. Но мне кажется, что Вадим не даст этому делу ход.

– П-почему?

– Твой Вадим хлюпик. Слабак. Тюфяк и тряпка. Представляю, как у него поджилки тряслись, когда он этот план осуществлял. И наглости же хватило! – возмущается подруга.

– Анжел, – тихо осаждаю ее.

– Так вот. Я думаю они просто попугать тебя решили. Ну сделали они эти фоточки, написали писульки. Представь, что Вадим приходит в полицию относить эти бумажки, – ржет она, а мне не до смеха. Совсем. – Михаил твоего бывшего в порошок сотрёт голыми руками.

В ее словах есть логика.

– Что же мне делать?

– Не дёргаться, – суровым тоном отвечает Анжелка. – Я попрошу своего лейтенанта помочь.

– Как? – стону я.

– Как попрошу или как помочь? – улыбается подруга.

– Анжел! Я и так знаю, как ты его просить будешь.

– Ха-ха, – смеётся она и тут же становится серьезной: – Попрошу собрать информацию на Вадима и Виталину. У Мити есть парочка знакомых детективов…

– Кого? – удивляюсь я.

– Ну тех, кто следит по заказу за людьми, собирают компромат и прочие гадости.

– Я знаю, кто такие детективы и чем они занимаются! – во мне снова просыпается занудная учительница. – Чем мне это поможет?

– Тем, что у тебя будет компромат на Виталину и Вадима и ты сможешь парировать на их угрозы.

– До этого ещё дожить надо.

– У тебя есть время. Свадьба через два месяца.

– До этого времени я должна подписать дарственную, – отвечаю куда-то в пространство, смотря вдаль расфокусированным взглядом. Как же я устала!

– Не торопись. Соберём компромат, и не придется ничего подписывать.

– И она получит квартиру до свадьбы. И при разводе не будет делить ее с мужем, – продолжаю я, глядя вперёд.

– Вот продуманная дамочка, – восхищенно шепчет Анжела. – Мань, я замёрзла, – тут же ворчит она. – Пойдем в кафе отогреваться.

Не отвечая, поднимаюсь с лавочки, цепляю сумку на плечо и направляюсь к выходу из парка.

– Мань, – догоняет меня подруга.

– Ммм?

– А если бы Вадим не побоялся отнести свое заявление в полицию, ты бы подписала дарственную? – любопытствует Анжела.

– Я не знаю.

32. Михаил

Неделю спустя.

Дом снова встречает меня вкусным запахом еды и заливистым смехом двух самых замечательных женщин на свете: любимой дочери и ее милой учительницы, которые сидя на ковре в гостиной о чем-то весело щебечут. Самая красивая картина на свете. Уже неделю я прихожу домой и застаю девчонок занятых чем-то по дому. Будь то уроки, приготовление ужина, или просто игра. Вчера играли в карты. Когда я шепнул Марии на ушко предложение сыграть наедине на раздевание, она смутилась, заправила выбившуюся из строгой прически прядь волос, и прошептала тихое с укором: “Михаил”. С огромным трудом подавил в себе желание повалить ее на диван, растрепать шикарные длинные волосы, забраться руками под кофейного цвета свитер и заставить стонать от моих ласк и поцелуев. Но я обещал ждать и не трогать. Пусть подумает. А пока… Мне достаются пытливые взгляды, лукавые улыбки, бросаемые в мою сторону, когда Лизка не видит и тихий счастливый смех моей училки.

Несколько секунд любуюсь ими, пока Лизка не замечает меня.

– О, папа пришел, – приветливо бросается в мои объятия дочь, когда я вхожу в гостиную. Краем глаза кошусь на Марию. Она, вежливо кивнув в знак приветствия, опускает голову и смущённо смотрит в пол, думая, что я не вижу, как краснеют ее милые щечки-яблочки.

На персикового цвета ковре расстилается картонное полотно, пестрящее яркими цветами, рядом разбросаны фишки и небольшие карточки с надписями.

– Монополия? – приподнимаю бровь и кошусь взглядом на Марию. Она, мазнув по мне взглядом, кивает и снова смотрит в пол, собирая карточки и тасуя их.

– Ты как раз вовремя, пап. Мы закончили первую партию, прикинь, я выиграла, – лопочет дочь, убегая в кухню.

– Молодец, – негромко хвалю Лизку, сожалея, что она не слышит. На кухне шерудит чем-то, гремит, включает микроволновку.

Присаживаясь на ковер вплотную к учительнице так, чтобы наши бедра соприкасались. Она замирает на мгновение, видимо, желая отстраниться, но продолжает собирать игрушечные деньги и раскладывать их в ячейки.

– Как дела, Маш? – давлю взглядом, но она не реагирует. Вдыхаю лёгкий цветочный запах желанной женщины, и борюсь с желанием целовать ее долго, страстно, с упоением. Я знаю, что ей понравится. Я вижу, как остро она реагирует на мое присутствие. Но ведёт себя, как ледяная скульптура, отделываясь тихим:

– Все хорошо, Михаил.

– Из опеки не приходили?

– Нет. – Вскидывает голову, сканируя меня внимательным взглядом. – Я на прошлой неделе отнесла им характеристику Лизы, пообещала, что вызовов больше не будет. – Голос тонкий, тихий, еле слышен.

– Хорошо.

Слышу, как в кухне пищит микроволновка, и через полминуты рядом появляется Лиза с подносом, на котором выставлены тарелки и кружка с крепким черным чаем.

Рецепторы носа реагируют на аппетитные запахи, доносящиеся с подноса. Сглатываю подступившую слюну и сопровождаю голодным взглядом каждое движение Лизки, которая поставив поднос рядом со мной на ковер, садится напротив нас с Марией.

– Пап, ты же с нами? – кивает на цветную картонку. – Мы как раз следующую партию начинаем.

– Ага, – беру ложку в руку.

– Это равиолли с тунцом, – тихо произносит Мария. – И овощной салат.

– МарьВанна сама готовила, прикинь, здорово, пап, – тараторит Лизка.

– Здорово, – набираю еду в ложку и отправляю в рот. – Блин, как вкусно! Мария, вы волшебница! – восклицаю, набрасываясь на еду.

– На здоровье, – смущённо отвечает Мария, крутя в руках три цветных фишки.

– Тебе какую пап?

– Синюю.

Разобрав фишки мы начинаем игру.

Мне нравятся наши уютные посиделки. Так приятно, когда о тебе заботятся. Ужин вон приготовили. Не в первый раз уже. Не хочется оставлять их и перемещаться за кухонный стол, поэтому посылаю Лизке благодарный взгляд за то, что принесла поднос голодному папке, и, довольно ужиная, вхожу в участие в игре.

– Лизок, а ты уроки сделала? – стреляю в дочь взглядом, выбрасывая на картон игорный кубик.

– Да, там легко. Мы с Марьванной потихоньку готовимся к ЕГЭ. Она мне помогает. Ой, пап, а ты встал на моем заводе. Гони бабки, – выставляет вперед ладонь.

– Что за лексикон, Лизавета? – ворчу, вкладывая в раскрытую ладонь игрушечные деньги.

– Чем богаты, – пожимает дочь плечами.

– Лиза готова у экзаменам, только повторяет билеты, чтобы быть уверенной в своих силах, – объясняет Мария, кидая кубик на полотно.

– Ты на моей территории, крошка. Гони бабки – выставляю протянутую ладонь Марии и, словив ее возмущенный взгляд, посылаю воздушный поцелуй. Мария открывает рот, чтобы возмутиться, но косится на Лизку, внимательно следящую за нашими переглядками, и тут же захлопывает его. Покорно отсчитывает нужную сумму и с тихим вздохом кладет передо мной на ковер.

Так проходит около часа. Мы кидаем кубик, делаем ходы, платим налоги. Я смущаю Марию своими взглядами и подколками. Лизка вторит мне, и мы счастливо смеемся. Пока игра не подходит к концу. Разорив Лизку, мы с Марией, схлестнувшись взглядами, кидаем кубик и пытаемся выиграть друг у друга. Дочь, отделавшись невнятным объяснением исчезает в своей комнате. Теперь можно не стесняться.

– Ты мне должен... – Мария сверяется с записями в блокноте, лежащим рядом, – три тысячи.

– У меня закончилась наличка, – проверяю бумажки, называемые игровой валютой. – Натурой возьмёшь? – поднимаю голову и встречаюсь с офигевшим взглядом примерной училки.

– Что?

– Я говорю давай продам тебе банк.

– А! – тут же смущается Маша. – Хорошо.

– Рэкет чистой воды, – притворно ворчу я, тасуя карточки в поисках нужной.

– Ты сам предложил. – пожимает она плечами и лукаво так стреляет глазками. – Все по честному.

– Это всего лишь бизнес, детка. Давай пари, – предлагаю я.

– Я тебя слушаю.

– Если я выиграю, с тебя поцелуй.

– А если выиграю я? – задает вопрос училка, кокетливо склонив голову набок и прикусив нижнюю губку.

Слюной захлебываюсь от этого зрелища и выдаю:

– Проси что хочешь, – блефую конечно. Я в долгах, как в шелках и она прекрасно об этом знает.

– Я хочу, чтобы ты соблюдал дистанцию, – вмиг становится серъезной Мария.

– Я и так ее соблюдаю! – возмущаюсь я.

– Хватит томных взглядов и воздушных поцелуев! – отбрасывая игрушечные деньги и карточки, Мария поднимается на ноги, обтрушивая руками колени от невидимого мусора. Дома у меня идеальный порядок.

– Я обещал ждать и жду, не пристаю с поцелуями, не трогаю тебя! – возмущаюсь я. Сил уже нет терпеть этот целибат. Вскакиваю на ноги, упираю руки в бока. – Но и не разговаривать с тобой не могу.

– А подкалывать меня обязательно? – вопит Мария шепотом, чтоб Лизка не услышала.

– Это общение, Маш. Слышала о таком? – с каждым шагом подкрадываюсь ближе, пока не отказываюсь вплотную прижатым к ней. Мария тихо охает и выставляет руки вперёд в попытке меня остановить. Но тщетно.

Кладу руку на ее поясницу и резко вдавливаю в себя.

Другой рукой держу затылок, чтоб не дергалась и с наслаждением впиваюсь в эти мягкие сладкие губы. Резко сминаю поцелуем, не слушая протесты, рвущиеся из ее горла. Она колотит меня по плечам изо всей силы, но это лишь распаляет.

Кровь бурлит в жилах, в джинсах становится тесно. Задыхаюсь от нахлынувших чувств.

Я дурею от ее сладкого запаха. Какая она... Милая, нежная, невинная. Понятно, что уже давно не девственница, раз замужем была, но во взгляде ее ошарашенном... Мелькает что-то. Это ее хлопанье ресницами. Наивная.

Маша, смирившись и расслабившись, наконец податливо раскрывает пухлые губки. Высовывает свой язычок и глухо стонет, когда я с силой всасываю его в свой рот. Этот ее стон срывает последние бастионы терпения.

Как сладко. Твою мать, как сладко! Нахрена я согласился ждать и не трогать ее?! Это просто нереально. Дурак, да?

Дурак.

Но теперь все. Моя Машулька. Никуда не отпущу.

Уложу в койку и покажу ей небо в алмазах. И потом наручниками прикую, чтоб точно не сбежала. Или в процессе…

Грудь наполняется приятным томлением, пульс внутри стучит болезненным искушением. Я же так остановиться не смогу! Машулька, что ты со мной делаешь! Превращаешь в зверя дикого, голодного.

– Пап, вы уже доиграли? – нарушает нашу идиллию крик Лизки из комнаты.

Тяжело дыша наконец оставляю губы училки в покое и с сожалением отстраняюсь.

Мария, тут же отпрянув, прижимает руку к алым чуть припухшим губам.

По щекам ее снова расползается яркий румянец.

– Па-ап, – Лизка появляется в гостиной, окидывает взглядом раскиданные фишки и игровые деньги. – Кто выиграл?

– Ми-Михаил, – чуть заикающимся тоном врет Мария.

– Круто. Давайте следующую партию, – дочь переводит взгляд с пола на меня, потом на Марию, затем снова на меня.

– На самом деле мне уже пора уходить, – подаёт голос Мария и чуть пошатываясь направляется в сторону коридора. – Меня ждут, – добавляет она, не представляя какую реакцию это выдаст.

– Ооо, у кого-то свидание, – тянет Лиза.

Мария опешив тут же тушуется, вжимает голову в плечи, нервно смотрит по сторонам, и тянется рукой к своей сумке, лежащей на комоде.

А я ловлю себя на мысли, что раздражаюсь. Что? Какого хрена? Какое к черту свидание? С кем это у нее свидание?

– Кое-кому тоже не помешало бы… – отведя взгляд и склонив голову набок тянет нараспев моя дочь, имея ввиду конечно же меня. И этот ее тон раздражает ещё сильнее.

– Я подвезу, – бросаю Марии, направляюсь к выходу, по пути подхватив ключи с тумбочки в коридоре.

– Не нужно, Михаил. Спасибо. Я сама доберусь. Тут недалеко, – лопочет Мария, пряча виноватый взгляд, ищет глазами свою обувь, и найдя свои сапоги обувается.

А у меня в груди все кипит от раздражения и гнева. Меня, значит, отшила, и бежит на свидание с другим. Хрен тебе, Мария Ивановна, а не другой мужик. Моя ты.

Только для начала нужно выяснить какого черта ты собралась встречаться с другим мужчиной, когда есть я.

Мария, быстро надев свою куртку, выбегает за дверь и быстрым шагом семенит к лифту, надеясь убежать от меня. Не даю ей ни малейшего шанса на побег, становлюсь рядом в ожидании движущейся сверху кабины.

– Миш, правда, не надо.

– Я сказал подвезу, значит подвезу, – рычу сквозь зубы, стараясь выровнять дыхание. Терпение, Миша. Только терпение. Иначе расхерачу тут все к чертям.

33. Михаил

– Куда тебя везти? – Нарушаю тишину в салоне машины, пока вставляю ключ в замок зажигания.

– Домой, – тихо отвечает Мария.

От ее невозмутимого спокойствия я готов взорваться. Ведет себя как ни в чем не бывало. Машина, недовольно уркнув, заводится, и мы выезжаем с парковки.

– Ты из дома на свидание отправишься? Не поздновато? Кто там маньяков недавно боялся? Страх прошел?

Сыплю вопросами и киплю от возмущения, но Мария лишь тихо отворачивается к окну и разглядывает мелькающий пейзаж ночного города, полностью игнорируя мой выпад. Со стороны кажется, что она спокойна как удав, но слишком быстро бьющаяся жилка на шее выдает ее волнение.

– Где будет свидание? А самое главное: с кем? – не унимаюсь я.

– Миш… – Мария соизволила повернуть голову в мою сторону.

– Что Миш? Ммм? Ты со мной целуешься, а потом бежишь на свидание с другим мужчиной! Это как называется?

– Это ТЫ меня целовал! – А вот и ее эмоции наконец показались.

– А ты отвечала! – с не меньшим запалом возражаю я.

– Чтоб ты отвязался.

– Ах вот как! Значит, я тебя совсем-совсем не привлекаю?

Она снова отворачивается и смотрит в окно.

– Маш, ответь мне, и я отвяжусь.

– Мы слишком разные Миш, – после двухсекундной паузы отвечает она. Чувствую напряжённость в ее голосе.

– Ты отец моей ученицы.

– Несусветная глупость! – луплю ладонями по рулю и попадаю по кнопке гудка. Мы подскакиваем от внезапно раздавшегося громкого звука. – И что?

– Это неэтично!

– Тебе не плевать, что скажут люди?

– Нет, Миша, мне не плевать, – все так же безразлично отвечает Маша, рассматривая мелькающие в окне улицы города, освещенные уличными фонарями. Специально еду медленно, чтоб мы успели поговорить. Живёт она недалеко от моего дома. Предугадываю ее поведение, когда мы приедем – выскочит из машины, как ошпареная. Ищи свищи потом, товарищ майор.

– Тараканчики в твоей голове проголосовали против моей кандидатуры? – даю выход злости. – И как же мне с ними договориться, если ты мне не даёшь ни единого шанса?

– У тебя был шанс, – шепчет она под нос обиженно. Но я все слышу. – Ты меня обманул.

Делаю глубокий вдох, стараясь успокоиться, хотя кровь бурлит по венам разгоряченной лавой.

– Я извинился и поклялся больше так не поступать. Когда ты выйдешь за рамки своего страха и комплексов? – Завидев фасад ее дома, останавливаю машину возле подъезда.

– Я не знаю, – отвечает Мария и кладет руку на ручку двери. Но я не позволяю ей выйти, просто блокирую машину. Она поворачивается ко мне. На лице написана паника смешанная с испугом, рот приоткрыт в возмущении.

– Если это твой последний аргумент, то ты проиграла, – не отрывая левой руки от руля, тянусь к ней за поцелуем. Но она, отпрянув от меня, вжимается спиной в кожаную обивку сиденья.

– Машуль, с какой целью ты регистрировалась на сайте знакомств? – видя ее испуг, стараюсь говорить без нажима в голосе.

– Найти спутника жизни, – Мария выпрямляет спину и нервно теребит ремешок черной кожаной сумочки, лежащей на коленях. Эти ее коленки, скрытые тканью светло-голубых джинсов, вызывают приступ повышенного слюноотделения. Я-то помню, какая она нежная и трепетная под всей этой тканью. Как она дрожала, когда я проводил ладонью по ее стройным ножкам, облаченным в капроновые чулки. Мне нравится ее стиль. Лёгкая почти домашняя одежда не нагроможденная дополнительной тканью. Маша легка в общении, когда расслабляется и не закрывается на семь замков так, что и тараном не пробьешься. Знать бы, по каким критериям ее тараканчики выбирают кандидатов в спутники жизни. Вид ее спокойной, такой красивой немного успокаивает.

– Ты семью хочешь создать или любовь найти? – задаю вопрос и поражаюсь хрипотце, скользящей в интонации голоса.

– И то и другое, – Маша отвечает удручённо, как преступник на допросе, понимающий, что попался и отпираться бесполезно. Чувствую слабину в ее брони и усиливаю напор:

– Я готов с тобой семью создать. Поехали в ЗАГС, – говорю тем же спокойным тоном.

Мария вскидывает голову и с удивлением смотрит на меня.

– Сейчас ЗАГС закрыт, уже поздно!

– Тогда завтра, – моему упорству не позавидуешь. Не такие бастионы брали.

– Но я не люблю тебя! – восклицает без агрессии, ее удрученность от абсурдности ситуации улетучивается, словно лист с дерева от холодного осеннего ветра.

– Полюбишь, – невозмутимо пожимаю плечами. – Поехали обратно. Буду доказывать тебе свою любовь, – кладу ладонь на ее бедро, усиливая напор и двигаясь корпусом тела к ней ближе.

– Нет, это так не делается, – упрямая училка скидывает мою руку, хотя я чувствую дрожь ее тела.

– А как это делается?

– Я не знаю, – вздыхает взволнованно. – Миш, выпусти меня, пожалуйста.

– Ухажер ждет? – не скрываю сарказма, разочарованно ухмыляюсь.

– А если и так, то что? – снова вскидывает подбородок, смотрит с вызовом во взгляде. – Не пустишь меня, папочка? – провоцирует зараза.

– А если и так, то что? – парирую в ответ, сощуриваю глаза, давлю взглядом. – Я тебе не папочка, – убираю руку с руля и нежно провожу тыльной стороной указательного пальца по бархатистой коже ее щёчки. Приближаю свое лицо к ее и тону в сладком цветочном аромате ее духов. – Далеко не папочка…

Она громко сглатывает. По расширившимся зрачкам вижу, что она помнит вкус наших поцелуев. Вспоминает последний, произошедший полчаса назад. Если бы не Лизка, находящаяся дома… Знаю, что она понимает, чем бы все закончилось.

Тонкий нежный запах этой женщины действует как афродизиак. Срывает тормоза, разгоняет кровь по венам, горячей навязчивостью бьётся в сердце.

Чувствую напряжение в паху, ласкаю взглядом ее красивое лицо. В салоне нависает напряжение, словно электрические разряды мечутся между нами. И сейчас бы поцеловать ее, но я хочу, чтобы она сама. Доказала, что я не ошибаюсь. Она хочет меня, я знаю. Я нравлюсь ей. Нам так хорошо вместе, так почему же она противится влечению ко мне?

Секунды тают, убегают, растворяются во времени.

Мы все ещё выжидательно смотрим друг другу в глаза, не смея прервать ту хрупкую связь, возникшую между нами. Наслаждаюсь этой связью, не решаясь прервать волшебность момента.

– Миш, пожалуйста, – умоляющим тоном шепчет Маша. Глаза ее наполняются влагой, взгляд расфокусируется. Нижняя губка дрожит.

Это не страх, это что-то другое. Но что?

– Что, Маш? Что – задаю вопрос, мучающий меня. Шепотом, потому что в горле сводит от напряжения.

– Не надо, Миш, – как приговор звучит тихий стон. – Я не могу быть с тобой, – почти рыдает эта хрупкая девушка.

Внутри меня словно лопается сжатая пружина. Отстраняюсь, откидываясь в кресле. Закурить бы сейчас, но я никогда не курил и не собираюсь начинать.

– Почему? – мой голос звучит спокойно, будто обреченно.

– Потому что я боюсь тебя, – выстреливает ответ, обрубая надежду и мечты о светлом будущем с единственной понравившейся мне девушкой. Единственной за долгие годы.

Молча нажимаю на кнопку разблокировки дверей, позволяя Марии выйти из салона.

Она с виноватым видом сопровождает глазами мое движение, берет сумку за ручки и открывает дверь, впуская прохладный весенний воздух в салон автомобиля.

– Прости, Миш, – звучит ее последняя фраза, прежде чем она покидает меня, не громко хлопая дверью.

***

С полчаса сканирую свет окон ее квартиры, сидя в пропахшем ею салоне своего автомобиля. Сам не знаю, зачем торчу здесь под ее окнами. Она ясно дала понять, что надежды нет. И что мне делать дальше не ясно. Полчаса назад я верил в то, что я нравлюсь ей, что она хочет меня, а теперь…

А что теперь?

Да хрен его знает.

Не люблю употреблять нецензурных слов, но в последние дни не могу сдержаться. И причина тому – недавно ушедшая от меня скромная и такая сладкая тихоня Мария.

Неужели и правда поедет на свое свидание? Опустошение в груди сменяется горячим взрывоопасным комом, который застрял где-то в районе желудка, распространяя пожар по венам всего тела. Даже кончики пальцев подрагивают от напряжения.

У подъездной дорожке тормозит жёлтого цвета машина с шашечками на крыше авто. Такси. К ней или нет?

Свет в ее окнах гаснет, а я впиваюсь взглядом в дверь подъезда.

Маша, ложись спать, не искушай судьбу.

Если она сейчас выйдет оттуда, то все.

Напьюсь нахрен до бессознательного состояния. Только это сможет меня остановить от желания крушить все вокруг.

Куда девать ярость, порожденную своим бессилием что-то изменить?

Подъездная дверь хлопает, в тени дома мелькает женский силуэт в светлом пальто, таким же, как в тот вечер, когда я впервые подвозил Машу домой.

Маньяков она боится, и едет на свидание среди ночи неизвестно с кем.

То, что она не разбирается в людях я понял, когда метелил это стонущее недоразумение, с которым в браке Маша была целых десять лет. Видел ошеломление на ее лице, когда я откинул ее бывшего от полубессознательной напуганной девушки.

Маньяков она боится, ага.

Меня она боится.

Не верю!

Сжимаю оплётку руля до побелевших костяшек пальцев. Раны на руках, заботливо обработанных Машей почти прошли. На коже остались лишь розовые следы.

Как нежно она прикладывала ватный диск, заботливо дула на раны, чтоб уменьшить боль от прикосновений грубой поверхности ватного диска, пропитанного спиртом. Не может она быть равнодушна ко мне! Не может!

Завожу машину, припаркованную чуть поодаль от ее подъезда и выезжаю со двора, следую вслед за желтой машиной такси.

Боится она меня! Чушь собачья!

Побежала на свидание с неизвестным хахалем, который может оказаться потенциальным маньяком, так, словно от этого ее жизнь зависит. Плевать на мои чувства! Стерва!

И что я буду делать, когда увижу их? Хоть посмотрю, на кого она меня променяла. Потешу свое самолюбие. Или закопаю его ещё глубже и поеду в ближайший бар для того, чтобы напиться.

Мой ход мыслей прерывает звонок мобильного телефона. Не глядя на экран принимаю звонок и слышу взволнованный голос дочери в трубке.

– Пап, ты Марьванну подвёз?

– Да, Лиз. Я сегодня буду поздно, в отделение вызвали.

– Ммм, ясно, – представляю, как недовольно поджимает губы дочь.

– Ложись спать, Лизок. И ещё… Дай мне номер твоей Марьванны. Она документы в машине забыла, надо бы вернуть…

Пока под диктовку дочери вбиваю в записную книжку мобильного телефона номер Марии, даю себе мысленный подзатыльник то, что не сделал этого раньше. Ведь ее номер остался написанным в протоколе дела о клофелиншице. Мог бы и раньше это сделать.

– Пап, она ведь без документов была, – замечает дочь. Ох ты ж наблюдательная моя!

– Ложись спать, Лиз, – прерываю разговор, избегая отвечать на ее невысказанных вопрос. Моя дочь девочка умная. Сама обо всем догадается.

А ещё через десять минут не выдерживаю томительного ожидания в машине и решаюсь набрать номер Маши.