Текст книги "Юный дрессировщик"

Автор книги: Лидия Острецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Вечером Азу на пост с Индусом не повели, а пошли они с Марией Михайловной каким-то необычным маршрутом – вдоль набережной, откуда тянуло новыми запахами, слышались непонятные тревожные звуки: пыхтел, причаливая, буксир, гудел пароход, уходящий в море, слышались громкие крики матросов. Все было интересно и ново. Азе нравилась такая прогулка, а тут еще Мария Михайловна, зайдя за склад, где было безлюдно и тихо, отцепила поводок и пустила Азу гулять. От этого стало необыкновенно весело, хотелось носиться кругами, как носятся щенки. Она не стала, конечно, носиться – обычная теперь для нее сдержанность остановила ее. Мария Михайловна, как бы угадывая настроение Азы, подняла палочку, бросила ее: «Апорт!». Аза с азартом бегала за палкой, еще и еще… Она уже забыла про солидность и сдержанность, носилась как угорелая, высунув язык.

Когда пришли опять на питомник, Азу не поставили, как всегда, в вольер, Мария Михайловна взяла ее с собой в бытовку, такую комнату, где отдыхают вожатые и куда собакам вход воспрещен. Азе это правило было отлично известно, она вошла робко, осторожно ко всему принюхиваясь. Мария Михайловна сняла шинель и спустила Азу с поводка:

– Знакомься…

Обнюхав все в бытовке, Аза по коридорчику направилась прямо к кухне. Чудесный запах шел с плиты, на полках лежали овощи и стояла миска с кашей, которую Мария Михайловна оставила для Азы. От каши Аза попятилась, чтобы ее не заподозрили в воровстве. После кухни она пошла в раздевалку. Шкафчик Марии Михайловны был открыт, и Аза с интересом обнюхала всю ее штатскую одежду. Одежда пахла домом. Она подбежала к Марии Михайловне, ткнулась ей в ноги, замахала хвостом: «Смотри-ка, твой запах, твои туфли, платье – я знаю».

Мария Михайловна дала ей кусок сахару. Это случайное совпадение, но раньше хозяйка всегда давала ей сахар, когда оставалась одна. Мария Михайловна легла спать. Аза постояла над ней, хотела лизнуть, но, застеснявшись своей нежности, отошла и легла у двери. У двери ей показалось одиноко, она снова подошла, легла у топчана, где спала Мария Михайловна. Аза закрыла глаза, и ей стало хорошо и спокойно впервые за долгое время.

Это произошло на четвертый день их совместной работы. Мария Михайловна взяла Азу в патруль. Сильный сырой ветер предвещал холодную ночь. Река вздулась. Синие тяжелые тучи неслись по небу.

Днем охрану предупредили, что на заводе перед праздником нужно быть особенно бдительными. Сказали также, что нужно ожидать проверок начальства.

Ходят они с Азой, слушают, ждут… Их-то уж обязательно придут проверять, как они с Азой службу несут, ведь они обе новенькие.

Всякой собаке передается состояние человека – она настороженно поводит ушами, ловит едва слышные звуки. Ночь для нее полна говорящих запахов. Ночью все собаки недоверчивей, злобней. Ветер качает фонари, свет вырывает из тьмы желтые бока штабелей. Мария Михайловна и Аза ходят, проверяют, все ли в порядке.

Вдруг ошалело залаяли собаки на блоках.

«Ага, вот она, проверка», – подумала Мария Михайловна и пошла к забору. На блоке метался Индус. В его лае Аза услышала настоящую злобу, призыв, предупреждение. Мускулы ее напряглись, шерсть поднялась дыбом, походка стала бесшумной. Аза не издала ни звука. Двигалась она быстро, крадучись, иногда на миг задерживалась, чтобы втянуть в себя воздух, уловить чужой запах. Теперь она знала, где опасность. В штабелях, притаившись в темноте, стоял человек.

Азе мешал поводок. Она натянула его и, не доходя метра два до конца штабеля, резко дернула в сторону, больно ударив Марию Михайловну об угол.

Человек шел на них.

– Стой, кто идет? Стой, спущу собаку… – Последние слова застряли у Марии Михайловны в горле. Человек шел, подняв над головой обломок доски. Фонарь качнуло, осветив на миг перекошенное злобой и страхом лицо.

Мария Михайловна вскрикнула, но Аза уже ринулась на бандита. Никогда прежде не бросалась она с такой яростью. Этот человек посягнул на ее хозяйку, которая стала ей дорога, и собака рвала и кусала его. Он был для нее воплощением всего зла, которое ей пришлось пережить.

Прыгнув бандиту на спину, Аза вонзила ему зубы в плечо. Бандит покачнулся, ударил ее о штабель и придавил спиной. Аза сорвалась вниз, вцепилась ему в руку, но он отбросил ее ударом ноги. Бандит тоже дрался за жизнь, и ему было не до шуток. Увернувшись от следующего удара, Аза снова схватила его за руку, вкладывая всю силу и злость в эту хватку. Рука повисла как плеть.

– Убери собаку, – попросил бандит.

С трудом оттащив Азу, Мария Михайловна отвела бандита в проходную, где был телефон. В проходной бандит рванулся, хотел удрать на улицу, но перепутал двери и вскочил в маленькую смежную комнату, где отдыхала охранница. Та спросонья схватила винтовку. Бандит завопил; он рванулся было к другой двери, но Аза не прозевала: она ухватила его чуть пониже спины, и бандит взвыл от боли. Мария Михайловна позвонила по телефону.

Бандита отправили куда следует. Марию Михайловну премировали за отличную службу, отметили благодарностью в приказе.

А вот у Азы после этой ночи заболел глаз. То ли она наткнулась на колючую проволоку, сражаясь с бандитом, то ли он ее стукнул, – глаз стал покрываться белой пленкой – бельмом. Вызвали ветеринара, та сказала, что лечение вряд ли поможет, что дело плохо, но выписала капли на всякий случай. Лечение и правда не помогло – бельмо закрыло глаз полностью. Ветеринар снова осмотрела Азу и на этот раз заявила, что зрение на один глаз потеряно, собака не может работать с полной отдачей и ее следует списать, усыпить. Она написала об этом акт.

Пока Аза болела, ее не разрешали брать на работу, и она очень скучала, сидя одна в изоляторе. Она перестала есть и очень похудела. Мария Михайловна очень жалела Азу, но ничего не могла поделать. После написания акта Азу снова поставили в свой вольер, и никто больше не интересовался ею.

Тут уж Мария Михайловна вступилась за ее жизнь. Она выпросила, чтобы собаку пока не усыпляли, и взялась за лечение сама. Теперь ей приходилось ездить в город каждый день, чтобы засыпать Азе в больной глаз лекарство вместе с сахарной пудрой и чтобы покормить ее.

Удивительно, что эту очень болезненную процедуру Аза разрешала делать Марии Михайловне даже без намордника.

Вожатые не раз говорили Марии Михайловне:

– Сожрет она тебя, Марья, и потрохов не оставит.

Но Мария Михайловна не слушала никого. Целый месяц она ездила лечить Азу, а результатов было не видно. Над ней подсмеивались, и все же она не теряла надежды.

Еще недели через две белый налет на глазу стал как будто сходить, а погодя даже скептически настроенная ветеринар должна была признать, что Аза шла на поправку и что рановато было списывать такую замечательную собаку.

Мария Михайловна была счастлива: снова они с Азой ходили в патруль, снова задерживали нарушителей.

Аза произвела на свет шестерых щенят, одни из них серые, другие черные, в Индуса. Можно надеяться, что дети унаследуют замечательные рабочие качества своих родителей.

Если вам случится побывать в том питомнике, взгляните на это «счастливое семейство».

Доги

Доги – самые большие и очень сильные собаки. Крупная голова со стоячими ушами, которые подрезают в щенячьем возрасте. Мощная шея, огромные лапы, прямая спина и хвост, висящий, как плетка.

Шерсть у догов короткая.

Окрас разнообразный: черный, черный с белыми пятнами на груди и лапах, мышиный серый, рыжий, тигровый и мраморный – на белом фоне черные пятна.

Доги рано начинают чувствовать свою силу – держатся уверенно, с достоинством. Они упрямы и с ленцой. Поэтому начинать дрессировать их лучше пораньше. Но прыгать через барьеры не следует давать рано, так как конечности у молодых собак еще слабые и нужно дать им окрепнуть.

Догов не следует рано начинать злобить – они и так очень внушительны. Раннее развитие злобы вырабатывает нервозность поведения, совсем не присущую этим собакам.

Доги к окружающим относятся спокойно, к своим – ласково. Дрессируются на все виды служб.

Норка и Гайда

Собаки, как и дети, учатся по-разному: одни ходят в школу с большим желанием, хорошо все усваивают, радуются своим успехам; других школа угнетает, они и ленятся, и упрямятся, а радуются только тогда, когда появляется причина пропустить урок.

Такой вот лентяйкой была Гайда. Школу она ненавидела, товарищей своих презирала. Все ее помыслы сводились к тому, чтобы разжалобить хозяйку да поскорее улизнуть домой. Гайдиной хозяйке, шестнадцатилетней девочке Нонне, дрессировка тоже наскучила, дело у нее не клеилось, погода стояла холодная, дождливая, а стоять мокнуть и на ветру мерзнуть – занятие, прямо скажу, не из приятных. Казалось бы, раз пропала охота заниматься, так и не ходи, сиди себе дома возле теплого парового отопления, под светлой электрической лампочкой – никто не погоняет, никто не неволит. Но на горе себе и хозяевам Гайда была красивая и очень породистая.

Гайда – дог. За красоту и величавость все мы звали ее догиня. Она и вела себя как вельможа. Но за это медалей на выставках не дают. Чтобы получить на выставке медаль за красоту, служебной собаке необходимо сдать два обязательных курса дрессировки. Пришлось девочке Нонне и догине Гайде мучиться под открытым небом, мерзнуть на холодном ветру. Стоят, бывало, в сторонке, Гайда дрожит всем телом, Нонна ее полой своего пальто прикрывает. До занятий ли тут, скукотина до слез.

А уж притвора Гайда ужасная. Меня, бывалого человека в этом деле, и то обманывала.

Долго я таскала ее у себя на плече, когда учила ходить по буму. Она обмякнет вся, вроде силы ее покинули, и валится с бревна. Лапы у нее на буме не помещаются, скользят, приходится тащить.

«Вези уж, если тебе не лень меня возить, я потерплю», – говорят ее глаза, полные притворства и лени. И я тащу.

Я ее раз протащила, два, потом думаю – хватит. Пришлось поговорить с ней соответствующим образом, объяснить, что я о ней думаю, и Гайда как шелковая пошла по буму сама, и все лапы у нее поместились, и не скользила она, и не падала.

В группе Гайда отличалась своим миролюбием, драк она ни с кем не заводила. Любила лежать в красивой позе. Любила, когда восхищались люди ее красотой. И не понимала, конечно, зачем ее мучают, зачем заставляют прыгать.

Прыгать – это было самое главное для нее мучение.

Всем собакам поначалу ставят забор совсем низкий, сантиметров шестьдесят-семьдесят, чтобы без труда можно было его перемахнуть. Собакам нравится прыгать, они это дело любят. Все, но не Гайда. Догиня добровольно прыгать отказалась, а когда мы ее заставили все-таки, она сильно захромала на заднюю лапу. Я решила, что она сильно ушиблась, и отстала от нее на время.

В следующий раз Гайда при виде барьера потащила хозяйку к воротам – с площадки вон. И нам вдвоем пришлось тянуть ее обратно к снаряду.

Мы сделали забор еще ниже, сняли доску. Теперь Гайда могла его просто перешагнуть, что она и сделала после длительных уговоров, как милость. Но если мы ставили доску обратно, Гайда ложилась на землю, и хоть ты что – хоть бей ее, хоть ругай, хоть упрашивай, хоть все лакомства ей скорми – сожрет, но не прыгнет.

Я все-таки еще раз перетащила ее через забор силой, и опять она захромала. На этот раз пуще прежнего. Нонна смотрела на меня с укоризной. Я терзалась от своей жестокости. Гайда лежала в стороне оскорбленная и больная, и весь вид ее говорил, что она прощает нам, но это уже в последний раз.

Все собаки уже брали полный полутораметровый барьер, а Гайда хромала и поглядывала на них с откровенным презрением.

На перемене собаки разыгрались. Гайда тоже не выдержала, забыла на минутку про забор и о том, что она хромая. Вот тут я поняла, насколько хитра эта бестия. Взяла я ее за шкирку – и к забору: прыгай, голубушка!

Барьер Гайда наконец осилила, но во всем остальном была никудышной, самой отсталой в группе собакой.

Мы уже отзанимались порядочно, когда в группу пришла новая собака – лайка Норка. Норка только что перенесла тяжелую форму чумы и характером своим, видимо от болезни, мало походила на отважную звонкоголосую сибирскую лайку. В целом мире до сих пор для нее существовала только одна любимая хозяйка, и тихий хозяйский голос, и ласковые хозяйские руки. Норка была маленьким, робким и, если так можно сказать о собаке, очень застенчивым существом.

Приход новенькой в группу собаки встречают с большим любопытством. Они едва дотерпели до перемены, и когда их всех спустили с поводков, бедная Норка не знала, куда ей податься. Она пыталась спрятаться за хозяйку, но безуспешно. Тогда она побежала, но не помогли ей и быстрые ноги, ведь площадка-то огорожена.

Собаки прижали Норку к забору; они трепали ее, щипали, катали по земле, а Норка даже и не помышляла дать им отпор, – она была меньше всех и слабее всех. Она ни разу не попадала в такой переплет и, наверно, готова уже была распроститься с жизнью.

Кстати, каждый новый в группе пес обязательно проходит через такую массовую трепку, и чем он сильнее, а главное, смелее, тем скорее собаки оставят его в покое, примут в свой коллектив и тем больше будут его уважать. Хозяев просят в таком случае не вмешиваться и не заступаться. Тут дело тонкое: если хозяин за собаку заступился, значит, пес слаб и труслив, станут его все собаки презирать и кусать при любой удобной возможности.

Норке, конечно, приходилось очень туго, но ее хозяйка не преступила собачий закон.

Больше всех ярился и лютовал огромный страшный боксер Чомбе. Его побаивались все собаки в группе, он был задирист, чувствовал в себе силу и, казалось, закрепил за собой право сильнейшего. Он налетел на Норку, сбил ее мощной грудью. Вздернул губы и обнажил клыки. Зарычал на нее победным глухим рыком. И вот в эту самую минуту боксерской славе Чомбе пришел конец.

Гайда, которая лежала в сторонке и участия в травле не принимала, вскочила вдруг и бросилась на боксера с такой яростью, какой в ней никто и не предполагал, даже хозяйка в самых своих тщеславных мечтах. Гайда смяла боксера Чомбе в одну секунду. Он лежал под ней лапами кверху, ошарашенный и беспомощный. Гайда стояла над ним. Она была великолепна, яростная догиня Гайда, огромная, сильная и бесстрашная.

Я думала, Норка воспользуется моментом, бросится наутек, но ничуть не бывало. Норка разобралась в обстановке мгновенно и теперь ждала, чем дело кончится.

Гайда оставила поверженного, сконфуженного боксера, величественно отошла от него и встала рядом с лайкой.

Всем стало ясно: «Кто теперь Норку тронет, будет иметь дело со мной».

С того дня желающих обидеть маленькую лайку не находилось. С того дня Гайда и Норка стали на площадке неразлучными друзьями.

Собак учат выдержке – оставляют сидеть на месте всех в ряд. Хозяева отходят от них метров на десять – двадцать.

На следующий день после потасовки Норка осмотрелась на выдержке и, сидя, потихонечку, стараясь не нарушать правил (Норка была очень послушная, дисциплинированная собака), подобралась и села рядом с Гайдой.

Гайду послали на бум, и Норка побежала с ней рядом. Она первая прошла по бревну, хотя ее никто и не заставлял. И еще раз прошла, как бы зазывая Гайду последовать ее примеру. И через забор она прыгала вместе с Гайдой, иногда по нескольку раз, и делала это без хвастовства, с радостью, только затем, чтобы Гайде было повеселее. И Гайда шла по бревну, и прыгала через забор, и взбиралась по лестнице, и проделывала все это без понуканий, потому что рядом с ней был ее дружок Норка, которого она взяла под свою защиту.

Боксеры

Боксер – собака, резко отличающаяся от всех остальных: крепкая, приземистая, квадратная, с круглой большой головой, тупой вздернутой мордой. Морда вся в морщинах, губы-брыли низко опущены, глаза темные, презрительно печальные, очень напоминающие человечьи, глядят холодно и мудро.

У боксера необычная голова – нижняя челюсть выступает вперед, поэтому прикус у них считается правильным не такой, как у других собак – ножницеобразный, а такой, который называется перекусом. Это когда нижние зубы выступают впереди верхних. Боксер обладает крепкой и сильной хваткой.

Грудь очень широкая, спина прямая, весь корпус собаки – сплошные мускулы. Хвост и уши обрезают у щенков так же, как у доберманов. Шерсть короткая и гладкая, окрас рыжий, палевый, тигровый светлый и темный. Часто на груди и лапах встречаются белые пятна. Бывает и белый окрас, но он встречается редко и в настоящее время бракуется на наших выставках.

Боксеры хорошо дрессируются, но поначалу бывают несколько упрямы, как и эрдельтерьеры.

Из-за короткой шерсти не могут широко использоваться в холодных климатических условиях.

Боксеры сильные, очень прыгучие и ловкие, весьма задиристы и драчливы с собаками, обладают хладнокровием и бесстрашием.

В домашних условиях спокойные и очень ласковые животные, привязчивые и терпимые к детям.

Чара и Индиго

Чара росла доброй рыжей толстушкой. В дом приходило много людей: гости, знакомые – и каждый старался приласкать милого толстого щенка со старушечьей мордой, сунуть ему кусочек.

Так постепенно Чара уяснила себе, что люди все добрые, любят ее, и она отвечала им тем же – радовалась приходу чужого человека почти так же, как и приходу своих.

С дрессировкой Чары пришлось задержаться, так как сначала собака считалась еще маленькой, а затем многие месяцы больной, после легко перенесенной чумы, а потом тоже все как-то недосуг было… Так начала Чара учиться только к трем годам – когда собаке уже положено пройти два курса дрессировки: курс послушания и специальный курс.

Чара много гуляла, много ела, много спала на мягком диване. К трем годам она расплылась и разленилась – скучно и однообразно шло время…

Так бы, вероятно, и шло все своим чередом, если бы не один забавный случай, который открыл хозяевам глаза на то, как портили они своим воспитанием служебную собаку. Ушли все из дома и захлопнули замок, а ключи оставили на телевизионной тумбочке, пришли обратно – домой не попасть… Что тут делать?…

Окна квартиры выходят во двор, второй этаж, большая широкая форточка. Договорились с рабочим, который работал во дворе – чинил канализацию, чтобы он влез в окно и открыл дверь. Одет рабочий был в рваный старый ватник, лицо черное, забрызганное грязью.

Любая самая захудалая дворняжка, которая увидела его, залилась бы лаем. Если она забыла бы даже об охране дома, то залаяла бы от страха за свою шкуру. Но Чара не ведала страха, а гость, даже влезающий в форточку, ее не смутил, а порадовал.

Она поднялась с дивана навстречу ему, чтобы достойно приветствовать!..

Рабочему забыли сказать, что в доме собака, а он не обладал Чариным хладнокровием и чуть не вылетел обратно во двор, закричав при этом благим матом. Рабочего, как могли, успокоили, заверили, что собака добрая – не укусит, и он полез снова. Когда вошли в квартиру, то у него было вполне чистое лицо, тщательно вымытое Чариным языком.

Все хорошо в свое время. К трем годам, при таком воспитании, поздно уже делать из собаки сторожа.

Чара старалась хорошо учиться, но многое ей было трудно: прыгать через барьеры при ее-то комплекции, бегать по лестнице с ее одышкой, злиться и кусаться при ее доверчивости к людям и доброте!..

У другого боксера – Индиго – было совсем иначе. Его принесли домой месячным щенком. Щенок темный с тигровиной был мал, беспомощен, смотрел на всех печально и жалобно.

Бабушка заготовила для него кость и овсянку, но оказалось, что малыш может пока что питаться в основном молоком и манной кашей. Через несколько дней дали ему яичко прямо со скорлупой. Щенкам положено давать толченую яичную скорлупу, костную муку и мел, чтобы кости были крепче.

Яйцо щенку пришлось явно по вкусу – он забавно облизывался, просил еще. Индиго знакомился с расположением квартиры: забирался во все углы, под шкафы, под кровати, но самым интересным местом он считал кухню.

Однажды вечером щенок пропал. Все переполошились, бросились искать. Долго не могли найти, но в конце концов обнаружили на кухне под столом в корзине с яйцами.

У каждого в семье были свои обязанности, у Индиго тоже: соблюдать чистоту и порядок в доме, охранять дом, машину и собственного хозяина. Рос Индиго спокойным и незлобивым, но охранять дом стал еще щенком. Учиться в школу пошел очень рано, с девяти месяцев.

«Ты самый красивый, самый хороший на свете».

В группе с первого дня был образцом послушания и старательности. Никогда не заводил первый драк с собаками, хотя бегал без поводка и охотно общался с ними. Но если его задирали, дрался с ожесточением, даже если противник был вдвое крупнее и сильнее его.

У Индиго были любопытные отношения с хозяином: деловые, по-мужски сдержанные на людях. Общались они всегда на полутонах и одним им понятной мимикой, однако отлично ладили и понимали друг друга.

К году пес уже сдал экзамен по двум службам: курсу послушания и защитно-караульной, а с наступлением зимы хозяин с Индиго занялись буксировкой лыжника и ездовой службой.

Обычно зимой боксеры сильно мерзнут, плохо работают, – любители жалеют их и держат дома.

Индиго благодаря спартанскому воспитанию отличался удивительной выносливостью, всегда сохранял спортивную и рабочую форму, работал с охотой и большим старанием.

В Ленинграде ежегодно устраивают состязания по разным собачьим службам, а зимой по зимним видам: буксировке и ездовой службе. В этих состязаниях участвуют все породы служебных собак: овчарки, колли, эрдели, доги, доберманы и боксеры. Боксеров участвует всегда мало, но Индиго, на удивление всем, два года держал первенство города и проходил дистанцию в 5 километров за 4,5 минуты – быстрее всех собак.

Болельщиков было больше у собак, которые с места брали рывком и шли сразу, казалось, с бешеной скоростью, но они быстро выдыхались. Индиго бежал, вроде бы, не спеша, сохраняя ту же скорость и к финишу.

На следующую весну Индиго успешно кончил еще одну собачью службу – службу подноса легких грузов. Он носил на спине тяжелый вьюк и бегал с ним от одного поста к другому.

Занимался хозяин с ним и розыскной службой. Пес ходил по следу с большим старанием.

Работая с Индиго в агитбригаде, выступали на стадионах, в домах культуры, школах.

Если вы любите смотреть по телевидению журнал «Ребятам о зверятах», то вы, конечно, хорошо знакомы с Индиго, так как он выступал всякий раз, когда участвовали собаки, и открывал странички этого журнала.

Сидя на стуле, с деловым видом он держал в зубах заставку.

Грудь его была увешана золотыми жетонами за работу.