Текст книги "Том 18. Счастливчик"

Автор книги: Лидия Чарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Лидия Чарская
Полное собрание сочинений
Том восемнадцатый

Для детей среднего и старшего возраста

С рисунками

Счастливчик

Глава 1

Утро. Синие шторы в детской спущены, но солнечный луч нашел щелочку, проник в комнату и осветил красивую белую кроватку, голубое атласное одеяло и белокурую головку спящего мальчика.

За шторой шевелился кто-то. Этот «кто-то», таинственный и незримый, кричит тоном, не допускающим возражений:

– Бонжур! Пора вставать, Счастливчик! Пора вставать!

Белокурая головка приподнимается. Большие черные глаза жмурятся от солнца.

– Пора вставать, Счастливчик! – снова кричит тот, невидимый, у окна.

Мальчик сладко зевает, потягивается и садится на постели.

Он тоненький и хрупкий, с бледным, точно фарфоровым личиком, черноглазый, с правильными чертами лица. Ему девять лет, но кажется он значительно младше.

Счастливчик – маленького роста, и все его принимают за семилетнего. Однако напрасно: он умен, как взрослый. Это говорят все: и бабушка, и няня, и Ляля, и monsieur Диро, и Мик-Мик.

Только что Счастливчик встал с постели, как за дверями слышится голос:

– Можно войти?

Счастливчик подбирает тотчас ноги под себя и садится, как турецкий паша, посреди своей нарядной кроватки.

За шторой слышится возня. Кто-то там тревожно мечется и свистит: "Фю-фю-фю".

– Войдите! – кричит Счастливчик. – Мик-Мик, это вы?

Дверь распахивается. На пороге появляется высокий студент в тужурке, со смеющимися серыми глазами и маленькой черной бородкой.

Счастливчик не ошибся. Это был Мик-Мик, собственно говоря, Михаил Михайлович Мирский, репетитор Счастливчика и дальний родственник, весь последний год готовивший мальчика в гимназию в первый класс. Счастливчик еще совсем маленьким, когда он не умел хорошо говорить, прозвал Михаила Михайловича «Мик-Мик», и с тех пор его так и называет.

– Как, еще в постели! Но сегодня экзамен! – с деланным ужасом восклицает Мик-Мик и состраивает такую страшную гримасу, какая, по всей вероятности, была у серого волка, когда он намеревался проглотить Красную Шапочку в сказке. – Кира, лежебока вы этакий, ведь на экзамен опоздаете! Вот постойте, я вас!

Мик-Мик хватает Счастливчика на руки и вертится с ним по комнате, высоко держа мальчика над головой.

– Сегодня экзамен! Экзамен, экзамен! – припевает он на мотив песенки "Жил-был у бабушки серенький козлик".

Счастливчик хохочет. Ему забавно и немножко холодно.

– Милый Мик-Мик, пустите меня!

– Я пущу вас, Счастливчик, лишь только вы скажете, что за зверь имя существительное?

– Это название предмета, – не моргнув отвечает мальчик.

– А глагол? Что за козявка такая глагол, Счастливчик?

– Глагол означает действие предмета! отвечает Счастливчик.

– Вы молодец, Счастливчик, и получаете свободу…

И в мгновение ока мальчик водворен обратно на постель.

За шторой усугубляется возня, и отчаянный голос пронзительно вопит на всю спальню:

– Желаю вам доброго утра! Бонжур!

– Ах, Коко, бедняжка! Надо его освободить.

Мик-Мик уже у окна. Синяя штора поднята, и золотая волна солнца и света вливается в комнату.

На окне висит большая клетка. В ней зеленый попугай с розовой головкой. Он чистит лапку клювом и поет картаво:

Я умён,

Ты умен,

Умники мы оба!

– Нет, уж ты меня извини, попка, а ты вполне законченный дуралей, – говорит Мик, просовывая и тотчас же выдергивая указательный палец из клетки.

Коко сердится и свистит. Он всегда свистит в таких случаях.

Потом, как ни в чем не бывало, затягивает снова:

Я умен,

Ты умен,

Умники мы оба!

И прибавляет совсем уже ни к селу ни к городу:

– Попочка любит винегрет!

Мик-Мик и Счастличик хохочут.

* * *

– Еще в постельке! Ай, ай, ай, как нехорошо! Небось Михаил Михайлыч уже пришли, чтобы приготовить тебя, Счастливчик, к экзамену, а ты еще в постельке!

Простодушная, как все русские няни, Степановна входит в детскую и укоризненно качает седою, как лунь, головою, в ослепительном белом чепчике.

Коко, который за белый чепец да еще за упорное нежелание давать ему сахар недолюбливает няню, отчаянно кричит:

– Ступай прочь! Ступай прочь!

Этой фразе выучил Коко молодой лакей Франц, который тоже не любит няню за то, что она держит себя, по его выражению, "превыше барыни".

При неожиданном крике Коко няня вздрагивает, пугается, потом начинает сердиться.

– Тьфу, пропасть! – ворчит она. – Глупая птица! Постой, я вот тебя!..

– Я вот тебя! – как эхо вторит ей попугай.

Счастливчик с Мик-Миком хохочут. Няня начинает сердиться уже самым серьезным образом.

– Барыня вас спрашивали, батюшка мой, – обиженно обращается она к студенту. – Благоволите пройти в столовую.

– Хорошо, я сейчас "благоволю пройти" в столовую, – отвечает Мик-Мик, – а вы, старушка Божия, не извольте себе ради глупой птицы кровь портить. Ведь Коко безвредная штучка.

– Коко безвредная штучка! – покорно соглашается попугай.

Мирский вышел. Няня принялась за мальчика. Началось утреннее одеванье, умыванье, расчесыванье длинных кудрей Счастливчика.

Обтерев все тело мальчика губкой, смоченной в туалетном уксусе, няня надела Кире, прежде всего, фланелевый набрюшник на живот, тонкую шелковую фуфайку, теплые егерские носочки на ноги, а поверх их – длинные, выше колен, шелковые черные чулки и высокие, из желтой кожи, на четырнадцать пуговиц, сапожки. Потом, за мраморным, маленьким, как игрушка, умывальником, собственноручно намылила ему руки, уши, обтерла губкой лицо, вычистила ногти и зубы и, наконец, надела на Киру дорогой бархатный, с кружевным белым воротником и манжетами, прелестный костюмчик.

Тщательно умытый, причесанный и нарядный, весь в бархате и кружевах, Счастливчик казался теперь чудесной, дорогой французской куклой или, вернее, маленьким принцем из волшебной сказки.

– Молись Богу, мой батюшка, чтобы на экзамене какой прорухи ни вышло! – наставительно сказала няня и, опустившись на колени перед киотом с мерцающей лампадкой, зашептала:

– Господи, помоги отроку твоему Кириллу! Заступница, Царица Небесная, умудри его!

И Кира молился тоже.

Неугомонный Коко притих в своей клетке и, наклонив набок зеленовато-розовую головку, усердно наблюдал коленопреклоненных мальчика и старуху.

* * *

Когда Кира вошел в столовую, вся семья была уже в сборе. Пили чай за большим столом.

На главном месте, в кресле, сидит бабушка.

Она еще издали протягивает руки своему любимцу. Ее милое, доброе, красивое, в мелком сиянии морщинок, лицо и большие серые глаза улыбаются Кире.

В своем обычном черном шелковом платье, с черной же шелковой кружевной косынкой на седых, как серебро блестящих, волосах, маленькая, изящная Валентина Павловна Раева удивительно похожа на изображение маркиз на старинных французских картинах. Счастливчик весь в нее, вылитый.

Тут же, за столом, сидит одиннадцатилетняя Симочка, бабушкина воспитанница, взятая с трехлетнего возраста в дом Раевых бедная сирота. Симочка скромно потупила глаза и всеми силами старается скрыть чайное пятно, сделанное ею на чистой, только что постланной скатерти.

Симочка любит сладкое и интересные сказки. Часто говорит неправду и когда солжет, ее светлые глазки принимают беспокойное выражение.

Симочка некрасива. Личико – птички: остренькое, с маленьким носом и массой веснушек. На белокуро-рыжеватых волосах голубенькая круглая гребенка. Волосы коротенькие и из-под гребенки стоят на темени торчком. Она лукаво-шаловливая, но старающаяся казаться скромной.

Напротив Симочки за столом сидит Ляля.

Ляле, родной сестре Киры, четырнадцать лет. Она калека. Ходит на костылях с четырехлетнего возраста. До четырех лет она не ходила совсем. Доктора говорят, что болезнь Ляли пройдет с годами, а пока ее усиленно лечат, возят на юг и за границу и мучат всякими втираниями, ваннами и душами.

У Ляли – красивое тонкое личико, такое же, как и у Киры и бабушки, только черные большие глаза Ляли всегда печальны. Около Ляли ее гувернантка – Аврора Васильевна, строгая, даже суровая, но бесконечно добрая и мягкая к Ляле, которую она обожает. Аврора Васильевна – худая, высокая, как жердь, гладко причесанная, в строгого фасона суконном платье, без малейшего украшения, бантика, кружевца.

С другой стороны Ляли поместился monsieur Диро, воспитатель Счастливчика, monsieur Диро – француз из Парижа, говорит плохо по-русски и как родного сына любит и балует Киру, воспитание которого ему поручено с пяти лет. Он же дает уроки Ляле и Симочке по французскому языку и рисованию, а в свободное время пишет масляными красками картины.

Мик-Мик его враг. Monsieur Диро никак не может простить студенту, что он отнял у него Киру, и часто жалуется, что с тех пор, как Мирский приходит ежедневно заниматься с Кирой, мальчик как будто чуточку охладел к своему старому другу, к своему «Ами», как Счастливчик, а за ним и все в доме прозвали француза.

У monsieur Диро короткие, пегие от седины волосы, небольшая бородка, седые усы, добродушнейшее лицо и мягкая улыбка.

Сейчас «Ами» усиленно спорит о чем-то на своем французско-русском наречии с Мирским.

Но вот входит Счастливчик.

– Доброго утра, Счастливчик! – говорит бабушка.

Голос бабушки нежный, грудной, ласковый.

– Как спал, дитя? Не болит ли что? Может быть, ночью беспокойно спалось в ожидании экзамена?

Глаза бабушки близоруко щурятся. Счастливчик целует почтительно бабушке руку.

– О, не беспокойся, милая бабушка! Я совсем не боюсь экзамена, ну, ни чуточки не боюсь! – звонко отзывается Счастливчик.

– Еще бы он боялся! Да если бы вы труса праздновали при вашей подготовке, Кирилл Кириллович, я бы и знать вас не захотел! – отзывается с конца стола Мик-Мик таким страшным басом, что Симочка взвизгивает от восторга и окончательно разливает чай на скатерть.

Аврора Васильевна многозначительно смотрит в ее сторону и грозит пальцем. Пятно получается огромное – не пятно, а целая лужа, которая и разливается дальше и дальше озером по столу. Симочка бросает испуганный взгляд на бабушку. Но бабушка занята Счастливчиком. Надо ему налить какао, не забыв предварительно заставить принять Киру ложку какого-то снадобья, которое три раза перед едою, от малокровия, принимает Счастливчик, выбрать булочку и прибавить сахару в его стакан в серебряном дорогом подстаканнике. Не до Симочки сейчас.

– Не беспокойся, милая бабушка, я совсем не боюсь экзаменов.

Впрочем, не одна бабушка сейчас занята внучком. С той минуты, как в столовую вошел Счастливчик, лица всех засияли. Просиял «Ами», просияла печальная Ляля, просиял молодой щеголь лакей Франц, стремительно подставляя маленькому барчонку его удобный, нарочно заказанный для него бабушкой, стул с высоко прилаженным сиденьем. Даже по обычно холодному, строгому лицу Авроры Васильевны проползло нечто похожее на улыбку, а лукавые, теперь несколько смущенные глазки Симочки заискрились. Счастливчика целовали, обнимали, пожимали его ручку, любуясь его бархатным нарядом.

Счастливчик важно восседал на высоком стуле, пил какао, кушал сдобные крендельки и булки и с видом взрослого, ужасно серьезного человека слушал, как вести себя в гимназии во время экзаменов, слушал последние наставления, даваемые ему Мик-Миком.

Он не боялся предстоящих испытаний ни капли. Счастливчик не боялся уже потому, что все то, что полагалось знать для ученика первого класса, мальчик, благодаря стараниям своего учителя, знал на славу. И потом, с самых ранних лет Кира привык верить, что все вокруг него было точно создано для его радостей, все ему удавалось как нельзя лучше, все шло гладко и ровно как по маслу, и что он был настоящий Счастливчик и баловень семьи. Так неужели же судьба теперь изменит Счастливчику и он не выдержит экзамена?

* * *

– Андрон, подавай!

Щеголеватый Франц с резвостью мальчика выскочил с лестницы и молодцеватым жестом отстегнул кожаный фартук коляски.

– Пожалуйте!

Сначала в коляску села бабушка. Подле нее поместился Счастливчик в красивом летнем плаще и мягкой широкополой панаме-шляпе, придававшей ему еще больше сходства с маленьким принцем. На крыльце стояли Мик-Мик, «Ами» и няня.

Няня крестила Счастливчика, шепча молитву. Мик-Мик кричал весело:

– Смотрите же, Кира, не спутайте, сколько семью девять… На диктовке будьте повнимательнее! У вас насчет буквы «ять» не больно-то щедро бывает… Если на пятерках не выедете, берегитесь возвращаться, Счастливчик! Живьем проглочу!

"Ами" кричал в свою очередь по-французски:

– Courage! Courage, mon garson! (Смелее! Смелее, мой мальчик!)

И все трое улыбались и кивали.

Мик-Мик должен был тоже ехать в гимназию и для того, чтобы узнать об участи экзаменов Киры, и для того, чтобы переговорить, если понадобится, с директором гимназии, а главным образом поддержать своим присутствием бодрость духа в Счастливчике.

Бабушка и внучек поехали в гимназию в «собственной» шикарной коляске. Мик-Мик идет туда сначала пешком, потом садится в электрический трамвай и едет.

Раевы живут далеко от гимназии, которая находится в самом центре города. У бабушки собственный дом, большой, белый, двухэтажный, окруженный тенистым садом, точно маленькое имение, с качелями, площадкой для тенниса и крокета. Когда Счастливчик выдержит экзамен и поступит в гимназию, monsieur Диро будет отвозить его туда ежедневно. Бабушка уже решила это. В ближнюю гимназию она ни за что не отдаст своего любимца потому, что там воспитываются дети дворников, сапожников, мелких торговцев. В той же, куда они едут сейчас, учатся почти исключительно дети из более изысканного общества. Бабушка уже давно, прежде чем поступить туда Кире, навела справки, опасаясь, как бы Счастливчик не заразился дурными манерами среди плохо воспитанных детей. Бабушка думает и сейчас об этом. А гнедой Разгуляй то и дело набавляет ходу под опытной рукой кучера Андрона. И Андрон, и Разгуляй, очевидно, понимают всю торжественность минуты: маленький барин едет держать экзамен. А вы думаете, это легкая штука, экзамен?

* * *

– Боже ты мой, какой маленький! Сколько же ему лет?

Человек в синем вицмундире, с блестящими пуговицами и бархатным воротником, смотрит сквозь золотое пенсне сначала на бабушку, потом на Счастливчика, утонувшего в бархате, кружевах и кудрях.

Бабушка смущена. В самом деле, Счастливчик такой маленький, худенький и хрупкий, что кажется семилетним.

– Ему уже девять лет! – говорит бабушка инспектору, человек в синем вицмундире с блестящими пуговицами – инспектор гимназии, куда поступает Кира.

– Фамилия? – кратко осведомляется инспектор.

– Кирилл Раев, – говорит бабушка, немного испуганная его строго-деловым тоном.

– Потрудитесь пройти в общую приемную, – роняет деловой человек и устремляется куда-то в дверь, наскоро сделав заметку в записной книжке.

У него такое серьезное, сосредоточенное лицо и нахмуренные брови, что мальчик рад, когда сердитый синий человек оставил их в покое.

Чуть-чуть волнуясь, Валентина Павловна прошла с внуком в коридор, который ведет в приемную.

О, сколько народа! Какой шум от многих голосов! И мальчики, мальчики, мальчики без конца. Столько мальчиков вместе Кира никогда еще не видел за всю свою жизнь.

– Все они пришли экзаменоваться? – шепотом осведомляется у бабушки Счастливчик.

– Да, да, милый!

Счастливчик останавливается посреди комнаты. Его большие, черные, теперь серьезные глаза оглядывают присутствующих. Личико его сосредоточенно. Белокурые локоны падают на лоб.

– Какой красавчик! Точно картинка! А какой малюсенький! – слышатся возгласы восторга и изумления вокруг него.

Вдруг мальчик крикнул: – Вот так штука!

Родители и дети, находящиеся в приемной, заняты исключительно созерцанием очаровательного ребенка.

Но Счастливчик равнодушно относится к похвалам. Еще бы! Он так привык с детства, чтобы им восхищались. Зато на лице бабушки довольная улыбка. Бабушка очень любит, когда хвалят ее любимца.

Вдруг один мальчик, стоявший подле бедно одетой, худощавой женщины, скромно приютившейся в углу, пристально взглянул на Счастливчика и громко на всю комнату крикнул, нимало не стесняясь:

– Вот так штука! Ни мальчик, ни девчонка, а точно кукла в шляпе! Мама, погляди!

Бедно одетая женщина испуганно зашикала на сына и замахала руками, смущенно оглядываясь на соседей.

– Что ты, Ванюшка, что ты! Разве можно так!

Бабушка повела на дерзкого мальчика взором и сказала:

– Какой дурно воспитанный мальчик!

Но "дурно воспитанный" мальчик, как говорится, глазом не повел на замечание бабушки. Он продолжал внимательно осматривать Счастливчика и тихо хихикал, закрыв себе рот кулаком. Его серые небольшие глазки так и искрились. Кира тоже в свою очередь смотрел на мальчика. Широкоплечий плотный, с коротко остриженной головою, с румянцем во всю щеку, он представлял из себя завидный тип маленького богатыря. А костюм у краснощекого, так и пышущего силой и здоровьем «богатыря», был совсем простой: черная, довольно поношенная, хотя и чистая курточка, простенькие штаны, ременный пояс и высокие сапоги в заплатах. Эти заплатанные сапоги начинали заметно беспокоить бабушку.

"Вот вам и первоклассная гимназия! – мысленно изводилась Валентина Павловна, – думала, что здесь все дети зажиточных родителей, и вдруг оказывается, что и мужиков сюда водят экзаменоваться!"

Волнению Валентины Павловны, однако, суждено было скоро принять иное направление. Открылась стеклянная дверь в соседнюю комнату. На пороге ее очутился знакомый уже человек в синем вицмундире.

– Прошу детей выстроиться в пары и идти в зал!

Бабушка заволновалась сильнее. "Идти в зал, а Мик-Мика еще нет!" Но вот в приемной показался студент в серой тужурке.

– Вот и я! Не опоздал?

Мирский не один. С ним высокий, полный господин в таком же синем вицмундире, как и у инспектора. И пуговицы такие же, блестящие, золотые. Только лицо другое: доброе, веселое.

– Это преподаватель математики! – говорит Мик-Мик, целуя руку бабушки. – Зовут его Владимир Александрович Аристов.

– Батюшки мои! Это еще что за прелесть! – восхищенно басит учитель, глядя на Киру. Он берет за руку Счастливчика и идет с ним впереди правильно выстроенной по два в ряд шеренги мальчиков прямо в зал.

Глава 2

Этот зал большой и светлый! Окна, окна, без конца. Солнце так и заливает огромную белую комнату. Паркетный пол гладок, как зеркало. В переднем углу образ Спасителя, благословляющего детей. Перед ним стол, покрытый зеленым сукном, стулья вокруг, а по всему залу расставлены ученические столики и скамейки.

За зеленым столом Счастливчику хорошо видны мужчины в синих сюртуках с блестящими пуговицами. У одного из них на груди что-то вроде звезды, у других ордена или знаки – Кира не может разобрать хорошенько. В конце стола сидит пожилой священник в лиловой рясе. Золотой крест на цепочке горит на солнце. Лицо у священника худощавое, строгое, с узкой седенькой бородкой.

Мальчиков, вошедших в зал, тотчас же рассадили по скамейкам. На столах перед ними заранее положены чистые листы бумаги для диктовки и вставочки с перьями. Чернильницы неподвижные, вделаны в столы.

Владимир Александрович Аристов подвел Счастливчика к первой скамейке, стоявшей по соседству с зеленым столом.

– Какой красивый ребенок! – сказал господин в синем сюртуке со звездой на груди.

Сказал он это очень тихо, но Кира услышал.

– Поклонись ему, мой мальчик. Это директор гимназии, – шепнул учитель математики Кире.

Кира встал с места, шаркнул ножкой и склонил голову. Кудри упали ему на лицо.

От стола отошел маленький кругленький человечек в очках.

– Пишите, дети. Я буду вам диктовать, – проговорил он громко каждое слово и стал еще громче нанизывать фразу за фразой. – Летом хорошо в деревне. Все зелено и сочно в лесу. Поют веселые маленькие птички, журчат ручьи, мелькают пестрые мотыльки.

Учитель диктовал, мальчики писали. Счастливчик хорошо умел писать диктовки. Мик-Мик за последний год приучал его к этому.

"Только бы не провраться с буквой "е", – мысленно подбадривал себя Кира, – а диктовка сама по себе легонькая, пустяки!"

Около Киры сидел худенький мальчик с синими, ласковыми глазами. Писал он старательно, высунув язык. Заметив, что Кира на него смотрит, мальчик спрятал язык, потом покосился на Киру и кивнул ему:

– Меня зовут Алей Голубиным, – сказал он. – А тебя?

Счастливчик не успел ответить. Маленький человек в вицмундире кончил диктовать и отбирал листки с написанным.

Начались устные экзамены. Мальчиков вызывали к столу, спрашивали их по русской грамматике, арифметике и Закону Божию. Заставляли читать по какой-то толстой книге и рассказывать прочитанное своими словами.

Кирин сосед был вызван одним из первых. Он обдернул курточку и, красный от смущения, подошел к столу. Там уже отвечал стриженый, краснощекий толстяк, назвавший там, в приемной, Счастливчика «куклой». Краснощекий отвечал отчетливо, громко, смело поглядывая на всех серыми, смеющимися глазами.

– Хорошо, очень хорошо! – одобряли его директор, инспектор, батюшка и учителя.

Потом краснощекий прочел басню "Зеркало и обезьяна", прочел с такими ужимками, что все за столом рассмеялись.

И мальчики смеялись тоже. Уж очень забавным казался краснощекий.

– Раев! – услышал, наконец, Счастливчик свою фамилию, и затем еще две другие, и три названные мальчика очутились перед зеленым столом.

– Твое имя? – обратился директор к Кире.

– Счастливчик.

За зеленым столом рассмеялись решительно все. Учитель математики подхватил Киру и усадил его к себе на колени.

– Ну-с, маленький Счастливчик, скажи-ка, сколько будет шестью семь?

– Сорок два! – подумав секунду, отвечал Кира, тряхнув головою по привычке.

– А восемью девять?

– А пятью восемь?

– У одного мужика было шесть десятков яблок, у другого на тридцать пять штук меньше; сколько было у обоих?

Счастливчик решил, сколько было у обоих, и поделился своим решением с учителем. Тот назвал его молодцом, погладил по голове и отправил экзаменоваться к батюшке. Священник взглянул сначала строго через очки на нарядного мальчика, но, встретив ясный, открытый взгляд больших, серьезных глаз, сразу смягчился.

– Что ты знаешь о сотворении мира, малыш? – спросил он Киру.

Счастливчик знал о сотворении мира очень многое, знал все то, чему так добросовестно выучил его Мик-Мик. Поэтому он рассказал подробно и толково о том, как создал Господь Бог мир. И молитву Господню "Отче наш" сумел прекрасно перевести Счастливчик со славянского на русский язык.

– Ступай, мальчик, прекрасно! – ободрил его батюшка и что-то отметил пером на листе бумаги, лежавшем перед ним.

Счастливчик очутился перед кругленьким, маленьким человеком, тем самым, который диктовал.

Тот дал Счастливчику большую, толстую книгу.

Счастливчик положил ее на стол, сам сел на свободный стул, на котором недавно сидел инспектор и, как ни в чем не бывало, начал чтение: "Жил старик со старухой у самого синего моря…"

Сидеть экзаменующимся за столом не полагается, отвечать надо стоя, но… никто не решается остановить мальчика, который, очевидно, чувствует себя как дома.

Но вот сказка прочтена и рассказана. Рассказана очень хорошо, потому что маленький, толстенький учитель улыбается и одобрительно покачивает головою. Улыбается не один он, улыбается директор, подошедший инспектор, батюшка, другие учителя. Потом «толстенький» забрасывает Счастливчика целым градом вопросов:

– Что такое имя существительное? Прилагательное? Глагол? Наречие?

Счастливчик все это знает и отвечает прекрасно. Вот только наречие… Что это такое? Для него, Счастливчика, это совсем, совсем чужое, незнакомое слово. О наречии он еще ничего не слыхал.

– Мик-Мик мне о наречии ничего не говорил, и я не знаю, что это такое! – откровенно признается учителю Счастливчик.

За зеленым столом смеются.

Счастливчик обводит присутствующих удивленным взглядом. Разве он сказал что-нибудь забавное, что все они так смеются?

– Да сколько же лет этому карапузику? – обращается директор к инспектору, присевшему с ним рядом, так как его прежнее место занял Кира.

Счастливчик заявляет, что ему весной стукнуло девять. И опять все смеются по-доброму.

Потом учитель математики снова берет его за руку и ведет в приемную.

– Вот вам ваше сокровище! – говорит он, сдавая Счастливчика ожидавшим его с большим нетерпением бабушке и Мирскому. – Поздравляю вас, сударыня. Мальчуган выдержал экзамены на славу. Одним из первых. Одно только: наречие не знал, да и то чистосердечно сознался, что Мик-Мик его не учил этому.

– Совершенно верно, не учил, – сказал Мирский, – я думал – не надо, так как это не значилось в программе. – А в диктовке сколько ошибок, Кира?

– Ни одной, насколько я помню! – отвечал за мальчика учитель.

– Ой, да какой же вы молодчинище! Не осрамил! Спасибо! – обрадовался Мик-Мик. – Дайте мне пожать вашу благородную лапку.

Счастливчик дал пожать свою руку Мик-Мику, который потряс ее довольно основательно.

– 21-го молебен, а 22-го классы начинаются, – подойдя к бабушке, сказал инспектор. – Ваш внук принят, сударыня, в первый класс. Можете заказывать ему форму. Экзамены он сдал прекрасно!

И лицо инспектора приняло доброе выражение.

О, какою дивною музыкою прозвучали эти слова для Счастливчика!

Ему можно шить форму! Он – гимназист! Счастливчик точно сквозь сон помнит, как поздравил его с поступлением в «емназию» кучер Андрон, как сели бабушка с Мик-Миком в коляску, как он, не чуя себя от радостного возбуждения, поместился между ними, как прямо с места взял Разгуляй, как они помчались по петербургским улицам.

Вот и милый бабушкин особняк, тенистый сад, крыльцо, улыбающийся Франц, сияющие лица няни, monsieur Диро, Ляли, Симочки.

– Ну, что? Как?

– Выдержал! Выдержал! Прекрасно! – громко заявляет бабушка и чуть ли не в сотый раз принимается благодарить Мик-Мика.

Потом все бросаются к Кире, целуют, поздравляют его.

– Гимназист! Маленький гимназист! Милый, славный, маленький Счастливчик!

За завтраком все сидят с торжественными лицами точно на именинах. Симочка, уписывая за обе щеки вареники, шепчет Кире:

– Приходи в твою детскую, Счастливчик, я тебе приготовила за это утро маленький сюрприз.

"Сюрприз? Она? Симочка?"

Скорее, скорее кончайся же, завтрак!

У Симочки лукаво непроницаемая рожица.

– Вот увидишь! Вот увидишь! – она задорно смеется. – Очень, очень занятный сюрприз!

Окончен завтрак. Они с Симой стремглав летят в детскую. Симочка влетает первая и прямо к клетке.

– Коко, попочка, кто пришел? – спрашивает она.

Коко поворачивает голову от чашечки с семечками, которыми он только что наслаждался, раскрывает клюв и очень ясно произносит только что заученную им фразу:

– Гимназист пришел! Гимназист пришел! Здравствуй, гимназист!

– Вот видишь, видишь! Это я ему все утро вдалбливала, – Симочка бьет в ладоши, потом ураганом вертится по комнате и визжит от восторга.

Счастливчик сияет. Это лучший день в жизни Счастливчика! Ах, как славно, как хорошо, как весело жить! А Коко без умолку заливается в клетке:

– Гимназист пришел! Гимназист пришел! Здравствуй, гимназист!

* * *

Только восьмой час утра, но в гостиной целое заседание. Впрочем, в эту ночь почти никто не спал от томительного ожидания. Сегодняшнее утро очень важное. Сегодня Счастливчика отправляют в гимназию в первый раз. Собственно говоря, прошла уже целая неделя со дня молебна в гимназии, целая неделя уроков. Мальчики, поступившие вместе со Счастливчиком, уже целые семь дней посещали классы, но Кира едет туда сегодня впервые.

Как это случилось?

Очень просто. На другой день после молебна в гимназии Кира слегка простудился. Бабушка сразу заметила это и сказала monsieur Диро. Но что должен был сделать monsieur Диро? Двери постоянно открывались, воспитатели, начальство и дети то и дело входили и выходили в коридор, а из коридора несло холодом, как из погреба или из подземелья. Кира чихнул раз на молебне, раз в швейцарской, когда его одевали, раз по дороге домой в коляске… И этого было достаточно, чтобы бабушка тут же испуганно заключила:

– Простудился! Боже мой! Вы слышите, он чихает, monsieur Диро! Он простудился!

И решила тут же:

– Нет, нет, пока у Счастливчика не пройдет насморк, я не пущу его в гимназию ни за что.

А дома – постель, горячая малина, хина, скипидар со свиным салом – все это дождем посыпалось на Киру.

Насморк соблаговолил пройти только через неделю, и только тогда Счастливчику удалось собраться в гимназию.

Вот он стоит посреди гостиной. Новенький гимназический костюм его сделан из тончайшего сукна у лучшего портного. Сапоги – черные, изящные – блестят как зеркало. Ременный пояс, белый воротничок и фуражка в руке. Няня держит пальто наготове. Симочка – новенькие резиновые калоши, хотя на дворе теплый, сухой, почти жаркий сентябрьский день и в калошах нет никакой надобности.

У всех умиленные лица: у бабушки, у няни, у monsieur Диро. Симочка строит рожицу и тихонько шепчет, так, чтобы никто не слышал кроме Киры:

– Гимназист – синяя говядина!

Симочка узнала откуда-то, что так гимназистов дразнят из-за синих мундиров.

Звонок в передней. Туда стрелой несется Франц.

– Это Михаил Михайлович! – говорят бабушка и няня в один голос.

– Это Мик-Мик! – весело кричит Счастливчик.

Действительно, это Мик-Мик.

– Надеюсь, я не явился слишком рано?… Впрочем, вероятно все на ногах еще со вчерашнего дня?

Вдруг на лице Мик-Мика появляется удивление, почти ужас.

– Локоны! Локоны! Локоны! О, разве можно быть гимназисту с локонами! – Схватившись за голову, Мик-Мик раскачивается из стороны в сторону, точно у него страшно разболелись зубы.

– Что? Что такое? – пугается бабушка.

– Кудри-то, кудри вы ему срезать забыли! – продолжает раскачиваться Мик-Мик. – Ведь это не гимназист, а девчонка какая-то, поймите!

– Ну, уж выдумали тоже… Гимназист, конечно, и даже очень хорошенький гимназист! – обижается за Киру бабушка и целует своего любимца.

– Нет, так нельзя идти в гимназию. Товарищи прохода не дадут, прозовут болонкой, левреткой, бараном, – волнуется Мирский, – да и от инспектора влетит Счастливчику за такую прическу. Симочка, – живо обращается Мик-Мик к девочке, – благоволите принести из спальни ножницы, отменная девица!

"Отменная девица" ныряет куда-то в дверь и стрелой возвращается снова в гостиную.

– Вот вам ножницы, Михаил Михайлович! – говорит она.

– Не дам уродовать Киру, не дам! – энергично протестует бабушка, как только вооруженная ножницами рука Мик-Мика приближается к белокурой головке Счастливчика.

– Понятно, барыня матушка, не давайте! С какой это радости ребенка портить вздумали! – поддерживает бабушку и няня, кидая сердитый взгляд на студента.

– Оставьте, оставьте! – волнуется и monsieur Диро.

Мик-Мик пожимает с досадой плечами.

– Господи, да простится им! Сами не ведают что творят! – говорит он и поднимает глаза к небу.

Локоны Киры спасены…

* * *

– Маленького барина барышня просят…