Текст книги "Наследие Тубана"

Автор книги: Личия Троиси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

И он принялся перечислять длинный список поручений, в котором София сразу же запуталась. Ее внимание привлекло совсем иное. Он сказал: «Твоя задача».

– Моя задача? – спросила явно шокированная девочка.

Профессор остановился.

– Ну да, именно так, твоя задача, – решительно ответил он.

– И вы говорите, что забираете меня с собой?

– Конечно. Завтра утром ты отправишься вместе со мной.

– Но я совсем запуталась! То есть вы ведь меня о чем-то спрашивали, а я почти ничего не знаю.

– Я спрашивал, чтобы оценить уровень твоих знаний, только и всего, – отрезал мужчина. – Чтобы ты могла мне помочь, мне придется кое-чему тебя научить. Это будет очень увлекательно, вот увидишь.

Его доброжелательная улыбка внушала надежду, но София продолжала хранить молчание. Происходило нечто невероятное, и девочке огромного труда стоило в это поверить.

Профессор, заметив растерянность на ее лице, попытался воодушевить девочку.

– Моя дорогая, я знал, что ты пойдешь со мной, еще до нашей с тобой встречи, до того, как я оказался здесь. Я знал об этом, как только нашел тебя, как только мне стало известно, где ты находишься. София, неужели ты не веришь, что сама судьба привела меня сюда?

Ну да, вероятно, это действительно так.

– Я понимаю, что сейчас тебе довольно сложно в это поверить, но вот увидишь, что мой дом – прекрасное место, и очень скоро ты привыкнешь к нему…

– Не в этом дело, – перебила его София. – Я всего лишь ошарашена всем происходящим. Ведь я думала, что этот день никогда не наступит… – И с этими словами она впервые с начала их беседы по-настоящему открыто улыбнулась.

Профессор с радостью ответил ей улыбкой.

– И все-таки он наступил, – заметил он. – Это было предначертано.

Он вынул из жилета великолепные карманные часы и открыл их.

– Думаю, что на сегодня достаточно. В вашем городе передвигаться довольно сложно, – если я не потороплюсь, то непременно опоздаю на автобус. – Профессор продолжал улыбаться. – Я приеду завтра утром, часов в десять, договорились?

София кивнула. Ей показалось, что комната начала стремительно вращаться.

– Ну что, позовем нашу настоятельницу?

Профессор вновь подмигнул девочке, а затем поднялся. Когда он решительно направился к двери, Софию вдруг охватил безотчетный страх, что он может исчезнуть из ее жизни так же внезапно, как и появился.

4
Перевернуть страницу

– Неужели ты и в самом деле уходишь отсюда?

– А он какой?

– Тыква, а где находится дом этого типа?

– Он просто чокнутый, вот увидишь, или он берет тебя, чтобы ты работала на него как рабыня.

Едва эта новость разошлась по приюту, как Софию просто атаковали. Всем не терпелось узнать, кто был тот тип, который удочерял ее, где он живет, чем занимается. И самое главное, никто не мог взять в толк, как София, эта совершенно невзрачная девчонка, могла привлечь чье-либо внимание в таком уже значительном возрасте – тринадцать лет.

Девочка кое-как отвечала на вопросы, но их было слишком много, и все это становилось просто невыносимым, а главное, ей сейчас было о чем подумать. Ее спасло появление монахини-смотрительницы:

– А теперь все разойдитесь по своим кроватям, иначе я сильно рассержусь и тогда позову сестру Пруденцию!

Достаточно было назвать это имя, чтобы заставить всех замолчать. В одно мгновение воцарилась тишина.

– А сейчас мы можем собрать вещи, – мягко произнесла Джованна, обращаясь к Софии.

Монахиня дала ей чемодан – одну из тех вещей, что, как было заведено, богатые жители квартала дарили приюту. Он был довольно большой, и выглядел прочным, и напоминал чемоданы эмигрантов начала века, отправлявшихся в Америку. Впрочем, так или иначе, София чувствовала себя одной из них. Она также шла вслед за мечтой о лучшей жизни, ну а поскольку она всего лишь несколько раз выходила за пределы приюта, озеро Альбано для нее было таким же экзотичным и далеким местом, как и Нью-Йорк.

Они уложили в чемодан одежду девочки с ароматными пакетиками лаванды, которую монахини выращивали в саду. София пришла в полнейшее уныние при виде столь малого количества принадлежавших ей вещей.

– Вот увидишь, профессор Шлафен купит тебе новую одежду. Он же сказал тебе, что у него есть загородный дом, ведь так?

София кивнула.

– Он наверняка очень богат, и ты заживешь как принцесса.

Когда чемодан был закрыт, Джованна крепко обняла девочку.

– Я так рада за тебя, – призналась монахиня, и София почувствовала, как дрожит ее голос.

Девочка знала, что сейчас творится в душе Джованны. Она и сама думала о том же, когда смотрела, как другие дети покидают приют. Монахиня поздравляла и напутствовала их добрыми словами, а потом смотрела, как они вместе с обретенными родителями выходили за ворота. И тогда глаза Софии начинало щипать, и ничего нельзя было с этим поделать. Эти ворота были рвом, границей, отделявшей так называемый нормальный мир от их бедного приютского мирка.

Девочка страшно разволновалась от осознания того, что и ей это удалось, и в ответ на слова Джованны обняла ее что было сил.

– Спасибо за все и извините меня за то, что я так часто сердила вас, – еле слышно произнесла София.

Женщина отошла. Ее глаза были красными, впрочем, и в глазах девочки сверкали слезы.

– Ну, смелее, не будь глупышкой, завтра у тебя такой радостный день!

Девочка засмеялась, давая выход своему счастью, которого еще не приходилось испытывать. Наконец-то наступил и ее черед. София вспомнила чью-то мысль, вычитанную ею из какой-то книги, о том, что хорошее всегда приходит тогда, когда меньше всего этого ожидаешь. И это сущая правда.

Эта ночь была мучительной. Софии так и не удалось сомкнуть глаз. Она слышала в темноте дыхание своих товарищей и спрашивала себя, будет ли ей их не хватать. Начиная со следующего дня ей больше не придется ни с кем ничего делить, даже ванную. В ее полном распоряжении будет душ, отдельный умывальник и, если повезет, ванная. Она будет завтракать одна, и, возможно, даже не будет ходить в школу, и, пожалуй, как в некоторых романах, у нее появится собственный преподаватель.

Все это так неожиданно, но она надеялась, ей удастся привыкнуть. А что, если это и в самом деле обман, как кто-то сказал? Ведь такое вполне может случиться: пришел какой-то незнакомец, чтобы удочерить ее, а на самом деле собирается заставлять ее работать на него.

От этой мысли София вскочила с кровати. Ей необходимо было срочно пройтись и остудить свою разгоряченную голову и прогнать грусть, которая вдруг навалилась на нее. Девочка вздрогнула, коснувшись ногами ледяного пола, и все же пошла по тихим коридорам, едва освещаемым бледным светом луны, что просачивался сквозь окна.

Странно, но внезапно на все вокруг девочка посмотрела совершенно другими глазами; она разглядывала рисунок на плитках в коридоре, что вел к кабинету настоятельницы Пруденции, линолеум в столовой и белую кафельную плитку ванной. Даже пятна плесени на потолке. За годы, что она провела здесь, все стало привычным. Это был неотъемлемый фон ее жизни, панель, на которой монотонно и безмятежно протекало ее существование. И теперь девочка хотела все это запомнить и унести в своем сердце. Теперь, когда она покидала приют.

София бродила по приюту, касаясь руками стен и приветствуя каждую деталь в отдельности, являвшуюся частью ее существования вплоть до момента прощания. Она поклялась никогда не забывать приют: ведь он долгое время был ее домом, и тут нечего было стыдиться.

Этот день был полон света. Платан в саду, казалось, был весь осыпан золотом от пронизывавших его насквозь солнечных лучей. Было холодно, и София чувствовала себя ужасно неуютно с этим старым чемоданом в руках. Каждое мгновение ее охватывал страх, что профессор не придет. Девочка боялась, что, увидев ее, такую неловкую и смешную, он уйдет, чтобы больше никогда не появиться здесь.

Но профессор Шлафен пришел. Поздоровавшись с сестрой Пруденцией, он так радушно улыбнулся Софии, что та стала проникаться к нему искренней симпатией.

– Позволь мне понести твой чемодан, – сказал он, забирая у нее ношу. – А ты попрощайся со всеми.

София растерянно оглянулась. За ее спиной стояли настоятельница Пруденция, Джованна и воспитанники сиротского приюта, все они недоверчиво смотрели на нее. Самые маленькие были откровенно разочарованы. Они еще не научились искусству скрывать свои переживания.

Девочке подарили рисунок, на котором стояли подписи каждого ребенка; не было никакого сомнения в том, что это была идея какой-нибудь из монашек. София же не могла представить себе, что ей будет недоставать кого-нибудь из них.

– Что ж, прощайте, – рассеянно сказала девочка.

Некоторые одноклассники Софии на прощание поцеловали ее в щеку, остальные просто молча смотрели на нее.

– Надеюсь, твое пребывание здесь тебя многому научило и в будущем из тебя получится по-настоящему хорошая женщина. Хочется верить, что когда-нибудь ты с теплотой вспомнишь эти годы, не забыв при этом поблагодарить своих наставниц, – строго и в то же время взволнованно произнесла настоятельница.

– Обязательно, – пробормотала София, проклиная свой дрожащий от волнения голос. Девочка и в самом деле искренне в это верила.

С Джованной все было иначе. Они ни словом не обмолвились друг с другом, но одного пристального взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, что их теперь разделяли ворота приюта. Но это было не так уж и плохо.

Вот почему, когда она повернулась к ожидавшему ее на улице профессору, у нее был спокойный взгляд человека, жизнь которого изменяется раз и навсегда.

5
Сердце Маттии

– Маттия, Маттия, давай вставай, уже пора…

Эти едва различимые слова сопровождались грохотом поднимавшихся вверх жалюзи. Комната наполнилась светом, и Маттия прикрыл глаза руками.

– А который час? – пробормотал он.

– Уже пора завтракать, умываться и отправляться в школу, – ответила мать.

При этих словах его сердце пронзила острая боль. Новый ненавистный день, полный нападок и оскорблений. Главное, он снова увидит Джаду, хотя после всего услышанного больше не имело смысла снова встречаться с ней глазами.

Мальчик с трудом встал с кровати, через силу съел порцию обезжиренного молока с ячменем, положив туда цельные зерна без сахара.

– Ну же, Маттия! Ну почему каждый день у тебя такой кислый вид? – спросила его мать бодрым тоном, явно пытаясь поднять сыну настроение.

Маттия зло посмотрел на нее. У таких, как он, в мире было только одно предназначение: быть неудачником, мирясь со своей жалкой внешностью и полнейшим отсутствием каких-либо талантов.

А может, нет?

Этот вопрос пришел Маттии на ум спонтанно и был вызван волнующим воспоминанием о сне, что он увидел сидя на берегу Тибра. Не было сомнения в том, что это был сон. Но он был таким невероятно реальным, таким дьявольски правдоподобным… С закрытыми глазами Маттии удалось явственно представить себе лицо феи, ее сияющую кожу и даже ямочки на ее щеках, когда она улыбалась. Как, она сказала, ее зовут? Нида… Ну да, Нида – это сокращенная форма совершенно непроизносимого имени, которое сейчас он никак не мог вспомнить.

Мальчик снова подумал про свое видение, когда, умываясь, с привычной грустью созерцал в зеркале свое толстое лицо. Неожиданно для себя он обнаружил, что с удовольствием вспоминает минуты, проведенные им на берегу. В тот момент, когда он снова увидел лицо девушки или, вернее сказать, когда поверил в то, что видит ее, даже испугался и побежал вниз по ступенькам набережной. Когда Маттия снова начинал думать об этом, он чувствовал стеснение в груди и пугался. И все же это было приятное воспоминание. Прекрасный сон, и только.

«Быть может, дворник прав и мне нужно пойти к врачу…» – подумал он про себя, умываясь.

«Маттия, увиденное тобой произошло на самом деле, и ты это знаешь», – отвечал другой вкрадчивый голос. И от этого голоса мальчик замер.

Неужели?

Это предположение уже не казалось таким странным. Впрочем, после той встречи он что-то нашел в своем кармане. А как объяснить это? Если не верить в то, что он действительно видел фею, то объяснения не находилось. В общем, выхода не было и абсурдность этой ситуации начинала сводить мальчика с ума.

Натянув джинсы, Маттия заметил, что они стали еще уже в талии. Черт возьми, похоже, он еще потолстел. Мальчик надел толстовку, натягивая ее как можно ниже: ему непременно нужно было скрыть свой живот. Но ничего не поделаешь, тот все равно предательски выпячивался под одеждой.

Убедившись в том, что дверь его комнаты прикрыта, он посмотрел на часы: через пару минут мама объявит, что пора выходить из дома.

Маттия метнулся к кровати и достал из-под матраса жестяную шкатулку. Он точно знал, что предмет находился в ней. Мальчик осторожно ее достал, чтобы не наделать лишнего шума. Затем он взял ключи из ящика комода и, усевшись на колени, открыл шкатулку.

Внутри чего только не было: и листы бумаги, и помятые рисунки, и дневник. Он мечтал, когда вырастет, стать автором бульварных романов, но никому не говорил об этом. Он рисовал поздно вечером, когда его мама уже лежала в постели. Мальчику нравилось рассказывать историю про нескольких друзей, наделенных сверхъестественными способностями, которые сражались против расы чужаков, желавших завоевать мир. Ну а письма он ежедневно писал Джаде, и у него никогда не хватало смелости передать их ей. Это были несколько приторные признания в любви, причем некоторые из них были взяты прямо из романов, что читала его мать. Но они были искренними и очень нравились мальчику. В дневнике же Маттия по большей части описывал свои любовные переживания. Оттого, что никто никогда не слушал мальчика, он решил довериться своему дневнику, чтобы поведать о чувствах, переполнявших его. И важно не то, что обычно так поступали девочки.

Маттия аккуратно сдвигал листы до тех пор, пока не увидел на дне шкатулки блестящую штуковину. Сердце неистово заколотилось в его груди. Конечно, он мог до бесконечности твердить себе, что его видение было всего лишь галлюцинацией, но этот искрящийся предмет опровергал любое логическое и рациональное умозаключение. На самом дне шкатулки лежал сверкающий и совершенно реальный металлический паучок феи.

Маттия не мог оторвать от него глаз. Что это? Если не Нида дала ему это, где бы тогда он мог это взять? Как бы он попал к нему в руки?

А может, это был всего лишь розыгрыш его одноклассников? Может, кто-нибудь, сидя в автобусе по дороге домой, подсунул ему это в сумку? Маттия покачал головой. Эти объяснения были слишком слабы, чтобы укрепить его сомнение. Произошло что-то таинственное, нечто такое, во что Маттия был не в состоянии поверить и что тем не менее завораживало его. Мальчик чувствовал, что в том, что с ним произошло, скрыта какая-то угроза, но его глупое и отчаянное желание поверить в эту бессмысленную историю оказалось сильнее.

Взяв паучка двумя пальцами, он внимательно пригляделся к нему. Эта вещь и впрямь была красивой, настоящий шедевр, со всеми этими подвижными и искусно вмонтированными одна в другую вставками.

«Жаль, что это всего лишь фальшивка», – подумал Маттия.

«Кто тебе это сказал?» – тут же прозвучал в голове другой голос.

– Маттия-я-я! Пора!

Мальчик вздрогнул. Услышав звук приближающихся шагов матери, он в мгновение ока сунул свои сокровища обратно в шкатулку, закрыл ее и поставил на место. Когда женщина открывала дверь, у Маттии оставалась в запасе еще одна секунда, чтобы успеть вскочить на ноги.

– Если ты готов, тогда чего же ты стоишь как вкопанный?

Мальчик пожал плечами:

– Я только что закончил одеваться.

Мать мальчика посмотрела на него с изумлением.

– Пойдем, уже поздно, – сказала она.

И, прихватив пальто, Маттия послушно вышел из комнаты.

В классе пронзительно зазвенел звонок. Вот и этот день подошел к концу. Маттия складывал книги в рюкзак среди грохочущих парт, сдвигаемых с места его одноклассниками, собиравшимися уйти. В целом день прошел хорошо. Мальчик старался как можно серьезнее слушать уроки, и ему удалось избежать внимания со стороны Джады и остальных учеников. Его мало волновало, что он, как обычно, производил впечатление образцового ученика. Он хотел только одного, чтобы на него не обращали внимания. Он ни единым взглядом не удостоил спину сидевшей впереди него Джады, и уже одно это можно было считать успехом.

И когда он в одиночестве шел по школьном двору, меньше всего ожидал увидеть то, что предстало перед его глазами.

– Мауро! – крикнула Джада и, прежде чем побежать, сделала кому-то широкий жест рукой.

Проследив за ней взглядом, Маттия заметил перед открытыми воротами юношу в окружении громогласной толпы ребят, разделившейся на две восхищенные группы.

Он был в черной кожаной куртке, высокий, с улыбкой кинозвезды и атлетической фигурой. Молодой человек сидел на мотоцикле с гоночным обтекателем, а вокруг него на мостовую школьного двора падали с платана тронутые ветром желтые листья. Казалось, что Маттия попал в сцену из кинофильма «Топ Ган», и ему стало обидно до слез.

– Привет, красавица! – весело произнес юноша, уверенно глядя на девочку.

Маттии все стало ясно как дважды два. Это был тот самый тип, о котором вчера рассказывала Джада, старшеклассник, с которым она флиртовала.

По всей вероятности, ему было лет шестнадцать-семнадцать. Мальчик почувствовал, как опустились его плечи. Он знал, что ему следовало делать в этой ситуации: потупив в землю глаза, с достоинством пройти мимо и отправиться домой. Джада была не его поля ягода, и Маттия всегда понимал это и тем не менее продолжал надеяться. Он завороженно смотрел, как девочка бросилась навстречу своему Мауро и обвила его шею руками, в это время ее короткая, по последней моде, юбочка угрожающе колыхалась, выставляя напоказ пару совершенных во всех отношениях ног. А потом последовал последний удар: Джада поцеловала Мауро в губы. Все как в замедленной съемке.

Поцелуй в губы.

У Маттии возникло отчетливое ощущение, будто мир вокруг него начал рушиться.

Почувствовав жжение в глазах, он понял, что дошел до крайности.

Резкий крик привел его в чувство.

– Маттия, ты чего встал как столб?

Без всякого сомнения, это был Луиджи. Не было случая, чтобы тот упустил возможность поиздеваться над Маттией перед всем классом.

– Эй, ребята, видали Маттию?

Достаточно мгновения, чтобы все, кто был во дворе, посмотрели в его сторону.

– Гляньте-ка на него, как ему поплохело! А ты разве не знал, что Джада ходит только с парнями чуть покрасивее и повыше ростом? Ты что, на самом деле думаешь, что она могла бы встречаться с таким ничтожеством, как ты?

За долю секунды в голове мальчика успела промелькнуть мысль о том, как такое было возможно, чтобы все узнали о его безнадежной любви к Джаде.

«Идиот, она же сказала, что заметила, как ты на нее смотрел. У тебя все на лице написано», – мысленно упрекнул он сам себя. Однако тратить время на подобные размышления уже не стоило. Стыд и унижение были слишком велики. Маттия чувствовал, как от смущения запылали его щеки и уши.

Все разразились хохотом. За эту сцену Джада удостоила Маттию холодным взглядом, которого безусловно воспринимала как препротивного типа. Стыдно, когда такое создание, как он, ходит по пятам первой красавицы класса.

Маттия почувствовал, как слезы скатились по его щекам, и он был не в силах их остановить.

«Вставь его…» – всхлипывая, пробормотал он себе под нос. «Вставь!» – повторил он чуть громче, но хор презрительных насмешек заглушал его голос. Тогда мальчик бросился бежать и выскочил со школьного двора, толкнув Джаду у ворот.

Завернув за угол, он прошел еще несколько метров, чувствуя, что унижение вызвало в нем слепую ярость, и тут же вспомнил приятные и многообещающие слова: «Но представим на мгновение, что я могу дать твоей душе подходящее тело, такое, которое позволило бы тебе идти по миру не стыдясь твоих полных бедер и толстых пальцев».

Маттия остановился у боковой улочки и спиной прислонился к стене, его сердце никак не хотело успокаиваться. Инстинктивно сунув руку в карман, он нащупал паучка. И на мгновение затаил дыхание. Пальцами он скользил по металлическому предмету. Сам того не заметив, Маттия из страха, что мать застанет сына вместе с его сокровищами в руках, машинально сунул вещицу в карман брюк. Мальчик был в таком отчаянии, что готов был поверить – спасение от бед здесь, в его руке. Он крепко, почти до боли сжал металлическую безделушку в кулаке, а затем, яростно вытерев глаза, решительно зашагал домой.