Текст книги "Тайна «Альтамаре»"

Автор книги: Либера Карлье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Не имеет значения.

– Слава богу, что с этим покончено, – вздохнул Бернар. – Можно без опаски ходить по верфи. А то я, признаться, здорово трусил.

Усач ждал возле машины. Ему, видимо, не терпелось уехать. Но сторож все не отпускал Блондина. Он хотел узнать, нашлись ли бриллианты.

– К сожалению, нет, – сказал Блондин. – Вот допросим троих молодчиков, может, что-нибудь прояснится.

Едва Блондин сел, как Усач дал с места полный ход.

– Пока! – крикнул Блондин.

– Да-а, дела! – вздохнул Бернар. – Этакое богатство хранилось, а я и знать ничего не знал. Хоть бы предупредили.

– Им важно было поймать грабителей, вот и не хотели рисковать, – сказал Ян. – Они-то свое дело сделали, а мы…

– А что вы?

– Нас выбросило на банку, в борту образовалась течь, так что лодку надо ремонтировать.

– Пошли, – сказал Бернар.

Они сделали из троса две большие петли – стропы – и положили их около «Бернара». Потом приготовили подпорки из деревянных брусьев. Завтра сторож попросит крановщика вытащить «Бернар» на сушу, тогда они посмотрят, что нужно сделать.

А пока ребята рассказали сторожу обо всех своих приключениях. Он немного поохал, услышав, как волны швырнули «Бернар» чуть не на середину банки, но ведь в плавании как раз самое интересное – такие вот приключения и мелкие поломки.

Марк тоже считал, что они преувеличивают свои беды. Подумаешь, промок фотоаппарат, разбит термос…

– А течь?

Ничего страшного, Бернар уже выдел.

Да, вот еще румпель треснул. Видно, дерево совсем гнилое.

Ян протянул сторожу румпель. Сторож ударил им по камню, румпель переломился, и из него выпали коричневые кожаные мешочки. Один из них развязался и… Что за наваждение? Бриллианты!

То были пропавшие драгоценные камни, столько лет пролежавшие в выдолбленной ножке стола.

Сторож побледнел как смерть. Ведь это он утащил злополучную ножку. А Ян преспокойно плавал по Шельде, не подозревая, что держит в руках несметное богатство. В самом буквальном смысле слова! И если бы не приключение на банке, никто бы ничего не узнал. Подумайте! Только что они говорили об этих бриллиантах, и вот они упали к их ногам.

Марк подобрал мешочки, а Бернар разбил злополучный румпель на мелкие куски.

– Надо скорее звонить в полицию, – сказал он хрипло.

Боб уже мчался к пристани.

– За находку, наверное, полагается хорошее вознаграждение.

– Конечно. Ты сможешь бросить работу и будешь жить с семьей, – сказал Ян.

– А я тут при чем?

– Мы же поделим деньги поровну. Ножку-то нам дал ты.

Бернар покачал головой:

– Нет уж, я отсюда не тронусь.

– Все равно поделимся по-честному.

– Купили бы себе новую лодку. Парусную яхту, а?..

– Нет, нет! – поспешил возразить Ян. – С «Бернаром» мы ни за что не расстанемся, если, конечно, ты не откажешься его залатать. Ты ведь теперь такой богач!

Боба долго не было. Наконец они увидели, что он со всех ног бежит обратно.

– Начальник пристани мне не поверил, – едва отдышавшись, выпалил Боб. – Говорит, вы все там с ума посходили. К счастью, удалось поймать комиссара. Они уже едут сюда, Блондин тоже.

– Хорошо бы, он подвез нас к дому на своей машине, – сказал Марк, – Вот папа удивится!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
АКВАЛАНГИСТ

– Это квартира Петерсов? – спросил монтер с телефонной станции.

– Ага, – сказал Ян. – Сейчас я позову папу.

На стук в дверь в переднюю выглянули Боб и Марк. Этим только бы не сидеть за учебниками! Но когда отец поинтересовался, почему они болтаются в передней, разве им больше нечего делать, они обиделись. А вдруг это кто-нибудь из их класса, а ему нужно что-то спросить или рассказать – мало ли что может понадобиться во время экзаменов.

– Я пришел поставить дополнительную розетку, – сказал монтер. – Где будем делать?

– Возле моей кровати. Видишь ли, мне часто звонят ночью, и, пока я спущусь вниз, звонки успевают разбудить всю мою семью.

Монтер тщательно осмотрел дом, проверил толщину стен. Они возились так долго, что Ян успел расправиться с английской литературой. Потом монтер стал разматывать провод.

– А звонок зачем? – спросил отец.

– Так положено, раз мы ставим дополнительную розетку, – сказал монтер.

– Но это же не звонок, а какое-то чудовище! – раздраженно воскликнул отец.

Монтер возмутился:

– Зато вы получаете его совершенно бесплатно!

– Да не об этом речь. Я не просил ставить мне новый звонок, мой работает вполне исправно.

– Не будет звонка, не будет и розетки, – отрезал монтер.

Ян затаил дыхание. Со своего места он не мог видеть отца, но чувствовал, что он вне себя от ярости.

– Почему же?

– А потому, – сказал монтер. – Правило такое.

В комнате стало совсем тихо. Что-то будет? «Почему? А потому». Нет, такого отец не потерпит. Ни от кого. Будто грозовая туча нависла над домом.

– Ну, вот что, уважаемый, – сказал отец. – Я заказывал дополнительную розетку, чтобы поставить ее возле моей кровати. Я не заказывал никаких звонков. А эта штука, что у тебя в руках, годится разве что для казармы. Это не звонок, это набат. И будь он трижды бесплатный, я не намерен терпеть его в моем доме. Этак завтра, если я попрошу переменить мне номер, кому-нибудь из твоего начальства взбредет в голову поставить здесь сирену. Этот звонок мне не нужен!

– Тогда я пошел, – сказал монтер.

В дверях показалась мать. Она, конечно, слышала весь разговор.

– Добрый день, – приветливо поздоровалась она. – Вы пришли поставить розетку? Очень хорошо. А то я часто не слышу телефона, когда вожусь на кухне.

– Ты хочешь, чтобы здесь установили этот чудовищный механизм?

– А он дорогой?

– Он бесплатный, хозяйка, – сказал монтер. – А ваш муж не хочет его ставить.

– Может, у вас есть звоночек поменьше? Ну, вроде велосипедного.

– Нету, хозяйка, – с сожалением ответил монтер. – Они все стандартные.

– Интересно, кто их выпускает? – сказал отец.

– Не я, – сказал монтер.

Тем временем мать осмотрела все кругом, подыскивая местечко, где злополучный звонок не так бросался бы в глаза.

– А нельзя поместить его за занавеской?

– Пожалуйста, – сказал монтер. – А еще я могу так сделать, что он не будет звонить, и у вас с ним вообще никаких хлопот не будет. Или сами засуньте под язычок бумажку, и все дела.

Прежде чем заговорить, отец с шумом втянул в себя воздух.

– Итак, звонок должен быть установлен, но работать ему не обязательно. Ты продырявишь мне стены, а потом постараешься сделать так, чтобы звонок не звонил. Ну уж нет. Здесь не сумасшедший дом!

– Для чего же все-таки нужен этот звонок? – с интересом спросила мать.

– А вот смотрите: если я поставлю вам розетку, вы, значит, можете взять аппарат и унести его наверх и при этом можете забыть, что надо воткнуть вилку, ясно? (Матери было ясно.) Ну вот, кто-нибудь станет вам звонить, а вы не услышите…

– Эту опасность я не предусмотрел, – иронически усмехнулся отец.

– Не в том дело. Если вам звонят и не соединяется, то начинают звонить на Центральную и спрашивать, работает ли у вас телефон, и нам приходится идти проверять, понимаете?

– Нет, – сказал отец, – ничего не понимаю.

– У нас и без того забот хватает, зачем нам еще осложнения из-за халатности абонентов! – гордо сказал монтер.

– А со звонком, значит, все будет в порядке?

– Ну конечно. Звонок же звонит. Воткнули вы вилку или не воткнули, он все равно звонит.

– А если сунуть под язычок бумажку?

– Все равно он звонит, только вы не слышите. Но на Центральной знают, что телефон у вас в порядке, и нас не пошлют чинить исправный аппарат.

– Вот теперь понятно, – сказал отец. – Хотя он все-таки слишком громоздкий. Почему же ты сразу не объяснил?

– Каждый раз все объяснять – работать некогда будет. – И монтер принялся за дело.

Отец ретировался во двор, мать ушла на кухню, а братья окружили монтера, который начал сверлить в стене отверстие.

– Ну и звоночище! – восхитился Марк.

– Вас только не хватало! Куда ни придешь, все ругаются. Я, что ли, их выдумал!

– Папа сегодня не в духе, – сказал Ян. – Вы не обращайте взимания.

– Воображала! – пискнул Марк.

– У вас небось экзамены? – спросил монтер.

– В этом роде, – сказал Боб.

– Я тоже всегда нервничаю, когда у моих ребят экзамены. Подай-ка мне молоток.

– Это ваши ребята должны нервничать, – сказал Марк. – Хорошо бы, иногда устраивали экзамены родителям и учителям, а то как-то несправедливо, что мы сидим взаперти, когда на улице солнце и ветер как раз такой, как надо. Прокатиться бы сейчас под парусом!

– А у вас есть лодка?

Боб показал два больших пальца.

– У нас лодка во! Самая лучшая в Лилло. Называется «Бернар».

Марк гордо прохаживался по комнате, постукивая себя в грудь кулаком, как Тарзан в кино, а Боб, захлебываясь, рассказывал историю «Бернара». Как они хотели сначала купить деревянную спасательную шлюпку, потом железную; спасибо, «кладбищенский» сторож посоветовал им подождать, пока прибудет старый пассажирский пароход «Альтамаре». Они послушались и правильно сделали, потому что «Бернар» стоял на палубе «Альтамаре», будто специально для них приготовленный. Как потом они с помощью сторожа оснастили лодку и покрасили, как за три дня научились управляться с парусами…

– Выходит, сторож за вас вкалывал, – сказал монтер.

Боб и Марк возмутились. Конечно, без помощи старика им не удалось бы так быстро и хорошо оборудовать «Бернар», но они все же ухлопали на него чуть не половину летних каникул. Марк поклялся, что работал как вол.

– Видите, какая грудная клетка? – похвастался он. – Это от парусного спорта.

– Ты лучше посмотри, какая грудная клетка у мастера, хвастун, – сказал Боб.

Тут послышался стук в окно. Это отец. Братьев будто ветром сдуло. Казалось, они так и сидели, не разгибаясь, за своими книжками и тетрадками. Монтер улыбнулся, собрал инструменты и пошел наверх…

В тот же самый вечер чудовищный звонок зазвонил в первый раз. От его звона задребезжали стекла, а Боб уверял, что даже занавески заколыхались.

Отец снял трубку:

– Я слушаю.

– Господин Петерс, с вами говорит комиссар полиции.

Отец прищурился, осмотрел своих трех отпрысков, которые именно сейчас вдруг с головой ушли в занятия, выдохнул дым от сигареты и сказал:

– Добрый вечер, господин комиссар. Чем могу быть полезен?

Прикрыв рукой трубку, он шепотом спросил, кто из них разбил окно, нарушил правила уличного движения, поскандалил или подрался. Все трое отчаянно замотали головой. В этот момент комиссар ответил:

– Меня, собственно, интересуют ваши мальчики и их лодка. Вы не разрешите мне заглянуть к вам? – Голос его звучал очень серьезно.

– Мальчики и их лодка?

– Именно, господин Петерс.

– Н-ну хорошо… Когда бы вы хотели зайти?

– Да лучше прямо сейчас… Благодарю вас.

Отец положил трубку. Все ждали, что он скажет. Мать встревоженно переводила взгляд с одного на другого. Комиссара интересуют мальчики и их лодка! Что бы это значило? А отец молчал. Потому что ему пока нечего было сказать. Он аккуратно сложил газету и похлопал мать по плечу: ничего, мол, обойдется.

Мальчики понимали, что им следует немедленно удалиться, но Марк продолжал бубнить – немножко громче, чем нужно, – новые слова, Боб хватался то за Шекспира, то за Диккенса, а Ян изо всех сил старался одолеть параграф сферической тригонометрии.

– Идите, мальчики, – сказала мать. – Один на кухню, двое наверх. Еще неделя, и вы будете свободны.

Они нехотя поплелись прочь. Боб оставил на уголке стола тетрадку, чтобы иметь повод заглянуть в гостиную, когда здесь будет комиссар. Но отец указал ему на тетрадь, затем выразительно посмотрел на дверь.

Мальчики слышали, как возле дома остановилась машина. Вот хлопнула дверца, заскрипели шаги по песчаной дорожке. Напряжение росло с каждой минутой.

– Хорошая погода сегодня, – сказал комиссар, входя в гостиную.

– Прекрасная. Как насчет коньяка? – Отец знал, что за рюмкой разговор идет легче.

– Нет, спасибо. Я за рулем.

– Тогда чашку кофе. Это быстро. – Он вышел в коридор и крикнул матери: – Завари-ка нам кофейку!

– По-моему, мальчики заинтригованы вашим звонком, господин комиссар. Честно говоря, вид у всех троих был довольно виноватый.

– Обычное дело. Стоит показаться полицейскому, как у всех мальчишек делается виноватый вид.

– Так чем я могу вам служить?

– Видите ли, мне неловко даже просить вас об этом, но я нахожусь в затруднительном положении, крайне затруднительном. Я знаю вас и ваших детей, они храбрые мальчики и, наверное, отличные мореходы, а то, что я хочу им предложить, не так уж увлекательно. Имейте в виду, я не буду к вам в претензии, если вы не согласитесь… Но в любом случае я рассчитываю, что этот разговор останется между нами.

Отец аккуратно отрезал кончик сигары, чиркнул спичкой и долго и старательно раскуривал. Комиссар с интересом наблюдал за этой церемонией, прекрасно понимая, что его друг Петерс просто старается выиграть время.

– У них экзамены в самом разгаре, – сказал отец.

– Время терпит.

Отец положил в пепельницу обгорелую спичку, с удовлетворением осмотрел кончик сигары, который стал теперь серебристо-серым, и сказал:

– Они еще слишком молоды, чтобы помогать полиции и подвергать свою жизнь опасности.

– Семнадцать, пятнадцать и тринадцать. Здоровые и физически хорошо развитые ребята. Нам, Петерс, в наши юные годы не раз случалось идти на риск.

– Теперь другое время. Я считаю, что водный спорт сам по себе достаточно увлекательное занятие для молодежи, и мне совсем не хочется, чтобы они сталкивались с теми подонками, за которыми вы охотитесь, как бы невинно это ни выглядело.

Мать отворила дверь, пропуская Боба с кофейным подносом. Боб двигался медленно, не спуская глаз с полного кофейника, но ушки держал на макушке, чтобы не упустить того немногого, что могло быть сказано в его присутствии. Мать подала комиссару руку, справилась о его здоровье, о здоровье его супруги, предложила ему молока, спросила, сколько сахару положить ему в чашку, – словом, делала все для того, чтобы дать Бобу время выйти из комнаты.

– Госпожа Петерс… – заговорил комиссар.

Боб, как положено благовоспитанному мальчику, плотно притворил за собой дверь. Казалось, ладонь его приросла к дверной ручке, а замочная скважина магнитом притягивала к себе его ухо. Но ему вовсе не хотелось, чтобы его обвинили в таком некрасивом поступке, как подслушивание, и он нехотя поплелся на кухню.

– Госпожа Петерс… – повторил комиссар.

Отец ухмылялся, любуясь голубыми колечками сигарного дыма, плавающими вокруг люстры. Неужели комиссар надеется уговорить его жену? Скорее ему удастся слетать на Марс.

– …Я хотел бы ненадолго заполучить ваших сыновей.

– В полицию?

– Да. Это немножко странное предложение, я с вами вполне согласен, но у меня просто нет другого выхода. И не надо понимать это буквально, как «службу в полиции».

– Но они собирались сразу после экзаменов совершить плавание по Восточной Шельде, у них уже и маршрут спланирован, и лодка подготовлена для путешествия. Я не думаю, чтобы мальчики отказались от своих планов, они столько мечтали об этом.

Отец выразительно кивнул. Но комиссар не отступался:

– А что, если мы предоставим ребятам самим решить этот вопрос?

– Объясните все-таки прежде, что им придется делать, что именно вы им предлагаете, – сказал отец. – И насколько это опасно.

– Плавать, – сказал комиссар. – Им придется только плавать в порту.

– И все?

– Не думаете же вы, господин Петерс, что я собираюсь бросить ваших мальчиков вооруженными до зубов против банды хулиганов или воров!

– Я бы, конечно, предпочла, чтобы они были поближе к дому, – нерешительно сказала мать. – Но их тянет в дальние края. Они мечтают поплыть на своей лодке за границу… А для чего вам нужно, чтобы они плавали в порту?

Начальник полиции поудобнее вытянул ноги и так долго размешивал сахар, что в чашке образовался водоворот. Наконец он сказал:

– Мне нужны не столько мальчики, сколько лодка. Было бы неплохо, если бы в порту привыкли к мальчикам и к лодке. Чтобы никому не казалось странным, что «Бернар» время от времени появляется в доках – днем или ночью. Тогда педели через две я смогу воспользоваться им для своих целей.

В гостиной наступило молчание. Отцу предложение комиссара показалось несколько туманным, а мать вспомнила долгие штормовые ночи прошлого года, когда мальчикам случалось оставаться на Шельде.

– Мне кажется, это все-таки сопряжено с известной опасностью, – осторожно начал отец. – При нынешнем объеме морского и речного судоходства плавание в доках – рискованная штука. Хотя ребята неплохо управляются с лодкой…

– По-моему, это все-таки лучше, чем если они поплывут в Голландию, – сказала мать. – Когда дуют сильные ветры, я просто с ума схожу от тревоги за них. А если они при этом могут принести какую-то пользу, тем лучше.

– Что ж… Пожалуй, я позову их. Если им самим ваше предложение придется по вкусу… Ян, Боб, Марк!

Подталкивая друг друга, мальчики протиснулись через дверь. Ян еще держал в руке тетрадь, а Боб смотрел в потолок, будто мысленно повторяя пройденное.

– Полиция намерена временно реквизировать ваше судно да и вас заодно, – сказал отец.

Марк спросил, а очень это больно, и, когда все засмеялись, объяснил, что ему послышалось «вакцинировать», то есть сделать прививки всей команде.

– Комиссар хотел бы получить во временное пользование вашу лодку вместе с командой. На две недели.

Боб поинтересовался, сколько им заплатят. Дело в том, что ему крайне необходимы катушка для спиннинга, новый фотоаппарат, желательно с телеобъективом, а также…

Отец не дал своему среднему сыну закончить перечень неотложных нужд, холодно заметив, что здесь не контора частного детектива и что он не понимает, с какой стати «господину Бобу» должны платить за то, что он все равно делал бы ради собственного удовольствия.

– Кто из ребят отказался бы поплавать ночью в доках да половить рыбку, – мечтательно сказал комиссар. – А насчет катушки… помнится, у меня была где-то. Погляжу.

– Что же нам придется делать? – спросил Ян.

Он столько ждал от предстоящего путешествия – специально выписал лоцию Восточной Шельды, еще весной отладил компас, каждый свободный час возился с оборудованием – а теперь, видно, все мечты пойдут прахом. Теперь ему предлагают торчать в доках…

– Плавать и удить рыбу, – сказал комиссар. – Больше ничего.

– Ладно, – сказал Ян покорно. – Раз так нужно…

Отец посмотрел на часы, и мальчики поняли, что им следует возвратиться к своим тетрадям. Когда они вместе с матерью скрылись за дверью, отец сказал:

– Похоже, они не возражают. Итак, что от них потребуется?

– Ничего сверх того, о чем я уже сказал.

– Не сердитесь, господин комиссар, я сегодня немного не в форме. Эта история с телефоном выбила меня из колеи. Полюбуйтесь, какую штуковину нам установили. – Он отдернул занавеску, чтобы комиссар мог увидеть злополучный телефонный звонок.

– Знатная штука, – сказал комиссар. – Скромно и изящно.

Но отец уклонился от дальнейшего обсуждения, так как это грозило вконец испортить ему настроение, к тому же ему не терпелось узнать, как все-таки полиция намерена использовать его сыновей.

Комиссар его понял. И стал рассказывать:

– Порт – это совершенно особый мир. Мир, где постоянно кипит работа, где из людей выжимают все соки, не давая ни минуты передышки, потому что простой судна обходится владельцам в огромные суммы. И в то же время – это мир, где преступность пустила глубокие корни. Слишком большой соблазн для воров, вот они и тащат все, что плохо лежит. Груды товаров! Контрабандистам просто раздолье. Тут нужен глаз да глаз. С рядовыми преступлениями ведется систематическая борьба. Полиция всегда справлялась и с ворами и с контрабандистами. Но в последнее время там орудует шайка, применяющая такие изощренные методы, что полицейские практически бессильны против нее. Единственный способ – застигнуть на месте преступления. Речь идет о расхищении транзитных грузов, тех, что в Антверпенском порту сгружают с одних судов и грузят на другие. Так вот, нелегальная торговля похищенными с кораблей товарами наносит ущерб нашему рынку, ставя в тяжелое положение отечественных поставщиков; контрабандное масло бьет по крестьянам, а мануфактура – по всей нашей текстильной промышленности.

– Значит, ваши люди не могут их выловить?

Комиссар откинулся на спинку стула и прикрыл глаза.

– На их ответственности шестьдесят пять километров причала и шестьсот гектаров воды. У них под надзором бесчисленное количество портовых рабочих, судостроителей, моряков, несколько сот морских и океанских судов и тысяча речных.

– Что же могут сделать подростки там, где ваши люди терпят крах?

– Им не придется ничего делать. Понимаете, стоит в порту появиться полицейскому боту, как там уже тишь и гладь, ну прямо уикенд! Контрабандисты моментально узнают любого таможенника или полицейского, будь он в форме или в штатском. Наша деятельность становится просто бессмысленной. У меня в руках все доказательства, а поймать их с поличным я не могу. Будь в моем распоряжении лодка, которая ни у кого не вызывала бы подозрений, я смог бы держать под контролем все суда, которые перегружаются в нашем порту.

– Надо все это объяснить Яну, – сказал отец. – Он уже достаточно взрослый. Пусть сам решает. Я не допущу, чтобы он по неведению ввязался в какую-то авантюру.

Он вышел в переднюю и позвал старшего сына.

Марк кубарем скатился с лестницы, но указательный палец отца весьма убедительно дал ему понять, что Яном зовут другого. Мальчик обиженно повернул обратно. Его благой порыв не оценили: он ведь думал, что нужно принести еще кофе.

Ян вошел в комнату.

– Ты уже догадался, конечно, что я не пришел бы к вам с подобным предложением, не имея к тому серьезных оснований, – сказал комиссар. – В порту расхищают грузы, и в интересах пашей страны положить этому конец. Так вот: если заметишь что-нибудь подозрительное, дай мне знать. Сам ничего не предпринимай. Плавайте и удите рыбу, но будьте начеку. Плавайте осторожно, в доках большое движение. В первую очередь позаботьтесь о том, чтобы все в порту привыкли к вам и к «Бернару», чтобы ваша лодка примелькалась и никто уже не обращал бы на нее внимания. Согласен ты поработать таким образом две недели?

– Согласен, – сказал Ян и крепко сжал протянутую ему руку.

На море стоит туман. Тихо, ни ветерка. Ян предсказал туман еще вчера, когда солнце садилось в тучу позади гостиницы «Наутилус». Марк тогда только плечами пожал. Если даже метеорологи, выступая по телевидению, то и дело ошибаются, как может предсказать погоду его брат? Строит из себя всезнайку.

– Сегодня ночью ветра совсем не будет, – вздохнул Ян.

– Давайте сегодня спать, – предложил Боб, зевая. – Угрями я сыт по горло, и потом, если нас накроют за ночной ловлей, нам не поздоровится.

Боб предпочитал плавать днем. Днем можно окликнуть какое-нибудь судно, позубоскалить с командой или с грузчиками, глядишь – и марки удастся обменять. А у младшего брата полная коробка спичечных этикеток. Он уже ждет не дождется, чтобы скорее начались занятия в школе, тогда он сможет показать ребятам русские, японские и китайские этикетки. Счастливчик!

Непонятно только, почему Ян и слышать не хочет об отдыхе. Сначала, конечно, было очень интересно и увлекательно плавать ночью в доках. Кругом темно, а вода черная-черная, прямо чернила. Фонари с набережной и навигационные огни переливаются, отражаясь в волнах, поднятых проходящим судном. Отчетливее, чем днем, слышны все звуки гавани. Но после недели ночных плаваний и наслаждения запретной рыбной ловлей оба младших брата хотели спать.

– Ну, заныли! Круглый год ведь спим по ночам в постелях. На что же тогда каникулы!

Тошнотворный запах нефтеперегонного завода висел над Хансадоком. Боб заметил, что в Леопольддоке и Хаутдоке вонь не так чувствуется. Но Ян будто и не слышал.

– Интересно, что его держит здесь? – раздраженно ворчал Боб. – Никак с места не сдвинешь!

– Послушай, Боб, ты видел попугаев на том судне?

Боб видел. Они сидели в сверкающей клетке за окном капитанской каюты. Серые, голубые и зеленые.

– Мне бы таких. Я бы тоже стал разводить, – сказал Марк.

– В нашем классе один парень разводит, – сказал Боб. – Начал с одной пары, а сейчас у него знаешь сколько!

– Вот бы мне парочку!

– У этого парня их так много, что он каждый день по одному попугаю на волю выпускает.

– Иди ты!

– Честно. Он мне сам сказал. Корм очень дорогой.

Ян фыркнул, и Марк понял, что его опять разыгрывают. Он уже хотел разозлиться, но тут Ян крикнул:

– Отдать концы!

– Есть отдать концы! – обрадовались мальчики, сразу же забыв про ссору.

«Бернар» развернулся на правый борт, и Ян повел его к четвертому доку. На Ше?льделане звякали буферами товарные составы, светились топовые огни огромного пассажирского теплохода на Шельде, а в Нефтяной гавани полыхал факел нефтеперегонного завода. Перед входом в четвертый док Ян выключил мотор. «Бернар» бесшумно скользил по воде.

– Станем на якорь, а, Ян?

Нет. Ян полагал, что их якорной цепи не хватит, в доках ведь довольно глубоко, а пока нет ветра, их никуда не унесет. Истинной же причины, почему он не хотел бросать якорь, Ян братьям не открыл: если что-нибудь случится, если он заметит подозрительное движение на воде, у него не будет времени сняться с якоря.

На двести семьдесят пятом причале стоит панамский пароход «Линда». Это старое судно с прямым заржавленным форштевнем. Команда на нем греческая, и похоже, что владелец тоже грек. Но плавает судно под панамским флагом. Боб сегодня побывал на нем. Там была ужасная суматоха. Оглушительно грохотала паровая лебедка, бригадир грузчиков надрывался, стараясь перекричать шум. Молодой докер зарычал на Боба, предложив ему немедленно убираться прочь, если он не хочет, чтобы его трахнуло по башке хорошим тюком.

Сейчас там все тихо. Бок о бок с панамцем стоит речное судно, груженное мешками с мукой, предназначенной, очевидно, для того же панамца, но погрузки почему-то не происходит.

– Какая грузоподъемность у этого парохода? – спросил Марк.

– Пять тысяч, – ответил Ян.

– А ты говорил, три тысячи четыреста.

– Я же вам двадцать раз объяснял, – сказал Ян терпеливо, – три четыреста – это тоннаж, а пять тысяч он может принять груза. Грузоподъемность, понятно?

– Ах, грузоподъемность, – со скучающим видом протянул Марк. – Так бы и оказал.

Он подтолкнул Боба, и они покатились со смеху, довольные, что Ян попался на удочку.

– Тише вы!

Они замолчали, удивленно глядя на Яна, который низко наклонился над бортом и приложил руку к уху, стараясь уловить какой-то посторонний звук.

– Двух ушей тебе уже не хватает? – фыркнул Боб.

– Заткнись!

Марк сидел на дне лодки, хихикал и напевал:

– Ухи, ухи, лопоухи…

Ян вернулся на свое место за рулем. «С этим народом каши не сваришь, – думал он. – А если рассказать им, чем тут пахнет, они могут все испортить. Нет, комиссар этого не одобрил бы».

Боб закинул спиннинг в воды четвертого дока, и всплеск воды от упавшего грузила заставил Яна вздрогнуть. «Мне налипают мерещиться призраки, – думал он. – И с чего это я решил, что сумею выследить воров? Ведь вся городская полиция уже столько времени охотится за ними, и все без толку». Ему снова послышался скрип уключин и плеск волн от весел, но, прежде чем он смог в этом удостовериться, Боб начал сматывать леску, и жужжание катушки заглушило все остальные звуки.

Марк хотел спать. Зевая, он полез в каюту. Из-за судна, стоявшего борт о борт с панамцем, показался темный силуэт весельной лодки.

Ага, вот оно!

– Марк!

– Ну, что еще?

– Подай-ка мне бинокль.

– А где он лежит?

– На шкафчике. Скорее, только свет не зажигай.

– Попробуй найди. Тьма кромешная!

Марк наткнулся на спиннинг. Удилище и тяжелое грузило полетели на пол.

– Бинокль-то хоть цел?

– Цел. Эти проклятые бамбуковые палки вечно путаются под ногами! Ты бы хоть порядок навел. Тут такой кабак!

– А ты бы хоть под ноги себе посмотрел, – прошипел Ян. – Дашь ты мне бинокль наконец?

– Чего вы там шушукаетесь? – спросил Боб. – Полиция на горизонте? Я ведь говорил, не нужно ночью удить, раз мы не запаслись разрешением.

– Много ты днем наловишь! Марк, мне что, до завтра ждать?

– Я уже полчаса держу твои несчастные гляделки! – огрызнулся Марк.

В бинокль Ян отчетливо видел панамское судно. Вахтенный, перегнувшись через борт, что-то высматривал на соседнем судне. Неожиданно раздался крик:

– Давай!

Мальчики испуганно вздрогнули. Ян увидел, как вахтенный взмахнул рукой. Послышался скрежет стального троса.

– Довольно! – крикнул капитан.

На речнике заработал мотор, и в тот же миг вспыхнули навигационные огни. Матрос держал кранцы между двумя судами.

«Бернар» оказался на пути речника. Ян изо всех сил крутил рукоятку мотора, стараясь сдвинуть лодку с места, но безрезультатно. Речное судно, отделившись от панамца, устремилось прямо на них.

– Осторожно! – закричал Марк, будто капитан в своей рубке позади мотора мог его услышать.

Боб выхватил из кармана фонарик и направил луч прямо в рубку. Круто переложив руль на борт и замедлив ход, капитан сумел все же предотвратить столкновение, и речное судно пошло к выходу из дока. В слабом свете фонарей с пристани они еще могли видеть, как матрос на палубе погрозил им огромным кулаком.

– Критический был момент, – сказал Ян. – Мотор опять не завелся.

– Не сообщил бы он портовому начальству.

– Не сообщит. Речные капитаны громко кричат, но они отходчивы. И потом, кому могло прийти в голову, что какой-то сумасшедший вздумает курсировать посреди ночи. Тут другое интересно. Сдается мне, что его груз предназначен был для панамца.

– Ну, вот что, – сказал Марк внушительно. – Я пошел спать. Вы можете ловить рыбу сколько вам будет угодно, но меня на палубе вы больше не увидите.

– Сейчас ошвартуемся, – сказал Ян.

«Что же все-таки делать? – думал он. – Может, надо поднять шум? Оповестить полицию и портовую администрацию? Чтобы пустились в погоню за речником. А может, самому…»

Бобу удалось завести мотор, и они двинулись к пристани. Звезды у них над головой стали таять и пропадать, с моря по воде пополз туман.

– Что я говорил! Туман будет знатный.

– Следи-ка лучше за курсом, – сказал Боб.

И в самом деле, фонари стали расплываться, а потом и совсем исчезли.

– Мы не пойдем к нашей обычной стоянке. Ошвартуемся где-нибудь здесь.

Видимость была теперь минимальная. В такой плотный туман им еще не приходилось попадать.

– Это из-за дыма с фабрик и нефтеперегонного завода, – объяснил Ян. – В Лондоне это называется «смог».

Он до предела снизил обороты и почти ощупью вел лодку к берегу. Боб стоял впереди на полубаке.

– Что-нибудь видишь?

– Ни черта.

– Но ты все-таки смотри внимательно и крикни, если что заметишь. Я потерял направление.

Слишком поздно он вспомнил о компасе. Надо было сориентироваться, пока еще были видны огни пристани. Но кто же знал, что наползет такой зверский туман, когда собственной руки перед собой не видишь. Теперь вот попробуй определи, куда курс держать. Движущиеся суда подавали положенные во время тумана сигналы, и от жалобного воя сирен у Яна мурашки бежали по спине. Голос речника, который их чуть не протаранил, звучал громче всех.