Текст книги "Влюбиться в дурака"

Автор книги: Лианора Рупарт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

6

Я ненавидела ждать и не умела терпеть, но тем не менее я терпеливо ждала его на том самом месте, где мы имели случай познакомиться. Надежда, что он вот-вот придёт, не покидала меня ни на секунду. Принятие солнечных ванн и охлаждение в морской воде придавали мне бодрости, но ожидание нагоняло тоску, и внутри меня все чувства путались. Уверенность сменилась разочарованием, и я могла едва себя сдержать, чтоб не разрыдаться, – думала, придёт и скажет: распустила нюни.

Я посмотрела на часы. Время шло, а Марсель не появлялся. Глупые мысли лезли в голову, но я гнала их прочь, пытаясь как-то отвлечься. Я думала о том, что мы друг другу ничем не обязаны, но я уже успела к нему привязаться, уже установилась его власть надо мной. В душе образовалось чувство собственности и прижала ревность. Я искала ему оправдание, загоняя себя в угол. И чем дольше я об этом думала, тем уже становился этот угол. Начинало всё внутри давить, сжимать, как при мучительном страхе, что тебя не любят, что ты так никогда и не узнаешь, что такое любить по-настоящему. Всё возьмёт и оборвётся так же быстро, как и началось.

Ещё один час ожидания, и я совсем поникла. Проторчала здесь два часа и без толку. Марсель не заявился и даже не побеспокоился прислать своего покорного коллегу Петю, который, в принципе, всегда был в курсе всех событий. Я подошла к воде, постояла с минуту и побрела вдоль берега, думая о том, что связь между нами была такой непрочной, и это был второй удар отчаянья, а первый наступил в тот самый вечер нашего знакомства, когда он так бесцеремонно обозвал все девушек шлюхами.

Но ничто не могло помешать мне любить Марселя, и даже его дурной тон, который меня озадачивал. Это чувство, похожее на болезнь, мне нужно было просто пережить. Глаза внезапно стали влажными от слёз, и ком образовался в горле, но как только я услышала знакомый голос, то сразу встрепенулась, словно говорил со мной Марсель.

– Алиса, мы здесь, – прокричала Тина и приветливо подозвала меня рукой. Я подошла ближе, не проронив ни слова.

– Не могу налюбоваться твоей загорелой кожей.

Тина облизнула верхнюю губу, щурясь на солнце, а Бен открыл бутылку пива и полупьяный выдал:

– Она всегда так загорает.

Образовавшийся ком в горле заметно выдавал несвойственную мне ранимость, и я едва не разрыдалась.

– Милая, что случилось? Ты так мрачно выглядишь, – жалобно спросила Тина.

– Ничего, – простонала я в ответ.

– А у Тины от солнца веснушки.

Бен снова докучал своими шуточками.

– Прекрати! Неужели ты не видишь, что Алисе грустно?!

Тине не нравилось, когда Бен пил, но больше всего она терпеть не могла быть раздражённой, и всякий раз, когда он надоедал, она отмахивалась от него руками, как от мухи, и единственный способ от него избавиться – это начать кричать и толкаться, собственно, что она и сделала, пока он, наконец-то, не ушёл.

Теперь мы обе молча сидели. Я вперила глаза в песок и один раз украдкой взглянула на Тину. Её же взгляд задумчиво блуждал по морю. Тишина казалась удручающей, но из меня слова не лезли, и из Тины, очевидно, тоже, пока она сама вдруг не нарушила наше затянувшееся умиротворение.

– Смотри, не твой ли там блондин сидит?!

Она тыкнула пальцем влево.

– Мне всё равно.

Я взглянула равнодушно на сидящего Марселя где-то в двадцати шагах от нас. Я узнала его сразу, но он, кажись, нас не приметил или только делал вид, что озабоченно бросает гальку в воду.

– Точно он.

Тина лихорадочно заёрзала на месте.

– Пойди и поздоровайся.

– Не буду!

Моё лицо заметно омрачилось.

– Что с тобой не так? Я что-то пропустила?

– Я в порядке. Просто не хочу здороваться.

– Ладно, но ты странная.

Тина посмотрела на меня с какой-то грустью, и по взгляду её стало ясно, что она обиделась.

– Ничего не случилось. Недавно был момент разочарования, но он уже прошёл.

Едва заметная улыбка появилась на моём лице, хотя внутри меня всё до ужаса бесило, вплоть до лифчика, который нужно было постоянно поправлять.

– Ты уверенна?

Тина говорила так, будто мне не доверяла.

– Да.

Я решила, что будет лучше не рассказывать ей о том неприятном случае. Естественно, была задета моя гордость, но я не хотела впадать в отчаяние, а наоборот, сделав три глубоких вдоха, я снова стала улыбаться. Наверное, назло ему, сидящему так непосредственно и бросающему безмятежно камешки в море.

– Кто этот парень рядом с ним? Такой невзрачный, – сказала Тина с улыбкой.

– Это Петя. Его друг и коллега. Я ему нравлюсь, а он мне нет.

Мы обе рассмеялись. Неожиданно Петя посмотрел в нашу сторону, а затем обернулся и сам Марсель. Тина помахала ему рукой, а мне пришлось натянуть улыбку.

– Они нас просто игнорируют. Что за идиоты!

– Не стоило махать. Теперь они решили, что мы сделали первый шаг, раз ты помахала, а я улыбнулась.

– Ещё чего!

От Тины исходила уверенность в себе, а во мне затаилась обида. Я не хотела смотреть на него, но какая-та странная сила вынуждала меня изредка поглядывать в его сторону, словно я ждала подходящего момента, чтобы встать и подойти к нему ближе и, наконец-то, выяснить, почему он не пришёл ко мне на пляж. С тех самых пор, как мы встретились, меня терзали смутные сомнения. Я искала взаимности, а он будто бы нарочно отдалялся, будто специально своим поведением провоцировал во мне этот страх – желание призирать и ненавидеть себя за проснувшиеся во мне чувства. Я видела в нём корень зла и прекрасно понимала, что быть с ним – это значит со многим смиряться, но тем не менее я продолжала о нём думать и даже искать встречи.

Пока я, задрав нос к солнцу, витала в небесах, Тине стало скучно. Ей надоело весь день торчать на пляже и от скуки вертеть по сторонам головой, именно поэтому она больше не лежала на ярко жёлтом полотенце, а грациозно вышагивала к морю, вся извиваясь, подобно игривой кошечке. Я очень удивилась, когда увидела Марселя позади неё. Он не имел накаченного тела или соблазнительной походки, но его широкие плечи и поистине мужской торс приковывали взгляды окружающих. Меня знобило от желания помчаться к морю вслед за ним и сделать вид, что всё прекрасно. В тот момент я хотела бы казаться легкомысленной, но сильная сторона моего характера не позволяла мне этой слабости.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам?

Марсель обернулся, словно затылком чувствовал мой взгляд на себе. Он развёл руки в стороны и впервые искренне оскалился.

– Не вижу в этом смысла.

Теперь за меня говорил мой холодный неприступный нрав.

– Ещё вчера ты была милая.

Он подошёл ко мне, молча взял меня за руку и резко потянул на себя, я вскочила на ноги, и тогда он повёл меня за собой. Сначала я подумала, что он ведёт меня к Пете, и хотела сказать, что его друг мне не нравится, но мы прошли мимо, и я взглянула на Петю высокомерно. Тот сидел на писке и смотрел мне вслед, будто сердцем он был взволнован, и только взгляд его казался неподвижным. Я дёрнула руку к себе, но Марсель крепко сжал её в своей ладони, не желая отпускать.

– Какого чёрта? – прошипела я.

Мы шли в сторону просёлочной дороги и через несколько минут покинули пляж. Я пыталась вырваться, но Марсель по-прежнему тянул меня за собой, крепко держа за руку. Вдруг я испугалась, что он причинит мне боль и закричала:

– Куда мы идём?

Марсель не отвечал. Он упёрто вёл меня тропинками в то место, которое я вряд ли знала.

Спустя ещё несколько минут мы очутились в безлюдном помещении, похожем на маленький заброшенный завод. Как только мы зашли за угол, то мой страх прошёл, и любопытство накрыло меня с головой. Я осмотрелась вокруг. Кроме нас там никого не было, а в воздухе попахивало сыростью. Марсель неожиданно толкнул меня к стене и одной рукой схватил за горло, а другой залез ко мне под юбку, словно заранее знал, куда хотел засунуть свои шустрые пальчики. Я даже не догадывалась, на что он был способен, и от неприличных фантазий, взбудораживших мне мозг, мои губы задрожали, а сердце колотилось так безбожно, что вот-вот бы выпрыгнуло из груди. Нужно было срочно действовать, а иначе он бы овладел мной прямо здесь. Не хотелось мне сношаться в этом жутком сером здании. Любой свой сексуальный опыт я представляла себе в месте куда более романтичном и ему на ухо прошептала:

– Интересно, и какая я по счёту?

Сперва Марселя словно переклинило, и взгляды наши вдруг пересеклись. Он помрачнел в лице, глаза его как будто почернели, рот скривился, было видно, как подёргивалась верхняя губу, видимо, от гнева, но потом он что-то быстренько сообразил и снова подобрел. Я, затаив дыхание, удивлялась его сдержанности и какой-то редкой собранности, несвойственной ребятам его типа. Ведь он мог проявить ко мне агрессию и силой завершить желаемое, но, увы, он вовремя остепенился. Всё-таки вопрос мой неприятно резанул Марселю слух. Он, наверное, впервые встретился с отказом, оттого и был весь вне себя от замешательства, и тут же прекратил все похотливые движенья своих рук.

Мы молча вышли из сырого здания и вернулись на пляж. Марсель шёл впереди, а я следом. Мне стало интересно наблюдать за тем, как взрослый человек из самопризнанного ловеласа скатился иже плинтуса и превратился на глазах в униженного мальчика, который с треском провалил свой первый сексуальный опыт. Он неожиданно остановился, но я молча прошла мимо, и тогда Марсель не выдержал и пробурчал мне в спину:

– Ты ведёшь себя как virgin.

Кровь прилила к лицу, но стоило мне снова услышать его голос, как сердце моё тут же застучало.

– Я скоро уезжаю. Проведёшь меня на остановку?

Мне показалось это странным, ведь вряд ли после поражения о чём-то просят. Не оборачиваясь, я окинула взглядом штильное море и невольно взглянула на Тину, которая пыталась мне что-то сказать и как безумная махала руками, корча гримасы.

– Я заплатил за полотенце. Оно лежало на кровати с остальным бельём, но пришёл охранник и сказал, что полотенце пропало и надо заплатить.

Я сморщилась от удивления и обернулась на его слова.

– Что?

– Охранник украл это чёртово полотенце, чтобы взять с меня деньги.

Марсель звучал так глупо, а его возмутительный тон нервировал, поэтому я больше ничего не сказала, и он замолк. В какой-то момент мне стало тошно от множества воспоминаний – приятных и не очень – которые хотелось бы забыть, но моя безжалостная совесть, как последняя скотина, мне твердила: так тебе и надо.

Я одним намёком выдавала свои чувства. Это не могло не раздражать. Пережить немало горьких минут и при этом оставаться такой паинькой – вдвойне задевало. Я огорчала саму себя, потому что не была уверенна в том, или смогу навсегда избавиться от удручающего чувства, по вине которого Марсель занозой сидел в моей голове. Отвращение не то к нему, не то к самой себе превращало меня в жалкую особу, не способную мерзавцу дать отпор.

Всё его нелепое существо действовало на меня магически. Ему даже не пришлось уговаривать меня провести его на автобус, и всё из-за моей излишней влюбчивости, а ведь могла бы хоть немного поюлить. Так я ему быстро надоем. Его нужно было мысленно держать за одно место, а иначе перестану интересовать его как девушка.

Марсель уже успел забрать свои вещи и вернуться ко мне, пока я стояла как вкопанная, пытаясь разобрать воздушные послания моей неугомонной Тины. Он несколько раз окликнул меня, но лишь спустя минуту его голос, наконец, достиг моих ушей и опять проник мне в сердце.

Мы неторопливо поднялись вверх по склону и пошли вдоль дороги, которая вела к автобусной остановке. Было невыносимо жарко. Я полпути как изнывала от жажды. Долго находиться под палящим солнцем было самой настоящей карой для меня, а Марсель, казалось, вовсе не устал, а наоборот, расправив плечи, бодро шёл вперёд, только капли пота выступали у него на лбу и стекали по височным впадинам прямиком в ушные раковины.

На остановке у дороги я увидела Петю. Он с сумкой на плече сидел на бетонном бордюре и странно улыбнулся, как только мы к нему примкнули. Времени оставалось сосем мало, а Марсель медлил и был нерешителен. У меня возникла мысль, что он не собирался брать мой номер телефона, и, сглупив, я решила сделать первый шаг и сама вручила ему заранее подготовленную записку.

– Вот мой номер телефона.

Я протянула к нему руку, а он не более, чем удивился и, выхватив записку, как какой-то ненужный огрызок бумажки, скомкав, сунул в карман своих брюк.

К остановке подъехал автобус. Марсель шустро схватил сумку и ринулся к нему, на ходу выкрикивая, что дня через три позвонит. Петя следом соскочил с бордюра, устремив свой жалкий взгляд к автобусной двери, и, измотанный жарой, еле простонал:

– Не волнуйся. Непременно позвонит.

7

Я вернулась обратно на пляж, словно это было то единственное место, где мне было несказанно хорошо. С той самой секунды, как мы расстались, – возможно, даже навсегда – моё сердце сжалось от отчаянья. В душе образовалась пустота, а желание его забыть не давало покоя. Изо всех сил я старалась казаться взрослой, сдерживать слёзы и смотреть вперёд, пытаясь обрести былую страсть к свободе, но воспоминания возвращали меня в прошлое, в те два прошедших дня, которые перевернули всё внутри меня верх дном. Мои попытки что-то предпринять стали безнадёжными с того самого момента, как он сел в автобус, из-под колёс которого у меня перед глазами ещё долго клубилась пыль.

«Мне всё равно», – сказала бы я вслух, уединившись где-нибудь на пляже, но проще было забивать себе голову мыслями, напрасно стараясь влюбить в себя очередного мальчика, – и не просто там какого-то подростка без малейшего понятия о будущем, а взрослого, нашедшего себя в науке, молодого человека – физика. Теперь его и след простыл. Жизнь в одночасье стала бесполезной, и это солнце, море и мелкие камешки, по которым было больно ступать босыми ногами, – с его отъездом ничего не радовало больше глаз.

Солнце почти зашло за горизонт, а я продолжала сидеть на тёплой гальке, думая о том, что рано или поздно всё кончается. Я не задавала самой себе вопросов и не искала ответов, только чувствовала, как щёки горели. На мгновение закрыв глаза, я вспомнила пустое помещение, и запах сырости, и поцелуй, и даже чувство гордости, по вине которой я убрала его руки, но теперь об этом сожалела, хотя сожалеть уже было поздно. «С ним я менее несчастлива, чем без него» – подумала я и, оглянувшись вокруг, увидела Тину. Она сидела у самого моря, ласкаясь последними лучами заката. Тогда я зашагала к ней по ещё залитому солнцем берегу и присела с ней рядом.

– Алиса, где ты была?

Тина посмотрела на меня, нахмурившись.

– Он уже уехал, и теперь мне грустно.

Я вздохнула и немного задумалась, потом мой голос опустился до шёпота.

– Представляешь, сегодня днём он целовал меня в губы.

Тина с любопытством прикусила кончик пальца и процедила сквозь зубы:

– Между вами что-то было?

– Ничего не было. Всего лишь поцелуй.

Я замешкалась в поисках уместного оправдания, но Тина осмелилась сказать:

– Теперь будут последствия. Ты готова с этим мириться?

– Какие последствия? Ты это о чём?

Тина обхватила себя за шею и, высунув язык, злобно проревела:

– Я думаю, что это лишь вопрос времени, детка.

– Хватит дурачиться. Я не настолько глупа, как ты думаешь.

Я бросила на неё упрекающий взгляд.

– Наверняка он хотел большего, чем просто поцелуй, – продолжала Тина.

– Хотел. И что с того? Он очень даже быстро обломался.

– Да что это с тобой? Я думала, он тебе нравится. Не понимаю тебя. Ты могла бы с ним позабавиться и бросить, ведь он бы точно так же поступил.

Тина развела руки в стороны и закатила глаза. Она не знала, что это такое быть больным любовью, и о такой болезни даже не догадывалась. Оттого и жизнь её была намного проще. Она не понимала, что это такое, когда сердце замирает, а дыхание захватывает при одной лишь мысли, что он смотрит на тебя. Возможно, Тина любила по-своему и умела свои чувства скрывать.

– Как бы я хотела быть такой как ты и смотреть на вещи проще.

Я опустила глаза, и мы обе погрузились в тишину. Для меня наша дружба значила больше, чем просто глупые беседы ни о чём. Мои дружеские чувства к Тине были по-настоящему искренние, поэтому я злилась, когда она из лучшей подруги превращалась в пустоголовую сплетницу, и тогда единственным выходом становилась тишина, которую она внезапно прервала:

– Я советую держаться от него подальше. Он уехал, и лучше тебе его забыть.

Я посмотрела на неё безразличным взглядом, но мне почудилась нотка настороженности в её голосе.

– Ну и что теперь будешь делать? – спросила она.

– Не знаю. Пока мне ничего не приходит в голову.

Я подсела к ней ближе.

– У него есть мой номер телефона. Пусть сначала позвонит, а там будет видно.

– Он позвонит.

Тина сказала с такой уверенностью, будто норовила мне польстить.

Близился вечер. Вдалеке от моря становилось душно. Мы продолжали сидеть на берегу, дышать морским воздухом и вместе наслаждаться закатом, который каждый вечер радовал меня по-новому. Удивительно, как заходящее солнце разукрашивало небо во всевозможные оттенки розового, красного, оранжевого. Закат словно успокаивал, вселяя надежду на светлое будущее, которое обычно представлялось мне в кромешной темноте. Море начинало волноваться, и крапал дождь. Погода здесь была капризной в этот день, но желание не покидать эту чудо-местность оставалось неизменным. Более того, оно усиливалось с каждым часом – с торопливым приближением отъезда.

Странным и в такой же степени волнующим было то, что на этом берегу я встретила кого-то, кто глубоко запал мне в сердце, и мысль о том, была это любовь или обыкновенная влюблённость, меня чрезвычайно беспокоила. Окидывая взглядом уж в который раз один и тот же берег, я представляла, как Марсель стоит напротив и приветливо машет мне рукой, словно его обострённая чуткость могла разглядеть во мне мои самые тайные желания. Мне в мыслях было проще сделать то, что он намеривался сделать со мной в запустелом здании, куда меня так увлечённо приволок сегодня утром.

Я помнила выражение его лица и то, как он слегка поджимал губы, когда старался скрыть своё смятение. Достаточно было и взгляда, чтобы понять, что он питал ко мне нежные чувства, которые могли бы послужить самообманом, тешащим его же собственное самолюбие. Наконец-то, я впервые серьёзно задумалась, как вдруг Тина обняла меня за плечи в ту самую секунду, когда я пыталась обнаружить тонкую грань между правдой и ложью.

– Ты всё время где-то витаешь с тех самых пор, как его встретила. Это так не похоже на тебя.

Её голос звучал раскованно, но я распознала в нём трепет, и, опустив глаза, чуть покраснела, потом взглянула на Тину из-подо лба, и на моих губах заиграла улыбка.

8

Марсель и Петя вернулись в Лион. Для Марселя этот город был родной. Он там вырос и закончил школу, а Петя на правах коллеги и товарища у него гостил. Путь выдался нелёгким. Они оба подустали, но их отдых, в общем, удался. Исчезло чувство беспокойства, а лёгкое, игривое настроение южного побережья сменилось внезапно появившейся скованностью.

Марсель не мог не думать обо мне. Моя стойкость перед ласками и поцелуями задела его до глубины души, и им овладела смутная тревога, ведь я оказалась первой девушкой в его объятиях, которой удалось избежать с ним большего. Он был скорее поражён той дерзкой лёгкостью, с которой я поставила его на место, а ему хотелось запустить меня на несколько минут в свой рай, дать мне прочувствовать всю глубину приятных чувств, чтоб сердце подскочило до небес, так сильно он хотел мной овладеть.

На первый взгляд он казался спокойным, но поражение пробуждало в нём ряд воспоминаний, которые делали его ещё более жалким и уязвимым. Он всё держал в себе и только по приезду домой, когда уединился в своей спальни, осознал, что впервые за столько лет ему было снова отвратительно неловко. Он дико мучился той мыслью, что я, в его глазах очередная пигалица, сумела выскользнуть из его рук, когда он был уже так близок. И вдруг всё развалилось, как карточный домик. Он забыл, что такое порядочность, а любой отказ вынуждал его сдаться, хотя он уважал себя за то, что умел держать своё достоинство в брюках, и отступал лишь только потому, что ему хватало сил уберечь себя любимого от непоправимой ошибки. К счастью, он был за безопасный обоюдный секс без насилия.

Марсель был самодовольным, обладал чувством собственного достоинства, умел ценить и любить себя, именно поэтому тот ущерб его мужскому благородству, который ему недавно довелось испытать, стал, поистине, велик. Он застал его врасплох, и ему казалось, что все планы, которые так удачно сложились в его голове, в одночасье рухнули. Вдобавок ко всему Петя нависал над ним со своим пари и в ожидании обещанных фотографий обнажённой меня. Одним слово, всё шло не так, как было запланировано, но Марсель не падал духом.

Он увлёкся идеей влюбить меня в себя, попал под дурное влияние Пети, для которого нравственные нормы не существовали вообще. Тот только с преогромным удовольствием подливал масла в огонь, распаляя страсти и наверняка визжа где-то в полном одиночестве в своей кровати. Марсель тревожно размышлял о том, что могло мне в нём так не понравится, что я его отвергла и не дала ему шанс, ведь до этого им были все довольны. Ни одна, а побывал он уже в нескольких после разрыва с бывшей, не могла устоять перед его пальцами, которыми он с радостью вершил свои порочные делишки. И даже его предыдущая пассия Ирис, которая с огромным счастьем распрощалась с девственностью, едва достигнув совершеннолетия, наговорила ему столько комплиментов после того, как он проделал с нею тоже, что собирался сделать и со мной.

Вспоминая каждый мой вздох, он был твёрдо уверен, что просто так меня не отпустит. Ведь помимо пари появилось некое желание не упустить возможность и доказать самому себе своё превосходства надо мной. Он говорил беззаботно, не делая поспешных выводов, а ещё привык всегда одерживать победу. И даже ценой собственного счастья, потому что только желаемый результат имел в конечном результате смысл.

Марсель не гнался за временем, даже будучи на грани разочарования. Благодаря врождённой стойкости он умел терпеть и ждать, но сам себе казался глупым, когда в нём играли его же собственные амбиции. Неужели он не догадывался о том, что для меня наша встреча значила гораздо больше, чем обычный летний флирт, а главное, что я хотела пробудить в нём чувства, удостовериться в их подлинности, прежде чем раздвинуть свои ножки. Марсель не только воображал, что я навязываю ему своё общество, но ещё и потешался надо мной при одной мысли, что я сама невинность с отсутствием сексуального опыта. Он не мог предположить, что его слова на пляже в первые минуты встречи у любой девчонки отбили бы желание с ним спать.

Для него любовь заключалась в легкомысленном поведении и развязанных манерах. Или он вообще не понимал значения этого слова. Видимо, его подружка ему как следует перекроила мозг. Он решил с ухваткой ловеласа завлекать к себе в постель слабых, жаждущих внимания существ. По его словам, любое чувство было уделом головы, а не сердца, поэтому не стоило мне полагать, что страсть – это другая сторона любви, как и наивно думать, что секс – это её начало.

Идеальные фразы так далеки от реальной жизни. В них кроется десерт, которым можно досыта наесться, и достаточно лишь смело заявить, что безудержный секс требует страсти, а страсть нуждается во флирте, искре и желании обладать. Со временем любовь лишь ненадолго сглаживает все углы, превращая совместную жизнь в мудрую рутину взаимопонимания и уважения. Пропадает страсть, угасает искра, исчезает флирт. Наступает громкое затишье и привычка сосуществовать – неумение объединить любовь и интимное блаженство воедино. Отсутствие всякой креативности, не желание починить, подкинуть дровишек в огонь загоняют отношения в тупик, из которого есть только один выход – расставание, которое в самообмане кажется спасением, но на самом деле это ничто иное, как привычный человеку ход.

Давно известно, что в мире нет справедливости, есть только исключения, но их количество ничтожно малое, и каким бы ты был счастливчиком, окажись ты в этом списке исключений, а так любовь односторонняя и далеко невзаимная, как некоторые считают. Иногда даже приходится любить за двоих, поэтому не стоит злоупотреблять и преувеличивать, достаточно лишь понять и принять этот мир таким, какой он есть, и не бросаться от одной иллюзии в другую. И надев «розовые очки», не стоит также забывать, что рано или поздно всё кончается, и вскоре очки станут бесполезны и их придётся снять, и нужно быть всегда готовым к переменам – быть готовым к тому, что увиденное может не понравиться.

Вернёмся снова к тому месту, когда поезд с физиками прибыл на вокзал Лиона. Всю дорогу Марсель был подавлен. Он смутно беспокоился, опасаясь наихудшего, – того, что, возможно, никогда не случится. Предчувствие, что его план провалится, невольно кольнуло внутри, и вдруг он стал таким задумчивым и нерешительным.

– Петя, я всё время о ней думаю.

Марсель опустил глаза и с минуту что-то невнятно бормотал, а затем воскликнул пылко:

– Интересно, что на ней сейчас надето!

Петя взглянул на него отрешенно и холодно добавил:

– Отправь ей открытку.

Его ответ показался Марселю насмешливым и неуместным. Конечно, он мог бы возразить, но был ли в этом смысл. Петя быстро осознал, что сглупил, ответив лучшему другу так сухо, и побледнел. Он больше не пытался взять шутливый тон, остерегаясь недоразумений.

Они оба вышли из вокзала и направились вдоль центральной улицы в сторону музея, где работала бывшая возлюбленная Марселя. Она не сидела на кассе и не была хозяйкой одного из выставочных залов, а всего-то продавала соки, кофе, чай и выпечку туристам в уютном кафе на первом этаже.

Стоял ранний вечер, и моросил холодный дождь. Марсель жил в пригороде и мог бы прямиком с вокзала поехать домой, но он твёрдо решил навестить свою верную подругу (у европейцев было так заведено расставаться по возможности друзьями) и чертовски радовался встречи. Почти два года, как между ними не было любви, а только дружба. Они хоть и расстались, но до сих пор встречались. Могли распить бутылочку, другую, и часами засыпать друг друга вопросами, не желая прекращать беседу. Иногда их разговор мог затянуться до утра.

В ней было что-то притягательное, а её взгляд был мечтательный и мягкий, что даже Петя ликовал при мысли заглянуть в её глаза, и от волнения у него потели, как у школьника, ладошки. Она была владелицей большого бюста. Скорее всего, это подразумевалось под красивыми глазами. Пети нравилось в ней всё: её сдержанность, правильные черты лица, нежная красота, обворожительная улыбка. Он невольно представлял её богиней, восседающей на золотом троне и глядящей на него свысока. Всё дело было в неприступности (она носила маску недотроги), в подобии запретного плода, который Петя так хотел вкусить, но мог лишь любоваться ею с низин своего воображения, а в её присутствии чувствовал себя полнейшим идиотом. Уж слишком хороша она была для него. Как всегда, всё самое лучшее почему-то доставалось Марселю.

Через пол часа они оба стояли у входа в то самое кафе, где работала она. Марсель резко пихнул дверь, и его уши пронзил режущий скрип, но никто в кафе не обернулся. Через секунду он уверенно зашёл вовнутрь, а Петя следом за ним, и друг за другом они прошагали к барной стойке, которая скорее напоминала устаревший прилавок, вплотную заставленный подносами, чашками и блюдцами с крошками от ежевичного торта (всё остальное было уже съедено). Увидев нежданных гостей, подруга приветливо помахала рукой, и Марсель расплылся в улыбке, от которой след простыл спустя минуту. Теперь его лицо нахмурилось, а взгляд стал наглым.

Несколько минут Марсель и Петя простояли друг возле друга и взглядом обошли всех, кто суетился в душном помещении. От скуки Марсель ступил вперёд, затем опять назад, потом прошёлся вдоль барной стойки, якобы прилавка, а Петя, как покорная собачка, следовал за ним, но оба вскоре замерли на месте. Марсель кипел от возмущения, однако проявил естественную твёрдость, не подавая виду, что ожидание ему уже обрыдло. В его манере было не действовать, а ждать, чтобы увидеть, как всё само собой решится.

За весь вечер их любимая подруга не нашла для них ни минутки. Она не удосужилась к ним подойти, хотя в кафе было практически пусто, но Марсель представлял, что там десятки посетителей. Они набились битком в его голове, на отказ заполонив небольшое пространство скромного заведения, и назло весь вечер мельтешили у него перед глазами. Путём самообмана он пытался оправдать то, как она обращалась с ним и Петей. Напустила на себя высокомерный вид, не удостоив их вниманием, а они как дураки прождали битый час. Она даже их не обслужила, а могла бы предложить им кофе с гренками или два кусочка ежевичного торта. Внутри Марсель был потрясён, но снаружи делал безразличный вид. Он ещё раз гордо осмотрелся по сторонам, и как только сел за стол, будто неоткуда перед ним предстала пожилая женщина с блокнотом в руке. Следом скрипнул стулом Петя, и они оба заказали по чашке кофе с молоком, без сахара.

– Чёрный кофе пьют мужчины, а подростки кофе с молоком, – прохрипела пожилая женщина с ухмылкой на морщинистом лице и удалилась за баррикадированный посудой прилавок.

Уж никак Марсель не ожидал увидеть перед собой официантку преклонных лет, да ещё и в белом накрахмаленном переднике и, более того, услышать от неё упрёк по поводу подростков, в чём она с уверенностью знала толк, учитывая богатый жизненный опыт за её тощими плечами. Он и раньше бывал в этом кафе, но его обслуживала ни старая женщина, а она с копной русых волос и белым нарумяненным личиком, поэтому он удивился равнодушию своей давней подруги, и холодный приём был также для него неожиданный, как и то, что она без особой причины весь вечер игнорировала и его, и Петю, словно они не были в этом кафе и не сидели за этим столиком.

Уже дважды испытал Марсель удар отчаянья, и он хотел бы показать ей, как он зол, но тёплые чувства к старой подруге охлаждали его пыл. Он, то и дело, покорно сидел, как преданный пёс, и не сводил с неё своих голубых безразличных глаз, хотя в глубине души был жутко разочарован. Его ударило как обухом по темени, и он вдруг испугался, что так и не дождётся от неё внимания, а самому к ней подойти мешала гордость.

Лицо Марселя омрачилось, и он почувствовал себя неловко, ведь он не видел её с мая месяца, и теперь, когда он здесь совсем ненадолго, она к нему не проявляла интерес и не желала говорить.

– И долго мы будем ещё здесь торчать? Она не рада нас видеть.