Текст книги "Точный расчет"

Автор книги: Ли Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

Эти двое не были даже похожи друг на друга. И, разумеется, ни один из них ничем не напоминал Брука Армстронга. Ни один нормальный человек не перепутал бы их. Ни в темноте, ни в спешке. Это были всего лишь светловолосые и голубоглазые американцы, каждому по сорок с лишним лет. Вот и все, что могло их объединять. Но, конечно, они были в чем-то схожи, если применить другую технику разделения человечества. Если взять всех людей, живущих на планете, и попытаться как-то поделить их, то характеристики поначалу будут несколько иными. Мужчина или женщина, черный или белый, азиат или монголоид, высокий или низкий, толстый, худой или среднего телосложения, молодой, старый или средних лет, блондин, брюнет или шатен, серо-голубые глаза или карие. Сначала нужно произвести все эти подсчеты, и уже потом говорить, насколько схожи или различаются трое вышеупомянутых Армстронгов.

– Ну и что вы обо всем этом думаете? – поинтересовался Бэннон.

– Это очень печально, – вздохнул Ричер.

– Согласен, – кивнул Бэннон. – Две вдовы и пятеро детей, оставшихся без отцов. Забавно, правда?

На это никто ему не ответил.

– У вас имеется что-нибудь еще для нас? – поинтересовался Стивесант.

– Мы неустанно трудимся, – кивнул Бэннон. – И особое внимание уделяем отпечатку большого пальца. Мы запрашиваем все базы данных, которые только имеются в мире. Хотя, сказать по правде, оптимизма при этом не испытываем. Мы опросили всех соседей Нендика. Выяснилось, что семья Нендик была не слишком гостеприимна, и к ним редко заходили друзья. Похоже, что они предпочитали общество друг друга, часто посещали известный бар в десяти милях от их дома, по дороге в Даллас. Эта забегаловка очень популярна среди полицейских. Видимо, Нендик предпочитал компанию себе подобных, я имею в виду его работу. А сейчас мы пытаемся выяснить, с кем он разговаривал в последнее время, кто мог бы вызвать хоть малейшие подозрения.

– Вы спрашивали соседей о событиях двухнедельной давности? – осведомился Стивесант. – Когда была похищена его жена? Скорее всего, в тот день в их доме было шумно.

Но Бэннон отрицательно покачал головой.

– В тех местах днем повсюду очень шумно. Дети, играющие в футбол, их болельщики, да и обыкновенные прохожие. Здесь у нас, к сожалению, пусто. Никто ничего не помнит. Впрочем, похищение могло ведь произойти и ночью, верно?

– Нет, мне почему-то кажется, что Нендик сам отвез ее куда-то, – вступил в разговор Ричер. – Они вынудили его поступить так, чтобы еще больше обострить его чувство вины и одновременно ответственности за нее.

– Возможно, – согласился Бэннон. – Он был здорово напуган, в этом сомневаться не приходится.

Ричер кивнул:

– Мне кажется, этих типов можно назвать специалистами по жестокости. Кроме того, они неплохие психологи. Именно поэтому некоторые их послания приходили непосредственно сюда. Что может быть хуже для Армстронга, чем услышать от тех, кому платят за его безопасность, о том, что кто-то ему угрожает!

– Но только он ничего не узнает, – заметила Нигли.

Бэннон не стал комментировать ее заявление.

– Что-нибудь еще? – после долгой паузы осведомился Стивесант.

– Мы пришли к заключению, что больше вы не будете получать никаких писем и сообщений, – заговорил Бэннон. – Теперь они нанесут удар в то время и в том месте, как запланировали, причем вряд ли будут даже намекать вам о том, где и когда это произойдет. И если их попытка опять обернется провалом, им не захочется ставить вас об этом в известность, хотя бы потому, чтобы не показаться вам неудачниками и хвастунами.

– А вы ничего сами не чувствуете относительно того, где и когда это должно произойти?

– Поговорим об этом завтра утром. В данный момент наши специалисты разрабатывают одну интересную теорию. Надеюсь, завтра мы все встретимся здесь же?

– А почему вы об этом спрашиваете?

– Но ведь завтра День Благодарения.

– Армстронг завтра работает, значит, работаем и мы.

– Чем он будет занят?

– Постарается ублажить бездомных в приюте.

– Разве это мудрый поступок?

Стивесант только пожал плечами.

– У него нет выбора, – заговорила Фролих. – В Конституции сказано, что политики должны присутствовать в самом бедном и неблагополучном районе города в День Благодарения и лично раздавать порции индейки нуждающимся.

– И все же я попрошу вас подождать до завтрашнего утра, – заметил Бэннон. – Не исключено, что вам захочется сделать все возможное, чтобы он изменил свое решение. Или ввел поправку в Конституцию.

Он поднялся из-за стола и обошел его, по пути собирая фотографии, словно они представляли для него особую ценность.

* * *

Фролих подбросила Нигли до отеля, после чего они с Ричером поехали домой. Всю дорогу она не проронила ни слова, причем казалось, что ее молчание не только умышленное, но даже агрессивное. Джек смог выдержать эту пытку лишь до того момента, когда они миновали мост над рекой, но затем сдался.

– Что случилось? – спросил он.

– Ничего.

– Нет, что-то определенно произошло.

Она не ответила и молча вела машину, а потом припарковала ее как можно ближе к дому, всего через две улицы от своего особняка. Вокруг стояла тишина, как и положено ночью в канун праздника. Все горожане уже находились дома, наслаждаясь теплом и уютом семейной обстановки. Фролих выключила двигатель, но продолжала сидеть в машине, смотря куда-то вдаль и продолжая молчать.

– Что случилось? – повторил свой вопрос Ричер.

– Мне кажется, я всего этого просто не вынесу.

– Чего именно?

– Ты доиграешься до того, что тебя убьют. Точно так же, как получилось с Джо, когда ты добился того, что его не стало.

– Что-что?

– Ты все прекрасно слышал.

– Но Джо погиб не из-за меня.

– Он был создан совсем не для того, чем занимался. Но он упорно продолжал работать на своем месте, потому что постоянно сравнивал себя с тобой. Это занятие переросло у него в одержимость.

– И я в этом виноват?

– Ну а кто же еще? Он был твоим братом и потому решил последовать твоему примеру в выборе карьеры.

Ричер промолчал.

– Но почему вам всегда нужно быть такими? – в отчаянии спросила Фролих.

– Нам? Такими? – недоумевал Джек. – Какими же?

– Ну вам, мужчинам, – ответила она. – Военным. Вы всегда готовы очертя голову и жертвуя собой броситься в какую-нибудь очередную глупость.

– Вот этим, по-твоему, я и занимаюсь?

– Ты сам это сознаешь.

– Но я не давал клятвы, что приму на себя пулю, предназначенную для какого-нибудь никчемного политика.

– И я тоже. Я просто так образно выразилась. И, кстати, далеко не все политики такие уж никчемные люди.

– Так значит, ты готова подставить себя и принять пулю, чтобы защитить Армстронга? Или все-таки нет?

Фролих лишь пожала плечами:

– Не знаю.

– И я не несусь никуда очертя голову, – добавил Джек.

– А вот тут ты не прав. Как же! Тебе ведь бросили вызов. И упаси Господь тебе при этом проигнорировать все это и остаться в стороне.

– Так ты хочешь, чтобы я отошел в сторону? – удивился Ричер. – Или все же мы должны довести дело до конца?

– Я только хочу, чтобы при этом ты не вел себя, как олень во время гона, не бодался и не шел напролом.

– А почему бы и нет? Ведь рано или поздно кто-то должен победить: либо они, либо мы. Именно так все и получится. Почему ты считаешь, что в данном случае все выйдет по-другому?

– Но зачем самому умышленно искать себе неприятности?

– А я их и не ищу. Да и вообще не рассматриваю это дело как неприятности.

– А как еще это можно назвать?

– Понятия не имею.

– Правда?

Он немного помолчал, потом заметил:

– У тебя есть знакомые адвокаты?

– Кто-кто? – переспросила Фролих.

– Ты все прекрасно слышала.

– Адвокаты? Ты, наверное, шутишь? В этом городе адвокатские конторы располагаются на каждом углу.

– Хорошо. Теперь представь себе опытного адвоката. Двадцать лет тому назад он получил диплом и с тех пор постоянно практикуется. И вот к нему обращается клиент и просит его помочь составить не совсем обычное завещание. Что будет делать этот адвокат? Как поступит? Неужели он начнет дрожать от волнения? Или посчитает, что ему бросили вызов? И при чем тут тестостерон и все такое прочее? Он спокойно ответит: «Да, с удовольствием помогу вам». И действительно поможет, а все потому, что это его работа. Все ясно и просто.

– Но это вовсе не твоя работа, Ричер.

– Моя, хотя это сейчас и не имеет большого значения. Дядюшка Сэм выдавал мне доллары налогоплательщиков именно за то, что я занимался своей работой, в течение тринадцати лет. И, уж конечно, он не рассчитывал, что я начну избегать трудностей, пытаясь отыскать в своем поведении какое-нибудь психологическое оправдание.

Фролих продолжала вглядываться куда-то вдаль сквозь ветровое стекло, которое очень быстро запотело от их дыхания.

– В Секретной службе занято очень много людей, – заговорила она. – Их, наверное, сотни, хотя точную цифру я не назову. Я имею в виду отдел финансовых преступлений. Там работают хорошие специалисты. Если мы считаем себя не слишком изобретательным и творческим народом, то там на этот счет одни мастера. Этим они и занимаются, для этого их, собственно, и держат. Джо мог выбрать десяток лучших и отправить вместо себя в Джорджию. Мог бы послать туда и с полсотни бойцов. Но он не стал этого делать. Ему нужно было обязательно ехать туда самому. И ехать в одиночку. А все потому, что он почувствовал: ему бросили вызов. И не сумел отступить, поскольку всегда сравнивал себя с тобой.

– Я согласен с тобой: ему не надо было так поступать, – кивнул Ричер. – Как, например, врачу не стоит заниматься составлением завещаний, а адвокату делать хирургические операции.

– Но ты заставил его поступить именно так.

Джек отрицательно покачал головой.

– Я не заставлял его.

Фролих промолчала.

– У меня есть два замечания, – заговорил Джек. – Первое: люди не должны выбирать профессию, учитывая лишь то, что может подумать или сказать при этом их младший брат. И второе: последний раз мы виделись с Джо, когда мне было шестнадцать лет. Ему в то время было уже восемнадцать. Он уезжал в Вест-Пойнт, а я был еще ребенком. И вот уж меньше всего я бы подумал о том, что Джо когда-нибудь начнет подражать мне. Ты, наверное, просто спятила. Кстати, с тех пор я его и не видел, если не считать похорон, на которых мы оба присутствовали. И если ты считаешь меня плохим братом, то он – поверь мне! – был ничем не лучше. Он вообще не обращал на меня никакого внимания. Проходили годы, а он даже не давал о себе знать.

– Он выбрал такую же карьеру, как и у тебя, а о тебе ему много рассказывала мать, вот он и решил последовать твоему примеру.

– Наша мать умерла раньше него на семь лет. В то время у меня еще не было никакой карьеры.

– Но ты успел заработать Серебряную Звезду в Бейруте.

– Я попал на место взрыва, – пояснил Джек. – И мне вручили медаль, потому что не смогли придумать ничего другого. В армии такое частенько случается, и Джо знал об этом не хуже меня.

– И все же он постоянно сравнивал себя с тобой, – повторила Фролих.

Ричер заерзал на своем сиденье и принялся разглядывать дорожки, образованные на стекле каплями стекающего конденсата.

– Возможно, – вынужден был согласиться он, – но только не со мной.

– Тогда с кем же?

– Вероятней всего, с нашим отцом.

Она неопределенно пожала плечами.

– Но он никогда не говорил мне о нем.

– Вот видишь, – понимающе кивнул Ричер. – Это с его стороны было чем-то вроде протеста или даже отречения.

– Ты так считаешь? Чем же таким особенным выделялся ваш отец?

Ричер отвернулся и закрыл глаза:

– Он был бойцом морской пехоты. Корея и Вьетнам. Это был человек, обособленный от всех остальных и не похожий на них. Мягкий в общении, даже скромный и нежный, и одновременно – хладнокровный убийца. Очень крутой парень. Да я и в подметки ему не гожусь.

– А ты пытался себя с ним сравнивать?

Ричер покачал головой и открыл глаза:

– Нет смысла. Я совсем другой и таким останусь, что, может быть, совсем неплохо.

– Ты любил его?

– Он был отличным парнем, хотя и чудаковатым. Таким уже не место в нашем мире.

– И все-таки Джо не надо было ехать в Джорджию, – вздохнула Фролих.

Ричер кивнул:

– В этом вопросе я спорить с тобой не стану. Но винить в случившемся некого, кроме него самого. Ему надо было все продумать и действовать соответственно.

– Тебе тоже.

– А я хорошенько думаю, прежде чем что-то совершить. Вот, например, я пошел в военную полицию, а не в морскую пехоту. И я не суечусь и не пытаюсь вывернуться наизнанку, чтобы изобрести дизайн новой стодолларовой купюры, а предпочитаю заниматься тем, что мне привычно, и в чем я специалист.

– И ты считаешь, что сумеешь взять этих типов?

– Ну, точно так же, как мусорщик знает о том, где и когда он должен забирать мусор. Да тут и не надо быть семи пядей во лбу. Это же не ракетная промышленность.

– Что ж, ты о себе достаточно высокого мнения.

Он покачал головой:

– Послушай, мне уже надоело оправдываться. Это же смешно. Вот, например, ты знакома со своими соседями? Ну, с теми, кто живет рядом с тобой?

– Нет.

Он протер стекло и указал большим пальцем куда-то вперед:

– Может быть, среди них найдется милая старая леди, которая вяжет свитеры. Неужели ты подойдешь к ней и скажешь: «Что это вы делаете? Не могу поверить собственным глазам! Неужели вы обладаете такой безрассудной храбростью, чтобы вязать свитеры?!»

– Ты решил сравнить вооруженное противостояние с вязанием свитеров?

– Я хочу сказать, что каждый из нас умеет что-то делать, и делать хорошо. А я умею именно то, чем собираюсь заняться. Может быть, ни на что большее я не гожусь. Я не горжусь этим, но и не стыжусь своих способностей. Просто я умею справляться с подобными делами и словно генетически запрограммирован побеждать, вот и все. В течение нескольких последовательных поколений.

– У Джо были те же гены.

– Нет, у Джо были те же родители, а это разные вещи.

– Надеюсь, что твоя самоуверенность может быть оправдана.

– Так оно и есть. Особенно, в данный момент, когда рядом со мной есть Нигли. Это из-за нее я могу показаться излишне мягким.

Фролих притихла и принялась всматриваться вдаль.

– Что теперь? – поинтересовался Джек.

– Она в тебя влюблена.

– Ерунда.

Фролих внимательно посмотрела на него.

– Почему ты так говоришь?

– Она никогда мной не интересовалась.

Но Фролих только покачала головой.

– Мы совсем недавно беседовали с ней об этом, – продолжал Джек. – На днях. И она сама мне сказала, что я никогда ее не интересовал.

– И ты ей поверил?

– А почему нет?

Фролих промолчала, а Ричер чуть заметно улыбнулся.

– А ты считаешь, что я ей интересен? – спросил он.

– У тебя точно такая же улыбка, как была у Джо, – ответила она. – Скромная и чуть кривоватая. Пожалуй, я никогда еще не видела такой потрясающе красивой улыбки.

– Ты все еще не можешь его забыть, верно? Ты боишься, что будешь последней, кто его помнил. А еще страшишься того, что твоя любовь к нему станет чересчур очевидной со стороны.

Она ничего не ответила, вышла из машины и зашагала вперед. Джек последовал за ней. На улице было холодно и сыро. В ночном воздухе чувствовался запах речной тины и керосина. Наконец, они добрались до дома Фролих. Она отперла дверь, и они зашли внутрь.

На полу в коридоре лежал лист бумаги.

Глава 12

Это оказался уже знакомый лист белой бумаги высокой плотности и стандартного размера. Он лежал на полу, точно выровненный по линии дубовой доски, точно посередине коридора, возле лестницы, там, куда Ричер две ночи назад бросил свой мешок с одеждой. На листе было напечатано незатейливое заявление, причем слова также располагались строго по центру. Неизвестный снова выбрал шрифт «Таймс нью роман», размер четырнадцать, полужирный.

Это произойдет

очень скоро.

Два слова занимали одну строку, и еще два – следующую. Предложение со стороны поначалу могло бы даже показаться поэтическим двустишьем. Видимо, преступники умышленно разделили слова именно так, чтобы этим придать дополнительную драматичность ситуации. Так и хотелось выдержать некоторую паузу между строчками, набрать в грудь воздуха. А еще казалось, что между ними должна была прозвучать барабанная дробь или даже грянуть выстрел. Это произойдет… Бабах!.. очень скоро! Ричер не мог отвести взгляд от букв, словно они возымели на него какое-то гипнотическое влияние. Очень скоро… Очень скоро…

– Не трогай его! – предупредила Фролих.

– А я и не собирался, – пожал плечами Джек.

Он выглянул на улицу и проверил, нет ли кого поблизости. Но все машины в пределах видимости оказались пустыми, а окна в соседних домах – темными и занавешенными. Ни единого пешехода в пределах видимости, ни одного бездельника, ошивающегося рядом. Полная тишина. Он вернулся в дом, медленно и аккуратно закрыл дверь, словно боялся создать сквозняк, который мог бы изменить положение злосчастного листа.

– Как они сумели проникнуть сюда? – волновалась Фролих.

– Через дверь, – пояснил Ричер. – Скорее всего, они вошли с заднего входа.

Фролих вынула пистолет из кобуры, и они вместе с Джеком прошли в гостиную, а оттуда проследовали на кухню. Задняя дверь оказалась закрыта, но не заперта на ключ. Ричер чуть приоткрыл ее, огляделся, но опять ничего подозрительного не заметил. Затем он полностью открыл дверь вовнутрь, так, что на ее внешнюю поверхность упал свет, и вблизи пристально изучил пластину вокруг замочной скважины.

– Здесь есть небольшие царапинки, – сообщил он. – Совсем крохотные. Они работали очень осторожно.

– Значит, они уже здесь, в столице, – вздохнула Фролих. – А не сидят где-то в далеком баре на Среднем Западе.

Она смотрела из кухни в гостиную.

– Телефон, – коротко произнесла женщина.

Кто-то снял аппарат с его привычного места и поставил на стол, рядом с креслом у камина.

– Они звонили по моему телефону, – продолжала Фролих.

– Наверное, для того, чтобы побеседовать со мной, – добавил Ричер.

– На нем есть отпечатки?

Он покачал головой:

– Они были в перчатках.

– Значит, эти негодяи успели нанести мне визит, – с грустью произнесла Фролих.

Она отошла от задней двери, в нерешительности встала у кухонного стола, некоторое время смотрела куда-то, а потом резко открыла один из ящиков.

– Они забрали мой пистолет. У меня здесь лежало запасное оружие.

– Я знаю, – кивнул Ричер. – Старая «беретта».

Фролих выдвинула соседний ящик.

– И магазины с патронами тоже исчезли. Они хранились вот тут.

– Знаю, – повторил Джек. – Под варежкой для духовки.

– Откуда тебе это известно?

– Я тут все осмотрел еще в понедельник вечером.

– Зачем?

– Старая привычка. Не обижайся.

Она несколько секунд молча смотрела на него, затем проверила тайник, где держала деньги, в керамическом горшке для цветов. Однако она ничего не сказала Джеку, из чего он заключил, что пачка купюр осталась нетронутой. Ричер мысленно напомнил себе старую истину: как правило, люди не любят проверять места, находящиеся выше их роста.

Внезапно Фролих замерла, словно ее посетила какая-то неприятная мысль.

– Они все еще могут находиться внутри дома, – тихо произнесла она.

Фролих не трогалась с места. Впервые Джек почувствовал, что эта женщина чего-то испугалась.

– Пойду проверю, – тут же предложил он. – Если только ты не сочтешь это за глупую попытку отреагировать на брошенный мне вызов.

Она молча передала ему свой пистолет. Джек выключил свет на кухне, чтобы его фигуру не было видно в дверном проеме у лестницы, ведущей в подвал, и медленно направился вниз. Он прислушивался к шорохам, стараясь не обращать внимания на гул работающей системы отопления. Некоторое время постоял не шевелясь, чтобы глаза привыкли к темноте. Но в подвале никого не оказалось, равно как и наверху. Никто не таился и не ждал их здесь. Люди, которые прячутся и выжидают, все же производят какие-то если даже не звуки, то шумы. Кроме того, от них исходят определенные вибрации. Сейчас Джек не чувствовал абсолютно ничего. Дом был пуст, и ничто в нем не говорило о недавнем вторжении, если не считать перемещенного с привычного места телефона, исчезнувшего пистолета с патронами и послания на полу прихожей. Ричер вернулся на кухню и отдал Фролих пистолет, держа его рукояткой вперед.

– Все тихо и спокойно, – доложил он.

– Лучше я сразу же позвоню куда следует, – решила Фролих.

Спустя сорок минут к дому подъехал седан, принадлежащий ФБР, со специальным агентом Бэнноном и тремя сотрудниками. Еще через пять минут появился Стивесант на «сабербене» Специальной службы. Они оставили машины с включенными «мигалками» на улице, припарковав их рядом с особняком Фролих. Соседние дома причудливо озарялись вспышками белого, красного и синего цветов. Несколько секунд Стивесант стоял в дверях дома и не двигался с места.

– А ведь мы, согласно вашему утверждению, не должны были больше получать сообщения, – напомнил он.

Бэннон стоял на коленях и разглядывал листок бумаги с текстом.

– Здесь только одна ничего не конкретизирующая фраза, – возразил он. – А мы предполагали лишь то, что они не будут уточнять нам ни время, ни место предстоящей операции. Так оно и получилось. Слово «скоро» ни о чем не говорит, оно слишком расплывчато. Это просто какая-то насмешка, издевательство. Судя по всему, они хотели произвести на нас впечатление своими действиями.

– И им это удалось – во всяком случае, в отношении меня, – вздохнул Стивесант.

Бэннон взглянул на Фролих:

– Сколько времени вас не было дома?

– Весь день, – ответила женщина. – Мы уехали в половине седьмого утра, чтобы встретиться с вами.

– Кто это «мы»?

– Ричер остановился у меня, – пояснила она.

– Больше ему здесь оставаться нельзя, – покачал головой Бэннон. – И вам тоже. Это было бы слишком рискованно. Мы поселим вас на время в более безопасное место.

Фролих промолчала.

– Значит, они сейчас находятся в Вашингтоне, – заключил Бэннон. – Скорее всего, перегруппировываются где-нибудь. Видимо, они приехали сюда из Северной Дакоты часа через два после вас. Им было известно, где вы живете. А сейчас нам самим нужно остаться здесь и поработать. Все же теперь ваше жилище представляет собой место преступления.

– Это мой дом, – напомнила Фролих.

– Это место преступления, – повторил Бэннон. – Они побывали здесь. И нам тоже нужно кое-что здесь сделать. А вы поживете в другом месте, пока дом снова не станет безопасным.

Фролих ничего ему не ответила.

– Не надо спорить, – посоветовал Стивесант. – Я хочу, чтобы вы чувствовали себя спокойно. Мы поселим вас в мотеле, и пока все это не закончится, вас будут охранять двое полицейских.

– Не забудьте про Нигли, – напомнил Ричер.

Фролих бросила на него выразительный взгляд.

– Не беспокойтесь, – понимающе кивнул Стивесант. – Я уже послал за ней людей.

– А что говорят ваши соседи? – поинтересовался Бэннон.

– Я с ними практически не знакома, – пожала плечами Фролих.

– Возможно, они успели заметить кое-что, – сказал агент ФБР и поглядел на часы. – И сейчас кто-то из них, возможно, еще не успел лечь в постель. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Когда вытаскиваешь свидетелей из кровати, они, как правило, начинают сердиться.

– Ну, работайте, ребята, – обратился Стивесант к команде Бэннона. – А мы уезжаем.

* * *

Ричер стоял в гостевой комнате, и его охватило такое чувство, что он уже никогда не вернется в этот дом. Поэтому Джек забрал все свои пожитки из ванной, мешок с одеждой, приобретенной в Атлантик-Сити, а также все костюмы Джо и нераспечатанные рубашки. Чистые носки и нижнее белье он рассовал по карманам. Все это он взял в одну руку, подхватил под мышку картонную коробку с вещами Джо, и в таком виде спустился вниз. Выходя на улицу к машине, он вдруг подумал о том, что впервые за пять лет покидает дом, имея при себе какой-то багаж. Он загрузил свои вещи в «сабербен» босса, обошел автомобиль и, устроившись на заднем сиденье, принялся ждать Фролих. Она вышла из дома с небольшим чемоданчиком. Стивесант принял его у женщины из рук, уложил в машину, и они оба сели впереди. После этого «сабербен» тронулся с места и покатил по улице. Фролих даже не обернулась.

Они поехали на север, затем свернули на запад. Почти миновали район гостиниц и остановились у одного мотеля в Джорджтауне, за десять улиц в стороне от дома, где жил Армстронг. У гостиницы стоял старый «краун-Вик», а рядом с ним – новенький «линкольн», в котором сидел водитель. «Краун-Вик» оказался пуст. Сам мотель представлял собой милое уютное строение, украшенное темным деревом везде, где возможно. С трех сторон здание окружали посольства, и их территории были надежно ограждены. Посольства принадлежали новым государствам, о которых Ричер никогда и не слышал, но ограды всех трех произвели на него должное впечатление. В общем, местность ему понравилась. В мотеле имелся единственный вход, а в вестибюле уже расположился полицейский. Еще один дежурил в коридоре, и этого было больше чем достаточно, чтобы обеспечить полную безопасность новых постояльцев.

Стивесант снял три одноместных номера. Нигли уже прибыла в мотель. Они встретили ее в вестибюле, когда она покупала в автомате банку газированной воды и беседовала о чем-то с великаном в дешевом черном костюме и здоровенных ботинках. Ричер безошибочно определил в нем полицейского и одновременно водителя «Крауна». «Видимо, у них бюджет не позволяет иметь такие роскошные машины, как у Секретной службы, – решил Джек. – Впрочем, то же самое можно сказать и об одежде».

Стивесант заполнил бумаги у стола администратора и вскоре вернулся, неся в руке три карточки-ключа. Немного смущаясь, он торжественно раздал их и назвал номера комнат. Оказалось, что они находятся рядом друг с другом. Затем он порылся в кармане, достал ключи от «сабербена» и протянул их Фролих.

– Я поеду с водителем, который привез сюда Нигли, – пояснил босс. – Увидимся завтра в офисе, в семь утра. Жду вас всех, – добавил он. – И Бэннона.

Затем он повернулся и вышел из мотеля. Нигли повертела в руке свою карточку-ключ, подбросила банку с газировкой и снова поймала ее, а потом подхватила сумку с вещами и отправилась в свой номер. Фролих и Ричер последовали за ней. В коридоре их встретил еще один полицейский. Он устроился на простом стуле, для удобства чуть наклонив его и прижав спинкой к стене. Ричер пронес мимо него неуклюжий багаж и остановился у своего номера. Фролих в это время уже находилась напротив своей двери, через две комнаты от него. Она даже не взглянула в его сторону.

Джек вошел внутрь и обнаружил знакомую обстановку, которую ему приходилось видеть уже тысячи раз. Вот только сама комната оказалась не слишком просторной. Здесь стояли кровать, кресло и стол, имелся обычный телефон и небольшой телевизор. Все остальное тоже не отличалось от внутреннего убранства других гостиниц: занавески в цветочек, уже задернутые на ночь, такое же покрывало на кровати, накрахмаленное так, что ткань казалась жесткой. Стены завешаны бамбуковыми циновками. Над кроватью висела дешевая репродукция, которая должна была представлять собой раскрашенный вручную рисунок какого-то античного греческого храма. Ричер разложил пожитки, расставил бритвенные принадлежности на полочке над раковиной. Посмотрел на часы. Они показывали начало первого ночи. Значит, уже начался День Благодарения. Он снял пиджак, когда-то принадлежавший Джо, и бросил его на стол, затем ослабил узел галстука и зевнул. В этот момент в номер постучали. Он открыл дверь и увидел перед собой Фролих.

– Заходи, – пригласил Джек.

– Я только на минуточку, – тут же предупредила женщина. Джек отошел вглубь комнаты и присел на край кровати, чтобы дать гостье возможность устроиться в кресле. Волосы у нее были немного растрепаны, словно она недавно тщетно пыталась привести их в порядок. Но эта небрежность в прическе оказалась ей даже к лицу. Она выглядела моложе и ранимей, что ли.

– Я уже забыла его, – начала она.

– Хорошо, – кивнул Ричер.

– Но мне кажется, я понимаю, почему ты до сих пор так не считаешь.

– Хорошо, – повторил Джек.

– Поэтому, я полагаю, нам сегодня следует оставаться в разных номерах. Но все же я хотела бы объяснить, почему зашла.

– Как пожелаешь.

– Ты просто очень похож на него. И я не могла не вспомнить о нем. Понимаешь, что я имею в виду? Но ты никогда не играл для меня роль замены ему. И мне очень важно, чтобы ты знал об этом.

– Ты до сих пор думаешь, что он погиб из-за меня?

Фролих отвернулась.

– Из-за кого-то он все же умер, – сказала она. – Что-то повлияло на его решение, и это «что-то» относилось к его прошлому. Ведь почему-то он решил, что сможет сразиться и победить того, кого победить он никак не мог. Что-то заставило его подумать о том, что у него все получится. Но ничего не получилось. И ведь то же самое может случиться с тобой на этот раз. И ты глупец, если этого не понимаешь.

Ричер кивнул, но ничего не стал отвечать ей. Фролих поднялась с кресла и прошла мимо него, оставляя за собой легкий аромат духов.

– Позвони, если я буду тебе нужен, – негромко произнес Джек.

Она не ответила ему, а он не стал подниматься, чтобы проводить ее до двери.

* * *

Через полчаса в номер снова постучали. Открывая дверь, Джек ожидал опять увидеть Фролих, но это оказалась Нигли. Она была в той же одежде, в которой приехала сюда, немного усталая, но совершенно спокойная.

– Ты один? – поинтересовалась она.

Джек кивнул.

– А где она?

– Уже ушла.

– Из-за занятости или от недостатка ласки и внимания?

– Она пребывает в смятении, – пояснил Ричер. – То ей хочется, чтобы я превратился в Джо, то начинает меня обвинять в том, что брат погиб из-за меня.

– Она до сих пор любит его.

– Очевидно, ты права.

– А ведь прошло шесть лет с тех пор, как они расстались!

– И это нормально для женщины?

Нигли только пожала плечами:

– Ты меня об этом спрашиваешь? Впрочем, я знаю, что многие люди несут свой факел любви очень долгое время. Наверное, он был весьма достойным человеком.

– Я не слишком хорошо знал его, – заметил Джек.

– Так он погиб из-за тебя?

– Конечно, нет. Я в то время находился за тысячи миль от него. И мы не общались с ним уже лет семь. Я же тебе рассказывал об этом.

– Тогда чего она добивается?

– Она говорит, будто он становился безрассудным оттого, что сравнивал себя со мной.

– Это правда?

– Сомневаюсь.

– Но ты говорил, что впоследствии испытывал некоторое чувство вины. Помнишь, когда мы просматривали пленки с записями камер наблюдения?

– Мне помнится, что я говорил тебе о том, как сердился на него, но никакого чувства вины при этом не испытывал.

– Ну, это почти одно и то же. А почему ты должен чувствовать себя виноватым, если он погиб не из-за тебя?

– Ну вот, теперь еще ты будешь убеждать меня в том, что я каким-то образом причастен к его смерти!

– Я просто спрашиваю тебя: почему ты должен был бы испытывать чувство вины?