Текст книги "Джек Ричер. Рассказы (Сборник) (ЛП)"

Автор книги: Ли Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава семнадцатая

Ричер проводил Хелен до дома и перебежал через улицу к себе. Зашел в дверь, добежал до кухни и нашел там отца, сидящего в одиночестве.

– Где Джо? – спросил Ричер.

– Ушел гулять, – ответил отец.

Ричер вышел на задний двор. Квадратная бетонная площадка, пустая, если не считать старый круглый столик, четыре стула и пустой мусоросжигатель. Он был размером с большую круглую урну. Из стальной решетки. На маленьких ножках. Сероватый от старого пепла, но пустой и вычищенный после последнего использования. В принципе, весь двор был выметен. Семьи морпехов. Всегда такие дотошные.

Ричер вернулся в коридор. Присел над катушкой кабеля, отмотал пару метров и отрезал кусачками.

– Что ты делаешь? – спросил отец.

– Сам знаешь, что я делаю, – ответил Ричер. – То, что ты и планировал. Ты не заказывал ботинки. Что пришло, ты и заказал. Вчера, когда пропала кодовая книжка. Думал, будет утечка и на нас с Джо в результате наедут. Ты не мог заказать ножи Ка-Бар или кастеты, так что выбрал, что мог.

Он начал наматывать тяжелый провод на кулак, как боксеры завязывают руки перед боем. Надавил на податливые металл и пластик, те аккуратно сминались.

– Так утечка была? – спросил отец.

– Нет, – ответил Ричер. – Это предыдущий конфликт.

Отец высунул голову в дверь и оглядел улицу. Спросил:

– Справишься с этим пацаном?

– А Папа Римский спит в лесу? (пародия на два классических саркастических ответа: «А медведь срет в лесу?» и «А Папа Римский католик?»)

– У него дружок.

– Чем больше, тем лучше.

– Другие дети смотрят.

– Как всегда.

Ричер стал обматывать вторую руку.

– Спокойней, сын, – сказал отец. – Не перестарайся. Не хочу, чтобы на этой неделе нам пришлось всей семье идти трое на трое.

– Он на меня не настучит.

– Я знаю. Я про непредумышленное убийство.

– Не волнуйся, пап, – сказал Ричер. – Так далеко не зайдет.

– Ты уж постарайся.

– Но боюсь, кое-куда все же зайдет. Чуть дальше, чем полагается.

– Ты о чем, сынок?

– Боюсь, в этот раз придется сломать пару костей.

– Зачем?

– Мне мама так велела. Ну, почти.

– Что?

– В аэропорте, – сказал Ричер. – Отвела меня в сторону, помнишь? Сказала, что на вас с Джо Окинава плохо влияет. Велела мне присматривать за вами обоими. Сказала, я буду главный.

– Мама так сказала? Мы и сами можем за собой присмотреть.

– Да? И как пока, получается?

– Но этот парень тут ни при чем.

– По-моему, еще как при чем, – ответил Ричер.

– С чего это? Он что-то сказал?

– Нет, – сказал Ричер. – Но есть и другие чувства, кроме слуха. Например, запах.

А потом сунул выпуклые серые кулаки в карманы и снова вышел на улицу.

Глава восемнадцатая

В тридцати метрах собралась подковой толпа зевак из десяти детей. Зрители. Переминались с ноги на ногу и дрожали от предвкушения. На десять метров ближе ждал вонючка с подручным. Вонючка был справа, его помощник слева. Подручный был ростом с Ричера, но шире в плечах и груди, как рестлер, и лицо у него было, как с плаката о розыске – плоское, суровое и злое. Ричер решил, что эти плечи и выражение лица – девяносто процентов арсенала парня. Он был того типа, на который не наезжают исключительно из-за внешности. Так что вряд ли у него было много практики, и, может, он даже сам верил в собственную ложь. Так что, возможно, боец из него был никудышный.

Но узнать точно можно только одним способом.

Ричер быстро подошел, руки все еще в карманах, по широкой изгибающейся траектории, направляясь к подручному, не замедляясь даже на последних шагах, так, как подходит пожать руку политик, как маниакальный священник набрасывается на паству, будто охотно и чрезмерно приветствовать людей – цель его жизни. Подручный попался на язык тела. Его запутали давние социальные традиции. Он даже приподнял руку, чтобы поздороваться.

Не сбиваясь с шага, Ричер врезал ему головой в лицо. Шаг, два, бац. Удар на десять баллов, и по стилю и содержанию, и по силе и точности. Парень опрокинулся, и не успел пролететь половину пути до земли, как Ричер уже поворачивался к вонючке, а из карманов показались кулаки в проволоке.

В кино они бы стояли друг перед другом, долго, наготове, неподвижно, как в перестрелке у ОК Корраля, издевались и плевались угрозами, руки наготове, может, кружили бы, прищуренный взгляд против прищуренного взгляда, напряжение растет. Но Ричер жил не в кино. Он жил в реальном мире. И доли секунды не прошло, как он уже врезал левым кулаком в бок здоровяка, жестокий удар в корпус, второй в быстрой ритмичной двухходовой комбинации, где первым шагом был удар головой. Его кулак сейчас весил не меньше трех килограмм, и он вложил в удар все, и, в итоге, чем бы вонючка не ответил, ему пришлось бы это делать с тремя сломанными ребрами – большой минус, потому что сломанные ребра адски болят, а от любой грубой физической активности взвоют еще сильней. Кое-кто со сломанными ребрами даже чихнуть не может.

И в случае здоровяка не было ничего неожиданного. Он просто переломился пополам, как раненый бизон. Так что Ричер собрался и врезал снизу с правой, сломав еще пару ребер с другого бока. Это просто. Обмотка из тяжелого кабеля превратила кулаки в натуральные стенобитные шары. Единственная проблема – некоторые люди не попадают в больницы из-за сломанных ребер. Особенно в семьях морпехов. Просто перевязываются и терпят. А Ричеру нужно было отправить пацана на больничную койку, чтобы вокруг собралась вся семья. Хотя бы на один вечер. Так что он оторвал левую руку пацана от ребер, ухватился за кисть левой ладонью, неуклюже из-за обмотки, и повернул на 180 градусов, чтобы ладонь смотрела вверх, а место под локтем вниз, а потом вдарил правым кулаком точно в сустав, так что парень взвыл, заорал и упал на колени, а Ричер избавил его от мучений апперкотом в челюсть.

Гейм овер.

Ричер оглядел слева направо полукруг наблюдателей и сказал:

– Следующий?

Никто не двинулся.

– Кто-нибудь? – повторил Ричер.

Никто не двинулся.

– Ладно, – сказал Ричер. – Тогда проясню для всех. С этого момента все будет так.

А потом повернулся и зашагал к дому.

Глава девятнадцатая

Отец Ричера ждал в коридоре, немного бледный. Ричер начал разматывать кулаки и спросил:

– С кем ты работаешь по делу кодовой книжки?

– Один мужик из разведки и двое из военной полиции, – ответил отец.

– Позвонишь им и попросишь приехать?

– Зачем?

– Такой план. Как велела мама.

– Они должны приехать к нам?

– Да.

– Когда?

– Неплохо бы прямо сейчас. – Ричер увидел, что на его костяшках выдавлено слово «Джорджия». Наверное, там сделали кабель. Выпуклые буквы на изоляции. Он никогда там не был.

Отец позвонил на базу, а Ричер наблюдал за улицей через окно. Наделся, что если повезет, все сложится идеально по времени. Так более-менее и вышло. Через двадцать минут к дому подъехал штабной автомобиль и из него вышли трое в форме. За ними на улицу тут же свернула скорая, объехала их припаркованную машину и двинулась к дому вонючки. Медики загрузили пацана, а мать и, по виду, младший брат поехали с ним как пассажиры. Ричер решил, что отец пацана направится сразу в больницу, на мотоцикле, после дежурства. Или раньше, смотря что скажут врачи.

Мужчина из разведки был майором, а полицейские – уоррент-офицерами. Все трое в форме. Все трое еще стояли в коридоре. У всех троих на лице было написано одно и то же: что мы тут делаем?

– Видели, как только что увезли пацана? – сказал Ричер. – Обыщите его дом. Там, кстати, сейчас пусто. Все готово, ждем только вас.

Все трое переглянулись. Ричер следил за лицами. Очевидно, никто не горел желанием арестовывать такого хорошего морпеха, как Стэн Ричер. Очевидно, все надеялись на счастливый исход. Они были готовы хвататься за соломинки. Готовы пойти на все, и даже выполнять приказы от странного тринадцатилетнего пацана.

– Что ищем? – спросил один из полицейских.

– Поймете, когда увидите, – ответил Ричер. – 30 сантиметров в длину, пара сантиметров в ширину, серого цвета.

Мужчины вышли на улицу, а Ричер с отцом остались ждать.

Глава двадцатая

Ожидание было достаточно коротким, как Ричер рассчитывал. Вонючка продемонстрировал некую звериную хитрость, но до криминального гения ему было далеко. Это уж точно. Меньше, чем через десять минут, они вернулись с металлическим предметом, побывавшем в огне. Оттого пепельно-серым. Когда-то это была вставка из светлого сплава тридцати сантиметров в длину и один в ширину, слегка закругленная у коротких сторон, с тремя круглыми отверстиями.

Все, что остается, когда сжигаешь тетрадь на кольцах.

Ни твердой обложки, ни страниц, ни содержания, только обожженный металл.

– Где нашли? – спросил Ричер.

– Под кроватью во второй спальне. В детской, – ответил один из полицейских.

Далеко до криминального гения.

Майор разведки спросил:

– Это кодовая книга?

Ричер покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Это ответы на школьный тест.

– Ты уверен?

– Так точно.

– Тогда зачем вызвал нас?

– Это должна уладить армия. Не школа. Отправляйтесь в больницу и поговорите с пацаном и его родителями. Получите признание. А потом сообщите в школу. Что сделаете с ним потом – уже ваше дело. Наверное, сойдет пока и предупреждение. Больше не будет к нам приставать.

– А что конкретно случилось?

– Это мой брат виноват, – сказал Ричер. – Ну, в каком-то смысле. Тот парень начал на нас наезжать, а Джо не стал терпеть и ответил, как надо. Остроумно, быстро, все как полагается. Выступление на пять. Плюс Джо здоровый. Правда, мухи не обидит, но ведь парень этого, конечно, не знал. Вот и решил найти обходной путь в плане мести. Решил подобраться по-другому. Узнал, что Джо нервничает из-за теста. Наверное, слышал наши разговоры. Но неважно, вчера он пошел за Джо до школы и украл ответы. Чтобы подставить его.

– Есть доказательства?

– Косвенные, – ответил Ричер. – Он не ездил на бейсбол. Его не было на автобусе. Значит, весь день он провел в городе. И Джо вымыл руки и принял душ, когда вернулся. Для Джо это необычно – середина дня. Наверное, чувствовал себя грязным. И думаю, потому, что весь день чуял вонь этого пацана из-за углов.

– Очень уж косвенные, – заметил майор.

– Спросите его сами, – сказал Ричер. – Надавите на него перед отцом.

– Что было дальше?

– Он разработал сценарий, по которому Джо выучил ответы и сжег тетрадь. Что вполне вероятно для того, кто хочет сжульничать на тесте. И очень удобно, что как раз наступила мусорная ночь. По плану пацан сжигает тетрадь у себя во дворе, а потом пролезает ночью к нам и подбрасывает железку в наш мусоросжигатель, к останкам, чтобы улики были на месте. Но у нас пепла не было. Мы пропустили мусорную ночь. Были в это время в аэропорте. Так что пришлось ему отменить план. И он убрался. А я его слышал. Рано утром. Только подумал, что это кошка или крыса.

– Остались следы?

– Наверняка найдутся, – сказал Ричер. – Двор когда-то подметали, но пыль уже накопилась. Особенно после мусорной ночи.

Полицейские отошли осмотреть двор и вернулись с озадаченными выражениями лица, словно говорящими – мальчишка прав.

У майора разведки на лице появилось выражение «поверить не могу, что спрашиваю такое у тринадцатилетнего», и он произнес:

– А кодовая книжка, знаешь?

– Нет, – сказал Ричер. – Не уверен. Но есть неплохая догадка.

– Где?

– Помогите брату со школой и тогда поговорим.

Глава двадцать первая

Три морпеха вернулись через девять минут. Один из полицейских сказал:

– А ты неплохо ему навалял, а?

– Переживет, – ответил Ричер.

– Он признался, – добавил второй полицейский. – Все было, как ты рассказал. Откуда ты узнал?

– Логика, – сказал Ричер. – Я знал, что Джо этого не делал, очевидно, это сделал кто-то другой. Вопрос только кто. И как, и зачем.

– Мы уладили проблемы со школой, – сказал майор. – Твой брат чист. – Потом улыбнулся. – Но есть одно печальное последствие.

– Что же это?

– Раз больше нет ответов, тест отменили.

– Как обидно.

– В каждой бочке меда есть ложка дегтя.

– Вы видели вопросы?

Майор кивнул.

– Чтение, грамматика, сложение, вычитание. Ничего из ряда вон.

– Никаких общих знаний?

– Нет.

– И бейсбола нет?

– Ни намека.

– И статистики?

– Может, только проценты в математической части. Коэффициенты и вероятности, всякое такое.

– А это важно, – сказал Ричер. – Например: какова вероятность, что офицер морпехов потеряет кодовую книжку?

– Низкая.

– Какова вероятность, что хороший офицер, как мой папа, потеряет кодовую книжку?

– Еще ниже.

– Значит, по теории вероятности, книжка вообще не потерялась. Значит, есть другое объяснение. Следовательно, время на версию, что она потеряна, потрачено зря. А время, потраченное на другие возможности, было бы плодотворней.

– И какие другие возможности?

– Когда президент Форд пришел на смену президенту Никсону?

– Десять дней назад.

– Значит, наверняка тогда в Штабе и начали пересматривать старые планы. И уверен, что единственный важный – китайский. Поэтому нас сюда и направили. Но мы – фаза вооруженного конфликта. Значит, раньше нас сюда командировали каких-нибудь планировщиков. Где-то неделю назад. И им приказали разобраться со всем в два раза быстрей. А работы у них много, так?

– Всегда.

– И какая последняя фаза их работы?

– Пересмотр кодовой книжки согласно обновившимся планам.

– Когда последний срок?

– Теоретически мы должны быть готовы сегодня в полночь, если поступит приказ президента.

– Значит, может быть, кто-то где-то работал над кодами всю ночь напролет. Кто-то из тыловых, кто прибыл сюда с неделю назад.

– Уверен, так и есть. Но мы уже проверили всю базу. Первым же делом.

– Может, он работал не на посту.

– Значит, самовольно.

– Но и так бывает.

– Знаю. Но даже если так, он бы давно объявился на базе и книжка давно бы лежала в сейфе.

– А если он перетрудился и уснул? Если он еще не проснулся? Если кодовая книжка все еще у него на кухонном столе?

– Где?

– Через улицу, – сказал Ричер. – Постучите и спросите Хелен.

Глава двадцать вторая

Джо вернулся с прогулки спустя час, и они с братом и отцом отправились на пляж плавать. Вода была теплая, песок белый, а пальмы покачивались. Они бродили и гуляли по пляжу, пока солнце не опустилось к горизонту, а потом направились в душный домик в конце бетонной улицы, где через час снова зазвонил новый телефон и Джози сказала, что ее отец умер. Старый Лорен Мотье скончался в девяносто лет, забрав с собой, как и все люди, неизвестные сокровенные надежды и мечтания и страхи и переживания, и оставив за собой, как и большинство, тонкий след в виде живых потомков. Он не представлял, что вырастет из его растрепанной дочурки и двух красавцев-внуков, и даже не думал представлять, но, как и каждый европеец двадцать первого века, он надеялся, что они проживут в мире, процветании и достатке, хотя одновременно и понимал, что наверняка этого не будет. И потому надеялся, что они примут свое бремя с достоинством и хорошим настроением, и в последние минуты радовался тому, что пока так и было, и, наверное, так и будет.

Жара
High Heat

Мужчине уже за тридцать, подумал Ричер, он довольно плотный, и ему жарко. Он весь вспотел в своём костюме. Женщина, стоявшая к нему лицом, возможно, была моложе, но не намного. Ей тоже было очень жарко и она была напугана. Или напряжена, по крайней мере. Это было видно по ней. Мужчина стоял слишком близко к ней, и ей это не нравилось. Была почти половина девятого вечера, и быстро темнело, но не становилось прохладнее. Передавали, что сегодня больше тридцати семи градусов. Настоящее пекло. Среда, 13 Июля 1977, Нью-Йорк. Ричер всегда точно знал дату. Это был его второй самостоятельный выход.

Человек положил ладонь плотно на грудь женщины, прижав влажную ткань к коже и шевеля большим пальцем в вырезе декольте. Не нежный жест, но, в то же время, и не агрессивный. Нейтральный, как у врача. Женщина не отступала, она просто застыла на месте, оглядываясь вокруг. Видела она немногое. Нью-Йорк, половина девятого вечера, но улица была пустынна. Было слишком жарко. Уэйверли, между Шестой авеню и Вашингтон Сквер. Люди появятся позже, если вообще появятся.

Вдруг мужчина отнял свою руку от груди женщины, резко бросив её вниз, как будто хотел сбить пчелу с её бедра, а затем вернул обратно по большой дуге и ударил её со всей силы по лицу, жестко, с силой, достаточной для солидной затрещины, но его рука и её лицо были слишком влажными, чтобы получился щелчок, похожий на пистолетный выстрел, поэтому получилась обычная пощечина. Голову женщины отбросило в сторону, и звук эхом отразился от стен из обожжённого кирпича.

Ричер крикнул:

– Эй.

Мужчина обернулся. У него были темные волосы и темные глаза, его рост был примерно пять фунтов и десять дюймов, и вес около двухсот фунтов и его рубашка просвечивала от пота.

Он сказал:

– Исчезни, малыш.

В эту ночь Ричеру оставалось три месяца и шестнадцать дней до его семнадцатого дня рождения, но физически он выглядел намного старше. Он был так высок, каким должен был стать уже во взрослом возрасте, но ни один здравомыслящий человек не назвал бы его худым. В нём было шесть футов и пять дюймов и двести двадцать фунтов, и это были одни мышцы. Полностью законченное изделие, причем законченное совсем недавно, только с конвейера. Его зубы были белыми и ровными, глаза синими, волосы густыми и волнистыми, а кожа гладкой и чистой. Шрамы, морщины и мозоли были еще только в перспективе.

Мужчина добавил:

– Прямо сейчас, малыш.

Ричер сказал:

– Мэм, вам нужно отойти от этого парня.

Женщина так и сделала, отступив назад сначала один шаг, затем другой, и выйдя из зоны доступности. Мужчина спросил:

– Ты знаешь, кто я такой?

Ричер спросил:

– А какая разница?

– Ты наезжаешь не на тех, с кем можно так поступать.

– Не на тех? – сказал Ричер. – Вообще-то, это множественное число. Тебя здесь много?

– Сейчас узнаешь.

Ричер огляделся вокруг, на улице было по-прежнему пустынно.

– И когда же я узнаю это? – сказал он. – По-видимому, не сразу.

– Похоже, ты считаешь себя очень крутым парнем?

Ричер сказал:

– Мэм, я не против остаться здесь один, если вы хотите удалиться.

Женщина не двигалась. Ричер посмотрел на неё и сказал:

– Может, я что-то не так понял?

Мужчина сказал:

– Исчезни, малыш.

Женщина добавила:

– Вам не нужно вмешиваться.

– Я и не вмешиваюсь, – сказал Ричер. – Я просто стою здесь на улице.

Мужчина сказал:

– Иди, постой на какой-нибудь другой улице.

Ричер повернулся, посмотрел на него и спросил:

– Кто-то умер, и тебя назначили мэром?

– Это уже наглость, малыш. Ты не знаешь, с кем говоришь, и еще пожалеешь об этом.

– Когда сюда подойдет еще кто-то? Ты это имеешь в виду? Потому что сейчас здесь только ты и я. И я не вижу в этом ничего плохого, по крайней мере, для меня, если только не окажется, что у тебя нет денег.

– Денег?

– Ну да, чтобы я их забрал.

– Так ты собираешься ограбить меня?

– Не грабить тебя, – сказал Ричер, – а восстановить историческую справедливость. Старый принцип, даже где-то традиция. Ты проиграл войну, значит ты отдаешь мне свои сокровища.

– А мы разве в состоянии войны, ты и я? Потому что, если это так, ты проиграешь, малыш. Мне всё равно, насколько большим парнем ты считался в своей кукурузной деревне. Я просто надеру тебе задницу. И это будет больно.

Женщина была всё еще в шести футах от него, но пока не двигалась. Ричер снова посмотрел на нее и спросил:

– Мэм, этот джентльмен с вами в браке, или связан какими-нибудь отношениями, или знаком вам по общей компании или работе?

Она сказала:

– Я не хочу, чтобы вы вмешивались. – Женщина была моложе мужчины, конечно, но не намного. Примерно столько же, ну, может, двадцать девять. Неяркая блондинка, и если бы не ярко-красный отпечаток от пощечины, она бы очень хорошо выглядела для женщины своего возраста. Но она была худой и нервной. Возможно, у неё было много стрессов в жизни. Она была одета в свободное летнее платье, которое заканчивалось выше её колен, и носила сумочку через плечо.

Ричер спросил:

– По крайней мере, скажите мне, во что вы не хотите, чтобы я вмешивался. Это какой-то случайный парень пристал к вам на улице, или это не так?

– А что еще это может быть?

– Домашняя ссора, возможно. Я слышал о парне, который ввязался в чужую ссору, а затем жена налетела на него, как сумасшедшая, за то, что он сделал больно её мужу.

– Я не замужем за этим человеком.

– Но он вообще вам интересен?

– В смысле, заботит ли меня его благополучие?

– Именно это я и имею в виду.

– Абсолютно нет. Но вы не должны вмешиваться. Лучше уходите. Я сама разберусь с этим.

– Может, мы уйдём отсюда вместе?

– Сколько тебе лет, кстати?

– Достаточно взрослый, – сказал Ричер, – для прогулок, по крайней мере.

– Я не хочу отвечать за тебя. Ты еще ребенок. Ты просто невинный свидетель.

– Этот парень опасен?

– Очень.

– Он не выглядит таким.

– Внешность может быть обманчивой.

– Он вооружен?

– В городе он не может себе это позволить.

– Так что он собирается делать? Брызнуть на меня потом?

Это было уловкой. Парень достиг точки кипения, оскорблённый тем, что они разговаривали так, словно его там не было, тем, что его назвали потным, хотя он явно был им, и он ринулся в атаку. Его пиджак развевался, галстук сполз, а влажная рубашка прилипла к телу. Ричер сделал ложный выпад в одну сторону, а шагнул в другую, и тот промахнулся, Ричер сделал подсечку, и парень споткнулся и упал. Он встал достаточно быстро, но Ричер уже отступил, развернулся и был готов для следующего действия, которое выглядело, как точное повторение первого, за исключением того, что Ричер доработал его немного, заменив подсечку на удар локтем в висок, который был у него был очень хорошо поставлен. В свои почти семнадцать Ричер был подобен совершенно новой машине, всё еще блестящей, хорошо смазанной, гибкой, подвижной, прекрасно сбалансированной, специально разработанной NASA и IBM по заказу Пентагона.

Парень оставался на коленях немного дольше, чем в первый раз. Жара удерживала его там. Ричер понял, что тридцать семь градусов, о которых он слышал, скорее всего было на открытом месте, где-нибудь в Центральном парке, на какой-нибудь маленькой метеостанции. В узких кирпичных ущельях Вест-Виллидж, ближе к огромным каменным плитам тротуара, похоже, были все сорок девять. Плюс влажность. Ричер был одет в старые брюки цвета хаки и голубую футболку с длинными рукавами, и то, и другое выглядело так, словно он падал в реку.

Парень встал, тяжело дыша и пошатываясь. Он упирался руками в колени.

Ричер сказал:

– Брось, старина. Поищи себе кого-нибудь другого, чтобы поколотить.

Ответа не последовало. Парень выглядел так, словно он ведёт внутренний спор с самим собой. Это длилось долго. Очевидно, нужно было рассмотреть аргументы с обеих сторон. За и против, плюсы и минусы, затраты и прибыли. Наконец парень сказал:

– Ты умеешь считать до трёх с половиной?

Ричер ответил:

– Думаю, да.

– За столько часов ты должен исчезнуть из города. После полуночи ты покойник. До этого тоже, если я увижу тебя снова, – парень выпрямился и пошел прочь, назад к Шестой Авеню, быстро, словно приняв решение, его каблуки позвякивали по раскалённым камням, как у очень занятого человека, который только что вспомнил о важном поручении. Ричер наблюдал за ним, пока тот не исчез из виду, затем повернулся к женщине и сказал:

– В какую сторону вы направляетесь?

Она указала в противоположном направлении, в сторону Вашингтон Сквер, и Ричер сказал:

– Тогда у вас должно быть всё в порядке.

– У тебя есть три с половиной часа, чтобы выбраться из города.

– Я не думаю, что он говорил серьезно. Он сбежал, но при этом пытался сохранить лицо.

– Он говорил серьезно, уж поверь мне. И ты еще ударил его в голову. О, боже.

– Кто он?

– А кто ты?

– Просто парень, проходивший мимо.

– Откуда ты вообще взялся?

– В настоящий момент из Поханга.

– Где это, черт возьми?

– Южная Корея, лагерь морской пехоты в Mуджуке.

– Ты что, моряк?

– Нет, сын моряка. Мы идем туда, куда нас направляют. Но занятия закончились, и я путешествую.

– Самостоятельно? Сколько тебе лет?

– Будет семнадцать осенью. Не беспокойтесь за меня. Я не тот, кого можно бить на улице.

Женщина ничего не сказала.

Ричер сказал:

– Кто этот парень?

– Как ты здесь оказался?

– Автобусом до Сеула, самолетом в Токио, самолетом на Гавайи, самолетом в Лос-Анджелес, самолетом в аэропорт Кеннеди, автобусом до автовокзала Портового Управления. Дальше пешком.

«Янки» были на выезде, в Бостоне, и это было главным разочарованием. У Ричера было чувство, что этот год будет особенным. С приходом Реджа Джексона должно было что-то измениться. Длинной серии проигрышей уже пора заканчиваться. Но Ричеру не повезло. На стадионе «Янки» было темно. Альтернативой был стадион «Шей», «Чикаго Кабс» против «Нью Йорк Метс». В принципе Ричер ничего не имел против бейсбола в исполнении «Метс», каким бы он ни оказался, но, в конце концов, притяжение музыки, доносившейся из центра города, оказалось сильнее. Он решил, что пересечет площадь и проведает девушек из летней школы Нью-Йоркского университета. Одна из них, возможно, пойдет с ним. А может и нет. Но попробовать стоило. Он был оптимистом, и строил гибкие планы.

Женщина спросила:

– Как долго ты уже путешествуешь?

– Теоретически я свободен до сентября.

– Где ты остановился?

– Я только приехал сюда и еще не решил.

– Твои родители нормально к этому относятся?

– Моя мать волнуется, она читала про Сына Сэма в газете.

– Она и должна волноваться, ведь он убивает людей.

– Пары, сидевшие в автомобилях, в основном. Так пишут. По статистике я вряд ли попаду в их число. У меня нет автомобиля, и я до сих пор хожу на своих двоих.

– В этом городе имеются и другие проблемы.

– Я знаю. Я должен был встретиться с моим братом.

– Здесь, в городе?

– В паре часов от города.

– Тебе лучше отправиться туда прямо сейчас.

Ричер кивнул:

– Я надеюсь успеть на последний автобус.

– До полуночи?

– Кто был этот парень?

Женщина не ответила.

Жара не спадала. Воздух был густым и тяжелым, и грохотал гром. Ричер слышал его с севера и запада. Возможно, собиралась настоящая гроза в Хадсон Вэлли, ревущая и громыхающая над медленным потоком меж высоких скал, подобно тому, что он читал в книгах. Свет постепенно темнел, становясь фиолетовым, словно погода готовилась к какому-то значительному событию.

Женщина сказала:

– Иди, проведай своего брата. Благодарю за помощь.

Красный отпечаток руки на ее лице постепенно исчезал.

Ричер спросил:

– У вас всё в порядке?

– Со мной всё будет хорошо.

– Как вас зовут?

– Джилл.

– Джилл, а дальше?

– Хемингуэй.

– Не родственница случайно?

– Кому?

– Эрнесту Хемингуэю, писателю.

– Не думаю.

– Вы свободны сегодня вечером?

– Нет.

– Меня зовут Ричер. Был рад познакомиться, – он протянул руку, и они пожали друг другу руки. Её рука была горячей и влажной, как будто у неё был жар. Впрочем, и его рука тоже. Тридцать семь градусов, а может и больше, и ни ветра, ни испарения. Лето в городе. Далеко на севере в небе вспыхивали молнии. Дождя не было.

Он спросил:

– Как давно вы с ФБР?

– А кто сказал, что я с ними?

– Этот парень – гангстер, ведь так? Организованная преступность? Всё это дерьмо про его людей, про то, что я должен покинуть город и тому подобное. Все эти угрозы. У вас была с ним встреча, и он проверял вас на наличие микрофона, когда положил руку вам на грудь. И я думаю, что он его обнаружил.

– Ты сообразительный парень.

– Где ваше прикрытие? Должен быть микроавтобус с людьми, прослушивающими в нём весь ваш разговор.

– Нет денег в бюджете.

– Я вам не верю. У города возможно, но федералы никогда не считают деньги.

– Лучше проведай своего брата. Это не твоя проблема.

– Для чего таскать на себе провода, если тебя никто не слушает?

Женщина завела руки за спину, опустила их вниз, пошевелила ими, покачивая, словно расслабляя пояс. Черная пластиковая коробка – небольшой диктофон – выпала из-под её платья, болтаясь на уровне колен и повиснув на проводе. Она опустила одну руку ниже платья и потянула за провод, помогая другой рукой. Она выгибалась и извивалась, и диктофон опустился на тротуар, за ним последовал тонкий черный провод с небольшим бутоном микрофона на конце.

Она сказала:

– Всё есть на плёнке.

Маленькая черная коробка была покрыта каплями пота от её спины.

Ричер спросил:

– Я сделал что-то не так?

– Я не вижу, как можно было избежать всего этого.

– Он напал на федерального агента. Это преступление, и я свидетель.

Женщина ничего не ответила, медленно обматывая провод вокруг диктофона. Затем сбросила сумку с плеча и уложила диктофон внутрь. Стало жарче и еще более влажно, чем раньше, словно горячее, мокрое полотенце укрыло рот и нос Ричера. Молний на севере стало больше, они медленно мерцали без перерыва, ослабленные толстым слоем воздуха. Дождь так и не начался.

Ричер сказал:

– Вы собираетесь позволить ему просто так уйти?

Женщина ответила:

– Это действительно не твоё дело.

– Я с удовольствием расскажу, что я видел.

– Суда не будет еще год. Ты будешь должен снова проделать весь этот путь. Ты хочешь добираться сюда на четырех самолетах и двух автобусах из-за пощечины?

– Через год я буду где-то в другом месте. Может быть, ближе.

– Или еще дальше.

– Запись должна остаться на ленте.

– Нужно иметь что-то большее, чем пощечина. Адвокаты будут смеяться надо мной.

Ричер пожал плечами. Слишком жарко спорить. Он сказал:

– Хорошо, желаю приятно провести вечер, мэм.

Она спросила:

– Куда ты сейчас?

– На Бликер Стрит, наверное.

– Ты не должен этого делать. Это на его территории.

– Или куда-нибудь поблизости, может в Бауэри. Там же везде есть музыка, верно?

– То же самое. Это всё его территория.

– Кто он?

– Его зовут Кроселли. Всё, что находится к северу от Хьюстона и к югу от Четырнадцатой, принадлежит ему. И ты его ударил в голову.

– Он один, и он не найдет меня.

– Это мафиози, и у него есть свои бойцы.

– Сколько?

– Ну, может, дюжина.

– Недостаточно. Слишком большая площадь.

– Он подключит все клубы и бары.

– В самом деле? Он расскажет людям, что испугался шестнадцатилетнего пацана? Не думаю, что так случится.

– Ему не нужно объяснять причину. И люди будут лезть из кожи вон, чтобы помочь. Они все хотят заработать за хорошее поведение проценты, как в банке. Ты не продержишься и пяти минут. Лучше отправляйся к своему брату. Я говорю серьезно.

– У нас свободная страна, – сказал Ричер. – Именно для этого вы и работаете, верно? Я пойду туда, куда хочу. Я шёл очень долго.

Женщина замолчала надолго.

– Ну, я тебя предупредила, – наконец, сказала она. – Я не могу больше ничего сделать для тебя.

И она пошла в направлении Вашингтон Сквер, а Ричер остался там, где стоял, совсем один на Уэверли, то задирая, то опуская голову, чтобы поймать немного воздуха для дыхания. Когда он последовал за ней примерно две минуты спустя, то увидел, что она уехала в автомобиле, который стоял всё это время в зоне, запрещенной для парковки. «Форд Гранада» 1975 года, подумал он, бледно-голубой, с виниловой крышей и большой зубастой передней решеткой. Автомобиль свернул за угол, как сухопутная яхта, и исчез из виду.