Текст книги "Сны богов и монстров"

Автор книги: Лэйни Тейлор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Ну же, миры, подумала Кэроу, давайте, не стесняйтесь! Забирайте готовенькую катастрофу – с пылу с жару!

Она снова обвела глазами стол. Совет военачальников: все, что здесь решено, может быть занесено в каталог под грифом: «Разумеется, идиотка. А ты чего ожидала?»

Все же она попыталась. И сказала:

– Сопутствующие потери неприемлемы. Ни в каком количестве.

Взгляд Акивы смягчился, но ответил ей не он. Стоящая сзади Лиссет мерзко зашипела:

– Какая забота. Ты химера или человек?

Лиссет. Будущая корова. Кэроу потребовались все имеющиеся в наличии запасы выдержки, чтобы не развернуться к наге лицом и не замычать. Она ответила ровным тоном, позволив себе лишь нотку снисходительности:

– Я химера в человеческом теле, Лиссет. Я думала, ты уже поняла.

– Она прекрасно понимает. Не так ли, солдат?

Тьяго развернулся и посмотрел на нагу предостерегающе. Кэроу поняла: она получит свою взбучку позже. Перед советом Волк совершенно недвусмысленно заявил, что они должны выступать единым фронтом, в любой мелочи. Однако Лиссет не сумела справиться с собой и последовать приказу. Это задевало.

Тон Лиссет был достаточно почтительным:

– Да, сэр.

– Оставим людей, – продолжила Кэроу. – Давайте поговорим о нас. Сколько из нас умрет?

– Сколько будет необходимо, – ответила Лираз с противоположной стороны стола.

Кэроу захотелось встряхнуть эту ледяную королеву, величественного ангела смерти.

Она требовательно спросила:

– А что, если ни в одной смерти нет необходимости? Что, если есть другой путь?

– Конечно, – сказала Лираз скучающим тоном. – Просто обратиться к Иаилу и вежливо попросить его уйти. Я уверена, если мы не забудем сказать «пожалуйста»…

Кэроу огрызнулась:

– Я имела в виду совсем другое.

– И что именно? У тебя есть план?

Конечно, никакого плана у Кэроу не было. Ее «нет» прозвучало горько.

– Если что-нибудь придумаешь, непременно дай знать.

Взгляд искоса мазнул по лицу Кэроу; сардонический, пренебрежительный тон. Ненависть Лираз ощущалась как груз на плечах. Заслужила ли она эту ненависть? Короткий взгляд на Акиву… Тот смотрел в сторону.

– Все, закончили, – объявил Тьяго. – Моим солдатам нужен отдых и пища, а потом мы займемся воскресением.

– Вылетаем на рассвете, – сказала Лираз.

Никто не возразил.

Просто такой план.

Апокалипсис по расписанию, вот что это такое, подумала Кэроу.

Или… нет? Акива вышел, даже не взглянув в ее сторону; она так и не поняла, что за огонек мелькнул в его глазах. Однако перекладывать спасение человечества на него – или на кого-то еще – она не собиралась. Она так легко не сдастся. Еще осталось время отвести от Земли бойню.

Немного времени еще есть. Это же радует, верно? Все, что ей требуется, – придумать план, предотвращающий катастрофу. И каким-то образом убедить угрюмых огрубевших воинов его принять. Осталось… около двенадцати часов. И все это время она проведет в глубоком трансе, воскрешая всех, на кого только хватит сил.

Ничего сложного.

25
На вас

Пришествие. Сутки спустя

После совета Акива ушел в комнату, выделенную в его личное пользование, и закрыл дверь.

Лираз стояла за дверью и прислушивалась. Она уже подняла руку, чтобы постучать, но помедлила. Прошла почти минута, и на ее лице выражение гнева сменилось выражением страстного желания. Страстного желания вернуть время, когда она стояла рядом с братьями. Гнева за то, что их больше нет. И за то, что ей так их недостает.

Она чувствовала себя… незащищенной.

С одного бока – Азаил, с другого – Акива. Они всегда ее заслоняли. В битве, конечно, в битве.

С пяти лет братья и сестра тренировались вместе. Порой они действовали как единое шестирукое существо с почти единым разумом. Привыкли защищать друг другу спину. Сейчас она понимала: это относилось не только к битве. В такие минуты, как сейчас, братья были для нее убежищем и спасением. Теперь Азаила нет, а Акива погрузился в себя. И она открыта всем ветрам, ее кидает и швыряет, как щепку.

Нет, Лираз не будет просить. Незачем. Если Акиве это не нужно… Почему он замкнулся в своем горе и бросил ее здесь?

Она так и не постучала. Сгорбила плечи и побрела. Куда? Какая разница? Просто занять время, каждую секунду до того мига, когда она вонзит меч в дядино сердце и медленно, медленно провернет.

И этому не помешает ничего: ни люди с их оружием, ни неистовое беспокойство Кэроу, ни просьбы о мире.

Ничего.

Акива не предавался горю. Преследующие его образы: тело брата, смех Кэроу и Волка – все было забыто и отодвинуто. Он закрыл глаза; лицо оставалось спокойным и расслабленным, как во время сна без сновидений. И все же Акива не спал, но и не бодрствовал в полной мере. Он сейчас находился в месте, которое обнаружил годы назад, после Булфинча, когда восстанавливался после смертельного ранения. Хоть он и не умер тогда, и даже полностью разработал руку, рана в плече не переставала болеть ни на секунду, и в это средоточие боли он сейчас погрузился.

Акива был внутри своей боли, в месте, где мог использовать магию.

Не сиритар, совершенно иное. Любая магия, которую ангел творил намеренно, созидалась – или обреталась – здесь. Нужно было спуститься по ступенькам собственного разума; со временем это получалось все лучше, ступени вели все глубже, и при пробуждении он чувствовал себя слабым и неуверенным, как при возвращении издалека.

Вершит он магию сам – или просто нашел место ее средоточия? Где он сейчас, внутри себя или снаружи? Не угадать. Акива полагался не на тренировки, а на инстинкт и чутье, и сегодня, минута за минутой, он прислушивался к ним.

В середине военного совета внезапным озарением к нему пришла идея, которая показалась откровением. Хамсы.

Он не питал иллюзий: вряд ли два таких непохожих войска в скором времени сумеют достичь согласия. Когда-нибудь это произойдет, но только полное единение может всерьез увеличить их силы в предстоящей битве. Не устранение напряженности – интеграция. Если они просто ударят по Доминиону, смешанными батальонами или порознь, то все равно будут в меньшинстве. Однако Лираз права: хамсы ослабят врага и, возможно, переломят ситуацию в их пользу. И позволят одержать победу.

Увы, братья и сестры не поверят химерам, особенно принимая во внимание скверное начало. Хамсы – оружие, против которого у них нет защиты.

А если такая защита появится?

Именно в этом заключалась идея Акивы. Что, если ему удастся разработать контрзаклинание, чтобы защитить Незаконнорожденных? Он не знал, сумеет ли. И оправданны ли усилия? Если получится, не принесет ли защита больше проблем, нежели блага? Лишившись такого преимущества, химеры отнюдь не обрадуются.

А… Кэроу?

Он колебался. Интуиция – или всего лишь тайная надежда, последняя отчаянная попытка? Ведь если ему удастся создать такие чары, то, помимо дополнительных шансов для альянса, он получит кое-что для себя.

Кэроу сумеет его коснуться.

Ее руки на его теле… Объятия – чистая радость, никакой муки…

Он не знал, захочет ли она прикасаться к нему, повторится ли это когда-нибудь. Но если вдруг захочет…

Чтобы держать солдат двух армий подальше друг от друга, и серафимы и химеры выставили часовых у входа в коридор, соединяющий деревню и главный зал. У тех и у других возникало ощущение, что за углом притаился враг. Какой уж тут отдых! На многих к тому же давили низкие потолки и стены без окон. Кругом камень, до неба – далеко. Не выбраться. Особенно тяжело для химер, знающих, что бастарды своим лагерем перекрыли выход из пещеры.

Они отдыхали, ели и изучали остатки вооружения из арсенала киринов, давным-давно разграбленного работорговцами. Эгир плавил металлическую утварь и инструменты, ковал клинки, и стук его молота сливался с шумами горы. Некоторые солдаты насаживали оперение на старые стрелы. Остальные бездельничали, и праздность сулила беду. Конечно, никакой открытой агрессии, но ангелы, злясь, что никого из химер не наказали за нарушение клятвы, твердили, будто ощущают пульсацию хамс даже через стены.

Химеры помнили недвусмысленный приказ командира, но при каждом удобном случае, устало прислонившись к стене, упирали ладони в камень. Магия хамсы не могла проникать сквозь горную породу, но они пытались снова и снова. «Чернорукие мясники» – так они называли Незаконнорожденных. Ропща, химеры не оставляли надежды отрубить к демонам эти черные руки и прикончить ангелов.

Однако едва ли не сильнее замешательства было обрушившееся на них отчаяние. Оно барабанной дробью стучало в каждом сердце, у ангелов и химер одинаково.

Все молчали, считая его собственной личной слабиной. Солдаты еще не знали чувства настолько глубокого, как то, что пронзило их некоторое время назад. Хотя что такое отчаяние – о да, они знали.

Они всегда переживали его молча. Как и страх.

– Ну? – спросила Исса, когда Кэроу в одиночестве вернулась в деревню.

Она отстала от Тьяго, Тен и Лиссет, в полной мере насладившись их обществом на совете. И сейчас Исса встречала ее у поворота.

– Все примерно так, как ты ожидала. Жажда крови и бахвальство.

Исса продолжала допытываться:

– У кого?

– Очень у многих.

Кэроу старалась не смотреть Иссе в глаза, понимая, что лжет. Ни Акива, ни Тьяго не проявили ни одного из названных ею качеств, но результат совещания был ровно такой же, как если бы проявили.

Она потерла глаза. Господи, как же она устала.

– Весь упор на штурм и натиск.

– Значит, атакуем? Отлично. Привычная работенка.

Кэроу тяжело вздохнула. Время есть только до рассвета. Сколько воскрешений ей удастся провести?

– Что хорошего – бросать горстку солдат в такую страшную бойню?

Исса пожала плечами:

– Мы делаем все, что можем.

– Все? Наши планы разрабатывают не стратеги, а воины.

Исса мгновение помолчала. Они стояли на окраине деревни, на повороте к скальному проходу, по другую сторону от которого начинались жилища, а тропинка шла дальше, к «площади».

– Так что, пусть лучше наши планы строит художница? – мягко спросила Исса.

Кэроу сжала зубы. Она знала, что ей нечего предложить совету. Альтернативу найти не удалось. Она помнила насмешку Лираз: «Почему бы просто не попросить Иаила уйти?» Вот если бы это было возможным… И все ангелы тихо разошлись бы по домам, и никто бы не умер. Конец истории.

Маловато шансов.

– Не знаю, – горько призналась она. – Помнишь рисунок, нам давали задание? Нужно было проиллюстрировать идею войны?

Исса кивнула:

– Отлично помню. Мы обсуждали его, когда ты пришла нас навестить.

Кэроу тогда нарисовала двух монстров, сидящих за столом друг против друга, и перед каждым – гигантская миска, полная… людей. Извиваются крошечные ручки и ножки, малюсенькие личики скорчены в жалкой гримасе. А монстры роются вилками – каждый в чужой миске, – подвывают от нетерпения, засовывая кусок за куском в провалы своих ртов.

– Идея была такая: тот, кто первым опустошит миску другого, выиграет войну. И я нарисовала это еще до того, как вообще узнала про Эрец, про здешнюю войну, про участие в ней Бримстоуна.

– Об этом знала твоя душа, – сказала Исса. – Даже если память спала.

– Может, и так. Я думала о том рисунке весь военный совет. И о нашей роли. Мы мошенничаем с миской. Наполняем ее снова и снова, а монстры все орудуют своими гигантскими вилками, и у них всегда есть еда. Благодаря нам. Мы никогда не проиграем. Но и не выиграем. Это просто смерть, поставленная на поток. Разве не так?

– Было так, – поправила Исса, положив холодную руку на плечо Кэроу. – Доброе сердечко.

Ее лицо сияло лаской и нежностью, как у Мадонны эпохи Возрождения.

– Ты ведь знаешь, что Бримстоун очень на вас надеялся.

На вас. Тебя и Акиву. Кэроу вспомнила, что Бримстоун сказал ей Мадригал, когда она в тюремной камере ждала казни. Век за веком ему оставалось только одно: верить, что его работа поддерживает в народе химер жизнь…

– «… пока мир не изменится», – мягко произнесла Кэроу, повторив те его слова.

– У него не вышло, – сказала Исса, говоря так же мягко. – И у Воителя – тоже. И у Тьяго. А вы справитесь.

– Не имею представления, как этого добиться, – доверчиво призналась она Иссе. – Мы вместе, химеры и серафимы, но все равно врозь. Каждый по-прежнему мечтает уничтожить врага. Возможно, так и будет. Это точно не новый мир.

– Слушай свои инстинкты, добрая девочка.

Кэроу засмеялась, покачиваясь от усталости.

– А что, если мои инстинкты советуют мне идти спать – и проснуться, только когда все уже будет сделано. Без меня? Приведенные в порядок миры, закрытые порталы, каждый на своем месте, Иаил разгромлен… И никакой войны?

Исса только улыбнулась:

– Ты не захочешь все это проспать, дорогая. Наступают особенные времена.

Она мечтательно прикрыла глаза, а потом озорно улыбнулась:

– Или наступят, когда ты придумаешь, как сделать их особенными.

Кэроу легко погладила ее по плечу.

– Вот-вот. Только об этом и мечтаю.

Исса потянулась ее обнять. И как все прежние объятия старшей подруги, это снова наполнило Кэроу силой – силой чужой веры в твои способности. Бримстоун тоже в нее верил.

А Акива?

Кэроу направилась обратно, в сторону «штаб-квартиры воскресителей». Именно там обосновались Мик и Зузана. Сквозь открытую дверь Кэроу видела зеленоватое мерцание факелов. Издалека доносился шум войска и запахи съестного. Земные овощи, кускус, плоские лепешки, последние из костлявых марокканских кур. Пахло хорошо – и не потому, что она проголодалась. Это навело ее на мысль.

Слушать свои инстинкты? А как насчет призывов желудка? Пока еще не план и не решение: просто крошечная идея. Затравка. Маленький шажочек вперед.

– Скажи Мику и Зузане, что я скоро буду, – попросила она Иссу и отправилась искать Волка.

26
Кровь и цветы

Часов в семь утра, больше чем через сутки после того, как Элиза проснулась от собственного вопля, она сдалась и в изнеможении провалилась в сон.

Как обычно, все началось с неба. С неба. На первый взгляд просто голубое пространство в крапинках облаков, ничего особенного, но, погружаясь в эти сновидения, Элиза знала еще кое-что. Не фантастика и не вымысел, по крайней мере, сейчас она в этом не сомневалась. Будто уходишь за границу знакомого и привычного в своем собственном разуме и погружаешься глубже. В место, гораздо более необычное, однако от этого не менее реальное.

И первое, что Элиза знала точно: здешнее небо – особенное. И до него очень, очень далеко. Не как до Таити – дальше. Дальше Китая. Расстояние настолько огромное, что оно опровергало все Элизины познания о Вселенной.

Она смотрела и с ужасом ждала: вот-вот что-то произойдет. И надеялась на обратное.

Надежда оказалась тщетной. Как всегда.

Как и слово «раскаяние», слова «надежда» и «страх» совершенно не подходили для описания накала чувств, сопровождавших ее сновидения. Эмоции настолько кристальные, концентрированные, настолько сминающие мозг, что в реальности они разорвали бы человека на части, вспороли разум и привели к сумасшествию. Даже в сновидении они потрясали: дикое невыносимое давление тревоги и неопределенности. Так божественное начало соотносится с жалким человеческим воплощением в аватаре. Вроде о том, но никакого сравнения.

Посмотри на небо.

Это случится снова?

Что-то зарождается?

Ничего. Ничего.

Ничегоничегоничегоничего…

В горле стояло рыдание. Надежды не осталось, только мольба, одно слово – пожалуйста! – а еще отчаяние, кристально чистое, нескончаемое, до края времен. Хотя край времен, возможно, был уже близок.

Потому что мир сейчас кончится.

В этих сновидениях Элизу раз за разом принуждали смотреть, как это происходит. Впервые кошмар приснился, когда ей было семь лет, и с тех пор – бесчисленное множество раз. Она снова и снова погружалась в пучину ужаса, цепляясь за ускользающую надежду, – и видела, как эта надежда истаивает. И хотя сновидения разворачивались по одному и тому же сценарию, она каждый раз проходила через пик отчаяния, когда надежда вспыхивала последним усилием – и гибла.

Что-то расцветало в небе. Сначала крошечное, на грани видимости, пятно – как капля воды в чернилах. Потом пятно быстро росло, сливалось с другими.

Небо кровоточило и цвело, цвело и кровоточило… Безумный фейерверк растекался все дальше, занимал все больше места – а потом уже небо целиком, от горизонта до горизонта. Калейдоскоп пятен. Затем небо… пропадало. Прекрасное… кошмарное зрелище. Кошмарное… кошмарноекошмарноекошмарное… господи!

Мир прекращал существование. Из-за меня. ИЗ-ЗА МЕНЯ!!! Ничего хуже быть не могло. Отныне и присно, и всюду – я недостойна жить. Ведь небо пропало – и пропустило их. Их. Голодных, вихрящихся, рвущихся вперед.

Они уже близко.

Твари.

Там, во сне, Элиза, пытаясь спастись, мчалась от них прочь. Убегала, путала след, а паника и чувство вины преследовали ее так же алчно, как ужас, который гнался по пятам. Это она виновата! Это из-за нее! Ведь именно она их впустила!

Никогда. Никогда я не …

– Что за черт?! Ты спишь?

Элиза, задохнувшись, открыла глаза. В дверном проеме застыл Морган. На лоб спадала прядь только что вымытых блестящих волос. Стильный вид, мальчик-картинка. Пухлые губки кривятся от отвращения. Господь всемогущий, только приснившийся кошмар мог заставить ее воспринимать Моргана Тота и все его насмешки как избавление.

Он смотрел так, будто застал ее за чем-то непристойным. Будто она не дремала на кушетке, полностью одетая, а… не знаю…

Элиза села и распрямила плечи. Экран погас. Сколько же она здесь провалялась? Она захлопнула ноутбук, вытерла рот тыльной стороной ладони и поблагодарила судьбу, что во сне не изошла слюной.

Обошлось. Она даже не кричала. Только что-то давило в груди. Невыплеснутый крик? Если бы Морган не разбудил ее, здесь было бы живописное продолжение. Господи, благослови этого мелкого эгоистичного хорька.

– Который час? – спросила она, поднимаясь.

– Я тебе что, будильник? – процедил он, направляясь мимо нее к своему любимому секвенатору. В лаборатории располагались два огромных анализатора ДНК, и хотя Элиза никак не могла понять, чем один отличается от другого, Морган всегда выбирал тот, что слева. И всякий раз, если она приходила раньше, то старалась занять именно левый. Детская победа, но сколько счастья! Однако сегодня явно не ее день.

Учитывая, что ей приснился кошмар со всеми радостями пробуждения, что мир рушится, что ее выследило родимое семейство, что они теперь где-то поблизости, что она так и не поменяла белье, – да уж, день задался.

Она ошибалась. То, что ждало ее сегодня, еще только подступало, только готовилось обрушить свое бремя ей на плечи и рывком все изменить.

Рывком.

Часа через два в дверь постучали. Элиза все еще не оставляла попыток сосредоточиться, но данные плыли перед глазами, и она порадовалась возможности передохнуть.

Открывать пошел доктор Чодри. Явившись в лабораторию почти сразу после Моргана, он прокомментировал происходящее всего двумя словами:

– Странные дни.

Он не из болтливых, это точно. Высокий пожилой индус с крючковатым носом и густыми волосами, отливающими серебром на висках. Он говорил с британским акцентом и манерами напоминал джентльмена викторианской эпохи.

– Чем могу служить?

Двое мужчин. Один взгляд на них, и Элизе показалось, что она смотрит шпионский детектив. Темные костюмы, стрижка «по регламенту», на невыразительных лицах – затверженное отсутствие выражения. Правительственные агенты.

– Доктор Анудж Чодри? – спросил тот, что повыше, доставая жетон.

Доктор кивнул.

– Пройдемте с нами.

– Прямо сейчас? – спросил доктор спокойно, как будто коллега позвал его на чашку чая.

– Да.

Никакого объяснения. Ни единого слова, смягчающего категоричность требования. Интересно, правительственных агентов специально обучают вести себя так таинственно? Что вообще происходит? У доктора Чодри проблемы? Нет. Конечно же, нет. Когда правительственные агенты входят в лабораторию и говорят: «Пройдемте с нами», им просто нужна научная экспертиза.

А специальность доктора Чодри – молекулярная филогенетика. Так, так… чью ДНК они хотят проанализировать?

Элиза повернулась к Моргану и увидела, что он наблюдает за происходящим с жадным, алчным вниманием. Угу, подумала Элиза, доблестные спецслужбы отражают вторжение Чужих.

Морган почувствовал ее взгляд и с ухмылкой произнес:

– Может, на планете есть и еще неидиоты, кроме меня.

Причем из сказанного совершенно очевидно следовало: в его списке идиотов Элиза занимает верхнюю строчку.

И вдруг среди неприятностей этого бесконечного дня блеснуло солнце. Доктор Чодри спросил у агентов: «Могу я взять ассистента?» – и, получив в ответ молчаливый кивок, повернулся… к ней.

К ней. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Ликование со злорадством пополам.

– Элиза, если вы не против?

Морган издал сдавленный звук. Как будто у него из легких разом вышел весь воздух – и не только через нос, но и через все имеющиеся в организме отверстия. Он вытаращился на нее совершенно по-мультяшному. Им пренебрегли! Невероятно, немыслимо, несправедливо!

– Но, доктор Чодри…

Индус быстро и решительно перебил:

– Не сейчас, мистер Тот.

Элиза соскользнула со стула и направилась к доктору, пробормотав себе под нос:

– Обтекайте, мистер Тот.

– Вот что я должен вам сказать, – язвительно и гневно начал Морган, сузившимися глазами глядя на доктора Чодри.

Элиза застыла. Казалось, ладонь побелела, раскалилась и налилась тяжестью. И этой ладонью ей страшно хотелось залепить Моргану по роже. Но под взглядами остальных она сдержала порыв, хотя рука сохранила тяжесть неизрасходованной оплеухи.

Она собрала оборудование, перечисленное доктором Чодри, потом вместе с ним двинулась за агентами к двери, оставляя Моргана в одиночестве переживать свою детскую бессильную ярость. Тоже утешение, если подумать.

На улице ждал автомобиль. Гладкий, черный – правительственный. Интересно, из какой службы эти агенты? Ей жетоны не предъявили. ФБР? ЦРУ? АНБ? В чьей юрисдикции находятся… ангелы?

Доктор Чодри распахнул перед Элизой дверцу машины, потом сел сам. Агенты заняли переднее сиденье, и машина влилась в движение. По мере удаления от музея торжество Элизы поугасло, и ее начало терзать беспокойство. Подожди, сказала она себе, давай-ка подумаем.

– Ммм, извините. А куда мы едем? – спросила она.

– По прибытии вас проинструктируют, – ответили с переднего сиденья.

Ну, о’кей.

По прибытии куда?

В Рим, должно быть.

Разве нет?

Элиза покосилась на Чодри. Тот слегка пожал плечами и поднял брови.

– Это стоило бы прояснить.

Прояснить? А будет ли разъяснение? Их на самом деле допустят к Пришельцам?

Она представила, как берет у одного из них мазок ротовой полости, и едва подавила подступившую истерику. После всего, от чего она сбежала семь лет назад, ей таки предстоит встреча с ангелами – и спасибо за это сказать надо не родимому семейству, а науке. Она удержала нервный смешок. Эй, мам, а ну-ка взгляни! Господи! Это смешно, потому что просто абсурдно.

Одно из важнейших событий человеческой истории. И Элиза будет его непосредственным участником – пихая ватные палочки за щеку ангелу?! Офигеть!

Она заставила себя успокоиться и прокашлялась. Значит, будем анализировать ДНК ангелов. Это если у них есть ДНК. Вероятно, все-таки есть. Они обладают физическим телом; оно же из чего-то сделано?

На что это похоже, интересно? Есть ли сходство с человеческой ДНК? Воображение буксовало, но Элиза надеялась, что загадка будет разрешена. На молекулярном уровне.

И она поймет, что они такое.

Возбуждение и усталость последних суток наконец одолели ее, затуманили разум, тяжким грузом навалились на плечи. Как стервятники, они дожидались своего часа – и дождались. Словно ловишь кого-то, отдавая погоне все силы, настигаешь, пытаешься схватить, – и тут преследуемый бросается на тебя и хватает за горло.

Она разберется, что такое ангелы. Именно эта мысль крутилась в уставшем мозгу Элизы. Она разберется, ее учили разбираться. Последовательность нуклеотидных цепочек – и мир, Вселенная, грядущее, все раскладывается по полочкам. Филогенез. Упорядоченность. Здравый смысл.

Хотя на самом-то деле вопрос стоял совершенно иначе. Она твердила:

Я выясню, что такое ангелы.

И боялась спросить:

Сумею ли выяснить, что же такое я сама?