Текст книги "Хранитель меча"

Автор книги: Лэйна Дин Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

– До сих пор, – сказал король, и странная улыбка тронула его губы, – мы подшучивали лишь над живыми. Но и мертвые также заслуживают нашего внимания, не так ли?

Стянув перчатку с правой руки, он начертил в воздухе магический знак. Колдовской Камень в его перстне на мгновение вспыхнул голубым огнем, и факел в руках Ринна загорелся.

Пока остальные поджигали свои факелы от факела Ринна, король прислонился к каменному столбу ворот, и Арлин заметил смертельную усталость в его глазах, в опущенных книзу уголках рта и в заострившемся лице. Это было настоящее безумие – лишь только встав с постели, к которой он был прикован изнурительной болезнью, король отважился на столь тяжелое для него путешествие. Остальные спутники Гэйлона ничего не заметили, следуя за своим королем во мрак гробницы.

Мартен в последний раз заколебался на пороге.

– Это добром не кончится, – пробормотал он и, погрузив палец в урну с древесной золой, установленную сразу за воротами, прочертил поперек лба широкую черную полосу.

Это был древний виннамирский обычай, которым пренебрегли Гэйлон, Керил и Ринн. Арлин был воспитан в религиозных традициях Ксенары, но и он задержался у порога. Скорее всего, духи умерших обитали в этих мрачных катакомбах. Мертвые не всегда обретают мир после похорон. Он знал это очень хорошо и, опасливо оглядевшись, последовал примеру Мартена, начертив у себя на лбу такой же знак. Только после этого он отважился спуститься вниз по узким, вросшим в землю каменным ступеням.

Свет факелов уже трепетал где-то внизу, и эхо доносило до него голоса Ринна и Керила. Их смех звучал все же несколько напряженно, хотя они и старались это скрыть.

Лестница привела Арлина в небольшое, тесное и сырое помещение, откуда уходили под холм несколько темных тоннелей. Устья нескольких из них были наполовину засыпаны обвалившимися с потолка камнями. Король исследовал все штольни по очереди, и его приятели следовали за ним по пятам. Мартен остался стоять в центре небольшой комнаты, испытывая сильное нежелание двигаться дальше.

Арлин присоединился к Мартену как раз в тот момент, когда Гэйлон остановился перед входом в узкий тоннель, начинавшийся справа от лестницы. Взяв из рук Ринна факел, король поднял его высоко вверх, и все увидели высеченный над тоннелем древний герб – вставшего на дыбы медведя с короной в зубах, перечеркнутого двумя скрещенными копьями.

– Арлин пойдет со мной, – сказал Гэйлон, возвращая факел Ринну. – А вы подождите здесь.

И, пригнувшись, он нырнул в тоннель.

Молодой южанин последовал за ним, освещая путь своим факелом. Сосновая смола потрескивала, а пламя факела облизывало низкий свод штольни. Коридор изогнулся и неожиданно оборвался, и король с Арлином оказались в крошечном склепе, посреди которого стояло два каменных саркофага. Мраморная крышка одного из них когда-то была разбита на несколько кусков, но теперь эти куски были скреплены между собой цементным раствором. Обходя вокруг него, Арлин почувствовал, как что-то хрустнуло у него под ногой. Неизвестно что почудилось ему в первый миг, ибо он испуганно вздрогнул и посмотрел на пол. Но это был только цветок – белая роза, высохшая и побуревшая от времени.

Гэйлон остановился около второго саркофага, который выглядел более новым. Опершись о его крышку обеими руками, он наклонил голову и раскашлялся.

– Ты чувствуешь этот запах? – спросил он наконец, с трудом переводя дыхание и вытирая рот кончиком плаща.

– Какой запах, милорд?

– Сладкий запах лесных фиалок, Арлин.

Арлин неловко пожал плечами:

– Нет, милорд. Я чувствую только запах дыма от факела.

– Почему ты идешь за мной? – неожиданно спросил Гэйлон, и его глаза сузились.

– Что вы имеете в виду, сир?

– Я имею в виду только то, что сказал. Почему ты со мной?

– Потому что вы – король, – растерявшись, ответил Арлин.

– Роффо – твой король, не я. Отвечай честно.

– Я с вами потому… – Ксенарский аристократ почувствовал в груди непривычный холод. – Мы все следуем за вами потому, что… любим вас.

– Боги мои! Что за дурацкая причина! – Гэйлон ударил кулаком по холодному камню, и Арлин почувствовал внезапный гнев.

– Тогда все мы – дураки, и я – самый главный! Вы «мой» король, и я готов присягнуть вам на верность, если это доставит вам удовольствие. Я с радостью отдам жизнь за вас, милорд!

– Нет, ради всего святого – нет! – вскричал Гэйлон, и Арлин увидел, как страшно исказилось его лицо и вздулась на лбу жила. – Обещай, что ты не умрешь за меня! Обещай мне это!

– Нет, сир, этого обещания я дать не могу, – твердо ответил Арлин и сделал небольшой шаг вперед, надеясь отвлечь короля от этой странной темы.

– Чей это гроб?

– Еще одного глупца, – с горечью ответил Гэйлон, отворачиваясь.

Не проронив больше ни слова, король скрылся в темном тоннеле, и Арлин был вынужден последовать за ним.

Свет факелов, колеблемый потоком холодного воздуха снаружи, плясал по стенам маленького помещения, где вокруг короля уже столпились друзья. Король снова зашелся в кашле, и Арлин, воспользовавшись случаем, отвел Ринна в сторону.

– Его величество утомлен. Мы должны вернуться в замок.

Гэйлон услышал его слова, но, к великому удивление южанина, согласился.

– Да, я устал, – выхватив из рук Мартена бутылку бренди, он запрокинул голову и вылил остатки напитка себе в горло, а затем швырнул опустевший сосуд на каменный пол. – Слишком устал, чтобы преодолеть долгий обратный путь в Каслкип. Может быть, мне удастся найти путь покороче.

Выхватив факел из рук Керила, король нырнул в тоннель, который находился дальше всех от ступенек.

– Пошли, – резко сказал Керил Ринну. – Иначе мы его потеряем.

– Не потеряем, – сварливо отозвался сын портного. – Это игра. Не хочет же он в самом деле заблудиться в этом под вале!

Несмотря на эти свои слова, Ринн покорно сложился чуть ли не пополам и позволил Керилу втолкнуть себя в тот же тоннель.

Чуть слышно бранясь, Арлин собирался последовать за ними, но Мартен схватил его за руку.

– Как ты думаешь, не сходит ли он с ума?

– Мы всегда это знали. Мартен. Возвращайся. Тебе не нужно ходить туда.

Эрл коротко рассмеялся:

– Нужно. Жаль только, что я взял с собой так мало бренди. Там, внизу, холодно, как в могиле. Собственно говоря, это и есть могила.

И он, опустив факел, вошел в тоннель.

Король в одиночестве уходил все дальше в тоннель. Усталость сказывалась все сильнее, и он ощущал тупую боль в груди, однако он слишком долго провалялся в постели наедине со своими собственными мыслями. Время от времени до него доносились приглушенные голоса товарищей, но вскоре изгиб коридора заглушил и их. Только под ногами бренчали обвалившиеся с потолка штольни обломки пористого камня, обнажавшие прогнившее крепежное дерево.

Гробница Орима находилась где-то в этом коридоре – Гэйлон ощущал слабую эманацию неуправляемой энергии, подобную той, какую излучал Кингслэйер, и теперь она вела его. На полу штольни тем временем появился странный плотный туман, в который его ноги погружались до самых лодыжек. Туман словно жил самостоятельной жизнью; он волновался, клубился, выпускал вверх гибкие усы, которые словно принюхивались и снова исчезали в густой серой массе.

По сторонам коридора то и дело мелькали другие тоннели, которые служили входами в небольшие склепы. В каждом таком склепе стояло по одному каменному саркофагу, покрытому пылью и ничем не украшенному. Король проверил все встретившиеся ему ответвления главного коридора и обнаружил, что некоторые из погребальных камер обрушились.

– Милорд!

– Я здесь, – отозвался Гэйлон через плечо.

Вскоре его догнали отдувающиеся Керил и Ринн. Склонный к полноте рыжеватый Керил поднял ногу, и все увидели, как языки тумана потянулись за башмаком, неохотно выпуская свою добычу.

– Что это такое? Чувствуешь себя так, словно идешь по тарелке с супом, – он чихнул. – И пахнет отвратительно.

– В таком случае лучше не суй в него свой нос, дражайший кузен, – посоветовал Гэйлон. – И держись посередине коридора, пока ты не задел стену и не обрушил что-нибудь нам на головы.

– Тут все равно ничего нет, – проворчал Керил. – Давайте вернемся.

Король не обратил на него никакого внимания и снова пошел дальше, влекомый кромешным мраком, в котором таился дух Орима. В конце концов этот длинный коридор закончился, выведя их в усыпальницу, гораздо большую по размерам, чем все остальные, попавшиеся им по пути. Очутившись в ней, Гэйлон выпрямился во весь рост и шагнул в центр, к единственному каменному саркофагу.

В свете факела саркофаг тускло заблестел, и Ринн с Керилом едва сдержали восхищенные восклицания.

По всему периметру гроб был украшен высеченными в камне изображениями древних богов Виндланда – того самого края, который теперь назывался Виннамиром. Каждая фигура была инкрустирована кованым золотом. На крышке саркофага лежали высокая золотая корона и скипетр, тоже из чистого золота. Оба символа королевской власти были богато украшены драгоценными камнями.

Подняв голову, Гэйлон посмотрел на сводчатый потолок усыпальницы. Он казался целым, единственная тонкая трещина, пересекавшая его, походила на зигзаг молнии и начиналась от самого входа.

– Какое богатство! – прошептал Керил. От восхищение его голос прозвучал сипло. – Подумать только, тысячу лет оно пролежало здесь, и никто его не тронул!

– Оно проклято, – отозвался Мартен, который тоже появился на пороге склепа вместе с Арлином.

Ринн, до сих пор хранивший молчание, пробормотал:

– Мой отец говорит, что все золото проклято.

– Это потому, что у него нет своего, – насмешливо фыркнул Керил.

Гэйлон тем временем навалился плечом на каменную крышку саркофага, но был еще слишком слаб, чтобы сдвинуть ее в сторону.

– Не делайте этого, милорд!

Гэйлон не прореагировал на отчаянный вопль Мартена. Он как раз пытался при вести в действие свой Колдовской Камень, однако перстень отзывался еле-еле. Очевидно, Гэйлон потратил слишком много сил, зажигая факелы.

– Помогите же мне! – потребовал он.

Его товарищи откликнулись медленно и не очень охотно. Несмотря на холодный воздух склепа, лицо Гэйлона было мокрым от пота. Объединенными усилиями они наконец сдвинули взвизгнувшую крышку в сторону, и король почувствовал внутри слабый отзвук ярости Орима, но то была всего лишь бессильная ярость мертвеца.

Керил ошибся – кости короля-мага, белые и гладкие, вовсе не превратились в прах за прошедшую тысячу лет.

– Почему у него все кости переломаны? – шепотом спросил Арлин, осторожно заглядывая в каменный ящик.

Гэйлон пошатнулся и оперся на саркофаг, чтобы не упасть.

– Я помню из своих уроков истории, что простые люди боялись его темного могущества. Ломая кости, они верили, что тогда Орим не сумеет нарастить на них новую плоть.

– По всей видимости, это сработало, – заключил Керил. – Мартен?

Мартен внезапно повернулся к саркофагу спиной.

– Я видел, как там что-то шевельнулось! – глухо ответил он.

– Это просто пламя факелов колеблется и отбрасывает такие тени, – попытался успокоить его Арлин.

– Нет. Я видел какое-то движение.

– Мартен! – резко позвал Гэйлон.

Мартена словно что-то толкнуло в спину, и он, падая, ударился о стену возле входа. Удар был не сильным, но достаточным для того, чтобы слегка встряхнуть древнюю кладку. Раздался протяжный, нечеловеческий стон, а трещина на потолке стала расширяться, и от нее во все стороны побежали новые и новые трещины. На головы оцепеневшим юношам посыпались пыль и мелкие камни.

– Сир! – закричал Арлин, бросившись на Гэйлона и увлекая его на пол.

Крыша склепа обрушилась, и громкий стон перешел в глухой отдаленный гул. Порода просела, и на головы людей просыпался настоящий дождь из крупных булыжников, прогнивших деревяшек и холодной земли.

Наконец грохот затих. Гэйлон лежал ничком, утопая лицом в странном вонючем тумане, а сверху его прижимала тяжесть тела Арлина. Факелы погасли, и вокруг воцарился холодный и сырой мрак.

Южанин пошевелился.

– Вы в порядке, милорд?

– Если ты уберешь свой локоть, то я, может быть, останусь в живых, – проворчал король.

Арлин послушно отодвинулся, и Гэйлон сел на полу, путаясь в складках плаща.

– Мартен! Ринн! Керил!

Ринн и Керил немедленно отозвались, только Мартен не ответил.

– Кто-нибудь ранен? – спросил Гэйлон.

Ответом ему были громкие жалобы Керила и сдавленные проклятья Ринна. С огромным трудом король расшевелил свой Камень и осветил призрачным синим светом всю комнату, заваленную обломками и мусором.

В последний раз они видели Мартена у самого выхода из склепа, и Гэйлон стал пробираться туда через горы мусора. Арлин, запинаясь об обломки, последовал за ним.

– Вот он, сир! – внезапно сказал он, наклонившись над огромным бревном, которое теперь торчало из стены под странным углом. Гэйлон тоже наклонился и стал сбрасывать мусор с лица эрла.

– Мартен…

Прошло несколько долгих секунд, прежде чем Мартен пошевельнулся и хрипло вздохнул. Глаза его широко открылись.

– Спокойно, – прошептал ему король. – Не двигайся. Тебе прижало ногу.

Мы сейчас тебя освободим, но, боюсь, теперь я должен тебе новый плащ. Тот, который на тебе, больше никуда не годится.

Мартен облизнул губы, и глаза его наполнились болью:

– Разве ты не чувствуешь? Орим хочет твоей смерти. Он хочет, чтобы ты навсегда остался в этом подземелье вместе с ним…

– Я чувствую, граф, но все его кости сломаны. Он не имеет надо мной власти… Ни надо мной и ни над кем из нас, – Гэйлон поднял голову и увидел, что к ним присоединились Керил и Ринн, исцарапанные, но живые. – Вам придется приподнять это бревно.

Керил покачал головой:

– Его нельзя трогать. Стена едва держится. Если мы сдвинем его с места, стена и потолок обрушатся на нас.

Орим, безусловно, был где-то поблизости. Гэйлон чувствовал жестокую радость и ликование призрака. Любая смерть обрадовала бы эту хищную, влачившую жалкое существование душу, но гораздо сильнее притягивала ее пульсирующая энергия Колдовского Камня.

Гэйлон уселся на кучу мусора и снова закашлялся. На этот раз его приступ длился гораздо дольше – видимо, сказывалась усталость.

Было одно заклинание, которое он узнал, изучая «Книгу Камней». Оно могло помочь им сейчас, хотя Гэйлон ни разу им не пользовался и столкнулся с ним только однажды, когда старый посол Ксенары Фейдир попытался поймать его в свою колдовскую сеть. Тогда это был капкан, которого юному принцу Гэйлону Рейссону, еще не искушенному в колдовстве, с трудом удалось избегнуть.

Король тяжело поднялся:

– Я могу попробовать удержать стену при помощи Камня. Приготовьтесь к тому, чтобы оттащить Мартена в безопасное место, только вам придется проделывать это в темноте.

– Сир, – Арлин тронул его за плечо.

– Не отвлекайте меня, – раздраженно сказал Гэйлон, движением плеча сбрасывая его руку. – Будьте готовы.

Король встал под аркой входа, которая продолжала держаться, несмотря на происшедший обвал, так как была высечена из целой гранитной плиты. Не доверяя скрепленным цементным раствором древним камням, Гэйлон оперся спиной о массивный косяк и попытался вызвать перед глазами необходимую страницу Книги, испещренную мелкими руническими символами. Мерцание его Камня поблекло и погасло – Гэйлон пытался найти ту силу, которой он мог бы воспользоваться сейчас.

– Явись мне, голубой огонь, – пробормотал он неуверенно. – Снизойди на меня, голубая сила. Твой холодный пламень принадлежит мне.

Колдовской Камень на его руке вспыхнул интенсивным внутренним светом, и Гэйлон начертил им первую светящуюся линию на стене коридора.

– Я разбудил тебя, ты подчинись, в каждую строчку чтоб силы лились… – бормотал Гэйлон, продолжая при помощи Камня чертить на стене слабую паутину светящихся линий, закрепляя ее строками заклинания.

– Ну, давай! – он в последний раз взмахнул Камнем, заставив тонкую паутину силовых линий навалиться на перекошенную стену и сдвинуть ее вес. Он сразу почувствовал, как контроль над могучими силами ускользает от него, и закричал: – Тащите его! Живо!

Камень на его руке мигнул и погас, однако светящийся узор, сдерживавший стену, продержался еще несколько секунд. Гэйлон слышал, как его товарищи спотыкаются в темноте, как вскрикнул от боли Мартен.

Потом светящаяся сеть на стене растаяла, и невидимая в темноте стена с грохотом обвалилась. Хватило ли им времени?

Изможденный своим последним невероятным усилием, Гэйлон неожиданно почувствовал внезапное головокружение и необычайную легкость во всем теле. Перед его глазами из мрака возникло чернобородое, бледное лицо.

– Дэрин? – шепнул Гэйлон, но сразу понял что ошибся. Незнакомец был только похож на Дэрина; у него были совсем другие, наполненные ненавистью и мрачным торжеством, глаза.

Незнакомец развел в стороны руки, и Гэйлон вниз головой сорвался в объятия Орима.

4

Она была с ним, он чувствовал ее любовь даже более отчетливо и явственно, чем дикую ярость Орима, от которой его выворачивало наизнанку. Прохладные пальцы коснулись его лба, и Гэйлон стал бороться, чтобы прийти в себя. Первое, что он почувствовал, – это мягкую перину под ним и тяжесть нескольких одеял сверху.

– Я удивлен, что лихорадка не вернулась, – проговорил кто-то тихим голосом совсем рядом. – Однако не исключено, что приступ еще повторится.

Король открыл глаза и увидел до боли знакомые гобелены, которые украшали стены его покоев. Рядом с его кроватью стоял Гиркан, а Джессмин сидела на одеялах в ногах его ложа. Тем не менее на ее прекрасном лице не было никакого выражения.

– Я очень недовольна вами, Гэйлон Рейссон, – произнесла она голосом таким же бесстрастным, каким было выражение ее лица.

Этот упрек вызвал в груди Гэйлона боль сожаления и раскаянья. Бросив взгляд на свои руки, лежавшие поверх одеяла, он прошептал:

– Другие… Как они?

– Достаточно хорошо, милорд, – вступил в разговор Гиркан, но Джессмин перебила его.

– У Мартена Пелсона сломана нога, так что, к счастью для себя, он не сможет в ближайшее время принимать участия в ваших проделках. Твоему безмозглому кузену пришлось слегка подштопать голову, чтобы он не растерял последний разум. Что касается Арлина и Ринна, то они исцарапаны с ног до головы, однако живы и в добром здравии, – Джессмин сложила руки на коленях. – Наш отважный ксенарский лорд, как мне сказали, тащил тебя на собственном горбу от самого кладбища.

– Я всегда подозревал, – с наигранной легкостью заметил Гэйлон, – что наш Арлин – герой от природы. Как нам вознаградить его за этот подвиг? Может быть, дать ему медаль? Или земельный надел?

Его слабая попытка рассмешить королеву осталась неоцененной. Джессмин выпятила вперед подбородок и прищурила свои нефритовые глаза.

– Лучше всего отослать его назад в Занкос, где он будет в безопасности.

Гэйлон не сумел сдержаться и рассмеялся. Джессмин нанесла свой ядовитый укол безукоризненно уместно и точно. Запруженные всяким сбродом узкие улочки портового города Занкоса отнюдь не могли считаться безопасными. Смех его, однако, быстро сменился новым приступом кашля, который напомнил Гэйлону о его действительном состоянии. Королева встала и сделала знак Гиркану.

– Сейчас тебе принесут чай из пастушьей сумки и мяты, – сказала она

Гэйлону. – Будь добр, выпей его и постарайся отдохнуть.

– Хорошо, моя госпожа, – пробормотал Гэйлон, глядя, как Джессмин и

Гиркан выходят из его покоев.

Снова он остался один, глядя на полинявшие и выцветшие гобелены, на которых худые охотничьи псы мчались за упитанными оленями, а в отдалении маячили всадники на чистокровных изящных конях. И олени, и собаки, и лошади навечно застыли на полушаге, и Гэйлон знал, что псы никогда не настигнут дичь, а охотники не догонят собак. От этого ему стало тоскливо, и он зарылся лицом в подушку, поглаживая золотой перстень и находя некоторое успокоение в шершавой поверхности своего Колдовского Камня. Краем глаза он заметил какое-то движение, какой-то красноватый проблеск.

Гэйлон стиснул зубы и повернулся к дверям.

– Ваше величество?..

– А, Тидус… Входи.

Пожилой советник улыбнулся и неуклюже поклонился, чувствуя себя неловко в своих малиново-красных официальных одеяниях. В руках он что-то держал.

– Еще один подарок? – с надеждой спросил король.

Улыбка Тидуса потускнела:

– Прошу прощения, милорд, но в моих ушах все еще звучат горькие упреки, которые обрушила на мою бедную голову ваша супруга, и все из-за того пустякового подарка, который я преподнес вам в последний раз. На сей раз я прихватил с собой кое-что, находящееся в пределах благоразумия…

– Я бы предпочел что-нибудь безумное, – вздохнул Гэйлон.

– Сир… – Председатель королевского Совета опустил свой груз на край широкой кровати Гэйлона. – Позвольте мне помочь вам, если ваше величество соизволит… Я тщательно обдумал эту проблему и пришел к заключению, что вы относитесь к людям, которые питают отвращение ко всяческой несвободе. Поэтому наиболее разумно было бы вести себя таким образом, чтобы до минимума сократить этот период несвободы.

Гэйлон с сомнением рассматривал кожаный футляр и тряпочные мешочки. Тидус Доренсон иногда бывал столь же невыносимо велеречив и занудлив, как Гиркан, и так же, как лекарь, любил тянуть кота за хвост.

– Позвольте мне перейти к сути, сир.

– Прошу вас, Тидус, – нетерпеливо произнес Гэйлон, впрочем, не питая особых надежд.

– Ваше окончательное выздоровление зависит только от вас, милорд.

Небольшая эскапада, которую вы позволили себе утром, только отбросила вас назад на пути к выздоровлению. Позвольте же дать вам совет. Как-никак, это моя обязанность, которую я исполняю при дворе Виннамира. К сожалению, вы не часто прислушивались к ним…

Тидус сделал паузу, чтобы продемонстрировать свою глубокую обиду и искреннюю заботу.

– Прислушаетесь ли вы к моим словам на этот раз?

– Безусловно, – Гэйлон снова принялся крутить на пальце кольцо.

– Благодарю вас, сир, – Тидус буквально расцвел, затем снова стал серьезным. – Вы были весьма непослушным пациентом, милорд, и я впредь рекомендую вам без жалоб принимать все лекарства и снадобья, которые пропишет вам наш сведущий доктор. К ним я хотел бы прибавить средства, которые достались мне от моей покойной матушки… – Он вывалил на простыни содержимое одного из мешков. – Свежие фрукты, яблоки и зимние груши… Гиркан жалуется на ваш плохой аппетит, но вы просто обязаны заставить себя есть хоть понемногу, но часто. Еще вам нужно пить много воды. Моя матушка считала, что это очень важно. Пока же ваше тело отдыхает и набирается сил, я принес вещи, которые помогут вам занять ваш разум.

Тидус открыл кожаный футляр.

– Я организовал свой рабочий день таким образом, чтобы иметь возможность проводить время с вами, милорд.

Гэйлон мысленно застонал, увидев, как советник достает из футляра деревянный ящичек и раскладывает его на одеяле. Это была доска для игры в нарды со стаканчиками для костей из толстой кожи и с коричневыми и черными деревянными фишками.

– Эта игра развивает стратегическое мышление, сир. Самая подходящая забава для короля.

– Нет! – отказался Гэйлон. – Только не нарды!

Главный советник быстро мигнул.

– Ох. Конечно, нет. Как это глупо с моей стороны – такая детская игра.

– Он сложил доску и отложил ее в сторону. – Тогда, может быть, рейстик?

Заинтригованный Гэйлон смотрел на крошечные, вырезанные из кости фигурки, которые Тидус доставал из того же кожаного саквояжа.

– Сейчас эта игра очень популярна в Ксенаре, – со счастливой улыбкой на лице принялся объяснять королю седой председатель Совета. – Ее привезли откуда-то с востока купцы. На языке бербири «рейстик» означает «вызов». Очень интересная игра, в ней приходится нападать и защищаться. Несомненно, ваше величество, вы скоро будете превосходным игроком. Позвольте мне только показать вам, как надо играть… хотя столь простодушный малый, как я, вряд ли может быть достойным противником для такого великого короля, как вы.

Гэйлон снова вздохнул. Ему было очевидно, что Тидус затевает какую-то другую игру. Кроме того, советник был далеко не так прост и наивен, каким хотел казаться. Под его мудрым руководством страна продолжала жить очень неплохо, несмотря на то что на троне ее находился довольно нерадивый и невнимательный монарх.

Тем временем на столике рядом с кроватью появилась клетчатая деревянная доска, на которой Тидус принялся расставлять ровными рядами черные и белые фигуры.

На мгновение он поднял голову, и Гэйлон перехватил его взгляд.

– Как бы там ни было, Тидус, ты должен играть в полную силу, – предупредил его король, и на губах его появилась сдержанная, сухая улыбка.

На следующее утро после своего появления в домике Миск Дэви проснулся незадолго перед рассветом. Он лежал у очага на соломенном матрасе. Джими, уже одетый, склонился над очагом и старательно раздувал угли, пытаясь снова разжечь огонь и подкармливая робкие язычки пламени сухими щепками. Когда это ему удалось, гигант выпрямился и пошел к двери. Когда он вышел, Дэви вскочил и, на ходу застегивая одежду, побежал за ним следом.

На дворе лежал глубокий снег, и мальчику пришлось прыгать, чтобы попасть в огромные следы Джими. Гигант уже скрылся в каменном коровнике, а Дэви все никак не мог удалиться от крыльца. Он еще чувствовал во всем теле сильную усталость. Миск до самого позднего вечера рассказывала ему совершенно фантастические истории о его отце, но большинство из этих рассказов только смутили и испугали мальчика. Вспоминая то, что он услышал вчера из уст сумасшедшей хозяйки, Дэви никак не мог разобраться, что из услышанного было правдой, а что – вымыслом и бредом больного мозга.

Рассвет вставал над лесом неяркий и холодный, но снегопад прекратился еще ночью. Дэви успел основательно продрогнуть, прежде чем добрался до двери коровника и вошел внутрь. Вдоль левой стены стояло шесть серовато-коричневых коров. Все они погрузили свои головы в кормушки и сосредоточенно жевали душистое сено. За хрустом и хрупаньем мальчик расслышал шипение струек молока, ударявшихся в дно подойника. Здесь, в коровнике, было влажно и тепло, и остро пахло кислым молоком и навозом.

– Джими?

– Я здесь, парень.

Дэви пошел на голос и увидел Джими, присевшего на низенькую скамейку у дальней в ряду коровы. Огромные руки уходили куда-то вниз, под брюхо равнодушно жующего животного. В том же углу, чуть подальше, наслаждалась овсом Кэти. На приход своего хозяина своенравная кобыла никак не отреагировала.

– Мне нужно домой, – сказал Дэви. – Ма будет очень волноваться.

Джими покачал головой:

– Миск говорит, что ты должен узнать еще много всего, парень.

Дэви открыл было рот, но Джими жестом остановил его.

– Возьми подойник и помоги мне доить.

– Я никогда не доил.

– Это нетрудно. Гляди, как я это делаю.

Дэви покорно уселся на корточки у следующей коровы и, придерживая вымя левой рукой, провел сжатыми указательным и большим пальцем сверху вниз по соску. Затем он проделал то же самое пальцами левой руки. Молоко из соска брызнуло в сторону и намочило ему брюки. Слегка усмехаясь, Джими подставил ему короткий обрезок толстого бревна, на который мальчик мог бы присесть. Лишь только поза Дэви стала устойчивой, дело сразу пошло на лад. Однако это продолжалось не долго – до тех пор пока корова, заподозрив неладное, не обернулась и не обнаружила возле себя не Джими, а кого-то постороннего. Дэви едва спас подойник от ее заднего копыта, и Джими пришлось заканчивать вместо него.

Следующая корова, на которой мальчик попробовал свое мастерство, стояла спокойно и не шаркала ногами, однако ее облепленный навозом хвост находился в постоянном движении. Раз за разом этот хвост взлетал в воздух и с силой обрушивался на ухо Дэви или хлестал по его щеке. К счастью для Дэви, он был настолько поглощен своим занятием, что у него не было времени по-настоящему рассердиться и пнуть несговорчивое животное.

Когда утренняя дойка была закончена, Дэви помог Джими перелить молоко в высокие деревянные чаны, где оно должно было отсепарироваться. Затем они задали корм цыплятам и убрали в стойле у теленка, так что Дэви вернулся в дом с ног до головы облепленный свежим навозом и всяким мусором.

У Миск уже был готов завтрак. Увидев Дэви, она сморщила нос и вручила ему кусок мыла и тазик теплой воды, прежде чем пустить его за стол, на котором уже стояли две тарелки с овсянкой.

В доме к Дэви вернулась значительная часть его беспокойства и страхов, хотя Миск выглядела гораздо менее таинственной и пугающей, чем вчера, хотя она по-прежнему двигалась столь стремительно, что за ней было нелегко уследить взглядом. Стоило Дэви моргнуть, как Миск неизменно оказывалась на противоположном конце комнаты.

– А вы сами ели, мадам? – вежливо спросил Дэви, усаживаясь на скамью.

– Да, – Миск на мгновение остановилась, прижав к груди заварной чайник.

Ее брови опустились к самой переносице. – Я так думаю. Нет, я просто уверена…

Но она вовсе не выглядела уверенной.

Джими подтолкнул к мальчику небольшой горшочек с медом, а кувшин со

сливками уже стоял рядом с ним, однако Дэви только потряс головой. Его мать отнюдь не баловала его, сберегая на черный день каждый лишний грош, и поэтому мальчик всегда завтракал пустой кашей.

– Мне придется уехать домой, – сказал он негромко. – Я не могу оставить ма без всякой помощи.

Миск налила ему чаю.

– Она никогда не нанимает помощников?

– Только иногда, когда гостиница переполнена. Тогда ей помогает Коби

Сандорсен, да и то только день или два.

– В таком случае Хэбби может обойтись без своего сына еще немного.

– Вы меня не поняли, мадам, – пробормотал Дэви с набитым ртом. – Коби приходится платить, а мы не можем себе этого позволить.

– Герцог может позволить себе любую помощь, которая ему понадобится. Во всяком случае, мне так кажется.

Эти слова Миск заставили Дэви вздрогнуть.

– Но Миск, даже если то, что вы говорите, – правда, никто в это не поверит. Этому нет никаких подтверждений!

– Они есть, – спокойно сказала Миск. – Герцог дал твоей матери бумагу, в которой черным по белому написано, кто является его законным наследником. Но даже если бы он не сделал этого, королю Виннамира достаточно было бы одного взгляда на твое лицо, чтобы поверить в это.

– Нет, – пробормотал Дэви. – Я не хочу больше этого слышать.

– Почему же? – строго спросила Миск.

Джими положил себе еще каши.

– Мальчик боится.

– Чего?

– Вас! – откровенно признался Дэви. – Я боюсь королей и всяких колдунов.

И действительно, за всю свою недолгую жизнь он ни разу не сталкивался ни с волшебством, ни с особами королевской крови.

– Дитя мое, – Миск погладила его по щеке. – Ты можешь вернуться домой и тоже стать трактирщиком. Жизнь твоя будет гораздо проще. Однако ты родился для того, чтобы совершать великие дела. В жилах Дэрина текла кровь Черных Королей, и от него ты тоже унаследовал способность к магии.