Текст книги "И с тех пор не расставались. Истории страшные, трогательные и страшно трогательные (сборник)"

Автор книги: Лея Любомирская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Океан

1

Ноэмии не нравился океан. Столько соленой воды, думала она, щурясь, зачем ее столько? И воду испортили, и соль зря потратили.

Ноэмия родилась в горах, в крошечном, косо прилепившемся к склону каменном доме, похожем, скорее, на ласточкино гнездо, чем на человеческое жилье. Ниже по склону текла безымянная речка. Ноэмия носила воду ведрами и поливала маленькое кукурузное поле и капустные грядки. Летом речка становилась пугающе-узкой, будто вот-вот пересохнет, но никогда не пересыхала, только пугала. И я, как эта речка, думала Ноэмия, утирая грязной рукой вспотевшее лицо. Тоже живу себе куда-то и никак не могу перестать.

2

Когда Ноэмия дожила до середины, умерла ее сестра. Сестра была намного старше Ноэмии. Сколько Ноэмия себя помнила, сестра лежала на длинном черном сундуке, уставясь в потолок, и время от времени что-то громко бормотала. В детстве Ноэмия думала, что сестра с кем-то разговаривает. Она ложилась на пол рядом с сундуком и тоже уставлялась в потолок, но так ни разу никого и не увидела. Со временем сестра перестала бормотать, только шевелила губами и иногда пускала пузыри, когда Ноэмия кормила ее кукурузной кашей.

В ночь перед своей смертью сестра неожиданно завозилась и села на своем сундуке. Ты что? спросила Ноэмия, не отрывая головы от подушки. Спи давай. Сестра не обратила на Ноэмию никакого внимания. Она сидела, запрокинув лицо к потолку, и грозила кому-то обоими кулаками. И не смотри на меня, вдруг выкрикнула сестра, упала на спину и умерла. Утром Ноэмия закопала ее на кукурузном поле.

3

Тем же летом к Ноэмии пришли два человека. Можно посмотреть ваши документы на землю, спросил бледный узкий человек в синем пиджаке и голубом галстуке. Ноэмия, не отрываясь, глядела на галстук и страдальчески морщила лоб. Ей безумно хотелось потрогать сияющую голубую ткань, но она чувствовала, что нельзя. Кретинка, с отвращением сказал другой человек, пониже и пошире, в розовой рубашке с закатанными рукавами. Дегенератка. Они тут в горах все такие. Человек в синем пиджаке и голубом галстуке покачал головой и вдруг протянул Ноэмии руку. Инженер Эужениу Рамуш к вашим услугам, барышня, сказал он. А вас как зовут? Ноэмия посмотрела на руку. Рука тоже была бледная и узкая, с тонкими пальцами и гладкими розовыми ногтями. На мизинце поблескивал перстень с синим камнем. Ноэмия остро позавидовала сестре. Лежит себе на кукурузном поле, никто ее не трогает.

4

Инженер вышел в отставку, увез Ноэмию на побережье и поселил в высокой узкой башне, Ноэмия никогда раньше таких не видела. С детства хотел быть смотрителем маяка, сказал инженер и любовно потрепал башню по стене. Конечно, господин инженер, сказала Ноэмия и тоже потрогала стену башни. Стена была шершавая, слегка влажная и соленая даже на ощупь. Ноэмия незаметно вытерла руку об юбку. Эужениу, сказал инженер. Зови меня Эужениу.

5

Жить на побережье было нетрудно и даже приятно, если бы не океан. Океан был везде. По утрам, открывая разбухшие деревянные ставни, Ноэмия молилась вслух, чтобы океан куда-нибудь пропал, ушел или пересох. Но океан никуда не уходил, издевался, заглядывал в окна, обдавал солеными брызгами. Иногда он отступал и отворачивался, как будто вовсе не видит Ноэмии, но, стоило ей отойти подальше от башни, как океан накидывался на нее, хватал за ноги и за подол длинной юбки, старался опрокинуть, стукнуть головой о камень или забить рот песком. Мокрая Ноэмия бегом спасалась в башне, а океан гнался за ней до самой двери и долго еще караулил у входа, стучал по ступеням, скребся в стену и чем-то неприятно скрежетал.

Инженер Эужениу Рамуш смеялся над Ноэмией. Дурочка, говорил он, складывая в сумку полосатое полотенце, газету, очки для чтения и крем от загара, чтобы не сжечь на солнце бледную узкую спину, чего ты боишься, идем купаться, смотри, какая вода спокойная, зеркало, а не вода. Ноэмия улыбалась и качала головой. Он просто затаился, думала она, затаился и ждет, чтобы я поверила и расслабилась. Тут-то он и… Ноэмия не знала, что «и», но очень боялась и все время была начеку.

6

В конце концов, океан, конечно, ее поймал. Произошло это в начале ноября, накануне дня святого Мартина. Инженер ушел утром в деревню и не вернулся до полуночи. Ноэмия вначале ждала его с ужином, потом накрыла еду салфеткой, погасила свет в кухне и ушла к себе. Она совсем уже засыпала, когда хлопнула входная дверь, и послышался скрежет запираемого замка. Ноэмия села и прислушалась. Натужно проскрипели ступени. Потом рывком открылась дверь Ноэмииной комнаты, и инженер Эужениу Рамуш, мокрый с головы до ног, упал на кровать, подминая под себя Ноэмию и капая соленой водой на чистые простыни. От него пахло рыбой, водорослями и чем-то еще, смутно знакомым и тошнотворным.

7

Наутро инженера в постели не было. Его вообще нигде не было, Ноэмия тщательно осмотрела всю башню снизу доверху. Два дня спустя его тело принесли рыбаки из деревни. Положили на пол в кухне, перекрестились и ушли, шаркая ногами. Ноэмия присела на корточки, потрогала пальцем влажное и холодное лицо инженера, и ее вырвало желчью.

8

Когда родился Томаш, Ноэмия понесла его в деревню к старой Торезе. Тореза умела завязывать ветер, нагонять тучи, лечить от несчастной любви и родимчика. Рыбаки считали ее ведьмой.

Хороший мальчик, одобрительно сказала Тореза, распеленав Томаша, мокрый. Мокрый Томаш махал розовыми ногами и ворковал, как прибой. Хороший мальчик, повторила Тореза. Увози его отсюда.

Почему, спросила Ноэмия. Потому что отец захочет его забрать, сказала Тореза. Что ты тогда будешь делать? Ноэмия открыла рот, чтобы сказать, что отец ничего не захочет, что отец мертв, она сама закопала его за башней, но посмотрела в слезящиеся серо-зеленые глаза Торезы и просто кивнула. Я как река, неожиданно подумала она. Дотекла до океана, сейчас потеку обратно.

9

Ноэмия никогда не рассказывала Томашу ни про океан, ни про инженера Эужениу Рамуша. Она учила его носить воду ведрами из реки, колоть дрова, собирать дикую ежевику на варенье, сажать кукурузу и капусту. Когда Ноэмия умерла, Томаш не стал закапывать ее на кукурузном поле, как она просила, а завернул в одеяло, положил под навесом для дров и принялся таскать камни для башни.

Башня у него вышла неровная и не очень высокая, но все равно было видно, что это башня, длинная и узкая. В изножие Томаш зарыл завернутую в одеяло Ноэмию, а наверху установил керосиновую лампу. Вечером он засветил лампу, сел у башни, привалившись к ней спиной, и закрыл глаза. Воздух пах солью, рыбой и чем-то еще, и раздавались странные звуки, как будто у ног Томаша колыхалось сразу очень много воды.

Два рассказа про дневного сторожа Мейрелеша

Рассказ первый. ЧАЙКА

Уже засыпая, дневной сторож Мейрелеш вспомнил, что так и не покормил песок. Он полежал несколько секунд с закрытыми глазами, думая, вставать ему, или, может, обойдется, и в этом была его ошибка, потому что сон затягивал не хуже песка, и, когда дневной сторож понял, что не обойдется, и попытался открыть глаза и сесть в постели, все тело оказалось надежно спеленуто сном, и сесть не получилось. Мейрелеш дернулся несколько раз, вначале с надеждой, потом просто из упрямства, чшшшшш, чшшшшш, зашептал ему в ухо сон-песок и обнял его покрепче всеми своими сухими теплыми лапками. За закрытыми глазами заскакали крошечные прозрачные рачки, насыпали песчинок в нос и уши, дневной сторож Мейрелеш хотел откашляться, но откашляться не получилось тоже. Чшшшш, чшшшшшшш, шуршало в ушах, и Мейрелеш вздохнул, расслабился и поплыл в своем золотистом сыпучем сне. Ему снился голодный песок, угрюмо ждущий своего ужина за воротами, песок казался сырым, тяжелым и каким-то почти больным, но Мейрелеш не верил в его болезнь, недавно он видел, как песок поймал чайку, большую бело-серую птицу с оранжевыми глазами, которая решила поохотиться на прозрачных песчаных рачков. Песчаные рачки разбегались, как блохи, чайка увлеченно хватала клювом то воздух, то песчинки, потом что-то почувствовала, подпрыгнула, поджимая красные блестящие ноги, суетливо захлопала крыльями, но улететь не успела, взметнулся фонтанчик песка, раздалось торжествующее шуршание, короткий отчаянный вопль, хруст ломающихся перьев, и вот уже фонтанчик опал, и прозрачные рачки деловито тащат почти невесомую белую пушинку, все, что осталось от большой птицы.

Не просыпаясь, дневной сторож Мейрелеш попытался вспомнить, когда именно песок поймал чайку. По всему выходило, что сегодня с утра. Может, обойдется, подумал Мейрелеш, чайка тоже еда, а песок всегда ест сколько дают, Мейрелеш в последнее время кормил его супом из пакета. Один пакет себе, другой песку, песок особенно любил с креветками, розовыми безголовыми сестрами прыгучих песчаных рачков. Обойдется, еще раз подумал дневной сторож Мейрелеш, успокоенно вздохнул и повернулся на другой бок. Сон-песок тихонечко побаюкал его и прилег рядом.

Рассказ второй. ЖЕНЩИНА

Дневной сторож Мейрелеш любит вспоминать, как все было раньше, когда еще было казино, и пляж, и рестораны. Сторожить ему сейчас нечего, поэтому он просто прогуливается и разговаривает с песком. Помнишь, говорит он песку, вот там была набережная? Песку неинтересна набережная, за набережной начинается несъедобная вода, и он делает вид, что охотится на Мейрелеша, хватает его за ноги и пытается уронить. Дневной сторож Мейрелеш падает и смеется, но потом вспоминает о женщине и мрачнеет. Песок отпускает его ноги и смущенно шуршит.

Женщину себе Мейрелеш нашел у англичан. «Смотри, Мейрелеш, – сказал за неделю до этого управляющий, господин Карлуш Матуш, – остаешься тут на хозяйстве», – и пошевелил пальцами правой ноги. Левая нога господина Карлуша уже почти сидела в машине, а правая еще стояла рядом, зеленой резиновой тапочкой в серой цементной пыли, песка уже было много, он только что доел закрытый кондоминиум дальше по берегу и подобрался к домикам англичан, но еще стояло новое казино, и была цементная пыль, и привозной круглый гравий, и цветная плитка, и немного травы, а нога в тапочке у господина Карлуша Матуша была розовая, как будто умытая, стояла в цементной пыли и все время шевелила пальцами. Мейрелешу казалось, что это нога так разговаривает с ним, Мейрелешем, и, чтобы не быть невежливым, в ответ тоже изо всех сил шевелил пальцами ног, но его ноги были в ботинках, и нога господина Карлуша их не видела. «Не спи, Мейрелеш, – нетерпеливо сказал господин Карлуш Матуш. – Ты же сторож». «Дневной сторож», – уточнил Мейрелеш. «Дневной сторож, – согласился господин Карлуш Матуш, сигнализируя пальцами правой ноги. – Поэтому сторожи». «Я не сплю, – сказал дневной сторож Мейрелеш, – я сторожу. А домики англичан тоже сторожить?» Управляющий, господин Карлуш Матуш, закрыл глаза. Лицо его сморщилось, как будто он собрался чихнуть, пальцы правой ноги судорожно растопырились. Дневной сторож Мейрелеш тоже закрыл глаза, чтобы не видеть, как чихнет господин управляющий, и стал слушать, как песок сыплется в пустой бассейн самого дальнего, еще недостроенного английского домика. «Нет», – сказал господин Карлуш Матуш, и Мейрелеш открыл глаза. Управляющий уже сидел в машине обеими ногами, глаза у него были открыты, лицо снова гладкое. «Домики англичан сторожить не надо, – сказал он. – Они уже почти все. Просто посмотри быстро, что англичане там оставили, и, если что-нибудь важное, позвони. У тебя есть мой телефон?» «Нет», – сказал дневной сторож Мейрелеш. «Ну и вот», – непонятно сказал господин Карлуш Матуш, закрыл дверь машины и постучал водителю в спину. Потом он выглянул в окно. «Удачи тебе, Мейрелеш». Дневной сторож Мейрелеш молча пошевелил пальцами ног в ботинках.

Осматривать домики англичан он начал с самого последнего, недостроенного, хотя там англичане точно не оставили ничего важного. Песок уже заполнил бассейн и понемногу выплескивался на дорожку, по пустому домику восторженно скакали прозрачные песчаные рачки. Дневной сторож Мейрелеш разулся и походил по песку босиком. Песок был приятный, теплый и сухой. Ну, ты, сказал ему Мейрелеш, притопывая босой ногой, песок. Чшшшш, прошуршал в ответ песок.

Всего домиков было семь, и Мейрелеш осматривал их по одному в день, искал важное, но нашел только обрывки вчерашней жизни англичан: чашки, подушку, неполную коробку цветных каранадшей, чемодан с отломанным колесиком, три зонтика, ящик сардин, неначатый шампунь в красивой бутылочке, печенье в круглых жестяных коробках, раньше Мейрелеш никогда такого печенья не ел, а сейчас попробовал, и оно ему не понравилось. Еще были разные носки, три пары одинаковых резиновых тапочек, слишком маленьких для Мейрелеша, прозрачная баночка с гладкими желтыми таблетками, десять крышек от кастрюль без кастрюль, стиральный порошок в надорванной коробке, новая соска в упаковке, овсяные отруби, много мыла с разными запахами, надувной резиновый лебедь и женщина. Женщину Мейрелеш нашел на кухне, она сидела за столом и ела печенье из красной жестяной коробки. Увидев дневного сторожа, она пододвинула коробку поближе к себе, поискала, не заглядывая, пальцами, вынула одно печенье и протянула Мейрелешу. Спасибо, сказал Мейрелеш, не хочу. Чшшшш, сказала женщина, встала и вложила печенье ему в рот.

Женщина была хорошая, коричневая и толстая, очень мягкая на ощупь, Мейрелеш потрогал ее украдкой за бок и даже удивился, что живой человек может быть такой мягкий. Она помогла Мейрелешу перетащить вещи англичан в домик, который управляющий, господин Карлуш Матуш, называл сторожкой, и сама тоже перешла, прижимая к себе свою коробку. Она совсем не разговаривала по-человечески, только шуршала, как песок, и иногда вдруг начинала посвистывать – смеяться, и тогда вся колыхалась, и Мейрелеш никак не мог решить, дурочка она или просто англичанка. В домике женщина сразу пошла на кухню и стала там стучать крышками от кастрюль, а дневной сторож Мейрелеш лег на пол думать, как хорошо ему теперь будет, теплый сухой песок, теплая мягкая женщина, и больше никого.

Собаку женщина отобрала у песка. Дневной сторож Мейрелеш уходил сторожить, а когда вернулся, услышал шуршание и визг и увидел, как женщина, разъяренно шурша, тянет за шкуру большую пятнистую собаку. Задняя половина собаки утонула в песке, а передняя визжала и молотила лапами. Вид у собаки был такой, как будто ее едят, и Мейрелеш вдруг подумал, что песок совсем не такой приятный, как ему казалось, и испугался. В этот момент женщина дернула особенно сильно, собака взвыла, и они обе покатились по песку, давя прозрачных песчаных рачков.

Дневному сторожу Мейрелешу собака была ни к чему, но женщина его не спрашивала, она коротко прошуршала собаке, и собака пошла за ней в сторожку. Там они сели, обнявшись, и женщина стала кормить собаку печеньем из своей красной жестяной коробки. Собака благодарно ела. Мейрелеш сказал себе, что каждому дневному сторожу обязательно нужна большая пятнистая собака, что с собакой сторожить сподручнее, он сказал это вслух три раза своим самым убедительным голосом, но внутри ему было очень страшно от того, что женщина наверняка разозлила песок, и теперь песок будет мстить им обоим, не умея отличить Мейрелеша от женщины. Мейрелеш попытался объяснить это женщине, но женщина не дослушала, зашуршала раздраженно и ушла на кухню. За ней, облизываясь и цокая когтями, ушла собака.

На следующий день оказалось, что за ночь песок спешно проглотил оставшиеся домики англичан, бывший ресторан и пустое казино и подобрался к сторожке. Когда дневной сторож Мейрелеш выглянул за ворота, в лицо ему бросились песчаные рачки. Мейрелеш захлопнул створку ворот, обернулся и посмотрел на собаку. Собака лежала на пороге, головой на маленьких резиновых тапочках, и как будто спала. Почувствовав взгляд Мейрелеша, она поднялась, потянулась, выставив пятнистый зад, протяжно зевнула, подошла к женщине и с громким вздохом обрушилась у ее ног. Женщина немедленно начала посвистывать и колыхаться, а дневной сторож Мейрелеш сплюнул.

Он сумел вернуть собаку песку, просто подманил ее вечером к воротам, распахнул створку и вытолкнул прочь. Раздалось жуткое шуршание, визг, женщина выбежала из сторожки, шурша громче песка, дневной сторож Мейрелеш растопырил руки, чтобы ее не пустить, но женщина даже внимания не обратила, пробежала сквозь него, Мейрелеш так и не понял, как она это сделала, дернула на себя створку ворот и исчезла в густом песчаном облаке. Дневной сторож не стал смотреть, закрыл ворота и больше не выглядывал до утра, а утром вышел сторожить и никого не нашел, ни женщины, ни собаки, только песок у самых ворот, спокойный, теплый, приятный песок, крохотные прозрачные рачки скачут радостно, перекидывают золотистые песчинки с места на место. Мейрелеш пошел на кухню, взял красную жестяную банку с печеньем и отдал печенье песку.

По вечерам дневной сторож Мейрелеш кормит песок супом из пакета. Песок съедает один пакет, иногда даже не целиком, и его приходится уговаривать. Мейрелешу с трудом верится, что это тот же самый песок, который съел домики англичан, и новое казино, и пристань, и закрытый кондоминиум. Если не доешь суп, говорит Мейрелеш, не расскажу тебе про управляющего Карлуша Матуша. Песок быстро выедает из супа креветок, а остальное исподтишка скармливает рачкам. Дневной сторож Мейрелеш разувается и показывает, как шевелила пальцами нога господина управляющего. Песок посвистывает и колышется, крохотные рачки, развеселившись, кидают в Мейрелеша песчинками.

Иногда дневной сторож Мейрелеш вспоминает женщину и собаку. Женщина была хорошая, и такая мягкая, и могла бы еще послужить, и собака ему, наверное, тоже бы пригодилась, какой же он сторож без собаки. Дневной сторож Мейрелеш отворачивается от песка и прерывисто вздыхает. Чшшшшш, чшшшшшш, шепчет песок, чшшшшш.

Поле Лидий

в то лето невиданно уродилась капуста, пропал отец и появилась Лидия. как-то с утра мать выставила Марилию из дома и велела не возвращаться, пока не позовут. Марилия сидела на поле и смотрела на капусту. ей нравилось, что капусты много и что от нее есть польза. целое поле капусты – целое поле пользы, думала Марилия. у нее были простые, ясные мысли.

из дома вышла соседка, что-то прокричала резким жестяным голосом и помахала Марилии рукой. Марилия встала и пошла в дом. в доме было полно других соседок, они разговаривали негромко, но возбужденно и от этого визгливо. мать сидела на кровати и держала что-то в руках. что-то было живое, влажное и шевелилось.

что, спросила Марилия. полными фразами она разговаривать умела, но не любила. от лишних слов не было пользы, они только путали.

ребенок, сказала мать, покачивая ребенка. ребенок тихонько квакал.

зачем, спросила Марилия и ткнула пальцем в лиловую сморщенную лапку. лапка сморщилась еще больше и отдернулась. Марилия улыбнулась. ребенок был похож сразу на всех котят, которых ее кошка родила в прошлом году. котята были бесполезные, и отец утопил их в ведре.

утопишь, спросила Марилия. кто-то из соседок больно хлопнул ее по затылку, она не обратила внимания.

нет, серьезно сказала мать, погожу. он вырастет – помогать тебе будет.

и воду, спросила Марилия, и дрова. и воду будет носить, и дрова, сказала мать.

Марилия покивала головой и хотела еще раз ткнуть в лапку, но лапка вдруг дернулась и сама пнула ее в палец.

Марилия почувствовала, что ребенок ей нравится.

тоже хочу, сказала она. где взяла.

в капусте нашла, сказал кто-то из соседок, пойди посмотри, может, там еще остались. другие соседки засмеялись. Марилия нахмурилась. про капусту была шутка, а она не любила шуток. отец, спросила она. еще не вернулся, сказала мать. а когда? не знаю.

Марилия равнодушно покивала, отца она не любила. от матери была польза, она работала, готовила, помогала ей, Марилии, носить воду и дрова. от отца был только шум, запах вина и девки. Марилия иногда видела отца на капустном поле между грядок, а с ним соседку с жестяным голосом. когда соседка приходила к отцу на капустное поле, это называлось девки. уходи к своим девкам, кричала мать. он и ушел, а девки остались и теперь сидели тут же, возле матери, а отца не было.

ребенок оказался девочка, Лидия. Марилия брала ее с собой на капустное поле и клала то под один кочан, то под другой. она не верила соседкам, но другого объяснения Лидии найти не могла. может быть, думала Марилия, Лидия узнает родной кочан. уложенная под кочан Лидия то хватала листья руками и смеялась, то отпихивала их и плакала, и Марилия не могла понять, что это означает. Лидия была еще бесполезней отца, она не умела ни ходить, ни говорить и только квакала, но Марилии она нравилась. надо будет, думала Марилия, завести еще Лидий.

побольше, целое поле.

мне нужны еще Лидии, сказала Марилия матери.

погоди, сказала мать, вот подрастешь, выйдешь замуж.

а без замужа, спросила Марилия. без замужа Лидий не бывает.

а в капусте. мать засмеялась. ну, поищи.

капусту убрали. Марилия взяла Лидию и грабли и пошла на опустевшее поле. в одном месте грядка была странно провалена, будто там когда-то был неглубокий погреб. Марилия положила Лидию на неубранные листья и стала ковырять погреб граблями. скоро из земли показалась рука с некрасивым кривым мизинцем. Марилия знала эту руку, у нее у самой был такой мизинец, и у Лидии тоже, хотя и совсем маленький. она отложила грабли, присела на корточки рядом с Лидией. Лидия перевернулась на живот и пыталась ухватить пробегающего мимо жука. подрасту, думала Марилия, следя глазами за жуком, выйду замуж. потом закопаю мужа и выращу из него целое поле Лидий.