Текст книги "Метод и творчество. Динамика науки"

Автор книги: Лёвин Гаврилович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Современный этап научного развития характеризуется повышением удельного веса и роли методологической составляющей в науке, т.е. методологизацией науки. Отмечается быстрый рост методологического управляющего уровня, усложнение его структуры; можно сказать, происходит формирование методологии как особой дисциплины. Иными словами, в целом вместе с историческим развитием научного познания происходит возрастание значимости методологической деятельности. С другой стороны, практика научного познания показывает, что метод не является абсолютной гарантией успеха, что ученый, даже если он и использует хороший метод, не всегда может получить действительно новые, ценные результаты. В связи с этим среди философов и ученых появилось представление о том, что метод играет в научном творчестве вспомогательную роль, более того, в большей мере относится не к творческой, продуктивной, а к репродуктивной стороне научного познания. Тогда, с этой точки зрения, главное в научном творчестве, процессах научного открытия – это личные психологические способности ученого, его творческое воображение, интуиция, которые противостоят и превалируют над рациональной строгостью, логикой научного метода.

Весьма последовательно данную позицию отстаивали философы позитивистской ориентации, утверждавшие, что логику и методологию науки интересует контекст логического обоснования, а не открытия. Действительно, ни логика, ни метод не могут обеспечить абсолютно автоматического достижения истины, получения нового научного знания. Но, с другой стороны, невозможно и отрицание роли формально-логических компонентов и методов в процессах творчества. Процесс творчества не может быть абсолютно стихийным, недетерминируемым; напротив, творчество нуждается в определенной детерминирующей основе, главное место в которой как раз и занимают научный метод и логика. Для иллюстрации можно взять так называемые случайные научные открытия (радиоактивность, пенициллин и др.), которые появляются как бы неожиданно для ученых, воспринимаются как необусловленные, неподготовленные предшествующим развитием науки, т.е., на первый взгляд, такие открытия не вписываются в научный контекст, не детерминируются им и даже ему противоречат.

Е.П. Никитин, исследовавший данный вопрос, подразделяет опытные случайные открытия на три вида. Первый вид – позитивный, поскольку открытие происходит в русле поисков ученого, ожидается им, хотя и осуществляется иначе, нежели предполагалось. В этом случае факт детерминации научного творчества, научных открытий очевиден, не вызывает сомнения. Второй вид – нейтральный. Открытие происходит в тот момент, когда ученый вообще не рассчитывает ни на какое открытие, он как бы «натыкается» на новый объект. Третий вид – негативный. Ученый ожидает встречи с одним явлением, а открывает неожиданно другое. Рассматривая подобного рода открытия, Е.П. Никитин приходит к обоснованному выводу, что все они, в том числе и открытия второго и третьего вида, безусловно детерминированы, имеют определенные основания: их нельзя трактовать как невесть откуда взявшийся «подарок» природы или каких-либо абсолютно внешних случайных обстоятельств.

Анализ структуры творческой деятельности показывает, что любое научное открытие представляет собой сложный процесс, включающий ряд взаимосвязанных и необходимых этапов. Можно выделить подготовительный, инкубационный период (обдумывание программы научного поиска, выявление проблемы, формулировка задачи, отбор материала, попытки решения задачи и т.п.); этап интуитивного озарения, инсайта, т.е. «сердцевина», квинтэссенция творчества, выражающаяся в непосредственном выдвижении нового (научных идей, решений и т.п.) и стадию логической, методологической, теоретической разработки и проверки (теоретической, эмпирической) выдвинутого знания. Сама структура творческой научной деятельности свидетельствует, что этап непосредственного порождения нового, этап интуитивного озарения, т.е. этап собственно творчества становится возможным лишь как итог, следствие подготовительного детерминирующего творческие процессы периода, где ученый использует формы концентрированного надындивидуального опыта науки (теории, методы, известные решения и т.д.), а также свой собственный индивидуальный опыт научного исследования, отталкивается от уровня своих знаний, творческих способностей, глубины своего понимания проблемы.

Не последнюю роль в творческом процессе играет и заключительная стадия разработки и проверки сформулированного нового знания. Данная стадия детерминирует научное открытие в том смысле, что последнее должно быть воспринято, ассимилировано и правильно оценено, во-первых, самим исследователем, произведшим новое знание или случайно натолкнувшимся на новые явления, и, во-вторых, научным сообществом. В противном случае наука «пройдет мимо» новых данных и открытие не состоится. Это подтверждается историей науки. Известно, например, что открытие В. Гершелем планеты Уран в 1781 г. предваряло около 20 наблюдений этого небесного тела, которые, однако, не были восприняты и оценены адекватно, т.е. как научное открытие. Аналогично за несколько лет до Беккереля Парижская академия наук слушала сообщение Ньепса де Сен-Виктора о том, что раствор уранила засветил фотопленку в темноте. Однако открытие радиоактивности связывается с Беккерелем, поскольку и сам Беккерель, и научное сообщество в то время уже смогло воспринять и правильно оценить как открытие эти данные, увязать их с имеющимся научным знанием.

Интересно свидетельство Г. Селье относительно истории выдвижения концепции стресса как неспецифической реакции организма на любой опасный для него патогенный агент, раздражитель. Г. Селье вспоминает, что полученные им и Мак-Кроуном данные о нарушениях полового цикл; у подопытных животных в результате разнообразных экспериментальных воздействий: введения гормональных препаратов, нехватки различных витаминов, голодания, адреналэктомии и др., а также первое применение термина «стресс» для их описания не привлекло их внимания как авторов и должного понимания с их стороны и поэтому не было ими оценено и воспринято в качестве научного открытия.

Важным фактом, свидетельствующим в пользу обусловленности, де-терминируемости научных открытий, процессов научного творчества, выступает достаточно широко встречающееся в практике научного познания явление так называемых одновременных, независимых открытий. Как подчеркивает Е.П. Никитин: «Несколько ученых могут независимо друг от друга совершить одно и то же открытие потому, что для него имеются основания в том массиве знаний, который накоплен к данному моменту в человеческой культуре».

Сердцевина творчества, т.е. этап интуитивного выдвижения нового знания, наименее изучен, относительно него выдвигается целый, спектр различных гипотез, на одном полюсе которого находится принятая многими исследователями идея Аристотеля о природной обусловленности творческих способностей человека, на втором – развиваемая также многими приверженцами – учеными и философами – концепции Платона о божественной детерминации творческих процессов. При этом практически всеми специалистами признается неосознаваемость и неконтролируемость творчества, поскольку, как уже говорилось, фокус внимания в актах творчества направлен не на процесс решения, не на протекание творчества, а на решаемую проблему. Отмечается также, что творчество в качестве своего необходимого условия предполагает выход за рамки контроля, за рамки логики, предполагает нарушение стандартов, требований методов, так что научное творчество совершается не благодаря, а в известной мере вопреки правилам.

Единственный путь к открытию, новому – это путь ломки, нарушения стандартов, устоявшихся подходов в науке. Известный физик Луи де Бройль пишет: «Человеческая наука, по существу, рациональная в своих основах и по своим методам, может осуществлять свои наиболее замечательные завоевания лишь путем опасных внезапных скачков ума, когда проявляются способности, освобожденные от тяжелых оков строгого рассуждения, которые называют воображением, интуицией, остроумием. Лучше сказать, ученый проводит рациональный анализ и перебирает звено за звеном цепь своих дедукций; эта цепь сковывает его до определенного момента; затем он от нее мгновенно освобождается, и свобода его воображения, вновь обретенная, позволяет ему увидеть новые горизонты».

В этой связи метод, с одной стороны, выполняет эвристическую функцию, функцию приращения нового знания, так как научное творчество, получение нового знания, научные открытия базируются на методе, который представляет собой некоторый стандарт, осознанную программу, последовательную «логику» движения к истине, новому знанию. С другой стороны, метод в таком качестве выступает определенным препятствием научному творчеству, поскольку творчество предполагает нарушение стандарта, логики, заложенных в научном методе. Иными словами, место, занимаемое методом в процессах творчества, достаточно противоречиво: метод детерминирует творческие процессы, создает необходимую основу достижения нового знания, осуществления научных открытий и в то же время, будучи стандартом, который творческое мышление должно преодолевать, он в какой-то мере сдерживает, ограничивает его, направляет в рамки известного, репродуктивного. Данная ситуация объясняется как сложным характером процесса научного исследования, так и многокомпонентным строением самого метода, а также особенностями выполняемых им функций. В частности, метод функционирует как система норм, правил, регулирующих познавательную деятельность, т.е. методу присуща регулятивная функция. Регуляция научного исследования, осуществляемая методом, выполнение ученым его предписаний приводит в итоге к новому научному знанию, реализации творческих процессов. Однако главная фаза творчества – фаза инсайта, озарения, приводящая как раз непосредственно к порождению нового знания, осуществляется, как уже говорилось, неосознанно, вне контроля субъекта, ученого и метода и, более того, через нарушение логики и норм метода, т.е. вне действия регулятивной функции метода.

Объяснение данному феномену можно найти на основе анализа вопросов управления, контроля, детерминации творческих процессов продуцирования нового. Так, в качестве определяющих факторов, причин творческого процесса, например, выступает память субъекта творчества, имеющая нейрофизиологическую основу и зафиксированная в совокупности, фонде информационно избыточных энграмм, следов мозга; т.е. фактором творчества являются нейрофизиологические процессы трансформации и рекомбинации энграмм. Иными словами, причинными факторами, участвующими в актах непосредственного порождения нового знания, выступают биологические, природные, как указывал в свое время Аристотель, способности человека.

Возможно, причинные факторы творческих процессов находятся за пределами субъекта исследования и даже за границами системы научной познавательной деятельности; т.е. кроме субъекта творчества и его природных творческих способностей на творчество оказывают воздействие и разного рода внешние по отношению к ученому, творцу силы: несомненно влияние науки как особой автономной познавательной системы, научного метода как важнейшего элемента науки, несомненно также влияние внешней общественной среды, культуры, а, по Платону, действует еще и божественная сфера. Сегодня очевидно, что необходимо исследовать творческие процессы в широком контексте как узел пересечения всех возможных областей, содержащих причины, факторы, определяющие творчество. В этой связи Дж. Холтон пишет: «Я стараюсь рассматривать любой результат научной деятельности, опубликованный или неопубликованный, в качестве некоторого «события», расположенного на пересечении тех или иных исторических «траекторий» – таких как по преимуществу индивидуальные и осуществляющиеся наедине с самим собой личные усилия ученого; «публичное» научное знание, разделяемое членами того сообщества, в которое входит этот ученый; совокупность социологических факторов, влияющих на развитие науки, и, несомненно, общий культурный контекст данного времени». Вместе с тем, из всего многообразия факторов, влияющих на творческие процессы, следует выделять внутренние факторы, детерминирующие творчество непосредственно в системе научной деятельности, и факторы внешние, определяющие творчество извне, факторы, действие которых преломляется в непосредственных механизмах порождения новою знания.

Природу творческих процессов следует трактовать также исходя из различия в содержании понятий: «управление» и «детерминация». В частности, некорректно представление о том, что можно управлять основной фазой творчества, т.е. фазой интуиции, инсайта, в рамках которой и происходит непосредственное порождение нового: знания, решения и т.д. Ведь любое управление, представляющее собой систему целенаправленных, продуманных, осмысленных и поэтапно осуществляющихся воздействий на объект управления, возможно только как вполне осознаваемый, контролируемый процесс, но такого рода управление в отношении неосознаваемой, неконтролируемой, находящейся в сфере бессознательного интуиции попросту невозможно. Применительно к данной фазе творчества лучше подходит понятие «детерминация»; невозможно управлять интуицией, инсайтом, но вполне возможна ее детерминация, которая как раз и осуществляется посредством всего многообразия индивидуальных (нейрофизиологических, психологических и др.), внутренних для системы научной познавательной деятельности (научное знание, методы и пр.), а также внешних по отношению к науке и ученому факторов; спонтанное, совместное действие данных факторов на интуицию, акты непосредственного порождения нового, разумеется, носит опосредованный характер. Таким же образом следует рассматривать и эвристическую роль метода в научном творчестве.

Научный метод, несомненно, детерминирует творчество, фазу интуитивного порождения нового знания, но не может управлять ею. Управляет же метод системой научной деятельности в целом, которая, как уже говорилось, включает в себя как творческую, продуктивную, так и нетворческую, репродуктивную составляющие. Управляющая, регулятивная функция метода осуществляется во всем объеме, на всем протяжении научной деятельности, поскольку именно метод охватывает всю структуру деятельности в целом, упорядочивая применение в ней различных познавательных средств и действий.

Но, регулируя научную деятельность, управляя ею, метод тем самым создает основу, почву для порождения нового, т.е. определенным образом детерминирует, обусловливает творчество, главную интуитивную фазу возникновения нового знания. Иными словами, метод управляет всей системой научной деятельности и одновременно детерминирует творчество как раз потому, что творчество есть неотъемлемая сторона, момент научной деятельности, как впрочем, и других ее видов. Метод является важнейшим элементом управляющего, рефлексивного уровня научного познания, поскольку в нем содержатся правила и нормы, на которых основывается процесс научной деятельности. Кроме того, метод выступает как программа, в которой фиксируются основные этапы научного исследования, последовательность их реализации. Управляющее воздействие метода на научное познание заключается также в том, что на его основе контролируется формирование и применение основных средств научной деятельности, обеспечивающее целостность ее системы.

13. НАУЧНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ

Философское осмысление динамики науки сталкивается с явлениями, для объяснения которых привлекается понятие «революция». Научные революции обусловливают серьезные повороты в культурно-техническом, экономическом, социально-психологическом и духовном развитии человеческого общества. Они представляют собой факт глубинных перемен в сфере познания. В чем именно состоят эти перемены, при каких условиях они происходят, что служит их причиной и к каким результатам они приводят? – подобные и другие вопросы рассматриваются обычно в рамках темы о научных революциях. Современные исследователи считают революции необходимым явлением в развитии науки.

Наука в своей сущности революционна. Ей свойственен отважный поиск, неудовлетворенность достигнутыми знаниями и даже бунтарство. Наука предъявляет высокие требования к тем, кто ей служит. Она временами живет по правилу: перестаньте быть людьми лабораторий и письменных столов. Выйдите за стены учебных корпусов. Перестаньте быть узкими специалистами, станьте Учеными, ответственными за всю науку. Пробудите кроме интеллекта еще и свой темперамент, свою мудрость и свою совесть в борьбе за научный прогресс. И наступают моменты истории, когда появляются те, кто готов совершить революционные скачки п научном познании, восставая против принятых ранее идей, принципов и концепций, против тирании старых воззрений.

Революции осуществляются по законам борьбы. Так это происходит и в науке. Возникает буря, которая сносит старые постройки в способах добычи и организации научного знания. В науке наступает полоса интеллектуального смятения и буйных новаций одновременно. Почва старых научных истин уходит из-под ног. А новые знания еще бесформенны, плохо организованы. В них зачастую нет необходимой для науки меры. И наука утрачивает респектабельность твердого достоверного знания. Она движется в неизвестное, которое многим кажется отрывом от реальности. Но в итоге обнаруживается, что наука переходит к более глубоким истинам, которые обобщаются в новой картине мира, в новой методологии и нередко – в новой технологии. И в существенной мере научные революции открывают новые пути и способы человеческого бытия в мире.

Революции позволяют науке активно участвовать в борьбе за право своего творческого существования. В этот период наука вступает в столкновение с устаревшими формами человеческой культуры: со старой метафизикой, с авторитарной и догматичной религией, с изжившими себя условностями морального поведения.

По форме своего осуществления революции являются мощной встряской, доходящей подчас до катаклизмов, в которых разрешаются накопившиеся в науке противоречия, отвергаются фундаментальные, как казалось, концепции и теории. В науке возникают напряжения и рывки, осуществляется смена форм представления знания. Все это может порождать резкие и очень бурные конфликты внутри научного сообщества. В такой ситуации сказываются неравномерность внутренних процессов, идущих в науке, нарушения «норм» научной деятельности, столкновения между стилями мышления, борьба между различными парадигмами в научном познании и т.п.

Важный аспект революции – это перемены в основаниях науки. Данное обстоятельство широко отмечается в мировой и отечественной литературе. В ходе революции в ткань науки внедряются новые идеалы, нормы, установки. Преобразуется научная картина мира. Это своего рода тектонические сдвиги в науке, результатом которых становится появление во многом неожиданной науки, уходящей в принципиальных основах от науки прежних эпох. Старая и новая наука по ряду параметров становятся несовместимыми, перестают быть конгруэнтными по отношению друг к другу.

Реже говорится о структурных, организационных и технологических сдвигах в науке революционных периодов. Между тем они являются важной характеристикой научной революции. Так, на переломных этапах в структуру науки включаются новые активные элементы: в XVIII в. это – академические сообщества, в XIX и XX вв. появились индустриальные лаборатории и др. К структурным сдвигам относится возникновение отраслей науки, которые способны осваивать принципиально новые области знания. Подобные революционные рывки были связаны с появлением технических наук, генетики, информационных наук и пр. Новая структура науки появлялась и как результат революционного движения, и как его побудительный фактор.

В современной философии науки все более укрепляется комплексный подход к исследованию научных революций. Осуществляется их науковедческий, исторический, культурологический, методологический анализ. Рост интереса к феномену научных революций обеспечил существенное обогащение наших знаний о них, и сегодня философское сообщество выдвигает задачу теоретического обобщения таких знаний.

Современная методология исследования научных революций объединяет ряд подходов и принципов. Аналитический подход позволяет различать своеобразные виды и типы научных революций, помогает обозначить внутренние и внешние факторы соответствующего революционного процесса. Синтетический, системный подход обеспечивает возможность целостного постижения научных революций. Применение принципа детерминизма создает условия для теоретического определения причин, законов и исторических перспектив революций в науке. В последние десятилетия выработан новый понятийный аппарат для объяснения механизмов научных революций, строятся различные классификации для их описания, выявляются общие законы роста научных знаний, необходимые условия устойчивого развития науки, определяются ограничения в отношении перспектив существования науки в культурном пространстве. Приобрела высокую популярность идея Т. Куна о своеобразии «нормальной» и революционной фаз эволюции науки. Первая фаза характеризуется идеологией традиционализма, авторитаризма, позитивного здравого смысла и сциентизма. Вторая фаза связана с рождением новой парадигмы, свержением авторитета прежних ведущих теорий, открытием новых закономерностей, которые не могут быть поняты в рамках прежних концепций и теорий.

Сегодня прочно усвоено представление о том, что научная революция не является кратковременным актом, она осуществляется как длительный процесс, в ходе которого идет радикальная трансформация многих параметров науки, переоцениваются ее фундаментальные ценности. Осознана возможность разных видов научных революций: мини-революций (протекают внутри отдельных научных дисциплин и касаются фрагментов их знаний; показательно, к примеру, революционное влияние на химию открытия кислорода); локальных революций (они производят взрыв внутри определенной науки и выливаются в новое направление движения соответствующего научного знания в целом; так развивались, например, события в современной космологии в связи с разработкой теории Большого взрыва); глобальных революций, которые протекают в пространстве всей науки и связаны с мировоззренческими, глубинными методологическими и даже социально-культурными переменами, составляющими подчас целую эпоху в прогрессивном развитии человечества.

В целях разработки общей теории научных революций представляется важной экспликация типов и основных направлений научной революции.

ТИПЫ НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ

Историки и философы науки различают несколько типов глобальных научных революций, связывая их с разномасштабными преобразованиями внутри науки и фиксируя такие повороты, которые существенно обновляют и научное знание, и научную деятельность, и способы организации науки.

Первая глобальная научная революция соотносится с периодом, охватившим время от публикации книги Н. Коперника «Об обращении небесных сфер» (1543 г.) до выхода в свет работы И. Ньютона «Математические начала натуральной философии». Между этими вехами произошли серьезные события, затронувшие жизнь и способы роста науки. Появилась классическая наука, которая во многом отошла от античной традиции и породила новый стиль научного мышления, включившего в свой состав эксперимент и математическую обработку его результатов. Вырос авторитет науки в обществе, но еще продолжали существовать и использоваться вненаучные практики (алхимия, астрология). Наука в это время осваивает новые идеи мировоззренческого порядка:

–      происходит дезантропоморфизация природы (вводится представление о бездушном механистическом характере природных процессов);

–      признается равенство всех видов труда (в науке равнозначимыми признаются теоретические и экспериментальные занятия);

–      вводится представление о космосе как бесконечности; в то же время возрождаются идеи атомизма Демокрита и Эпикура.

Серьезной модернизации подвергается модель познания. Прогресс науки рассматривается в контексте движения от незнания к знанию. Признаются правомерными научный скепсис и критика достигнутых уже результатов. Субъектом познания считается индивидуальное сознание; оно берет на себя ответственность за достижение истины. В целом человеческий разум приобретает высокий статус. А его эффективность гарантирована разумным устройством космоса. Трудами Г. Галилея утвердилась в это время идея о науке как самостоятельной интеллектуальной деятельности. Он же высоко поднял значение математики как языка, на котором написана книга природы.

В эпоху первой революции рождаются и укрепляются устойчивые социально-культурные механизмы существования науки в качестве самостоятельной сферы деятельности, способной реагировать на запросы производства, зарождающейся промышленности и обогащать благодаря этому условия своего продвижения к истинному знанию о природе, обществе и человеке. Вместе с тем налаживаются отношения науки с морским делом (особенно в Англии, затем и в России), с военным ремеслом, политикой, образованием. Пересматривается статус ученого сословия, представители которого стали образованными людьми, способными заниматься исследовательской деятельностью.

Надо отметить рост темпов и масштабов таких исследований. Этому процессу способствовали новые факторы роста науки, в том числе: обобществление социальной жизни на почве рыночных отношений; становление единой истории человечества; резкое расширение ресурсного поля человеческой деятельности; формирование потребности в контроле, регуляции и управлении новыми ресурсами (биологическими, энергетическими и др.).

Содержание и ход первой революции ясно показывают, что, несмотря на глубокие перемены, затрагивающие основания науки и научной деятельности, революция не означает борьбы науки против науки. В этот период происходит смена и отбор идей, теорий, методов. Осуществляется смена курса или направлений исследований, ведутся острые дискуссии и споры. Но нет примитивного противоборства ученых против ученых. Общая цель науки как предприятия, устремленного к постижению истины, сохраняется. Идейная борьба здесь предполагает выход на новое качество знаний в различных областях науки с учетом открытых новых предметных областей и обновляющегося интеллектуального климата. Учитывается также появление новых ведущих центров научного познания, всплески и угасания массовости научной деятельности и другие обстоятельства.

В науке, как и в других областях культуры, реализуется триединый путь эволюции. Революционные всплески не нарушают этого триединства. Речь идет о том, что в науке складывается взаимодействие трех человеческих способностей: интуиции, разума и эмоций. Интуиция первой ведет ученых в неизведанные области. Разум стимулирует формулировку, построение и организацию знаний. Эмоции выражают отношение к результатам познания, связаны с проявлением уверенности, признательности в отношении усилий научного сообщества, иногда же пробуждается отвращение и печаль по поводу науки и собратьев-ученых. И все-таки ведущим элементом в этом комплексе ученые признают разумное, рациональное начало. Философы науки в основном поддерживают это признание.

На почве разума складывается позитивная картина эволюции науки. В ее рамках революционный всплеск выступает как фаза развития, в ходе которой наращиваются и обогащаются знания, несмотря на критическую и отчасти разрушительную работу в отношении ранее достигнутых знаний. На этом этапе выявляется возможность парадоксального и антиномичного пути эволюции науки, но при определяющем влиянии принципа кооперативности, взаимосвязанности научных работ. Наука складывается как поприще кооперативного, всеобщего труда.

Первая научная революция выявила пользу и эффективность многоуровневой организации науки. Обнаружилась также иррадиация влияния ушедших вперед лидеров на другие отделы науки (лидерство механики н распространение ее моделей и методов на космологию, физику и пр.). Проявилась еще и функция научного иммунитета – против повреждения знаний, засорения его «идолами» (по Ф. Бэкону). Эта революция показала важность своеобразного зондирования и «разведки нового» в науке (предположения и гипотезы, требующие проверки, вошли в ткань научного познания, стали способом развития науки). В науке этого периода была установлена также необходимость кадровой поддержки, представляющей собой область ресурсного обеспечения науки.

Интересные события произошли в науке с конца XVIII и до середины XIX столетия. Специалисты определяют этот период как вторую глобальную революцию в науке. Это было время сокращения сферы действия оснований классической науки Галилея и Ньютона. Создается принципиально новая идейная база и методология науки, к разработке которых приложили усилия в естествознании Ч. Дарвин, Ч. Лайель, в математике Н. Лобачевский, Б. Риман, в термодинамике Р. Клаузиус, в логике Дж. Буль, У. Джевонс и др. В науке бурно пошел процесс дифференциации, что привело к выделению многих самостоятельных наук (биология, геология, термодинамика и т.д.). Существенно расширилась предметная область науки. Методы и принципы механицизма оказались неадекватными для исследования в новых областях науки. В значительной мере это было связано с необходимостью изучения эволюционных процессов (в биологии, геологии), а также с формулировкой задач по исследованию организованных и неорганизованных сложных систем.

В этот период механическая картина мира и механистическая методология перестают быть общезначимыми. Они сохранили свое значение лишь для механики как особой отрасли науки. В то же время были обоснованы новые идеалы научного познания, расширившие поприще научных занятий. Благодаря идеям развития и системности научный подход оказался применимым к тем областям, где ранее еще не было науки (к биообъектам, к социальным явлениям и др.). Изменилось представление о совокупности научных законов. Их научная формулировка с этого исторического момента начинает связываться с категориями возможности и случайности. На такой почве началось применение статистико-вероятностных методов научного исследования. Наука приблизилась благодаря этому к разработке вероятностной картины мира.

Постепенно в науке этого времени формировался метод математического моделирования изучаемых процессов, и математика вошла в физику, химию, частично – в биологию и социологию. Причем показательно, что и сама математика продемонстрировала разные концептуальные системы, что способствовало использованию разных математик для решения научных задач.