Текст книги "Банда Ивана Митина (СИ)"

Автор книги: Лева Матрос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

А глаза-то точно как у той человечьей банды, в которую мой папаня тогда гранату бросил, а сам сел и закурил, глядя, как они взорвались. Вот у них точно такие же глаза были перед тем, как он спокойно чеку выдернул как не хрен делать…

Но надо отдать Ваньке должное, он почти тут же взял себя в руки. И задал следующий вопрос, который обрадовал меня ещё меньше:

– А как ты в господа-то тогда вообще попал, если из цыган? А то смотрю, из тебя белую кость прямо делают…

– Тебе как, всю мою биографию с начала пересказывать? – рассердился в ответ я. – С того, что именно я делал в постели Екатерины, благодаря чему и добился титула, или как?

– А всё-таки? – не сводил с меня удивлённого взгляда Митин. И я махнул рукой. Ладно, пёс с тобой, расскажу, чтобы отстал!

– Байстрюк я. Мой отец был из господ. ТАК понятно? И, может, наконец всё-таки делу уже перейдём?

А вообще, дай Бог каждому таким байстрюком-то быть! Отец же у меня тоже не дурак, рассудил справедливо – если где и можно сейчас девушку с сильным даром найти, то это только у Потомков Бастет либо у шувани. К Потомкам пилить далеко, да и не очень они сейчас свою дочь за имеющего упыриную кровь отдадут, чистоту соблюдают… Значит, остаются цыгане. Так что, хотя я был и не особенно благодарен отцу за такое происхождение, но выбирать-то ему тоже особенно не приходилось, это я точно понимал…

– Ну так что, – наконец снова спросил я, – теперь, когда моё происхождение тоже обсудили, может, теперь о деле уже наконец всё-таки поговорим?

И кто это вообще придумал, что посетитель сам должен скреннеру о своей проблеме обязательно рассказывать? Я вот и так уже понял, зачем он пришёл, так нет, жди у моря погоды…

– Поговорим, – кивнул наконец Митин. – Друг у меня пропал, Сашка Самарин.

И я облегчённо выдохнул. Дэвла, ну вот давно бы уже так!

– Ну, слава Богу, вот с этого бы и начал! И как же это он пропал? – поинтересовался в ответ я.

– Да чёрт его знает! – воскликнул Митин. – На тренировку сегодня не пришёл, дома его тоже нет и вот где вообще его носит-то, спрашивается?

– Хорошо, сейчас умоюсь и приступлю, – ответил я.

Но, как выяснилось, Самарин этот вовсе не пропадал. А сидел в участке по подозрению в убийстве.

– Да за какое, на хрен, «убийство в состоянии опьянения»?! – схватился за голову Митин, вернувшись из участка. – Он же спортсмен, в сторону водки и не смотрел-то никогда!

Да, вот мне тоже интересно стало, где же это наша дорогая милиция вообще хоть раз видела пьяных маргов… Ведь верно же Ванька-то сказал, они ведь все – убеждённые трезвенники и на водку никогда даже и не смотрят!

– Главное, Каратову этому ведь сто раз пытался объяснить, что не мог Сашка такого сделать, так не поверил же! – продолжал разоряться Ванька, бегая по комнате.

Да, товарищ Каратов, мне теперь тоже будет теперь о чём с вами поговорить-то при встрече. Например, как же это у вас вроде в детдоме был высший балл по народоведению, а сами не знаете даже, что марги вообще-то не пьют…

Эх, менты вы, менты… А я-то надеялся, что изменились вы с тридцатых годов, когда всех подряд ни за что хватали, а теперь смотрю – хрен там!

Да-а, видать, что-то в Великом Прекрасном Совке точно не меняется… Или почти ничего, если точнее…

– И вот скажи теперь, герой Войны, ЗА ЭТО ты воевал? – сидящий в кресле Митин сначала бросил на меня искоса полный отчаяния быстрый взгляд, отняв руки от лица, а затем посмотрел уже в упор, подняв глаза. – Чтобы после войны, в мирное время, на улицах, вот как сейчас, хватали ни за что?

А вот хороший вопрос, на самом-то деле… Интересно, что ТОВАРИЩИ в погонах на него бы ответили?

А ещё один хороший вопрос – это кому и зачем вообще могло взбрести в голову подвести этого Самарина под монастырь. Ведь Ванька русским языком же сказал – НЕ БЫЛО у него отродясь никаких врагов! Так ЧТО же происходит-то тут всё-таки тогда, наконец?!

А потом Каратов ещё жаловался, мол, милицию не любят… Ну, Саньку вот этого, не спрашивая, посадили, так он что, должен после этого в срочном порядке любовью к Органам проникнуться?..

– Нет, – вновь схватился за голову Митин, если мы его вообще оттуда вытащим, то к водке я всей своей команде к спиртному запрещу даже близко подходить! И сам даже навсегда и смотреть на неё зарекусь!

Но вот именно, что «ЕСЛИ вытащим»… Я вот что-то ни фига в это не верю, если честно, при всём своём даре…

– И главное, ЗАЧЕМ ему того дурака убивать-то было бы вообще?! – продолжал возмущаться Митин. – Ведь не контра же он какая-нибудь, чтобы убивать просто так, только потому, что захотелось!

– Подожди, Вань, – остановил я его, подняв руку. – Давай вот только без этих слов, если уж ко мне за помощью пришёл, хорошо?

А вот насчёт «зачем» – это, конечно, хороший вопрос… Почему именно Задохин-то, если они с Сашкой этим знакомы даже не были, спрашивается, а?! Не понимаю, вот хоть убейте!

Или тому, кто собирался Ванькиного друга подвести под монастырь, всё равно было, кого убивать, лишь бы оклеветать его? Но какой смысл тогда вообще во всём этом? Ведь русским языком же Митин сказал – НЕ БЫЛО у Самарина никаких врагов и точка! И я чувствовал, что он не врал!

Да-а, будь я проклят, если хоть что-то во всей этой истории понимаю…

А Митин тем временем снова поднял голову и пристально взглянул сбоку на меня:

– Так ЧТО мне делать-то, товарищ бывший офицер? Если вы настолько старше меня, то, может, что подскажете?

– Вань, вот только давай без издёвок, а? – взмолился в ответ я. – Не больше твоего что-либо понимаю, вообще-то, или знаю, что делать!

Да, к сожалению, пока я мог только посочувствовать этому его Самарину. Ибо сидеть ни за что – не самое приятное из удовольствий социалистического режима, на своей шкуре испытал, когда загремел по пятьдесят восьмой…

Но Каратов-то, зараза!.. Да-а, вот от кого-кого, а от него я точно такого не ожидал! А ведь ещё всегда был уверен, что хоть он-то не такой, как другие менты! Ага, как же, разохотился…

– И ещё какая зараза, – гневно подхватил Ванька, когда я озвучил свои последние мысли вслух. – Вон, я слышал, они между собой разговаривали, амулет этого твоего Джуро там, на месте убийства, нашли. Но никто же почему-то его не подозревает!

– ЧТО?! – чуть не на весь дом заорал я, аж подскочив от неожиданности…

******

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

« – За это враз поставят к стенке, – думал Лёвка…»

(Борис Драгилёв, «Уголовка»)

Да-а, никогда я так быстро раньше в милицию-то не бегал! И расскажи кто, что побегу, первый не поверил бы!

Да я вообще никогда раньше в неё не бегал, на самом-то деле. Вот от неё – да, приходилось и не раз. Но чтобы самому…

На крыльце отделения стоял Каратов, курил и возмущённо рассказывал кому-то что-то в часы:

– Да! Да, допросил я этот твой труп! Представляешь, сам он её напоил, специально, чтобы в психушку упрятали! Жилплощадь ему нужна была, видишь, а убивать не хотелось! Да, вот куда катимся-то вообще, если хуже людей дела вытворять уже стали?!

Но про людей я уже не слушал, ибо от услышанного резко остановился. А что, если…

Да нет, бред какой-то. ЗАЧЕМ кому-то могло вообще понадобиться специально спаивать Ванькиного друга?

Чтобы обвинить его вот в этом самом убийстве по пьяной лавочке, которого он не совершал? А смысл?

С другой стороны, если не специально, то как? Ведь не сам же он напился, в конце-то концов?

Но тут ко мне подошёл Каратов, выключив часы. И размышления пришлось отложить до другого раза.

– Здравствуй, Лев, – кивнул он мне. – Смотрю, ты уже сам к нам в милицию, добровольно, приходишь?

– Джуро у вас? – с ходу спросил я, не принимая его шутливого тона. Да и не до шуток мне вообще-то было, если честно.

– У нас, – Каратов кивнул, тут же тоже став серьёзным. – Но, если ты хочешь его увидеть, то не положено.

– НЕ ПОЛОЖЕНО упыриных дружков спасать, – холодно бросил в ответ я. – А я тогда же тебя спас, когда русские Гришку Отрепьева разбили. Соврал, что никаких общих дел у тебя с кровососами никогда не было.

– А Я пошёл на подлог в тридцать пятом, когда вместо твоей банды другую совсем арестовали, – зыркнул на меня в ответ наянскими мерцающими глазами Карат.

– А Я твою дочь когда-то от изнасилования спас, – всё так же холодно продолжал я. – Ну что, будем меряться, кто кому больше хорошего за четыреста лет сделал? Или всё-таки пропустишь ГЕРОЯ ВОЙНЫ?

Последние два слова я произнёс специально заглавными буквами, чтобы Каратов не переживал, что впускает уголовника. А героя Войны – это же можно, почему нет?

– Слушай, – обратился я к нему, когда мы вошли, вспомнив ещё кое-что, – по поводу банд. А почему ты при этих Катьке с Машкой-то стал тогда трепаться про нашё банду? Если вы изображаете, будто в Советской стране всё хорошо и никакой преступности нет?

– «Зачем»… – Каратов задумался и огляделся по сторонам, будто желая убедиться, что нас никто не подслушивает. – Затем, что устал я, Лев! Врать устал! И их тоже жалко стало, они же были уверены, что в сказке какой живут! А на самом деле нашей советской жизни до сказки ещё ой как далеко, сам же видишь!

Ой, прямо Америку открыл, можно подумать… Да КТО вообще в Великом Прекрасном Совке-то не врёт, покажите мне!

Чекист вон врёт, будто в Советской стране ни за что не сажают, в докладах врут, что преступность в стране уже побеждена (вот сам бы не услышал, не поверил), даже что в Ленинграде якобы никто не голодает, и тут соврать сподобились… Так что добро пожаловать в реальность, господин Каратов! Или теперь уже «товарищ»?

Но вслух я, конечно, ничего этого не сказал. Ибо раньше за подобные мысли живо могли к стенке поставить, да и сейчас небось по голове не погладят небось…

– А ты-то сам откуда про это знаешь? – вдруг удивился Каратов, в упор глядя мерцающими наянскими глазами на меня. – Был там всё-таки?

– Не был, – заверил его я. – Я с помощью дара за своей бандой следил, как они магазин брали и что потом было.

И я вошёл в кабинет, распахнув дверь.

И какие рожи у ТОВАРИЩЕЙ в погонах стали при моём появлении – это надо было видеть! Только ради одного этого стоило прийти сюда!

– Ты зачем его притащил? – вытаращился на меня Требухин так, будто я оскорбил их всех уже одним своим появлением.

– Во-первых, не «его», а героя Войны, – холодно отчеканил я. – А во-вторых, что у вас тут с Джуро?

Последний вопрос я адресовал уже Каратову. Но он только вздохнул:

– Да не помнит он ничего. Я уже проверял. Ни где был в тот день, ни где амулет этот свой проклятый посеял…

Да-а, вот так и порадуешься, что хоть твой-то народ уж точно не пьёт…

– И как же ты этого ничего не помнишь-то? – удивлённо взглянул я на Джуро. Но тот вместо ответа только руками развёл с выражением отчаяния на лице и я в сердцах отвернулся.

Ну вот и как же ему помочь, если даже не помнит он ничего?..

А Джуро тем временем посмотрел на меня тем же полным мольбы взглядом, который я ещё совсем недавно видел у Митина. Да что они, сговорились оба, что ли?

И вообще, я вон тоже на Джуро могу в ответ посмотреть, если что! Вот где тот бравый советский милиционер в белой форме с иголочки, которого я когда-то знал? В развалину эту жалкую превратился. которая сейчас с убитым видом передо мной сидит?

Да-а, если Митин всё-таки действительно запретит всей своей гвардии пить, я только спасибо скажу…

– А по следам что есть? – обернулся я к оборотневой части коллектива. Хотя и так, впрочем, знал, что нет, но уж больно не хотелось Джуро последнего шанса лишать…

– Нет, – послышался низкий, как у всех волкодавов, голос Дозора. —

Дождь же прошёл, все следы смыл, так что больше ничего там не почувствуешь.

Эх, Джуро, Джуро… А я-то надеялся, что хоть тебя смогу вытащить, но, видимо, как сказали бы у нас в Одессе, это я хорошо хочу…

И ведь ты же ещё когда хотел уезжать из Москвы вместе со своей еврейкой, так что же не уехал-то?! Чтобы в один далеко не прекрасный день быть арестованным за то, что ты не совершал?..

И где ты мог амулет этот свой проклятущий, как выразился Каратов, потерять-то вообще? Ты же с ним никогда…

Стоять!!!

– Джуро, а вот можешь ты по-русски наконец объяснить, как же ты его всё-таки потерял на этот раз, если всегда его берёг пуще глаза, до какого состояния бы ни напивался? – повернулся я к нему.

Тут же по-собачьи карие, как у всех джуров, глаза несчастного пьяницы на мгновение изумлённо вытаращились на меня и их обладатель с размаху хлопнул себя по лбу. Но это ему, похоже, ни капли не помогло.

Нет, жалко его, конечно. Хотя я и всегда не любил пьяниц, но всё-таки…

Только хрен ли толку с моей жалости-то, спрашивается? Тут даже мой брат Лис, уж на что хитрован, и то вряд ли бы вообще смог что придумать!

Только одно непонятно – а при чём тут Джуро-то вообще? Они ведь с Самариным даже знакомы не были и общих врагов никаких отродясь не имели!

Да-а, проклял он небось уже десять раз то время, когда решил получить человеческие документы и жить в обществе… Вон его в этом самом обществе каким подарочком встретили-то…

Единственное, что хоть понятно стало, что амулет этот свой родительский он всё-таки не терял, а каким-то другим способом лишился. Вот только хрен ли толку от этого, извините? Амулет на месте убийства был? Был. Вот и доказывай теперь, что не верблюд…

Но вообще, что я точно во всей этой истории ни шиша не понимаю, так это зачем неведомому злодею подставлять сразу двоих. И КАК он себе вообще это представляет-то? Вдвоём они убивали, по его логике, что ли? Джуро держал, а Самарин, как более сильный, бил по голове, так, выходит?..

– Ну что, будешь ещё рассказывать, что при Великой Прекрасной Советской Власти ни за что не берут? – решив отвлечься от всех этих загадок, обернулся к Чекисту я.

– Буду, – отрезал чёртов идейный коммунист. – А ты бы с пропагандой полегче, второй раз уже говорю.

– Ага, почти готов поверить, – процедил я сквозь зубы. Но мой враг на этот раз промолчал и не сказал ничего.

– Так господин белый офицер сюда агитировать пришёл или что? – искоса взглянул доселе молчавший Расстрелов на Каратова и меня передёрнуло от его язвительного тона.

– ДЖУРО пришёл помогать, – холодно отрезал я. – Так что могли бы не иронизировать, товарищ Расстрелов.

И ты, Джуро, тоже можешь на меня такими глазами не смотреть. Всё равно я даже пока не знаю на самом деле, с чего вообще начать…

– Жаль, что мы должны прибегать к помощи сугубо контрреволюционного элемента, – тем временем недовольно заметил Требухин.

– Так не прибегайте, – сердито бросил я в ответ. – Только что-то не вижу возле вашего участка толп других ясновидящих или скреннеров, готовых ему помочь.

Но вот КАК помочь, кто бы вообще хоть подсказал… Тёмный лес сплошной эта история и ни хрена тут ничего не поймёшь, смотрю. Знать бы хотя бы, как именно он этого амулета своего лишился, чтобы хоть отсюда плясать, так нет…

– Так ты точно не помнишь, как именно утратил свой амулет? – спросил я у задержанного без особой надежды на успех. Но лицо того неожиданно вдруг прояснилось.

– Н-нет, кажется, помню… – неуверенно начал он.

– Ну?! – нетерпеливо воскликнул Требухин.

– Да, точно, вспомнил! – карие глаза Джуро вспыхнули радостью. – Когда мы с этим, как его, ну, этим вашим…

– С кем? – это уже был вопрос Каратова.

– Ну, Самариным-то! Вместе пили, а потом он взял мой амулет посмотреть и… И, видно, не вернул, зараза! Потому что точно помню, что до этого он был!

Так, стоп. А как же мой дар говорил, что они даже знакомы друг с другом не были?!

– Ты это точно помнишь? – удивился я. – Не врёшь?

Джуро с минуту молча глядел в задумчивости на своё отражение в полированной крышке каратовского стола. а затем быстро перекрестился:

– Вот те крест! Мы с ним в «Баре-на-Крови» как раз пили, он сам меня туда пригласил!

– Где?! – вытаращил глаза Требухин, не поверив своим ушам.

А мне в тот же момент стало ясно как день, что ни Джуро, ни Самарин абсолютно ни в чём не виноваты. Больше я в этом ни на секунду ни сомневался…

******

ГЛАВА ПЯТАЯ

«Не жизнь, так хоть честь мою спаси!»

(Бр. Вайнеры, «Эра милосердия»)

Так что хрен вам, господа легавые, уж Джуро-то я СМОГУ вырвать из ваших лап!

– Джуро и Самарин не виноваты, их надо отпустить! – горячо выпалил я, надеясь убедить в этом и милицию. Но толку от моей искренности было чуть.

– Это твой дар хвалёный тебе подсказал? – снова съязвил Расстрелов.

– Нет, – процедил я в ответ, обернувшись. – Просто головой подумал. И вам бы тоже помогло, если бы вы тоже подумали, а не язвили.

– Ну, ты если начал, то и продолжай, а не хами уж сам-то! – воскликнул в ответ Каратов. – Если сказал «а», то говори уж и «б»!

– Говорю, – коротко отрезал я. – Все знают, что в «Бар-на-Крови» пускают только при наличии трупов на совести?

– Да все, – недовольно пробурчал в ответ Чекист. – И давно уже надо притон этот ваш чёртов закрыть…

– Об этом потом, – отмахнулся я. – Так вот. Самарин ни разу в жизни никого не убивал, об этом мне сказал Митин. И я ему верю. Джуро тоже в своей жизни ни разу никого не убивал…

– Да, Господь миловал, не доводил до греха, – Джуро снова быстро перекрестился, вызвав этим недовольный косой взгляд Расстрелова. И чего они так все против веры-то, ТОВАРИЩИ?..

– Ну, а дальше-то что? – спросил Каратов.

– Как бы сказал Людоед – «следи за логикой»! Самарин мог попасть туда только в том случае, если бы кто-нибудь его туда пригласил. Однако мы знаем, что он сам, напротив, Джуро туда пригласил. Вопрос – как же это он попал туда без смертей за плечами? Ответ – только в том случае, если это был не он, а кто-то в него превратился! И на месте убийства, значит, тоже был не он! Получается, Самарин и Джуро не виноваты, их надо отпускать!

– «Получается» ему… – осадил меня недовольным тоном Чекист. – Ну и КАК же это им поможет, наше умозаключение-то?

– Но… – захлопал я глазами, осёкшись и поняв, что он вообще-то прав.

– Что «но» тебе? КАК им это поможет, ещё раз спрашиваю? Что, мы людям расскажем, выяснили, мол, что никакого Самарина там не было, а это кто-то обличье его принял? Серьёзно?

– Нет уж, я всё-таки докопаюсь до правды, кто и зачем это сделал! – воскликнул бывший белый офицер Лев Барский, сиречь я, вскакивая. – Не свободу, так хоть честь его спасу!

И каким признательным взглядом посмотрел на меня после этого Джуро – это надо было видеть…

– ЧЬЮ честь?! – вытаращился на меня Расстрелов с явно наигранным изумлением. – Вот этого алкоголика?!

Нет, ну вот кто бы говорил…

– Да уж не товарища РАССТРЕЛОВА, у которого руки в крови больше, чем у моих старших братьев, вместе взятых! – выпалил я. – А того, кого я сказал!

А ты, сволочь, лучше вспомни, как тогда ребёнка из рук той посаженной по пятьдесят восьмой выбил… А потом уже насчёт чей-то «чести» рот разевай…

А вообще, бить вас, коммуняк, надо было в Гражданскую побольше, за вот таких вот детей хотя бы, а не о чести с вами разговаривать…

– Да бить вас, беляков, надо было в Гражданскую побольше, чтобы на чужие «руки в крови» сейчас не кивали, а про свои лучше вспомнили! – воскликнул в ответ Чекист.

Я поднял голову и мой разноцветные глаза встретились с прозрачно-синими моройскими. И тотчас будто не стало вокруг никакого кабинета в милицейском участке сорок девятого года, а были только бескрайние поля под Быковкой летом двадцать первого. И я, уже давно никакой не белый офицер, а атаман банды «зелёных», Лёвка-Цыган, стоял пленённый перед красным командиром, Котовским Алексеем Ивановичем…

«Бить вас всех, гадов, надо побольше», – среди прочего сказал он мне тогда…

– И что ты на меня так смотришь? – сказал он мне сейчас. Голосом, в котором не слышалось абсолютно ничего хорошего.

– Слова цензурные подбираю, – огрызнулся я.

– А пока подбираешь, я сам спрошу, – послышался голос Дозора и я повернулся к нему. – Что делать-то собираешься, Цыган? Как Джуро этому своему помогать?

А вот хороший вопрос, на самом-то деле… Ещё бы знать ответ на него…

Единственное, можно было сходить в этот самый «Бар» и там попробовать поискать какие-то концы… Но имелось у меня такое подозрение, что при таком количестве народа ни шиша мой дар не поможет…

– А кто может подтвердить, что ты действительно там был? – вдруг спросил Каратов у Джуро.

И я с недоумением оглянулся. А твой дар что, уже не может, что ли?

– Да кто угодно! – тем временем выпалил Джуро, разводя руками. – Да вон даже Псих этот их хотя бы, он как раз там был!

– Хорошо, тогда надо будет его допросить, – решил Каратов. – Посмотрим, что он расскажет.

– Тогда я тоже пойду, – решительно заявил я. – С вами-то он небось не будет разговаривать, а вот со мной…

– Так мы же с Расстреловым туда хотели, – удивлённо ответил Чекист. – И ты что, согласен с нами? Ну, тогда давай, скреннер нам пригодится!

– А если тебя с ними увидят? – усмехнулся Требухин. – По голове-то небось не погладят, что с легавыми дружбу водишь?

– Ты смотри, как бы твоих соратников самих со мной не увидели! – недовольно огрызнулся я. – А то как засвистят из партии, если сами срока по пятьдесят восьмой не получат, как я когда-то!

– Момент, – Расстрелов щёлкнул пальцами и закрыл на мгновение глаза. – Всё, теперь можно идти.

И мы вышли из участка и направились к трамвайной остановке. Правда, не любил я находиться рядом с ментами, но что делать…

А каким полным надежды взглядом посмотрел мне вслед Джуро – это тоже надо было видеть… Ни у кого за всю жизнь такого не встречал и не увижу впредь небось больше…

А всякие морои в лице Чекиста ещё говорят, мол, зачем джуров-то в этот мир позвали… Да вот кто бы говорил! Джуры тут не нужны. а они, Чекисты сраные, нужны, что ли?

А насчёт закрытия «Бара» – это он перетопчется. Тоже мне, закрыватель нашёлся! Кончилось их время, когда даже чихнуть безнаказанно было нельзя, ибо за любой чих сразу забирали! Хрен ему теперь по всей роже!

Но, надеюсь, Псих-то всё-таки действительно поможет, не просто так же он там сидит… Ибо Джуро же пора уже вытаскивать, сколько можно ему там страдать-то?

Но вот что я во всей этой истории точно отказывался понимать, так это почему выбор неведомого злодея пал именно на Джуро и Самарина. Почему он решил подставить именно их-то, даже никак вообще между собой не связанных?

Дэвла, ну вон уже всю голову себе со всеми этими сраными загадками сломал, а никакого прояснения на горизонте как не было, так и нет…

А Джуро вон ещё был уверен, что сейчас хоть наконец-то начнётся нормальная жизнь, после войны-то. Ну-ну… Да ни хрена, смотрю, не лучше, чем после революции, когда все друг другу глотки хуже всяких зверей рвали! Вон как гребли до войны ни за что по ложным обвинениям, особенно в тридцатые годы, так до сих пор и гребут!

А то моему дару ещё если не все, так через одного завидуют… А на хрена он нужен вообще, спрашивается, если даже спасти никого ни шиша не может?

Остаётся надеяться, что хоть Самарин не станет таким, как Лом… Которого вон тоже ни за что взяли и, сколько он в суде не плакал (единственный раз в жизни, между прочим!) и не кричал, что не убивал, хрен кто это услышал! Напротив, ещё и друзьям его припаяли за лжесвидетельство, чтобы они не утверждали, что он якобы с ними был!

Да, вот такая у нас, ракло Джуро, теперь жизнь (хотя, можно подумать, она когда-то другой была)… Как в самолёте – и страшно, и выпрыгнуть нельзя…

– Не спите, ваше благородие! – вдруг толкнул меня в плечо Расстрелов, вырвав из плена мыслей. – Выходить же скоро!

Я вздрогнул было, но тут же вспомнил, что мы вообще-то под прикрытием. Так что люди не обратили бы на нас никакого внимания даже в том случае, если бы прямо в трамвае стрельбу бы открыли…

Но его язвительный тон меня всё-таки покоробил. Вот хоть когда-нибудь он может вообще нормально разговаривать?

Да, вот за это я и не люблю гиенолаков, будь они неладны… Тоже мне, шутничок нашёлся…

Мы вышли на трамвайной остановке и свернули в неприметный (а для людей и вовсе невидимый) переулок с домами, крашеными в последний раз небось ещё до Катастрофы (а, с другой стороны, кому их красить-то, если мы уже почти все вымерли?). И пошли вперёд.

Кстати, Чекист, а ты-то что такую каменную рожу сделал? Не нравится тебе, что в бандитское логово идёшь?

Но пусть хоть одна сволочь попробует что-нибудь против сказать, что я ментов в наше заведение привёл… Чтобы Джуро спасти, я кого угодно куда угодно готов привести, а не только их!

И надеюсь, что хоть Псих-то расскажет хоть что-нибудь, чтобы его оттуда вытащить…

– А ты Психа этого своего съешь, если он не захочет ничего рассказывать, – вдруг улыбнулся Расстрелов. Но я на это только отмахнулся. Да пошёл он…

И так, пройдя неприметным Малым Моховским переулок, мы остановились перед таким же заурядным зданием, возле которого маячил незаурядный экзот…

******

ГЛАВА ШЕСТАЯ

«Ну что, граждане буржуи! Кончилось ваше время!»

(Из передачи «Следствие вели»)

– Псих, ты что тут делаешь? – удивился я. И он поднялся на ноги одним молниеносным нечеловеческим движением.

– Её жду, – коротко ответил он. – А ты зачем этих баранов сюда притащил?

– Ну, ты полегче, большеглазик, то! – возмутился Расстрелов. – Или давно в ЧК… то есть, в милицию не попадал? Так мы тебя живо заберём, если хамить будешь!

– Так а что я-то сразу, о вас многие так думают! – развёл длинными тонкими руками он.

– Вот ещё нас не интересовало, что о нас думают какие-то буржуи, – холодно бросил Чекист.

– Ладно, Паша, вставай, – велел я. – Пойдём внутрь, разговор есть.

– А ради чего мне с тобой идти? – удивился он.

– Ради Джуро, – коротко отрезал я. – И не дай Бог ты сейчас спросишь, какого именно Джуро, убью!

– Всё-то ты знаешь, обжора… – вздохнул он. – Ладно, пойдём.

И мы вошли внутрь.

– Здорово, буржуазия! – сразу же заулыбался Расстрелов. И я только головой покачал.

Ну, надеюсь, больше никогда никуда с ним ходить не придётся, тем более к нашим…

– Слушайте, ну вы хоть бы конспирацию соблюдали! – возмутился Чекист, оглядываясь.

– А чё такое? – выкрикнул из ула кто-то, чей голос я не разобрал. – Всё у нас тут нормально, криминала никакого нет, так какую ещё «конспирацию» ещё?

Ага, кроме нас, криминала нет. Мы же чужих сюда не пускаем, так что все свои!

– Соблюдаем, – коротко бросил Алмаз и провёл в воздухе рукой. И тотчас «Бар» превратился в самый обыкновенный клуб, а все присутствующие – в самых обыкновенных работяг. Включая Психа, который тут же прыгнул за рояль и заиграл «Интернационал».

А я вдруг замер на месте от внезапно пришедшей в голову мысли. А что, если тот гад, который изображал Самарина, тоже везде появлялся не в превращённом виде, а с наложенной личиной? А что, если…

Да нет, не может этого быть, бред какой-то. Это что, я уже своего дядю подозревать в причастности начал? А завтра что, и братьев своих собственных начну?..

– Гражданин Атаманов, да не позорьтесь, снимите уже иллюзию, – тем временем потребовал Расстрелов у Алмаза.

– Что-то не поймёшь вас, – послышался голос Главшпана, который я узнал бы из тысячи. – Сами же про конспирацию чего-то говорили, а теперь…

– И что ты теперь делать собираешься? – спросил Чекист, махнув моему троюродному брату рукой, чтобы тот заткнулся.

– Искать доказательства, что Джуро не виноват, – коротко отрезал я.

– А если он всё-таки виноват? – усмехнулся Расстрелов. И я в изумлении обернулся к нему. Вон он что, притворяется?

– Ты что, совсем того? – возмутился я. – Кому я в участке столько времени доказывал, что он ни при чём? И сам-то головой думать не пробовал, интересно? Зачем ему оставлять на месте убийства своей амулет, чтобы его тут же разоблачили или как? Или считаешь, что он уже настолько все свои мозги пропил, совсем за дурака его держишь?

– Слушай, ну не хами тогда, а делай что-нибудь, раз уж с нами вызвался! – возмутился Расстрелов. – Верно тебя Чекист-то спросил – а что делать-то вообще собираешься?

– Снимать штаны и бегать! Джуро я выручать собираюсь, сказал же! – огрызнулся я. – Вот сейчас у Психа спрошу, видел ли вчера что-нибудь! Псих, иди сюда!

Псих перестал играть, тем более что мой дядя всё равно по требованию легавых снял иллюзию, и вылез из-за рояля.

– Ты видел вчера, в пятницу, здесь Джуро? – спросил я у него. Псих с минуту молча смотрел куда-то вдаль, а потом медленно покачал головой.

– Не помню, – тихо покачал головой Псих, на мгновение задумавшись.

– Как это не помнишь? – вытаращил я глаза так, что они стали едва ли не больше его собственных.

– А так и не помню. Чужие сны ходят на цыпочках, воруют мою память. Вон вчера Николай-Нидворай этот всю ночь храпел, небось память воровал! А теперь вот встал, вообще ничего не помню! – воскликнул он.

Я пристально взглянул на него. Да, похоже, действительно не врёт, а не помнит.

Да-а-а, крепко же его, значит, тогда приложило, когда в поезд эвакуированных бомба-то попала… Если у него теперь так с памятью…

Но мне-то с этого не легче! И что теперь, всех остальных расспрашивать, видел ли кто-нибудь Джуро тут вчера? Или как?..

– Ну так что, смотрю, не помог тебе твой Псих? – оскалился в мерзкой гиенолачьей улыбочке Расстрелов.

– Да, из-за этого дурака теперь небось и не докажу вам, что Джуро не виноват! – возмущённо выпалил я.

И тут послышался голос моего отца:

– Что шумишь, Лев?

– О, кого я вижу! – тут же заулыбался Расстрелов, обернувшись к нему. – Сам Израиль Соломонович Барский, он же Тёмный! Жив ещё?

– Да он ещё тебя переживёт, – недовольно огрызнулся я.

– Лёва, не обращай внимания на всяких гиенолаков, – примирительно поднял руку мой отец. – Лучше скажи, что у вас тут всё-таки происходит?

– Да тут кое-кто обещал узнать у Психа, видел ли тот вчера Джуро, а сам ни хрена, – ответил за меня Расстрелов.

– Эх, милиция, ничего-то вы без нас не можете… – вздохнул в ответ Тёмный. – И как вас только на работу-то таких берут?

– Ну, ты с оскорблениями-то полегче бы! – бросил в ответ Чекист. – Кончилось, буржуи, ваше время, когда что угодно безнаказанно делать могли!

– Могу и полегче, – пожал плечами мой отец. И направился к зеркалу, висевшему на стене бара.

Остановившись напротив, он провёл в воздухе рукой, описывая прямоугольник. И тотчас из его руки вылетела струя чёрного дыма, которая пробежала по зеркальной раме и исчезла. А само зеркало в тот же миг осветилось и в нём появились изображения Джуро и Самарина (или кто там был вместо него), сидящих за деревянным столом.

Я усмехнулся. Вот Ваньке бы Митину такое показать, вот охренел-то бы…

А Джуро с тем гадом, который изображал Самарина, тем временем сначала просто пили, а затем последний вдруг спросил с наигранным интересом:

– А это что у тебя на шее, интересно?

– Родительский амулет, – ответил уже пьяный вдрызг Джуро..

– А дашь посмотреть? Никогда таких не видел!

– Дам, – сказал тот. – Только ты верни его, не забудь.