Текст книги "Ты и твое имя"

Автор книги: Лев Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

ТЫ И ТВОЕ ИМЯ

Нет меж живущих людей, да не может и быть, безымянных:

В первый же миг по рождении каждый, убогий и знатный,

Имя, как сладостный дар, от родимых своих получает…

Гомер и Гоголь

Вот какими звучными стихами повествовал когда-то о человеческих именах великий старец Гомер. Ну что же? Прошли тысячелетия, а сказанное им и сейчас остается правдой.

И сегодня человек проносит имя через всю жизнь, берет его с собою даже в могилу. Бывает и так: кости усопшего рассыплются в прах, разрушится воздвигнутый над могилой монумент, прекратится род и племя, а самое хрупкое, самое летучее из всего, что имел когда-то усопший, его звонкое имя, все еще живет и порхает по свету.

Как же выбирают старшие младшим, новорожденным, их имена? Из каких запасов черпает человечество эти сладостные сокровища?

Оставим Гомера, вспомним Гоголя:

«…родился Акакий Акакиевич против ночи, если только не изменяет память, на 23 марта… Родильнице предоставили на выбор любое из трех [имен], какое она хочет выбрать: Мокия, Соссия или назвать ребенка во имя мученика Хоздазата.

«Нет, – подумала покойница, – имена-то всё такие».

Чтобы угодить ей, развернули календарь в другом месте; вышли опять три имени: Трифиллий, Дула и Варахасий.

– Вот это наказание, – проговорила старуха… – Пусть бы еще Варадат или Варух, а то Трифиллий и Варахасий.

Еще переворотили страницу – вышли: Павсикакий и Вахтисий. «Ну, уж я вижу, – сказала старуха, – что, видно, его такая судьба. Уж если так, пусть лучше будет он называться, как и отец его. Отец был Акакий, так пусть и сын будет Акакий». Таким образом и произошел Акакий Акакиевич».

(Н. В. Гоголь несколько погрешил тут против строгой истины. В старых «крестовых» календарях эти имена не стояли такими тройками. Мокий числится там 29 января, 11 марта и 3 июня; Соссия праздновали 21 апреля и 19 сентября. Трифиллий были именинниками в июле (13), а Варахисий (в святцах это имя писалось так) – в марте. Ближе всего друг от друга значились Павсикакий и Вахтисий (13 и 18 марта), но и между ними падало пять суток. Понятно, впрочем, что для повести это не имело никакого значения.).

Не повезло маленькому человечку! Подумать только: перебрали одиннадцать имен и остановились на Акакии: другие были еще хуже. И все одиннадцать, как одно, ровно ничего не говорили русскому слуху, ничего не значили по-русски. Спрашивается, – откуда же они тогда взялись?

Сколько бы вы ни рылись в словарях русского языка, никогда вы не наткнетесь там на слова, хоть немного напоминающие «Павсикакий» или «Варахисий». Другое дело – языки иностранные.

Не похоже ли имя Акакий на слово «акация», название растения? Конечно, да: особенно, если принять в расчет, что это греческое слово в Греции произносилось бы иначе, чем у нас: «акакиа». Оно означает: «беззлобная, незлобивая»; «какос» по-гречески – плохой, дурной, отрицание же «а-» вы встречаете во множестве заимствованных от греков слов: «септический» (заразный), «асептический» (обеззараженный); «теология» (богословие), «атеизм» (безбожие) и так далее. Если древний грек называл сына Акакиос, это с его точки зрения было и осмысленно и красиво. У нас же смысл имени забылся, а звучит оно совсем неприятно.

А-какий – «беззлобный, невинный». Что же тогда может значить Павси-какий? Наверное, между ними есть какая-то связь?

Да, есть; в греческом языке был глагол «пауо» – прекращать. Пауси-какий – «прекращающий зло» – совсем хорошее имя для того, кто знает греческий язык.

Имя Трифиллий напомнит многим ботаническое название клевера – «трифолиум», «трилистник». Это не случайное сходство; слово «трифолиум»—латинское; по-латыни «трес» значит три, а «фолиум» – лист. Греческий язык близок к латинскому; в Греции трилистник – «трифиллон», потому что «лист» тут звучит как «филлон». Все понятно, кроме одного: как могло людям прийти в голову называть своих сыновей «трилистниками».

Странного, однако, в этом мало: листья-тройчатки издавна считались почему-то счастливым талисманом; на Западе и сейчас клевер охотно изображают на поздравительных открытках, брелоках и прочих безделушках. Суеверие помогло слову «трифиллос» (трилистный) стать сначала греческим, а потом и русским именем Трифиллий.

Довольно с нас длинных разъяснений; скажу коротко: из одиннадцати имен, упоминаемых Гоголем в «Шинели», шесть оказываются на поверку греческими по происхождению. «Мокий»—«насмешник»; в Элладе Момос был богом всякого шутовства. «Соссий» можно понимать либо как «верный», либо же как «здравый, невредимый». «Дула» значит «раб», «прислужник»; недаром прислужники в греческих храмах именовались «гиеродулами» – священнослужителями. Хуже с остальными пятью именами. Хоздазат, по-видимому, слово иранского корня; наверное, оно означало нечто вроде «дар божий, подарок бога». В древнеиндийском языке Варадат значит «дар любимого». А вот насчет Вахтисия, Варуха и Варахисия даже специалисты расходятся во мнениях. Ясно одно: все эти имена – какого-то восточного происхождения. «Варух», например, вероятно, слово древнееврейское и значит «благословенный».

Не менее ясно и другое: сто лет назад в русской чиновничьей семье крестили ребенка, и сколько ни выбирали ему имен, среди них не попалось, как на грех, ни одного чисто русского. Что за притча? Почему бы вместо этих трудных, некрасивых, непонятных и чуждых кличек не остановиться на одном из самых простых русских имен – Петр, Андрей, Алексей?.. Или назвать мальчишку Федей… Ведь эти-то имена наши, свои! Вы так думаете?

Русские иностранцы

Возьмите имя Алексей (в святцах оно пишется: Алексий (Святцами называлась у православных христиан церковная книга, содержащая месяцеслов (календарь), составленная в порядке месяцев и дней года, к которым приурочено церковью религиозное чествование каждого святого. Это было нужно потому, что принято «нарекать» младенцев именем того из святых, память которого приходилась на день рождения этого ребенка. Родилась девочка 1 марта, – быть ей Антониной или Евдокией; появился мальчишка на свет 23 апреля (старого стиля) – придется ему носить имя Георгия.

Постепенно правило это перестало строго соблюдаться: имена стали выбирать по вкусу родителей, как Акакию Башмачкину у Гоголя.). ). Попробуйте догадаться, какое русское слово одного корня с ним. Напрасный труд; сколько бы вы ни искали в словарях, ничего похожего вы не найдете, Единственно в энциклопедии встретится вам научный термин «алексины». Что он означает? Так называются особые вещества, содержащиеся в крови. Почему они так названы? Потому, что их назначение – защищать организм от вредных микробов, а по-гречески глагол «алексо» значит: «я защищаю». Слова «алексин» в Греции не было, это наши современники ученые искусственно создали его из древних частей; так делают сплошь да рядом. Но если бы оно там было, значило бы оно что-то вроде «защитное вещество».

Вопрос решен: наше имя Алексий взято у греков; означает оно «защитник, охранитель». Таким же греческим словом оказывается и имя Андрей: «андрэйос» в Греции значило «мужской, мужественный». А если так, – нетрудно понять смысл и еще одного нашего имени – Александр: оно сложено из двух частей: Алекс (защита) + андр (мужской) и может быть переведено как «мужезащитник» (то есть смелый воин).

Что же получается? Самые привычные нам русские имена не более как прижившиеся иностранцы, древние греки. Называя какого-нибудь Трифиллия Мокиевича по имени-отчеству, вы и не подозревали, что по-настоящему это значит «Трилистник Насмешникович». Читая басню Крылова про Демьяна и Фоку, разве могли вы думать, что Фока это – «тюлень», а Дамиан – «укрощенный»? Даже приветствуя учителя физики: «Петр Никитич, здравствуйте!» – вы, собственно, произносите: «Здравствуйте, Камень Победителевич!»

Удивляться не приходится: раз уж почему-то мы, русские люди, носим нерусские по происхождению, чуждые по звукам имена, – недоразумений, конечно, не оберешься. Вот, для примера, один курьез.

Федор = Иван, Иван = Матвей

Странноватое равенство: как может «Ваня» означать «Федю»? Прежде, однако, чем возмущаться, разберемся в происхождении этих трех имен, прибавив к ним еще и Богдана.

Слово «Федор» раньше писали: «Феодор» Тогда оно в точности походило на западноевропейское Теодор. Это естественно: оба взяты из греческого языка, а у греков их буква Θ в разные времена читалась по-разному, в древности как «тх», позднее как «ф». Мы, через Византию, взяли ее в звучании «ф», западные народы стали изображать ее на латинский лад, как «th».

Поэтому наше Феодор и заграничное Theodor – просто два различных произношения одного греческого слова-имени; присмотревшись, можно понять, что оно состоит из двух частей: «Тео+ +дор».

Что может значить «Тео»? Это легко уразуметь, если сравнить с ним такие слова, как «тео+логия» (наука о боге), «тео+кратия» (божье правление), «а-теизм» (безбожие). «Теос» (или «феос») по-гречески – бог. А Теодор (Феодор) —это «дар бога». Точно так же все имена, содержащие в себе эти слоги «тео» или «фео», связаны с понятием бога, божества. Их у нас очень много: Тимо-фей (Тимотеос) (богобоязненный), Фео-фил (боголюб), Фео-досий (богом данный) и т. д. (См. перечень имен в конце книги (стр. 242 и дальше).).

Значит, Феодор – «божий дар» по-гречески. А вот «Иван» (точнее Йоханаан) – тот же «божий дар», но уже по-древнееврейски.

По правде говоря, это требует разъяснения. В древнееврейском языке нет слова «Иван». Но имя это, которое у всех европейских народов звучит сейчас по-разному (у немцев – Иоганн, у французов – Жан, у англичан – Джон, у грузин – Иванэ, у финнов и эстонцев – Юхан, у поляков – Ян), когда-то в Древней Иудее произносилось как Йэхоханан, или Йоханаан. И означало это слово «божья благодать», «божий дар», то есть – Федор.

Да, но имя Матвей по-еврейски опять-таки значит «дарованный господом», а что до русского Бог-дан, так здесь и говорить долго не приходится: каждому ясно, что это имя означает. Вот вам и еще один Фео-дор.

Выходит, странное равенство, поставленное мною в виде заголовка на предыдущей странице, – отнюдь не бессмыслица. Я мог бы только сильно расширить его, пополнив именами, взятыми из других языков. Мы уже встретились с персидским Богданом; он выглядел как Хоздазат. Свой особый Богдан (кроме Теодора) есть и у французов; там он выглядит как Дьедоннэ (по-французски «дьё»– бог, а глагольное причастие «доннэ» значит данный). Богданы есть всюду, где в выбор имен для новорожденных вмешивалась церковь, религия, – а это имело место у многих народов мира.

Что же мы узнали в конце концов?

Большинство самых обычных наших имен на поверку оказываются нерусскими. Среди них множество древнегреческих и древнееврейских. Есть взятые от других народов Востока. Немало и латинских, древнеримских имен; Валентина, например, значит «здоровая» (точнее «дочь здоровяка»), Акулина (по-церковному Акилина) – «орлица», Виктор – «победитель». (Правда, за долгие и долгие столетия постоянного их употребления эти привозные, заграничные имена примелькались нашему слуху, стали привычными. К тому же большинство из них сильно обрусело, изменилось по форме в нашем Феде трудно узнать греческого Теодора, между русским Ваней, французским Жанно, английским Джонни не каждый найдет сходство, хотя все они произошли от одного имени – Иоанн.

Но ведь это не меняет дела. Имя Вера является и по происхождению и по возможному значению словом русским. Имя же Миша либо вовсе не имеет значения, либо связано со смыслом, который слово Михаил (см. стр. 260) имело некогда совсем в другом языке.).

В чем же дело? Как мог возникнуть обычай называть детей не своими именами, а чужими, непонятными, некрасивыми, да еще взятыми из мертвых, давно замолкших языков? Что, эта странность существует везде или привилась только у нас, в России, и в чем ее смысл?

Ястребиные когти

Вспомните роман Фенимора Купера «Следопыт»; вам непременно придет на память его герой, благородно-суровый индеец-охотник, по имени Монтигомо. Говорят, будто имя это по-индейски значит: «Ястребиный коготь».

Не важно, точен ли этот перевод: имена, подобные этому, действительно характерны для индейских племен Америки. Это и естественно: когти ястреба остры, страшны и врагу и добыче. Понятно, почему воин и траппер-следопыт называет сына «Ястребиным когтем»: ведь даже в наши дни советские летчики не возражают, если их – истребителей – с ласковой фамильярностью именуют «ястребками».

Североамериканские индейцы – народ с необыкновенной историей: в XVIII, да и в первой половине XIX века они жили еще в «каменном веке», который для наших предков миновал тысячелетия назад. Их жизнь изучали люди науки; Фридрих Энгельс судил по ней о жизни человечества на заре истории. О них написано множество романов и поэм; сложные, диковинно звучащие имена встречаются там в изобилии. Прислушиваясь к ним, легко понять: когда индейцу надо дать имя ребенку, он перебирает самые простые, самые обычные слова своего языка, вслушивается в то, как они звучат, вдумывается в их смысл, и то, которое покажется наиболее подходящим, спокойно делает именем.

В романе «Охотник» современного английского писателя Олдриджа изображен молчаливый, нелегко живущий траппер, индеец Билл. Но Биллом его зовут только англичане: им не выговорить его настоящего индейского имени. Соплеменники зовут его Хума-Хумани; это значит: «Первое облачко на небе». Красивое имя? Очень красивое; наверное, маленький Хума был первенцем и любимцем своих родителей. Наверное, краше его не было детей в округе, по их мнению…

У знаменитого писателя-натуралиста Сетон-Томпсона также есть чудесный герой, тоже охотник, во многом напоминающий всем нам знакомого гольда Дерсу-Узала из книг В. К. Арсеньева. Зовут этого спокойного, мудрого и несчастного человека Куонеб. Томпсон не говорит нигде, что значит слово «Куонеб», но он заставляет его вспомнить про умершего малыша-сына; вот этого крошку звали «Уи-Уис» (Совенок, или Маленькая совушка). Много нежности и ласки вложили Куонеб и его милая молоденькая жена в дорогое для них имя. Видно, глазаст был этот Уи-Уис; видно, очень смешно вертел он круглой головенкой, радуя и умиляя юных отца и мать.

А девические индейские имена? Загляните в собрание сочинений Пушкина. Там, в переведенных поэтом «Записках Джона Теннера», англичанина, ставшего приемным сыном индианки и настоящим «краснокожим» по нраву, вы встретите целый ряд сложных, непривычных нашему слуху имен:

 
Монито-о-гезик Та-бу-шиш
Киш-кау-ко Мун-ква
Нет-но-куа и т д.
Уа-ме-гон-е-бью
 

Пушкин сообщает значение только нескольких из них.

«Мун-ква» (так звали индейца-знахаря из племени кри) означает «Медведь». Имя самого Джона, данное ему его друзьями-отавуавами, звучало: Шо-шо-ва-не-ба-се, а это значит «Сокол». Но удивительнее всего кажется русскому поэту имя молодой индианки – невесты Теннера.

«Красавица его, – с лукавой усмешкой пишет Пушкин, – носила имя, имевшее очень поэтическое значение, но которое с трудом поместилось бы в элегии (Элегия – грустное стихотворение. Пушкин хочет сказать, что такое длинное имя никак не уложишь в наши европейские стихи.): она звалась Мис-куа-бун-о-куа, что по-индейски значит „Заря“.

Следует добавить еще, что Уа-ме-гон-е-бью переводится как «Тот, кто надевает убор из перьев».

Что ж? Юной жительнице лесов имя «Заря» так же идет, как имя «Ястребиный коготь» старому охотнику за гризли и карибу (Гризли – самая крупная порода медведей, карибу – канадский олень.). Видимо, индейцы – мастера называть своих детей.

Но так поступали, поступают и сейчас далеко не они одни. И в Азии, и в Африке, и даже «у себя дома» в Европе мы можем встретиться с точно таким же обыкновением.

В книге одного француза мне попалось красивое индийское женское имя «Джалан-тахчандрачапала»—«Зыбкая, как отражение лунного луча в воде». Вероятно, вы слышали название оперы «Мадам Баттерфляй»; «баттерфляй» по-английски «бабочка». Действие оперы развертывается в Японии, и ее героиня носит японское имя Чио-Чио-сан так, по крайней мере, называет ее европеец-автор.

Слово «сан» можно перевести как «госпожа», «мадам». Слова «Чио-Чио» в японском языке, вообще говоря, нет: это переводчики так исказили другое японское слово «Тьо-Тьо». Оно, действительно, означает: «бабочка, мотылек» и, если хотите, подходит молоденькой порывистой девушке. Это Азия. У племен Центральной Африки дело обстоит еще своеобразнее. Вот два любопытных примера из истории тамошних имен.

Одна молодая негритянка носила красивое имя Датини. Оно значит: «А я что говорила?»

Как так?

А вот как: ожидая рождения ребенка, родители поспорили: отец думал, что появится сын, мать – что дочь. Когда родилась дочь, мать с торжеством вскричала:

«Датини!», то есть «А я что говорила?» Так и назвали девчонку.

Рядом жила другая негритянская женщина, по имени Кабисития, то есть «Спотыкается о корчаги». Но и это имя объясняется просто: она ходила всегда с гордо поднятой головой и всякий раз, выходя из хижины, ушибала ногу о сложенные у дверей миски.

Видимо, у негров есть даже обычай по мере надобности заменять одно имя другим, более подходящим; по крайней мере имена европейцев они всегда заменяют своими, более осмысленными на их взгляд. Так, например, одного белого они переименовали в «Нголидана», то есть «Золотой зуб»: у него были вставные зубы. Один из его соседей звался у них «Пандлана» – «Лысая голова», другой – «Нгвондела» – «Сутулый», третий – «Масупа»– «Бородавка», а жена «Бородавки», обладавшая горячим характером—«Нунгвашу», то есть «Сердитая».

Вы скажете: ну да! Почему этому не случаться на краю света, в Декане или в Конго; там все возможно! Но нельзя ли подобрать подобные примеры и в языках ближайших наших соседей? Можно! Мы потому лишь не замечаем их, что часто плохо понимаем значение привычных нам имен: узнает человек, что «Федор» – это «дар божий», и спрашивает: «А что значит имя Лев?» А ведь лев и значит «лев», «царь зверей»; только спрашивающий никогда не обращал на это внимания.

* * *

Вам, может быть, приходилось встречать болгарское имя Вылко. По-болгарски Вылко значит «волк». Как! Человека зовут волком? А почему, собственно, Львом звать можно, а Волком – нет?

Можно звать и Волком! Имя это распространено и в соседней с Болгарией Югославии; только там оно, как и самое слово «волк», звучит несколько иначе: «Вук». Как и почему могло прийти человеку в голову назвать своего ребенка диким зверем? Выслушайте одну правдивую историю.

Жил в Сербии больше столетия назад славный ученый и пламенный патриот, языковед Караджич. Родился он еще в XVIII веке, за двенадцать лет до нашего Пушкина. У Степана Караджича, отца ученого, дети рождались часто, но все, как один, умирали еще крошками. Как помочь такой беде?

Старый сербин вспомнил старинное поверье: если твои сыновья не живут на свете, назови того, кто вновь родится, Вуком. Волки сильны и выносливы; волка и смерть не берет. От такого имени сын твой станет сам крепок, как волк, и горе отойдет от твоего дома. Крестьянин Караджич и его жена так и поступили. Когда появился у них еще один ребенок, они нарекли мальчишку Вуком. «И что же? – лукаво посмеиваясь в усы, говорил своим ученикам седовласый языковед лет шестьдесят спустя. – Как видите, старое средство помогло: „Волк“ жив до сих пор, и зубы у него еще не затупились!»

Такие же или похожие поверья встречались и у других славянских народов, и у всех их соседей. Во всяком случае, у многих мы видим похожие «волчьи» имена.

Вот старогерманское Рудольф. Теперь, употребляя его, немцы не задумываются над его значением: имя как имя, и достаточно.

Но дело не так-то просто.

Когда-то имя это означало то же, что современные немецкие слова roter Wolf,—«красный волк». Постепенно оно изменилось; теперь в нем от древнего «Вольф» остались только три последних звука. То же произошло и с именем «Ад-ольф»– «благородный волк» (впрочем, иные ученые возводят это имя к готскому Attaulf—«помощь отцу»). Как вам кажется, – велика ли разница между индейским «Ястребиным когтем» и древненемецким «Красным волком»? Сходство таково, что их легко счесть и одноплеменниками и современниками.

А эти два Волка в Германии – не исключение. Там и сегодня пользуется полным правом гражданства имя Вольфганг—«волчий ход» (Например. Иоганн Вольфганг Гёте.), в него тоже входит основа «Вольф». История сохранила память о первом христианском епископе германского племени готов: его звали Вульфила, или Ульфила. Это имя – уменьшительное от готского, то есть древнегерманского, Вульфс—«волк»; правда, оно чуть-чуть переделано на греко-римский лад. Но, во всяком случае, соплеменники «святого» человека понимали его имя как «Волчонок».