Текст книги "Миллионы глаз"

Автор книги: Лев Зильвер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Миллионы глаз

Глава I. В институте

Стенные часы прохрипели и начали медленно бить. Последний удар гудел в пустынном кабинете долго и низко, растворяясь в тишине.

За столом сидел и писал человек. Бой часов отвлек его от работы. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Военный инженер первого ранга Алексей Федорович Сергеев с утра не выходил из кабинета. Он заканчивал последние расчеты по своему изобретению. Скоро в производство. Великолепным успехом увенчались почти полуторагодовые искания и экспериментирования. Теперь все. Огромный вклад вносится в оборону родины…

Сергеев открыл глаза и только сейчас сообразил, что так и не досчитал ударов часов. Он снял с настольной лампы абажур и, жмурясь от резкого электрического света, взглянул на часы.

– Ого! Одиннадцать.

Встал, разминая плечи, задумался и снова склонился над цифрами и чертежами.

В дверь тихо постучали.

– Кто?

– Я, Алексей Федорович, открой.

Сергеев узнал голос секретаря партийного комитета Логинова.

– Сейчас, – быстро ответил он, свернул чертежи, убрал их в несгораемый шкаф и подошел к двери.

– Здравствуй, затворник, – проговорил Логинов входя. – Я думал, кроме меня, никого не осталось. Посмотрел – в твоем кабинете свет: дай, думаю, зайду, вместе домой поедем. Ну, как дела?

– Да как будто ничего…

– Знаем мы это «ничего». – Логинов засмеялся.

Он подошел к окну. Опытный завод примыкал к главному корпусу научно-исследовательского института. За широкими переплетами ярко освещенных заводских окон виднелись станки, величественные агрегаты. Здесь, в цехах опытного завода, претворялась в жизнь творческая мысль изобретателей. Последнее время завод жил особенно напряженно. Готовились принять на производство изобретение старшего научного сотрудника Сергеева.

– Смотри, – сказал Логинов, показывая на завод: – все готовы, дело за тобой.

– У меня тоже почти готово, – ответил Сергеев.

– Нехорошо, – продолжал Логинов, – что много болтают кругом о твоих работах. Чорт знает, откуда только просачиваются слухи? Изобретение оборонное, а около нас всякие люди могут быть. Надо поговорить с начальником института. Зайдем завтра к нему?

Сергеев кивнул головой:

– Ты прав. Непременно завтра надо поговорить, – и, вспомнив о времени, заторопился: – Поедем, пора спать.

Уже выходя, на лестнице, Логинов спросил:

– Жена еще не приехала?

– Нет, – ответил Сергеев, – каждый день ждем с Мишкой телеграммы. Отпуск у нее кончился сегодня – завтра должна приехать.

Они, переговариваясь, вышли из института.

Над городом спускалась синяя июньская ночь. Дремала окраинная улица. Одинокие фигуры часовых темнели у здания института.

В машине Сергеев сказал:

– Знаешь, я всю жизнь вложил в эту работу. Я много ночей не сплю, и я совсем не устал.

Глава II. Взрыв на заводе

Огромное клыкастое пламя разорвало ночь. Взрыв потряс улицу. Со звоном посыпались стекла. От волны горячего воздуха у ворот завода закачалась черемуха, осыпая белые цветы, с шумом полетела на мостовую тяжелая вывеска магазина. Завыли сирены. И вскоре на ярко освещенной улице у горящего завода появились пожарные машины.

Из центра города, от большого серого здания с большой скоростью шла машина. Она шла, не считаясь с красными огнями светофоров, не замедляла ход на поворотах, и было видно, как человек в машине перегибался к шоферу и, видимо, требовал еще большей скорости. У каменного подъезда института автомобиль остановился. Человек бросился вверх по лестнице. Там бегали люди, слышались возбужденные голоса.

Начальник института столкнулся с вошедшим.

– Товарищ Дымов, – начальник был бледен, у него срывался голос, – товарищ Дымов, вы уже здесь? Очень хорошо… Вы понимаете, на заводе не было ничего взрывоопасного. Ничего. Это диверсия. Явная диверсия. Это…

– Подождите, – остановил начальника Дымов и тихо спросил: – Материалы Сергеева не были на заводе?

– Нет, он еще не сдавал их. Он где-нибудь здесь должен находиться… – Начальник огляделся.

– Вам кого? – спросил, подходя к ним, Логинов.

– Сергеева.

– Он дома, – вытирая со лба пот, ответил Логинов: – мы с ним час тому назад вместе уехали из института.

– Вызовите, пожалуйста, Сергеева, – попросил Дымов, – он, наверное, еще не знает о пожаре.

– Да, конечно, не знает, живет далеко. Я – тут рядом… Только сел ужинать, слышу, взрыв – бросился сразу…

– Надо немедленно позвонить Сергееву, – повторил Дымов, проходя в кабинет начальника института.

Глава III. Телеграмма с юга

Громкий звонок разбудил Мишу.

Миша вскочил с постели и, не одеваясь, побежал в переднюю. Телеграмма из Крыма: «Встречайте пятнадцатого, поезд десять, вагон шесть. Целую. Мама».

– Наконец-то! – обрадовался Миша и на всю квартиру затянул: – «Торреадор, смелее в бой…»

– Мишка, ты с ума сошел! – крикнул из кабинета отец. – Перестань! Сейчас соседи в стену стучать начнут…

Миша просунул голову в дверь кабинета, продолжая: «Торреадор, торреадор…»

– Да замолчи! – смеясь, замахал руками отец. – Кто там звонил?

– Поезд десять, вагон шесть!.. – пропел Миша.

– А-а, – догадался отец. – Ну, вот и хорошо, завтра поедем встречать, – и взял телефонную трубку. – Курский вокзал? Справочную… В восемь тридцать приходит поезд. Марш в постель, сынок! Проспим…

Но Мише не хотелось сразу уходить.

– А что ты не ложишься? – спросил он отца.

– Иди, иди, я еще полчасика посижу.

На столе зазвонил телефон.

– Слушаю. Да, Сергеев… Машина выслана? Выхожу.

Миша увидел, что лицо отца передернулось и побледнело.

– Что случилось, папа?

Сергеев, бросился в переднюю, крикнув на ходу сыну:

– Ложись, Миша, не дожидайся, я задержусь…

Глава IV. Случай с Платонычем

Без десяти минут восемь у подъезда загудела машина. Миша побежал к двери.

«Ну, вот и приехал, – подумал Миша об отце, – сейчас вместе на вокзал».

Но в автомобиле сидел один шофер Платоныч. Он подал Мише записку. Отец писал: «Сын, поезжай на вокзал один. Извинись за меня перед мамой. Я очень занят».

– Что такое? – опросил Миша, усаживаясь рядом с Платонычем. – Где папа?

– Как где? – ответил Платоныч. – Ты что же, парень, не знаешь, что ли, – на заводе ночью взрыв был?! Ну, все там и сейчас.

– Взрыв?

– Ну да. Так рвануло – на улице ни одного стекла целого не осталось. Там милиция кругом стоит, никого не пропускают.

Платоныч дал газ. Автомобиль мягко рвануло вперед.

– Как взрыв? Отчего? – допытывался Миша.

Но Платоныч отвечал односложно:

– Вот разберутся – узнаем.

На углу Садовой Платоныч обернулся к Мише:

– По дороге к тебе у меня давеча такой случай вышел: спустил баллон, а запасного не было. Что ты будешь делать! Придется, думаю, парню на трамвае за мамашей ехать. Смотрю, сзади другая машина остановилась. Вылезает шофер, подходит. «Что, – говорит, – спустила?» – «Да, спустила». – «Могу одолжить баллон, есть в запасе». – «Спасибо, – говорю, – вот как выручишь…» Пока я возился, он рядом стоял. Такой приятный парень. Все расспрашивал, где работаю, сколько получаю, кого возить приходится. Пока я работал, он взял да уехал. Так вот и не знаю теперь, кому баллон должен. Ну, да он найдет. Знает ведь, где я работаю. Вот, Миша, какие дела… Какие хорошие люди есть!

Подъехали к вокзалу. Поезд немного опаздывал. Тонко дребезжали звонки грузовых вагонеток, бегали носильщики, репродукторы настойчиво приглашали зайти к дежурному по вокзалу Пелагею Тихоновну Орешкову, наверное потерявшую документы. Толпились пассажиры с пригородных поездов. В конце платформы звонко смеялась девушка.

Глава V. Крымская знакомая

Поезд подошел к платформе. Еще гремели буфера, но уже слышались приветствия, смех.

Расталкивая народ, Миша бросился к вагону.

– Мама!

– Миша!

– Какая ты стала черная! – воскликнул он, целуя загоревшую щеку матери.

– У вас совсем взрослый сын, Клавдия Павловна…

Миша оглянулся: рядом стояла молодая женщина в скромном костюме, с чемоданом и большим букетом цветов в руках.

– Познакомься, Миша, – сказала мать: – это Нина Дмитриевна – моя знакомая по Крыму.

Нина Дмитриевна опустила чемодан и, улыбаясь, протянула руку.

– Я думаю, что мы и с вашим сыном будем приятелями, – сказала она.

– Конечно, – ответила Клавдия Павловна. – Знаешь, Мишук, Нина Дмитриевна едет очень далеко – на Дальний Восток. Она несколько дней погостит у нас.

– А вы, Миша, должны показать мне Москву, – улыбнулась гостья. – Я здесь в первый раз.

– Пожалуйста, – сказал Миша, – у меня сейчас каникулы.

Он уловил беспокойный взгляд матери и догадался, о чем она хочет спросить.

– Знаешь, мама, папа не мог приехать на вокзал, у него очень важные дела.

– Вот видите, Нина Дмитриевна, – вздохнула мать, – я говорила, что он будет занят.

– О, у вашего мужа такая интересная работа!

– Да, но он мало бывает в семье.

Переговариваясь, они спустились в тоннель.

У выхода на площадь Нину Дмитриевну кто-то толкнул, и она выронила сумочку.

Невысокий, плотный мужчина в военном костюме нагнулся, поднял сумочку и подал Нине Дмитриевне. В руках у него были цветы.

– Старайтесь всё покрепче держать, – любезно проговорил он.

– Благодарю вас, постараюсь.

Человек исчез в толпе.

– Я чуть не потеряла документы и деньги, – сказала Нина Дмитриевна. – И все из-за этих цветов…

– Помоги Нине Дмитриевне, – заметила Мише мать: – какой ты недогадливый.

Миша взял букет. Это были крупные, уже начавшие слегка вянуть белые розы. От них исходил тонкий, нежный аромат.

Миша захлопнул за матерью и гостьей дверцу машины и уселся рядом с Платонычем. Автомобиль пересек площадь и свернул на широкую улицу.

– Смотри-ка, – удивленно проговорил Платоныч, толкнув Мишу локтем и кивая на шоферское зеркало перед собой, – смотри-ка, вот тот парень, что мне баллон одолжил. Ах ты, какое дело!.. Нельзя остановить…

Миша заглянул в зеркало и увидел идущую позади машину. Она шла за ними неотступно…

Вот и переулок, в котором живут Сергеевы. Платоныч остановился у знакомого подъезда. Идущая следом машина сделала крутой разворот, рванулась вперед и скрылась за углом.

Глава VI. После взрыва

Партийное собрание в институте подходило к концу. В повестке дня стоял только один вопрос – о бдительности. В зале было душно и накурено, нехватало стульев, и некоторые из присутствующих расположились на подоконниках.

– Слово товарищу Сергееву, – объявил председатель.

Прежде чем начать говорить, Сергеев внимательно осмотрел сидящих. В зале сидели люди, с которыми он много лет работал, был связан общими интересами, изобретательской и партийной работой… Так почему же большинство выступавших до него говорили, что вчерашний взрыв дело врага? Откуда враг мог пробраться к ним, в их среду? Ерунда, не может быть…

– Товарищи, – начал Сергеев свою речь, – я не могу согласиться с теми, кто считает вчерашний взрыв делом рук врага. На врага, да к тому же непойманного, легче всего валить. Я считаю, что дело проще простого: невнимательны мы – в этом главное. У нас много молодых, малоопытных работников, контроля над ними нет. Крантик, винтик отвернут, да так и оставят. Дело, кажется, пустяковое, а всё, очевидно, отсюда и началось. Невнимательны мы, товарищи, до неряшливости невнимательны. Вот в чем корень зла…

Сергееву не пришлось кончить своей речи. Гул возмущения, протеста нарастал в зале. С мест послышались крики:

– Не туда гнешь, Алексей Федорович… Кабинетным ученым сделался… Не видишь, что вокруг делается…

Сергеев запнулся на полуслове. В чем дело? Что такое? Навстречу ему спешил новый оратор, взволнованный, злой.

– Слово имеет инженер Осипов! – едва успел крикнуть председатель.

А Осипов уже говорил. Говорил взволнованно, нервно. Он не мог удержать слов, гневных, резких, направленных против Сергеева.

– Я не могу согласиться с Алексеем Федоровичем… Нельзя так, Алексей Федорович… Ты старый член партии, а говоришь – неряшливость. Если и есть неряшливость, то это наше благодушие, и твое, в частности. Я считаю, что вчерашний случай требует самых серьезных выводов. Классовый враг не дремлет… Ничего себе, неряшливость!.. Крантики… винтики… Да на заводе любой знает, что нужно быть дьявольски осторожным! Нет, тут не оплошность, товарищи. Дело, по-моему, посерьезнее. Я считаю, что вчерашний случай требует надлежащих выводов и особенно для тебя, Алексей Федорович. Нельзя быть таким близоруким…

Осипов говорил много.

Растерянный, смущенный, Сергеев вышел в коридор и закурил папиросу. Было неловко, досадно на себя. Неужели он действительно ничего не видит? Поднялся наверх к себе в кабинет. Посмотрел на часы. Уже девять. Сегодня приехала жена, а он со вчерашней ночи не был дома. Да, после собрания сразу домой… Зазвонил телефон.

– Да, я – Сергеев. Кто говорит? А, товарищ Дымов… Сейчас домой. А не поздно? Ну ладно, давайте адрес. Нет, нет, конечно, никому. Пока.

Сергеев записал адрес и позвонил в гараж.

Глава VII. Чекист Дымов

Лифт поднял Сергеева на пятый этаж. Дверь открыл Дымов.

– A-а, Алексей Федорович, милости прошу! – улыбаясь, протянул руку Дымов.

– Алексей Федорович, милости прошу!

Вдвоем они прошли в комнату. Небольшой, уютно обставленный кабинет. В углу шкаф с книгами, над письменным столом портрет наркома внутренних дел. Над диваном фотография мальчика лет десяти, удивительно похожего на Дымова. Здесь же, у стены, опрокинутый детский велосипед.

Дымов в форме. На красных петлицах горели знаки различия – по три прямоугольника: капитан государственной безопасности; на груди орден Красного Знамени. Сам Дымов – выше среднего роста, светловолосый, с еле пробивающейся сединой на висках, улыбающийся, с сеткой маленьких морщинок вокруг глаз.

– Прошу извинить, что поздно вытащил вас. Дела серьезные, – произнес он, пододвигая Сергееву стул и протягивая папиросы. – Да! – внезапно вспомнил Дымов. – Вы же, наверное, не ужинали. Безобразно у вас в институте на этот счет дело поставлено: собрание вечером, а буфет закрыт…

«Откуда он знает такие мелочи?» подумал Сергеев.

Дымов сразу приступил к делу:

– Ваше сегодняшнее выступление, Алексей Федорович, было неправильным. К институту приковано внимание врагов. Вы работаете над изобретением огромного оборонного значения. Враги знают об этом, Алексей Федорович. Необходимо быть начеку, особенно сейчас, когда остались считанные дни работы. Вчерашний случай – прямая диверсия, вредительский акт. Нам кое-что известно. Но надо ждать, терпеливо ждать, пока все хвостики не вытащим.

Часы показывали одиннадцать, когда Сергеев вышел от Дымова.

В машине, почти невидимый за рулем, спал Платоныч.

– Домой, Алексей Федорович? – зевая, спросил он.

– Да, Платоныч, пора, и так заждались.

Глава VIII. Гостья оказалась со странностями

Дома ждали Сергеева. Без него не садились ужинать. Перед самым ужином, когда уже сидели за столом, в кабинете задребезжал телефон.

Мише звонил приятель, Сеня Гольдин.

– Алло, Мишка, ты сошел с ума!

– Ты уверен в этом?

– Совершенно. Почему ты не был сегодня на стадионе?

– Был занят по самые уши.

– Алло, ты понимаешь, что можешь погубить честь всей команды? У нас остались решающие тренировки, тысячу чертей на твою голову! Противник набьет нам «всухую» двести голов и не даст плакать, и все из-за тебя.

Миша хохотал в трубку. Это была обычная гольдинская манера разговаривать. Незнакомому человеку он мог показаться страшно грубым. Но Миша знал своего приятеля: за всей его кажущейся на первый взгляд грубостью скрывалась добрая душа хорошего товарища. Оба они учатся в одной школе, оба отличные физкультурники и оба состоят в одной футбольной команде. Несколько лет мальчики крепко дружат, несмотря на то, что Сеня уже «старый комсомолец» и на два года старше Миши.

– Алло, у меня уважительная причина, – проговорил Миша: – встречал мать.

Гольдин помолчал.

– Ладно, так и быть, – проворчал он, – на этот раз прощается… Да, между прочим: я был на тренировке у противника.

– Ну и как?

– Ха-ха! Это просто ерунда. За их нападение я не дал бы и выеденного яйца. Беки тоже так себе. Откровенно говоря, мы набьем им «всухую» двести голов…

– И не дадим плакать, – закончил Миша.

– Ты угадал. Алло, Мишка! Жди меня завтра утром. Есть разговор. Гуд бай.

Миша вернулся в столовую. За ужином беседа явно не клеилась.

– Я так завидую всем изобретателям, – говорила Нина Дмитриевна, – но сама ничего не понимаю в технике.

– Вы отлично владеете техникой плаванья, – сказала Клавдия Павловна: – вы были лучшим пловцом на курорте. Однако я на вас, Нина Дмитриевна, в обиде: вокруг вас столько было военных, а вы меня так ни с кем и не познакомили.

– Право, не такой уж интересный народ, – ответила Нина Дмитриевна, – всё старые друзья по Востоку.

– В будущем году на юг обязательно поедет Миша – ведь он еще никогда не видел моря, – сказал Алексей Федорович.

Он взял сына за подбородок, их глаза встретились, и Миша увидел в глазах отца плохо скрываемое волнение и усталость после бессонной ночи.

– Смотрите-ка, а ведь сын загорел в Москве не меньше, чем мать в Крыму, – закончил отец.

Нина Дмитриевна подняла на мальчика синие глаза.

– Он очень похож на маму.

– О, он с матерью – одно целое! – оживился отец. – И потом они такие друзья, что и водой их не разольешь. Я их называю Бобчинским и Добчинским, а они за это страшно злятся на меня.

– Но ведь мы дома одни, а он вечно занят. Даже сегодня не мог пораньше приехать… И так всегда, – с укором сказала мать.

Гостья тряхнула белыми волосами и горестно вздохнула:

– Увы, мне это хорошо известно. Мой муж тоже военный специалист, и мне по целым дням приходится у себя в Хабаровске сидеть одной.

После ужина все разошлись по комнатам.

Миша уступил гостье диванчик в столовой, на котором он всегда спал, а сам лег в кабинете отца и сразу уснул. Проснулся оттого, что голова сползла с подушки и заныло в затылке. Потирая шею, спустил на пол ноги. В кабинете было темно и душно. Потягиваясь и широко зевая, мальчик чуть приподнял штору и распахнул окно. Тусклый рассвет наплывал на Москву. Наступал тот ранний утренний час, когда городские шумы не надолго стихают. В переулке было пустынно и прохладно. Миша с наслаждением вдыхал свежий ночной воздух, разглядывая спящий переулок. Вдруг, – может, ему это показалось? – он услышал шум в соседней комнате. Шум заинтересовал его: ведь еще так рано, все спят. Может, кто в окно залез?..

Из столовой чуть пробивался свет. Осторожно ступая босыми ногами, Миша подошел к двери. В замочную скважину Миша увидел, что за столом, закрыв лампу, сидит Нина Дмитриевна и что-то пишет. Она изредка беспокойно оглядывалась на дверь, словно кого опасаясь.

Миша недоуменно пожал плечами: что, она бессонницей страдает, что ли? Но закрытая лампа, боязливые взгляды, которые Нина Дмитриевна бросала на дверь, показались ему странными. Озадаченный виденным, Миша тихо отошел от двери и снова лег.

Глава IX. Нищий

После завтрака отец и мать уехали на службу. Нина Дмитриевна напомнила Мише:

– Вы вчера обещали познакомить меня с Москвой. Поедемте в Третьяковскую галлерею.

– Хорошо…

– Почему вы такой угрюмый? Вам нездоровится?

– Нет, ничего.

– Я сейчас приведу себя в порядок, и поедемте.

Нина Дмитриевна ушла в кабинет. Миша устроился с книгой на диване – ждал приятеля. Хотелось поговорить с Семеном, рассказать ему о взрыве на заводе, о гостье, о том, что видел ночью.

– Мишка, открой! – громко прозвучал в открытое окно голос Гольдина.

Высокий, широкоплечий Сеня стоял посреди переулка, запрокинув голову и щуря глаза. Миша бросился его встречать. Поднимаясь наверх по лестнице, он уже начал рассказывать приятелю о приезде матери, о странной гостье, о том, что видел ночью. Рассказал также своему закадычному другу о взрыве на заводе.

– Вот гады! – Гольдин задумался. – Ну, а что касается вашей гостьи – это ерунда. Ты, Мишка, всегда страдал чувством какой-то сверхбдительности. Сейчас она тебя явно подвела. Так только в книжках бывает, а не в жизни.

Они уселись в столовой на диване. Семен начал говорить приятелю о последней футбольной тренировке. Незаметно шло время… За дверью в кабинете слышались шаги гостьи. Она нервно ходила из угла в угол.

– Слышишь, Сенька, – зашептал Миша, наклонившись к приятелю: – сказала, что сейчас выйдет, пойти собирались вместе, а не идет, мечется по комнате, нервничает, слышишь?

Семен отмахнулся рукой.

Неожиданно два коротких звонка прервали разговор. И сейчас же из кабинета быстро вышла Нина Дмитриевна.

– Сидите, мальчики, я открою, – сказала она и выскользнула в переднюю.

– Подожди, – шепнул Гольдину Миша, – я посмотрю, – и подошел к двери. – Нищий какой-то… Она ему что-то передала. Понимаешь, она ему передала что-то…

Он бросился на диван, взволнованный, тяжело дыша.

– Понимаешь, она ему передала что-то…

Гольдин был невозмутим.

– На то он и нищий, чтобы ему деньги давать. Что ты волнуешься?..

Миша нетерпеливо перебил:

– Нет, нет, я отлично видел что-то белое… Это какая-то бумага… Я пойду за ним… – Он рванулся с дивана.

– Сиди спокойно и не дури, – удержал его за руку Сеня. – Ты пойдешь, а что я буду делать? Вместо тебя в Третьяковку отправлюсь? Скажу: видите ли, Мише некогда, он за нищим пошел следить. Дурак! Я пришел, я и уйду, а ты виду не показывай.

– Прямо удивительно в наше время видеть нищих, – проговорила, возвращаясь, Нина Дмитриевна.

– Встречаются иногда лодыри, – проворчал Сеня, делая рассеянное лицо. – Ну, Миша, я пошел. И так уж на тренировку опаздываю.

Он догнал нищего на улице. Нищий шел в сторону Смоленской площади. Семен внимательно оглядел его.

«Старше меня, на полголовы выше», заметил он.

Они пересекли площадь и снова пошли переулками, которые делались все безлюднее и глуше.

«Этот молодец больше нигде не просит милостыню», подумал Семен, соображая, что нужно предпринять.

Сильный шум на противоположной стороне отвлек его внимание. Группа ребятишек дралась, наскакивая друг на друга. И внезапно мелькнула мысль. Он напружил руки и ускорил шаг. Догнав нищего и поровнявшись с ним, Семен толкнул его плечом. Нищий быстро и, как показалось Сене, испуганно взглянул на него и продолжал итти. Семен ждал всего: ругательств, ответного удара, но не этого. От растерянности даже остановился. Но действовать надо было решительно. И, снова догнав нищего, Сеня вторично толкнул его, вызывающе крикнув:

– Ты чего толкаешься?

Ответа не последовало. На него взглянули спокойные, чуть прищуренные глаза. Человек продолжал итти.

– Ты чего толкаешься? – снова спросил Сеня. – Драться хочешь?

– Пусти, дурак, – ответил нищий.

Стиснув зубы, Гольдин цепко ухватил нищего за ворот и с силой дернул. Затрещали и подползли лохмотья. Не раздалось ни одного крика. Как два зверя, отпрянули они друг от друга и кинулись навстречу. И в этот момент, когда вкладывались все силы, все напряжение для того, чтобы победить, к Семену вернулось его обычное спокойствие и рассудительность. Отличный физкультурник, он сразу почувствовал, что противник сильнее, но не опытнее его. Изловчившись, Семен схватил нищего за голову, зажал ее одной рукой, а другой стал шарить по его лохмотьям. Нащупал что-то, рванул… Посыпались лепестки какого-то цветка, зашуршала под рукой папиросная бумага. Сверток. Схватил его, зажал в кулак…

– Ага, – захрипел он, задыхаясь от борьбы, – цветочки собираешь, гад!..

И в этот момент словно удесятерились силы нищего: он повалил Сеню и стал вырывать сверток из его руки. Они боролись молча. Внезапно мальчик ощутил острую боль в боку и начал слабеть.

Нищий повалил Сеню и стал вырывать сверток из его руки.

– Помогите! – громко закричал он.

Теряя сознание, он услышал чьи-то бегущие шаги. Еще одна попытка нищего вырвать у него из рук сверток… Но Сеня сжимал пальцы из последних сил, уже ничего не видя и не сознавая.

– Вот бандит… Заколол малого… Скорая помощь нужна.

Вокруг Семена собиралась толпа.