Текст книги "Анна Каренина. Черновые редакции и варианты"
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]
Ордынцевъ засмѣялся ребяческимъ смѣхомъ и поднялъ и подкинулъ Елистрата.
– Ну, ладно, подумаемъ.
И, отпустивъ Елистрата, Ордынцевъ неторопливо переодѣлъ свѣжую рубашку и [177]177
Зач.:сертукъ
[Закрыть]фракъ вмѣсто утренняго пичджака [?] и пошелъ, чтобы чѣмъ нибудь занять время, въ Хлѣбный переулокъ, гдѣ жили [178]178
Зач.:Алабины
[Закрыть]Щербацкіе.
Никогда послѣ Ордынцевъ не забылъ этаго полчаса, который онъ шелъ по слабо освѣщеннымъ улицамъ съ сердцемъ, замиравшимъ отъ страха и ожиданія огромной радости, не забылъ этой размягченности душевной, какъ будто наружу ничѣмъ не закрыто было его сердце; съ такой силой отзывались въ немъ всѣ впечатлѣнія. Переходъ черезъ Никитскую изъ Газетнаго въ темный Кисловскiй переулокъ и слѣпая стѣна монастыря, мимо которой, свистя, что то несъ мальчикъ и извощикъ ѣхалъ ему навстрѣчу въ саняхъ, почему то навсегда остался ему въ памяти. Ему прелестна была и веселость мальчика и прелестенъ видъ движущей[ся] лошади съ санями, бросающей тѣнь на стѣну, и прелестна мысль монастыря, тишины и доживанія жизни среди шумной, кишащей сложными интересами Москвы, и прелестнѣе всего его любовь къ себѣ, къ жизни, къ ней и способность пониманія и наслажденія всѣмъ прекраснымъ въ жизни.
Когда онъ позвонилъ у подъѣзда, гдѣ стояла карета и сани, онъ почувствовалъ, что не можетъ дышать отъ волненія счастія, и нарочно сталъ думать о непріятномъ, о безнравственности Алабина, съ тѣмъ чтобы разсердиться и этимъ сердцомъ успокоить свою размягченную душу
Глава V.
Князья Щербацкіе были когда [-то] очень богатые люди, но старый Князь [179]179
Зач.:жившій и теперь подъ опекой своей жены,
[Закрыть]шутя проигралъ все свое и часть состоянія жены. [180]180
Зач.:Когда
[Закрыть]Ежели бы Княгиня [181]181
Зач.:уже давно перестала давать ему деньги, старый игрокъ
[Закрыть]рѣшительно не взяла въ свои руки остатки состоянiя и, какъ ни противно это было ея характеру, не отказала Князю въ выдачѣ ему денегъ, онъ проигралъ бы все. «Если бы мнѣ несчастные 10, 15 тысячъ, я бы отыгралъ все», говорилъ себѣ князь, еще свѣжій 60 лѣтній человѣкъ. [182]182
Зачеркнуто:И это онъ говорилъ ceбѣ уже 15 лѣтъ и 15 лѣтъ безъ дѣла, безъ интереса къ чему бы то ни было
[Закрыть]Въ то же почти время какъ Княгиня перестала давать деньги для игры мужу, случилась и смерть единственнаго любимаго сына. Смерть эта страшно поразила Князя и съ той поры, 12 лѣтъ тому назадъ, и съ той поры безъ дѣла, кромѣ номинальной службы при Императрицыныхъ учрежденіяхъ, безъ занятій, безъ интереса къ чему бы то ни было, съѣдаемый неудовлетворенной жаждой страсти, презирая и ненавидя все новое, наростающее и живущее, несмотря на то что онъ пересталъ жить, непріятнымъ, тяжелымъ гостемъ жилъ въ домѣ. И если бы не умѣнье, нѣжность, любовь меньшой незамужней дочери Кити, которую одну какъ будто и любилъ, онъ былъ бы невыносимымъ членомъ семьи. Теперь Щербацкіе жили далеко небогато, но всетаки много выше средствъ. [183]183
Против этих слов на полях написано:<Княгиня пухлая съ одышкой.>
[Закрыть]Жизнь въ Москвѣ, гдѣ они проживали тысячъ 20, тогда какъ у нихъ было всего 10 тысячъ дохода, Княгиня считала необходимымъ для того, чтобы выдать замужъ послѣднюю дочь, которая была въ томъ [184]184
Зач.:лучшемъ
[Закрыть]дѣвичьемъ возрастѣ 20 лѣтъ, когда теперь или никогда выдти замужъ. За Кити нельзя было бояться, чтобы она засидѣлась, – она была нетолько хороша, но такъ привлекательна, что нѣсколько предложеній уже были ей сдѣланы; но съ одной стороны, она не любила никого изъ тѣхъ, кто дѣлалъ предложеніе, съ другой стороны, мать знала, что Китти всегда скорѣе склонна отказаться, чѣмъ принять предложенi[е] уже по тому только, чтобы не оставить мать одну съ отцомъ. Кромѣ того, на успѣхъ хорошаго замужества Китти имѣло дурное вліяніе замужество сестры. Умная мать знала, что меньшія сестры всегда преждевременно узнаютъ многія супружескія отношенія вслѣдствіи близости съ старшей замужней сестрой. И тутъ все, что узнала Китти, могло только отвратить ее отъ супружества и сдѣлать болѣе требовательной. Кромѣ того умная, опытная мать знала, что всегда почти, особенно въ семьѣ, гдѣ нѣтъ братьевъ, меньшая сестра выходитъ за мужъ въ кругу друзей мужа старшей сестры; а друзья Алабина, несмотря на его по связямъ и имени высшее положеніе въ обществѣ, были не [185]185
Зач.:такіе
[Закрыть]женихи, которыхъ бы желала мать для дочери. Это были большей частью веселые собесѣдники на пиру, но не желательные мужья для дочери.
И когда мать подумывала о томъ, что Китти можетъ не выдти замужъ, ей становилось особенно больно, нетолько потому, какъ вообще матерямъ грустно и обидно, что онѣ не сумѣли сбыть товаръ съ рукъ, но особенно больно потому, что она твердо знала, что товаръ ее перваго, самаго перваго достоинства; она знала про себя, что была отличная жена и мать, знала, что Долли, несмотря на несчастье въ супружествѣ, была образцовая жена и мать, и знала, что Китти будетъ такая же и еще лучше, съ придаткомъ особенной, ей свойственной прелести и граціи. Изъ [186]186
Зачеркнуто:пріятелей Алабина одинъ Ордынцевъ, который казался матери возможнымъ, но и онъ ей скорѣе не нравился, и она боялась, чтобы дочь не привязалась къ нему.
[Закрыть]очевидныхъ искателей руки Китти теперь на кону были два: Левинъ, графъ Кубинъ. Для матери не могло быть никакого сравненія между Кубинымъ и Левинымъ. Матери не нравилось въ [187]187
Зач.:Ордынцевѣ
[Закрыть]Левинѣ и его молодость и его гордость, самоувѣренность, ни на чемъ не основанная, и его, по понятіямъ матери, дикая какая-то жизнь въ деревнѣ съ занятіями [188]188
Зач.:мужицкими школами
[Закрыть]скотиной, мужиками; не нравилось, и очень, то, что онъ, очевидно влюбленный уже 2-й годъ въ дочь, ѣздилъ въ домъ, говорилъ [189]189
Зач.:съ увлеченіемъ
[Закрыть]про разныя глупости и чего то какъ будто ждалъ, высматривалъ, какъ будто боялся, не велика ли будетъ честь, если онъ сдѣлаетъ предложеніе, и не понималъ, что, ѣздя въ домъ, гдѣ дѣвушка невѣста, онъ долженъ былъ давно объясниться. Старый Князь, принимавшій мало участія въ семейныхъ дѣлахъ, въ этомъ дѣлѣ былъ противуположнаго мнѣнія съ женою. Онъ покровительствовалъ [190]190
Зач.:Ордынцеву
[Закрыть]Левину и желалъ брака Кити съ нимъ. Главнымъ качествомъ [191]191
Зач.:Ордынцева
[Закрыть]Левина онъ выставлялъ передъ женою [192]192
Зач.:честность и
[Закрыть]физическую свѣжесть, не истасканность. Но Княгиня по странной женской слабости не могла повѣрить, чтобы ее мужъ, во всемъ неправый, могъ бы быть правъ въ этомъ, и сердито и презрительно спорила съ нимъ, оскорбляясь даже тѣмъ, что физическую свѣжесть и силу можно ставить въ заслугу кому нибудь, кромѣ мужику. Она говорила, что эта физическая свѣжесть [193]193
Зач.:и противна въ немъ, что это
[Закрыть]и доказываетъ, что у него нѣтъ сердца. <Княгиня тѣмъ болѣе теперь была недовольна Ордынцевымъ, что въ послѣднее время, въ концѣ этой зимы, [194]194
Зач.:въ домѣ ихъ
[Закрыть]на Московскихъ балахъ, изъ которыхъ ни однаго не пропускала Кити, появился новый искатель, къ которому Княгиня была расположена всей душой.> Другой искатель [195]195
Зач.:Графъ Кубанской
[Закрыть]удовлетворялъ всѣмъ желаніямъ матери. Она каждое утро [и] вечеромъ молилась о томъ, чтобы это сдѣлалось. [196]196
Зач.:и отслужила тайно отъ дочери о томъ же молебенъ Иверской
[Закрыть]Искатель этотъ былъ [197]197
Зачеркнуто:<Кн. Иванъ Сер.> <Михаилъ> Алексѣй Удашевъ
[Закрыть]Графъ Вроцкой, одинъ изъ двухъ братьевъ [198]198
Зач.:Удашевыхъ
[Закрыть]Вроцкихъ, сыновей извѣстной въ Москвѣ [199]199
Зач.:Княгини
[Закрыть]Графини Марьи Алексѣвны. Оба брата были очень богаты, прекраснаго семейства. Отецъ ихъ оставилъ память благороднаго Русскаго вельможи, оба прекрасно образованы, кончили курсъ [200]200
Зам.:кандидатами въ Московскомъ университетѣ,
[Закрыть]въ высшемъ военномъ учебномъ заведеніи, оба первыми учениками, и оба служили въ гвардіи. Меньшій, Алексѣй, Кавалергардъ, жилъ въ отпускѣ [201]201
Зач.:для раздѣла съ братомъ и во время этаго отпуска, встрѣтившись на балѣ съ Китти, былъ представленъ и протанцовалъ съ ней 4 мазурки <и два раза былъ въ домѣ> и ѣздилъ очень часто
[Закрыть]за границей и теперь, возвращаясь, проживъ въ Москвѣ два мѣсяца, встрѣтился на балѣ съ Кити и сталъ ѣздить въ домъ. [202]202
Зач.:Положеніе его въ домѣ стало таково, что онъ, видимо, уже не боялся <компрометировать> ѣздить каждый день и, зная его честную породу и природу,
[Закрыть]
Нельзя было сомнѣваться въ томъ, что означаютъ его посѣщенія. Вчера только разрушились послѣднія сомнѣнія матери о томъ, почему онъ не высказывается. Китти, все разсказывавшая матери, разсказала ей свой разговоръ съ нимъ. [203]203
Зач.:у фортепьяно
[Закрыть]Говоря объ своихъ отношеніяхъ къ матери, онъ сказалъ, что они оба брата такъ привыкли подчиняться ей во всемъ, что [204]204
Зач.:иногда они становятся въ неловкое положеніе, не смѣя дать слово или обѣщать, или просить, умолять о чемъ нибудь, не имѣя на то согласіе матери. Это оскорбило бы ее. «И теперь я жду пріѣзда матери какъ мессіи, – сказалъ онъ, – отъ нея зависитъ счастье моей жизни, и я знаю, что она счастлива будетъ моимъ счастіемъ».
[Закрыть]они никогда не рѣшатся предпринять что нибудь важное, не посовѣтовавшись съ нею.
«И теперь я особенно жду, какъ особеннаго счастія, пріѣзда матушки изъ Петербурга», сказалъ онъ. «И я перемѣнила разговоръ», разсказывала Китти. Мать заставила нѣсколько разъ повторить эти слова. И успокоилась. Она знала, что старуху Удашеву ждутъ со дня на день. Знала, что старуха будетъ рада выбору сына, но понимала, что онъ, боясь оскорбить ее, не дѣлаетъ предложеніе безъ ея согласія.
Какъ ни много горя было у старой Княгини отъ старшей дочери, [205]205
Зач.:переѣхавшей къ ней съ дѣтьми и насилу согласившейся простить мужа и вернуться къ нему,
[Закрыть]собиравшейся оставить мужа, этотъ предстоящій бракъ радовалъ ее, и мысль о томъ, чтобы онъ разошелся, пугала ее. Она ничего прямо не совѣтовала дочери, не спрашивала ее, приметъ ли она или нѣтъ предложеніе, – она знала, что тутъ нельзя вмѣшиваться; но она боялась, что дочь, имѣвшая, какъ ей казалось, одно время чувство къ [206]206
Зач.: Ордынцеву
[Закрыть]Левину и подававшая надежды, изъ чувства излишней честности не отказала Удашеву. Поэтому [207]207
Зачеркнуто:когда Алабинъ заѣхалъ после обѣда къ нимъ и сообщилъ о встрѣчѣ съ Ордынцевымъ и приглашеніи вечеромъ
[Закрыть]она холодно встрѣтила Ордынцева и почти не звала его. Когда она осталась одна съ дочерью, Княгиня чуть не разразилась словами упрековъ и досады.
– Я очень, очень рада, – сказала Китти значительно. – Я очень рада, что онъ пріѣхалъ. <– И взглянула на мать, и потомъ, оставшись одна, [208]208
После этого слова, очевидно по ошибке, не зачеркнутое:матери
[Закрыть]она сказала ей, успокаивая ее: —> Я рада тому, что нынче все рѣшится.
– Но какъ?
– Какъ? – сказала она задумавшись. – Я знаю какъ; но позвольте мнѣ не сказать вамъ. Такъ страшно говорить про это. [209]209
Против этих строк на полях написано и зачеркнуто:Какъ передъ сраженіемъ.
[Закрыть]
–
Когда Ордынцевъ вошелъ въ гостиную, въ ней сидѣли старая Княгиня, Дарья Александровна, Алабинъ, Удашевъ и Китти съ своимъ другомъ Графиней Нордстонъ. Ордынцевъ зналъ всѣхъ, кромѣ Удашева.
Онъ зналъ и круглый столъ, и тонъ общаго разговора и выраженіе лица Китти, то выраженіе [210]210
Зачеркнуто:тихаго
[Закрыть]взволнованнаго, но сдержаннаго счастія, которое было на ея лицѣ. При входѣ его она невольно покраснѣла, какъ 13 л[ѣтняя] дѣвочка, и съ улыбкой, которую онъ хорошо зналъ, ожидала, чтобы онъ поздорововался съ матерью и Графиней Нордстонъ, которая сидѣла ближе. Бывало, она съ той же улыбкой [211]211
Против этой части абзаца на полях написано:Кити не знаетъ, кого выбрать. – Ордынцевъ силачъ оскорбленъ, безтактенъ. Удашевъ тихъ, слабъ физически и спокойно непоколебимъ. К[итти], М[ать] на сторонѣ Удашева, С[тарикъ?], Д[олли] и А[лабинъ] на сторонѣ Ордынцева. Уѣхалъ домой и плачетъ. «Я всѣмъ противенъ». Дома пристяжная отелилась. Приход[ятъ?] <луга> наниматься. Разговоръ, что дома дѣлаютъ въ д[еревнѣ?] Приходитъ старикъ от[ецъ]. Д[олли?] переѣзжаетъ. Онъ можетъ плакать всегда.
[Закрыть]ожидала, чтобъ онъ кончилъ здорововаться, и эта улыбка, внушая согласіе о томъ, что это нужно только для того, чтобы быть вмѣстѣ, радовала его; теперь было тоже; но въ то время какъ онъ здорововался съ матерью, она сказала что[-то], нагнувъ свою прелестную голову къ Удашеву. Этого слова было довольно, чтобъ ему понять значеніе Удашева, и вмѣсто размягченнаго состоянія онъ вдругъ почувствовалъ себя озлобленнымъ весельемъ. Въ ту же минуту, хотя была неправда, что она знала, кого выберетъ до сихъ поръ, она узнала, что это былъ Удашевъ, и ей жалко стало Ордынцева. Онъ былъ веселъ, развязенъ, и при представленіи другъ другу Удашевъ и Ордынцевъ поняли, что они враги, но маленькій ростомъ, хотя и крѣпкій, Удашевъ сталъ утонченъ, учтивъ и презрителенъ, а силачъ Ордынцевъ неприлично и обидчиво озлобленъ. Гостиная раздѣлилась на два лагеря. На сторонѣ Удашева была мать, сама Кити и Графиня Нордстонъ, на сторонѣ Ордынцева только Китти, но скоро прибавился ему на помощь Алабинъ и старый Князь, и партія стала ровна.
Разговоръ былъ поднятъ матерью о деревенской жизни, и Ордынцевъ сталъ разсказывать, какъ онъ живетъ.
– Какъ можно жить, – говорила Графиня Нордстонъ, – въ деревнѣ одному, не понимаю. [212]212
Рядом на полях написано:<Какъ только Ордынцевъ вошелъ въ этотъ вечеръ къ Щербацкимъ, онъ съ первыхъ словъ понялъ, что мѣсто его занято. Онъ принялъ на себя веселый, развязный тонъ, но глаза его, голубые, глубокіе, имѣли растерянное выраженіе, и даже Кити было жалко его. Какъ пріятно бываетъ женщинѣ жалѣть о несчастіи человѣка, несчастіи, сдѣланномъ ею самою.
«Разумѣется, Гагинъ ни въ чемъ не виноватъ», подумалъ Ордынцевъ, и онъ былъ особенно любезенъ съ нимъ. Онъ только былъ неловокъ, самъ чувствовалъ это и потому становился еще болѣе неловокъ.>
Далее на полях написано:Мнѣ необходима красота Говорить по Русски. Парабола. Гипербола. Я 1-й ученикъ. А[ристократъ?] Удашевъ, но все забылъ. Впрочемъ, дамамъ скучно.
Разговоръ о столикахъ и о деревенской жизни. «Я устраиваю жизнь для себя и другихъ». Свысока смотритъ на Графиню Нордстонъ. «Не могу видѣть этотъ тонъ; презирая, снисходить до насъ грѣшньіхъ»,
[Закрыть]
– Стива разсказывалъ, что вы выставили прекрасную корову, – сказала Княгиня.
– Онъ, кажется, и не посмотрѣлъ на нее, – улыбаясь отвѣчалъ Ордынцевъ. И стараясь перевести разговоръ съ себя на другихъ: – Вы много танцовали эту зиму, Катерина Александровна?
– Да, какъ обыкновенно. Мама, – сказала она, указывая глазами на Удашева, но мама не замѣтила, и она сама должна была представить: – Князь Удашевъ А[лексѣй] В[асильевичъ?], Ордынцевъ.
Удашевъ всталъ и съ свойственнымъ ему открытымъ добродушіемъ, улыбаясь, крѣпко пожалъ руку Ордынцеву.
– Очень радъ. Я слышалъ про васъ много по гимнастикѣ.
Ордынцевъ холодно, почти презрительно отнесся къ Удашеву.
– Да, можетъ быть, – и обратился къ Графинѣ Нордстонъ.
– Ну что, Графиня, ваши столики?
Ордынцевъ чувствовалъ Удашева врагомъ, и Кити не понравилось это, но больше всѣхъ Нордстонъ. Она предприняла вышутить Ордынцева, что она такъ хорошо умѣла.
– Знаю, вы презираете это. Но чтоже дѣлать, не всѣмъ дано такое спокойствiе. Вы разскажите лучше, какъ вы живете въ деревнѣ.
Онъ сталъ разсказывать.
– Я не понимаю.
– Нѣтъ, я не понимаю, какъ ѣздить по гостинымъ болтать.
– Ну, это неучтиво.
Удашевъ улыбнулся тоже. Ордынцевъ еще больше окрысился. Удашевъ, чтобъ говорить что нибудь, началъ о новой книгѣ. Ордынцевъ и тутъ перебилъ его, высказывая смѣло и безапеляціонно свое всѣмъ противуположное мнѣніе. Кити, сбирая сборками лобъ, старалась противурѣчить, но Нордстонъ раздражала его, и онъ расходился. Всѣмъ было непріятно, и онъ чувствовалъ себя причиной. Къ чаю вошелъ старый Князь, обнялъ его и сталъ поддакивать съ другой точки зрѣнія и началъ длинную исторію о безобразіи судовъ. Онъ долженъ былъ слушать старика из учтивости и вмѣстѣ съ тѣмъ видѣлъ, что всѣ рады освободиться отъ него и что у нихъ втроемъ пошелъ веселый small talk. [213]213
[болтовня.]
[Закрыть]Онъ никогда не ставилъ себя въ такое неловкое положеніе, онъ дѣлалъ видъ, что слушаетъ старика; но слушалъ ихъ и когда говорилъ, то хотѣлъ втянуть ихъ въ разговоръ, но его какъ будто боялись. [214]214
Рядом и ниже на полях написано:
Я бы радъ съ ними жить, но они глупы ужъ очень.
Какже не гордиться.
Правда, Удашевъ, но тоже пустошь.
Отецъ сдѣлалъ сцену.
Говорили о предстоящемъ балѣ у Долгоруковыхъ.
[Закрыть]
Кити за чаемъ, вызванная Нордстонъ, высказала Удашеву свое мнѣніе объ Ордынцевѣ, что онъ молодъ и гордъ. Это она сдѣлала въ первый разъ и этимъ какъ будто дала знать Удашеву, что она его жертвуетъ ему. Она была такъ увлечена Удашевымъ, онъ былъ такъ вполнѣ преданъ ей, такъ постоянно любовались ею его глаза, что губы ея не развивались, а, какъ кудри, сложились въ изогнутую линію, и на чистомъ лбу вскакивали шишки мысли, и глаза голубые свѣтились яркимъ свѣтомъ. Удашевъ говорилъ о пустякахъ, о послѣднемъ балѣ, о сплетняхъ о Патти, предлагалъ принести ложу и каждую минуту говорилъ себѣ: «да, это она, она, и я буду счастливъ съ нею». То, что она, очевидно, откинула Ордынцева, сблизило ихъ больше, чѣмъ все прежнее. Княгиня Нордстонъ сіяла и радовалась, и онъ и она чувствовали это. Когда Ордынцевъ наконецъ вырвался отъ старика и подошелъ къ столу, онъ замѣтилъ, что разговоръ замолкъ и онъ былъ лишній; какъ ни старалась Кити (шишка прыгала) разговорить, она не могла, и Долли предприняла его, но и сама впала въ ироническіе отзывы о мужѣ. [215]215
Рядом и ниже на полях написано:
<Степанъ Аркадьичъ ничего не замѣтилъ, a дѣло было рѣшено>.
<«Теперь я навсегда разсталась съ Ордынцевымъ».>
[Закрыть]
Ордынцевъ уже сбирался уѣхать, какъ пріѣхалъ Стива, легко на своихъ маленькихъ ножкахъ неся свой широкій грудной ящикъ. Онъ весело поздоров[овался] со всѣми и точно также съ женою, поцѣловавъ ея руку.
– Куда же ты?
– Нѣтъ, мнѣ еще нужно, – солгалъ Ордынцевъ и весело вызывающе простился и вышелъ.
Ему никуда не нужно было. Ему нужно было только быть тутъ, гдѣ была Кити, но въ немъ не нуждались, и съ чувствомъ боли и стыда, но съ сіяющимъ лицомъ онъ вышелъ, сѣлъ на извощика и пріѣхалъ домой, легъ и заплакалъ.
«Отчего, отчего, – думалъ онъ, – я всѣмъ противенъ, тяжелъ? Не они виноваты, но я. Но въ чемъ же? Нѣтъ, я не виноватъ. [216]216
Зачеркнуто:Виновата мерзость среды.
[Закрыть]Но вѣдь я говорилъ уже себѣ; но безъ [217]217
Зач.:среды
[Закрыть]нихъ я не могу жить. Вѣдь я пріѣхалъ. – И онъ представлялъ себѣ его, [218]218
Зач.:Удашева, маленькаго, сильнаго,
[Закрыть]Вр[оцкаго], счастливаго, добраго, наивнаго и умнаго. [219]219
Зач.:благороднаго и всегда яснаго, спокойнаго.
[Закрыть]– Она должна выбрать его. А я? <Что такое?> Не можетъ быть, гордость! Что нибудь во мнѣ не такъ. [220]220
Зач.:Не вралъ ли Стива? Надо попробовать. Поѣду на балъ. Это послѣднее испытаніе. А можетъ быть, и правда.
[Закрыть]Домой, домой, – былъ одинъ отвѣтъ. – Тамъ рѣшится», и онъ вспоминалъ матокъ, коровъ, постройку и сталъ успокаиваться. Брата дома не было. [221]221
Зач.:а поѣздъ уходилъ ночью.
[Закрыть]Онъ послалъ телеграмму, чтобъ выѣхала лошадь, и легъ спать.
Утромъ его братъ не вставалъ, онъ выѣхалъ, къ вечеру пріѣхалъ. Дорогой, еще въ вагонѣ, онъ разговаривалъ съ сосѣдями о политикѣ, о книг[ахъ], о знакомыхъ, но когда онъ вышелъ на своей станціи, надѣлъ тулупъ, увидалъ криваго Игната и съ подвязаннымъ хвостомъ пристяжную безъ живота, интересы деревни обхватили его. И Игнатъ разсказывалъ про перевозъ гречи въ сушилку, осуждалъ прикащика. Работы шли, но медленнѣе, чѣмъ онъ ждалъ. Отелилась Пава. Дома съ фонаремъ еще онъ пошелъ смотрѣть Паву, пришелъ въ комнату съ облѣзлымъ поломъ, съ гвоздями. Няня въ куцавейкѣ, свой почеркъ на столѣ, и онъ почувствовалъ, что онъ пришелся, какъ ключъ къ замку, къ своему деревенскому житью, и утихъ, и пошла таже жизнь съ новаго жара. Постройки, сушилки, школа, мужики, сватьба работника, скотина, телка, досады, радости и забота.
–
Когда вечеръ кончился и всѣ уѣхали и Кити пришла въ свою комнату, одно впечатлѣніе неотступно преслѣдовало ее. Это было его лицо съ насупленными бровями и мрачно, уныло смотрящими изъ подъ нихъ добрыми голубыми глазами, какъ онъ стоялъ, слушая рѣчи стараго Князя. И ей нетолько жалко его было, но стало жалко себя за то, что она его потеряла, потеряла на всегда, сколько она ни говорила себѣ, что она любила Вр[оцкаго] и любитъ его. Это была правда; но сколько она ни говорила себѣ это, ей такъ было жаль того, что она навѣрное потеряла, что она закрыла лицо руками и заплакала горючими слезами.
–
Въ тотъ же вечеръ, какъ хотя и не гласно, не выражено, но очевидно для всѣхъ рѣшилась судьба Кити и Удашева, когда Кити вернулась въ свою комнату съ несходящей улыбкой съ лица и въ восторгѣ страха и радости молилась и смѣялась и когда Удашевъ проѣхалъ мимо [222]222
Зачеркнуто:Шевалье
[Закрыть]Дюсо, гдѣ его ждали, не въ силахъ заѣхать и, заѣхавъ, пройдя, какъ чужой и царь, вышелъ оттуда, стряхивая прахъ ногъ, въ этотъ вечеръ было и объясненіе Степана Аркадьевича съ женою. [223]223
Рядом на полях написано:<Объясненіе Стивы Алабина съ женой
Извѣстіе о пріѣздѣ Анны. Онъ можетъ плакать, когда хочетъ.
Кити счастлива, все кончено.
Алабинъ ѣдетъ встрѣчать. Удашевъ за матерью. Несчастье на желѣзной дорогѣ>
[Закрыть]Въ первый разъ она склонилась на просьбы матери и сестры и рѣшилась выслушать мужа.
– Я знаю все, что будетъ, – сказала Долли иронически и зло сжимая губы, – будутъ увѣренія, что всѣ мущины такъ, что это не совсѣмъ такъ, какъ у него все бываетъ не совсѣмъ такъ; немного правда, немного неправда, – сказала она, передразнивая его съ злобой и знаніемъ, которое даетъ одна любовь. Но онъ меня не увѣритъ, и ужъ ему, – съ злостью, изуродовавшей ея тихое лицо, сказала она, – я не повѣрю. Я не могу любить человѣка, котораго презираю.
Но объясненіе было совсѣмъ не такое, какое ожидала Долли. Степанъ Аркадьичъ подошелъ къ ней съ робкимъ, дѣтскимъ, милымъ лицомъ, выглядывавшимъ между сѣдѣющими бакенбардами и изъ подъ краснѣющаго носа, и на первыя слова ея (она отвернувшись сказала съ злостью и страданіемъ въ голосѣ: «Ну что можно говорить») – на первыя эти слова въ лицѣ его сдѣлалась судорога, и онъ зарыдалъ, цѣлуя ея руки. Она хотѣла плакать, но удержалась и скрыла.
На другой день она переѣхала домой съ уговоромъ, что она для приличія будетъ жить съ нимъ, но что между ними все кончено.
Степанъ Аркадьичъ былъ доволенъ: приличіе было соблюдено – жена переѣзжала къ матери на время перекраски дверей, другое – жена на виноватую просьбу его подписать купчую иронически согласилась. Третье – главное – устроить внутреннія отношенія по старому – это дѣло Степанъ Аркадьичъ надѣялся устроить съ помощью любимой сестры Петербургской дамы Анны Аркадьевны Карениной, которой онъ писалъ въ Петербургъ и которая обѣщала пріѣхать погостить въ Москву къ невѣсткѣ.
–
Прошло 3 дня. Степанъ Аркадьичъ засѣдалъ весело въ судѣ, по панибратски лаская всѣхъ. Долли углубилась въ дѣтей. Удашевъ ѣздилъ каждый день къ Щербацкимъ, и всѣ знали, что онъ неизмѣнно женихъ. Онъ перешелъ уже ту неопредѣленную черту. Уже не боялись компрометировать ни онъ, ни она. Ордынцевъ сдѣлалъ чистку въ себѣ и домѣ и засѣлъ за политико-экономическую работу и готовился къ новымъ улучшеніямъ лѣта.
– Право, – говорила Долли, – я не знаю, гдѣ ее положить. И въ другое время я ей рада; но теперь... Столько хлопотъ съ дѣтьми. И что ей, Петербургской модной дамѣ, у насъ только...
– Ахъ полно, Долли, – сказалъ мужъ съ смиреніемъ.
– Да тебѣ полно, a мнѣ надо готовить и стѣснить дѣтей.
– Ну хочешь, я все сдѣлаю.
– Знаю я, скажешь Матвѣю сдѣлать чего нельзя и уѣдешь, а онъ все перепутаетъ.
– Совсѣмъ нѣтъ.
– Ну хорошо, сдѣлай. Я уже и рукъ не приложу.
Но кончилось тѣмъ, что, когда Степанъ Аркадьичъ поѣхалъ на желѣзную дорогу встрѣчать сестру вмѣстѣ съ Удашевымъ, который съ этимъ же поѣздомъ ждалъ мать, Долли устроила комнату для золовки.
–
На дебаркадерѣ стояла рѣдкая толпа. Степанъ Аркадьичъ пріѣхалъ встрѣчать сестру, Удашевъ мать. Онѣ въ одномъ поѣздѣ должны были пріѣхать изъ Москвы въ 8 часовъ вечера.
– Вы не знаете Анну? – съ удивленіемъ и упрекомъ говорилъ Степанъ Аркадьичъ.
– Знаю, давно на балѣ у посланника я былъ представленъ ей, но какъ было: знаете, двухъ словъ не сказалъ и теперь даже не посмѣю кланяться. Потомъ видѣлъ, она играла во Французской пьесѣ у Бѣлозерскихъ. Отлично играетъ.
– Она все отлично дѣлаетъ. Не могу удержаться, чтобы не хвалить сестру. Мужъ, сынъ, свѣтъ, удовольствія, добро, связи – все она успѣваетъ, во всемъ совершенство, и все просто, легко, безъ труда.
Удашевъ замолчалъ, какъ всегда молчать при такого рода похвалахъ.
– Она на долго въ Москву? [224]224
Рядом на полях написано:
Обворожила мать. Дѣвушку выводитъ.
А и такія бываютъ.
Никогда не видала, какіе они?
Совсѣмъ другіе.
[Закрыть]
– Недѣли двѣ, три. Чтоже, ужъ не опоздалъ?
Но вотъ побѣжалъ кто то, задрожалъ полъ, и съ гуломъ отворились двери. Какъ всегда бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, протежируемыхъ пропустили впередъ, и Степанъ Аркадьичъ съ Удашевымъ въ числѣ ихъ.
Соскочилъ молодцоватый кондукторъ, свистя. Затолкались, вбѣгая въ вагоны, артельщики. И стали выходить по одному пассажиры. Сначала молодые военные – офицеръ медлительно и прямо, купчикъ быстро и юрко. И наконецъ толпа. Въ одномъ изъ вагоновъ 1-го класса противъ самихъ Удашева и Степана Аркадьича на крылечкѣ стояла невысокая дама въ черномъ платьѣ, держась правой рукой за колонну, въ лѣвой держа муфту и улыбалась глазами, глядя на Степана Аркадьича. Онъ смотрѣлъ въ другую сторону, ища ее глазами, а Удашевъ видѣлъ ее. Она улыбалась Степану Аркадьичу, но улыбка ея освѣщала и [225]225
Зачеркнуто:грѣла
[Закрыть]жгла его. Въ дамѣ этой не было ничего необыкновеннаго, она была просто одѣта, но что то приковывало къ ней вниманіе.
[226]226
Зач.:Удашевъ
[Закрыть]Гагинъ тотчасъ же догадался по сходству съ братомъ, что это была Каренина, и онъ видѣлъ, что Степанъ Аркадьичъ ищетъ ее глазами не тамъ, гдѣ надо, но ему почему то весело было чувствовать ея улыбку и не хотѣлось указать Степану Аркадьичу, гдѣ его сестра. Она поняла тоже, и улыбка ея приняла еще другое значеніе, но это продолжалось только мгновенье. Она отвернулась и сказала что то, обратившись въ дверь вагона.
– Вотъ здѣсь ваша сестра, – сказалъ Удашевъ, тронувъ рукою Степана Аркадьича.
И въ тоже время онъ въ окнѣ увидалъ старушку въ лиловой шляпѣ съ сѣдыми буклями и свѣжимъ старушечьимъ лицомъ – эта была его мать. Опять дама вышла и громко сказала: – Стива, – обращаясь къ брату, и Удашевъ, хотя и видѣлъ мать, посмотрѣлъ, какъ просіяло еще болѣе лицо Карениной и она, дѣтски радуясь, обхватила рукою локтемъ за шею брата, быстрымъ движеніемъ притянула къ себѣ и крѣпко поцѣловала. Удашевъ улыбнулся радостно. «Какъ славно! Какая энергія! Какъ глупо», сказалъ самъ себѣ Удашевъ за то, что онъ мгновенье пропустилъ нѣжный устремленный на него взоръ матери.
– Получилъ телеграмму?
– Вы здоровы, хорошо доѣхали?
– Прекрасно, благодаря милой Аннѣ Аркадьевнѣ.
Они стояли почти рядомъ.
Анна Аркадьевна подошла еще ближе и, протянувъ старушкѣ маленькую руку безъ колецъ и безъ перчатки (все было необыкновенно просто въ лицѣ и въ одеждѣ Анны Аркадьевны), – Ну, вотъ вы встрѣтили сына, а я брата, и все прекрасно, – сказала она по французски. – И всѣ исторіи мои пришли къ концу, а то бы нечего ужъ разсказывать.
– Ну, нѣтъ милая, – сказала старушка, гадливо отстраняясь отъ проходившей дамы въ блестящей атласной шубкѣ, въ лиловомъ вуалѣ, до неестественно румяныхъ губъ, въ модныхъ лаковыхъ ботинкахъ съ кисточками. – Я бы съ вами объѣхала вокругъ свѣта и не соскучилась. Вы однѣ изъ тѣхъ милыхъ женщинъ, съ которыми и поговорить и помолчать пріятно. О сынѣ успокойтесь. Все будетъ хорошо, повѣрьте, – продолжала старушка, – и прекрасно, чтобъ вашъ мужъ поучился ходить за сыномъ. Здравствуйте, милый, – обратилась она къ Степану Аркадьичу, – ваши здоровы? Поцѣлуйте за меня Долли и Кити. – Кити, – сказала она, подчеркнувъ это слово и взглянувъ на сына. – Мой сынъ, – прибавила она представляя сына Аннѣ Аркадьевнѣ. – И какъ это вы умѣете быть незнакомы съ тѣми, съ кѣмъ надо. Ну, прощайте, прощайте, милая. Дайте поцѣловать ваше хорошенькое личико.
Анна Аркадьевна пожала руку Удашеву. Онъ ей напомнилъ свое знакомство.
– Какже, я помню. Ваша матушка слишкомъ добра. Я благодаря ей не видѣла времени. Надѣюсь васъ видѣть.
Она говорила это просто, мило, но въ глазахъ ея было больше чѣмъ обыкновенное вниманіе. [227]227
На полях против этих слов написано:И когда она говорила это, и въ его и въ ея глазахъ было что то очень дружеское и знакомое [?], какъ будто давно онъ
[Закрыть]
Ея поразила вся фигура Удашева. И поразила пріятно. Она не помнила, видѣла ли она когда-нибудь такихъ маленькихъ, крѣпкихъ съ черной щеткой бороды, спокойныхъ и джентельменовъ. Что то особенное было въ немъ.
«А вотъ какіе бываютъ, – сказала она. – Онъ славный, долженъ быть. И что сдѣлалось съ нимъ?» Онъ вдругъ смѣшался и покраснѣлъ и заторопился искать дѣвушку матери.
Къ Аннѣ Аркадьевнѣ тоже подошла ея дѣьушка въ шляпѣ.
– Ну, Аннушка, ты уже устрой багажъ и пріѣзжай, – сказала она, доставая билетъ, и положила руку на руку брата.
– Послушай, любезный, вещи сестры, – сказалъ онъ служащему, кивнувъ пальцемъ, и прошелъ съ ней.
Они уже стали отходить, какъ вдругъ толпа хлынула имъ на встрѣчу, и, какъ это бываетъ, ужасъ неизвѣстно о чемъ распространился на всѣхъ лицахъ.
– Что такое, что? Гдѣ бросился? Задавили?
Степанъ Аркадьичъ съ сестрой и Удашевъ одинъ сошлись вмѣстѣ у конца платформы, гдѣ жандармъ, кондукторъ и артельщикъ тащили что-то. Это [228]228
Зачеркнуто:было тѣло молодаго человѣка въ пальто съ собачьимъ воротникомъ и лиловыхъ панталонахъ.
[Закрыть]былъ старый мужикъ въ сапогахъ.
Какой то чиновникъ разсказывалъ, что онъ самъ бросился, когда стали отводить поѣздъ.
– Ахъ, какой ужасъ! – проговорилъ Степанѣ Аркадьичъ. – Пойдемъ.
Но Анна Аркадьевна не шла.
– Что? гдѣ?
Она увидала, и блѣдность, строгость разлилась по ея прелестному лицу. Она обратилась къ брату, но онъ не могъ отвѣчать. Онъ, какъ ребенокъ, готовъ былъ плакать и закрывалъ лицо руками. Она обратилась къ Удашеву, крѣпко, нервно взявъ его за локоть.
– Узнайте, кто, отчего?
Удашевъ пробился въ толпу и принесъ ей извѣстіе, что [229]229
Зач.:молодой человѣкъ
[Закрыть]это мужикъ, вѣроятно, [230]230
Зач.:помѣшанный, цѣлый день былъ на станціи и бросился.
[Закрыть]пьяный, онъ отчищалъ снѣгъ.
– Чтожъ, умеръ?
– Умеръ. Вѣдь это мгновенная смерть.
– Мгновенная?
Странно, несмотря на силу впечатлѣнія отъ этой смерти, а можетъ быть, и вслѣдствіе ея, совсѣмъ другое чувство, независимое, чувство симпатіи и близости промелькнуло въ глазахъ у обоихъ. [231]231
Против этого абзаца на полях написано:Гагинъ вдругъ разчувствовался. Она внимательно смотритъ на него. И далъ денегъ.
[Закрыть]
– Благодарю васъ, – сказала она. – Ахъ, какъ ужасно, – и они опять разошлись.
– Это дурной знакъ, – сказала она, и, несмотря на веселость Степана Аркадьича, возвратившуюся къ нему тотчасъ послѣ того, какъ онъ потерялъ изъ вида трупъ, она была молчалива и грустна половину дороги. Только подъѣзжая къ дому, она вдругъ очнулась, отворила окно.
– Ну, оставимъ мертвымъ хоронить мертвыхъ. Ну, Стива, очень рада тебя видѣть и твоихъ, ну, разскажи же мнѣ, что у васъ съ Долли?
Степанъ Аркадьичъ сталъ разсказывать, стараясь быть великодушнымъ и осуждая себя, но тонъ его говорилъ, что онъ не можетъ винить себя.
– Почему же ты думаешь, что я все могу сдѣлать? Я не могу, и, правду тебѣ сказать, Долли права.
– Да, но если бы Михаилъ Михайлычъ сдѣлалъ тебѣ невѣрность.
– Вопервыхъ, это немыслимо, а вовторыхъ, я бы.... я бы не бросила [232]232
Зачеркнуто:его
[Закрыть]сына, да; но...
– Но ты, я знаю, устроишь.
– Я, вопервыхъ, ничего не знаю. Я ничего не буду говорить, пока Долли сама не начнетъ.
– Ну, я знаю, ты все сдѣлаешь, [233]233
Зач.:<Первая встрѣча.> <– Я пройду къ себѣ, ты лучше одна...> – Ну, такъ я поѣду въ присутствіе. В конце рукописи на полях карандашом написано:Разумъ. Ужъ не Ордынцевъ. Я теперь никогда не выйду. Отецъ понялъ, что Ордынцевъ пропалъ, и глупо придрался къ Гагину.
[Закрыть]– сказалъ Степанъ Аркадьичъ, входя въ переднюю и переминаясь съ ноги на ногу.
Анна Аркадьевна только улыбнулась улыбкой, выражающей воспоминаніе о дѣтскихъ временахъ, о той же слабой чертѣ характера и любовь ко всему Степана Аркадьича, со всѣми его слабостями, и, скинувъ шубку, быстрыми, неслышными шагами вошла въ гостиную.
Когда Анна вошла въ комнату, Долли сидѣла въ маленькой гостиной, и сухіе съ толстыми костями пальцы ея, какъ у всѣхъ несчастныхъ [?] женщинъ, сердито, нервно вязали, въ то время какъ Таня, сидя подлѣ нея у круглаго стола, читала по французски.
Услыхавъ шумъ платья больше, чѣмъ чуть слышные быстрые шаги, она оглянулась, и на измученномъ лицѣ ея выразилась улыбка однихъ губъ, одной учтивости; но свѣтъ глазъ, простой, искренній, не улыбающійся, но любящій взглядъ Анны Аркадьевны преодолѣлъ ея холодность.
– Какъ, ужъ пріѣхала? – Она встала. – Ну, я все таки рада тебѣ.
– За что жъ ты мнѣ не была бы рада, Долли?
– Нѣтъ, я рада, пойдемъ въ твою комнату.
– Нѣтъ, позволь никуда не ходить.
Она сняла шляпу и, зацѣпивъ за прядь волосъ, мотнувъ головой, отцѣпляла черные волосы. Дѣвочка, любуясь и улыбаясь, смотрѣла на нее. «Вотъ такая я буду, когда выросту большая», говорила она себѣ.
– Боже мой, Таня. Ровесница Сережи.
Ну, она сдержала что обѣщала. Она взяла ее за руки.
– Можно, можно мнѣ присядать?
Таня закраснѣлась и засмѣялась.
Мать услала дочь, и послѣ вопросовъ о ея мужѣ и сынѣ за кофеемъ начался разговоръ.
– Ну, разумѣется, я ни о чемъ не могу и не хочу говорить, прежде чѣмъ не узнаю все твое горе. Онъ говорилъ мнѣ.
Лицо Долли приняло сухое, ненавидящее выраженіе. Она посмотрѣла на Анну Аркадьевну съ ироническимъ выраженіемъ.
– Долли милая, я хотѣла говорить тебѣ за него, утѣшать. Но, душенька, я вижу, какъ ты страдаешь, и мнѣ просто жалко, жалко тебя.
И на маленькихъ глазахъ съ огромными рѣсницами показались слезы. Она прижалась къ невѣсткѣ. Долли сейчасъ же дала цѣловать себя, но не плакала. Она сказала:
– По крайней мѣрѣ, ты понимаешь, что все, все потеряно послѣ этаго, все пропало.
И какъ только она сказала это, она зарыдала. Анна Аркадьевна взяла ее руку и поцѣловала.
– Не думай, Долли, чтобы я, потому что онъ мой братъ, могла смотрѣть легко на это, не понимаю весь ужасъ твоего положенія. Но чтожъ дѣлать, чтожъ дѣлать? Онъ гадокъ, но онъ жалокъ. Это я сказала ему.
Она противурѣчила себѣ, но она говорила правду. Несмотря на то, что она ласкова была съ нимъ, онъ былъ невыносимо противенъ ей.
– Да, это ужасно. Что жъ говорить, – заговорила Долли. – Все кончено. И хуже всего то, ты пойми, что я не могу его бросить. Дѣти – я связана. А между прочимъ съ нимъ жить мнѣ мука. Именно потому мука, что я, что я все таки... Мнѣ совѣстно признаться, но я люблю свою любовь къ нему, люблю его.
И она разрыдалась.
– Долли, голубчикъ. Онъ говорилъ мнѣ, но я отъ тебя хочу слышать. Скажи мнѣ все.
И въ самомъ дѣлѣ случилось то, чего ожидала Анна Аркадьевна. Она какъ бы успокоилась, похолодѣла и съ злобой начала говорить:
– Изволь! Ты знаешь, какъ я вышла замужъ. Я съ воспитаніемъ maman нетолько была невинна, но я была глупа. Я ничего не знала. Говорятъ, я знаю, мужья разсказываютъ женамъ свою прежнюю жизнь, но Стива, – она поправила, – Степанъ Аркадьичъ ничего не сказалъ мнѣ. Ты не повѣришь, но я до сей поры думала, что я одна женщина, которую онъ зналъ. И тутъ эта гадкая женщина Н. стала мнѣ дѣлать намеки на то, что онъ мнѣ невѣренъ. Я слышала и не понимала, я понимала, что онъ ухаживаетъ за ней. Но тутъ вдругъ это письмо. Я сидѣла, занималась съ Петей. Она приходитъ и говоритъ: «вотъ вы не вѣрили, прочтите». Онъ пишетъ: «обожаемый другъ, я не могу пріѣхать нынче». Я разорвала, но помню все письмо. Я понимаю еще увлеченье, но эта подлость – лгать, обманывать, продолжать быть моимъ мужемъ вмѣстѣ съ нею. Это ужасно.
– Я все понимаю, и оправдывать его нѣтъ словъ и даже, правду сказать, простить его не могло быть и мысли, если бы это было годъ послѣ женитьбы, еслибъ у васъ не было дѣтей; но теперь, видя его положеніе, его раскаянье, я понимаю, что....
