Текст книги "Тайны морских катастроф"

Автор книги: Лев Скрягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

С 1961 г. в Ллойде действует вычислительный центр, позволивший ввести новую централизованную систему подсчета. Это намного упростило бухгалтерское дело и позволило ежеквартально снабжать страховщиков и маклеров корпорации подробными статистическими бюллетенями по страхованию судов.

Говоря о широкой издательской деятельности корпорации, нужно, конечно, упомянуть ее такие ежегодные справочники, как «Морской альманаха, „Календарь Ллойда“ и „Ллойдовский справочник сурвейера“, являющиеся настольными книгами капитанов судов, морагентов и сурвейеров.

С 1951 г. Ллойд издает свой географический атлас. И хотя в нем всего 20 карт (в меркаторской проекции), двойной индекс позволяет быстро отыскать любой порт или портпункт на земном шаре.

Регистр судоходства Ллойда

Когда Эдвард Ллойд у себя в кофейне заключал сделки на страхование купеческих кораблей и их грузов, он столкнулся с необходимостью вести учет количества и качества судов» с владельцами которых он имел дело. Подробные сведения о каждом страхуемом корабле он делал лично и хранил как важный справочный материал. Продолжатели Ллойда поняли, что составление списка судов с точными характеристиками и описанием особенностей каждого из них влечет за собой распределение их по классам в зависимости от их типа, года постройки, состояния корпуса, рангоута и такелажа. Такая работа была не под силу одному человеку, а сводный список застрахованных судов для страховщика был крайне необходим

И вот в 1760 г. в кофейне Ллойда на Ломбард-стрит группа частных страховщиков приступила к составлению так называемой «зеленой книги» – первого регистра судов Они его издали в 1765 г. В регистр вошло краткое описание нескольких тысяч застрахованных в кофейне Ллойда судов Помимо основных характеристик – тоннаж, длина, ширина и осадка, – в книге имелась характеристика состояния каждого корабля Заглавные гласные буквы английского алфавита А, Е, I, О или U показывали состояние корпуса судна по нисходящей ступени, а буквы G, М, В – состояние рангоута, такелажа и прочих устройств корабля. Например, G обозначала «Good» – хорошее, М – «Middling» – среднее и В – «Bad» – плохое состояние. С 1755 г. высший класс оценки состояния корпуса судна страховщики стали обозначать символом «А1» (A One). Вскоре это выражение полюбилось англичанам и прочно вошло в разговорный и литературный язык, как синоним наилучшего состояния вещи или настроения.

Чтобы иметь возможность точно указывать характеристику каждого судна, необходимо было его измерить и обследовать. Для этой цели страховщики нанимали хорошо знающих морское дело людей. Ими, как правило, были отставные морские капитаны. Так появилась у страховщиков Ллойда особая должность сурвейера – «обследователя кораблей».

В 1797 г. между страховщиками и судовладельцами, которые, видимо, считали мнение сурвейеров предвзятым, по поводу «зеленой книги» возникли разногласия, начались споры и пререкания. Дело кончилось тем, что с 1799 г. арматоры Англии стали издавать свой регистр. Таким образом, каждое судно фигурировало одновременно в двух классификационных справочниках.

Наконец, в 1834 г. распри закончились полюбовно учреждением организации, которая получила название «Ллойдовский Регистр британского и иностранного судоходства». Комитет этой организации, состоявший из страховщиков, судовладельцев и купцов, пришел к выводу, что установление класса судов должно решаться не мнением отдельных частных сурвейеров, а самим комитетом после тщательного изучения» сурвейерских докладов. Так появилась еще одна организация, носящая имя Ллойда, но никак от него не зависимая, хотя до сих пор отдельные члены комитета Ллойда одновременно являются членами комитета Регистра судоходства Ллойда.

Стремление судовладельцев занести свои суда в класс «А1» привело к появлению первых стандартов при постройке судов на верфях. Это, в свою очередь, заставило комитет задуматься над изданием правил постройки судов. С быстрым совершенствованием методов судостроения эти правила непрерывно увеличивались в своем объеме, их формулировки становились более развернутыми, напоминая технические инструкции. По мере развития и совершенствования кораблестроения Регистр Ллойд» стал издавать правила постройки и требования на качество материалов для строительства железных корпусов, потом стальных, для строительства паровых машин и котлов, дизелей, паровых турбин, холодильного оборудования и всех Судовых устройств и систем.

С 1852 г. Регистр Ллойда учредил должность сурвейера-резидента в иностранных портах. В наши дни на службе Регистра Ллойда состоит свыше полутора тысяч сурвейеров, причем большинство из них работает в различных портах земного шара и на иностранных верфях. Как правило, это высококвалифицированные специалисты, имеющие высшее образование и дипломы кораблестроителей, морского инженера-механика и других специальностей, смежных с судостроением. Национальные комитеты «Британского Регистра Ллойда» созданы сейчас в 20 странах.

Нет необходимости лишний раз говорить о точности сведений, которые содержат «Регистровые книги Ллойда». Заметим только, что, если перед классом судна стоит черный мальтийский крест, это значит, что проект судна одобрен Ллойдом и с момента закладки киля его строительство велось под наблюдением этого общества. Это говорит и о том, что сталь для судна была проверена заводом-изготовителем, который числится в списке общества, и все поковки и литье также были испытаны и одобрены сурвейерами Регистра Ллойда. По окончании строительства судна и его сдаточных испытаний все сурвейерские отчеты проверяются главным инженером управления и передаются в комитет Регистра Ллойда, который присваивает новому судну класс и выдает классификационное свидетельство.

В настоящее время на учете Регистра Ллойда числится примерно 11 000 торговых судов, вместимость которых около 80 млн. рег. т мирового тоннажа. По правилам этого классификационного общества каждое торговое судно, занесенное в его регистр, подлежит периодическому сурвейерскому осмотру, а также осмотру после каждого ремонта из-за износа или повреждений.

Комитет Регистра Ллойда расположился в центре Лондона. Он занимает огромный комплекс зданий, сочетающий старинные и современные строения: дом № 71 по улице Фенчёрч-стрит и особняки «Хаддон-Хауз» и «Коронейшн-Хауз», расположенные на углу Ллойдз-авеню и Фенчёрч-стрит. Этот комплекс был торжественно открыт в июне 1972 г. английской королевой Елизаветой П. На каждом этаже имеются конференц-залы, служебные кабинеты и кафетерии для служащих. Расположенная в подвале столовая одновременно служит кинозалом. Все рабочие помещения оборудованы системой кондиционирования воздуха и самыми совершенными приспособлениями и средствами делопроизводства.

В 1963 г. общество построило техническую лабораторию и электронно-вычислительный центр.

Дворец на Лайм-стрит

Говорят, что два переезда на новые квартиры равносильны пожару. За свою историю Ллойду пришлось пережить один пожар и переселиться в восьмую по счету квартиру.

После пожара в 1838 г., через шесть лет, когда королевская биржа была восстановлена, «юлианы» вернулись в ее здание. Но с годами корпорация росла, расширялся круг ее деятельности, увеличивалось и число ее служащих. Помещение, которое занимал Ллойд, снова оказалось мало, и комитет корпорации принял решение строить новое здание. Расположенное в центральной части Лондона, на Лиденхолл-стрит, оно было торжественно открыто в августе 1928 г. королем Англии Георгом V. Но не прошло и двух десятков лет, как проблема «перенаселения дома» снова стала вызывать у членов комитета головную боль. С великим трудом удалось откупить у лондонского Сити землю и старые дома, примыкающие к зданию Ллойда на Лиденхолл-стрит и Фенчёрч-стрит. 6 ноября 1952 г. был заложен новый комплекс зданий Ллойда, в который полностью входило старое строение на Лиденхолл-стрит.

14 ноября 1957 г. состоялось торжественное открытие нового здания Ллойда. Новое здание представляет собой двух– и пятиэтажный комплекс нескольких блоков, один из которых соединяется переходным мостом-коридором, проходящим на уровне третьего этажа через Лайм-стрит со старым зданием «Ллойда» на Лидехолл-стрит. Внешне этот комплекс зданий, облицованных светло-серым портлендским камнем, напоминает Крепость. На двух из четырех башен, венчающих углы строения, сделаны барельефы, символизирующие четыре стихии – воздух, воду, огонь и землю.

В здание Ллойда можно попасть через один из двух главных вестибюлей со стороны Лайм-стрит и Фенчёрч-стрит. Главный страховой зал по высоте занимает два этажа, его длина более 100 и ширина более 40 м По обеим длинным сторонам зала проходит галерея с двумя огромными окнами.

В восточной части комплекса находится так называемая капитанская комната с гостиной. Ее название происходит от названия помещения в бытность Ллойда в королевской бирже. Когда-то в капитанской комнате велись торги по кораблям. Размеры этой комнаты составляют 25 на 20 м, и по площади они больше, нежели вся кофейня Эдварда Ллойда. Сейчас капитанская комната служит рестораном, в ней обычно устраивают банкеты.

Помимо служебных залов, контор синдикатов и множества кабинетов, в здании Ллойда есть столовая для членов комитета и аппарата его сотрудников, комнаты отдыха, бары и буфеты, расположенные в подвале под страховым залом.

Ллойд располагает самым крупным зданием в Европе, оснащенным системой кондиционирования воздуха. Да, здание штаб-квартиры Ллойда поистине великолепно. Это действительно дворец... Очень остроумно о нем высказался несколько лет назад известный в Англии подводный ас и писатель Дэвид Мастерс: «Извлекать белых кроликов из шелкового цилиндра – это трюк, который ловкий фокусник на дню может показать несколько раз Но вот создать из чашки кофе такой мраморный дворец я считаю настоящим чудом, которое случается один раз».

Когда попадаешь во дворец Ллойда, первое, что бросается в глаза на фоне современнейшей техники делопроизводства, – строгое соблюдение традиций. Во-первых, со времен Эдварда Ллойда остались неизмененными названия должностей и профессий тех, кто служит корпорации, – underwriter (подписывающий член), names (имена), leader (лидер), waiter (официант), caller (глашатай) и пр.

До сих пор все служители корпорации зовутся «уэйторами». Они одеты в длинные малиновые мантии с черными бархатными воротниками. Любопытно, что в 1804 г. первый лорд британского Адмиралтейства заявил, что он отказывается читать и отвечать на письма, в которых перед подписью стоит слово «уэйтор». Тогда комитет Ллойда возвел одного из своих «официантов» в ранг секретаря и сообщил Адмиралтейству, что через это лицо будет осуществляться вся переписка.

Интересно в Ллойде поставлено дело с объявлениями и вызовом маклеров в главном зале. Помост, с которого раньше в кофейне читали интересные сообщения, по традиции до сих пор зовется «рострам». Это стоящая на невысоком помосте кафедра, облицованная зеленым мрамором и черным деревом, имеющая подходы с трех сторон. За ней сидит caller, одетый в малиновую мантию, который через микрофон хорошо поставленным сочным баритоном делает необходимые объявления. До того как Ллойд перебрался в новое здание, голос этого глашатая звучал в страховом зале почти непрерывно. Обычно над тысячной толпой раздавались такие слова:

«Маклера господина такого-то господин такой-то просит подойти к рострам». Сейчас в «Ллойде» фамилии маклеров не объявляют. Каждый из них имеет свой личный индекс (например, «ах-3», или «ах-17»). Желающий совершить какую-либо страховую операцию подходит к рострам и просит глашатая вызвать, предположим, маклера Джона Смита. Сидящий за кафедрой служитель открывает справочник и узнает личный индекс нужного маклера – в зале на галерее и в других служебных помещениях слышат названный номер. Если Джон Смит свободен, он подходит к «рострам» и представляется клиенту. Если он занят, допустим, где-нибудь на галерее в конце зала или в самом зале у «бокса» страховщика заполнением «слипа» или обсуждением условий страховки, он подходит к одному из 72 специальных телефонных дисков, набирает свой индекс и номер бокса или помещения, где он в данную минуту находится. Тут же на световом табло у глашатая появляются эти данные.

Говорят, что глашатай помнит почти все имена и индексы всех маклеров, а– маклеры лично знакомы со всеми страховщиками и знают, кто из них какой синдикат представляет.

Каждый страховой синдикат имеет контору на галерее, но их страховщики все время находятся в главном зале в «боксах». Под рукой каждого страховщика всегда телефон и необходимые справочники, регистровые книги и бюллетени. Принятие риска современными «юлианами» на морские суда и самолеты осуществляется в главном страховом зале, а все прочие виды страхования ведутся на галерее.

Традиции в Ллойде всегда соблюдались настолько ревностно, что иной раз дело доходило почти до курьезов. Например, если взять стандартную форму страхового полиса, которым сегодня пользуются лондонские страховщики и маклеры, те только чтение формулировок его условий и оговорок вызывает улыбку.

На полях этого полиса неизменно ставятся две латинские буквы S и G, и самое удивительное, что сейчас в Ллойде вам никто не сможет точно объяснить, что эти буквы означают. Их значение и смысл с годами оказались утраченными, но по традиции их продолжают ставить на полях каждого страхового полиса.

Смысл этих букв «юлианы» забыли еще где-то в конце прошлого века, и когда нужно было их зачем-то расшифровать, то тогдашний председатель Ллойд» заявил, что это сокращение латинского выражения «Solutas Gratia» (Солютас Грация). Однако секретарь комитета страховщиков поправил своего председателя, уточнив, что S и G – это сокращение итальянского выражения «Somma Grande» (Сомма Гранде). В 1923 г. страховщик по фамилии Фунд выступил даже по этому поводу со статьей, в которой пытался доказать, что значение таинственных букв «Salva Gvardia» (Сальва Гвардиа) – Армия Спасения. В 1924 г. другой страховщик по фамилии Фори опровергнул эту версию, заявив, что S и G – не что иное, как обозначение денег «Sterling Gold» (стерлинг голд), а спустя четыре года новый председатель Ллойда заявил, что, мол, стыдно «юлианам» спорить по пустякам и что смысл этих двух букв «Ship and Goods» (судно и груз). Хотя в 50-е годы нашего столетия «тайна» букв в Ллойде вызвала настоящую дискуссию, значение их определено точно не было, и до сих пор так, без всякого смысла, «по традиции», эти две буквы продолжают ставить на каждом страховом полисе...

Одной из самых интересных достопримечательностей дворца на Лайм-стрит, пожалуй, является «Комната Нельсона». В ней на освещенных стендах, обтянутых малиновым бархатом, хранятся реликвии великого английского флотоводца: шпаги, ордена, личные вещи и два огромных серебряных блюда, которыми адмирал был награжден Ллойдом В течение долгих лет комитет страховщиков собирал и скупал личные вещи Нельсона, его письма и документы, относящиеся к его жизни и деятельности.

В комнате Нельсона хранятся также ценности, которые были пожертвованы «Патриотическому фонду Ллойда», объявленному им в 1803 г. в пользу семей погибших и раненых моряков торгового флота во время военных действий. Здесь также представлены дары офицерам Британского торгового флота, отличившимся в боях на море, и золотые и серебряные медали, учрежденные корпорацией: «Ллойдовская военная медаль за храбрость на море» и «Ллойдовская медаль за мужество, проявленное при спасении на море людей, судов и грузов».

Первой медалью, но лишь в исключительных случаях, награждаются и сотрудники Ллойда, оказавшие особую услугу корпорации. Вторую медаль английские моряки торгового флота считают одной из самых почетных наград Великобритании.

Гусиные перья и «Красные книги»

Каждое утро, кроме праздников и нерабочих дней, к девяти часам, к двум главным вестибюлям Ллойда спешат около пяти тысяч служащих, чиновников, страховщиков и маклеров. Клерки в своих традиционных черных котелках и сюртуках, в серых с темными полосками брюках, при «бабочках» и с тросточками-зонтиками, торопливо поднимаются в конторы на третьи и четвертые этажи зданий. Страховщики и маклеры, одетые в строгие костюмы темного цвета, входя в здание, оставляют в гардеробе шляпы, трости и зонты. На некоторое время они задерживаются в вестибюле у так называемой «доски жертв», что стоит перед входом в страховой зал Каждое утро один из «уэйторов» вывешивает на ней разноцветные листы с подробностями морских и авиационных катастроф, пожарах, наводнениях, ограблениях и других бедствиях, которые могут повлиять на благосостояние и даже изменить судьбу некоторых «юлианов». По издавна заведенной традиции (опять-таки традиции) морские объявления пишутся от руки каллиграфическим почерком: катастрофы и аварии на море – на желтых листах, авиационные катастрофы – на синих (печатно) и все прочие бедствия, которые случились на земле, – на розовых листах (тоже печатно). Нередко в этом вестибюле слышатся тяжелые вздохи, возгласы негодования, проклятья и даже случаются сердечные приступы с летальным исходом. Иногда задают вопрос: «Может ли статься так, что однажды Ллойд по какой-нибудь причине прогорит и вылетит в трубу?»

На этот вопрос можно смело ответить отрицательно. Сам Ллойд едва ли когда-либо прогорит. «Вылететь в трубу» могут лишь его страховщики, принявшие на себя риск в размере стоимости своего состояния.

Принцип морского страхования в капиталистической стране с его тонкостями и особенностями очень точно и наглядно дан современным аргентинским писателем Исидоро Сэгуэеом в его замечательном рассказе «Застрахованное судно». Он пишет: «Мореплавание всегда было опасным занятием, и виной тому не только стихия, но и сами люди. Страховые компании всегда остаются в барыше, потому что размер страховых премий зависит от степени риска и средней величины убытков. Судовладелец получает фрахт, который нередко больше стоимости судна. Грузовладелец также получает возмещение в случае гибели груза. Страховщик платит в случае гибели судна и за груз и за судно иногда гораздо больше, чем они стоят, но страховые премии, получаемые страховщиками, огромны. Данные статистики подтверждают, что кораблекрушения происходят реже, чем благоприятный исход рейса».

Как бы подчеркивая, что он действительно терпит убытки и оплачивает сполна возмещения, Ллойд весьма торжественно и, если так можно выразиться, помпезно обставляет каждую регистрацию погибших судов. Именно в этой процедуре как нигде лучше выявляются вековые традиции. А делается это следующим образом.

В центре страхового зала, на специальной конторке лежит большая книга в черном переплете из свиной кожи. Это «Книга потерь Ллойда». В нее с 1774 г. заносятся все застрахованные у Ллойда суда, которые погибли. Все записи делаются исключительно гусиными перьями. Говорят, что в Ллойде есть даже должность мастера по заточке этих перьев, на которой до недавнего времени числился один 80-летний старец, владевший этим искусством в совершенстве. Клерку «при книге» ежегодно требуется 150 перьев.

Помимо «Книги погибших кораблей», в Ллойде в ходу так называемые «Красные книги». В них тем же гусиным пером заносят суда, которые «считаются пропавшими без вести». Это большого формата тома в красных сафьяновых Переплетах. В каждой из них около 200 листов.

Первую «Красную книгу» начали заполнять в 1873 г. Прошло всего два года и два месяца, как все строки её просторных страниц оказались исписанными названиями бесследно исчезнувших в море судов. В основном это были имена старых деревянных парусников, «плавающих гробов», загруженных сверх допустимой нормы. Потом записями заполнилась вторая, третья, четвертая... четырнадцатая книга.

Если на заполнение первой «Красной книги» потребовалось всего два года и два месяца, то четырнадцатая книга такого же объема заполнялась четверть века. Ее начали 10 июля 1929 г. и закончили 22 декабря 1954 г. В эту книгу не заносились суда, пропавшие без вести во время второй мировой войны. На тем не менее в нее записано 222 судна! Вдумайтесь в это число. Оно означает, что за четверть века человечестве, достигнув величайших успехов в науке и технике, 222 раза расписалось в своей беспомощности перед морской стихией. Сейчас заполняют шестнадцатую книгу.

Эксперты по морским авариям и специалисты-кораблестроители не смогли установить причину гибели этих судов, и никто не знает места, где они погибли...

Перелистывая слегка пожелтевшие от времени страницы «Красных книг», невольно вспоминаешь строчки из «Зеркала морей» Джозефа Конрада: «Никто не возвращается с исчезнувшего корабля, чтобы поведать нам, сколь ужасной была его гибель, сколь неожиданной и мучительной стала предсмертная агония людей. Никто не расскажет, с какими думами, с какими сожалениями, с какими словами на устах они умирали».

Как и люди, корабли уходят из жизни разными путями. Их естественная смерть – разборка на металлолом. Таков удел большинства построенных и отплававших свой век судов. Подобно людям, которые их создали, корабли нередко становятся жертвой роковых обстоятельств – морской стихии, войны, злого умысла, ошибок людей.

С тех пор как человек начал овладевать стихией моря, ему пришлось познать горечь кораблекрушения. Сколько судов погибло за всю историю мореплавания? Сколько их покоится на дне морей и океанов?

На эти вопросы впервые попытались дать ответ американские океанографы Терри и Рехнитцер. В 1964 г. они подсчитали по данным мировой статистики, что ежегодные потери судов в середине XIX в. составляли около трех тысяч единиц. Начиная с 1902 г. до наших дней каждый год в среднем погибало до 398 судов.

Американские ученые, взяв в расчет, что мореходством люди занимаются уже более двух тысяч лет и что ежегодная средняя потеря судов всех стран составляла 500 единиц, получили миллион погибших кораблей. Миллион затонувших кораблей! Это значит, что примерно на каждые 40 квадратных километров дна Мирового океана приходится в среднем одно затонувшее судно.

Большинство этих судов погибло на скалах и подводных рифах близ берега. Многие нашли свою могилу на огромной глубине в океанских просторах. Координаты места гибели большинства из них известны страховщикам, морским историкам и охотникам за затонувшими сокровищами.

Но в мировой летописи кораблекрушений есть и краткие записи. Каждая из них начинается примерно так: «Такого-то числа, месяца и года корабль такой-то под командованием капитана такого-то, имея столько-то человек на борту, вышел из порта „N“. И все... Далее две роковые фразы: „В порт назначения корабль не пришел. Считается пропавшим без вести“.

Когда звонит колокол

Если застрахованное у Ллойда судно своевременно не приходит в порт своего назначения и от него по радио не поступает никаких известий, страховщики заносят его в список «Запаздывающие суда». С этого момента «Ллойдз лист» в течение недели публикует название этого судна под рубрикой «Суда, подлежащие расследованию». Причем газета ставит название не прибывшего в срок судна уже после того, как комитет Ллойда передал своим агентам в местах, где проходило плавание этого судна, соответствующие запросы и получил от них неутешительные ответы. По истечении недели страховщики выжидают определенный срок, который зависит от района, где проходило плавание, и обстоятельств рейса, с надеждой, что судьба пропавшего судна прояснится лучшим образом. Но когда проходят все реальные сроки для всяких предположений, например выход из строя судов радиостанции, изменение капитаном рейсового задания в силу каких-либо причин, вопрос об исчезнувшем судне выносится на обсуждение комитета Ллойда. Если его члены соглашаются во мнении, что рассматриваемое судно следует считать пропавшим без вести, то оно заносится (опять-таки гусиным пером) в «Красную книгу». Вот тогда-то и звонит колокол...

С этим колоколом, ставшим в Англии уже легендой, связано немало интересных историй и в то же время путаницы. Когда и сколько раз он звонит, и вообще почему звонит, в Англии знает не всякий. Автор этой книги, до тех пор пока не побывал в здании Ллойда, был сбит с толку и, точно не зная, сколько ударов соответствует тому или иному событию, допустил грубую ошибку в своей первой книге о морских катастрофах. Оказывается, этот колокол никогда не звонит и никогда не звонил три раза... Читатель, вероятно, поймет, как неловко чувствует себя автор, который одну из глав своей книги, в которой описывается страховка судов, назвал «После трех ударов колокола»...

Каждый мальчишка в Англии знает, что бронзовый колокол Ллойда зовется «колоколом Лютина» (во всяком случае так его величают сами «юлианы»). Но что удивительно, на этом колоколе (его вес около 50 кг, а диаметр почти 40 см) вместо «La Lutine» выбиты слова «St. Jean»! Чтобы объяснить эту несуразицу, кратко расскажем историю самого «Лютина».

В одном из залов на галерее здания Ллойда стоит красивое деревянное резное кресло.

На спинке прибита медная дощечка с надписью: «Это кресло сделано из деревянного руля фрегата Его Королевского Величества „Ля Лютин“, который утром 9 октября 1799 г. отплыл с ярмутского рейда, имея на борту большое количество золота, и погиб той же ночью у острова Влиланд. Все находившиеся на судне люди, кроме одного человека, погибли. Руль был поднят с затонувшего судна в 1859 г., после того как пролежал под водой шестьдесят лет». За этой бесстрастной надписью скрывается один из самых драматических эпизодов в истории английского мореплавания.

Когда-то этот 32-пушечный фрегат считался одним из самых красивых и быстроходных судов французского военного флота. В одном из сражений он был захвачен эскадрой английского адмирала Дункана и приведен в Лондон. С этих пор на фрегате стал развеваться британский флаг, и английские моряка стали называть его не «Ля Лютин», а просто «Лютин», опуская французский артикль.

Ранним пасмурным утром 9 октября 1799 г. «Лютин» под командованием капитана Ланселота Скиннера снялся с якоря и вышел из Ярмута к берегам континента. Спустя 18 часов, когда корабль находился у входа в залив Зейдер-Зе, начался сильный шторм. Стараясь избежать грозившей судну опасности быть выброшенным на прибрежные отмели голландского берега, капитан Скиннер решил штормовать в открытом море. Но все попытки отойти от берега были напрасны – поворот не удался, и фрегат сел на мель между островами Тершеллинг и Влиланд. Северо-восточный шторм ураганной силы быстро опрокинул судно, и оно затонуло на небольшой глубине. Из двухсот человек экипажа до берега добрался один раненый матрос, который умер на пути в Англию.

Сообщение об этом кораблекрушений произвело в Англии сенсацию. Ведь «Лютин» вез в Гамбург золото – собственность группы лондонских купцов. Золотые гинеи, пиастры, луидоры и слитки из благородного металла оценивались в 1 175000 фунтов стерлингов!

Гибель такого фрегата – тяжелый удар для страховщиков Ллойда. Вскоре им пришлось выплатить страховое возмещение 900 тыс. фунтов стерлингов.

Пока в Англии обсуждались планы подъема сокровища с погибшего фрегата, слухи о затонувшем кладе распространились вдоль всего побережья Голландии. Воспользовавшись тем, что Англия и Голландия находятся в состоянии войны, король Голландии объявил «Лютин» своей собственностью.

Во время сильных отливов борт судна был виден над водой, и проникнуть в его трюм не представляло особенного труда. Полтора года местные жители и рыбаки Зейдер-Зе собирали золотой урожай. Поощряя золотодобытчиков, правительство Голландии разрешило им оставлять у себя треть найденных сокровищ.

За восемнадцать месяцев с «Лютина» было поднято золота на сумму свыше 70 тыс. фунтов стерлингов.

Но с каждым месяцем проникать в этот золотой кладезь становилось все труднее: «Лютин» оседал в мягкий грунт, а сильное течение непрерывно заносило его корпус песком. Вскоре жители островов Тершеллинг и Влиланд перестали искать здесь золото.

О фрегате вспомнили лишь через пятнадцать лет, когда в Европе утих пожар наполеоновских войн. В 1821 г. король Нидерландов Вильгельм 1 утвердил концессию, по которой, жители острова Тершеллинг могли заниматься поисками и подъемом золота «Лютина», оставляя себе половину найденного. Остальное они должны были сдавать государству. Спустя два года Вильгельм подарил концессию английскому королю Георгу, который в дальнейшем передал ее Ллойду. С этого момента поисками клада в основном занимались англичане. Они предприняли ряд серьезных попыток овладеть золотом и за пять лет, с 1855 по 1861 г., подняли около 40 тыс. фунтов стерлингов.

В 1859 г., кроме золотых монет и слитков, были найдены судовой колокол «Лютина» и руль. Страховщики Ллойда решили увековечить память фрегата: из досок дубового руля сделали стол и кресло для председателя общества. Но оно получилось такое неудобное, что ни один председатель Ллойда не смог на нем сидеть... Позже, в 1896 г., колокол, который долгое время стоял под столом, подвесили в центральном зале. С этого момента в главном зале Ллойда появилась весьма оригинальная традиция: бой колокола «Лютина».

Почему же на колоколе «Лютина» стоит название другого корабля? Сотрудники Ллойда объясняют это тем, что или колокол на злополучный фрегат повесили взамен утерянного или сам фрегат, который сначала назвали «St. Jean», переименовали в «La Lutine». Известно, что корабль стоял на стапеле шесть лет и его название вполне могли изменить, тем более что «La Lutin» (что, кстати, значит в переводе с французского «эльф» или «домовой») было у французских моряков очень популярным: с 1793 по 1806 г. это название носили четыре военных корабля. Оно оказалось несчастливым: все четыре корабля попали в руки англичан.

С количеством ударов этого колокола, который все же именуется «колокол Лютина», страховщики Ллойда больше ста лет назад порешили так: два удара – хорошие вести, один удар – плохие вести или важное объявление.

Например, если застрахованное у Ллойда судно было занесено в список «Запаздывающие суда» и его название сдублировано в газетной рубрике «Суда, подлежащие расследованию», вдруг нашлось и благополучно плавает, то колокол звонит два раза. При этом глашатай торжественным голосом объявляет новость Такими же двумя ударами колокола Ллойд отмечает важные события в своей жизни, например посещение штаб-квартиры королевой или первым лордом Адмиралтейства.

Когда в «Красную книгу» сделана запись о пропавшем без вести корабле, глашатай на черно-зеленых «рострах» ударяет один раз в «колокол Лютина» и объявляет примерно следующее: «Господа, внимание! Теплоход такой-то регистровой вместимостью столько-то тонн, принадлежащий фирме такой-то и застрахованный у нас, следуя из такого-то порта, не прибыл в место своего назначения. С сегодняшнего дня это судно нами считается пропавшим без вести».